(Не) настоящий брак Смирновская Маргарита

Глава 4

ОЛЯ.

Даже в страшном сне я не могла себе представить, что мне придется вернуться в Россию.

Наверное, этими словами можно было обозначить всю мою боль по этому поводу. Я не хотела воскреснуть, не хотела, чтобы меня связывало что-то с прошлым…

Но, к моему ужасу, обстоятельства вынудили меня вернуться и работать с Брайеном, который в на раз назвался лордом Штильманом. Он «взял меня в аренду», чтобы я помогла ему осуществить коварный план. Моя задача – очаровать Валерия Ветрова и уговорить пойти на незаконную сделку, которая помогла бы подставной компании Штильмана выиграть государственный гранд. После этого Брайен слился бы, забрав все деньги, а отвечать остался бы Валерий Ветров. Но это было еще не все…

Меня «сдали в аренду» ему не просто так. Я должна была привезти эту злосчастную семейную коллекцию украшений семьи Красовских. Иначе все пропало. Это будет конец.

И я достала ее. Оставалось за малым. Замести следы. Чтобы у них даже мысли не возникло, что это сделала я. В итоге я сделала копию кольца и послала с ним свою сестру. Лучше нее никто не сыграет ангела. А Брайен, поняв, что Настейша потеряла свои навыки, наконец-то отлипнет. Потом сестра приедет в Италию, и все встанет на свои места. Каждый получит своё.

План идеальный. Главное, убедить Настю, что я тут жертва, а не мошенница. Только меня омрачала слежка. Я постоянно видела за собой накаченного парня с множеством наколок. Однажды даже столкнулась с ним лицом к лицу. От него пахло американскими сигарами. Их я ни с чем не перепутаю. В моей памяти сразу всплыли пытки, холодный подвал, мой побег, погоня и авария, в которой погибла Настейша…

Они знали обо мне всё, и сейчас я могу убить двух зайцев сразу: спрятаться за образом сестры, а она заметет за мной следы. Я улечу, сменив внешность, и довезу груз. Тогда все будет хорошо. ОН будет доволен…

Играть сестру мне невпервой. В детстве это было интересно. Мама всегда нас путала. Только папу мы никогда не могли обмануть. Как юрист, он был очень внимательным и считывал лица, движения…

Когда я заявила, что хочу быть юристом и учиться в Гарварде, то он так обрадовался. В мечтах папы я должна была занять его место и помочь нашей фирме выйти на новый уровень предоставления услуг.

Мне оплатили учебу. Я училась хорошо. Получила диплом, несмотря на все мои аферы… А потом… Я умерла. Умерла, чтобы снова жить.

***

Ее джинсы сильно давили на живот. А у меня ведь ещё не зажили синяки. Я могу своим боксерской грушей поклясться, что сестра так и осталась сладкоежкой. Но до сих пор не могу понять, как ей удается не поправляться? Ещё в юности я отказалась от сладостей, стала есть только здоровую пищу и много заниматься спортом. А выходит, что я толще нее! Даже мой пресс больше ее хилого живота!

Естественно, жить в одном помещении с ее «радужным» Аликом я не собиралась. И, конечно же, я была намерена его выставить из квартиры по любой причине. Допустим, я расстроена и хочу побыть одна. Такое может быть? Вполне.

Круглосуточно играть белую овечку неизвестно перед кем, я не имела желания. Наилучший вариант – лишить всех ее друзей, а затем уехать навсегда.

И, конечно же, спасать то, что давно утонуло (это про фирму), я не видела смысла. Пусть Настя смирится с неизбежным и живёт себе дальше.

Но как только я вошла за порог, то в нос вдарил аромат домашней пищи. Картошка, томленная в духовке на сметане с укропчиком и грибами. Так поздно я давно не ем. А запах свежей зелени и огруцов просто сводил с ума. Я почувствовала себя голодным оборотнем и готова была убить этого мерзавца, который все это чудо наготовил на ночь глядя!

Дверь за мной захлопнулась, и у порога появился длинный, костлявый парень, которого, наверное, специально не докармливали, чтобы он влезал в детские женские джинсы. Лицо у него было такое девчачье, что мне сразу вспомнились мультфильмы аниме. Там как раз все парни так выглядят. А одет он был, словно его наряжали стилисты японской музыкальной группы. Это не парень, а какая-то наклейка для дневника семилетней девочки. На художника вообще он не похож. Скорее на какого-то попсового ненатурала.

