Властители льдов Александрова Марина

– Когда я взошел на престол Империи Солнца, – начал свой рассказ Император, вперив пустой взгляд в стену напротив, – я был совсем еще мальчишкой. Мой отец умер рано, других наследников по прямой линии не было, а я был молод, амбициозен, честолюбив и испытывал лишь одно желание, которое кружило мне голову и заставляло сердце стучать чаще, – я хотел власти, – усмехнулся он, рукой оглаживая жидкие усы. – Казалось, я именно тот человек, которому суждено вернуть былое могущество Империи, – хмыкнул он. – Порой прошлое должно оставаться в прошлом, жаль, что понимаешь это не сразу… Еще будучи ребенком, я читал древние хроники, где говорилось о землях, что покрывает лед. О несметных богатствах, что они хранят, и о том, как возвысится тот, кто сумеет подчинить себе их. Конечно, в детстве это было всего лишь мечтой, покорить север, обогатить собственные земли, но с годами моя мечта превращалась в навязчивую идею. Самое смешное, у меня было множество единомышленников, которым идея о том, чтобы вернуть былое могущество показалась весьма заманчивой. Я собрал хорошую армию, вложил в нее все, что у меня было и чего не было, но мне казалось, оно того стоит. Поход обещал быть долгим и трудным, но и награда вырисовывалась весьма заманчивая. В те времена о Властителях льдов ничего не знали, не знал и я… мы все считали Север необитаемым. Добравшись до Золотого моря, мы пересели на корабли. Целый флот был построен мной для этого похода. Новые быстроходные суда должны были доставить нас в северные земли в кратчайшие сроки, и ничто не предвещало беды, – тяжело вздохнул Император, погружаясь в омут давно минувших дней. – Но за ошибки надо платить, не так ли? – вопросительно посмотрел он на меня. А в глазах этого человека плескалась безбрежная тоска и печаль, которая, должно быть, давно осела тяжким грузом на сердце и сейчас, взбаламученная тяжелым разговором, поднималась со дна души.

– Любое решение это выбор, у которого непременно будут последствия, – тихо сказала я, неотрывно смотря на него.

– Да, Дэй, это так, – впервые Император обратился ко мне по имени. Сейчас мы разговаривали как равные или же, что вернее, как разные существа, наделенные определенной степенью могущества, позволяющей им вести беседу наравне. – Но моя ошибка стоила жизни доброй половины моего войска, друзей, тех, кто не побоялся идти за мной.

– Мы не слышали об этом, – говорю, отвечая за весь Дао Хэ. Чувствую, как Сэ’Паи Тонг следит за беседой моими глазами, подтверждая мою правоту. То, что учитель делит свой разум с моим, не вызывает отторжения. Многие люди считают мысли сокровенной собственностью, принадлежащей только им. У нас все немного не так. Я и Сэ’Паи близки по духу. Когда он взращивал мою Тень, то долгое время ему приходилось соединять свой разум с моим, обучение так проходило быстрее и проще. И отношение даосцев к подобному не такое, как у других. Когда сливаются два чистых разума, которые не стараются взрастить в душе темные начала, то это подобно слиянию двух миров. Ощущения такие, что ты един – и в то же время тебя столько, что и Вселенной мало. Люди любят дарить друг другу физическую ласку, даосцы не отвергают подобного тоже, но когда сливаются сознания – это подобно дружеским объятиям. В этом нет ничего пошлого или оскорбительного, если все происходит по согласию. Но, конечно, не со всеми Тенями мы делаем подобное, только с теми, к кому чувствуем определенную степень родства. Да и по большому счету в этом нет особенной необходимости. Мыслеречь всегда правдива, а если кто-то из нас обманул другого вслух, то это не страшно, значит, ему так было легче и нужнее. Иногда и мы обманываем друг друга, но делается это немного из других побуждений, чем это происходит у людей. Даосцы лгут тогда, когда хотят, чтобы ты сам понял истину, научился искать и думать самостоятельно. Потому, когда занимаешься с Сэ’Паи, лгут тебе практически ежедневно с убеждением и талантом.

В мире людей ко лжи мы относимся еще проще, тут главное не навредить, не делать это ради корысти и всегда думать о последствиях. Но по большому счету врем много, одухотворенно и талантливо. Потому как, если узнают, кто ты такой, то уже на следующий день выстроится очередь за благословением, лечением, просто посмотреть и прочее. Не то чтобы мы не помогали окружающим – просто предпочитали это делать так, чтобы человек сам пришел к правильному пути. Нет ничего хорошего, когда нищему кладут в руку деньги и говорят: «Купи все, что нужно!» Возможно, он и купит, но уже на следующий день пойдет просить милостыню вновь. Разве это помощь? Редко когда бывает, что так. Человек сам должен захотеть что-то изменить, и никто, никакие деньги, не сделают это за него.

Но что-то я отвлеклась.

– А никто не знает потому, что ни для кого ничего и не было, – говорит Император, я непонимающе смотрю на него. – Стоило нам ступить на Северные берега, разбить лагерь, как пришли Они. Если бы я знал, чем это обернется, то ни за что не отдал приказ атаковать. Но я был молод, излишне горяч и чужаков воспринял как тех, кто решил встать на пути у Императора Солнца, – и вот еще один тяжелый вздох вырывается из груди Императора. – Боя не было, – коротко говорит он. – Половина моих воинов упали замертво, стоило чужакам взмахнуть рукой. Вторая половина, испуганно замерев, были готовы бежать хоть вплавь. Я почувствовал, как у меня на шее смыкается стальное кольцо, не дающее сделать и вдоха!

Император ненадолго замолчал, смотря куда-то вдаль. Я тоже молчала, стараясь не мешать его сосредоточению.

– Я умирал, – в полнейшей тишине сказал он. – Когда я был молодым, мне казалось, что умирать не страшно. А умереть в бою – это честь, но смерть есть смерть, будь ты молод или стар – это всегда страшно, грязно и уродливо. Звериный страх наполнил меня, и вот, когда я уже с трудом мог понимать, что происходит, кольцо на моей шее исчезло. С трудом откашлявшись, я смог разлепить опухшие веки и увидеть, как надо мной возвышается Он – северянин. Гордый и непреклонный, пронизанный неведомой мне мощью, его белоснежные волосы развевались на стылом ветру, а глаза смотрели так, словно в них давно застыла вечная вьюга.

– Что ты сделал, скажи мне? – спросила я, заметив, как вновь мысли Императора уносятся куда-то в далекое прошлое.

– Я, – тяжело сглотнул он, – отдал им свое не рожденное дитя, – сказал, закрывая глаза широкими ладонями. – Тогда это казалось правильным! Они вернули к жизни моих людей и позволили уйти в обмен на то, что, когда у меня будет дочь и она достигнет зрелости, я отдам одному из них ее в жены! Так было правильно, тогда мысль о мифическом ребенке совершенно не трогала меня и…

– И они не дали тебе умереть, – без толики осуждения сказала я.

– Я, я…

– Не оправдывайся и не грызи себе душу прошлым, что было, того уже не будет, и изменить ничего нельзя.

Император как-то странно посмотрел на меня и кивнул головой.

– Ты так молод, а говоришь, как мудрец… – себе под нос пробормотал мужчина.

– Возраст для даосцев понятие несуществующее, – сказала так, чтобы Император сам додумал то, что имела в виду. Ни к чему ему знать мой настоящий возраст, пусть думает, что я стара, так ему будет проще. Люди отчего-то наивно полагают, что старик, проживший как беспутный пьянчужка или гуляка, на порядок умнее молодого человека, старающегося развивать себя. Глупость какая, много ли надо ума, чтобы ежедневно хорошо питаться и более-менее следить за здоровьем, чтобы дожить до благородных седин?

Император кивнул в знак согласия и продолжил.

– Моя первая жена умерла в родах, подарив мне сына, – сказал он. – Не скажу, что горевал по ней, мы не любили друг друга. Но то, что родился сын, очень обрадовало меня. Потом был еще один брак – и снова сын, затем еще один, и, когда я уже и думать забыл о данном слове, у меня родилась дочь… Я долго уговаривал себя не привязываться к ней, а в результате люблю больше, чем любого из моих детей, и… я не могу ни нарушить слова, ни отпустить ее одну. И в то же время брак будет династическим, а, стало быть, дети Иолы и северянина будут наследными принцами Империи Солнца. Не первой очереди, конечно, но что им стоит подвинуть эту очередь, если они умеют убивать и воскрешать армии взмахом руки?

