Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь Батчер Джим

Семье его тоже непросто приходится.

– Ты еще не ушел? – послышался с лестницы женский голос. Снова скрипнули ступеньки. – Ты будешь…

Голос оборвался на полуслове. До сих пор мне ни разу не приходилось видеть Черити в красном шелковом кимоно. Как и у Майкла, волосы ее были влажными после душа. Впрочем, даже так они оставались светлыми. Ноги у Черити красивые, в меру мускулистые, и мышцы ее играли, когда она начала спускаться по лестнице… впрочем, и остальные части ее тела, открытые взгляду, производили то же впечатление – сильные, крепкие, здоровые. На руках она держала спящего ребенка – младшего в выводке, моего тезку. Голова малыша покоилась у нее на плече, щеки раскраснелись, как это бывает у маленьких детей во сне.

Голубые глаза ее потрясенно расширились, и она застыла, глядя на Молли. Черити приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, и тут взгляд ее упал на меня. Потрясение сменилось узнаванием, а оно, в свою очередь, превратилось в смесь гнева, тревоги и страха. Так и силясь вымолвить что-то, она плотнее запахнула на себе кимоно.

– Извините, я сейчас, – выдавила она наконец.

Черити исчезла и вскоре вернулась уже без маленького Гарри, зато в плотном махровом халате, обутая в пушистые тапочки.

– Молли, – негромко произнесла она и спустилась к нам.

Дочь отвела взгляд:

– Мама…

– И чародей, – продолжила та, и губы ее сжались в жесткую линию. – Еще бы не он. – Она склонила голову набок, и лицо ее застыло. – Значит, ты была с ним, Молли?

Давление воздуха в помещении разом подскочило раза в четыре, а лицо Молли из розового сделалось пунцовым.

– А если и так? – заявила она звенящим от обиды голосом. – Тебя это не касается.

Я открыл было рот, собираясь заверить Черити, что не имею к этому ни малейшего отношения, – хотя вряд ли это хоть как-то повлияло бы на характер разговора, – но Майкл покосился на меня и покачал головой. Я послушно закрыл рот и принялся ждать продолжения.

– Ошибаешься, – возразила Черити, всем своим видом прямо-таки излучая непреклонность. – Ты моя дочь, а я твоя мать. Это очень даже меня касается.

– Но это моя жизнь, – настаивала Молли.

– Которую ты пускаешь под откос по расхлябанности и глупости.

– Ну вот, понеслось, – вздохнула Молли. – Хлебом не корми, дай на мозги накапать…

– Не смейте разговаривать со мной таким тоном, юная леди!

– «Юная леди»! – эхом откликнулась Молли, тщательно воспроизводя интонацию матери; теперь она стояла уперев руки в бока. – Какой во всем этом смысл? Глупо с моей стороны думать, что тебе и впрямь хочется поговорить со мной, а не учить каждому шагу.

– Не вижу в этом ничего странного, если ты не соображаешь, что делаешь. Ты только посмотри на себя! У тебя вид как… как… как у дикаря!

Я даже не успел нажать на тормоз: мой язык среагировал сам по себе.

– Ну да, вот именно – как у дикаря. Как у знаменитого племени кахокианских готов.

Майкл зажмурился.

Взгляд, которым одарила меня Черити, мог бы выбить дух из мелких зверушек, а уж комнатные растения в горшках и просто обратил бы в пепел.

– Прошу прощения, мистер Дрезден, – произнесла она, подчеркнуто выговаривая слова. – Я не помню, чтобы спрашивала вашего мнения.

– Извините, – как можно более обаятельно улыбнулся я. – Не обращайте внимания. Это я так, размышлял вслух.

Молли тоже испепелила меня взглядом; впрочем, ее взгляд был так себе, бледное подобие материнского.

– Обойдусь и без вашей помощи!

Черити стремительно обернулась обратно к дочери:

– Будь добра, пока ты находишься в этом доме, не смей разговаривать со взрослыми в таком тоне!

– Да без проблем! – огрызнулась Молли, крутанулась на каблуках и распахнула дверь.

Майкл протянул руку и без видимого усилия с грохотом захлопнул ее обратно.

В доме Карпентеров воцарилась внезапная тишина. Молли и Черити потрясенно уставились на Майкла.

Майкл сделал глубокий вдох.

