МИФЫ. МИФОподставы Асприн Роберт

– Боюсь, шутка оказалась выше твоего понимания, изверг, – огрызнулся Буирни. – В следующий раз я буду говорить медленнее.

– Давайте лучше расскажу я, – сказал Эрзац. – При необходимости я могу отсечь все лишнее.

– Браво, Эрзац! – воскликнул Буирни. Барабан выдал короткую дробь. – Это надо же, какой юморист! Нет!

– Я сказал что-то смешное? – удивился Меч.

– Разве ты не сказал это специально? – спросил Буирни. – Отсечь? Все лишнее? С ним все ясно. У него нет чувства юмора.

– Клад, – начал Эрзац, повышая голос, чтобы перебить сопрано Буирни, – появился почти случайно. Это произошло в великом измерении Валхал.

– Валхал? – спросил я и порылся в своей памяти. – Никогда о таком не слышал.

Эрзац издал певучий звук, похожий на вздох.

– Неудивительно, ибо его больше нет. Я расскажу тебе, что с ним стало. Тысячи лет назад произошла ужасная война между четырьмя противниками, народами Торнесса, Одинска, Фрейабурга и Хеймдейла. Правитель каждого возжелал захватить целиком самый плодородный и богатый континент.

– Эта песня мне знакома, – сказал я.

– В свое время их слава гремела повсюду. Естественно, что с тех пор о них пошли легенды. Четыре армии, и каждая – легенда силы и доблести, и у каждой – по одному из нас.

– Без меня, конечно же, – поспешила сказать Келса. – Меня там не было. Пока еще не было.

– Верно, – согласился Эрзац. – Это были я и Асти, Дзынь-Хуа и Пилиус, Великое Копье. Каждый из нас находился на пике своих возможностей. В том же году меня привез в Валхал странствующий торговец-девол, у которого император Тома приобретал вооружение для предстоящей битвы. Армии встретились на поле брани и чести. Они храбро сражались друг с другом, используя наши способности и таланты, а также силы простых копьеносцев…

– Извините за выражение, – добавила Келса. – Но только это единственное копье действительно что-то значило.

– …смертных солдат, – продолжил Эрзац, одарив ее долгим страдальческим взглядом. – Тем не менее они остановились. Все четверо стояли лицом друг к другу над квадратом территории, который позже стал известен как «Земля Ничейной Победы». Никто не мог пробить линию обороны противника. Когда многочисленные атаки не дали никакого продвижения вперед, наши военачальники попытались положить конец войне путем переговоров. Таков был мой совет, во всяком случае.

– Мой тоже, – добавила Асти. – Я устала исцелять раны от ударов мечом или булавой, тем более все было без толку!

Я кивнул:

– Разумно. Я бы тоже так поступил.

– Да. Это была наглядная демонстрация всей тщетности войны: убийство простых пешек, не давшее, несмотря на все усилия, продвинуться вперед ни на дюйм. Они остановились у небольшой долины. Там был зал со сводчатым потолком, давно заброшенный, но все же довольно большой, чтобы четверо военачальников и их советники могли воспользоваться им в качестве места встречи. Это был исторический момент: мы все собраны вместе четырьмя военачальниками, пытавшимися выработать мирное соглашение. Пиво текло рекой. Фактически, мы просто купались в нем!

– Это было самое лучшее мое пиво, – мечтательно вздохнула Асти. – Для этого случая я придумала особый рецепт.

– Да, похоже, вечеринка удалась, – заметил я.

– В присутствии этого катализатора мы почувствовали себя другими. Наши ауры наложились друг на друга, и произошло изменение.

– Бывала я на таких вечеринках, – заметила со снисходительной улыбкой Тананда.

– Я не это имел в виду, – холодно сказал Эрзац.

– Это то, что ты думаешь.

– Мы стали разумными и осознали существование других. Мы были чем-то много большим, нежели носители определенных способностей, сотворенные нашими создателями. У нас была цель. То, чего не хватало в каждом из нас, пробудили другие.

– Похоже на какое-то общество взаимного восхищения, – сказал я.

– Не совсем, – сказала Асти. – Я знала лишь то, что я больше не единственный магический предмет. Я привыкла делиться, но не привыкла к вниманию к себе. Мне это не нравилось.