«Ах вот оно что, – мысленно хмыкнула я. – Лживый поганец, на дочь-то тебе плевать, уж я-то вижу, как молчит твоя аура, когда говоришь о ней, но вот стоило тебе начать думать о судьбе своей страны, и аж засветился весь!»

«Не суди его, Дайли, – возникает в мыслях голос Сэ’Паи Тонга. – Помни, у каждого свой путь. Пусть он плохой отец, но от него зависят жизни людей, что живут в Аире, и пока он неплохо справлялся».

Не могу не признать правоту учителя и киваю нашим общим мыслям.

– Чего ты хочешь? – чуть жестче спрашиваю я, и от Императора не скрывается перемена в моем голосе. Он испуганно смотрит на меня, не решаясь продолжать разговор какое-то время. – Хочешь, чтобы Дао Хэ следил для тебя за северянами? Хочешь, чтобы Я, Тень, убила тех, кто решится стать тебе врагом? Этого хочешь? Так знай, Император Солнца, все, на что можешь ты рассчитывать, – это помощь твоей дочери и ее свите. Если я почувствую реальную опасность для Аира, которая будет несопоставима с убеждениями Дао Хэ, – я вмешаюсь. Но запомни, Император, – выплевываю это слово ему в лицо, – ты сам обратился к нам и должен был знать, что теперь от тебя ничего не будет зависеть. Не пытайся меня контролировать, – говорю я и позволяю Тени выглянуть из глубины моих глаз, – никогда не пытайся.

Император резко бледнеет и становится похожим на недавно умершего.

«Какая же ты, – возмущенно ворчит Сэ’Паи Тонг, – прямолинейная! Ничто тебя не исправит».

«Он по-другому не поймет. Да и сейчас-то не понял».

«Вижу. Но ты все равно отправишься в это путешествие», – немного грустно говорит он в ответ.

«Зачем? Нет ни единой причины помогать ему».

«Дело не в нем, а в тебе».

Вот и поговорили. Больше учитель ничего не скажет, и в подтверждение этого Сэ’Паи покидает мой разум.

– Мы приняли решение, – после несколько затянувшейся паузы говорю я. Император беспокойно всматривается в мое бесстрастное лицо, пытаясь угадать ответ. – Я отправлюсь с твоей дочерью. – Он облегченно выдыхает. – Но постарайся не забыть о том, что я сказал тебе.

Император, о чем-то задумавшись, кивает, но я вижу, мои слова не достигают цели. Он все еще считает, что найдет способ манипулировать мной.

– Позови принцессу и представь меня ей, – коротко бросаю я, борясь с желанием схватиться за горло, которое от такой продолжительной нагрузки начинает ощутимо побаливать.

– Как ты хочешь, чтобы я представил тебя своей дочери? – неожиданно спрашивает Император, поднимая правую руку у себя над головой и дергая один из многих шелковых шнурков, висящих там, опутывая дворец точно змеи. Это сигнальные нити, император выбирает нужный, дергает, и необходимая персона несется со всех ног под его ясные очи.

– Как и всем, но постарайся, чтобы она считала меня кем-то, кому можно доверять. Кем-то, кому ты доверяешь чуть больше, чем остальным.

Император лишь коротко кивает, и мы остаемся ждать, когда же придет та, из-за которой, собственно, весь переполох.

Через несколько долгих минут, которые проходят в абсолютной тишине, раздается короткий стук в дверь. Я тут же поднимаюсь на ноги и, едва не согнувшись до земли, замираю в раболепном поклоне. Император дает разрешение войти. Тяжелая дверь отворяется, и комнату заполняет густой, слишком тяжелый для маленького помещения запах жасмина. Он обволакивает все вокруг, и мне становится трудно дышать от его чрезмерной насыщенности. Легкий шелест шелкового кимоно принцессы касается слуха, стоит ей сделать первый шаг в кабинете отца. Она ступает неспешно, маленькими шажками. Все, что я могу разглядеть, это ее миниатюрные ступни, обутые в замысловатые туфельки на высокой платформе, которые при каждом шаге выглядывают из-под подола дорогого, расшитого нежно-розового с золотым кимоно.

– Да пребудет с вами Солнце, отец, – говорит так тихо, что приходится прислушиваться.

Император оставляет ее реплику без ответа и тут же переходит к сути вопроса.

– Дочь моя, завтра ты отправляешься в долгий путь, – пафосно начинает изрекать он, – и я хотел бы, чтобы твое путешествие обернулось счастьем для тебя.

Принцесса никак не реагирует на слова отца, оставаясь молчаливой.

– Позади тебя лучший ученик Ю Хэ. Его имя Дэй Ли, и я желаю, чтобы он стал для тебя опорой в странствии.

Как-то не так я воображала себе это представление принцессе. Уж слишком официальны речи Императора.

– Да будет воля ваша, отец, – отвечает она.

– Я считаю, ты должна поговорить со своим стражем перед поездкой, потому ступай и возьми его с собой.

Принцесса молча начинает пятиться к выходу, ни слова не говоря, она открывает дверь и исчезает за ней. Недолго думая, поворачиваюсь к Императору спиной и выхожу за ней.

Она и не думает ждать меня. Шагая неимоверно маленькими шажками, ее хрупкая фигурка уже успела дойти до середины длинного коридора. Стараюсь прибавить шаг, чтобы догнать ее. И еще никак не могу понять, почему принцесса ходит по дворцу в одиночестве. Но разумно не пытаюсь ее об этом спрашивать.

Со спины Иола кажется очень хрупкой, ощущение такое, что она не человек, а фарфоровая статуэтка. Ее черные волосы убраны в сложную высокую прическу, в которую вставлены специальные спицы с длинными гирляндами из нежно-розовых цветков, идеально совпадающих по тону с ее кимоно, небольшой шлейф которого изящно ниспадает на пол. Она чуть горбится, как и положено воспитанной женщине, но такой наклон ее головы весьма удачно открывает вид на тонкую шею. Мы молча доходим до покоев, которые, судя по всему, принадлежат именно ей. У тяжелых дверей стоят двое стражников сурового вида, но стоит им заметить приближающуюся фигурку принцессы, как они тут же разводят створки дверей и глубоко кланяются. Мы проходим внутрь, и двери за нашими спинами закрываются, только тут я понимаю, что это не совсем ее личная комната, скорее – это жилая зона. Мы оказываемся в широком коридоре, стены которого украшены изящной росписью, и из него есть еще несколько ответвлений. В углах стоят довольно высокие вазы, расписанные лучшими мастерами Империи и сделанные из невероятно дорогого фарфора. Иола, стоит за нами закрыться дверям, протягивает руку к одной из стоящих ваз, ее тонкая белоснежная кисть появляется из широких рукавов кимоно и аккуратно берет вазу за горлышко. Я честно пытаюсь понять, что она делает, но не берусь начать с ней разговор, как и пристало слуге. Я вижу, как ритмично вспыхивает ее аура огнями холодной ярости. Но по внешнему виду и подумать такого нельзя.

– Аааааиииииии!!! – неожиданно визжит она, а огромная, в половину моего роста ваза летит в противоположную стену.

Честно сказать, хоть я и понимала, что эта девушка находится в крайней степени озверения, все равно не ждала от нее ничего подобного. Даже подпрыгнула на месте от неожиданности!

Ваза разлетается вдребезги, стоит ей лишь коснуться стены. Тем временем покои принцессы оглашает еще один вопль, и еще одна ваза отправляется в свободный полет. На возникший шум из глубины ее личных покоев уже несутся около десятка молоденьких девушек. Стоит им оказаться в коридоре, как Иола весьма эффектно падает на колени и начинает не то что плакать – нет, в моем понимании она орет, чередуя эти вопли с похрюкиванием и визгом.

– Ненавижу! – кричит она. – Как же я его ненавижу! Чтоб он сдох, скотина! Чтоб он сдох! – и если раньше голосок у нее был едва слышным, тонким, то сейчас это не голос, а рык.

– Ну что вы, что вы, – заботливо начинает причитать одна из девушек, кидаясь помогать принцессе подняться, – успокойтесь.

На это вполне невинное «успокойтесь» девушка получает звонкую оплеуху, а несколько следов от ногтей Иолы раскрашивают щеку служанки багровыми полосами.

– Не смей ко мне прикасаться, Туи! Пошла вон!