– Настя, ну, я уже заждался! Смотри, как наш Басик по тебе скучал! – проскулил парень, поглаживая кота, который был одет в голубой комбинезон.

Кот! В доме кот! Я застыла, не сводя глаз на лохматое чудовище, которое, увидев меня, фыркнуло и выпрыгнуло из рук долговязого парня.

– Басик, Бася, что с тобой, мое линяющее чудо?! Ах, он никогда не простит меня за то, что я надел на его идеальную шёрстку совсем не фирменный костюмчик, – запричитал Алик. – Кстати, как тебе он? Тебе понравился сюрприз? Видишь, как Алик умеет решать проблемы с шерстью? Теперь наша милая тварюга не будет разбрасывать свои волосы на брюки великого художника!

Господи, да что ему ответить? Похоже, он спятил, раз думает, что кот перестанет линять. Оля, Оля, думай! Что сказала бы Настя?

– Вы такие милые…

– Что?

И тут я чихнула. Видимо, не то сказала. Конечно, сестра переживает за фирму отца!

– Фирму продают. А твой отец не помог… – и снова я чихнула.

Все, надо срочно выпить лекарство от аллергии.

– Постой, – вдруг Алик сделал шаг назад, рассматривая меня. – С тобой что-то не так…

Неужели он и правда всё поймет? Черт! Сейчас нельзя! И я снова чихнула.

– Боженьки, точно! Какой же Алик эгоист! Да ты заболела! А я смотрю, у тебя что-то с лицом не то…

Алик ушел на кухню, а я вздохнула с облегчением. Похоже, аллергия мне пришлась на руку. Конечно, он же художник и все замечает! Надо быть осторожнее.

Я медленно разделась и быстро заказала нос, и прошла на кухню. Алик стоял у плиты и уже наливал в чашку горячее молоко.

– Срочно съешь ложку мёда и запей молоком.

На ночь мёд? Да ещё с молоком? Он меня убить хочет?

Желудок издал голодный рык. Очень вкусно пахло свежим салатом, который стоял прямо передо мной. Я только взяла в руки чашку и сразу услышала визг.

– Настя! Это что за ужас?! Я не могу поверить, что такой кошмар сделала ты?!

Я тупо смотрела на истерику друга сестры и поражалась, как можно этого чудика терпеть рядом с собой?! У него голос раздражающий, как у противного, мерзкого чихуахуа. И эти ресницы… Не удивлюсь, если он их наращивает.

Но я старалась изо всех сил, монашками клянусь, и мило улыбнулась.

– Я тебя не понимаю… – пролепетала просто на пятерку!

– Это просто моветон! Это фу! Мерзко!

– Ты про что? – вообще не врубалась я.

– Нет! Ты хотела сделать мне больно? Ты хотела убить Алика и уничтожить его?! Ты это сделала! Нет, это не могла сделать моя Настя!

Легче его пристрелить, чем слушать его девчачьи сопли с истерикой. Может, помочь ему повеситься?

– Я тебя не понимаю…

– Это я тебя не понимаю?! Как ты могла снять мой замечательный маникюр и сделать это?! – взвизгнул Алик.

Ну, твою ж налево! Кто бы мог подумать, что Алик такой глазастый?!

– Как ты могла?! – он что, всегда у нее так вопит? – Это же чудовищно!

Я взглянула на свои вишневые ноготки. По мне, идеально сделанные. Вот он вообще неправ.

– Ты посмотри… – Алик склонился на до мной и взял мою руку, хотя я терпеть не могу, когда меня трогают! – Что они сделали с твоей замечательной формой?!

Вообще не помню, что там было у сестры. Алик опустил мою руку и схватился за голову:

– Это надо было так поизмываться над моим шедевром?!

Как мне хотелось его ударить, чтобы мигом привести в чувство! Но, вовремя вспомнив сестру, я быстро сообразила.

– Это стресс… Алик, – я прочистила горло, чтобы голос был тоньше, и жалостливо продолжила: – Я неспециально…

– Да ты убила моих три часа! Ты ж мне сюда, – схватился он за свою новую футболку. – Прямо тут нагадила! За что?!