Эрзац посмотрел на нее:

– Равно как и никому из нас. Мы привыкли быть индивидуальностями. Тем не менее нельзя отрицать, что в тот знаменательный момент мы были равны, ведь каждый обладал уникальными навыками, которых не было у других. Неизбежно мы пришли к взаимному уважению. Когда комната была наполнена нашей силой, смертные осознавали, что они находятся в присутствии величия, хотя и не ведали, где его источник. Обнаружив, что этот источник именно мы, волшебник Луки решил объединить свои ресурсы, чтобы сделать одну нацию более великой, чем любая другая до нее, и отразить варварские орды, которые посягали на границы ее земель. Мы поклялись друг другу, бессмертные среди смертных, что будем сражаться лишь за тех, кто действительно нуждался в наших услугах.

– Поистине эпические битвы, которые нужно было выиграть, – сказала Асти. – Не эти мелкие стычки на границе, битвы за пару дюймов земли или руку прекрасной дамы. Лишь те битвы, которые положат конец угнетению, освободят порабощенных и сохранят окружающую среду.

– Это так героически с вашей стороны! – сказала Калипса, сжимая в восхищении пернатые руки. Эрзац выглядел довольным.

– Да. Поскольку мы отказались оказывать услуги по урегулированию мелких приграничных споров и поднимать друг против друга щит…

– Так сказать, – вставила Асти.

– …владыки мира были вынуждены прибегнуть к дипломатии. Когда же мы вмешивались, все могли сказать, что дело серьезное. Одна только наша репутация заставила подавить многие восстания лишь благодаря слухам о нашей причастности, так что крови проливалось гораздо меньше и случалось это реже, чем когда-либо прежде. Воцарился мир. Четыре правителя восседали бок о бок на тронах в огромном дворце, построенном на месте сводчатого зала. Золотое было времечко, – добавил Эрзац со вздохом.

– Какое-то время мы наслаждались по-настоящему приятной жизнью. Нас прославляли за нашу мудрость и щедрость. Для нас была построена Великая Казна, где с нами могли консультироваться как сильные, так и слабые мира сего. Мы позировали художнику, который создал колоды карт с нашими портретами, Таро, потому что сами карты были сделаны из волокна этого вездесущего корня. Четыре масти, для нас, четырех сокровищ. Их использовали для гадания, а также для азартных игр, это был первый картонный оракул.

– Я видела их, – призналась Тананда. – Но я думала, что четвертая масть состоит из монет. Разве это не изображение Кошелька?

Эрзац и Асти переглянулись. Чаша беспокойно хмыкнула.

– Что ж, когда ты с ней познакомишься, то увидишь, что Дзынь-Хуа не очень…

– Фотогенична, – подсказала Келса. – Они этого не скажут, а я скажу. Она жуткая уродина. Талантливая, но бррр! Впрочем, это не имеет значения! Важно то, что внутри. Я всегда так говорю!

– Пока внутри золотые монеты, мне без разницы, как она выглядит, – сказал я.

– Это были слова короля Бротмо, – сказал Эрзац. – Того, чье царство Одинск располагалось к северу от Торнесса. Он шел на битву, потрясая Великим Копьем. Его народ был очень беден, поэтому богатство, данное им Дзынь-Хуа милостью лордов Фрейабурга, облегчило их скудную жизнь. Он нес огромное копье в битве против влафлингов, хищных волков, хлынувших с холмов, которые не давали торнессианцам житья. Все помогали друг другу.

– Но Валхалу было мало служить домом лишь четырем знаменитым сокровищам. Все четыре правителя стремились выделить себя из числа других. Сначала была эскалация престолов. Все лидеры пытались получить наивысший. Это прекратилось только после того, как леди Хеймдейла фактически свалилась со своего трона, с высоты в шестьдесят футов, и разбилась насмерть.

– Мда, не повезло бедняжке, – прокомментировал я.

Эрзац хмыкнул.

– Да, особенно с приземлением. Затем – богатство регалий. Затем размер свиты. Нехватка места и ресурсов стала причиной ожесточенных распрей. Пришлось восстановить правила относительно того, сколько слуг может иметь при себе каждый монарх, когда он или она находится на совете с остальными тремя. В результате каждый из четверых тайно отправлял посланников во все концы земли, в попытке найти еще одно эпическое сокровище, чтобы добавить его к Золотому Кладу, чтобы оно в свою очередь добавило веса к его или ее имени.

