Пыль грез. Том 1 Эриксон Стивен

– Скворец?

Вал неловко двинулся на стуле, отвел взгляд и пожал плечами.

– Смешно.

– Что?

Сапер кивнул в сторону птиц в клетке.

– Это ведь джараки? Типа скворцы?

Быстрый Бен опустил голову и постучал костяшками пальцев по лбу.

– Или это какой-то гейс? Заклинание ускользания? Или обычная, так знакомая упертая тупость?

– Ну, давай, – хмыкнул Вал, потянувшись за элем, – поговори сам с собой.

– Ты избегаешь определенных тем, Вал. Есть секреты, которые ты не хочешь выдавать, и от этого я нервничаю. И не только я…

– Скрип всегда нервничает из-за меня. И ты всегда. Полагаю, во всем виноваты моя потрясающая внешность и обаяние.

– Перестань, – неторопливо произнес Быстрый Бен. – Я говорю об адъюнкт.

– А она-то почему нервничает? – спросил Вал. – Снова-здорово! Эту женщину невозможно понять – ты и сам всегда так говоришь, Быстрый. – Он подался вперед, прищурившись. – Есть новости? О том, куда мы идем? Что, во имя Худа, мы будем делать дальше?

Маг молчал.

Вал выпростал руку из-под накидки, почесал за ухом и, довольный, откинулся на спинку стула.

Через мгновение у их стола остановились двое. Подняв взгляд, Вал застыл с виноватым видом.

– Высший маг, сапер, – объявила Лостара Йил. – Адъюнкт требует вашего немедленного присутствия. Будьте любезны следовать за нами.

– И я? – взвизгнул Вал.

– Ваше имя первое в списке, – сказала Фарадан Сорт с жесткой улыбкой.

– Ну вот и получи, – прошипел Быстрый Бен.

Когда четыре иноземца ушли, одна из птиц в клетке сказала:

– Я чую смерть.

– А вот и нет, – каркнула другая.

– Я чую смерть, – упорствовала первая.

– Нет. Ты чуешь мертвеца.

Через мгновение первая подняла крыло и спрятала под него голову, потом снова выглянула.

– Извини.

Через плетеные ивовые прутья стенки загона капитан Добряк и виканский пастуший пес Кривой, оскалившись, глядели друг на друга.

– Слушай меня, песик, – говорил Добряк. – Я хочу, чтобы ты нашел Синн и Свища. Начнешь шалить, попытаешься вцепиться мне в горло – и я тебя проткну. Насквозь, от пасти до задницы. Отпилю голову и утоплю ее в реке. Отрублю лапы и продам уродливым ведьмам. Сниму с тебя шкуру и нарежу на гульфики для раскаявшихся сексуальных маньяков, ставших священниками и прячущих кое-что под койками. И все это я проделаю, пока ты будешь еще жив. Понятно?

Губы на покрытой шрамами, изуродованной морде оттянулись еще дальше, открывая кроваво-красные раны от осколков клыков. В дырках пузырилась алая пена. Над разбитой пастью горели глаза Кривого – словно два тоннеля в мозг повелителя демонов, полные яростно закрученного безумия. На заднице пса безостановочно вертелся обрубок хвоста, словно зверя одолевали очень приятные мысли.

Добряк стоял, держа в руке плетеный поводок с петлей на конце.

– Эту штуку я надену тебе на голову, пес. Начнешь сопротивляться – и я подвешу тебя повыше и буду со смехом наблюдать, как ты дергаешься. Да я изобрету сотню новых способов убийства и все испробую на тебе. – Капитан помахал кожаной петлей.

Спутанный клубок веточек, волос и комков грязи, лежавший сбоку от загона – и рычавший сам по себе, – вдруг рванулся вперед короткими прыжками и затем взвился в воздух; остренькие зубки нацелились на горло капитана.

Тот взмахнул левым кулаком, перехватив собачонку в полете. Приглушенный хруст, маленькие челюсти схватили пустоту, и хэнская собачка по прозвищу Таракан, резко изменив курс, приземлилась, подпрыгнула несколько раз рядом с Кривым и улеглась, тяжко дыша и высунув розовый язык.

За время этой сцены Добряк и пастуший пес не сводили друг с друга глаз.

