Повелитель тлена Чернованова Валерия

Глава первая

– Проходите, ваше сиятельство. Да, пожалуйста, вот сюда. Осторожно, ступенька! – суетился вокруг высшего траппер. И без того сутулый, он не переставал отвешивать почетному гостю поклоны, отчего казался еще ниже ростом. А по сравнению с долговязым магом, так и вовсе карликом.

Нечасто доводилось Перегрину принимать у себя человека, приближенного к самой королеве. Осознание этого заставляло старика нервничать, и он чувствовал себя неуверенно.

– Объясните мне, господин Перегрин, что я здесь делаю? Зачем вы посылали за мной? – холодно поинтересовался высший, стягивая с рук светло-серые лайковые перчатки. Его раздражала заискивающая улыбка старика, хитрые, вечно прищуренные глаза, которые, казалось, стремились заглянуть в самую душу. Довершал картину отталкивающей наружности шрам на пол-лица и уродливый, потемневший от времени протез, заменявший трапперу ухо.

Впрочем, Бастиан Мар испытывал неприязнь ко всем представителям данной профессии, и, наверное, поэтому его тяготило общество этого человека.

Миновав просторный холл, обставленный с излишней помпезностью, хозяин и его гость оказались у входа в гостиную.

Прежде чем распахнуть перед магом двери, траппер в который раз поклонился и ответил с заговорщическим видом:

– Ваши друзья сейчас сами вам все расскажут, милорд. И покажут.

Появление высшего словно вдохнуло жизнь в просторную, но отчего-то сумрачную комнату. Не горели ни газовые светильники, ни свечи в высоких канделябрах. Лишь поленья в камине мягко потрескивали, освещая небольшую часть гостиной. Им вторили старые ходики, мерно тикающие на стене.

– Поздравляю, дружище! – первым поднялся из кресла щеголевато одетый мужчина по имени Шейн. Подойдя к высшему, от души похлопал того по плечу. – Бастиан Мар – личный дознаватель ее величества. Красиво звучит, демон тебя побери!

– Да, неплохо, – улыбнувшись, согласился маг и с иронией добавил: – Хотя некоторые интерпретируют эту должность как мальчик на побегушках.

– А я и не сомневался, что изберут тебя, – польстил новоиспеченному дознавателю Реджинальд – знакомый Мара еще со студенческой скамьи.

– Горжусь тобой, приятель! – присоединился к поздравлениям Иден, самый близкий друг Бастиана и по совместительству кузен его невесты. Сердечно обняв будущего родственника, шепнул тому на ухо: – Надеюсь только, ты теперь не зазнаешься и не забудешь о нас, твоих друзьях. Мало ли, как в жизни все повернется.

В ответ на такое заявление Бастиан чуть заметно усмехнулся. Не раз ему доводилось хлопотать за Шейна и Реджинальда перед коллегами в полицейском управлении, которое те посещали не реже, а может, даже чаще, чем столичные бордели. Идена тоже нельзя было назвать святошей, но, в отличие от бесшабашных друзей, он вел себя осмотрительнее, никогда не лез на рожон и старался избегать неприятностей, чтобы, не дайте боги, не запятнать свои доброе имя и кристально чистую репутацию.

Траппер зажег несколько светильников и бесшумно выскользнул в холл, оставив дверь приоткрытой, надеясь не пропустить ни единого слова из разговора высших.

Одного взгляда, брошенного на захмелевшую троицу, Бастиану было достаточно, чтобы понять: друзья уже вовсю отмечали его повышение по службе.

– Что, не могли меня подождать? – хмыкнул Мар.

– А чем мы, по-твоему, здесь битый час занимались? Как раз тебя дожидались, – наигранно возмутился Шейн и в свое оправдание добавил: – Надо ж было как-то убивать время.

– Но почему у траппера? – Бастиан бы еще понял, если бы его пригласили в ресторан. Но никак не в гости к охотнику.

– А ты туда глянь. – Иден отошел в сторону и, спрятав руки в карманы брюк, весело объявил: – Это чтобы в будущем у тебя, Мар, не случалось провалов в памяти. Маленькое напоминание о нашей дружеской заботе.

Только сейчас Бастиан заметил в кресле возле камина незнакомую девушку. Она сидела, обхватив плечи руками и сжавшись в комок. Несмотря на близость пламени, жадно облизывающего ажурную решетку в тщетной попытке вырваться на волю, незнакомка дрожала не переставая, словно ее бил озноб. И смотрела на молодых людей глазами, полными ужаса.

Мар вздернул брови, удивленно рассматривая пришлую.

– Хотите сказать, эта кукла для меня?

Девушка действительно больше напоминала фарфоровую статуэтку, нежели живое существо из плоти и крови. Тоненькая, изящная, с бледной кожей и нежными чертами лица. Голубые глаза в обрамлении черных, по-кукольному загнутых ресниц были широко распахнуты, в них плескался панический страх. Светлые волосы собраны в пучок на затылке, лишь несколько прядок выбились из прически и тугими завитками обрамляли смазливое личико.

По виду больше семнадцати не дашь.

Белое платье с пышной укороченной юбкой до середины икры еще больше добавляло незнакомке сходства с любимой девчоночьей игрушкой. На изящных ступнях – пуанты, стройные ножки затянуты в белые чулки. Видимо, танцовщица, которую траппер выкрал прямо из театра.

