Экзамен первокурсницы Сокол Аня

Я обернулась. Мы уже давно не слышали гула пламени, но в какой момент он исчез? Когда Оуэн умирал? Или когда я его лечила? Горячий воздух успел остыть.

Крис все-таки встал, сцепил зубы, но поднялся и, держась рукой за бок, неловко поковылял к трещине в полу. Я молчала, хотя больше всего хотелось закричать, чтобы он сел. Сказать, что понятия не имею, что у него там внутри, не знаю, что стало с зернами изменений, над которыми утрачен контроль, а посему они могут делать все что угодно, например, взять и перемолоть его внутренности в труху.

– Кажется, все вернулось в прежнюю колею, – с сомнением протянул Оуэн, заглядывая в трещину. – Интересно, они смогли вскрыть кабину и перехватить управление Островом или мы все еще движемся к Разлому?

Честно говоря, в тот момент мне было все равно.

Крис продолжал смотреть вниз и хмуриться. Девы, почему у кого-то все происходит правильно, а у меня вот так? Да, я понимаю, что спрашивать совета у богинь – то же самое, что спрашивать у винодела, почему тебе плохо после честно украденной и выпитой бочки вина. И тем не менее я спрашивала. И очень боялась услышать ответ. Глотала горечь невысказанных слов, чувствуя, как внутри все сжимается и вибрирует, словно натянутая струна. Захотелось вскочить и убежать, только чтобы не…

– Что это? – прошептала я, сердце забилось быстрее, в груди что-то сжалось так, что невозможно стало сделать вдох.

Все-таки Девы сжалились надо мной. Они в жестокой милости своей сделали так, чтобы я, не знавшая, куда деться от собственных мыслей и чужих слов, смогла выпрямиться перед новой опасностью, задвинуть в дальний угол мысли о заблуждениях, о том неловком объяснении, что так и не состоялось. Это как ударить палец, а потом сломать ногу. Уверяю, про палец вы забудете сразу же.

– Крис, что это?

Я не хотела спрашивать, не хотела произносить его имя пересохшими губами, но…

– Это Разлом, – через несколько томительных минут ответил рыцарь.

– Что?

Одна из струн внутри вдруг оборвалась, издав короткий, но такой пронзительный звук. Звук, который никто не слышал. Я невольно охнула.

– Это разрыв мира. И он приближается. Мы приближаемся к нему. Значит, у них не получилось. – Оуэн тяжело осел на пол прямо у трещины.

Подхватив юбки, я в один миг оказалась рядом, чтобы… Нет, не для того, чтобы заглянуть в лицо рыцарю, хотя и очень хотелось, а чтобы заглянуть в трещину.

Лед Зимнего моря продолжал двигаться, казалось, ничего не изменилось, лишь ветер поднял в воздух снежную крупу. Ничего не изменилось, кроме поселившегося внутри чувства бесконечной тревоги, чувства опасности, что нарастало с каждой секундой.

Струя голубого пламени лениво лизнула подбрюшье Острова и исчезла, даже не заглянув в трещину.

– И что делать? Почему мы здесь, а остальные там? Почему мы… – Я развернулась, пламя легко и естественно легло в руки. Нет, не пламя. Лучше применить зерна пустоты, что способны раскрошить даже камень. Я выберусь отсюда, я смогу, мне хватит силы, чтобы разнести весь это завал, должно хватить…

– Жили они недолго и несчастливо, но умерли в один день, – продекламировал вдруг Крис.

На голову посыпался песок. Я вдохнула и выдохнула, стараясь избавиться от внутреннего напряжения. Получалось не очень, но, во всяком случае, так и не использованная магия отступила.

– Вы смеетесь надо мной, барон? – спросила я.

– Если это удержит вас от опрометчивых поступков, графиня, то да, – в тон мне ответил Оуэн. – Вспомните, сколько над нами камня и железа.

– Я справлюсь!

– Вспомните, что железо этого острова нечирийское! Вы просто выроете одну могилу на двоих. Если это ваша цель – то вперед, не смею останавливать.

