Ребенок (мой) моего босса Коротаева Ольга

Глава 3

Гулкие шаги наполняли эхом коридор элитной частной клиники. Всеволод осторожно нёс бесчувственную женщину на руках, а навстречу ему бежал его друг ещё с лондонского колледжа. Ещё с той поры повелось, что Богдан постоянно подлечивал вспыльчивого Всеволода после очередной потасовки. И даже то, что парни учились на разных факультетах, лишь укрепило дружбу. Гордеев категорически не ладил с сокурсниками.

– Всеволод Платонович! – воскликнул Жуков. – Что случилось? Эй, Пашка, твою мать! А ну кати носилки! Вот, осторожно…

– Богдан, – перебил Всеволод. – Она беременна. Потеряла сознание в офисе.

– Понял, – коротко ответил друг, приподнимая веко женщины. Посветил маленьким фонариком Нике в глаз и пытливо посмотрел на Всеволода. – Такое происходило раньше? Какой срок? Были стрессы? Почему не вызвал скорую?

– Издеваешься? – скривился Всеволод и сухо ответил: – Срок небольшой, я не специалист. Раньше обмороков не было. Мне нужно уехать, поэтому…

– Я позвоню, – понятливо кивнул друг. – Не волнуйся.

– И не думал, – холодно ответил Всеволод и, кинув на помощницу изучающий взгляд, попрощался: – До связи.

Усаживаясь в машину, мужчина заметил живой интерес водителя и недовольно покачал головой. Он и сам не понимал, почему лично отнёс бесчувственную Веронику в клинику, а не велел это сделать Юре. Желание всё контролировать порой мешало здравому смыслу. А ведь стоило бы послать к Жукову водителя с беременной помощницей, самому же остаться и обговорить с бабушкой сложившееся положение.

Мимо пролетали высотки, зелёной полосой скользили газоны. Всеволод опёрся локтями о колени и, сплетя пальцы рук, тяжело вздохнул. Бабушка! Разумеется, не секрет, чего она добивается, но методы той, что вырастила его, словно родного сына, Всеволоду не понравились. И никогда не нравились, с самого детства, когда мать бросила его, укатив с очередным мужем, а отец… Ему всегда было плевать на сына. А когда бросила жена, так и вовсе… Лишь бабушка была рядом. Надо поговорить с ней, попытаться исправить ситуацию. Не сдержал ироничного смешка: исправить? Как это можно исправить? Выход лишь один – аборт. От этой мысли по спине прошёлся неприятный холодок. Мужчина сжал челюсти. Другого решения нет.

Какой фееричный спектакль получился в офисе! Гордеев готов был аплодировать стоя и шустрой маме помощницы, и её смазливому мужу. Да и самой Веронике. Конечно, Всеволод ещё на собеседовании понял, что перед ним непростая женщина. Крепкий орешек! И она доказала это, продержавшись полгода там, где сдавались выпускники и выпускницы лучших зарубежных университетов. Сдержанная, умная, хваткая. Скривился: слишком хваткая! Не устояла перед предложением бабушки, пошла на сделку с дьяволом. Как же он разочарован!

Гордеев помнил тот солнечный день, когда в скучном потоке соискателей на место его помощника появилась она. Мужчина сразу выделил Веронику в толпе. Одета скромно, но со вкусом, аккуратная причёска, минимум макияжа и нейтральные духи – ему понравилось всё. А особенно то, что женщина совершенно не в его вкусе. Когда они остались наедине, Вероника не дёргалась, сидела ровно, смотрела прямо, и в её голубых глазах Всеволод видел небо. То его спокойное, безмятежное и безоблачное состояние, что приносило успокоение в душу и сердце.

Он будто окунулся в прохладные воды реки, что протекает рядом с домом его отца. Да… Женщина одним взглядом показала, что она особенная. Такая не будет раздражать его якобы случайными прикосновениями груди, подавая кофе, или откровенными разрезами офисной юбки, через которые видны кружевные чулки, или подкинутыми в ящик стола трусиками.

