(Не) настоящий брак Смирновская Маргарита
В другой момент я пошла бы и с помощью кредитки купила ей лекарства, но не сейчас. Сама бы я смогла посидеть на кашке с огурцами, но Алика-то надо кормить!
– У меня, правда, нет денег, – начала оправдываться я.
Тут свекровь сощурилась и залебезила:
– Да что ты говоришь? А твои процентики от предприятия папочки? Хочешь сказать, ты ничего в этом месяце не нажила?! Все себе хочешь прикарманить!
– Предприятие еле на плаву держится. Там нет никаких процентов, – возразила я.
Ну, каждые полгода она меня достает этими процентами. И ей бесполезно доказывать, что тетя и так еле выводит дело отца, чтобы фирма не закрылась. Там заказов практически нет. Сотрудников сократили до минимума. Я даже не знаю, кто теперь там работает. И, конечно, мой счет перестал давно пополняться. Но я в него никогда не влазила. Ведь я обещала папе, что воспользуюсь счетом только для великих дел.
Поэтому свекрови я приносила лично заработанные деньги, чтобы она перестала спрашивать меня про эти злосчастные проценты.
– Мне-то уж не лги! Видела я, на чем твоя Велечка ездит! Такую тачку честным путем не заработаешь!
– Я принесу вам деньги после двадцатого числа и тогда ваши бады куплю, – быстро пообещала я.
– Я помру уже после двадцатого! Немедленно звони своей тетке и скажи ей, что если не даст мне денег, то я ей такие проверки устрою – в жизни не отмоется!
От ее визга я уже уперлась спиной во входную дверь и пролепетала:
– А убираться вам уже не надо?
– Конечно, надо! Только толку от тебя? Я службу заказала. С тебя двадцать тысяч за уборку. Так своей тетке и передай. Иди уже!
Я выскочила в подъезд и спряталась за лифтом. Меня колошматило, и я ненавидела себя, за то, что ни чем не смела отказать свекрови. А она уже стала наглеть почти каждый день. Где я ей столько денег возьму? Моей зарплаты теперь в этом месяце не хватит…
И тут прозвенело сообщение, пришедшее на мой телефон. Опять неизвестный номер: «Ты не ответила. Ты не придешь?».
Я даже вздрогнула, ведь понятия не имела, кто это мог быть. А вдруг это Богдан? Или еще какой-нибудь мой клиент? Хотя почему у памятника и при чем тут «нашего»? «Наш» – такое слово может использовать только тот, кто хорошо знает меня. Подстава однокурсников или кого-то из однокашников?
Давным-давно у нас было общее место. У нас – это с сестрой и папой. Тогда мы после школы всегда гуляли на площадке у памятника. Папа угощал нас сахарной ватой. Оля носилась на самокате, а мы с папой кормили голубей.
Тогда тоже была весна, и мы с Олей были первоклашками. Когда повзрослели, то обычно я ей туда приносила вещи на тренировку. А с папой мы гуляли там изредка. Но кто из посторонних об этом мог знать? Совпадение?
Такое тоже может быть. Памятник в нашем районе всего один. Скорее всего, это розыгрыш. Выкинув такие мысли из головы, я помчалась к тете. По дороге я уже решила, что именно скажу. Попрошу у нее для свекрови небольшую ежемесячную компенсацию. Ведь одна я ее не потяну. А где Родион, который должен заботиться о своей матери, я понятия не имела. И почему она обвиняла меня в его исчезновении – тоже, но всегда чувствовала себя виноватой. Может, из-за ошибочной беременности?
Может, это потому что свекровь обвиняла меня в бесплодии и плакала, что у нее внуков не будет, что ее сын уже давно погиб на чужбине, не выдержав этого горя.