– Но я… я должна попытаться, понимаешь? Должна. Не могу сидеть здесь и ждать… ждать… – Слезы снова потекли по щекам. Я закрыла лицо ладонями, а через минуту меня обняли теплые, показавшиеся такими надежными, руки. И это, вопреки всякой логике, вызвало новый поток слез.

– Это Разлом, Ивидель. От него хочется лезть на стенку, хочется убежать, даже если для этого придется разбить голову. – Рыцарь вдруг прижал меня к себе. – Поверь, я там был и помню. Дальше будет хуже. Ты должна взять себя в руки.

– Мы… мы умрем? – спросила я между всхлипываниями.

– Скорей всего, – не стал врать Оуэн. – Но вряд ли стоит об этом беспокоиться, так как сначала мы сойдем с ума.

– Гэли рассказывала, что не все сходят с ума в Разломе. – Я позволила себе прижаться к нему.

– Значит, сойдет кто-то один, и мы поубиваем друг друга. Чем не счастливый финал? – спросил Крис и едва заметно покачнулся.

– Девы! – Я вспомнила про его ранение. – Тебе надо сесть, а лучше лечь.

– Если только с тобой, так что не искушай, – пробормотал он.

– Значит, со мной, – ответила я тоном маменьки, когда она уговаривала Илберта выпить лекарство.

– Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, – хрипло сказал рыцарь, опускаясь на каменную плиту с неровным иззубренным краем.

– Почему? – Я пожала плечами. Тревога чуть отступила. – Примерно представляю.

– «Примерно», – передразнил он.

– Только какое тебе до этого дело? – Я села рядом, стараясь выглядеть обеспокоенно-равнодушной. Обеспокоенной его состоянием и равнодушной к его словам. Видимо, получилось не очень.

– Вот только не надо говорить за меня, Иви. – Он поднял синие глаза. – Сам в состоянии.

– Ты уже сказал. – Сердце скакнуло к горлу и забилось часто-часто.

Это всего лишь Разлом. Это его отравляющее влияние. Только он. Именно из-за него хочется убежать и больше никогда не видеть синих глаз. Не исключено, что в самое ближайшее время мое желание сбудется.

– А ты запомнила, – покачал он головой.

– Я всего лишь ответила, что ты ничего мне не должен.

– Слышал, не повторяйся. О своих долгах я знаю куда лучше тебя, – сказал Крис, а потом вдруг попросил: – Ивидель, хватит прятаться за словами и этикетом. Скоро мы окажемся в Разломе. Вряд ли на демонов произведут впечатление ваши манеры. – Он хохотнул, только в его смехе было больше горечи, чем веселья.

Я посмотрела на рыцаря. Одной рукой он держался за бок, словно после долгого бега.

– Хреновое место этот Разлом. – Вторую руку Оуэн протянул мне. – Скоро ты захочешь выцарапать мне глаза.

– Хоть какое-то разнообразие, – прошептала я, и наши пальцы переплелись.

– О да, тьма разнообразна, это понимаешь, только попадая в нее. Она меняет тебя, вибрирует, шепчет. От нее ты узнаешь много способов закончить все это для себя и для друга.

– Это сумасшествие.

– Оно самое. – Он посмотрел на потолок, на то, что было для нас потолком, – сомкнутые растрескавшиеся плиты, с которых то и дело сыпались камешки. – Можно ли винить демонов за то, что они всеми правдами и неправдами стараются выбраться оттуда?

– Винить демонов? – воскликнула я. – Ты никогда не видел, что может сотворить демон? Никогда не видел, как человека одним движением выворачивают наизнанку?

«А ты?» – увидела я в его синих глазах немой вопрос. И если бы он спросил вслух, пришлось бы признаться, что я не видела ни одного демона, только слушала сказки старой Туймы. Если бы он спросил… Но вместо этого Крис сказал нечто совсем другое. И это другое, произнесенное сухим тоном банковского клерка, отказывающего в кредите, напугало меня куда больше.