Гордеев не смешивал работу и удовольствия. Он и так не испытывал недостатка в женском внимании, чтобы отвлекаться по пустякам. Но все его романы были скоротечны, поскольку дальше постели Всеволод ещё не пускал ни одну пассию. И тщательно следил, чтобы ни одна не забеременела и не стала рычагом давления на него в руках вездесущей бабули. Но эта женщина нашла лазейку. Жаль, что он поддался тревоге и дал слабину при плановом обследовании здоровья, когда бабушка нажала на мужское самолюбие. Теперь придётся разбираться с последствиями.

Юра остановил «роллс-ройс» у здания и вопросительно посмотрел на босса.

– Что прикажете?

– На стоянку, – вздохнул Всеволод.

Он был уверен, что бабушка всё ещё в офисе, и приготовился к серьёзному разговору. В лифте глянул на сотовый: ни пропущенных звонков, ни сообщений от Жукова. Сжал челюсти и, проигнорировав неприятно щекочущее беспокойство, набрал брата.

– Костя, как дела?

– Почти готово, – отчитался тот и осторожно поинтересовался: – А как… там? Как Ника?

– Перезвоню, – буркнул Всеволод и отключился.

У его кабинета нервно переступала с ноги на ногу Инна Михайловна. Мужчина усмехнулся: одним жёстким разговором дело не ограничится.

Женщина, нервно разминая пальцы рук, шагнула к Всеволоду и открыла рот, собираясь что-то сказать, но босс прошёл мимо неё и приёмной. Приблизившись к пустующему кабинету зама, обернулся и спросил холодно:

– Вас долго ждать?

Инна Михайловна торопливо бросилась за ним, проскользнула в дверь и замерла у окна. Когда Всеволод, коротко глянув в сторону своего кабинета, повернулся к матери помощницы, та уже начала говорить.

– Господин Гордеев, умоляю вас, не наказывайте Мишу! – Голос её срывался, в глазах стояли слёзы. – Он поступил ужасно, но… Прошу, отпустите его!

Мужчина приподнял брови. Этого он не ожидал. Думал, эта женщина не будет терять времени и сразу приступит к делу. Видимо, промахнулся в оценке мамаши помощницы. Жаль. Посмотрел на часы и прокомментировал:

– Мне некогда выслушивать глупости. Я не мафиози, Инна Михайловна, и не прячу людей в подвалах. Ваш зять в полиции, и его отпустят, когда он ответит за свой проступок. А вам бы стоило побеспокоиться о дочери.

– Я уже звонила в больницу, – быстро ответила женщина и улыбнулась. – Богдан Витальевич милейшей души человек! С Никой всё в порядке. И с вашим ребёнком тоже.

Гордеев колко посмотрел на неё. Наконец-то! Скрестил руки на груди и коротко приказал:

– Говорите! Слушаю ваши требования. – Женщина замолчала и моргнула, улыбка сползла с её лица. Гордеев нетерпеливо рявкнул: – Даю вам пять минут. После вызываю охрану, и вы присоединитесь к зятю с обвинением в шантаже.

– Нет! – Женщина сложила ладони в умоляющем жесте, брови её высоко взметнулись, глаза заблестели. – Я не собиралась… Что вы?! Какой шантаж?

– Сколько вы хотите? – теряя терпение, уточнил Всеволод.

– Я лишь хотела, чтобы вы знали, – всхлипнула Инна Михайловна. – Это же ваш ребёнок! Плоть от плоти…

– Вы про сперму, которую я сдал? – с усмешкой перебил её мужчина и снова посмотрел на часы. – Ваше время истекло.

Ясно, цену набивает. Наверняка бабушка пообещала огромные деньги, но жадность неутолима. Шантажистке нужно ещё больше, раз решилась разрушить планы его бабушки. Но он не облегчит Инне Михайловне задачу. Строит из себя жертву? Станет ей. Гордеев вынул сотовый из кармана и набрал начальника охраны. Вызова достаточно, чтобы Алексей бросился к боссу. Инна Михайловна повисла на руке Всеволода и прорыдала:

– Вы не такой монстр, каким хотите показаться! Я видела, как бережно вы несли Веронику! Вы беспокоились о ней…

– Надо было оставить беременную там, где упала? – стряхивая практически висящую на нём женщину, холодно уточнил Гордеев. – Вас больше беспокоил её муж.