Юное, беззащитное существо. Наверняка ей даже не объяснили, где она и почему здесь оказалась.

– Не нравится? – чуть нахмурился Иден, ожидавший от друга совсем другой реакции. – По-моему, миленькая. И как раз в твоем вкусе.

– Да, но… Зачем? – растерянно пробормотал Бастиан, едва не добавив: «На кой демон мне сдалась рабыня, внешне так похожая на мою будущую жену?»

Но, чтобы не обижать друзей, сдержался.

Эмилия, которая должна была в скором времени стать его супругой, была точь-в-точь как эта девушка – очаровательная блондинка с наивными голубыми глазами. Обзаводиться копией невесты Бастиан не собирался.

По крайней мере, не в ближайшем будущем.

Сейчас, с новой должностью и грядущей свадьбой, ему только рабыни не хватало. Странно, что друзья, собираясь сделать ему столь дорогой подарок, не подумали о неудобствах, которые могут возникнуть из-за этого самого подарка.

– Как зачем? Каждому уважающему себя высшему – тем более занимающему такой важный пост! – нужна фаворитка. Разве не видишь, сколько в ней чувств! – Иден легкой, пружинистой походкой пересек гостиную и подошел к девушке. Та еще сильнее вжалась в высокую спинку кресла. Приоткрыла рот, наверное, чтобы закричать, но с губ не сорвалось ни звука.

Ее страх, отчаянье немного притупляли наложенные траппером чары. Но не настолько, чтобы не ощущать ее эмоции, чтобы не возникало желания их попробовать. Вобрать в себя чистые, ничем не замутненные чувства. Какими обладали только пришлые.

Бастиан тряхнул головой, прогоняя непрошеное наваждение. Несомненно, девушка хороша собой. Даже слишком. И будь он свободен, ни за что бы не отказался от такого презента. Но Эмилия… Его нежная, ранимая Мими. Не хотелось обидеть невесту появлением в его жизни другой женщины.

По крайней мере, не сейчас, когда есть надежда, что у них и без всяких иномирянок все сложится.

– По-моему, отличный экземпляр для продолжения рода, – словно прочитав мысли друга, принялся нахваливать девушку Иден. Как будто она была выставленным на продажу товаром. Впрочем, для высших она таковой и являлась. Красивой игрушкой, сосудом, полным переживаний и чувств. В которых маги так нуждались. Которые влекли, манили, дурманили разум.

Обойдя кресло, Иден встал у девушки за спиной. Склонился к ней, с наслаждением втянул воздух возле ее лица. Потрясающий, ни с чем не сравнимый аромат чистых эмоций. Выпивать такие – наивысшее удовольствие.

Особенно страх.

Страх был самым его любимым. Как и страсть. Идену нравилось разжигать в таких юных, непорочных созданиях желание. А потом, смакуя, пить их переживания, снова и снова, по капле впитывая в себя.

– Представь, какого замечательного наследника сможет подарить тебе эта красотка.

– Я все же надеюсь, что мне подарит его Мими, – упрямо возразил Бастиан. Слишком поспешно, потому как опасался, что если позволит сомненьям проникнуть в сердце, тогда уже точно не сможет устоять перед этим белокурым соблазном.

– Подстраховка никогда не помешает, – философски заметил Иден, подушечками пальцев едва касаясь оголенных плеч девушки. Небрежным движением приспустил бретельку. Лаская, прошелся по тонкой шейке и с искушающей интонацией продолжил: – Только посмотри на нее. Ну разве не чудо?

Девушка под его руками затрепетала. Едва ли она понимала, что происходит. Благодаря заклинанию окружающий мир казался ей размытым и неясным. Магия должна была притупить страх, но он, наоборот, с каждой минутой становился все сильнее. Концентрировался в ней, неспособный выйти наружу. И Идену от этого головокружительного чувства, что источала незнакомка, становилось все сложнее себя сдерживать.

Не сумев совладать с искушением, он потянулся к девушке, стремясь забрать себе хотя бы частичку ее переживаний.

– Эй, Иден! Угомонись! Этот цветочек сорвали не для тебя, – осадил друга Шейн, который и сам был не прочь оказаться на его месте.

– Это, конечно, очень щедрый подарок, – наконец, проговорил Бастиан, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее. – Но я не могу его принять. Скажите трапперу, я отказываюсь от пришлой.

На какое-то мгновение в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь монотонным тиканьем часов. Мужчины хмуро переглядывались, удивленные решением друга.

– Проклятье, Мар! – с обидой в голосе, как будто отказывались от него, а не от безымянной рабыни, воскликнул Реджинальд. – Ты в своем уме?! Ты хоть представляешь, как долго мы искали подходящий экземпляр?!

– В следующий раз, если захотите сделать мне приятное, просто купите бутылку эльдорского, – отшутился Бастиан, пытаясь разрядить обстановку.

– Так и сделаем, – мрачно буркнул Иден. Подхватив с софы пальто, перекинул его через руку и, даже не пытаясь скрыть разочарование, сказал: – Что ж, поехали, что ли, напьемся. Куплю тебе эту твою бутылку.

Чувствуя себя последним предателем, Бастиан покачал головой:

– Давай лучше в другой раз. Я собирался сегодня еще поработать. Вы, наверное, уже слышали о новом убийстве? – В последний раз взглянув на девушку, молодой дознаватель с сожалением вспомнил о той, другой. Пришлой, ставшей очередной жертвой маньяка, которого ему предстояло отыскать.