– Или засекают кнутом женщину. А может, спускают собак на надоедливого мальчишку?

Я окаменела, не в силах поднять на рыцаря глаза. Замерла, чувствуя, как его пальцы сжимают мои. Замерла, испугавшись не его слов, хотя и их тоже. Я боялась того, что может последовать за ними.

– Посмотри на меня, Иви. – Он поднял мою руку к губам, поцеловал пальцы и еще раз попросил: – Пожалуйста, посмотри. Хочу заглянуть в твои глаза. Хочу увидеть в них правду. Хочу…

И в этот момент я подняла голову.

– Господи боже, – прохрипел Крис.

Я не стала спрашивать, к какому богу он обращается. Впервые это не имело значения, нам, скорее всего, скоро предстояло познакомиться с богами или богинями лично.

– Ты до ужаса боишься, что я окажусь демоном. Я вижу огонек этого страха в твоих глазах. Разлом раздует из него пламя ярости.

– А во что он превратит твои чувства? – спросила я, не отводя взгляда. – Во что можно превратить равнодушие?

– Не знаю. И ты не узнаешь.

Я судорожно выдохнула.

– Ты никогда не говорил…

– Не говорить – не значит не чувствовать. – Он выпрямился и снова потер бок свободной рукой. – Ты никогда не задавалась вопросом, что сделают с той, которая была рядом с демоном, если все откроется? Ведь ножик у горла той, на которую боишься даже смотреть, – самый лучший способ заставить открыть рот того, кто не хочет говорить…

– Крис, ты демон? – Теперь уже я сжала пальцы, желая почувствовать тепло его тела.

Он продолжал смотреть на меня. Я мысленно просила его ответить. Хоть как-нибудь. Любой ответ лучше тишины. Неизвестность пугала до дрожи, она накатывала волнами, от которых хотелось кричать…

Нет. Тихо, Иви, тихо. Это все Разлом.

– Нет, Ивидель, я не демон. Во всяком случае, никогда не называл себя так. И никто иной не называл.

– Шелест, – произнесла я слово, не раз слышанное от Жоэла. – Тебя называют «Шелест»?

– Иногда. Это прозвище, мне его дали в трактире Льежа. Я там частенько назначал встречи. Чего я только не делал, чтобы заработать! Был вышибалой, возницей, сопровождал состоятельных вдовушек…

– Ты работал охранником?

– Почти. – Он нехорошо усмехнулся. – Охранник, что остается на ночь.

– Ну, охрана как раз и нужна ночью.

– В спальне, – добавил он. – Хорош демон, правда?

– Ты специально рассказываешь это так… – вдруг поняла я. – И тогда об отце, и сейчас преподносишь так… чтобы мне стало противно?

– А ты вместо этого меня жалеешь, – не стал отрицать рыцарь. – Все у нас с тобой не по правилам. – Он посмотрел на обвалившуюся стену и вдруг продолжил: – Но когда я пришел туда в самый первый раз, безрукая девка, что разносит пойло, оступилась и выплеснула пиво на мой плащ, тогда единственный. Ну я и выругался от полноты чувств на родном языке. Девка в слезы, хозяин в крик, а один из вышибал подивился, мол, что я за «шелест» такой… Ты слышала, как шелестят слова моего языка?

– Ты с Тиэ…

– Нет. Я уже говорил, что не с Тиэры. Зачем ты заставляешь меня повторять? Я не врал. Но я и не с Аэры. – Он снова посмотрел на меня. – Насколько сильно это все меняет? Тебе все еще страшно?

– Да, мне страшно, – ответила я. – Но это ничего не меняет.

И сказала правду. Уже поздно что-то менять, кем бы он ни был. Это могло повлиять на меня, на мой разум, на поступки. Я могла попробовать построить жизнь вдали от барона Оуэна. Но моих чувств это не изменит.

– Вы ненормальная, Ивидель Астер, – услышала я и сжалась, словно в ожидании удара, а он добавил: – Но другой такой нет. Ты – единственная.