– Вы же его избили! – возмущённо воскликнула Инна Михайловна.

Дверь распахнулась, в офис ворвались мужчины в тёмной форме. Гордеев коротко кивнул Алексею, начальнику охраны:

– Вывести её. И внести в чёрный список. – Посмотрел на наглую дамочку. – Если попытается проникнуть в здание, вызывайте полицию.

Когда женщину уводили, она кричала:

– Умоляю, отпустите Мишу! Я знаю, один ваш звонок, и его освободят! Он не хотел! Такой эмоциональный… Не ломайте парню жизнь! – И уже из коридора: – Это же отец вашего ребёнка!

Гордеев коротко хохотнул и опёрся ладонями о стол. Скользнул взглядом по аккуратно разложенным папкам, остро отточенным карандашам в строгом офисном стакане. На рабочем месте Кости сегодня необычно чисто. Но брату далеко до идеального порядка на столе Вероники. Как она умудряется быть такой собранной, когда в её жизни царит безумный хаос? Муж ревнивец и мать истеричка. Таких родственников и врагу не пожелаешь. Впрочем, Ника и сама не такая уж идеальная, как Гордеев думал. Как и других, её манят деньги. Огромные, ломающие судьбы деньги!

Поддавшись волне гнева, он одним движением смёл со стола монитор. Тот с треском врезался в стену у входной двери.

– Полегчало?

Услышав ироничный голос брата, выпрямился и кивнул:

– Да.

– Мне нравился этот монитор…

– Что скажешь?

– Всё готово, – с кривой усмешкой ответил Костя.

– Тогда идём, – сурово приказал Всеволод и направился к своему кабинету.

Бабушка всё ещё сидела на диванчике. Крутила в руках блюдце с крошками от безе и даже не посмотрела на внуков, когда те вошли. Гордеев прошёл к своему креслу, опустился и кивнул брату.

– Ба, – тут же заговорил Костя, – я нашёл врача, который осматривал Всеволода. Он признался и в ложном диагнозе брата, и в том, что это приказала сделать ты. Сейчас он в полиции даёт показания.

– Минуточку, – мило улыбнулась Елена Глебовна, подалась вперёд и, поставив на стол блюдце, взяла сумочку. Вынула сотовый и, быстро двигая украшенными золотыми перстнями пальцами, набрала номер.

– Василий? – мягко уточнила женщина и спросила: – Извини, что отвлекаю. Как успехи дочери? О, прекрасно! Не за что… Я всего лишь поговорила о её назначении с правильными людьми. Кстати о людях. Не мог бы ты отпустить доктора Петрова? – Она колко глянула на старшего внука. – Адвокат Гордеева? Не беспокойся, я улажу это.

Она вернула сотовый на место и улыбнулась Всеволоду:

– Ну и зачем было выносить сор из избы?

– Я не позволю тебе управлять мной, бабушка, – спокойно предупредил Гордеев. – Выведу на чистую воду всех твоих марионеток, обрежу все нити.

– Упрямый мальчишка, – почти нежно пропела Елена Глебовна, – это для твоего же блага.

– Для моего блага что? – приподнял брови Гордеев. – Убедить внука в бесплодии, лечить от несуществующего диагноза, обманом забрать сперму и внедрить её в купленную женщину? – Он пару раз хлопнул в ладоши. – Браво! И неважно, что два предприятия, которые ты использовала для обмана, перестали существовать, и люди потеряли работу.

– Люди постоянно что-то теряют, Севка, – строго перебила его бабушка.

Гордеев поморщился, услышав ненавистное сокращение. Елена Глебовна произносила его особым тоном, от которого Всеволода даже мальчишкой передёргивало. Он сразу ощущал себя слабым и беспомощным. Но сейчас он выпрямился и расправил широкие плечи. Детство позади, он давно вырвался из цепких рук бабушки и построил свою империю.

– Например, детей на ранних сроках беременности, – холодно заметил он.

– Не смей! – с исказившимся от гнева лицом вскочила бабушка. – Не трогай эту женщину.

