Во всем виновата книга – 2 Джордж Элизабет

– Пока что я не готов умереть, – ответил он, – а вообще, какая разница, здесь или в другом месте?

– Ты занятный, Вин. Не смешной, не «ха-ха», но и не «о-хо-хо».

Они прошли мимо полицейского в голубой рубашке, стоявшего перед входом, рядом с металлической рамкой-детектором. У копа была кобура, а в ней – пистолет: Вин когда-то имел дело с оружием такой системы.

Сразу за ограничительной чертой, под табличкой со строгой чернильной надписью: «СТАРЫЕ МОБИЛЬНИКИ ДЛЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ!» – стоял пластиковый короб.

«Забавный парень» Вин представил себе, как бросает церэушную раскладушку в этот бак. Но затем поглядел на дюжину мобильников, ожидавших повторного использования в благотворительных целях, и понял, что это было бы жестоко: его телефон был настолько древним и неклевым, что другие мобилки просто задразнили бы беднягу.

Кондор вместе со своей не-дочерью вышел на мартовский небесно-голубой холодок.

Ким расстегнула черное пальто.

– Сделаешь мне одолжение? Ты тут новенький, а значит, ты – не он, кем бы он ни был. Загляни завтра около полудня в Адамсовский читальный зал, подойди к моему столу. Сходишь со мной в мой кабинет. Посмотришь и поймешь, о чем я говорю, даже если там ничего нет.

Стоя под нежарким солнцем на Кэпитал-Хилл-стрит, Кондор услышал в голове директорский голос: «Твои обязанности не предусматривают спасательных работ».

Иногда приходится делать кое-что, просто чтобы побыть собой.

– Договорились, – сказал Кондор.

Ким дала ему свою библиотечную визитку, поблагодарила, сказала «до свиданья» и пошла по улицам округа Колумбия, полным людей, которые, казалось, направлялись туда, куда хотели попасть.

«Помнишь, как добраться до дому?» – спросила Эмма. Одиннадцатиминутная пешая прогулка вдоль краснокирпичного здания Восточного рынка, где сто лет назад Джон Эдгар Гувер[76] работал мальчиком на побегушках. Кондор прошел мимо лотков со свежими фруктами, выдержанным сыром, крупными рыбинами и мясом, цветами. Оказался в очереди у гриля, взял сэндвич с крабовой пастой и лимонад, съел его за одним из высоких столиков, наблюдая за потоком дневных покупателей, неработающих родителей, нянь и двадцатилеток, которые фрилансят с ноутбуков, чтобы заплатить за бананы и разделанных цыплят.

Местом, где он жил, был голубой кирпичный таунхаус на Одиннадцатой улице, Северо-Восток, арендованная квартира, всего пять комнатушек и полторы ванные. Когда он вошел в гостиную, никто на него не бросился. Никто не порвал зубную нить, натянутую перед лестницей к кровати, где он боролся с бурунами в полузабытьи. Телевизор с плоским экраном показал отражение Вина, когда тот плюхнулся на диван, расслабился, задышал спокойно. Кажется, в этой новой жизни все было в норме, все.

На следующее утро, в 8:57, Вин щелкнул выключателем в своей рабочей пещере. Пересчитал гробы: семь.

Проверил компьютерные ведомости: девять. Спятил он или нет, но цифры есть цифры.

Иногда жить можно, только если ты тронулся.

По крайней мере, так он сказал себе, когда на рассвете спускал в унитаз зеленые пилюли. Эмма сообщит о его враждебной реакции, и, вероятно, когда при следующем анализе в его моче не обнаружат следов лекарства, тревоги номер два не объявят.

Остальные тринадцать таблеток выстроились на кухонном столе Кондора, как солдат.

Он взял в руки кухонный нож, который напоминал легендарное оружие Джима Боуи[77] в битве при Аламо. Принял низкую стойку каратиста, выставив полусогнутые руки перед грудью. Завертел в пальцах боуи и чиркнул острым как бритва лезвием по внутренней стороне правого предплечья, как его давным-давно научили «морские котики»[78] в черных кварталах Нижнего Ист-Сайда на Манхэттене.