– К нам приносили все больше и больше сокровищ. Едва соприкоснувшись с нами, они просыпались и осознавали свою силу. Некоторых из них мы приняли в члены Золотого Клада. Остальные были недостойны нашего общества. В конце концов, достойными оказались только двенадцать из нас. Как и следовало ожидать, это породило сильную зависть, но мы должны были блюсти стандарты качества. Никто не может полагаться только на свою репутацию, хотя, как ты, добрый Ааз, можешь судить, это помогает избежать бесполезных телодвижений, если ваш противник трепещет от того, что он услышал.

– Верно, – сказал я. – В нашей организации, корпорации М.И.Ф., соблюдались подобные же стандарты. Помогает, если все согласны с тем, что каждый, кто работает в ней, является ее частью.

– Вот как? – спросила Асти. – Итак, у тебя была дружба… Разумеется, не с этим наивным ребенком, а с этой зеленой девкой. Я с уверенностью могу сказать, что вы двое знаете друг друга как облупленные. Вы не всегда общаетесь словами.

– Да, у нас была ассоциация, – сказал я, – и чертовски крутая. Когда было нужно, мы могли надрать любую эпическую задницу.

– Да, смертные порой верят, что способны достичь такого же братства, как и мы, – произнес Эрзац с ностальгическим вздохом. – Это была такая дружба, какой никогда не бывало ни до, ни после. Мы были поистине счастливы в обществе друг друга. Ты не знаешь, каково это быть частью группы, где каждый эксперт в своей области, уважающий таланты других, способный победить любого, кто замахнется на него, всегда зная, что его спина защищена так же надежно, как если бы он был помножен на целую армию.

– Конечно, знаю, – сказал я. – В корпорации М.И.Ф…

– О, смертного эквивалента просто не существует, – самодовольно прервал меня Буирни. – Никогда не было и быть не может. Ты не мог знать, что значит быть членом такого сообщества, как наше. Уникальное!

– Что, дьявол тебя возьми, ты об этом знаешь? – рявкнул я. Из-за постоянных оскорблений от вечных сокровищ Золотого Клада во мне начал развиваться комплекс неполноценности. Как будто я не знал, что такое настоящая дружба!

– К тому же твоя жалкая банда не взяла бы на себя миссий, призванных изменить будущее всей расы, – сказала Асти.

Я терпеливый человек, но даже я начинал выходить из себя.

– Ты сошла с ума, сестрица! Да моя корпорация М.И.Ф. выше любой кучки авантюристов, наемников, легендарных героев, смертных или бессмертных… если у вас что-то и было, у нас это было лучше. То, что мы делаем… что делали, было жизненно важно! Я помню время, когда наша команда объединилась, чтобы положить конец войне между бандами, которая назревала на Базаре…

– Возможно, это было важно, как вы, смертные, считаете, – сказала Келса, глядя на меня. – Но это было не так важно на высшем, космическом уровне, как наши приключения, мой дорогой.

– По твоему скромному мнению, – огрызнулся я.

– Я говорю только правду! Я все знаю, все вижу!

– Все взрываешь, – съязвил я. – Ты такая потрясающая, что вечно попадаешь на блошиные рынки и в салоны гадалок. Так вот куда попал великий Золотой Клад, я прав?

– Добрый Ааз, мы тебя обидели, – виновато произнес Эрзац. – Возможно, я прекращу свое повествование. Я разболтался, как вон та грошовая свистулька.

– Эй, кого это ты называешь грошовой свистулькой? – возмутился Буирни. – Я ни разу в жизни не взял за свою музыку ни гроша! Я играю исключительно во имя искусства!

– Нет, – сказала Тананда. – Ты вовсе не оскорбляешь нас, Эрзац. – Она бросила на меня укоризненный взгляд и провела длинным пальцем по лезвию. – Я хочу услышать остальное. Ты прекрасный рассказчик.

Эрзац зажмурился. Казалось, он почти мурлычет.

– У вас, конечно же, есть своя магия, хозяйка.

– Продолжай, – сказала она ласковым голосом. – Так как же ты оказался на блошином рынке?