– Не трогал её до этого, – зло прорычал Гордеев. – И не собираюсь делать этого впредь. И никто, слышишь? Никто не заставит меня передумать!

– Севушка, – неожиданно ласково протянула бабушка, словно вспышка ярости Гордееву лишь примерещилась. Елена Глебовна изящно опустилась на диван и сокрушённо покачала головой. – Я же не заставляю тебя жениться. Мне нужен лишь ребёнок, этого достаточно…

– Чтобы снова прибрать к рукам то, что уплыло от тебя, – сухо перебил Гордеев. – Но мне этого не нужно, и я не допущу, чтобы ты снова использовала меня в своих играх. – Он перевёл взгляд на молчаливо застывшего у окна брата. – Костя?

– Ты так сентиментальна, ба! – тут же выступил тот. – До сих пор хранишь мою первую соску. Так мило! Силикон потемнел от времени, но золотое кольцо всё ещё сверкает бриллиантами.

Бабушка при этих словах побледнела и сжала пальцы рук в кулаки. Костя повернулся к старшему брату и с усмешкой добавил:

– Меня всегда пугала эта вещь. Просил бабушку продать или переплавить соску, а она её в сейф спрятала.

– Ты бы не посмел, – снова потеряв контроль над собой, прошипела Елена Глебовна.

Константин молча прошёл к столу Гордеева и, вытащив из-за пазухи стопку бумаг, положил перед братом. Всеволод пролистал приготовленные бабушкой документы и вздохнул.

– Так и думал. Слово «нет» так и не обрело для тебя значения. Только ты не учла, что жадность заразна.

– Севка, да хватит уже! – воскликнула бабушка и посмотрела тем ледяным взглядом, от которого маленький Всеволод всегда сжимался и забывал как дышать. – Это же миллиарды! Неужели ты добровольно отдашь всё Катерине?!

– Почему бы нет? – Когда опасные документы были уже у Гордеева, он обрёл холодную уверенность в том, что вырвал пульт из рук бабушки. – Она моя сестра.

– Она уничтожит тебя, – покраснев от гнева, крикнула бабушка. – Всех нас!

И, схватившись за грудь, осела на диван. Всеволод вскочил, а Костя метнулся к Елене Глебовне.

– Ба! Ба, что с тобой? Ба!

– Жуков! – рыкнул в сотовый Гордеев. – Бабушке плохо. Немедленно приезжай.

– Не нужно, – тихо осадила Елена Глебовна. – Мне лучше.

Костя всё равно помог ей сесть и, не отпуская руку, встревоженно всмотрелся в глаза. Елена Глебовна тяжело дышала и с укором косилась на Гордеева. Тот отвернулся и рявкнул в трубку:

– Отбой. Сейчас сам её привезу. – Повернулся и велел Косте: – Юре позвони.

Пока брат вызывал машину, Всеволод взял широкую металлическую вазу и, вытряхнув из неё раскатившиеся по полу фрукты, бросил внутрь добытые братом документы и щёлкнул зажигалкой.

Елена Глебовна, с жалким видом наблюдая, как горят её планы, лишь поджимала губы и тяжело дышала.

– Я уже сообщила твоему отцу радостную новость, – не сдержалась она. – Даже если будешь отрицать… Сам знаешь! Когда ребёнок родится, тест ДНК опровергнет твои слова. А может и раньше.

– Я не допущу этого, – сухо перебил Всеволод и, глянув на сообщение о том, что машина у входа, кивнул: – Хватит думать о чужих деньгах, бабушка, позаботься о своём здоровье.

Глава 4

Вероника открыла глаза и судорожно вдохнула. Её ощутимо мутило, в ушах шумело, а тело дрожало, будто от холода.

– Мама, – прошептала Ника и повернула голову. Дёрнулась: – Миша!

– Тише, тише, – подбежала к ней женщина. – Вам нельзя вставать!

Невысокая, с пышной грудью, она поправила выбившийся из-под шапочки белокурый локон и погладила руку Вероники так, словно навещала родную сестру. Белый халат незнакомки слепил чистотой, пахло не хлоркой, как в поликлинике, а дорогими духами. Кушетка, на которой Ника лежала, была очень удобной, на стенах красовались яркие картины. Не похоже, что это фотографии. Панель телевизора величиной с окно развеяла последние сомнения. Ника посмотрела в сияющие добротой глаза женщины и уверенно подытожила:

– Я в частной клинике.