– Милые дамы, – произнес он. – Я по мере возможности стараюсь не встревать в ваши дискуссии. Однако непохоже, чтобы ваша нынешняя беседа разрешила накопившиеся между вами разногласия. – Он посмотрел на одну, на другую, и голос его, прежде мягкий, сделался тверже скальной породы: – Полагаю, эта моя поездка не займет много времени, однако никогда не знаешь, что уготовано нам свыше. Или сколько нам еще отмерено. В этом доме хватало огорчений. Разлад причиняет боль всем. Так вот, изыщите возможность уладить свои проблемы до моего возвращения.

– Но… – начала было Молли.

– Молли, – перебил ее Майкл не терпящим возражений голосом. – Это твоя мать. Она заслуживает уважения и вежливости. И на время этого разговора так оно и будет.

Молли упрямо выпятила подбородок, но взгляд опустила. Отец продолжал смотреть на нее в упор, пока она не кивнула.

– Спасибо, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы обе постарались отбросить свой гнев хотя бы на время и поговорили по-человечески. Видит Бог, милые дамы, мне не хотелось бы отправиться по вызову только для того, чтобы дома меня ждали новые конфликты и разлад. Этого у меня будет в достатке и там, куда я иду.

Секунду Черити молча смотрела на него, потом взяла себя в руки.

– Но, Майкл… ты ведь не уедешь теперь. Теперь, когда… – Она махнула рукой в мою сторону. – Возникнут проблемы.

Майкл шагнул к жене и нежно поцеловал ее:

– Вера, моя дорогая. Вера.

Она закрыла глаза и опустила голову:

– Ты уверен?

– Я нужен там, – негромко, но убежденно ответил он и коснулся пальцами ее щеки. – Гарри, вы не проводите меня до машины?

Я повиновался безропотно.

– Спасибо, – произнес я, стоило нам оказаться на улице. – Уже не надеялся вырваться оттуда живым. Такое напряжение… прямо как по живому режет.

Майкл кивнул:

– Год у нас нелегкий выдался.

– Что случилось? – спросил я.

Майкл отворил дверцу своего большого белого пикапа и сунул рюкзак и тубус на заднее сиденье.

– Молли арестовывали. За хранение.

Я удивленно моргнул:

– Молли хранила?

Он вздохнул и поднял взгляд:

– За хранение. Марихуана и экстази. Она пошла на вечеринку, и туда нагрянула полиция. У нее нашли наркотики.

– Ого! – ужаснулся я. – И что было?

– Общественно полезные работы, – ответил он. – Мы много об этом говорили. Она искренне раскаивалась. Я считал, что такого унижения и наказания более чем достаточно, но Черити казалось, что с ней обошлись слишком мягко. Она попыталась ограничить круг общения Молли.

Я поморщился:

– А-а… кажется, я начинаю понимать, почему все обернулось подобным образом.

Майкл кивнул, сел в кабину и выглянул в открытое окно:

– Да. Они обе гордые и упрямые. Напряженность нарастала, пока не взорвалась этой весной. Молли ушла из дома, бросила школу. Это было… сложно.

– Ясно, – вздохнул я. – Но может, вам стоило поддержать Черити? Не слезать с Молли, пока она не перебесится?

Майкл невесело улыбнулся:

– Она же плоть от плоти Черити. Держи ее хоть сто родителей, это не заставит ее покориться. – Он покачал головой. – Родительская власть так далеко не простирается. Молли должна решать за себя сама. В такой ситуации выкручивать ей руку, пока она не взмолится о пощаде, не приведет ни к чему хорошему.

– Непохоже, чтобы Черити с вами соглашалась, – заметил я.

Майкл кивнул:

– Она очень любит Молли. Ее приводит в ужас мысль о том, что может случиться с ее маленькой девочкой. – Он покосился на дом. – Из чего следует вопрос к вам.

– Да?

– Скажите, налицо какая-то опасная ситуация?

Я задумчиво пожевал губу и кивнул:

– Вполне возможно… впрочем, я еще не знаю ничего определенного.

– Моя дочь в это вовлечена?

– Насколько мне известно, нет, – заверил я. – Ее парня арестовали сегодня вечером. Она уговорила меня внести за него залог.

Майкл чуть сощурился, но совладал с собой, и сердитое выражение исчезло с его лица, не успев толком появиться, хотя далось это ему явно нелегко.

– Ясно. Как вам удалось уговорить ее приехать сюда?

– Это плата, которую я запросил за помощь, – ответил я. – Она пыталась увильнуть, но я ее убедил.

– Вы ей угрожали? – хмыкнул Майкл.

– В рамках приличий, – сказал я. – Я бы никогда не применил к ней насильственных методов.

– В этом я не сомневался, – с мягким упреком произнес Майкл.