Хотя я сильно сомневаюсь, что Родион погиб. Даже если он и умер от горя, то не из-за неродившегося ребенка, а потому что погибла Оля. Скорее всего, что мой муж жив и здоров. Просто ему плевать на всех. И я даже убеждена, что свекровь знает от дочери, что с ее сыном все в порядке. Просто я ей нужна для ухода, ведь она осталась одна. Не выдержав ее характер, муж давно развелся с Ванессой Вениаминовной, хотя и жил в соседней комнате.
Подойдя к бывшему офису своего отца, мое сердце замерло. Казалось, я войду и там увижу своего усатого папочку. Он улыбнется, прищурив глаза, и позовет меня обниматься.
Но в здании папы все оказалось по-другому. Его офисы снимали неизвестные компании. А в главном осталось всего три кабинета: директора, секретаря-бухгалтера и юриста. Именно юрист Вольдемар Васильевич увидел меня первым. Такой жутко некрасивый, высокий, как будто скрюченный, скользкий тип с лысиной на голове, несмотря на свой еще относительно молодой возраст.
– Настя… – прозвучало так, что меня холодом обдало.
– З… здравствуйте, – произнесла я, оглядываясь.
Почему-то всегда я его боялась после смерти папочки, хотя он тогда еще лысым не был.
– А я как раз вспоминал о тебе, – сказал он и понюхал мою макушку, от чего я попятилась назад.
– А… А тетушка на работе? – спросила я, уходя от него чуть ли не в кабинет секретарши.
– К счастью, ее сейчас нет. Она здесь редко бывает, как и твоя маменька.
Я уперлась в дверь, а он так близко подошел, что от страха чуть сознания не потеряла. Его черные глаза смотрели на меня с маньячной страстью. Он стоял, словно обнюхивал меня. Я слышала его дыхание, и у меня замирало сердце от ужаса. Наконец моя психика не выдержала, и я, оттолкнув его, прорвалась в коридор со словами:
– Тогда я ей позвоню!
Всегда думала, что я – легкая и быстрая, но не тут то было! Он за секунду догнал меня и, схватив за плечи, развернул к себе.
– Я тебя ждал, – сказал юрист, чуть ли облизываясь. – Настя…
Боже мой, он случайно не людоед?
– З… Зачем? – голос у меня слишком явно дрогнул, что он улыбнулся, обнажив кривые зубы.
– Зайдем ко мне. Я тебе, Настя, все расскажу…
Господи, как же это страшно! Я обернулась. Хотя ближайшие кабинеты пустовали, но в коридоре фирм пять работали. Подумав, я решила, что вряд ли он убьет меня или станет приставать на людях. Да и другого выхода я не видела. И потом этот человек когда-то работал на моего папу. Если папа его взял…
К моему облегчению, Вольдемар Васильевич сел на свое рабочее место. Я практически упала в кресло напротив него и ждала, пока он достанет папки, что-то посмотрит и заговорит.
– Вот, Настя, – выделил он мое имя. – Полюбуйся.
Я взяла из его рук цветастый лист, где было жирным шрифтом написано: «Доверенность». Из чего я узнала, что управление фирмы перешло полностью в руки тети Виолетты.
– Зачем мама это сделала?
Я помнила, что мама раньше беспокоилась о судьбе папиной громадной адвокатской фирмы. Раньше здесь работали лучшие юристы, адвокаты и даже нотариусы. У папы на все услуги были открыты лицензии. Как раз партнером отца был отец Алика. Но, видимо, как приехала тетя Веля, тот ушел в свой частный бизнес.
– Не знаю, – улыбаясь, муркнул Вольдемар. – Но я знаю, что с вашей фирмой будет.
Вот это меня испугало чуть ли не до слез. Папина контора и так была под угрозой разорения. Вместо того, чтобы ее развивать, тетя Веля разогнала талантливых специалистов и стала сдавать офисы под аренду.
– Твоя тетя продает фирму, пока она имеет репутацию. И я ее куплю.
– Что?!
– Да, – господи, как он похож на мерзкого таракана! – Мне она вполне по зубам.