Служанка робко отшатывается, стараясь сохранить лицо и не прикоснуться к пострадавшей щеке. Я же не совсем понимаю, что делать мне? Потому решаю стоять и не вмешиваться. В конце концов, сейчас я всего лишь раб и слуга – пока не спросят, должен молчать. В этот момент Иола замечает меня, застывшую каменным изваянием у стены. Лицо ее, которое я вижу впервые, оказывается весьма красивым по канонам Каишим. Идеальный овал лица, маленькие губки бантиком и очень узкий разрез глаз. В Аире считается, что чем уже глаза женщины, тем меньше вероятность того, что мужчину смогут «захватить демоны, живущие на их глубине». Уж не знаю, что сие значит, но сейчас на меня вовсю смотрели эти самые «демоны», а маленькие пухлые губки искривила злая усмешка.

– Ты-ыы, – шипит она, опираясь о пол руками и начиная вставать. Я чувствую себя так, словно принцесса нашла виновника всех своих бед в моем лице. – Он ведь не охранять тебя меня назначил, – уже почти встав на ноги, говорит она, продолжая скалиться. – А следить за мной! – как-то сразу переходит с шепота на визг она. – Так следи и передай мои слова! А хотя… – задумчиво бормочет она. – Стража! – в этот же момент двери покоев принцессы распахиваются, и в проеме возникают двое стражников. Принцесса в то же время начинает рыдать и обличительно указывает на меня пальцем. – Смотрите, смотрите, что он сделал с моими вазами! Он убить меня хочет!

Сказать, что я на какой-то момент просто выпала из реальности – это не сказать ничего! Я, Тень Дао Хэ, оказалась совершенно не готова к подобному! Как такое в принципе возможно, и что за зверь живет внутри этой милой головки, готовый отдать человека на растерзание просто так?! Лишь потому, что у нее проблемы, должны страдать все вокруг! А в первую очередь те, кто не может за себя постоять. Я, то есть Дэй Ли, всего лишь Паи Ю Хэ, за такое обвинение собственность не будут судить, ее всего лишь четвертуют, а голову насадят на кол, в назидание остальным поместив на центральной площади, пока вонять не начнет.

Стража срывается с места в тот же миг, как обличительная речь Иолы обрывается. Я наблюдаю за ситуацией как бы со стороны и в то же время понимаю, что могут и не ждать палача, так прирежут. Вот оба стражника обнажили внушительные мечи и стремительно начинают атаку. Ухожу с линии атаки первого, ныряю под руку второму и бью ребром ладони по шее. Стражник падает словно подкошенный. Но удар не страшный, всего лишь сознание потерял. Второй стражник принцессы стремительно оборачивается и начинает делать замах для удара, который, несомненно, рассек бы мне грудную клетку, будь я медлительнее. Потому, чуть подгибая колени, делаю стремительный рывок вверх и бью раскрытой ладонью по горлу. Удар четкий, выверенный, кадык не сломан, но страж тем не менее теряет сознание. Бой закончен, не успев начаться. Все живы, принцесса смотрит на меня с широко, если такое в принципе возможно, распахнутыми глазами.

– Ты… – испуганно шепчет, начиная пятиться назад от меня.

– В вашем возрасте должно вести себя по-взрослому, – холодно говорю ей, не двигаясь с места. – Ваши опрометчивые решения могут обернуться против вас же. Завтра нам предстоит отправиться в долгий и трудный путь, так что лучше займитесь сборами. Доброго вам вечера, госпожа, – поклонившись, как того требует этикет, я ухожу, не дожидаясь ее дозволения. В конце концов, это приемлемо, если она решила, что буду соглядатаем ее отца, стало быть, и подчиняюсь ему. Так даже лучше, не придется, как дуре, за ней везде таскаться, кланяться и подчиняться. А значит, впереди дальняя дорога, свобода или почти свобода, и куча времени, которое не придется тратить на подношение тапочек.

Свою комнату я нашла быстро. Затем закрыла дверь на ключ, разделась, освобождая тело от неприятной одежды, слишком тугой в некоторых местах. Затем надела свободную рубаху и штаны и остаток вечера провела в тренировках. Негоже давать поблажку себе. В конце концов я совершенно отстранилась от окружающего мира, когда мой покой нарушил неприятный дробный стук в дверь. Сперва я даже подумала, что это Иола все же решила исполнить свою угрозу и натравить на меня стражу. Но все оказалось куда проще. На пороге стоял невысокого роста мужчина, представивший себя как главного по хозяйственной части, и вручил мне огромных размеров тюк. После чего развернулся и ушел, ничего не объясняя.

Перехватив тюк поудобнее, донесла его до кровати и аккуратно водрузила на нее. Затем развязала тугие узлы ткани и… лучше бы я этого не делала. На кровати образовался настоящий ворох из шкур животных, сшитых в различного вида и размера одежду. Сперва почувствовала, что меня опять начинает мутить. Ощущение усилилось, когда представила, что надеваю что-то из предложенного барахла на тело. Неосторожно коснулась кончиками пальцев кроличьей шкурки, что оказалась на самом верху.

Ощущения нахлынули, закружив в водовороте чужого страха, когда это животное держали подвешенным за ноги, чтобы освежевать, и невыносимой боли оттого, как проходит острый железный штырь через нос прямо в мозг. Я знала, что примерно так будет, но не успела закрыться от потока чужих ощущений, что запечатлел на себе мех. Каждый предмет носит в себе информацию, историю своего существования. Даосцы ее очень хорошо чувствуют, потому без нужды к подобным вещам не прикасаются. С трудом оторвав руку от того, что по определению должно было бы стать моей одеждой в северных землях, я тяжело опустилась на пол. Вот и приплыли. Что теперь делать? Конечно, я могу управлять температурой собственного тела так, что холод будет переноситься легче. Но как это проделать на глазах у всех? Невозможно. Все время закрываться от окружающего мира, все равно что ослепнуть. И какой от меня будет тогда прок?

Руки все еще трясло от испытанного напряжения. Но надо было действовать, пока было время и уединенное место. Тяжело поднявшись на ноги, я тут же закрыла все свои ощущения и начала перебирать ворох меховой одежды, что оставил мне местный хозяйственник. Подходящими оказались детские штаны из теплого меха, небольшой лисий полушубок с глубоким капюшоном и также детские сапоги мехом наружу и на плоской подошве. Оставшиеся вещи тут же сгрузила в тюк и выкинула за дверь. Еще не хватало терпеть это рядом с собой! Раскрыла свой нехитрый скарб и выложила оттуда небольшое железное блюдечко на тонкой ножке и три кусочка прессованных трав, которые мы в Дао Хэ обычно поджигаем, когда ведутся молебные службы. Я уже говорила, даосцы не поклоняются каким бы то ни было богам, но тем не менее мы часто молимся, вознося наши просьбы и желания к тому Бессознательному Я, которое считаем естественным продолжением души. Тому, кто может помочь себе самому, если правильно попросить. Иногда мы сливаемся с энергией мира и уже тогда туда возносим свои мольбы всему сущему. Если в двух словах, то это и есть наш Бог.

Вот и сейчас, смотря, как начинают дымиться маленькие кусочки трав, а по комнате распространяется немного терпкий, но приятный запах благовоний, я собиралась молиться. Конечно, не просто просить о чем-то, я хотела очистить предложенную одежду, очистить смерть, которая впиталась в каждую ворсинку, каждый сантиметр этих изделий. А вот теперь представьте, что происходит с Тенями, которым приходится отнять чужую жизнь? Страшнее предназначения нет.

Я уснула с первыми лучами солнца. Да и как уснула, так, задремала ненадолго. Но главного добилась. Теперь, хоть и с трудом, я смогу это надеть. Ранним утром в дверь моей комнаты постучали. К тому времени я была уже полностью одета, собрана и сидела на кровати в ожидании того, когда за мной придут. Не то чтобы я была такой важной особой, что не могла самостоятельно выйти во двор. Но традиции, здесь царили они. Весь отряд должен был собрать глава группы, тем самым показывая, что готов нести ответственность за каждого из нас. Вот и сидела я в ожидании своего покровителя, которым оказался мужчина лет сорока. Его кожа была смугла, а в уголках глаз уже начинали появляться первые морщинки. Меня этот человек сразу к себе расположил, хотя внешне он был несколько страшноват из-за шрама, что глубоким рубцом пересекал лицо, энергетика у него была приятной. Это было главным.