За моей спиной хлопнула дверь. Молли остановилась на крыльце, зябко охватив плечи руками. С полминуты она постояла так, не обращая на нас внимания. Потом зажегся свет в окне второго этажа, – должно быть, Черити поднялась наверх.

Майкл с минуту смотрел на Молли с болью в глазах. Он набрал в грудь воздуха и повернулся ко мне:

– Могу я попросить вас об одолжении?

– Угу.

– Поговорите с ней, – сказал Майкл. – Она хорошо к вам относится. Уважает вас. Несколько ваших слов могут сделать больше, чем все, что я в состоянии сказать ей сейчас.

– Ох, – сказал я, – не знаю даже.

– Вам не нужно ничего у нее выторговывать, – улыбнулся Майкл. – Только попросите ее говорить иногда с матерью. Пойти хоть на небольшую уступку.

– Для компромисса требуется согласие обеих сторон, – заметил я. – А как Черити?

– Она с собой справится.

– Может, мне только кажется, что из всех возможных чувств Черити меньше всего испытывает ко мне доверие? И симпатию? Боюсь, я самая неудачная кандидатура для того, чтобы подвигнуть ее на переговоры.

Майкл снова улыбнулся:

– Вам нужно больше верить в себя.

– Ой, да ладно, – вздохнул я без особого энтузиазма.

– Так вы хоть попытаетесь помочь? – настаивал Майкл.

Я насупился и посмотрел на него:

– Да.

Он улыбнулся одними глазами:

– Спасибо. Извините, что попали под перекрестный огонь.

– Молли говорила, что в доме неприятности. Поэтому мне показалось правильным привезти ее сюда.

– Я вам очень благодарен за это. – Майкл нахмурился, словно вспомнил что-то, потом вздохнул. – Мне надо ехать.

– Конечно, – кивнул я.

Он поднял взгляд на меня:

– Если случится какая-нибудь заваруха, присмотрите за ними, ладно? Мне будет куда спокойнее знать, что они не одни, пока меня нет.

Я оглянулся на дом:

– А что случилось с верой?

Он улыбнулся:

– Только самый отъявленный лентяй ожидает от Господа, чтобы тот сделал за него все, разве не так? – Лицо его снова посерьезнело. – И потом, Гарри, я верю. В Него – и в вас.

Зараженная демоном часть меня неуютно поежилась.

– Конечно пригляжу.

– Спасибо, – сказал Майкл и завел мотор. – Когда вернусь, нам нужно будет переговорить с вами о делах, если у вас найдется время.

Я кивнул:

– Конечно. Удачной охоты.

– Бог в помощь, – отозвался он, кивнув, и тронул пикап с места.

Вот уж воистину меч как повод путешествовать. Впрочем, он уехал – одной заботой меньше.

Уговорить Молли и Черити поговорить по-человечески. Ну да. Шансов провернуть это у меня имелось не больше, чем, скажем, загнать моего «жучка» задним ходом на вершину горы Рашмор. В своих мрачных размышлениях я не сомневался, что, даже если мне удастся свести их вместе, все пойдет наперекосяк еще более впечатляющим образом, чем было до сих пор. Встреча матери и ее антипода-дочери – сочетание взрывоопасное, такое весь дом разнести может.

В общем, я не ожидал от этой встречи ничего хорошего. Кой черт я согласился на просьбу Майкла?

Потому что Майкл мой друг, а еще потому, что я слишком глуп, чтобы отказывать в помощи тем, кто в ней нуждается. А может, еще из-за чего-то большего. В доме у Майкла всегда царила бурная жизнь, но в целом там было много разговоров, тепла, смеха, вкусной еды. Злобная грызня Молли и Черити пачкала это место. Неправильно это здесь.

Когда я рос, у меня не было такого дома. Да и сейчас, когда мы с Томасом нашли друг друга, в те моменты, когда я думаю о семье, мне всегда представляется дом Карпентеров. Подобной духовной близости у меня не было никогда. Те, кто рос в такой семье, даже не догадываются, насколько она редка и ценна. Ради сохранения такого стоит и постараться. Поэтому я и согласился помочь.

И потом, Майкл говорил дело.

У меня имелся небольшой шанс достучаться до Молли. Конечно, достучаться – еще полдела, так сказать, но и это больше того, чего мог бы достичь Майкл в сложившейся ситуации.

И все равно, какая бы высшая сила ни подстраивала все эти события, чувства меры у нее нет вообще – если вспомнить, сколько всего свалилось на меня разом. Адские погремушки.

Молли дождалась, пока пикап Майкла скроется за поворотом, и только тогда подошла ко мне и остановилась, не произнося ни слова.