– Она не продаст папину фирму! – ударила я кулаком по столу. – Я против!
– Доверенность не на тебя оформлена, а на Виолетту. Настя…
Еще раз он произнесет мое имя таким тоном, я его ударю папкой с этой злосчастной доверенностью.
– Стоп. Я сейчас же еду домой! – вскочила я, забыв про свою работу.
Ну, какая тут Регина, когда папину фирму продают! Да еще кому? Вольдемару!
– Постой, – остановил он меня. – Ты уже опоздала. Ваша фирма на следующей неделе идет на аукцион. Все подписано и оформлено.
Я стояла и смотрела сквозь него, не понимая, как вообще все это произошло? Когда они все решили? Почему мама мне ничего не рассказала? Что теперь делать?
– Но я могу все изменить, – вдруг оживился мужчина.
– Как?
– Я – лучший юрист нашего города, – похвалился он. – Могу отстоять твои права. Но с одним условием…
Что?! Очень нехорошее предчувствие начало во мне расти с новой силой.
– Если ты станешь моей женщиной по контракту, – продолжил с мерзкой улыбкой Вольдемар.
Что?! Я поверить не могу!
– Я замужем…
– Настя…. – с придыханием сказал он, словно улавливал в воздухе мой запах. – Все мы знаем, где Мирский, а где ты…
Вот интересно! Все знают, где мой муж, кроме меня!
– Я помогу тебе стать свободной. Но это даже неважно. Так даже интереснее, Настя…
Что интереснее? Встречаться с замужней?
Вольдемар впился в меня глазами и, облизываясь, ждал ответа. А я, не выдержав его взгляда, открыла дверь и быстро выпалила:
– Нет! Такое не для меня!
– Тогда фирма будет моей со всеми вашими долгами, – сказал юрист. – Кто из вас будет мне возмещать все убытки? Твоя мама или ты?
– Какие убытки?
– Долги, которые я оплачивал все эти годы.
Я стояла в ступоре и ничего не понимала. Какие долги? Почему он их оплачивал? Куда тетя смотрела? Кто это все допустил?
Затем я молча ушла, услышав вдогонку слова этого скользкого и мерзкого человека:
– Подумай, Настя… И приходи сюда…
Долги… Долги фирмы… Что Вольдемар мог оплачивать? Это же ложь! Только как доказать все без помощи папы? Разве папа допустил бы такое?
И я набрала номер Алика.
– Он захватил папин бизнес! – начала рыдать в трубку я. – Он ему не нужен! Но он захватил его и шантажирует!
– Золотая моя, успокойся, – Алик ничего не понимал.
– Фирма вся в долгах и идет на аукцион! А этот таракан хочет, чтобы я спала с ним!
Вряд ли Алик что-то понял, но сказал:
– Какая тварь!
– Алик, сделай что-нибудь! Ты же юрист!
– Я не юрист, а стилист, душа моя! Не называй меня этой мерзкой профессией!
– Алик…. Все кончено, – зарыдала я, понимая, что от друга помощи точно мне не дождаться.
– Ничего у нас с тобой не кончено, а только начинается, – возразил он. – Дорогая моя, я не юрист! Это папочка мой – гадкий человек с этой ужасной профессией.
– Попроси папу. Алик, пожалуйста, расскажи все ему, – стала я умолять друга. – Он же дружил с моим папой! Я должна спасти папину фирму!
– Ноу, ноу, ноу! Это без меня, девочка моя! В этом Алик тебе вряд ли поможет, только навредит.
– Алик!
– Что «Алик»? Алик с папой в контрах. Как думаешь, что он мне скажет? Да, золотая моя, в зад пошлет! Но ты, душа моя, можешь прямо сейчас сама съездить к нему в офис. Его адрес я тебе сообщением скину. И не вздумай плакать из-за всяких прусаков. Спасем мы твою фирму. Алик что-нибудь придумает.