А потом отвел волосы с моей шеи. Я едва заметно вздрогнула от мимолетного прикосновения мужских пальцев.

– И мне это настолько нравится, что я готов нарушить все правила и собственное обещание. Господи, не было ни дня, чтобы я не сожалел, что дал слово не касаться тебя.

Он говорил, одновременно склоняясь к моему лицу, и, когда между нами осталось всего несколько сантиметров, я ощутила на коже тепло его дыхания. У меня возникла тысяча вопросов, которые хотелось задать, но вместо этого я прошептала:

– Барон, я освобождаю вас от обещания никогда меня не касаться.

– Зря. – Он улыбнулся. – Потому что я собираюсь этим воспользоваться.

И коснулся моих губ. Резко, почти грубо. Это было невероятно. Его губы смяли мои в один миг, язык скользнул в рот…

Девы, дайте силы это остановить! Дайте смелости не останавливать! Это было так сладко, так сильно, что прострелившая руку боль показалась чем-то далеким и незначительным. Ладонь давно горела, но это не заставило меня отказаться от того, что Крис предлагал мне здесь и сейчас. На краю мира за несколько часов до смерти.

Не хочу сожалеть о несделанном. Я неправильная леди. Потому что леди никогда не ведут себя так, не обхватывают голову мужчины руками, не запускают пальцы в волосы и не прижимаются всем телом, как это сделала я.

С губ сорвался едва слышный стон, и Крис напрягся, словно этот звук, как магия, прошел сквозь тело. Он пробрался под кожу и освободил нас обоих. От условностей. От разума.

Я прижалась к губам рыцаря, к его телу. Очень неумело, но очень старательно. Он отстранился и едва слышно рассмеялся.

– Какая ты… – прошептал, касаясь волос, – нетерпеливая.

Я провела пальцами по его лицу, будто слепая. По глазам, носу, скулам, губам…

– Хочу запомнить тебя, – пробормотала я и тут же испугалась своих слов, такой тоской и безнадежностью от них веяло.

Он накрыл мою ладонь своей и поцеловал запястье. Сердце билось как сумасшедшее. Крис посмотрел на меня. Очень серьезно посмотрел, будто что-то решал, а потом… Я оказалась в его объятиях, в его сильных руках. Оказалась там, где хотела.

Я чувствовала его везде, ощущала его тело, грудь, к которой желала прижиматься бесконечно. Оуэн прошептал что-то на незнакомом языке, что-то шелестящее, как обертка от пастилы, что варит мистер Обюрн в кондитерской на Медовой улице в Сиоли.

Шепот рыцаря, тепло прикосновений, его руки на талии, животе, груди, плечах. Сначала прямо сквозь ткань платья, а потом… Все смешалось, все изменилось. Игра переросла во что-то большее, как тогда в Первом форте.

С треском разошлась шнуровка платья. Одна из пуговиц покатилась по куче камней. Мужские пальцы отвели полы тонкой нижней сорочки и коснулись груди. Я охнула, инстинктивно подняла руки, чтобы закрыть грудь.

И обнаружила, что лежу на куче обломков, а Крис нависает сверху. Увидела в его синих глазах пламя и испугалась его жара. Этот огонь мог спалить меня без остатка.

Мои пальцы, что придерживали сорочку, дрожали. Внутри словно взлетали и лопались пузырьки игристого вина, что производят в Хампьере.

И я поняла, что разглядел в моих глазах Крис. Сейчас я видела в его глазах то же самое. То, чему просто невозможно сопротивляться. И оно не… нет, не обязывает, не требует, оно просто знает. Мы знаем.

Оуэн знал, что я опущу руки, еще до того, как я это сделала.

Было страшно, я не понимала, откуда шел этот страх. Из Разлома? Или от того, что ждало меня на его краю?