– Еще бы! – хмыкнул Иден. – Об этом только ленивый не написал.

– Удачной охоты, – шутливо пожелал другу Шейн и, любуясь собой, поправил повязанный вокруг шеи белоснежный платок, оттененный брошью из оникса, а потом улыбнулся своему отражению.

Не прошло и минуты после ухода дознавателя, как в комнату вернулся хозяин дома – тенью скользнул в приоткрытую дверь и замер у самого входа. Старик недовольно поджимал губы и мысленно перебирал в уме имена клиентов, гадая, кому еще можно всучить рабыню.

Такой товар – и не взять. Немыслимо!

Траппер нервничал. Если господа высшие откажутся от девушки, а покупателя на стороне не найдется, придется отдавать ее на попечение властей. А тем плевать, что рабыня эта первого сорта, наилучшего качества. Заплатят по стандартному тарифу жалкие медяки.

– Может, кто-нибудь из господ желает оставить ее себе? – с надеждой спросил мистер Перегрин, исподлобья поглядывая на высших.

Мужчины обменялись взглядами. Потом одновременно посмотрели на сжавшуюся в комок девушку. Эмоции продолжали концентрироваться в ней, опьяняя, дурманя.

– Давайте поступим так, господин Перегрин. – Иден ловко подхватил трость, украшенную массивным бронзовым набалдашником. Кончик ее скользнул по икре девушки, увлекая за собой тонкую ткань невесомого наряда и оголяя изящную ножку. Пришлая попробовала было дернуться, отмахнуться, но сил хватило лишь на вялое движение рукой. Оценив манящий изгиб бедра, нежность кожи, обтянутой тончайшей паутинкой чулок, маг расплылся в предвкушающей ночное безумство улыбке. – Ты оставляешь задаток себе, а мы забираем девушку. До утра. Потом можешь делать с ней все, что захочешь.

У траппера язык не поворачивался сказать «да». Старик хмурился, раздосадованный тем, что ему не предлагали, нет, – ему приказывали! – расстаться с рабыней за мизерный задаток. Кто его знает, в каком состоянии потом вернут девицу.

– Вы же понимаете, – осторожно, чтобы ненароком не оскорбить влиятельных клиентов, заговорил охотник, – никому не нужен порченый товар. Эта иномирянка – отличнейший экземпляр и…

– Ничего с ней не случится! – резко оборвал его Шейн, которому безумно понравилась идея друга. С того самого момента, как увидел девушку, его не покидало желание попробовать ее эмоции, насладиться ее красотой.

Иден достал из кармана сюртука несколько банкнот и, даже не пытаясь скрыть презрения к мелочному старикашке, сунул тому деньги в жилистую руку.

– А это чтобы ты не волновался.

Понимая, что спорить бесполезно, охотник послушно принял вознаграждение и с мольбой в голосе попросил:

– Только верните ее потом.

– Сказано же, вернем! – вспышка раздражения погасла так же внезапно, как и появилась, и дальше уже Иден говорил холодным, ничего не выражающим голосом. – Доставишь ее вот по этому адресу, – протянул следом за купюрами визитку. – И поторопись. Я не люблю ждать.

– Будет исполнено, ваша милость, – почтительно поклонился виконту траппер и проводил гостей до ворот.

Вернувшись в дом, приказал служанке подготовить иномирянку к поездке. А себя успокоил тем, что поступил он правильно. Таких клиентов не стоит терять.

Ну а девушка… В самом деле, что с ней может случиться за одну короткую ночь?

О которой она потом даже не вспомнит. Уж маги точно не оставят после себя следов.

Глава вторая

– Думаешь, она уже того? Дохлая? – Девчушка лет десяти опустилась на колени возле своей находки. С опаской, к которой примешивалось и любопытство, ткнула в незнакомку пальцем и тут же отдернула руку. – Брр, холодная!

– Правильней говорить мертвая, Эва. Мертвая, а не дохлая, – поморщилась мадам Леттис, с недовольством косясь то на падчерицу, то на не подающую признаков жизни девушку, имевшую наглость развалиться прямо посреди аллеи, пролегавшей через городской парк, в этот час абсолютно пустынный.

Если не считать труппы бродячих артистов, которые преспокойно спали себе в своих шатрах и продолжали бы в том же духе, не приспичь Эве отправиться посреди ночи на прогулку.

– Хорошенькая-то какая! Прям кукла. – Девочка с интересом разглядывала пришлую. Поборов страх, украдкой трогала ее наряд, хрупкую, безжизненно лежавшую на земле руку. – Только почему-то без туфелек. И платье порвала… – пробормотала расстроенно, отметив, что некогда белоснежному наряду не хватает одной бретельки.

– Нашла, где помирать, – проворчал подошедший к ним мистер Тауруш – руководитель труппы и отец непоседливой Эвы. Привлеченные шумом, за ним уже спешили еще двое. Остальных комедиантов, за день утомленных выступлениями, по-видимому, сейчас не разбудил бы даже пушечный выстрел. – А ты что здесь делала?! – накинулся мужчина на дочь.

– Гуляла, – девочка подняла на отца карие глаза и невинно захлопала ресницами. – Мне не спалось.