– Да провались поводок, – сказал через мгновение капитан. – Плевать на Синн и Свища. Поступим проще. Я достану меч и порублю тебя на куски, пес.

– Не надо! – раздался голос у него за спиной.

Обернувшись, Добряк увидел Свища, а за ним и Синн. Они стояли, переступив порог стойла и глядя с невинным видом.

– Очень кстати, – сказал капитан. – Адъюнкт требует вас обоих.

– Прочтение? – спросил Свищ. – Нет, мы не можем.

– Но пойдете.

– Мы думали спрятаться в старом доме Азатов, – сказал Свищ, – но не получится…

– Почему? – спросил Добряк.

Свищ покачал головой.

– Мы не хотим уходить. Это было бы… нехорошо.

Капитан поднял поводок с петлей.

– Или по-хорошему, или по-плохому, щенки.

– Синн вас поджарит!

Капитан фыркнул.

– Она? Скорее сама сейчас обмочится, судя по ее роже. Ну что, сами пойдете или по-моему? Догадываетесь, как мне больше нравится?

– Азаты… – начал Свищ.

– Не моя забота, – отрезал Добряк. – Хотите поныть, приберегите для адъюнкт.

Они вышли наружу.

– Вас ведь все ненавидят, – сказал Свищ.

– И правильно, – ответил Добряк.

Она встала со стула, поморщившись от боли в пояснице, и поковыляла к двери. Знакомых у нее было мало: только маленькая повитуха, попадавшаяся на каждом шагу в облаке паров д’баянга, от которых слезились глаза, и живущая дальше по улочке старушка, которая почти каждый день пекла для нее что-нибудь. Время позднее, и стук в дверь был неожиданностью.

Сэрен Педак, бывший аквитор, открыла дверь.

– О, – сказала она, – здравствуйте.

Старик поклонился.

– Госпожа, как ваше здоровье?

– Ну, строительные работы мне больше не нужны, сэр…

– Аквитор…

– Я больше не…

– Ваша должность все еще в королевском штате, – перебил он, – и вы по-прежнему получаете жалованье.

– Я дважды пыталась отказаться от того и от другого. – Она замолчала и наклонила голову. – Простите, но откуда вам это известно?

– Мои извинения, аквитор. Меня зовут Бугг, и среди прочего я ныне исполняю обязанности королевского канцлера. Ваши прошения были зарегистрированы и подшиты к делу, а впоследствии отвергнуты мною. – Он поднял ладонь. – Не переживайте, вас не погонят из дома продолжать работу. Вы, по сути, в отставке и будете получать пожизненную пенсию, аквитор. В любом случае, – добавил он, – я пришел не по этому вопросу.

– Да? Тогда, сэр, чего вы желаете?

– Позволите войти?

Она отступила в сторону, пропуская его, заперла дверь и провела гостя в просто обставленную гостиную.

– Прошу, присаживайтесь, канцлер. Я раньше вас не видела, поэтому не смогла связать с добрым господином, который помог передвинуть несколько камней. – Она помолчала. – Если верны слухи, вы когда-то были слугой короля, это так?

– Верно, был. – Бугг дождался, пока она усядется на стул, и сел на второй. – Аквитор, вы на шестом месяце?

Она вспыхнула.

– Да. А это вы в каком деле вычитали?

– Простите меня, – ответил он. – Я сегодня необычайно неуклюж. Ну то есть в вашем присутствии.

– Прошли те времена, когда я пугала кого-нибудь, канцлер.

– Ну что ж, возможно… дело не совсем в вас, аквитор.

– Меня должно успокоить, что вы забираете назад комплимент?

– А теперь вы со мной играете.

– Да. Канцлер, прошу вас, о чем идет речь?

– Думаю, будет лучше, если вы будете думать обо мне в другой ипостаси, аквитор. Вместо «канцлер» могу ли я предложить «седа»?

Сэрен широко раскрыла глаза.

– Ага. Хорошо. Похоже, у Тегола Беддикта действительно был удивительный слуга.

– Я пришел, – сказал Бугг, скользнув взглядом по ее раздувшемуся животу, – предложить своего рода… защиту.

Она почувствовала внутри тень страха.

– Мне? Моему ребенку? Защиту от чего?