Я растерянно смотрела на залитые слезами глаза парня…. И не верила… Он что, серьезно? Из-за какого-то маникюра сейчас разревется передо мной? Как мне хотелось рахохотаться, но, закашлявшись, я опять вялым голосом проскулила:

– Алик… – черт! Что ему сказать? Сестра моя – всегда жертва, вечно виноватая. Ага! – Алик… Ну, прости… Это все нервы.

– Нервы? Это у меня из-за тебя одни нервы! И с котом разберись, и заказы выполняй, и мебель отследи, и поесть приготовь, и фирму батьки сохрани! А Алик всего один! Алик рвется, попку надрывает! А ты ему такие гадости плюешь прямо в сердце!

Твою дивизию! Разревелся!

Вот и что мне теперь с ним делать?! Носовой платочек дать? Умыть?

– Мой маникюр! Настя!..

Он сорвался и убежал в комнату, а я сидела, глядела на тарелку с салатом и дико хотела жрать. Но понимала, что Настя побежала бы за ним следом. Тихо выругавшись, я вошла в светлую спальню. Там все стало совсем иначе. Раньше в этой квартире папа отдыхал от скандалов с мамой. Тогда эта комната была пустой. Кожаный диван, старый шкаф, маленький телик, который стоял на полу, и «груша». Благодаря папе я полюбила бокс. Интересно, где сейчас она?

Алик даже не взглянул в мою сторону. Он натянул на лицо капюшон и притворился мертвым. А я, как дура, смотрела на этого гея и думала, ну, что ему сказать?!

Так, соберись, Оля!

– Ал, – даже не дышит! – Я, правда, виновата… Сглупила….

Ура! Он снял капюшон. Но что за взгляд?!

– Ты не сглупила, ты меня убила! Уничтожила! – почти провизжал парень и метнулся в ванну!

Ну, прямо мамочка моя!

– Эй… – сказала я, вспоминая его имя. Ну, как там тебя? – Алик!

Неохотно я поплелась за ним. Да неужели моя сестра его терпит, что аж домой к себе пустила?! Как можно вообще с ним жить?! Что за мода такая дружить с меньшинствами? От них одни проблемы! Ведёт себя, как ребенок!

Как же дико я злилась! Но все же подошла к двери и, успокоившись, неуверенно постучалась:

– Ал… Моя жизнь сейчас рушится, и я хотела что-то изменить…

– Помолчи, Настя! – плакал он, да так жалостливо, что мне казалось, что я не поменяла себе маникюр, а убила его любимую собачку! Причем на его глазах!

Господи, драма из-за маникюра! Поверить не могу, что я с ним тут нянчусь! В унитаз его личико окунуть бы, чтобы очухался!

– Алик, ну, прости…

– Лучше бы ты диван на кухне поменяла! На нем спать невозможно! А ты Алика решила уничтожить!

Блин, да он рыдает! Из-за фигни!

– Милый, ногти отрастут… – черт! Настя так не сказала бы! Ударила себя я по губам и исправилась: – Я на это понадеялась, что ты все поймёшь… Мне очень плохо… И я поступила плохо…

– Ты мой ночной кошмар! Я не мог себе представить, что ты так сделаешь!

Да боже ты мой! Что?! Маникюр себе поменяю?!

– Я так старался сделать тебя самой крутой из элиты… – хныкал он. – Я думал, ты меня хоть в чем-то ценишь.

– Ценю, Алик, ты самый лучший… – во! Поперла сестрёнка! – Ну, давай выходи.

– Не увидишь ты Алика! Я завтра же съеду!

Ничего себе! Какое счастье! Я от тебя отделаюсь? Спокойно заживу? Всё, молчу, молчу, и тебе не мешаю.

– Это не ты…

– Ты не моя Настя! – вот, честное слово, я от страха в пол вросла! – Не с той я всю жизнь прожил!

Тьфу ты! У него всего лишь истерика!

– Алик… – вздохнула я, как сестра, и пошла от греха подальше на кухню.

Пусть поплачет, а потом его домой провожу. Любовь прошла, завяли помидоры, все в жизни меняется, вали, нытик, домой!

Придя на кухню, я снова уставилась на салат. И, конечно, я не могла себе позволить его съесть. Я должна держать себя в форме. Моя специфика жизни обязывает держать тело в боевой готовности. Желудок всегда должен быть лёгким, тело – пластичным, а удар – четким и тяжёлым.