Мистер Тауруш опасливо огляделся. Занимался рассвет. Еще час-другой, и парк оживет. А у него здесь прямо под носом валяется какая-то девка. То ли еще живая, то ли уже мертвая. Последнее, что сейчас нужно было пожилому мэтру, – это пристальное внимание со стороны констеблей. Поди потом докажи вредным полицейским, что он и его ребята эту девицу никогда прежде в глаза не видели и знать не знают, что с ней произошло.

А если она возьмет сейчас и подохнет?! Конечно же, свалят все на бродячих артистов, лишь бы не утруждаться расследованием.

– Совсем бедняжку опустошили, – присоединился к «зрителям» мистер Хэймо – маг, хоть и довольно посредственный. Он был единственным, кого Тауруш мог себе позволить нанять для создания во время выступлений простеньких магических иллюзий.

Мужчина наклонился ниже, сквозь монокль на кожаном ремешке, издали напоминавший глазную повязку, внимательно разглядывая бледное, как будто слепленное из воска лицо с заострившимися чертами. Синяки, темным узором покрывавшие тонкие руки, разодранное в клочья платье… Маг недовольно причмокнул – похоже, для этой девочки одним опустошением все не обошлось.

– Вроде бы дышит, – со скучающим видом поделилась мнением Истер – любимица публики и прима их маленького коллектива, свято верившая, что рано или поздно ее заметит антрепренер какого-нибудь крупного театра и откроет ей двери в новый мир, которого такая красавица, как она, несомненно, была достойна.

– Па-а-а, – протянула Эва, заискивающе улыбнувшись, – а помнишь, ты мне обещал эту… как ее… ну ту самую… компаньонку! – радостно воскликнула девочка, вспомнив слово, однажды услышанное от отца. После чего решительно ткнула в иномирянку пальцем. – Я хочу эту. – Заметив, что родитель по-прежнему хмурится и с явной неприязнью, а может, даже с опаской поглядывает на девушку, бойко затараторила, подскочив с колен: – Хочу, хочу, хочу!

– Угомонись! Эва! – прикрикнула на падчерицу мадам Леттис и проворчала, обращаясь к мужу: – Опять концерт устроила… Говорила тебе, разбаловал ты ее. Какая к демонам компаньонка?!

– Как по мне, Эва права. Служанка лишней не будет. – Во взгляде примы появился интерес. Теперь Истер рассматривала пришлую оценивающе, как бы гадая, справится ли та с обязанностями, которые в мыслях актриса уже на нее возложила. – А также хорошая швея. Я все пальцы себе исколола, штопая это старье! Кое-кто ведь не хочет раскошеливаться на новые костюмы. – Она многозначительно покосилась на мистера Тауруша.

– Это моя кук… – возмутилась было девочка. Поняв, что чуть не сморозила, быстро поправилась: – Моя компаньонка!

– Детка, это не кукла, это живой человек. И мы ее себе не оставим, – мягко возразил отец Эвы, мысленно проклиная тех, кто подбросил им это «счастье».

Больше всего на свете Тауруш любил баловать свою единственную дочь. Но ведь всему должен быть предел. Не дарить же ей живого человека!

На которого у них нет ни права, ни средств.

– Но почему? – надула губы Эва и капризно крикнула, топнув ногой: – Па!

– Мне неприятности не нужны, – снова оглядываясь по сторонам, словно опасаясь в предрассветных сумерках обнаружить спешащих к ним полицейских, нервно проронил мистер Тауруш. – Вдруг это беглая рабыня.

– Знака на ней нет, – осторожно повернув девушку, будто та действительно была игрушкой, хоть уже, скорее всего, поломанной, сообщил Хэймо и смахнул с ее плеча пожухлый листок.

– Значит, тем более! – еще больше заволновался мужчина и безнадежно вздохнул, обращаясь скорее к самому себе, нежели к бодрствующим членам труппы: – Придется все-таки вызывать патруль. – Вздрогнул, услышав, как девушка слабо шевельнулась и издала не то стон, не то всхлип.

– Давайте хотя бы занесем ее в шатер. Бедняжка вся продрогла, – сжалился над незнакомкой маг. Его любимым хобби было создание простеньких лечебных снадобий и магических зелий. При помощи некоторых он сбивал температуру, другие помогали спасаться от мигрени. Они особенно выручали мадам Леттис, которая ни дня не могла прожить без его чудодейственных настоек. С помощью бальзамов собственного приготовления Хэймо помогал зализывать «боевые раны» любившим покутить в кабаках артистам, и сейчас ему не терпелось заняться нежданно-негаданно свалившейся им на головы пациенткой. Хоть чуть-чуть облегчить страдания несчастной до прихода полиции.

Легко подхватив почти невесомое тело, мужчина понес девушку в свой шатер, который делил с двумя братьями-иллюзионистами, не так давно примкнувшими к труппе.

Истер, зевнув, отправилась к себе досыпать. Дальнейшая судьба незнакомки была ей неинтересна, раз уж девчонку не захотели оставлять в качестве служанки. Мадам Леттис тоже не стала задерживаться, ведь завтра, а вернее, уже сегодня им предстоял еще один суматошный день в столице.

Эва поспешила за отцом в шатер, безустанно повторяя:

– Па, ну пожалуйста, давай оставим ее себе. У меня же завтра день рождения. Я тоже хочу себе компаньонку! Ты ведь сам говорил, что я ничем не хуже этих рас… расфиференных… Тьфу ты! Ну, короче, леди! А у всех леди есть свои ку… компаньонки.