После разговора с лучшим другом мне стало легче. Но нельзя было ехать к отцу Алика без точной информации по нашей фирме. Поэтому, забыв про работу, я отправилась домой. Сейчас мне очень хотелось услышать все от своих близких.
Дома я застала маму возле компьютера. Олег варил кофе, а мама рассматривала на экране шикарные номера на Кипре. Они даже не заметили, что я давно пришла и наблюдала за ними. А я стояла и думала, откуда у них такие деньги, чтобы отдыхать в Греции?
– Вы улетаете? – уточнила я.
– Доченька! Настя! Что же ты не предупредила, что придешь? Я бы тортик купила…
И только сейчас я заметила, как мама расцвела. Она словно помолодела на двадцать лет.
– Хочешь полететь с нами? – заулыбался ее ухажер, видимо, надеясь, что я к ним присоединюсь.
Но мама сразу резко пресекла:
– Нет, ни в коем случае. Это только наша поездка. Для нас двоих, мой зайчик…
– Мам, – раньше я не задавала таких вопросов, но сейчас не время быть тактичной. – На какие средства вы летите в Кипр?
– Мы продаем фирму папы за очень хорошие деньги.
– Мам, ее нельзя продавать! Папа всегда говорил, что она нас вечно будет кормить!
– Папа умер – и все изменилось. На фирме одни долги. Лучше ее сейчас продать, пока возможно с нее что-то взять! – отрезала мама.
– А если поднять фирму?..
– А кто это будет делать? Я, которая не работала ни дня? Или Веля, которая всю жизнь работала управляющей горничными и в юридическом бизнесе ничего не понимает? Или ты со своей подружкой Аликом?
– Могу и я, – заулыбался Олег. – Но я не ручаюсь. Возможно, через месяц из вашей фирмы я сделаю ветеринарную клинику.
– Будет у тебя своя клиника, – послала ему мама воздушный поцелуй.
– Ты вкладываешь папины деньги в его бизнес? – уточнила я.
– Да. Олежа должен иметь свое дело и сам зарабатывать себе на жизнь.
– А что будет со мной? Что будет с тобой?
– Мы тебя не оставим, крошка, – Олег поднес мне чашку кофе. – Обещаю всегда заботиться о тебе и нежно любить. После твоей мамы, разумеется.
Она все ему отдает…
– Не осуждай меня! – взорвалась мама, хотя я ни слова ей не сказала. – Я имею право жить так, как хочу! Твой отец был неправ! Я имею право на личное счастье. А ты уже взрослая. Сама в состоянии позаботиться о себе! Олежик! Дай мне лекарство!
– Сейчас, сейчас…
– Нет, я умру! Так и знала, она ничего не поймет… – заныла мама.
– Все она понимает. Тебе двадцать капель?
– Какие двадцать? Капай сорок. Не смотри на меня так! – закричала мама. – Я делаю все правильно! Нет, это невыносимо!
– Тебе стоит сейчас уйти, – неожиданно прозвучал голос сзади. Я вздрогнула. Тетя Веля меня обняла. – Так лучше для всех.
– Нет… – вырвалась я. – Так не должно быть…
– Должно, не должно, но так есть. Фирма давно не приносит прибыли, а только убытки, – возразила тетя, но я не верила ни одному ее слову.
И вдруг мне стало все ясно. Это она, это Виолетта все устроила. Она с Олегом запудрили мозги маме и подсадили ее на капли.
– Мам! Не пей капли! – рванула я к родительнице. – Не ешь и не пей у них ничего! Выгони их! Мама!
Но, конечно, мама еще больше испугалась. С ней случилась истерика, и меня просто вытолкнули из родной квартиры.