Бугг подался вперед, сцепив пальцы.

– Сэрен Педак, отец вашего ребенка – Трулл Сэнгар. Тисте эдур, брат императора Рулада. Но не только.

– Да, – сказала она, – он был моим любимым.

Бугг отвел взгляд и кивнул.

– Существует подобие плиток – оно состоит из Домов, это структура, представляющая различные силы вселенной. И называется она Колода Драконов. В рамках Колоды Домом Тени – в настоящий момент – правят не тисте эдур, создавшие это царство, а новые сущности. В Доме есть Король, пока нет Королевы, а под Королем Высокого Дома Тени есть разнообразные… прислужники. Ими то и дело становятся смертные.

Сэрен слушала, а во рту у нее пересохло. Она смотрела, как переплетаются пальцы Бугга и как он отводит взгляд.

– Смертные, – повторила она.

– Да, аквитор.

– Трулл Сэнгар.

– Рыцарь Тени.

– Похоже, жестоко позаброшенный.

– Не по своей воле и не случайно, аквитор. Эти Дома вовлечены в войну, и война разрастается.

– Трулл ведь не выбирал такого звания?

– Нет. Выбор в таких вещах не имеет значения. Пожалуй, даже сами Господин и Госпожа Дома на деле не столь всемогущи, как считается. То же самое, конечно, можно сказать о богах и богинях. Контроль – иллюзия, обманка, которая льстит надменному бахвальству.

– Трулл мертв, – сказала Сэрен.

– Однако Рыцарь Тени жив, – ответил Бугг.

Ужас нарастал внутри Сэрен, ледяной прилив заполнял ее, топил мысли одну за другой; холодный страх охватил ее.

– Наше дитя, – прошептала она.

Взгляд Бугга стал жестким.

– Странник виноват в смерти Трулла Сэнгара. Аквитор, сегодня ночью Колода Драконов пробудится в этом городе. И это пробуждение – прямой вызов Страннику, вызов на битву. Готов ли он? Хватит ли у него сил на ответный удар? Зальет ли эту ночь кровь смертных? Не могу сказать. Одно я хочу предотвратить, Сэрен Педак: чтобы Странник ударил по врагам через ребенка, которого вы носите.

– Этого недостаточно, – прошептала она.

Бугг задрал брови.

– Аквитор?

– Я говорю, что этого недостаточно! Кто этот король Высокого дома Тени? Как он смеет заявлять права на моего ребенка! Призовите его, седа! Сюда! Немедленно!

– Призвать? Аквитор, даже если бы я мог, это… прошу, вы должны понять. Призвать бога – даже всего лишь частью его духа – значит полыхнуть сигнальными огнями, такими, что увидит не только Странник, но и остальные силы. А сегодня ночью, аквитор, мы никак не должны привлекать к себе внимание.

– Нет, это вы должны понять, седа. Если Странник захочет навредить моему ребенку… может, вы и седа, но ведь Странник – бог. Который уже убил моего любимого – Рыцаря Тени. Вас будет недостаточно. Мой ребенок должен стать новым Рыцарем Тени? Тогда Высокий Король Тени должен прийти сюда – сегодня; пусть защитит своего Рыцаря!

– Аквитор…

– Призовите его!

– Сэрен… Меня хватит. Против Странника. Против любого проклятого идиота, который рискнет подобраться к вам, меня хватит.

– Это бессмыслица.

– Тем не менее.

Она смотрела на него, не в силах скрыть неверие и ужас.

– Аквитор, в городе есть и другие силы. Древние, мягкие, но все же могущественные. Станет ли вам спокойнее, если я призову их от вашего имени? От имени вашего еще не рожденного сына?

Сын. Значит, красноглазая повитуха была права.

– Они послушают вас?

– Уверен.

Через мгновение она кивнула.

– Хорошо. Однако, седа, после сегодняшней ночи… я хочу говорить с этим Королем Тени.

Он поежился.

– Боюсь, такая встреча вам не понравится, аквитор.

– Это я сама решу.

Бугг вздохнул.

– Да будет так, аквитор.

– Когда вы позовете друзей, седа?

– Уже.