– Как вы себя чувствуете? – с мягкой улыбкой спросила женщина. Она ловко надела на руку Ники небольшой аппарат и на несколько секунд напряжённо замерла, затем снова расплылась в улыбке. – Давление в норме.

– Что со мной случилось? – Ника приподнялась на локтях и снова огляделась. – Как я здесь оказалась?

– Вы упали в обморок, – ещё раз ласково погладила её по руке медсестра и покачала головой: – Вам нельзя так переутомляться. Вы же ждёте малыша. А принёс вас Всеволод Платонович, он…

– Что? – Ника подскочила и прижала ладони к горящим щекам. – Принёс?!

– Конечно. – Медсестра хитро посмотрела на неё. – Как будущий отец господин Гордеев очень волнуется. – Она присела на краешек кровати и доверительно прошептала: – Вы знаете, я всегда считала Всеволода Платоновича человеком жёстким, даже жестоким. Несмотря на то, что он помогает нашей клинике и дружит с доктором, его все боятся. И, конечно, когда он принёс на руках беременную жену, это всколыхнуло наш маленький мирок. – Она обхватила ладонь Ники и спросила: – Как вам удалось заполучить его каменное сердце?

Женщина смотрела не мигая, даже дыхание затаила. Вероника же вспомнила сцену, которая предшествовала её обмороку, вырвала руку и холодно спросила:

– Почему вы решили, что это ребёнок Гордеева? Я не жена Всеволода Платоновича, а его помощник. У меня, между прочим, муж есть.

– Но почему тогда он вас принёс лично? – растерялась медсестра и снова улыбнулась. – Или ваши отношения – это тайна? Ну конечно! Вы же замужем.

– Не придумывайте того, чего нет, – ещё холоднее ответила Ника. – Между мной и боссом ничего не было, нет и не будет! – Она вспомнила, как Гордеев ударил её Мишу, а тот рухнул на пол и замер без движения. Встрепенулась и посмотрела на задумавшуюся медсестру. – А мужчина? Больше никого не привозили? Мой муж, Михаил Веденеев… Э… Высокий голубоглазый блондин.

– Нет, – иронично усмехнулась женщина. – Его Гордеев не приносил.

Ника молча проглотила колкость. Привычно досчитала до пяти и сказала:

– Мне нужно поговорить с доктором и… – Она замолчала, покосившись на огромный телевизор. Ох, всё вокруг кричало, что это очень дорого, но иначе Ника не могла. Вскинула упрямо подбородок и попросила: – И выпишите, пожалуйста, счёт за медицинские услуги. Карты принимаете?

– Принимаем. – Медсестра снова улыбнулась и чуть склонила голову набок, словно птица, наблюдающая за необычным птенцом, невесть как оказавшимся в гнезде, уродливым, но всё равно любимым. – Но ваше лечение оплачивается за счёт Гордеева.

– Нет! – решительно возразила Ника. Она спустила ноги и коснулась босыми стопами холодного пола. Поднялась, не обращая внимания на кудахтанье встревоженной медсестры, строго сказала: – Немедленно выпишите мне счёт, а Гордееву верните деньги!

– Да что же это такое? – причитала женщина. – Сейчас же ложитесь! Вам нельзя резко подниматься! Ваше давление… Хотите потерять ребёнка?

Ника крупно вздрогнула и села. Посмотрела на медсестру и, прижав ладонь к животу, спросила с трепетом:

– Что? Почему потерять?

– У вас давление ниже нормы! – обвинила её женщина. – Вам противопоказаны переутомление и физические нагрузки. Если хотите выносить малыша, больше отдыхайте, не волнуйтесь и не скачите как коза!