– Я так понимаю, тебя нужно подбросить, – сказал я.

– У меня денег нет, – негромко отозвалась она.

– Ладно, – кивнул я. – Куда тебе?

– На фестиваль, – ответила она. – У меня там друзья. И есть где остаться на выходные. – Она оглянулась через плечо на дом.

– Твои крысята, похоже, тебе обрадовались, – заметил я.

Она чуть улыбнулась, и голос ее потеплел:

– Я и сама не знала, как по ним соскучилась, по глупышам маленьким.

Я подумал, не толкнуть ли ее обратно к матери, но решил не спешить. Может, останься у нее свобода выбора, она и пошла бы на это, но под давлением точно упрется рогом.

– Славная ребятня, – только и сказал я вслух.

– Да, – устало кивнула она.

– Я все равно собирался к вам на конвент, – заявил я. – Садись в такси.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – ответил я.

При слове «конвент» на ум обычно приходит людное собрание профессионалов или сотрудников какой-либо компании, проводимое, как правило, в большом отеле, где все делают вид, будто учатся и повышают квалификацию, а на самом деле просто пользуются возможностью погулять на халяву, пофлиртовать, попьянствовать и вообще оторваться по полной.

Тут же обнаружилось первое серьезное отличие конвента фанатов от делового: никто и не пробовал притворяться. Все просто оттягивались. Вторым отличием стал дресс-код: костюмы на этом конвенте отличались значительно меньшей консервативностью.

«Сплеттеркон!!!» (судя по всему, участники конвента боялись, что их с кем-то спутают, иначе зачем три восклицательных знака?) оказался на поверку обилием костюмированных персонажей… а может, это сейчас мода такая, не знаю. Гостиница встречала входящего просторным атриумом, из которого два длинных широких коридора вели в ресторан и многоцелевые залы из тех, что можно делить раздвижными перегородками на кучу небольших помещений. В атриуме собралось человек двести народа, и всё новые участники конвента выходили из залов и зальчиков.

– Я-то думал, народу здесь побольше, – заметил я Молли; по дороге мы успели заглянуть ко мне домой, где я оставил Мыша, забрав свой посох.

– Так ведь вечер четверга, – отозвалась она так, словно это мне что-то говорило. – И время позднее. У нас уже зарегистрировались больше трех тысяч человек.

– А это разве много?

– Для первого в году конвента? Да это просто монгольская орда какая-то. – В голосе ее звучала неподдельная гордость. – И народ в оргкомитете в основном молодой… впрочем, держится это все равно на бывалых. – Некоторое время Молли сыпала именами и заслугами, словно я явился сюда в качестве инспектора проверять законность мероприятия.

Мимо нас прошмыгнули две девицы среднего школьного возраста в ало-черных одеяниях, открывавших взгляду изрядную часть тела, с лицами, густо намазанными белым, и потеками крови из уголков рта. Скользнув по мне взглядом, одна из них улыбнулась, и во рту у нее обнаружились клыки.

Я сжал посох, в ноздри ударил запах древесного дыма, и я опомнился в последний момент, едва не испепелив на месте пробегавшего в каких-то пяти шагах от меня «вампира». Приглядевшись внимательнее, я увидел на клыках неровности и отпечатки пальцев: судя по всему, девчонка сделала их сама из дешевого пластика. Я перевел дух и заставил себя расслабиться, убрав из посоха накачанную в него энергию.

Спокойно, Гарри. Адские погремушки, вот вышла бы история для газет! «Чародей-Профессионал Сжигает Вампира-Любителя». Сенсация дня.

Девицы убежали, ничего не заметив; впрочем, даже Молли только нахмурилась, посмотрев на них, а потом на меня. Бровь ее вопросительно выгнулась.

Я тряхнул головой:

– Прошу прощения. День у меня выдался тоже не из простых. Слушай, мне надо взглянуть на ваш сортир, где напали на хозяина того кинотеатра.

– Идет, – кивнула Молли. – Только сначала стоит получить на регистрации бейджик.

– Бейджик? – удивился я. – Зачем?

– Затем, что незарегистрированным вход запрещен, – пояснила она. – Ни к чему смущать секьюрити – и гостиничных, и наших. Вам это могло бы мешать.

– Верно, – вздохнул я. – Правильно мыслишь. Опять-таки я мог бы отреагировать неправильно.

Следом за ней я подошел к ряду столов, над которыми висели бумажные таблички «А-Д», «Е-К» и так далее по алфавиту. За первым столом сидела и возилась с бумагами усталого вида шатенка среднего возраста.