Кондор выдохнул и вернулся в состояние «здесь и сейчас». Пользуясь ножом, он соскреб немного порошка с пяти таблеток, выписанных для защиты от себя самого, дабы он не чувствовал, не видел и не думал о том, что не является частью общепризнанной разумной реальности. Стоя посреди кабинета, он рассудил, что легкая сумасшедшинка может быть ему на руку, ведь на второй день в его рабочей пещере с самого утра опять не хватало двух гробов. Он напрягся, переставил одну из картонных коробок с книгами на коричневую металлическую каталку высотой по пояс, подвез ее к семи пустым гробам – и потерял девственность.

С его первой. С первой книгой, которую он достал из кособокой картонки, полной томов, присланных на убой с закрытой американской воздушной базы рядом с городом, который сперва разорили отряды нацистских карателей, а потом разбомбили союзники. Первым изданием, судьбу которого он решал, был «Список Эдриана Мессенджера» Филипа Макдональда.

Фрэнк Синатра сыграл цыгана в черно-белом фильме.

Значит, книгу стоит сберечь от расправы, верно? Он пролистал страницы. Заметил только официальные штампы. Положил томик на каталку, в основание стопки для хранилища.

Судьбу второй книги решить было еще легче: истрепанная обложка. На титульной странице – чернильная надпись, сделанная читателем: «Никогда не знаешь, где ты на самом деле». Похоже, это не код и не секретная информация, значит правила безопасности не нарушены. «Бойня номер пять» Курта Воннегута. Разумеется, ее надо сохранить – на каталку.

И дело пошло. Рядом с пещерой Кондор заметил уборную. Он ходил бы туда чаще, если бы нашел кофе. Книги, извлекаемые из картонных коробок, Вин встряхивал и быстро пролистывал, мельком окидывая взглядом страницы. Наконец тома перестали умещаться на каталке, предназначенной для отправки в хранилище.

А семь деревянных ящиков так и стояли пустыми: гробы ожидали первых трупов.

Нельзя встречаться с Ким, пока не будет обречена на гибель – на утилизацию – хотя бы одна книга.

В черном полиэтиленовом пакете обнаружился толстенный роман автора, который учился на искусствоведа в известном университете и был любимцем критиков. Эта книга утомила Кондора. Он бросил ее в светлый сосновый гроб. Сказал себе, что просто выполняет свою работу.

Прочь отсюда.

Он остановился в коридоре с желтыми стенами, за закрытой дверью кабинета.

«Будь я шпионом, у меня в мобильнике были бы карты. У меня был бы план, и варианты действий на случай отступления, и инструкции, как свалить отсюда по-быстрому.

Будь я шпионом, агентом, оперативником, резидентом, мое „пробуждение“ имело бы значение для того, кто меня ценит, кого интересуют не только задания, разрыв шаблонов и противники, ни один из которых не знает, что я на самом деле существую и охочусь за ними. Будь я все еще шпионом, у меня была бы миссия».

Кажется, прошло лет сорок с тех пор, как я перестал быть собой.

Ужасно.

Неудивительно, что у меня крыша съехала.

На улице, где, наверное, шел дождь, напротив купола Капитолия и колоннады Верховного суда, высились три замка Библиотеки Конгресса, потому что знания жизненно необходимы для составления законов и отправления правосудия.

И да, огромный замок имени Джона Адамса в стиле ар-деко, где работал Кондор, был великолепным – повсюду фрески, бронзовые двери и декоративные совы.

И действительно, высокотехнологичный концертный зал в здании Джеймса Мэдисона, стоящий напротив старейшей твердыни власти – палаты представителей и когда-то за внушительную сумму приспособленный для библиотечных целей, едва удалось спасти от алчных до земли конгрессменов, которые пытались скрыть свое желание захапать пространство под офисы за словами о важности финансово ответственной политики. Но главный бриллиант в короне библиотечной империи – здание Томаса Джефферсона с общим бюджетом в полмиллиарда долларов и тремя тысячами двумястами одним сотрудником, серые мраморные колонны возносятся ввысь на сотни футов – туда, где зеленый металлический купол поддерживает бронзовую статую «Светоч знания» и заключает в себе, как в чаше, мозаичное небо над замком, полным огромных мраморных лестниц, восхитительных стенных росписей и картин, позолоты и темного дерева, канделябров и читальных залов, главный из которых величествен, как собор, и повсюду, везде-везде, книги, слова мужчин и женщин на эфемерном материале, изготовленном из умерщвленных деревьев.