Поэтому, взяв сигарету, я пошла курить на балкон. Надо придумать, как быстро отделаться от близких знакомых сестрёнки. Нельзя, чтобы кто-то заподозрил, что я жива.

Три дня я могу просто болеть. А там сообщу всем, что еду с мамой на курорт, защищать ее от назойливых родственников. А сама уеду в Италию… Кстати, как там Настя? Зная Ветрова, я уверена, что он ей поверит и все заранее простит.

Я курила долго и с наслаждением, практически заглушив состояние голода. Потом постояла и проветрилась. Благо сигареты у меня дамские, лёгкие. Надеюсь, этот радужный не имеет собачий нюх. Обычно у людей что-то одно очень сильно развито. Если у него отличная зрительная память, то, надеюсь, хотя бы с обонянием у него туго. Без курева я помру. Хотя я могла из-за нервов закурить. Но нет, это будет слишком для тонкой психики Алика.

Проветрившись на открытой лоджии, я вернулась в помещение и услышала телефонный звонок. Номер я сразу же узнала. Звонила моя сестра, и чуйка меня не подвела. Сестрёнка усомнилась в моей честности и стала задавать вопросы. Никогда она не умела просто выполнять свою работу. Сто сорок «почему?» и двести «зачем?» любого свели бы с ума. Поэтому она до сих пор работает обслугой и не имеет нормального мужика, а ходит с тощим геем и считает, что ее жизнь наладилась.

Разумеется, я быстро от нее отделалась. Вряд ли она поверит во всю грязь, которая скопилась вокруг меня, и за пару дней точно ничего не поймет. А в том, что ей поверит Ветров, я не сомневалась. Никита туп в своей наивности и слаб перед всеми, кого зовут Настей. И… он одержим мной. Ее пару хныков, испуганных, округленных голубых глазок, и Ветров поплывет.

Я выдохнула, уставившись на тарелку с салатом. Живот издал жалостливый рык. Нет, мне здесь нельзя находиться. Я хотела было войти в комнату, но этот капризный дохляк взял и закрылся изнутри! Когда он успел проскочить мимо меня? Я же его выгнать собралась! Ну уж нет! Сегодня ты ночевать здесь не будешь!

Я постучалась и простонала:

– Алик… Алик…

Молчание.

– Ну, хватит уже, открой…

Как хорошо, что я поговорила с сестрой. Прямо копия! Но его это не взяло.

– Ну, Ал…

Опять молчит. Похоже, спать мне придется на этом неудобном кухонном диване.

Вернувшись на кухню, я только заметила одинокую подушку и плед. Ещё ночнушка висела на спинке дивана. Он, гад такой, меня из собственной комнаты выгнал!

Если бы я не боялась себя выдать, то ему так понадавала бы! Как я его терпеть не могу! Плакса!

От нервов мой желудок просто скрутило, я поняла, что просто не усну и куревом точно не отделаюсь.

Как же я ненавидела этого крашеного гея! За этот прекрасный ужин и вкуснейшую еду!

Да, я жрала как не в себя. Начала с салата, потом залезла в духовку и наложила печеной картошки с грибами и зеленью. Затем налила себе коньяку и закусывала оливками. Именно за таким поглощением застал меня Алик.

– На-астя, ты ли это?! Мамочка моя! Что вообще происходит?! Ты пьешь такую гадость?!

Черт! Она же такое не пьет!

– Я перенервничала…

– Ну нет! Нет! – схватился он за голову. – Я не узнаю тебя! Что с твоим лицом?

А что с моим лицом? Видимо, мой взгляд оказался красноречивым.

– Оно другое!

– А что с ним не так? – наверное, с моей стороны это прозвучало слишком грубо.

Я нажралась, меня застали за распитием алкоголя, которое не пьет Настя. Да еще выгнали из собственной комнаты! А теперь тычут в то, что у меня лицо не такое! Да нас родная мать не различала, если мы этого не хотели! Издевается, что ли? Так и хотелось на него рявкнуть: «Глаза протри! Такое же лицо, точь-в-точь!».

Пока меня разрывало от эмоций, Алик уставился на меня и, разглядывая, как картину, вдруг завопил:

– Ну, какой же я недогадливый! Настя! Да ты же плакала! Это ты из-за меня так?