Лостара Йил говорила, что их будет одиннадцать, не считая самого Скрипача. Безумие. Одиннадцать участников прочтения. Флакон искоса взглянул на Скрипача, пока они шагали по улице за двумя женщинами. Вид у того был нездоровый: мешки под глазами, рот перекошен в гримасе. Темные корни волос на голове и бороды превращали седые концы в какую-то ауру, в намек на хаос.

Геслер и Ураган тяжело ступали следом. Слишком напуганные, чтобы привычно спорить друг с другом. Они чем-то напоминали супружескую пару. Возможно, чуяли надвигающуюся беду; Флакон был уверен, что эти двое морпехов отличаются от других не только золотистой кожей. Ясно, что какая бы судьба ни распоряжалась, она наугад отбирала некоторых из толпы. У Геслера и Урагана на двоих вряд ли можно было наскрести один целый мозг.

Флакон попытался представить, кто еще будет присутствовать. Разумеется, адъюнкт и Лостара Йил, сам Скрипач, еще Геслер и Ураган. Возможно, Кенеб – он ведь был в прошлый раз? И не вспомнить уже – та ночь теперь была как в тумане. Быстрый Бен? Вероятно. Блистиг? Что ж, кислый жалкий ублюдок может подсобить. Или все испортить. Синн? Упасите боги…

– Это ошибка, – пробормотал Скрипач. – Флакон, что ты ощущаешь? Скажи правду.

– Хочешь правду? В самом деле?

– Флакон!

– Ладно, я слишком напуган, чтобы туда идти, – это старый город, сержант. Тут есть… кто-то. Кто спал до сих пор. То есть все время, пока мы тут.

– А теперь они просыпаются.

– Точно. И держат нос по ветру. Это прочтение, сержант, такая же дурная идея, как ругаться именем Опоннов, сидя на коленях Худа.

– Думаешь, я не знаю?

– А можешь все отменить, сержант? Просто сказать, что ничего не выйдет, все заперто или вроде того?

– Вряд ли. Просто не поможет.

– И, значит, никак не остановить.

– Нет.

– Сержант…

– Что?

– Мы раскроемся, ужасно раскроемся. Как будто подставляем глотки кому-то – похоже, не дающему пощады. И как же нам защищаться?

Скрипач бросил на него взгляд и двинулся ближе. Впереди уже виден штаб; время на исходе.

– Я ничего не могу поделать, Флакон. Разве что голову потерять, а если повезет, и кого-то из этих гадов с собой захватить.

– Сядешь на «ругань», да?

Скрипач поправил кожаную сумку на плече, для Флакона такого подтверждения было достаточно.

– Сержант, когда войдем, позволь мне последний раз попробовать ее отговорить.

– Будем надеяться, она хотя бы число не изменит.

– Ты о чем?

– Одиннадцать – плохо, двенадцать – хуже. Но тринадцать – катастрофа. Тринадцать – плохое число для прочтения. Не надо тринадцать, только не это…

– Лостара сказала – одиннадцать, сержант. Одиннадцать.

– Ладно, – сказал Скрипач и вздохнул.

Когда в дверь снова постучали, Бугг поднял руку.

– Позвольте мне, аквитор.

Дождавшись ответного кивка, он поднялся и пошел встречать новых гостей.

Сэрен Педак услышала голоса и, подняв глаза, увидела, как седа входит с двумя замызганными фигурами: мужчиной и женщиной, одетыми в лохмотья. Они остановились, перешагнув порог, и на Сэрен Педак понеслось облако вони от грязи, пота и алкоголя. Ее чуть не стошнило, когда ее обдала терпкая смесь ароматов. Мужчина улыбнулся, обнажив зеленоватые зубы под массивным носом с красными прожилками.

– Приветствую, Махиби! Есть чего выпить? Да ладно, – и он торжественно взмахнул глиняной фляжкой в грязной руке. – Милка-кружка, надыбай нам бокалы, ага?

Бугг поморщился.

– Аквитор, это Урсто Хубатт и Пиносель.

– Мне не нужен бокал, – сказала Сэрен Педак женщине, которая рылась в буфете.

– Как желаете, – откликнулась Пиносель. – Только все веселье поломаете. Как обычно. Пузатые женщины всегда веселье ломают – вечно носятся, как божий дар. Чопорная корова…

– Я не хочу терпеть этот бред. Бугг, уберите их отсюда. Сейчас же.