Кондор шагал по желтым тоннелям в подвальном этаже замка, под трубами с водой и электропроводкой, мимо запертых дверей и шкафов. Он поднялся куда-то на первом попавшемся лифте. Металлическая клетка звякнула и выпустила его в пространство, заполненное стеллажами, – ряд за рядом высились полки, забитые книгами, в проходах стояли коробки с книгами, книги были повсюду.

Он пробирался между покрытыми плесенью книжными стенами, задевая плечами корешки, в глазах рябило от выстроенных в ряды томов: каждый с номером, каждый с именем, с собственным обозначением, со своим смыслом. Вин обогнул ряд стеллажей и увидел его.

Том Джоуд[79]. Помятая шляпа, загорелое худое лицо жителя Оклахомы, рубашка с оторванной пуговицей, брюки в пятнах, не чищенные много дней ботинки, покрытые трудовой пылью.

– Где ты был? – шепнул Кондор.

– Искал. А ты?

– Пытался.

Чернокожая женщина в просторной цветастой блузе, поверх которой было надето форменное библиотечное платье без рукавов, выглянула в проход, увидела одного Кондора и поинтересовалась:

– Вы со мной разговариваете?

Седовласый мужчина отстраненно улыбнулся:

– Положим, я говорил сам с собой.

– Голубчик, – сказала она, – все говорят с кем-нибудь.

Кондор отвернулся от нее и пошел, будто знал, что делает и куда идет, увидел дверь в конце книжного коридора, открыл ее…

БАМ!

Удар в бедра, что-то тяжелое прокатилось по носкам ботинок… Каталка!

Стальная тележка с книгами врезается в Кондора, а толкает ее…

Бурая птица Фрэн. Она толкает металлическую тележку, накрытую синим библиотечным халатом.

– О боже, простите! – Женщина топчется на месте, пока Кондор морщится от боли. – Я вас не видела! Я не думала, что тут кто-то есть!

Затем она моргнула, опомнилась, пришла в себя. Взгляд впился в грудь Кондора.

– Вин, это вы? Почему вы без удостоверения? Правила внутреннего распорядка требуют, чтобы оно было на виду. Директору по спецпроектам это не понравится.

Фрэн наклонилась к нему.

– Я не скажу ему, что мы виделись, если вы не скажете, – произнесла она.

– Конечно, – пообещал он. Так рождаются заговоры.

– Вот и хорошо. – Она поправила халат, прикрывавший книги на каталке. – Но все равно вам нужно носить его. Покажете пропуск – и ходите где угодно, делайте что вздумается. По работе, конечно.

Кондор выудил удостоверение из внутреннего кармана уныло-синей спортивной куртки, которой его снабдил церэушный костюмер, одевавший американских шпионов. После этого он спросил бурую птицу, как пройти в читальный зал.

– О, вы забрались на этаж выше. Над читальным залом есть галерея, там, откуда я пришла. Вы ее не пропустите. – Фрэн попыталась поймать его на крючок улыбкой. – Скоро возьметесь за следующую партию, которую привезли для инвентаризации?

– Вы говорите об упаковке книг в гробы для отправки на перемолку? Я всего второй день работаю.

– О, дорогой, вам надо соблюдать график и все успевать. Нужно отвечать требованиям. Босс на вас рассчитывает.

– Наверное, это неплохо – на кого-то рассчитывать, – сказал Кондор.

Поблагодарив ее, он пошел в указанном направлении. Вот дверь с табличкой «Галерея».

За ней открылся ряд книжных стеллажей, скрывавших его с головой. Кондор пробрался к одному из шести узких, как щели, проходов к перилам, окружающим читальный зал с гигантским каталогом изданий двадцатого века и столами для ученых занятий.

Хорошее место для слежки. Можно нырнуть в любую щель. Милашка Чарли, дежурный библиотекарь, и не заметит, куда ты подевался. Хорошая оптика. Мишень должна запрокинуть голову, чтобы посмотреть вверх. А у тебя есть преимущество, ты замечаешь это движение и можешь вовремя скрыться полшага назад – и тебя уже нет.

Кондор приблизился к ограждению балкона. С каждым шагом поле зрения расширялось.