– Паи Дэй Ли? – вопросительно сказал он. Я кивнула.

– Капитан отряда Сэй Лум, – представился он и кивком головы приказал следовать за ним.

Мы вдвоем вышли во внутренний двор, в котором бурлила деятельность, несмотря на ранний час. Повсюду слонялся разномастный люд, кто-то что-то кричал, раздавая указания и не стесняясь в выражениях, некоторые на огромной скорости пробегали мимо нас, при этом таща в руках огромные мешки с провизией или вещами. Как всегда, в самый последний момент выяснялось, что чего-то не упаковали, что-то потеряли или просто забыли. Гомон стоял невыносимый.

Капитан отвел меня к противоположной стене, где уже было человек десять из сопровождающего отряда. Все мужчины походили друг на друга, как братья-близнецы. И дело тут было не только в одинаковой форме, которую полагалось носить всем сопровождающим принцессы, но и во внешности. Казалось, Император лично подбирал одинаково сложенных мужчин с похожими чертами лица. Все высокие, как на подбор… и с ними карлик, то есть я. На нас на всех были надеты плотные черные штаны, свободного покроя, которые заправлялись в простые сандалии из пеньки, утепленные тканью. Такие же простые куртки, поверх которых надевался кожаный доспех. Единственным, кто его не надел, была я. У солдат за спиной была пара клинков, у кого-то большие луки и колчаны со стрелами, а на головах кожаные шлемы. Я же стояла в простой шапочке на голове и с шестом за спиной. Если подумать, смотрелась жалко, но, с другой стороны, ничто не отягощало мое путешествие. Все вещи были упакованы и сданы в общую повозку.

По сути дела, проводы невесты были постановочным спектаклем для народа, основное действие, красивое и идеально выверенное, должно было начаться за главными воротами. Сейчас же я наблюдала истинную изнанку празднества, когда все вокруг суетятся, ругаются, орут друг на друга. При этом главные действующие лица, а именно принцесса, ее близкая свита, маги в количестве трех умудренных опытом мужей и заморские гости, должны были появиться, лишь когда наш обоз будет полностью укомплектован и готов выступать.

Кстати говоря, маги или, как их еще называли, колдуны были не совсем магами в общепринятом понятии. Колдунов среди людей такой мощи, как, например, северяне, нет и никогда не было. В Аире колдун означает примерно то же самое, что и мудрец. Это были люди, наделенные определенной степенью интуиции и минимальными способностями к творению заклятий или врачеванию. В нашей группе был один врачеватель, один ясновидец, хотя я сильно сомневалась, что он действительно что-то там может предвидеть, учитывая, что для предсказаний этот мужичок швырял на стол горсть какой-то дребедени, состоящей из костей, перьев, разноцветных бусинок и еще чего-то неопределимого. После смотрел на все это безобразие и так и этак, а потом изрекал какое-то весьма расплывчатое предсказание, чтобы понять которое, нужно было иметь весьма развитое воображение и ум. Но это никак не мешало людям выстраиваться в огромные очереди на прием к такому вот специалисту. И последним в тройке колдунов был заклинатель. Да-да, именно заклинатель. Мужчине было глубоко за пятьдесят, смотрелся он со стороны как дедушка-цветочек, но аирцы искренне верили, что этот мужчина способен творить заклятья. Я бы сказала немного иначе. Мужчина обладал действительно мощной энергетикой, что было большой редкостью среди людей. Он был способен «навести порчу», как говорили в народе, силой мысли, призвать ветер или дождь ценой неимоверных усилий. Вот, собственно, и все. Ну, может, еще какие-то мелкие фокусы, не более. Но для каждого аирца эти люди были подобны богам. Их почитали, уважали и с принцессой отпускали лишь до свадьбы последней в качестве мудрых советников и попечителей.

Тем временем обоз был полностью укомплектован. Груженные приданым, провиантом, различной снедью телеги были поставлены у противоположной стены в ожидании своего часа. Тяжелые лошади, специально выведенные для перевозки грузов на дальние расстояния, нетерпеливо похрапывая, были полностью готовы к дальней дороге. Возницы занимали свои места на телегах, а шустрые конюхи тем временем вели под уздцы жеребцов, что должны были нести на себе охрану принцессы.

«Ну наконец-то вменяемое средство передвижения», – с толикой облегчения подумала я. Каково же было мое удивление, когда самым последним из всех показался мой ушастый друг. А точнее сказать, одни уши и показались, да конюх, что пытался вытянуть животину из-за угла здания, чтобы подвести ко мне.

Нет, чуда не случилось, и осел оказался ослом, а не ушастой лошадью. Причем животное истошно орало, упиралось и напрочь отказывалось выходить на шумный двор.

Делать было нечего, пришлось идти самой забирать свое средство передвижения и успокаивать, пока мы не стали обузой для всего каравана. Под тихие смешки и насмешливые взгляды я подвела успокоившегося осла к стражникам, которые уже успели оседлать своих жеребцов и теперь строились в колонну по двое.

– Будешь замыкающим, – строго сказал Сэй Лум, взирая на меня сверху вниз.

Тяжело вздохнув, вынужденно согласилась. Очень надеюсь, что под впечатлениями толпа не станет обращать внимание на моего гордого скакуна и меня, восседающую на нем. Конечно, во всем виноват мой Сэ’Паи, ну и я тоже хороша. Забыла, что воины сами приобретают себе лошадей. И то, насколько хорошо животное, говорит о достоинствах воина, его положении и статусе. Хотя, с другой стороны, вполне закономерно то, что юный ученик смог наскрести себе лишь на пусть и молодого, но осла.

Телеги двинулись через запасные ворота и должны были присоединиться к нам уже за чертой Каишим, дабы не отяжелять процессию. Мы же выехали через те ворота, в которые я вчера пришла во дворец. Только двинулись не на выход, а к парадному крыльцу, возле которого уже столпилось внушительное количество людей. Конечно, все собравшиеся в пределах дворца были знатью. Толпа пестрела разнообразием шелковых кимоно, вееров, изысканных причесок и красочными гребнями в них. Каждый постарался надеть на себя все самое дорогое. Женщины, в знак скорби по принцессе, загораживали свои лица разноцветными веерами, которые без конца теребили в руках, и те порхали, словно крылья диковинных бабочек, отчего вокруг стоял неимоверный треск. Мужчины с непроницаемыми лицами взирали то на нас, продвигающихся к крыльцу, то на Императора, что сиял на солнце, словно новенькая монетка, в своем золотом кимоно, восседая на уже виденной мною скамье. Окружение вокруг Императора было все тем же, разве что к тем троим северянам присоединились их спутники в полном вооружении. Даже я прониклась их статью и мечами, что были в половину моего роста.

«Такими, наверное, и сражаться не надо, главное – правильно уронить на соперника», – вяло пошутила сама с собой, стараясь призвать себя к спокойствию. Ведь, несмотря на все мои умения, я живая, из плоти и крови и мне тоже может быть страшно. Именно сейчас я со всей ясностью начала понимать, что покидаю родные края. Неизвестно, представится ли мне хоть еще раз в этой жизни возможность вдохнуть воздух гор, увидеть лицо Сэ’Паи Тонга, пройтись по каменным плитам Дао Хэ. Мой единственный дом останется далеко на востоке Империи Солнца, я же… у меня нет волшебных костей, чтобы раскинуть их на дорожку и предсказать исход этого пути. Но есть надежда, что все самое интересное ждет меня впереди. Там, где вековые льды сковали землю, где снег бархатным одеялом стелется под ногами путников и где живет удивительный, неизвестный мне народ, узнать который мне очень хочется, но еще хотелось бы остаться в этом мире к исходу пути…

Тем временем на парадном крыльце появилось новое действующее лицо. Маленький мужичок, сгорбившийся под тяжестью прожитых лет, вышел и, встав перед толпой, заговорил:

Всего четыре строчки, произнесенные мужчиной, привели к тому, что женская половина собравшихся замахала веерами сильнее и завыла на одной высокой ноте. Северяне как-то дружно поежились, зло сверкнули глазами на присутствующих женщин, но большего себе не позволили. В это время с противоположной стороны появились новые действующие лица. Десять девушек, наряженных в одинаковые красные кимоно, со скорбными минами вышли на небольшую площадку перед крыльцом. Их лица покрывал густой слой белой краски, губы были нарисованы ярко-алой помадой, брови подведены черными карандашами так, что само выражение лиц несло на себе печать невыносимой скорби. Выйдя, они рассредоточились так, что образовали собой живой коридор, по которому не спеша шла сама Иола, облаченная в белоснежное траурное кимоно. Девушки осыпали ее следы нежно-розовыми лепестками Э’куры, при этом напевая какую-то древнюю обрядовую песню, больше всего напоминающую вой голодной собаки.