Постепенно в парк, раскинувшийся на самой окраине Морияра, вернулась тишина. Только из шатра с синим выцветшим пологом доносились слабые стоны незнакомки, которые то и дело заглушало плаксивое:

– Ну, па!

Глава третья

– Да, и еще это, это и, наверно… это. – Истер нагнулась в очередной раз, порылась в своем бездонном кофре и, выудив оттуда нижнюю льняную юбку, небрежно швырнула ее мне. И снова попала по лицу. – Фух! – Подув на упавшую на глаза смоляную прядку, довольно заключила: – Ну, кажется все.

Я покачнулась под тяжестью одежды, едва умещавшейся в руках, но устояла. С тоской подумала, что знакомство с местными достопримечательностями сегодня отменяется. Пока смотаюсь к ручью, пока постираю, настанет пора готовить нашу приму к выступлению. Или играть с Эвой, или выполнять мелкие поручения мадам Леттис.

А может, все сразу.

– Уверена, что ничего не забыла? – не сдержалась я.

– На сегодня, пожалуй, хватит, – не уловив в моем вопросе иронии, смилостивилась работодательница.

Наверное, не стоило спрашивать, потому как уже в следующую секунду лицо Истер приобрело столь не свойственное ей задумчивое выражение. Не желая испытывать судьбу, я хотела уже ретироваться, но актриса меня окликнула:

– Да, Ива, и еще корсет почини. – В меня полетело кожаное нечто, щедро украшенное цепочками и застежками на тоненьких ремешках. Благо успела пригнуться, иначе бы этот шедевр портняжного искусства точно бы сбил меня с ног. – Там шов сбоку разошелся, – проинформировала актриса и махнула рукой, отпуская. Сама же принялась сосредоточенно изучать в зеркале свое отражение, проверяя, не появилась ли где на лице за ночь морщинка.

Ритуал, который Истер исполняла каждое утро.

Прихватив с собой корсет, я закинула его в наш с Эвой шатер, а сама отправилась к ручью. Потому что тратиться на прачечную актриса категорически отказывалась.

День хоть и выдался солнечным, но по-прежнему было прохладно. Весна только-только вступила в свои права, и уже через каких-то пару минут полоскания блузок, юбок и ажурных чулок в холодной воде мои руки заледенели. Попытка отогреть их дыханием немного улучшила положение. Но ненадолго.

В такие моменты, как сейчас, становилось особенно горько, накатывали непрошеные воспоминания. О первых неделях в Эльмандине – странном мире, в котором мне не повезло очутиться. Не сразу сумела привыкнуть к новой жизни. К незнакомым людям.

Смириться.

Осознать, что это не сон, не ночной кошмар. И что я никогда не смогу вернуться обратно. И что все, кого любила, кто был дорог мне, остались в прошлом. А в будущем… О том, что могло ждать меня впереди, старалась не думать.

Порой я начинала ненавидеть эту свою жизнь. Жизнь Золушки, девочки на побегушках. Думала ли о том, чтобы покончить с таким существованием? Не раз. Но дальше мыслей дело пока не шло. Я не хотела умирать. Наверное, где-то в глубине души не теряла надежды, что когда-нибудь все изменится.

Нет, о встрече с прекрасным принцем (боюсь, здесь такие не водятся) и знакомстве с феей крестной я даже не мечтала. Но раз возможны путешествия между мирами, существует магия, то почему бы не поверить в то, что однажды и я смогу обрести некое подобие счастья.

Такое самовнушение являлось моим ежеутренним ритуалом. Это помогало держаться, не сойти с ума.

Для меня так и осталось загадкой, кому и зачем понадобилось вырывать меня из родного мира. Хорошо помню свой последний день там, один из самых радостных и волнующих. Мое первое выступление в роли Мари из «Щелкунчика». Дебютный сезон – и уже главная роль. Тут было чем гордиться.

Что и делали мои родные. Мой любимый. Которого я больше никогда не увижу.

Я часто задаюсь вопросом, оправились ли от удара мои бедные родители. Как воспринял исчезновение невесты Игорь. Возможно, уже нашел себе девушку и успокоился. И мама с папой… Хотя нет, они уж точно не смирились.

От этого становилось еще больнее.

Помню, с замиранием сердца считала секунды до выхода на сцену. Боялась, радовалась, не верила, что все происходит на самом деле. Со мной. А дальше… Внезапная тьма и такой манящий далекий свет, струящийся точно из ниоткуда. Он словно приглашал последовать за собой в неизвестность. Я сделала шаг, потом другой. Не заметила, как сорвалась с места, побежала…

В себя пришла в трясущейся повозке, под заботливым надзором мистера Хэймо.

Когда шок прошел, смогла отвечать на вопросы, слушая вкрадчивый голос мага, его объяснения, которым не желала верить. Тогда все это казалось мне бредом, и первые дни я даже ловила себя на том, что начинаю отчаянно щипать руку в тщетных попытках проснуться.

Не помогло.

Радовало, что я хотя бы понимала их речь. Оказывается, это первое, что делают трапперы, заманив человека в свой мир. При помощи чар вкладывают в его сознание элементарные знания, как, например, владение языком, чтобы избавить покупателя от лишних хлопот. Намного ведь удобнее, когда игрушка понимает твои приказы и не приходится утруждать себя объяснениями на пальцах.