Ким сидела за столом и делала заметки на айпаде, изучая книгу в светло-коричневом переплете, изданную до того, как человек в защитных очках пролетел над Китти-Хок[80]. Ким была в красном кардигане. Очки в черной оправе. Серебряное колечко в губе. Вся – целеустремленность и сосредоточенность. Она подняла голову к…

Кондор сдал назад, откуда он не мог ее видеть, но и она его тоже не могла. Прошел за стеллажами к металлической винтовой лестнице.

Придется тебе полюбить стальные вертушки.

Сталь перил скользила по ладони, окружающий мир вращался вокруг оси спирального спуска. Читальный зал. Ученые за столами. Ким склонилась над книгой. Оперативник по имени Квиллер[81] – из романа, который спас Кондор, – топтался у каталога вместе с очкастым охотником за кротами по имени Смайли[82]. Винтовая лестница развернула Кондора к фреске на стене, возвратила прежний ракурс, но, когда он шагнул с последней ступеньки, двое британцев уже исчезли.

Ким поманила его к себе:

– Он здесь! Я только что чувствовала, как он за мной наблюдает!

– Это был я.

– Ты уверен?

– Две тактические возможности, – ответил Кондор. На возбужденном лице девушки отобразилось недоумение, слова, выбранные далее седовласым мужчиной, показались ей странными. – Сохранить имеющееся положение или спровоцировать изменения.

– Как спровоцировать?

Кондор ощутил, что его заливает прохладным солнцем Кабула, открытое кафе на рынке, где не случилось того, что должно было случиться. Он ответил:

– Мы можем сменить местоположение.

Ким повела его в дебри здания Адамса, в буфет, где стояли автоматы с едой и напитками, линия раздачи с закусками и блюдо с яблоками. Они купили кофе в гигантских бумажных стаканах с крышками и сели так, чтобы каждый мог видеть входную дверь.

– О, мой бог, – прошептала Ким, – это, наверно, он!

В буфет вошел мужчина постарше ее и чуть пониже ростом, коренастый, усатый, с каштановыми космами, в спортивной куртке и начищенных до блеска ботинках.

– Не знаю, как его зовут, – прошептала Ким. – Кажется, он один раз пытался пригласить меня куда-то! И вероятно, меняет свой маршрут, чтобы оказаться там, где я! Когда я чувствую на себе чей-то взгляд, его рядом нет, никого нет, но это может быть, должен быть он.

Женщина за стойкой налила усатому мужчине горячего кофе в белую бумажную чашку. Он уселся за пустой столик, лицом к витрине с йогуртами. С выбранного им угла он мог видеть смутное отражение Кондора и Ким в стеклянной дверце холодильника.

Просто жизнь, удача или сноровка?

Кондор сказал ей:

– Иди в свой кабинет. Жди моего звонка.

– А если что-нибудь случится?

– Что-нибудь всегда случается. Не оглядывайся.

Ким вышла из буфета. Усач не двинулся с места.

Хоть Вин. Хоть Кондор.

Он поддел большим пальцем пластиковую крышку с края стакана.

Потянул время, делая вдох от самых пяток. Выдохнул ровно. Расплел ноги, чтобы встать из-за стола беззвучно, не скребнув стулом по кафельному полу.

Понес перед собой стакан с горячим кофе и неплотно надетой крышкой, как пистолет.

До усатого оставалось пять, четыре, три шага. Мужчина склонил голову над книгой.

Кондор пошатнулся, то же случилось со стаканом в его руке.

Приоткрытая крышка слетела с верхнего ободка. Горячий кофе выплеснулся на усача.

Он и обливший его незнакомец рявкнули, как испуганные собаки. Усатый вскочил и потянулся, чтобы помочь пожилому джентльмену, который, очевидно, споткнулся.

– Я очень сожалею! – соврал Кондор.

– Нет-нет, я, наверное, сам виноват.

Вин моргнул:

– Вы просто сидели. В чем ваша вина?

– Вероятно, я подвинулся и толкнул вас или еще что-то.

– Или еще что-то.

Лицо мужчины соответствовало изображению на пропуске, болтавшемся на шее.

Усатый стал стирать салфеткой темные пятна с книги:

– Это ничего. Она моя, не библиотечная.