Урсто подошел к Пиносель и постукал ее по уху.

– Веди себя прилично! – Потом снова улыбнулся Сэрен Педак. – Ревнует, понимаете? Мы пробовали, пробовали. Но она сама – как морщинистый мешок, да и я не лучше. Вялый, как сосок, и никакая страсть не помогает. Только и теку тонкой струйкой. – Он подмигнул. – Конечно, кабы вы вместо нее…

Пиносель фыркнула.

– От такого приглашения у любой женщины случится выкидыш. Хоть у беременной, хоть нет!

Сэрен поглядела на Бугга.

– Вы это не всерьез.

– Аквитор, эти двое – остатки древнего пантеона богов, которым поклонялись первые жители поселений, погребенных в многочисленных слоях под Летерасом. По сути, Урсто и Пиносель – первые, Господин и Госпожа вина и пива. Они появились в результате возникновения сельского хозяйства. Пиво явилось раньше хлеба, как первый продукт из окультуренных растений. Чище воды и очень питательное. Первое вино делалось из дикого винограда. Эти два существа – стихийные силы в истории человечества. Другие занимались разведением животных, первыми орудиями из камня, кости и рога, созданием музыки, танца и сказаний. Рисунков – на каменных стенах и на шкурах. Все это решающие моменты истории.

– И тогда, – спросила Сэрен Педак, – что же с ними случилось?

– Вдумчивое и уважительное использование их аспектов сменилось распущенностью и беззаботностью. Пропало уважение к их дарам, аквитор. И чем постыднее использовались их дары, тем больше осквернялись дарители.

Урсто рыгнул.

– Да мы не против, – сказал он. – Куда хуже, коли нас поставят вне закона, мы ж тогда станем злом, а мы не хотим быть злом, правда, овсяночка?

– Нас все время преследуют, – прорычала Пиносель. – Ну чего, наполним бокалы. Старший?

– Половинку, пожалуйста, – сказал Бугг.

– Простите, – сказала Сэрен Педак. – Седа, вы только что описали этих пьянчуг как самых первых богов. Но Пиносель назвала вас «Старший».

Урсто загоготал.

– «Седа»? Овсянинка, слыхала? Седа! – Он шагнул ближе к Сэрен Педак. – О круглая благословенная Махиби, мы, может, и старые – я и Пиносель – по сравнению с такими, как вы. Но рядом вот с ним – мы просто дети! Старший, да, Старший – как в «Старший бог»!

– Пора праздновать! – возликовала Пиносель.

Скрипач остановился у порога. И уставился на летерийского воина, стоящего у громадного стола.

– Адъюнкт, а его тоже приглашали?

– Прошу прощения, сержант?

Он показал.

– Королевский меч, адъюнкт. Он был в вашем списке?

– Нет. Тем не менее он останется.

Скрипач хмуро посмотрел на Флакона, но промолчал.

Флакон оглядел присутствующих и пересчитал.

– Кого не хватает? – спросил он.

– Банашара, – ответила Лостара Йил.

– Он скоро будет, – сказала адъюнкт.

– Тринадцать, – пробормотал Скрипач. – Нижние боги. Тринадцать.

Банашар остановился в переулке и поднял глаза к небу. Слабые отблески света из разных зданий и от уличных фонарей не могли затмить сияния звезд. Как же он хотел убраться из этого города. Найти вершину горы в сельской местности, где можно лежать на траве с восковой табличкой в руках. Луна, только показавшись, уже внушала беспокойство. А от этой новой россыпи звезд становилось совсем не по себе: полосы, похожие на бледно-зеленые лезвия мечей, поднимались с юга, пронзая старые привычные созвездия Пояса Ричера. Трудно сказать точно, но, похоже, эти мечи становятся больше. И ближе.

Их тринадцать – по крайней мере, столько он мог разглядеть. Возможно, есть и еще, только слишком бледные, чтобы преодолеть сияние города. Банашар подозревал, что точное их число важно. Существенно.

Вот в Малазе, полагал Банашар, небесные мечи даже не видны. По крайней мере, пока.

Небесные мечи, вы ищете земное горло?