Иола сегодня была сама безупречность. Скромный, кроткий взгляд, чуть сутулая спина, ничего не выражающее лицо. Она словно плыла, едва касаясь земли своими причудливыми башмачками. Только вот, в отличие от присутствующих, я уже знала, что за зверь живет в душе у этой милой невесты. Ее волосы были убраны в высокую прическу, которую украшали цветы Э’куры и маленькие алые розы, словно капли крови на девственно-чистых лепестках. Думаю, нет нужды говорить, символом чего была эта комбинация цветов в ее волосах.

Принцесса прошла живой коридор, и тут же появились четверо бравых юношей, что несли на своих плечах небольшой закрытый белым шелком паланкин. Перед тем как сесть внутрь него, Иола обернулась и посмотрела на отца. Император словно ждал этого, тут же поднялся на ноги и, даже не взглянув на дочь, повернулся к ней спиной. Всё. Его дочь умерла для своей семьи и теперь принадлежит тому, кто в ближайшем будущем станет ее мужем. Иола так же чинно отвернулась от отца и забралась внутрь маленького шатра.

Что тут началось! Женщины взвыли с еще большей силой, мужчины застучали сложенными веерами, подняв их перед собой парами крест накрест. И ко всему этому многообразию звуков во все горло заорал мой осел! Народ воспринял это как знак, что все живое оплакивает принцессу, и, воодушевившись, продолжил безобразие с удвоенной силой. Тем временем северяне, чинно раскланявшись с Императором, заняли места на своих огромных лошадях и, возглавив процессию, двинулись к центральным воротам, за ними отправились носильщики, держащие на плечах паланкин с принцессой, затем размалеванные служанки, все еще кидающие лепестки вслед, стража, возглавляемая Сэй Лум, и замыкала всю эту вереницу уже я – на истошно орущем осле.

За пределами дворца нас встречала толпа простого люда, но картина из-за этого принципиально не менялась. Все так же выли женщины, все столь же ритмично стучали своими веерами мужчины, разве что осел привык к шуму и перестал орать. Продвигались мы медленно, идти нужно было далеко, особенно было жалко девушек в туфельках на высокой платформе и узких кимоно, которым предстояло пройти весь этот путь пешком, неустанно осыпая улицы нежно-розовыми лепестками под завывания толпы. Но стоило нам через несколько часов от начала пути оказаться за Северными воротами Каишим, как к нам присоединились груженые обозы, и девушки перекочевали в одну накрытую тентом повозку, с ними же отправилась и принцесса. Маги, будучи достаточно преклонного возраста, тоже предпочли занять одну из повозок. Их лошади были расседланы и привязаны к их же повозке. Все это произошло достаточно быстро. Северяне, одобрительно кивнув на произведенную перестановку, остались во главе обоза, стражники стали замыкающими. Впереди нам предстояло долгое, мучительное путешествие через полстраны, потом необходимо было обойти по границе непроходимые джунгли Умира – страны с еще более жесткими порядками, чем в Аире, и находящейся в открытой конфронтации с нашим правительством. Но при этом первыми умирцы никогда не нападали ни на обозы, ни на простых путников. Правда, за границами следили очень бдительно. Затем нам нужно было сделать переход по нейтральным или кочевым землям прямо к Золотому морю, где нас должны были ждать северные корабли. С их помощью из моря пройти в открытый океан, а дальше уже и в земли северян. Одним словом, наш поход обещал быть долгим, так мне тогда казалось…

Мы следовали почти до самого вечера по изрядно опустевшему тракту. То, что сегодня по этой дороге будет двигаться свадебный караван принцессы, знал даже ленивый, и лишний раз препятствовать движению процессии не стал бы никто. И дело было тут даже не в том, что люди не хотели на это взглянуть или у них не было своих дел. Еще как были! Но была и примета: преградить дорогу умершему – а в Аире невеста и покойник имеют приблизительно один и тот же статус – значит навлечь беды на весь свой род. Хорошая примета, позволяла ехать достаточно быстро и беспрепятственно, как это только возможно, имея груженый обоз на хвосте. И так будет до самых границ страны, в этом я была практически уверена. Любой аирец отложит самые срочные дела, лишь бы увериться в собственном благополучии.

Но дотемна ехать было просто невозможно, да и не нужно, собственно. Лучшие императорские умы задолго до предстоящей помолвки разрабатывали наш маршрут, рассчитывая скорость движения и прочее. Для нас уже были заготовлены места стоянки, а подъезд к ним пропустить было просто невозможно, так как это были ответвления от общего тракта с указателями. Помимо прочего император организовал специальные охранные посты на каждой из стоянок. Жаль только, эта благодать продлится ровно до границ Империи, а дальше уже не есть забота Императора.

Стоянку обустроили на широкой поляне посреди непролазного леса. Как я поняла из разговоров стражников, поляна была искусственно вырублена специально для этой ночевки. Не то чтобы торговые караваны ночевали прямо на тракте – конечно, у них были свои места для остановки, – но для принцессы папа решил расстараться в последний раз. И потом, не думаю, что все караваны просто истаяли с тракта, скорее всего, они будут пережидать нашу процессию не покидая стоянок. Как только кони были расседланы, возницы взялись за кормление и уход каждого животного, имеющегося в обозе. Даже осла уговорили отужинать под их присмотром, за что я была им неимоверно благодарна. Хоть осел мог и сам найти пропитание в походных условиях, но последнее время он взялся везде ходить за мной словно привязанный. И это меня периодически раздражало. И так приходилось уходить как можно дальше, чтобы справить нужду, так еще и этот шел след в след сквозь непролазные дебри.

Наш отряд разделился на пять компаний, если можно так сказать. Северяне организовали свой ночлег поодаль от нас от всех, далее разместились три колдуна и их слуги, затем белым цветком раскинулся шатер принцессы, войти в который мог лишь Сэй Лум и женщины. Капитан был туда вхож, только если все десять служанок были внутри. Далее самым многочисленным лагерем встала стража и возницы, ну, и в стороне ото всех я. И как-то так получилось, что, вместо того чтобы быть дальше от людей, я оказалась между стражниками и северянами. На резонный вопрос капитана, почему развожу отдельный костер, не задумываясь соврала, что держу обет и вынуждена питаться весьма скромно.

– Куда уж скромнее? – изумился капитан, выразительно поглядывая на закипающую похлебку в общем котле.

– Я поклялся не есть мяса, – складывая небольшой костерок, пробурчала я.

– О, – сочувственно протянул капитан. – Да услышат Боги твои молитвы, – сказал он, направляясь к остальным.

Капитан не стал спрашивать, в чем еще заключается мой обет, потому как это было бы, во-первых, неприлично, а во-вторых, ни один уважающий себя воин не рассказал бы об этом под страхом смерти. Ибо раз дал такое обещание Богам, значит, важнее ничего нет и быть не может.

За густыми зарослями умиротворяюще журчала лесная речка, где большинство уже разжилось водой и теперь стряпало то, что было возможно согласно положению и условиям. Я же нарочито ждала, пока каждый наберет воды, чтобы потом спокойно прогуляться до речушки.

Когда все расселись, каждый занимаясь своим делом, я поспешила к реке, прихватив с собой небольшой котелок и кое-какие туалетные принадлежности. Все же быть женщиной среди мужчин – это испытание не для слабых сердцем и нервами. Как выяснилось, мужчины не спешили ни мыться, ни приводить себя в порядок. Более того, некоторые без стеснения скидывали с ног обувь, что успела пропитаться весьма специфическим запахом пота, скрещивали «ароматные» ступни перед собой, ставили на них миску с едой и как ни в чем не бывало принимались за еду. Я сидела далеко, но даже до меня доходили эти «прекрасные» запахи. В Дао Хэ за такое я бы получила увесистой палкой по хребту. И Сэ’Паи Риу, что был у нас за повара, было бы абсолютно все равно, сколько километров я сегодня пробежала или сколько часов спарринговалась и какие травмы при этом получила.