Покупатели… Маги, или, как их здесь почтительно величают, высшие – это отдельный разговор. Хэймо считает, что выманили меня для того, чтобы сделать фавориткой одного такого высшего. Ведь я подхожу по всем параметрам для роли рабыни: молода, красива, плодовита… Уж не знаю, при помощи каких таких чар они определяют последнее. Но главное – мои эмоции. Маг утверждает, что они у меня очень яркие, сочные, имеющие свой неповторимый вкус. Мне это непонятно. И когда он начинает так говорить, сразу же представляется какой-нибудь бифштекс с хрустящей корочкой. Или блинчики, политые клубничным вареньем. Но никак не эмоции.

Видимо, я оказалась недостаточно хороша для высшего, кем бы он ни был, раз предпочел от меня избавиться. Может, не понравилась на вкус? Или запах моих чувств оказался ему неприятен. Кто знает…

А вот Хэймо не брезгует и время от времени понемногу тянет из меня эмоции. Хоть и ворчит потом, что я то горькая, то кислая. Ему, видите ли, больше по душе положительные переживания. Увы, в моем меню нет ничего, кроме тоски по дому и страха перед неизвестностью.

Обычно после таких сеансов эмоционального вампиризма у меня появляются апатия, безразличие. Жаль, ненадолго. Я не против делиться с магом чувствами, ведь это единственное, чем могу отплатить ему за заботу.

До сих пор не верится, что меня угораздило оказаться в мире эмоциональных торчков. У которых своих чувств с годами становится все меньше и которым для поддержания жизни нужны чужие.

Постоянно.

С чем это связано? Об этом, так же, как и о многом другом, тоже поведал мне Хэймо.

От мага узнала, что Верильская империя, мой новый дом, – самое крупное из когда-либо существовавших на Эльмандине государств. В состав империи входят королевства, с которыми Верилия долгое время воевала за господство на континенте, а также ее многочисленные заокеанские колонии.

Верильские маги не сомневались в победе, а в итоге чуть не потеряли все. В своем стремлении сохранить свободу и независимость, их противники обратились к некромантам, чтобы с их помощью оживлять мертвых и использовать тех в борьбе с захватчиками.

Все увеличивающиеся полчища мертвецов грозили погрести верильцев под пеплом их собственных тщеславных стремлений. И тогда маги решились воззвать к Триаде тьмы, древним богам, от которых сами же некогда и отреклись.

Дабы вымолить прощение у темной троицы, верильцы пошли на страшные жертвоприношения, и умасленные ими боги наделили магов силой, по словам Хэймо, «доселе невиданной, неподвластной прежде ни живым, ни мертвым».

В общем, страшное то было время. Одни поднимали из могил мертвецов, другие загоняли своих же в могилы, лишь бы выслужиться перед кучкой божков и урвать у них как можно больше магической силы.

В конце концов, противник был разгромлен, и в империи наступил мир. Всех некромантов уничтожили. Первые годы, когда воспоминания о пережитых кошмарах были еще свежи, любого арестовывали и казнили без суда и следствия лишь по подозрению в связи с загробным миром. В те мрачные времена погибло немало высших. Выжившим магам пришлось присягнуть на верность короне и Триаде тьмы, взамен получив от богов подарок в виде все той же силы.

Лишь спустя годы высшие поняли, что у обретенного могущества была своя цена. Платить пришлось собственными жизнями. Та сила, о которой они мечтали и ради которой было пролито столько крови, начала пожирать их самих. Выжигать в них чувства, эмоции. Поначалу магов одолевала апатия, на смену ей приходило равнодушие и, наконец, полное безразличие. В итоге человек становился живым трупом. Такое состояние, что-то вроде комы или летаргического сна, могло длиться месяцы, а то и годы, прежде чем маг умирал. Когда последние крупицы смертоносной силы покидали тело, оно начинало разлагаться, превращалось в тлен.

Хэймо говорит, что существуют целые кладбища, где похоронены не совсем мертвые высшие. Они лежат в своих роскошных склепах, в хрустальных гробах. Как Белоснежки. Вот только не находится таких принцев с принцессами, чтобы их разбудить.

За ними ухаживают, их навещают. По словам Хэймо, некоторые склепы будут пороскошнее иных дворцов.

Жаль, что при таком почтительном отношении к мертвым высшие ни во что не ставят живых.

В Верилии маги составляют примерно треть населения. Остальные – простолюдины. Поначалу они-то и являлись основным источником питания для этих отморозков. Пока не выяснилось, что у обычных людей после контакта с высшими не восстанавливается эмоциональный резерв. И это постепенно приводило к такой же, как и у магов, смерти, способной растянуться на целые годы.

Осознав это, власти забеспокоились о своем народе и его судьбе. На помощь были призваны лучшие ученые мужи Эльмандина. Кто-то искал лекарство от странного недуга, кто-то надеялся обнаружить способ восстанавливать эмоциональный резерв.

А один умник (отдельное ему за это спасибо!) придумал, как выманивать людей из другого мира. Таких магов, как он, стали называть трапперами. А иномирцев – пришлыми.

– И что, никак нельзя избавиться от этих сил? – спросила я тогда у Хэймо. – Раз из-за них столько проблем и бед.