Я долго сидела под дверью и ревела, обдумывая что мне делать. И во всем винила я себя. Это я за больной мамой не уследила. Это я все допустила. Ведь я не смогла взять все в свои руки и сбежала из дома, надеясь на этих людей, которых вообще не знала. Ведь при жизни отца тетя Веля всего один раз у нас была в гостях. Папа ее не любил и говорил: «В семье не без урода». А я все пустила на самотек…
Может, я целый день просидела бы под дверью, если бы не телефонный звонок…
Экран телефона показал мне веселое лицо подруги Юли. Вытерев слезы, я сняла трубку, но молчала, ведь могла опять разрыдаться. В принципе, с Юлей необязательно говорить первой, так как она сама затараторила:
– Ну, где тебя носит? Насть, наша ведьма уже ножи точит. Клиент пришел, а тебя все нет. Ты вообще где?
– Я не могу… – сглотнув слезы, попыталась не хлюпать носом. – Я занята…
– Ты заболела? Насть, позвони Регине, скажи, что у тебя температура.
– Я здорова. У меня проблемы…
– Родион объявился?
– Потом… – сейчас я не могла говорить о больном. – Потом…
И я стала медленно спускаться на первый этаж, решив, что пора мне идти к отцу Алика.
– Он тебе развод не дает! Так я и думала! Насть, но ты держись там. Хочешь, мы в обед с Анькой приедем и таких ему люлей дадим?!
Снова слезы полились градом, так как я понимала, что сейчас некому люлей давать. Ведь сама во всем виновата, и подруги не смогут мне помочь.
– Ладно, я сделаю ногти твоей клиентке, но к четырем приходи на перерыв. В полпятого у меня свои клиенты, и я тебя уже не спасу. А ты знаешь, какие штрафы нам делает Региночка.
– Спасибо…
Я отключилась, чтобы она не услышала мои рыдания. Разве мне сейчас до штрафов? Моя мама в руках Виолетты и ее деверя Олега. А я не имею к ней доступа. Надо с этим что-то делать… Вся моя надежда была на Александра Александровича Швеца. Уж папа Алика наверняка знает, как спасти маму и остановить аукцион продажи фирмы.
Офис отца Алика находился на окраине города, но в очень приличном месте. И, конечно же, мне пришлось около часа ждать, пока он освободится и сможет принять меня. Я была приятно удивлена встретить папину секретаршу Марину Ивановну, которую забрал себе Александр Александрович. Эта женщина меня напоила кофе с печеньем, и я даже успокоилась. Было чувство, будто я пришла почти к себе домой, а там в кабинете сейчас меня встретит папа…
Но отец Алика – далеко не мой папа. По его взгляду я поняла, что он не горит желанием приглашать меня к себе. Взгляд из-под бровей – его молчаливое приглашение сесть. Я чувствовала себя нашкодившей школьницей в кабинете директора. Когда он спросил, что меня привело к нему, то я, заикаясь, невнятно рассказала всю историю. Потом по тяжелому взгляду отца Алика поняла, что от него не стоит ждать ни жалости, ни сочувствия. Удивительно, насколько они с Аликом были разными. Только одно сходство у них – цвет глаз холодно-голубой. Но если Алик имел мягкий взгляд, то его отец резал глазами и замораживал.
– Ты хочешь моей помощи, я правильно понимаю? – голос у него был такой глухой и глубокий, что мне захотелось сразу сбежать и спрятаться.
Теперь я понимала Алика. Удивительно, что такая чувствительная натура моего друга смогла так долго терпеть давление отца.
– Надо спасти маму…
После моих слов в руках юриста сломался карандаш, но он словно не обратил на это внимания. По его взгляду я поняла, насколько Александр Александрович сильно ненавидел всех нас. Только не понимала почему, пока он не сказал:
– Маму спасти? А когда я пришел к Ирине, умоляя отдать мне мою зарплату, чтобы купить лекарства для умирающей матери, знаешь, что она мне сказала? «Саша, я ничего не могу поделать. Эти проблемы решает Веля». Теперь тебе известно к кому идти, чтобы решить твои проблемы.
– Мама больна…
– Моя мама тоже была больна.