«Садясь есть, проявляй уважение к себе и окружающим. Принимай пищу с благодарностью земле, что породила этот урожай, и не будь рабом своего тела, удовлетворяясь малым, осознавай, что этого более чем достаточно», – так нас учили, а тут дикость какая-то. Особенно вспоминались слова моего Сэ’Паи Тонга: «Тело – это храм твоей души. Люби его, почитай и учись слушать, когда оно говорит с тобой».

Добраться до реки было несложно: хотя уже стемнело, но на небе появилась полная луна, бледный свет которой без труда проникал сквозь ветки деревьев.

Река была близко, хотя правильнее было бы назвать ее широким ручьем, который серебряной лентой огибал нашу стоянку полукругом. Я присела на самом краю пологого берега. Сперва набрала в котелок воды, затем постирала тряпки, в которые кутала ноги, после омыла ступни. Хотелось искупаться полностью, и я бы это сделала, не будь в отряде чужаков с севера, потому как вовсе не была уверена, что почувствую их приближение. Потому просто намочила припасенную тряпицу и протерла тело под одеждой. Какое же это блаженство: смыть дорожную пыль с уставшего тела. Затем сняла шапочку и распустила волосы, достала гребень и начала причесывать густые пряди. Я уже научилась заплетать сложную косу послушника Ю Хэ достаточно быстро, потому решила привести себя в порядок сейчас, когда было свободное время. Никто не знает, каким будет утро. Вот за этим занятием меня и нашли те, кого я так опасалась.

– El ist a fimme? Sie![4] – раздался громкий шепот со спины. Ну, конечно, не такой и громкий, но я расслышала хорошо, хотя человек бы не услышал. Потому спокойно закончила с расчесыванием и начала заплетать косу.

– Ne. Du sie biest[5], – поучительным тоном произнес второй голос. – Comm[6].

Шаги стали отчетливо слышны как раз тогда, когда я заканчивала заплетать косу. О чем эти двое перешептывались, я конечно же не поняла, но, по всей видимости, они решили подойти ко мне. А стало быть, самое время их заметить. Испуганно заозиравшись, шустро вскочила на ноги и сделала вид, что отчаянно всматриваюсь в темноту леса. Надеюсь, не перестаралась. Когда ветви ближайшего кустарника раздвинулись и на поляну вышли двое мужчин, то я даже как-то оробела. Одним из северян был тот, что называл моего осла зайцем, а вот второго я никак не ожидала увидеть здесь. Почему-то казалось, что ему не пристало лазать по лесу, да еще и ночью. Его белоснежные локоны отливали серебром в свете луны, а в глазах отражался бесконечный лед севера. Даже кожа выглядела мерцающе-бледной сейчас. Черты лица, его осанка, манера держаться должны были говорить о благородном происхождении, в этом я была уверена. Он смотрел на меня совершенно серьезно, без толики приветливости или улыбки во взгляде. Зато его компаньон, казалось, веселился от души. Только уж, что его так смешило, понять я не могла, как ни старалась.

– Er herre lust zu mutten![7] – наконец захохотал мужик, обращаясь явно не ко мне.

– Revt en, er sims schwim ent kerste im[8], – беловолосый с такой холодностью осмотрел меня с ног до головы, что я почувствовала себя последним ничтожеством в этом мире. Так неприятно никогда в жизни не было! – Er civil ess![9]

– Ya, civil but anfengsten ire[10], – еще раз хохотнул второй.

– Ya, anfengsten ire sims. Ich hurre hurst warre has ei warre gut! Er sims cretin![11]

– Ya! – протяжно захохотал второй. – Sims famille gebst er fur langer bins acht! Sie? Ne qve sit er![12]

– Schlecht! Uns cretin habbe nicht![13] – мужчина с серебристыми волосами презрительно фыркнул и нарочито медленно заговорил со мной. Словно я от этого лучше понимала, чего он хочет. – Как тебя зовут, мальчик?

Какое-то время я молчала, отчаянно борясь с волнением, что неожиданно охватило меня. Голос этого мужчины заставлял меня нервничать по совершенно непонятным мне причинам. Затянувшаяся пауза, похоже, не добавила мне уважения в глазах северян. Потому как весельчак что-то быстро побормотал, а сереброволосый заметно нахмурился.

– Sims unne stin gabst nict[14].

– Дэй Ли, – совладав с собственным волнением, наконец сказала я.

Мужчина, выразительно посмотрев на все еще посмеивающегося товарища, что-то ответил, прежде чем обратиться ко мне.

– If er richt ersend wir mus sage warum grette ser ire sutce aus?[15]

– Скажи, Дэй Ли, – старательно выговаривая мое имя, начал произносить он, – почему все в Каишим так плакали, когда мы уезжали?

Я непонимающе посмотрела на мужчин. То, что было очевидным для любого аирца, оказалось загадкой для чужаков. А объяснять чужакам верования другой страны – это задача достаточно непростая.

– Sprehe list! Er sims not gid[16].

На эту реплику блондин согласно кивнул и заговорил так, словно воды в рот набрал. Мужчина растягивал слова, распевая гласные звуки так, что я, учитывая акцент, вообще с трудом начала понимать, о чем он говорит.

– Коооогдаааа мыыыы ууууееееезжаааалииии, всеееее плаааакаааалииии, поооочеееемуууу?

Вовремя решив, что дальше будет только хуже, решила попытаться объяснить, пока этот мужик не начал петь.

– Это такое поверье, – достаточно медленно, четко произнося каждый слог, заговорила я. – Аирцы верят, что в день свадьбы, а в данном случае в день помолвки, невеста умирает для своей семьи, чтобы переродиться в семье мужа.

– Barbarians[17], – коротко прокомментировал мой ответ блондин, в то время как его товарищ разразился настоящей тирадой.

– Gratulire uns erce! Such Schreclich incem werde! Face igt lirde bee space as eye not lich! Red frogste uns habbe tols litte! Geeen gidde wind aus ins tjolle nid laddt![18]

– Shut![19] – так гневно рыкнул мужчина, что я невольно подпрыгнула. – Du sprehe un seine ire wife![20]

– Shut! Shut![21] – все еще посмеиваясь, замахал руками перед собой, кажется, Кельм – так его называли в день нашей первой встречи. Мужчина был похож на огромного рыжего исполина. Он был высок, широкоплеч, с зелеными озорными глазами и с совершенно детским, непосредственным лицом. Хотя если присмотреться к нему внимательнее, то вовсе и не непосредственность читалась в чертах его лица, а хитрость. Мужчина казался этаким хамелеоном. То он смеется, словно ребенок, то смотрит, будто давно живущий на этом свете мудрец.

– Меееняяя зооовууут Рик, – неожиданно представился сереброволосый северянин, – а этооо Кельм, – указав рукой на товарища, кивнул он. – Согласишься ли ты пояснять нам особенности вашей культуры…

– List! List![22] – неожиданно перебил Кельм своего товарища, когда я наконец начала более-менее его понимать.

Рик, словно забывшись, благодарно кивнул товарищу.

– Соооглааасиишьсяяя лиии тыыы пооояяясняяять…

Так, кажется, я начинаю понимать, в чем проблема. Должно быть, они считают, что, когда говорят в нормальном темпе, я плохо их понимаю.

– Говорите нормально, – перебила я певучую речь северянина, – я плохо понимаю, когда вы тянете слова.

Мужчина как-то растерянно замолчал и обвиняюще посмотрел на товарища. Кельм округлил глаза, помолчал несколько секунд, после чего разразился громоподобным смехом.

– Wist, keine cretin either![23] – все еще посмеиваясь, заключил он.

– Хорошо, Дэй Ли, – наконец-то Рик начал говорить с нормальной скоростью и интонацией, – нам просто казалось, что так тебе будет легче нас понимать.

– Почему? Я что, тупой? – как-то само вырвалось у меня.

Рыжий уже хохотал так, что ему приходилось утирать слезы в уголках глаз. Впервые вижу, чтобы человек был столь несдержан в эмоциях!

– Нет, я не имел этого в виду, – примирительно заговорил блондин. – Shut ire![24] – вновь обратился он ко все еще веселящемуся другу, прибавив в голос рычащих ноток. – Прости, но мы бы хотели попросить тебя разъяснять кое-какие вопросы, что будут возникать у нас относительно вашей культуры.

Странно, с чего бы им обращаться по такому поводу к юному паи? Не легче ли расспрашивать тех же колдунов-мудрецов? Они-то всяко лучше должны знать, разве не так?