Крис, словно поняв это, склонился ко мне и поцеловал. Он улыбался. Я чувствовала его улыбку губами, чувствовала, как его язык снова касается моего. «Это как танец», – пришло вдруг сравнение. Партнер и партнерша, одно па за другим, разворот, наклон, взгляд. Только мы танцевали иной танец. Древний, как и мир, не подчиняющийся никаким правилам. Я хотела его целовать. Хотела быть с Крисом. И до ужаса страшилась этого.

Оуэн оторвался от моих губ и поцеловал шею, ключицу, спустился ниже. Я вздохнула. Он снова отвел полы рубашки и посмотрел. Просто посмотрел туда, куда не смотрел еще ни один мужчина. А Крис, он…

Он не только посмотрел, он прикоснулся. Провел пальцем по груди, сверху вниз, до самого соска, вдруг ставшего слишком чувствительным. Кажется, я что-то пискнула. Его рука замерла, а мне захотелось шевельнуться и потереться о его палец…

Богини, что со мной происходит?

Крис наклонился, и вместо пальца груди коснулись губы. Девы! Я и не знала, что так можно. Я и не знала, что могу так чувствовать.

С губ сорвался стон, я запустила пальцы в его волосы. Рыцарь отпустил сосок, уткнулся лбом мне в грудь и заговорил. Слова звучали странно, торопливо, шуршаще, они сливались, расслаивались и больше походили на… шелест палой листвы, что скапливается по осени у обочин дорог. А потом он произнес слово. Громко и четко. Сначала на незнакомом языке, а затем перевел. Но еще до того, как он это сделал, я поняла его значение.

– Нет, – сказал Оуэн, выпрямился и уже тверже добавил: – Я не могу поступить с тобой так.

Меня словно холодной водой окатили. Набрали ведро из Зимнего моря, где на поверхности плавают льдинки, и выплеснули в лицо. Холод, от которого словно уменьшаешься. Уменьшаешься, пока не исчезнешь.

Я села и схватила полы рубашки, прикрыла грудь. Только бы не расплакаться. Только бы не…

– Ты… ты… – попыталась спросить я. – Зачем ты…

– Я сказал не «не хочу», а «не могу», Ивидель, – произнес Крис, но я не слушала, пытаясь зашнуровать корсет. Судорожно и бестолково. Он перехватил мои руки. Я не выдержала и всхлипнула. По щекам потекли слезы.

– Мог бы просто…

– Ивидель. – Рыцарь повысил голос.

Девы, он же ранен, но все равно слишком силен. Он отпустил мои ладони и прижал меня к себе. Я ощутила, как грудь трется о жесткие складки его одежды.

– Больше всего на свете я хочу закончить то, что мы начали. И прошу, не заставляй меня доказывать это. Я смог остановиться один раз, второй – не смогу.

– Тогда почему… – Я перестала вырываться, уткнулась лицом в его плечо. Щеки горели. Сейчас я стыдилась сама себя.

– Я остановился потому, что больше всего хотел продолжить.

– Странная логика.

– Я слишком много всего разрушил своими желаниями. Теперь… – Он шевельнулся, садясь поудобнее. – Ты знаешь, что это неправильно, знаешь, что по закону Аэры сначала нас должны соединить жрицы в храме Дев. На это должны дать разрешение наши родители, и лишь потом, в первую брачную ночь, ты должна ждать в спальне, натянув простыню до самого носа, читая молитвы и страшась неизбежного, – назидательно проговорил Оуэн и тут же со смешком добавил: – Не могу поверить, что говорю все это.

Мое лицо из красного стало малиновым, ибо я тоже не могла. А ведь он не сказал ни слова неправды.

– Мы все равно умрем, – прошептала я. – Так какая разница?

– Большая, – ответил Крис. – Все когда-нибудь умрут. Сегодня, завтра, через годы. Разве это повод творить глупости?

Не отвечая, я снова стала возиться со шнуровкой корсета.

– Помочь?

– Ты умеешь зашнуровывать корсет? – спросила я. Хотела шутливо, но, увидев, как уверенно он действует, смущенно добавила: – Пожалуй, не хочу знать ответа на этот вопрос.