Я почувствовала, что на меня вылился ушат помоев, и мне уж точно не стоит ждать помощи от Швеца. Когда я подошла к двери и дернула ручку, то отец Алика добавил:
– Когда вы останетесь без штанов, то скажи своей матери, что бумеранг всех настигает. Всегда приходится расплачиваться.
– За что? – спросила я его.
Неужели он не понял, что маму спаивали чем-то, что она не могла принимать адекватных решений?!
– Она знает.
Тем временем отец Алика сломал второй карандаш, и мне стало ясно, что я, видимо, еще чего-то не знаю. Тогда я взмолилась к его памяти и сердцу. У всех же есть что-то хорошее, значит, в Александре Александровиче тоже должно быть!
– Ради папы… Помогите нам, пожалуйста… – прошептала я, стоя, у двери.
– Ради твоего папы я не подал на вас в суд и не лишил лицензий. Большего ты от меня не дождешься. Уходи. И уроду моему передай, что если хочет тебе помочь, то пусть не позорится и поможет, как мужик, а не баба! И что ты в нем нашла? Что за мода пошла? Мужик и волосы красит! Тьфу! Мерзость какая! В мое время его в армии так отходили бы!
Потом отец Алика ударил кулаком по столу, а я в ужасе выбежала из его кабинете. Только за дверью я поняла, что последняя моя надежда разбилась на мелкие осколки. Швец ненавидит мою мать и из-за Алика точно помогать не будет. А Алик… Даже если бы он втянулся в это дело, то вряд ли он смог судиться бы с самим Вольдемаром. Ведь мой друг всегда ненавидел эту профессию, и у него нет практики…
Я шла вся потерянная, чувствуя, как земля уходит из-под ног. И даже забыла попрощаться с Мариной Ивановной. Шла в никуда, думая, что мне сейчас делать… Идти к Вольдемару? Просить его помочь вытащить маму?
В душе я уже была готова пойти на эту жертву, так как не видела другого выхода. Вдруг снова пришло сообщение от неизвестного: «Ты не ответила. Тебя ждать?».
Это уже не смешно, и мне не до игр сейчас. Удалила сообщение и не успела спрятать в карман мобильник, как он тут же зазвонил. Увидев имя начальницы, я не рискнула проигнорировать ее звонок.
– Здравствуйте… – как мне сейчас хотелось оглохнуть и исчезнуть навсегда!
– У тебя совести нет! Устроить сегодня такой саботаж! Да при самой Ленски! Где ты бродишь, лентяйка безответственная?! Как у тебя совести хватает со мной так поступать?! Уж не ожидала я от тебя таких выкидонов!
– Я буду ко времени, – посмотрела я на часы и вздохнула, убедившись, что на перерыв к девочкам успеваю.
– Ко времени ты уже не успела! И тебе крупно повезло, Лазуренко! Если бы не наша замечательная Юля, которая тебя любезно выручила, то не видать тебе премии, как собственных ушей!
Регина, как всегда, вылила свою порцию негатива и отключилась. Но я знала, что сегодня мне еще и окна мыть. Она всегда сурово наказывала за малейшую провинность. А окна у нас неделю немытые…
***
Каждый день мы с девчонками на пятнадцать минут сбегали в кафе «Задний дворик», где можно было спокойно поговорить без вездесущих ушей Регины. Туда я пришла полностью разбитой и опустошенной. Заметив меня, Юля ахнула и, вскочив, раскрыла мне свои объятия:
– Настенька! Что случилось?
– Мне конец, девочки…
В этот раз я уже без слез им рассказала все, что произошло за этот непомерно длинный день.
– Вот козлы! – выругалась Юля. – А еще мужчинами гордо называются! Но мы не лыком сшиты. Мы другого юриста найдем. Алик! Алик же юрист!
Мне стало смешно. Впрочем, даже Аня в голос рассмеялась:
– Быстрее я – монашка, чем Алик ваш юрист. Насть, прости, но ты сама веришь, что наш сладенький мальчик сможет тебе помочь? Мне кажется, лучше найти другого грамотного человека.