– Вы принесли свою книгу туда, где можно взять какую угодно?

– Я не хочу затруднять внутренний оборот изданий.

Вин развернул томик к себе, чтобы прочитать название.

Усатый не моргнув глазом позволил незнакомцу овладеть ситуацией.

– Ли Бо – мой любимый китайский поэт, – сказал он.

– Интересно, читают ли его в Небраске?

Вот тут усатый моргнул:

– Почему в Небраске?

– А почему не там? – ответил вопросом на вопрос Кондор.

Усач пожал плечами:

– Я из Миссури.

– Есть два типа людей, – сказал Кондор, – одни охотно расскажут вам о себе, другие никогда этого не сделают.

– Правда?

– Нет. Каждый относится к какому-нибудь типу. Я не знаю вашего имени.

– Рич Бечтел.

Кондор сообщил усатому мужчине Ричу Бечтелу – то же имя значилось на пропуске, – что он новый сотрудник и не знает, как вернуться в свой кабинет.

– Позвольте мне проводить вас, – вызвался Рич, сразу уловив намек.

Они вышли из буфета. Длинные коридоры разбегались в разные стороны – направо и налево.

– Все равно куда, – сказал Рич седому мужчине, имени которого так и не спросил.

– Выбирайте сами, – ответил Кондор.

– Простите, я работаю в ИСК, исследовательской службе конгресса. Я привык предлагать варианты, а решения принимают другие.

– Ну, в этом случае вы – главный, – соврал Кондор.

Он продолжал контролировать обстановку, пока они двигались по подземным тоннелям. Когда они добрались до нужного кабинета, Кондор знал, где Рич живет и сколько лет провел в Вашингтоне, знал, что он любит кататься на велосипеде. Любит свою работу, хотя, как начальнику группы экспертов по окружающей среде, ему «трудно сохранять хорошее настроение, если учесть, с чем им приходится сталкиваться».

– Это сказывается на жене и детях? – спросил Кондор.

– Не женат. Семьи нет. – Рич пожал плечами. – Она отказала.

– Вас это взбесило?

– Я продолжаю надеяться, если вы об этом. Но зачем беситься, какой в этом прок?

– Вот вы мне и скажите. – Кондор протянул правую руку и ощутил ответное рукопожатие; Рич не пытался продемонстрировать силу. – Меня зовут Вин. Не дадите ли мне свою визитку – на всякий случай?

Карточка отправилась в карман рубашки и угнездилась рядом с визиткой Ким, которую Кондор извлек оттуда, как только оказался в своей звуконепроницаемой норе. Он позвонил по мобильнику в ее кабинет.

Услышал щелчок автоответчика. Никакого человеческого голоса.

Сказал:

– Это…

– Пожалуйста! – голос Ким. – Прошу тебя, прошу, приходи сюда, посмотри, что… Помоги мне!

Кондор захлопнул крышку старенького телефона.

Схватил со стола план здания.

Не смог удержаться: пересчитал гробы.

Все равно семь, когда должно быть девять.

Время сжалось. Замелькало. Он несся по тоннелям и коридорам. Лестницы. Лифт. Ее кабинет в коридоре с логовами ученых. «Не дергай дверную ручку – она испугается еще больше… Все равно ведь заперто». Он постучал в мутное стекло двери.

Ким щелкнула замком, открыла, выставила руку, чтобы втащить гостя внутрь, но схватила воздух – он уже проскользнул мимо нее. Девушка прижалась спиной к стене, пока Вин осматривал кабинет.

Засады нет. Окно слишком маленькое – ниндзя не пролезет. Плакаты на стенах: репродукция французского сельского пейзажа из Национальной галереи, фотография голубого земного шара из Смитсоновского института, блеклый портрет Мерилин Монро с улыбкой на ярко-красных губах и честными глазами. Экран компьютера Ким светился. На столе – черно-белая фотография в рамке: моряк, патрулирующий джунгли. Отец? Дед? Вьетнам?

– Я думала, все в порядке, – лепетала Ким. – Все спокойно, ты разбираешься с этим делом. Отперла дверь кабинета. Она была заперта – клянусь, она была закрыта на ключ! Огляделась и… вижу, средний ящик стола приоткрыт. Чуть-чуть.