Его пальцы на миг замерли на моей груди, и я не смогла сдержать вздоха.

– Оставь мне хоть немного гордости, пожалуйста, – попросила я через одну томительную минуту, снова пытаясь прикрыться руками. А он снова перехватил мои ладони.

– Нет.

– Крис, мне больно и стыдно, и все, что мне надо… – Я замолчала, не в силах продолжать.

– Я и говорю, в спальне, в темноте, с натянутым до носа одеялом. – Рыцарь улыбнулся, а потом, став серьезным, сказал: – А вот этого у нас не будет. Ни стыда. Ни одеяла. Подумай, Ивидель, еще не поздно все повернуть назад. – Рыцарь закончил со шнуровкой. – Если между нами что-то будет, то не гордость или стеснение.

– Будет? – эхом повторила я.

– Будет, – твердо сказал Оуэн, снова обнял меня и усадил рядом с собой на грязный пол.

Менее романтичное место трудно себе представить, но я не променяла бы эту разрушенную библиотеку на дворец князя.

– Будет, – повторил рыцарь. – Правда, очень недолго. Чувствуешь, как нарастает страх? Как он множится внутри? Как хочет выйти наружу? Как сильно ты меня боишься?

– Не знаю. А как сильно надо? – Я положила голову ему на плечо в ожидании ответа.

Но вместо слов услышала далекий гул. Академикум вздрогнул, пол накренился. Я инстинктивно схватилась за рыцаря. Плиты заскрежетали, словно стиснутые челюсти великана, готовые раздробить кости. Наши кости. Стены ниши, собранные из обломков железных прутьев, камней и корешков книг, пришли в движение. На миг мне показалось, что все сейчас рухнет. Неровный потолок обрушится нам на головы, положив конец сомнениям и глупым разговорам.

Я посмотрела на Оуэна, борясь с желанием по-детски зажмуриться. Пусть синие глаза станут последним, что я увижу. Рыцарь повернулся ко мне, словно наши желания совпадали.

Мы встретились взглядами… И все прекратилось. Стих скрежет, замерли смыкающиеся обломки плит, и даже Остров, казалось…

– Мы остановились, – сказал Оуэн, отпустил мою ладонь, привстал и заглянул в дыру в полу. Пролом стал шире, часть плиты обвалилась, и я, даже сидя, видела хвост синего пламени.

– Они остановили Остров? – удивился Крис. – У них получилось?

Он повернулся ко мне так стремительно, словно не был ранен. Нагнулся и быстро поцеловал. Я видела, что его мысли уже где-то в другом месте, далеко от меня. Романтичный вечер признаний закончен, мужчины переходят к бренди и сигарам.

– Значит, ты был прав, – натянуто сказала я, когда рыцарь снова сел рядом. – Не стоило творить глупости. Это все Разлом. Это не мы.

– Разлом? – Крис так удивился, словно я только что произнесла слово на незнакомом языке. – Ты в самом деле так думаешь?

– Главное, что так думаешь ты. – Я обхватила себя руками.

– Опять говоришь за меня? – издевательски спросил он, становясь тем Крисом, к которому я привыкла. А потом вдруг дернул меня за волосы, вернее, потянул за конец тонкой ленточки, что еще каким-то чудом держалась на волосах.

– Ты всегда смотришь на меня, как на героя. Даже не интересуясь, что я совершил. Так дай мне убить этого дракона и бросить башку к твоим ногам, – сказал он, наматывая ленту на кулак.

Я видела, что он злится, но не могла понять, на что.

– Ты сам сказал про Разлом, и я знаю, что…

– Ты ничего обо мне не знаешь, – перебил Оуэн и попросил: – Вытяни руку.

– Что? – спросила я, смешавшись. Показалось, что услышала далекий крик, даже хотела повернуть голову.