– Против Вольдемара? – я уже понимала, что папин юрист – настоящая акула. Тут только отец Алика мог помочь. – У нас денег не хватит, чтобы найти достойного противника.
– А мне кажется, рад
и тебя Алик с любым тараканом справится! – вставила с грустинкой Юля.
– Ну, если только с тараканом! – заметила Аня.
– Мне порой кажется, что он вовсе не «радужный» и нашу Настеньку обожает больше жизни. Мне даже хочется его придушить! Я целых пять лет на него потратила! А он…
– Любит и обожает только себя, как любой кошак, – заулыбалась Аня. – А Настя имеет большую слабость к эгоистичным, но пушистым котикам.
– Лучше б он был, как мартовский кот, чем из этих… Никогда не подумала бы, что я когда-нибудь стану с ним соревноваться в мастерстве и стану врагом номер один! Что мне любимую подругу с ним придется делить! А я ведь ради него на парикмахера пошла и всему научилась, что умеет делать он!
Вот так всегда. О чем мы не говорили, Юля все сводила к Алику. Она жила с ним в одном доме, влюблена в него еще со школьных лет и была страшно удивлена, что мы вместе ходили с ним в художественный класс. А потом, когда всем стала ясна его ориентация, то Юля грезила его изменить, но терпела провал за провалом. Вместо дружбы между ними появилось соперничество. Алик еле переносил подругу и всячески обесценивал ее работу. А Юля в свою очередь приходила в бешенство и ревновала его ко мне. Хотя сейчас Юлька встречалась с другими мальчиками, но все ее разговоры так и сводились к Алику.
– Ты много на себя берешь. Ты никогда не научишься делать так, как Алик. Потому что Алик только может быть один! – передразнила нашего друга Аня. – Гения тебе не повторить! На то Алик – гений!
Мы рассмеялись, а Юля сказала:
– Но мне кажется, что он притворяется! Потому что я не видела с ним ни одного парня, только Настю! Я же не дура!
– Прости меня, Юль, но ты – большая дурочка, – сказала Аня, потягивая коктейль и хитро улыбаясь. – Твой Алик еще та невинная девочка.
Тут уже я уставилась на Аню, заметив гневный взгляд Юли. Мы уже поняли, куда клонит наша подруга.
– Он из тех самых, поверь, я проверяла.
– Чего?! – ударила руками по столу Юля. – Ты трогала моего Алика?!
– Я всего лишь его проверила, – кокетливо захихикала Аня. – Немного выпила для храбрости и решила проверить…
Юля взревела, а я закрыла лицо руками, представив это. Хотя, честно, даже не представляю. Что она с ним делала? Силой брала?
– Его не пленила ни короткая юбка, ни красивая грудь, и целоваться он со мной не захотел. «Радужный» он, девочки и это не лечится. Смиритесь.
А я-то тут при чем? Я ещё замужем.
– Ты… Посмела… – запыхтела Юля.
– У тебя есть парень, – напомнила ей Аня.
– Это тебя не касается!
– Алик ничей, – новая попытка Ани отвертеться снова не увенчалась успехом.
– Он мой! – взбесилась Юля.
– А я лишаюсь мамы, денег и фирмы, – напомнила я им.
– Действительно, будем еще ругаться из-за самовлюбленной девчонки, которая даже целоваться не умеет.
– Я тебя убью! – Юля швырнула в Аню недоеденную слойку. – Вечно так! Наклюкается, а потом лезет к чужим парням!
– Алик вовсе не парень, а девчонка в штанах, у которого на настоящих девочек и не пошевелится.
– Так ты ему еще и в штаны лазила! – в Аню полетела уже чашка.
Боже! Спасите меня от этого разговора! Я даже этого представлять не хочу!
– Да успокойся ты. Он Настей прикрывается, только потому, что она стеснительная и никогда в своих чувствах ему не признается.