Белый палец Ким, как пика, указал на ящик, теперь уже сильно выдвинутый.

Внутри, на плоском деревянном дне, Кондор увидел надпись:

ШЛЮХА

Сделана жирной красной помадой, по процарапанным на дне буквам крупнее кисти его руки.

Ким прошептала:

– Как он сюда попал? Сделал это? Ты ведь был с ним?

– Раньше – нет. И тебя здесь тоже не было.

Рядом с надписью в ящике валялся тюбик помады – гладкий металл под золото, без отпечатков пальцев. Кондор указал на него:

– Твое?

Девушка посмотрела ему в глаза:

– Такие, как я, иногда пользуются помадой.

– Значит, он не принес ее и не забрал с собой.

Но не это было главным.

– Посмотри внимательно, – сказал Кондор. – Под помадой – вырезанные буквы. Правила библиотеки не позволяют проносить внутрь нож, а значит, тот, кто это сделал, серьезно относится к своему лезвию.

– Меня сейчас стошнит.

Но не стошнило.

– Позвони в полицию, – посоветовал Кондор.

– И что я им скажу? Неизвестный, я ведь не уверена, что это был тот мужчина, проник в мой запертый на ключ кабинет и… и сделал что? Меня примут за сумасшедшую.

– Может быть хуже. Звони в полицию.

– Ладно, они придут, возьмутся за дело, станут следить за мной, пройдет время, они ничего не обнаружат, уйдут – и что тогда? Снова это?

Она покачала головой.

– Я аналитик, – добавила она. – И вот что я думаю. Сперва нам нужно узнать больше, проверить все, что мы скажем копам, иначе они будут считать нас психами!

– Сперва позвони им. А уж потом проверяй. Психи не всегда ошибаются.

– Что еще предложишь? – спросила она, внимательно разглядывая его шрамы.

– Возьми то, что тебе нужно, – сказал он. – Работай там, где я тебя нашел, в читальном зале, на людях, не в одиночестве. Не знаю, что будет потом, когда ты пойдешь домой.

– Там никогда… ничего подозрительного не случалось. К тому же у меня есть соседка.

– У героини «Терминатора» тоже была.

– Жизнь – не фантастическое кино.

– Правда?

Кондор постучал костяшками пальцев по монитору Ким. Заставил ее снять надпись «ШЛЮХА» на мобильный и отправить самой себе по почте, после чего задвинул ящик стола.

– Есть у тебя парень, или муж, или бывший?

– Последний был в Сан-Франциско, и он меня бросил. А мужа никогда не было. Может, и не будет. Видимо, я привлекаю только психопатов. Или других просто нет. Почему я не могу найти милого парня, без заморочек?

– Тебе нравятся усатые?

– Эй, я ношу кольцо в губе.

– Ты хоть раз обсуждала с кем-нибудь усы?

Она отрицательно покачала головой – нет.

– Тогда, вероятно, они у него уже давно.

Ким передернуло.

Он проводил ее к тому же столу в читальном зале.

Оставил там, где библиотечные коллеги в случае чего должны были услышать ее крики.

Поднялся по винтовой лестнице и вышел в дверь с табличкой «ГАЛЕРЕЯ», проделав обратно тот же путь, что и в первый раз, – между стеллажами с книгами, ряд за рядом. В глубине одного из проходов он заметил детектива в тренче, как у персонажей романов Дэшила Хэммета, похожего на Хамфри Богарта, еще не знающего, что его мечта – Лорен Бэколл.

Кондор окликнул его:

– Какое у меня задание?

Детектив посмотрел на него долгим взглядом:

– У тебя есть работа, ты ее выполняешь.

Его работа.

Снова в подземной пещере. Один с по-прежнему семью гробами. Один с тележкой, нагруженной под завязку несколькими книгами, которые ему удалось спасти от ожиданий директора по спецпроектам.

Его вдруг охватила злость. Бешенство. Он стал заталкивать книги в гробы. Наполнил все семь, грохнул их на каталку, вытолкал ее из кабинета, составил ящики штабелем у желтой шлакобетонной стены, увез тележку обратно в нору, ввел «ЗАБРАТЬ» на компьютере, выключил свет, запер дверь и отправился домой раньше пяти, выполнив всю дневную работу, в лихорадочном ознобе от непонимания того, что делать.