– Не все так просто, милая, – грустно усмехнулся маг. – Ритуал отречения сложен и небезопасен. Велики шансы после него умереть. Я вот когда-то по глупости решился, – мужчина задумчиво пожевал чубук своей старенькой трубки. – А в итоге чуть не погиб и стал никем. Из могущественного высшего превратился в того, чьих сил едва хватает на создание простейших иллюзий. А вот зависимость никуда не делась… Многие считают так: зачем рисковать собой, когда можно выманивать пришлых? Да и не хотят маги терять способности, когда можно просто приобрести себе пару-тройку рабов или использовать для подпитки создаваемые с вашей помощью артефакты.

Хэймо объяснил мне, что у пришлых этот самый эмоциональный резерв – самовосстанавливающийся. Главное – не опустошать до конца. Иначе тоже в хрустальный гроб в белых тапочках. Или, что более вероятно, в обычный крематорий. Такие, как я, хрустальных гробов недостойны.

Хэймо и остальные отмалчиваются, но я знаю, что именно это произошло со мной в ночь, когда меня выбросили за ненадобностью. Меня почти опустошили. Сложно объяснить, откуда взялась такая уверенность. Просто я чувствовала, что была на волосок от гибели. И до сих пор не могу понять, почему так отчаянно цеплялась тогда за жизнь…

Не все маги могут позволить себе заказать у траппера иномирянина, даже одного. Потому как дорого. Высшим, рангом пониже, приходится довольствоваться артефактами, производимыми на бесчисленных фабриках Верилии. Это одна из причин, по которой я до сих пор живу с артистами. Уж лучше служанкой у них, чем автоматом по производству эмоций, которые из меня будут выкачивать каждый божий день, чтобы потом при помощи чар помещать во всякие симпатичные безделушки. Вроде карманных часов или медальона. Во что-то, что маг может всегда иметь под рукой и в любой момент, когда ему будет угодно, освежиться чужими чувствами.

Все тот же Хэймо утверждает, и я ему верю (по крайней мере, проверять, так ли это на самом деле, точно не хочется), что работа на фабрике каторжная. Долго пришлые там не живут, быстро сгорают.

– Хорошо, что Эва все-таки уговорила Тауруша оставить тебя. – В тот вечер откровений маг был особенно оживлен и доволен жизнью. Напитавшись моими чувствами, очень походил на объевшегося рыжего кота. Рыжего, потому что имел густую, цвета ржавчины шевелюру, едва тронутую сединой, и такие же густые, смешно топорщащиеся усы. Развалившись у костра и дымя трубкой, неспешно делился своими соображениями относительно моей судьбы. – Если бы не наша малышка, тебя бы сдали в полицию. А оттуда – на «проштамповку». Скорее всего, ты бы очутилась на одной из фабрик или же была бы продана с молотка какому-нибудь плешивому магу. На такие аукционы обычно отправляют второсортный товар и рабов, от которых отказался хозяин. Уважаемые констебли точно не стали бы заморачиваться поисками высшего, который выбросил тебя на улицу. Ты, Ива, – умница, красавица и достойна лучшего. Богатого господина, за которым будешь как за каменной стеной. Когда-нибудь, уверен, тебе повезет и ты встретишь такого.

Да уж, просто сказочная перспектива – стать чьей-то рабой.

Помню, после того разговора меня всю ночь тошнило. Зато мысль о побеге больше не появлялась, и началось что-то вроде этапа смирения.

Я поняла, что навсегда привязана к этому миру, зависима от этих людей и должна или принять новую жизнь такой, какая она есть, и радоваться тому, что все не оказалось еще хуже.

Или уйти из нее добровольно.

Глава четвертая

Стирка растянулась на два часа. Время от времени я останавливалась, чтобы хоть как-то согреть руки. Да и Истер нельзя было назвать чистюлей, поэтому с некоторыми ее вещами пришлось повозиться. Долго колотила о камни блузку, с кружевного жабо которой никак не сходили винные пятна. Этот способ я подглядела у мадам Леттис. Видела, как она то же самое проделывала с одеждой мужа, вроде бы это помогало избавиться от грязи. В моем случае, увы, не помогло, пятна так и не исчезли.

Кое-как отжав уже посиневшими пальцами злосчастную блузку, положила ее в корзину к остальным мокрым вещам. С трудом подняла плетенку и, пошатываясь под тяжестью груза, стала подниматься по пологому склону.

На этот раз наш маленький театр разместился за чертой города. По словам мистера Тауруша, здешние власти не жаловали бродячих артистов и не разрешали им разбивать шатры в парках. Особенно таким голодранцам, как мы. Которых и труппой-то полноценной назвать можно с большой натяжкой. Всего три актрисы, не считая юного дарования, Эвы, да один актер. Плюс никогда не унывающие братья-баламуты Гиб и Гленн.

Помимо Истер и мадам Леттис, в представлениях участвовала молодая супружеская пара, Кори и Чесс. Я бы сказала, из Кори актриса, как из меня прачка – то есть никакая. Уж слишком она на сцене скована и зажата, поэтому каждая ее реплика отдает фальшью. А вот Чесс – отличный комедиант. Сценки с его участием пользуются успехом, вызывают у публики взрывы смеха. Впрочем, и Гиб с Гленном легко находят ключики к сердцам зрителей.

Мистер Тауруш почти не играет, а в обязанности Хэймо входит создание иллюзий во время спектаклей. Помимо этого, маг у нас и лекарь, и психолог, и просто человек, к которому можно обратиться за дружеским советом.

Боюсь, я бы точно где-нибудь споткнулась или рухнула без сил, а может, остаток пути просто волочила бы корзину по земле, если бы не так удачно повстречавшийся мне Гленн, вызвавшийся донести белье до шатров.