– Вытяни, – уже мягче попросил он. И я подняла ладонь. – Как я уже сказал, ты ничего не знаешь обо мне. Возможно, стоит это исправить. – Рыцарь скупо улыбнулся и стал наматывать ленту мне на безымянный палец, один виток, второй, третий. – Я помню, что здесь приняты брачные браслеты, но в моем мире, когда девушку берут в жены, ей на палец надевают кольцо. – Он сделал еще один виток и завязал поверх фаланги узел. Не особо красивый, не особо аккуратный. Я все еще не понимала. – Кольца у меня нет, поэтому пусть будет так. Ну вот и все, теперь ты моя жена.

«Что?» – хотела спросить я. Хотела даже закричать. Но мир вдруг отдалился от меня. Только что я была внутри него, как куколка в игрушечном домике. Я ходила, говорила, садилась, вставала, а через миг увидела картинку из книги, на которой кто-то другой ходил, говорил, садился, вставал.

Я выдохнула и не смогла вдохнуть. Звуки отдалились.

– Пусть ни для кого больше этот жест не имеет значения. Мы с тобой будем знать, будем помнить. Ты будешь знать. И каждый раз, сомневаясь во мне, каждый раз, когда я не смогу пойти тебе навстречу и отвернусь, вспоминай этот момент. Вспоминай и знай.

Он говорил что-то еще, я слышала странные звуки, что никак не хотели складываться в слова. Снова различала далекий крик и шум падающих камней. Но не могла повернуть голову. Я ничего не могла. Тело онемело и не слушалось. Оно стало чужим. Я не могла им больше управлять, только продолжала смотреть на картинку в книге, не имея сил что-то изменить. Внутри поселилась глубокая пустота.

– Иви? – заметил Крис. – Иви, что с тобой? Это просто шутка. Я хотел показать тебе, что…

Его прервали оглушительный грохот и крик:

– Не двигаться! Держать руки на виду! Одно движение, и…

Они кричали, они приказывали, но я при всем желании не могла пошевелиться. Не получалось даже опустить ладонь, я держала ее на виду, как и приказывал серый рыцарь, что через несколько секунд оказался рядом. Он заломил Крису руку за спину. Еще двое мужчин подбежали следом. Один, похожий на ученика старшего курса, направил на барона метатель.

– Именем князя, Кристофер Оуэн, или кто-то там вы на самом деле, вы арестованы за…

– За что? – спросил Крис.

– Мы все знаем! Ты с Тиэры! – выкрикнул старшекурсник, его рука с оружием дрожала.

– Я не с… – начал Оуэн, но еще один рыцарь ударил его коленом в лицо. Что-то омерзительно хрустнуло. Трое на одного. Я бы сказала, что это нечестно. Но они были не на дуэли и не на рыцарском турнире.

– Молчать! – приказал серый. – Будешь говорить, когда спросят.

– А она? – уточнил ученик.

И, наверное, посмотрел на меня. Но я этого не видела. Не видела никого, кроме Криса. И еще пятно света, что падало на меня откуда-то сбоку. Я ощущала его тепло. А еще ветер, холодный, зимний, он шевелил растрепанные волосы.

Нас не бросили, нас все-таки спасли. Самое время радоваться.

– Леди почти в обмороке. Смотри, ничего не соображает.

Я соображала. Хотела даже закричать. Но вместо этого поняла, что падаю куда-то внутрь себя, в бездонный колодец. Падаю и не могу пошевелить даже пальцем.

– Доставить в подвал и допросить. Наизнанку вывернуть, но узнать…

Серый все еще говорил, когда я упала. Меня окружила тьма, голоса окончательно затихли.

Я не знала, что это. Хотя вру, знала. Я нарушила данное богиням слово. Можно поиграть словами и сказать, что «почти нарушила». Но это будет лукавство. Дело не в том, что сделал Крис, не в его странном поступке, не в ленте на пальце. Дело во мне. В тот миг, когда он произнес сокровенную фразу: «Теперь ты моя жена», – я едва не закричала от счастья. Тысячу раз ответила ему «да», не произнеся ни слова. Никто не проводил над нами соединяющий ритуал, мы провели его сами. Мы знали, что сказал Крис. Я знала, что предала богинь. И наказание последует незамедлительно.