Ну, конечно! Вот прямо рыдала, убиваясь, как ты недавно в ванной! Но, вовремя вспомнив свою сестру, я сделала ангельское личико и выдохнула:

– Алик… Мне так жаль… Я не знаю, что мне делать… – и на всякий случай закрыла лицо руками.

– Вот и опять что-то не так… – сказал Алик. – Такое ощущение, как будто ты наштырилась, вся опухла и сипишь, словно заядлый курильщик…

Вот тут я не на шутку напряглась. Как?! Как он это делает?!

– Горло немного… – подавилась я. – От нервов… Фирма… – хныкнула я, безуспешно пытаясь выдавить хоть одну слезу. – Твой папа отказал… – я упала на руки и притворилась, что плачу.

И как это удается моей сестре? Ревет по всяким пустякам!

К моему счастью, Алик, как настоящий гей с тонкой натурой, принял мое признание близко к сердцу и, присев рядом, обнял меня:

– Ну, зачем сразу в крайности лезть?! Ты бы еще наголо побрилась и наколку на все лицо сделала! Алик вчера так старался, ухаживал за твоим лицом… А оно опять…

Он попытался поднять мое лицо, но я-то знала, что ему его рассматривать категорически нельзя! На нем шрамы! Поэтому, я сделала, что чертовски ненавижу, – его обняла! Ну и для правдоподобности пошмыгала носом.

– Ну, зачем ты так поступила со своим старым добрым другом Аликом? – продолжал парень. – Я понимаю, но не мои же труды коту под хвост! Ах, Басик, я не про тебя, мой любимый пушистик. Хотя ты тоже еще тот проказник!

Господи, он меня собирается отпускать? Или они всегда так в обнимку часами милуются?

Я еще раз шмыгнула носом и попыталась вырваться, но меня держали мертвой хваткой.

– Ну, ну, ну… – погладил он меня по спине. – Больше так не делай… Я же все решил! Нет бы Алику позвонить! А ты такая неблагодарная!

– Алик… Можно я останусь одна… – умирающе проскулила я.

– Чтобы напиться? Давай уж я за тобой пригляжу. Ты закусывай. И лучше салом… – наконец-то он меня отпустил и поплелся к холодильнику.

Я только сейчас заметила, что он в интересной клетчатой пижамке. Прямо как десятилетка! И снова я задалась вопросом: как вообще с ним можно дружить? Какие проблемы он может решать? В какой цвет ногти покрасить?

Так, Оля, соберись. Тебе надо его отшить.

В это время Алик поставил передо мной банку с тертым салом с чесноком и какими-то специями.

– Мажь на хлеб, – настаивал он. – Напивайся, но заедай. А то завтра, ой, как тебе плохо будет!

Ну уж нет! Сало, да еще и с хлебом? Я сделала умирающее лицо и очень надеялась заплакать.

– Алик… Я не буду пить… Пойми меня правильно. Сейчас мне нужно уединение… Мог бы ты меня оставить… Я хочу побыть одна.

– Бедняжка… – потрогал он мой лоб. – Как у тебя опухли глазки…

– Алик, – я взяла его за руку.

Сестра часто искала тактильный контакт. И это сработало, но не так, как я надеялась.

– Ну, хорошо. Я ухожу в комнату.

– В комнату? – переспросила я. – Алик, я хочу вообще…

– Ты! Ты меня обидела! Ты меня ранила до глубины души! А Алик не пьет, чтобы излечиться. Алик будет спать на нормальном диване. Вот! – показал он пальцем вверх и вышел.

– Что?! – уже выкрикнула я, обалдев от его неслыханной наглости.

Мне что его за шкирку в окно выбросить?! Алик снова открыл дверь и добавил:

– Ну, твою проблему я решу. Поговорим на трезвую голову, – да я трезва! Меня не споить пару бокалами. – Как видишь, я очень добрый и отходчивый, – и снова закрылся в комнате.

Одуреть! Я дважды не смогла его выкинуть из собственной квартиры! Нет, с ним надо что-то делать и придумать план.

И пока я убиралась на кухне, в голову пришло только одно. Сказать ему, что мой муж вернулся, и ему теперь тут не место. Ведь сестра очень любила Родиона? Не думаю, что за это время что-то поменялось. Вот и скажу ему, что я мечтала и ждала… А этот чудик чувствительный порыдает под мою сказочку и свалит. Геи все такие романтики, похлеще баб.