– Конечно, я поясню, – все же согласилась я. Это был хороший повод для меня быть ближе к ним, запоминать новые слова, хоть как-то учить язык, на котором они говорят, и в то же время наблюдать за чужаками. – Спрашивайте, когда будет нужно, – стараясь изобразить непосредственность, я широко искривила рот, надеясь, что это будет похоже на улыбку.

– Oh, kolte myr dirte![25] – прокомментировал Кельм что-то на родном языке.

– Shut, – уже привычно огрызнулся Рик и легко улыбнулся мне в ответ. Улыбка у него была такой искренней, на миг показалось, что от нее может стать теплее на сердце. Почему так, интересно? Так мог улыбаться лишь Сэ’Паи Тонг, я называла эту улыбку «честной». В нее хотелось верить, в отличие от многих ужимок, которыми пользовались люди, чтобы обозначить свои чувства.

После того как я согласилась пояснять чужакам то, что будет для них непонятно, я поспешила покинуть ручей. Во-первых, уже начинало темнеть, а мне еще надо было сварить кашу для себя, а во-вторых, должно быть, северяне пришли к ручью по своим нуждам, а не для праздного разговора со мной. Потому, быстро извинившись и пожелав им спокойной ночи, я направилась к общей стоянке лагеря. Но стоило мне показаться, как ко мне тут же подошел Сэй Лум. Капитан не стал ходить вокруг да около, а прямо спросил то, что его так взволновало:

– Они говорили с тобой?

Пояснения мне были не нужны, мы оба понимали, о ком говорит капитан.

– Да, – коротко ответила я.

– Чего хотели?

– Спрашивали, почему все плакали, когда мы уезжали из города, – не видя смысла скрывать наш разговор, ответила я, при этом ставя котелок на огонь и насыпая в него крупу.

– И что ты им сказал? – очень серьезно поинтересовался он.

– Сказал, что такая традиция в Аире, а что? – Должно быть, капитан решил, что меня усиленно вербовали у ручья в ряды северян. Но это было даже забавно, учитывая, что если эти «люди» захотят узнать что-то секретное, то ни один человек не сможет устоять и не рассказать того, что будет нужно чужакам. Не считая меня, конечно. – И попросили разъяснять им то, что будет непонятно в наших обычаях, – добавила я через какое-то время.

Сэй Лум ненадолго задумался, кивнул собственным мыслям и снова заговорил:

– Вот что, раз уж они решили с тобой общаться, не отказывай, заодно будешь наблюдать за ними, а после рассказывать мне, что подметил. Идет?

Ну что тут скажешь? Конечно, капитан, как будет приказано. На том и порешили. Капитан оказался умным мужчиной, который в каждой случайности видел возможность. В данном случае, несмотря на то что Иола была сосватана за одного из северян, капитан все равно сомневался и желал знать больше о чужаках. Я его понимала, потому решила, что если сочту возможным поделиться информацией, то непременно поделюсь.

Когда моя каша была готова, я пересыпала содержимое котелка в миску и, взяв котелок, вновь отправилась к реке. Нужно было ополоснуть посуду и поставить воду для чая. Но стоило мне вернуться, как ко мне подошел один из северян. Кажется, это был Бьерн.

– Присоединяйся к нам, – просто сказал мужчина, указывая рукой на их компанию.

«Что-то я сегодня пользуюсь популярностью у чужаков», – отстраненно подумала я, но упрямиться не стала. Подхватив миску с кашей и поставив котелок с водой на огонь, отправилась за мужчиной. По дороге заметила внимательный взгляд Сэй Лум, которым он провожал мою фигуру. Сам капитан не выглядел недовольным, скорее наоборот: он, казалось, предвкушал то количество новостей, которое позже я смогу ему передать. Я же старательно делала вид, что ничего не замечаю и не понимаю.

Сразу вспомнился мой друг Тэо, который весьма любил одну игру, называя ее «Поиграем в дурака». Учитывая то, что наши наставники не могли и дня прожить, не задав нам какой-нибудь загадки или просто-напросто наврать с три короба, принуждая распутывать ситуацию самостоятельно, а Тэо был весьма ленивым паи, если такое вообще возможно в Дао Хэ, и порой он и его Сэ’Паи буквально сталкивались лбами, преследуя каждый свою цель. Тэо не хотел часами думать над поставленной задачей, а Сэ’Паи хотел заставить его делать именно это. В результате находчивый приятель изобрел способ доведения наставника до нужного состояния. Когда тот просто сам готов был выложить как на духу, что же он хочет от Тэо. Сначала у него не слишком выходило, но к концу обучения он мог манипулировать своим наставником как хотел! Он просто истово верил в нужные моменты, что он полный дурак и ничего не понимает. Сэ’Паи Ли был довольно молодым для Тени, конечно, опыта в общении с учениками у него было не очень много, и большую часть своей жизни он провел в стенах монастыря. Я бы сказала, что это обстоятельство сделало его чересчур наивным в некоторых вопросах. Бедный наставник желал добра своему ученику, и то, что порой Тэо не понимал того, чего от него хотят, он принимал на свой счет, думая, что плохо ставит задачу или объясняет. Тогда мужчина начинал объяснять более просто, потом еще проще, потом Тэо понимал, что нужно, а наставник наконец осознавал, что им манипулируют, брал бамбуковый прут и принимался за более доходчивый метод воспитания. Но цель была достигнута. Не совсем тем способом, на который рассчитывал наставник, но тут уж не придерешься…

К чему я веду: если подумать, то в моем случае лучше всего быть чем проще, тем лучше, чтобы быть ближе и к тем, и к другим. Дурачков любят все, в их присутствии не слишком умные чувствуют себя практически гениями, те, кто привык подозревать всех и вся, расслабляются и невольно начинают доверять простодушному пареньку, считая, что у того ума не хватит на что-то большее. Да, пожалуй, игра Тэо придется весьма кстати.

Пока я думала о своем, мы уже подошли к костру, вокруг которого сидели чужеземцы. Всего их было одиннадцать. На какой-то момент мне показалось, что я – маленький человечек из сказки, который оказался в стране великанов. Все же телосложение аирцев и северян отличалось весьма и весьма. Среди наших мужчин были и высокие, и низкие, но в основном рост мужской половины Аира не превышал 175 сантиметров, женщины были и того меньше. Фигуры большинства из нас были жилистыми, поджарыми, полные люди, конечно, тоже встречались, но почему-то считалось, что такое возможно в очень зажиточных семьях и у людей, которые едят сутки напролет. Наша комплекция и то, как привыкли питаться в Аире, к полноте не располагали. Северяне же были на голову выше, если не на две, среднего аирца. Телосложение более мощное, развитое. Да и сама внешность отличалась кардинально. Конечно, больше всего мне нравилось то, что у них были разноцветные волосы. После того, как я сняла сухэйли, у меня появилась странная любовь ко всему яркому и цветному. Если бы было можно, я бы часами разглядывала то, как путаются огненные блики в рыжих или белых волосах. Это было красиво.

Мужчины разговаривали на своем гортанном наречии, без конца над чем-то шутили и очень открыто смеялись, без стеснения делали это, показывая зубы. Еще одно отличие между севером и Аиром. В Аире неприлично смеяться таким образом, чтобы собеседник мог видеть твои зубы. И если посмотреть сейчас на костер, за которым сидели воины Аира, ничего подобного увидеть было нельзя. Аирцы сидели, ведя неспешную беседу, и если не прислушиваться, то казалось, что ужинают они в полной тишине.

Бьерн, который привел меня к костру, тут же уселся на первое попавшееся место, бесцеремонно отломил кусок жареного мяса у соседа и, совершенно не обращая внимания на гневные взгляды последнего, начал с удовольствием чавкать, откусывая один кусок за другим.

Смотря на то, как золотистый мясной сок стекает по его подбородку и с каким упоением мужчина поглощает эту еду, меня ощутимо замутило. Но я тут же взяла себя в руки, уверяя собственный организм в том, что это ничего, они так привыкли. Для них это нормально.

– Чего там у тебя в твоей миске? – просто спросил рыжеволосый Кельм, должно быть расценив мою невольную гримасу по-своему.

– Каша, – тихо ответила я, а вокруг все начали посмеиваться.

– Er schmutze girn alle abend zu![26] – посмеиваясь, пробасил один рыжебородый мужчина.

На эту его реплику все утвердительно закивали.