– Как дела, красавица? Чего опять грустная? – одарил он меня лучезарной улыбкой и, легко подхватив с земли неподъемную ношу, бодро зашагал в сторону нашего лагеря.

– Да нет, все в порядке, – последовала я за фокусником, стараясь приноровиться к его широкому шагу и с наслаждением разминая кисти рук. Заметив, как он недоверчиво усмехнулся, поспешно заверила: – Правда все хорошо. Просто замерзла немного, пока стирала.

– Зря ты вообще это затеяла. – Гленн поднял голову к небу, которое, словно подстраиваясь под цвет его глаз, постепенно становилось пепельно-серым.

В этих краях всегда так. Солнце может исчезнуть в любую минуту, скрывшись за пеленой туч, нагоняемых ледяным ветром. И если пойдет дождь, то будет лить не переставая несколько часов. К счастью, народ здесь к причудам погоды привыкший, и маленькое ненастье не спугнет зрителей.

– Ты же знаешь, любое желание Истер для меня закон, – пошутила я, стараясь казаться как можно более беззаботной. Нечего ему засорять голову моими проблемами. – Разве можно отказать ее высочеству хоть в маленьком, хоть в большом капризе?

– Не нравится мне, что она так тобой помыкает. Хочешь, я с ней поговорю? – покровительственно предложил Гленн и заговорщически мне подмигнул.

В такие минуты он был очень похож на брата. Гиб такой же худой и нескладный, любитель распушить хвост перед любой мало-мальски симпатичной девушкой.

Вообще, как успела заметить, мужчины в этом мире особым благочестием не отличаются. И верность для них – пустой звук. А может, просто судьба пока сталкивала меня с такими вот индивидами. Взять хотя бы Гиба и Гленна. Их хлебом не корми, дай поволочиться за кем-нибудь. Да и Чесс частенько от жены налево бегает, как только появляется возможность.

– Не надо ни с кем говорить, – постаралась я придушить на корню этот неожиданный приступ благородства. Фокусник в ответ лишь неопределенно хмыкнул. – Гленн, я серьезно! – С таким взрывным характером, как у Истер, это ни к чему хорошему не приведет. Только наживу себе в ее лице еще большую проблему. Вздорную, злопамятную и очень крикливую проблему. – Мне совсем не сложно ей помогать.

Да и вообще, развешу белье в ее шатре, пусть всю ночь наслаждается сыростью. А что? Не под дождем же сушить. Вон уже начинает накрапывать.

Гленн проводил меня до шатра ярко-бордового цвета. Вернее, ярким он был когда-то, в незапамятные времена, а сейчас больше смахивал на серо-буро-малиновый.

Проинформировав, что еще нужно успеть отработать с братом новый номер, парень улыбнулся мне на прощание и, насвистывая себе под нос какой-то бравурный мотивчик, отправился своей дорогой.

А я юркнула в шатер со словами:

– Истер, можно у тебя белье развесить? А то дождь начи… – я осеклась на полуслове и почувствовала, как щеки заливает румянец.

Актриса в фривольной прозрачной сорочке, словно наездница, восседала верхом на черноволосом типе внушительных размеров. Волосатые ноги не помещались на шитом из лоскутов одеяле, руки были раскинуты в стороны, а сам их обладатель млел от предвкушения наслаждения.

Истер уже успела стянуть с него куртку и брюки, которые были живописно разбросаны по полу и являли собой не что иное как полицейскую форму.

Увлеченная раздеванием любовника, актриса не сразу меня заметила. А заметив, не стала отвлекаться от столь приятного для нее занятия.

Представителей закона я боялась не меньше высших. А может, даже больше. При виде них внутри все переворачивалось, я цепенела. Вот и сейчас, увидев констебля, замерла, не способная ни пошевелиться, ни выдавить из себя хотя бы слово.

– Ива, давай не сейчас. Мы тут… немного заняты, – промурлыкала актриса, с вожделением глядя на распластавшееся под ней тело.

Похоже, у Истер сегодня хорошее настроение. Что случалось нечасто. Она вся светилась от счастья и не переставала взирать на любовника с обожанием.

Как преданный пес на своего господина.

– Ива? – Мужчина приподнялся на локтях и посмотрел на меня с интересом. А в следующую секунду расплылся в улыбке. Плотоядной, скользкой и пугающей. – Новенькая?

Под его пристальным взглядом я сразу почувствовала себя обнаженной.

Увернувшись от очередного жаркого поцелуя, незнакомец поманил меня пальцем.

– Подойди ближе, – приказал властно. Ноздри его при этом затрепетали. Как у хищника, почуявшего запах истекающей кровью жертвы.

Мои руки дрогнули, и я едва не выронила корзину. Оставив ее у входа, на негнущихся ногах сделала несколько шагов. Остановилась посреди шатра, не в силах приблизиться к полицейскому.

– Откуда у вас рабыня? – нахмурился тот.

– Подарок, – не растерявшись, соврала актриса и напоролась на удивленный взгляд темно-зеленых глаз. Нервно поерзав на своем «жеребце», поспешила выдать очередную сказку: – Одного моего поклонника. Ты ведь знаешь, как я давно мечтала обзавестись служанкой.

– Щедрый подарок, – недоверчиво хмыкнул маг.

Истер пренебрежительно пожала плечами.