– Галина! – Женщина вздрогнула и резко обернулась. В дверях Ника увидела высокого мужчину. На фоне строгого белого халата его тёмные волосы смотрелись иссиня-чёрными. Скорее всего, врач. Его приятное лицо и узкие (словно он постоянно смеётся) глаза вызвали симпатию. А вот медсестра не знала куда деваться, когда мужчина надвинулся на неё. – Разве можно кричать на человека, требуя, чтобы тот не волновался? Вы бы ещё потрясли её, чтобы не двигалась!

– Простите, Богдан Витальевич, – виновато пробормотала медсестра. – Такого больше не повторится.

– Идите, – кивнул тот, и Галина пулей выскочила из палаты.

– Здравствуйте, Вероника, – мягко поздоровался мужчина, и Нике захотелось улыбнуться в ответ. – Можно мне так вас называть? – Она кивнула, и Богдан Витальевич продолжил: – Я ваш лечащий врач, Богдан Витальевич Жуков. Как вы себя чувствуете? – Он заглянул в монитор у кровати, легко коснулся панели. – Что-нибудь беспокоит?

– Да, – выдохнула Ника. – Где мой муж?

– Муж? – удивлённо посмотрел на неё доктор. – Вы замужем?

– Разумеется, раз я жду ребёнка, – с лёгким раздражением ответила Ника.

– Понятно, – спокойно отозвался Богдан Витальевич и снова посмотрел на монитор.

Что стоит за этим «понятно», Ника не могла и предположить. Но было ясно: в этой клинике уже распространился слух о том, что Вероника ждёт ребёнка от Гордеева. Сам ли босс рассказал об этом, или персонал придумал, увидев магната, который нёс на руках бесчувственную женщину?

Она посмотрела на доктора и спросила:

– Я могу уйти?

– Нет, – ответил врач с таким огорчением, словно это была его вина. – Гордеев строго-настрого запретил вас отпускать, пока ничего не будет угрожать ни вашему здоровью, ни состоянию малыша.

– С чего бы господину Гордееву, – не сдержала сарказма Ника, – так заботиться о чужой жене, пусть и беременной?

– Может, с того, что эта чужая жена его первый помощник? – мягко ответил доктор и улыбнулся. – Признаюсь, Сева… то есть Всеволод мой друг детства. И я знаю его, как никто другой. Вы ему очень дороги. – Под взглядом Ники врач смутился и поправился: – Как работник, я полагаю. Иначе, уверяю вас, Всеволод не проявил бы столько участия.

– О да, – снова скривилась Ника. – Участия хоть отбавляй! Особенно от его бабушки.

– Кстати, – оживился доктор, – Елена Глебовна просила связаться с ней сразу, как вы очнётесь.

– А вот это ни к чему, – насторожилась Ника, тут же вспомнив про «спорное имущество». Она снова поднялась с кровати. – Мне нужно вернуться домой немедленно. Где мои вещи? Сумочка?

– Конечно-конечно. – Мужчина очень мягко заставил её сесть обратно. – Уже скоро вас выпишут, не сомневайтесь. Осталось подождать лишь пару тестов. Вам же интересно, как развивается малыш?

– Да чего там интересного? – попыталась возразить Вероника. – Он ещё совсем крохотный. И беременность не болезнь.

– Конечно нет, – вкрадчиво поддакнул врач и вынул визитку. – Меня зовут Богдан Витальевич, это мой личный номер. Вы можете звонить в любое время дня и ночи.

Вероника машинально приняла карточку и, прочитал фамилию доктора, вскинула брови:

– Зачем?

– В идеале, – осторожно ответил Жуков, – чтобы сообщить прибавку в весе. Но если вдруг что-то вас встревожит – не тяните. В вашем возрасте могут возникнуть проблемы…

– Возрасте? – удивлённо перебила доктора Вероника. – А что с ним не так? Мне, конечно, не шестнадцать, но и не тридцать.

– Но и не двадцать пять, – успокаивающе погладил её по плечу Богдан. – Плюс весьма напряжённая работа и низкое давление. Высок риск выкидыша и…

– Довольно. – Ника поднялась. Она увидела у окна свою сумочку, а у кресла туфли. – Если вы думаете, что я буду состоять на учёте в вашем заведении за счёт моего босса, то ошибаетесь. У меня прекрасный участковый гинеколог, она знает меня как никто другой.

– Почему вы так решили? – поинтересовался Жуков.