– Молли, – произнесла она, и лицо ее осветилось усталой улыбкой. – Кто это с тобой?

– Гарри Дрезден, – ответила Молли. – Гарри, это Сандра Марлинг. Председатель оргкомитета.

– Вы тоже увлекаетесь ужастиками? – спросила Сандра Марлинг.

– В последнее время моя жизнь – сплошной ужастик.

– Тогда вы найдете здесь много развлечений, – заверила она меня. – Мы крутим фильмы в нескольких залах одновременно и еще в кинотеатре, у нас работают буфеты, завтра обещаны автографы. Конечно, сегодня у нас тоже несколько мероприятий; на конкурс костюмов всегда стоит посмотреть.

– Звучит многообещающе, – заметил я, стараясь изобразить максимум энтузиазма.

– Сэнди, – вмешалась Молли. – Мне хотелось бы дать Гарри служебный пропуск, как у меня.

Сандра кивнула:

– Да, Розанна искала тебя пару минут назад. Ты с ней еще не говорила?

– С середины дня – ни разу, – спохватилась Молли. – Ты не напомнила ей, чтобы она витамины приняла?

– Не дергайся, детка. Напомнила, напомнила.

Молли облегченно перевела дух:

– Спасибо.

Тем временем Сандра дала мне заполнить анкету, с которой я справился довольно быстро. В конце концов она протянула мне пластиковый чехольчик с прищепкой-клипсой, в который вставлялась бумажная карточка с надписью: «СПЛЕТТЕРКОН!!! Привет, я…» – и черный маркер.

– Извините, принтер с утра испортился. Вы просто впишите свое имя, ладно?

Я аккуратным почерком вписал на место пробела: «Невинный Свидетель» – и нацепил карточку себе на рубашку.

– Надеюсь, вам у нас понравится, Гарри, – сказала Сандра.

Я взял со стола расписание и вчитался. За «Как сделать клыки» в 10:00 следовал пункт «Как вопить не хуже профессионала».

– Решительно не вижу, как мне может здесь не понравиться.

Мы отошли от стола, и Молли неодобрительно на меня покосилась:

– Необязательно над этим потешаться.

– Вообще-то, – возразил я, – я потешаюсь почти над всем.

– Но это некрасиво, – возмутилась она. – Сандра всю жизнь вкладывает в этот конвент, и мне не хотелось бы, чтобы вы уязвляли ее чувства.

– Где ты с ней познакомилась? – поинтересовался я. – Не в церкви, я полагаю.

Молли посмотрела на меня еще менее одобрительно:

– Она работает добровольцем в одном из приютов, где я отрабатывала приговор. Она помогла выкарабкаться Нельсону несколько лет назад. И Рози, и ее бойфренду.

Я поднял руки в знак согласия:

– Ладно, ладно. Обещаю вести себя хорошо.

– Спасибо, – кивнула она без тени улыбки. – Очень мило с вашей стороны.

Я уже начал раздражаться, но тут меня посетила неприятная мысль о том, что в таком случае я окажусь на той же стороне, что и Черити, а тогда и до апокалипсиса рукой подать.

Молли провела меня по коридору мимо залов к двери туалета. Дверь перекрещивали аж три полицейские ленты, и рядом с ней сидел на стуле полицейский в форме – крупный чернокожий мужчина с седеющими висками. Стул покачивался на задних ножках, полицейский опирался затылком о стену. На форменной куртке красовался бейджик «СПЛЕТТЕРКОН!!!». Имя он тоже написал маркером: на месте пробела я прочитал: «Представитель власти». На кармане куртки красовалась фамилия «РОУЛИНС».

– Ага, – поднял он на меня взгляд, когда я подошел поближе, и немного кривовато улыбнулся. Потом прочитал мой бейджик и фыркнул: – Парень-консультант. Считающий себя чародеем.

– Роулинс, – улыбнулся я в ответ и протянул ему руку.

Он пожал ее своей лапищей.

– Значит, вы у нас тоже любитель ужастиков, а? – хмыкнул он.

– Э… да, – ответил я.

Он снова фыркнул.

– Я вроде как надеялся зайти в это заведение, – заметил я.

Роулинс поджал губы:

– На этаже их еще два. Одно – рядом со стойкой администратора, и еще одно – в дальнем конце вон того коридора.

– Мне нравится это.

Роулинс прищурившись посмотрел на меня:

– Может, вы в грамоте не сильны. Видите ленту? Она означает место преступления и все такое.

– Вот эту, яркую? Желтую с черным?

– Именно ее.

– Ух ты!