Приняв такое решение, я улеглась на ужасно жесткий диван и к утру все же уснула. Проснулась я от этого жутко неприятного голоса. Именно тогда подумала, что бог существует, и я уже попала в ад. Ну как можно нормально воспринимать такое утреннее приветствие?

– Душечка моя, уже солнышко проснулось! Мы с Басиком почистили зубки, расчесались и новый костюм примерили! Ты посмотри, какой он теперь прелестный. Ты моя ягодка, – далее последовали чмоки этого «радужного» парня. – Просто красавчик! Но Алик лучше! Алик красивее Дани Милохина.

Моей первой мыслью было выстрелить ему в голову, чтобы он заткнулся. Мои глаза совсем не хотели открываться, и я впервые никак не могла проснуться, поэтому прохрипела:

– Рада за вас. А я спать…

– Настенька, ну, я же предупреждал, не напивайся и закусывай! Почему ты не слушала Алика? – он сел на край дивана и стал меня поднимать. – Что бы ты без меня делала? Вот кто бы тебя на работу поднимал? Встава-ай!

Я неохотно села, думая, что ему сказать, но тут меня напугал его дикий визг.

– Что? – блин, пробасила…

– Твое лицо… Твое лицо… Мамочка моя! – отбежал он от меня и подошел к окну, чтобы отдышаться. Тут я напугалась, думая, что он разглядел мои шрамы. И я уже в уме сочиняла новую байку, пока Алик нервно носился по кухне, причитая: – Какой кошмар! Боже мой! Это ужас…

Не выдержав, я полезла в сумочку, достала зеркало и сама чуть не свалилась.

Мое лицо отекло! Там, где обычно у меня находились большие голубые глаза, на меня смотрели азиатские щелки!..

Глава 5

НАСТЯ

Он был похож на дурман. Золотистые радужки глаз, его дыхание, горячие поцелуи… Могла ли я им противиться?

Наверное, могла, но в какой-то миг не захотела. А ведь знала его всего несколько часов.

Всегда считала себя серьезной, и про меня подруги говорили, что я чересчур правильная… Всего одна встреча изменила меня до неузнаваемости.

Я отдавалась человеку, которого совсем не знала. Я целовала парня, который считал меня мошенницей.

И, по горькой правде, ведь я ею и была. Я ему представилась той, кем не являлась на самом деле. Когда я это сообразила, то хотела отступить и вырваться. Но…

Под его страстным напором я отчётливо понимала, что он не даст мне это сделать и просто возьмет меня силой.

Лишь редкое мое «стой» прорывалось между страстными поцелуями, но и оно оставалось неуслышанным им.

Одновременно я его и боялась, и хотела. Безумие и страсть слились в единое целое. И я не знала: отдаюсь ему, или он просто берет своё. Я не понимала, судила себя за трусость и стыдилась своего нового чувства вместе с возникшей страстью.

Когда все закончилось, Ветров крепко обнял меня, и эта тишина давила. Я тупо смотрела в потолок и думала: «Почему, почему я это допустила? Я же не хочу отношений и тем более таких…».

– Ну, ладно, не злись, – как его голос помягчел! – Возьми сигарету.

Сигарету? Оля курит?!

– Я… – я быстро соображала, как ему соврать. Если сейчас закурю, то он сразу поймет, что я не та Настя. – Это… То есть мне нельзя теперь курить.

– Тебе и тогда нельзя было курить. Ты же женщина, будущая мать.

– После аварии, – на ходу вспоминала я. – Врач запретил.

– Насть, что с тобой? С каких это пор ты слушаешь, что тебе говорят местные врачи?

«Ой! – проскулила про себя я. – Я слишком расслабилась!».

– Я чуть не умерла, – я постаралась говорить грудным голосом, как сестра. – Это отрезвляет.

– И ты послушала Корнева? Хирурга без регалий, но никак не меня?

Я замерла, сообразив: «Он что, врач?!».

– Я же говорю, что ничего не помню, – опять тихо, но грубым голосом ответила я. – У меня сотрясение. Голова сильно болит. Я теперь не курю.

– А это мы сейчас проверим, – не поверил Ник и, поднявшись, стал одеваться. – Ты меня на понт не возьмёшь. Строишь недотрогу, прямо девственницу.