– Потому что она принимала роды у моей мамы, – не сдержала улыбки Ника и, надев туфли, подхватила сумочку. – Я взрослая женщина и смогу позаботиться о себе и своём ребёнке, господин Жуков. Можете не беспокоиться, я верну деньги за посещение вашей клиники Гордееву лично. Спасибо и всего хорошего.

– Но…

Вероника не стала слушать, прошла к двери и выскочила в коридор. Нужно позвонить маме – она, наверное, с ума сходит! – узнать, всё ли в порядке с Мишей, а потом разобраться с безумной ситуацией, в которую ввергла её жизнь и неумеренный мамин идеализм.

Опустив голову, Ника старалась не встречаться взглядом ни с кем из персонала. Хватит ей и тех слухов, что уже ходят.

– Мамуля? – прижимая сотовый к уху, тихо начала Вероника. – Как…

И врезалась в стену. Так ей показалось поначалу. Телефон выскочил из руки и разбился о плитку пола, да и сама Ника упала бы, не подхвати её сильные руки.

– Извините, – пролепетала Ника и, подняв голову, мгновенно забыла про телефон и застыла статуей при виде каменного выражения лица Гордеева.

– Вы куда? – сухо уточнил босс.

– Домой, – призналась Вероника и осторожно отстранилась. – Но сначала разрешите поблагодарить вас за помощь и позвольте вернуть деньги за медицинские услуги.

– Не позволю, – резко бросил Гордеев и припечатал Нику тяжёлым взглядом к стене. – Возвращайтесь в палату и отдыхайте, а я поговорю с Жуковым о вашем состоянии.

Он подхватил Нику под руку и молча повёл обратно.

– Всеволод Платонович, – осторожно высвободилась Вероника. Она повернулась к боссу и посмотрела в его тёмные глаза. – Думаю, нам стоит поговорить.

– Разумеется, – сухо кивнул Гордеев и покосился на застывшую у столика регистрации медсестру. – Вам удобнее делать это здесь или в палате?

– Мне удобнее делать это на нейтральной территории, – спокойно ответила Ника.

Слова эти дались ей с трудом, как и напускное спокойствие, но женщина уже знала, что на Гордеева не подействуют ни истерики, которые того лишь злят, ни угрозы. Тут Всеволод обставит любого, не стоит и пытаться тянуть тигра за усы. Единственный шанс – договориться.

– Это и есть нейтральная территория. – Гордеев посмотрел на неё в упор.

– Место, где вы оплачиваете счета, – невольно улыбнулась Вероника, – не может называться нейтральным.

– Что вы предлагаете? – сухо спросил мужчина и поджал губы.

Вероника поняла, что это последний шанс, который даёт ей босс перед тем, как сделать по-своему. И шанс этот нужно разыграть с наибольшей для себя пользой. Понимая, что влипла, и обратного пути нет, Вероника решила бороться, но идти на открытую конфронтацию с шефом глупо и бесполезно. Гордеев всегда выигрывает, а когда возникает опасность провала, меняет правила и вливает новые средства до победного. Потому что на подобном уровне страшнее потерять репутацию, чем прибыль. И даже в такой мелочи, как «спорное имущество», не отступит. Для него мелочи. Для Вероники же маленький комочек в её теле стал дороже всего на свете. Поэтому она отступила на шаг и предложила:

– Есть одно место. Оно очень значимое для меня, но всё же его можно назвать нейтральным. Вы не против подвезти меня?

***

– Это кладбище, – констатировал Гордеев, распахнув дверцу «роллс-ройса».

«Правда? – хотелось ответить Веронике. – А я думала, это парк аттракционов!»

Но она досчитала до пяти, пока осторожно выбиралась из машины, а затем набрала в лёгкие воздух для ответа боссу. Гордеев не простит сарказма в ответ на свои слова, но и подобострастного «да, вы правы» не потерпит.

– Как часто вы бываете на кладбищах? – решительно спросила Ника. Брови босса приподнялись от удивления, и она призналась: – Я нечасто, увы. – Не оглядываясь, она вошла в распахнутые ворота и направилась вдоль могил. Зная, что мужчина идёт следом, продолжала говорить: – Мама приходит сюда несколько раз в год, просто так. А я только когда что-то случается.