– Угощайся, – в разговор опять вступил Кельм, протягивая мне хорошо прожаренный вонючий ломоть плоти. У меня аж дыхание сперло в груди от этого его жеста.

– Спасибо, но мне нельзя, – на одном дыхании пробормотала я.

Мужчины непонимающе переглянулись, не зная, видимо, как воспринимать мой отказ.

– Почему? – искренне изумился рыжий весельчак. – Ты болен?

– Нет, нет, – поспешно ответила я, пока от меня не начали шарахаться. – Я просто дал обещание не есть мясо.

Моя последняя реплика возымела совершенно неожиданный эффект. Разговоры у костра тут же стихли, и воцарилось шокированное молчание.

– Erre im kill wilst[27], – заключил один из мужчин, что сидел ко мне ближе всех.

– Richt, err sagt die clyast will er die zum winter. Ich sure es fammile sagt er zu wit[28], – согласно кивнул Кельм, с каким-то невероятным состраданием во взгляде посмотрев на меня.

– Зачем же ты согласился, мальчик? – тихо спросил Бьорн, отвлекаясь от поглощения пищи.

Я тяжело вздохнула, стараясь придумать, что же на это ответить. Мужчины расценили мой вздох по-своему, и уже не один Кельм смотрел на меня с жалостью. Причем не так, как смотрят, когда хотят помочь, а так, когда видят перед собой неизлечимо больного, который вот-вот отправится на тот свет и поделать уже ничего нельзя.

– Садись, парень, не стой, – пробасил самый старший из присутствующих. Во всяком случае, на вид мужчине было около пятидесяти лет, в его темно-русых волосах начинала пробиваться седина, хотя казался он весьма крепким и сильным. – Я Олаф, – коротко представился он, – садись и расскажи нам свою историю, малыш, – Олаф гостеприимно похлопал по топчану, на котором сидел, приглашая присесть рядом с ним.

«Малыш?» За кого они меня принимают, интересно? Хотя пусть думают, что хотят. Присев на выделенное мне место, решила рассказать северянам то же, что сказала и Сэй Лум. Как видно, мой рассказ на чужестранцев должного впечатления не произвел, потому как смотреть в мою сторону начали теперь уже настороженно и с подозрением.

– Alles clyar. Er – unnormal[29], – жизнерадостно заключил Кельм, откусывая очередной кусок от того мяса, что недавно предлагал мне.

– Ne, er no unnormal, yet stupid clar![30] – возразил платиновый блондин, что сидел прямо передо мной.

– No differ[31], – хохотнул рыжий, окружающие поддержали его таким же согласным смехом.

Молчаливыми оставались лишь те трое, что я видела на приеме у Императора. Они просто переглянулись, обменявшись взглядами, и согласно чему-то кивнули.

Утро встретило нас густым туманом, что белой влажной дымкой стелился по всей поляне. Солнце едва показалось на горизонте, как Сэй Лум велел всем подниматься, давая на сборы не больше часа. Я проснулась где-то за час до общего подъема и уже успела привести себя в порядок, убрать вещи и даже выпить чаю, доев остатки вчерашнего ужина. Сейчас, когда полсотни мужчин ломанулось в окрестные кусты, я была рада своей предусмотрительности. Где-то минут через пятнадцать после того, как был объявлен общий сбор, полы белого шатра принцессы приподнялись, и на поляну высыпало сразу десять служанок и сама Иола. Все девушки были одеты в темно-синее кимоно из простой материи, сама же принцесса облачилась в более скромный наряд, но шелкам изменять не пожелала. Девушки не спешили бежать на поиски укромных кустиков, но оно и было понятно, все необходимое для женщин было обустроено внутри их же шатра.

Иола выглядела уставшей, казалось, девушка не привыкла к столь ранним подъемам, но держалась она все же согласно этикету. Повелительно взмахнув рукой, принцесса подозвала к себе одну из служанок, что-то прошептала ей на ухо, и казалось, задумалась, о чем-то своем, не замечая никого вокруг. Девушка-служанка, глубоко поклонившись госпоже, побежала исполнять то, что ей было приказано. Как оказалось, далеко ей бежать не пришлось, потому как Иола, похоже, приказала позвать Сэй Лум к ней на разговор. Капитан тут же подошел к принцессе, глубоко поклонился и спросил, чего изволит госпожа. Я тут же напрягла слух, чтобы хорошо расслышать то, о чем они будут говорить. Хотя, как я заметила, сделала это не только я одна. Несколько северян тоже, похоже, вслушивались в разговор и, судя по всему, расстояние для них помехой не было. Это стоило отметить на будущее.

– Сэй Лум, что за переполох? – капризно изогнув губы, спросила Иола, не уделив капитану и взгляда.

– Нам пора выдвигаться.

– Это я поняла, – недовольно шикнула она, – но зачем так рано?

Один из северян, слушавших этот разговор, широко улыбнулся, качая головой.

– Так мы можем преодолеть большее расстояние за дневной переход.

– А мы что, сильно спешим? – гневно воззрилась принцесса на капитана. Сэй Лум тут же отвел глаза, дабы не оскорбить принцессу.

– Но из-за каравана мы и так движемся слишком медленно, – стараясь объяснить принцессе очевидные вещи, продолжал говорить капитан.

– Не знаю, как тебя, но меня такая скорость вполне устраивает.

Так, кажется, в нашем отряде назревал первый конфликт, и, подумать только, какая неожиданность, инициатором была светлейшая невеста. Я заметила, с каким интересом начали коситься в сторону этих двоих северяне, о чем-то тихо переговариваясь. И почему-то мне казалось, что из-за того, кто выйдет победителем в этом споре, того чужаки и будут воспринимать как нашего капитана. Тем временем Сэй Лум глубоко вздохнул и на какое-то время замолчал. Принцесса тем временем самодовольно улыбнулась и уже приготовилась вернуться в шатер, как от группы северян отделился мой вчерашний знакомый, Рик, и направился в сторону спорщиков.

– Что здесь происходит? – очень четко спросил он, в голосе его звучала сталь.

Принцесса остановилась, не дойдя до шатра всего несколько шагов. Она тут же обернулась и смерила чужеземца презрительным взглядом, что для женщины было просто непозволительно, и тут же сказала:

– Мы задержимся еще на несколько часов.

– Нет, – коротко ответил Рик. И это его «нет» было столь жестким, что возразить бы не посмел никто.

– Но… – начала было Иола, но северянин ту же перебил ее.

– Собрать шатер, через двадцать минут выдвигаемся, – он повернулся к принцессе спиной, не сомневаясь, что все будет исполнено в точности, как он велел, и направился к своим людям, что сейчас довольно резво обменивались репликами и смешками. Аирцы же тут же принялись исполнять приказ северянина. Тот взгляд, который Иола устремила в спину сереброволосого мужчины, мог испепелить его на месте, если бы девушка обладала хоть каплей силы.

До границы Аира караван добрался за неполных три недели. Все это время мы продвигались весьма спокойно и размеренно. Не было ни стычек внутри отряда, ни каких бы то ни было нападений извне. Что в целом и неудивительно. В Аире не было крупных хищников, способных напасть на такой внушительный отряд, зато их хватало в землях Умира, начиная от огромных тигров, чей рост в холке достигал двух человеческих, а клыки были длиной в две ладони, и заканчивая огромными змеями, способными сломать хребет лошади и заглотить ее целиком. А также ядовитые травы, растения, источники. Конечно, не все, но и тех, что были, хватало вполне. Сэ’Паи Тонг в свое время заставлял меня зубрить наизусть всю флору и фауну, населяющую Умир, иногда мы даже совершали ментальные путешествия в эти края, так что худо-бедно, но я знала, чего нам ожидать от этих мест. Никто толком не знал, почему все эти твари не обитают на землях Империи. Кто-то считал, что это Бог Солнца облагодетельствовал Аир, кто-то, что земли Умира были прокляты многие века назад. Но правда была покрыта завесой тайны и веков. Что было на самом деле, не помнил никто, вот только в Умир без лишней надобности соваться никто не хотел.

Что же касается нападений людьми, в Аире это было практически на грани фантастики. Слишком уж суеверной была наша страна, а страх перед императорской семьей был впитан с молоком матери. Поднять руку на принцессу – приравнивалось к тому, что ты сам проклинаешь весь свой род на века. Безусловно, в землях Императора Солнца были и разбойники и убийцы, но заставить их напасть на «похоронную процессию еще не жены, но уже и не девушки» было невозможно ни за какие деньги.