«Только не заставляйте расплачиваться отца и брата! – взмолилась Девам. – И если кому-то нужно умереть, то пусть это буду я!»

Словно повинуясь моим словам, сердце замерло. Несколько томительных мгновений казалось, что оно больше никогда не забьется. Казалось, что это все – оно замолчало навсегда. Но сердце сжалилось надо мной. Ударило, а потом застучало сильнее прежнего. Я смогла вздохнуть, попыталась открыть глаза, и…

Услышала тихие голоса, почувствовала прикосновение к лицу чего-то холодного. Попыталась приподняться, но тело казалось тяжелым и неповоротливым. Кости ныли, словно всю ночь отплясывала на балу.

Какой бал? Я же находилась в разрушенной библиотеке с Крисом, а сейчас…

С губ сорвался стон.

– Она очнулась, – произнес женский голос, и я узнала Гэли.

Подруга убрала с моего лица влажный носовой платок. Я приподняла голову и огляделась. Сейчас я точно была не в библиотеке.

– Что с ней? – спросила серая жрица, делая шаг к кровати, на которую меня успели положить.

– Понятно что, – сердито ответила подруга. – Она неизвестно сколько времени провела рядом с… выходцем с проклятой богинями Тиэры. – Девушка покачала головой и уже для меня добавила: – Все, Иви. Все уже кончилось, отдыхай.

Я все-таки смогла приподняться. Тело слушалось, хоть и с трудом. Голова тут же закружилась, стены сделали несколько оборотов и нехотя остановились. Судя по всему, я не в темнице рыцарей, а в своей комнате. В той, что была закреплена за мной до того, как нас перевели в общую спальню.

– А ты бы не болтала, где и с кем она время проводила, – попеняла девушке Аннабэль Криэ. – От таких разговоров хорошего не жди. – Жрица подошла ближе. – Мы опять встречаемся с вами при не очень приятных обстоятельствах, графиня. – И, заглянув в лицо, совсем другим тоном спросила: – Как вы, Ивидель?

– Не знаю. Что с Островом? Что с… – Я замолчала, не решаясь произнести имя. – Сколько времени?

– Скоро рассвет. Ты пролежала весь вечер и почти всю ночь. – Подруга всхлипнула. – Лежала как мертвая.

– Академикумом снова управляют магистры. – Серая подошла к растопленному камину, взяла с подставки кочергу и пошевелила угли. – Взят курс на Трейди.

– Пришельца с Тиэры нашли? – спросила я, касаясь растрепанных волос.

– Но ведь… – не поняла сидевшая на краю кровати Гэли. – Разве это не барон Оуэн? То есть тот, кто им притворялся?

Аннабэль поставила кочергу на место и, не глядя на нас, попросила:

– Мисс Миэр, выйдите.

– Что? Но я… Иви!

– Все будет хорошо, – пообещала я. – Чуть-чуть подожди, прошу. – Я попыталась улыбнуться, но, видимо, напугала подругу еще сильнее.

– Это приказ, мисс Миэр, – добавила бывшая баронесса Стентон.

Подруга вздохнула, но все-таки вышла, скорчив напоследок страшную рожу, словно маленькая девочка, пользующаяся тем, что взрослый стоит к ней спиной.

– Вы ведь знаете, что Оуэн не с Тиэры? – не без внутренней дрожи спросила я.

Больше всего мне хотелось, чтобы она ответила «нет». Потому что «нет» означало, что жрицы еще не влезли в разум Криса.

Сейчас от вторжения в память его вряд ли спасут древние законы. Слишком тяжелы обвинения. И слишком правдивы. И вместе с тем я хотела, чтобы она ответила «да». Хотела, чтобы они знали: не Крис нес погибель Аэре… А возможно ли это в принципе? Никто никогда не задумывался над реальностью предсказания. Разве может один человек угрожать целому миру?

В голову мало-помалу ввинчивалась боль, словно молоточки били по вискам: тук-тук-тук.

– Как тебе ответить?