Она остановилась у одной из могил и, кончиками пальцев дотронувшись до высокой берёзы, тихо поздоровалась:

– Папа, привет.

Гордеев застыл рядом, а Ника открыла калитку и прошла к чистенькой деревянной скамейке. Могилка прибранная, цветы свежие. Мама не ленилась приезжать и приводить всё в порядок. Ника провела ладонью по холодному серому камню, погладила выцветшее фото.

– Совсем не помню отца, – не оглядываясь, сказала она. – Но, несмотря на это, я всегда его любила. Потому что он был со мной. В маминых рассказах, в фотографиях и, – она повернулась к боссу и, прижав руку к груди, закончила, – здесь.

– Вы об этом хотели со мной поговорить? – холодно уточнил Гордеев.

– И об этом тоже, – кивнула Вероника и присела на скамейку.

Гордеев остался стоять. Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Нику.

– Чего вы хотите?

– Чего я хочу? – Ника не сумела сдержаться и расхохоталась. Осеклась и серьёзно посмотрела на босса. – Я хочу, чтобы ни вы, ни ваши родные не беспокоили ни меня, ни моих близких.

– На данный момент, – в голосе Гордеева зазвенел металл, – это ваши близкие беспокоят меня и мою семью. Ваша мать…

– Я знаю, что мама совершила глупость, – кивнула Ника.

– Это называется преступление, – холодно поправил Гордеев. – Разглашение личных сведений и подрыв репутации.

– Она не хотела вам навредить, – попыталась Ника оправдать мать. Но как можно оправдать такое? Вздохнула и решительно сказала: – Я приношу вам извинения, Всеволод Платонович. Я понятия не имею, как маме это удалось, ведь она не хакер и даже не программист. Обычная женщина, которая в интернете знает лишь, как открыть соцсеть. Даже на её работе программисты всегда делают крюк через этаж, на котором сидит мама, чтобы включить ей пилот. Если они этого не сделают, то она полдня будет терроризировать компьютерный отдел тем, что у неё сломался монитор.

– Я понял, – прервал её Гордеев и отвернулся. – И выслушал ваши извинения. Это всё?

– Нет. – Вероника подскочила. Стараясь поймать взгляд босса, она шагнула к Гордееву и торопливо пообещала: – Я клянусь, что никогда ничего у вас не попрошу. Этот ребёнок только мой, и я могу подписать документ, если захотите. Я полностью осознаю, что вы не отец, а только донор спермы.

Ника заметила, как вздрогнул Гордеев, и невольно отступила.

– Вот как? – скривился босс. – Так вы притащили меня на кладбище, чтобы поклясться могилой своего отца в том, что этот ребёнок никогда не будет моим?

Ника моргнула и, не ожидая такой резкой реакции от босса, отступила ещё на шаг. Досчитала до пяти, прежде чем ответить, и… промолчала. Она не знала, как ответить на странный вопрос так, чтобы ответ понравился Гордееву. А Всеволод Платонович вдруг порывисто шагнул к ней и, обняв за талию, прижал к себе так крепко, что перехватило дыхание. Вероника от изумления широко распахнула глаза. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Гордеев приблизился так, что их носы почти соприкасались, и, прожигая странным взглядом, сказал:

– Вот только моя семья этого уже не позволит. – Голос босса прозвучал хрипло, тёмные глаза влажно замерцали. – Тебе придётся смириться с тем, что этот ребёнок будет носить фамилию Гордеев.

Взгляд его опустился, и Ника с ужасом поняла, что босс смотрит на её губы. Хотела сказать хоть что-то, чтобы предотвратить надвигающуюся беду, но босс приник к её губам жёстким поцелуем, в котором не было ни капли ласки. У Ники ноги мгновенно стали ватными, в животе будто скрутился колючий жгут, а перед глазами поплыл туман. Терзая её губы, Гордеев наседал на Нику, ломал её волю, неумолимо подчинял себе. А когда она уже почти потеряла сознание от захватившей её бури противоречивых ощущений, так же неожиданно отстранился.