– Увы, – вздохнул Эрзац. – Превратности судьбы, в очередной раз. Ах, что это были за дни! Пока мы пребывали в Валхале, между нами существовал мир. Рассказывать больше не о чем. К сожалению, наша утопия была временной. Многим из нас было опасно пребывать в обществе других. Каждый считал себя выше своего соседа. Сила, которую мы генерировали вместе, начала нарастать. Первый взрыв разрушил сокровищницу, но не повредил нас.

– А ты вспомни Барабан, дорогой, – сказала Келса. – Его голову разорвало пополам.

– Но ведь корпус остался цел! Головы легко заменяются. Было решено разделиться, прежде чем мы вновь расколем Валхал. Предупреждение пришло слишком поздно. Слишком большое количество нас, волшебных предметов, было собрано вместе. Мы заспорили о том, как нам лучше защитить наш мир. И не смогли договориться. Сила все нарастала и нарастала. Луки, а ему в наблюдательности не откажешь, попытался предупредить властителей четырех царств, чтобы те ушли, прежде чем случится катастрофа. Они не вняли предостережению. Никто не хотел уходить и оставлять поле другим, по крайней мере они так думали. Увы, подобный образ мыслей имел катастрофические последствия.

– Взрыв, когда он прогремел, разнес все измерение Валхал, – сказала Асти. – Он убил всех живых существ и разметал нас в разные стороны. Мы оказались в самых неожиданных местах. Когда пыль осела, я очутилась в витрине с посудой в универмаге в Импере.

– А я подсела на игру в кости на Титании, – сказала Келса. – Это было так увлекательно!

– Я попал прямо в руки джазовому музыканту из Нолы, – сказал Буирни. – Мой первый вкус славы!

– А я резал салями в Троллии, – тяжело вздохнул Эрзац. – Я искал следы нашего давнего дома, но, похоже, он был отсечен от измерений, если вообще существует поныне.

– Мы были лучше, – самодовольно сказал я. – Я имею в виду, мы никогда не взрывали целое измерение.

– Если вы настолько лучше нас, – съехидничала Асти, – то почему вы больше не вместе?

Эрзац ответил прежде, чем я успел взорваться:

– Думаю, у всех нас есть свои недостатки. С тех пор я вручил себя в руки тех, кто готов сражаться в эпических битвах. Как насчет твоих друзей?

– Не хочу об этом говорить, – отрезал я. – Все в прошлом. Возможно, хорошее не должно длиться вечно.

– Ерунда, – возразила Асти. – Посмотри на нас! Нам суждено длиться вечно. Мы прочны, как это и должно быть. Мы редко собираемся вместе, но по-настоящему никогда не расходимся.

Мне стало больно. Я обиделся.

– Вряд ли он это имел в виду, Асти, – строго сказал Эрзац.

– Откуда ты знаешь, о чем он говорит? От твоего авторитаризма мне порой сводит ножку, – сказала Чаша, презрительно покатав рубины.

– Он и его спутники, возможно, стремились к такой беззаветной дружбе, как наша.

– Прошу, не пытайся убедить меня, что он вовсе не жадный эгоист.

– Хорошо, – рыкнул я, – не буду.

– Я написал про нас песню, – объявил Буирни, прерывая спор в последней попытке либо помириться, либо повыпендриваться, я не был уверен, что именно имелось в виду. – Теперь, когда вы знаете предысторию, она будет намного интереснее. – Жил-был клад…

– НЕТ! – проревел я. Земля почти задрожала от звука моего голоса. Буирни явно не ожидал от меня такой вспышки гнева.

– Мне хватило бы простого «нет, спасибо», – укоризненно произнес он.

– Я знаю, твоя компания была важна для тебя, – сказала Калипса. – Но Эрзац прожил столько тысяч лет и совершил так много важных поступков. Не сомневаюсь, что рядом с Кладом ты наверняка чувствуешь себя ничтожным. Потому что я тоже это чувствую.

– Дитя мое, никогда не теряй чувства собственного достоинства, – ласково сказал Меч. – Твое приключение только начинается. Однажды ты поймешь: встреча с нами – это самое важное, что когда-либо могло с тобой случиться.

Я открыл было рот, но тотчас захлопнул его. Я понял, что никогда не смогу убедить их в качестве того, что я имел и что потерял. Тананда сочувственно посмотрела на меня и махнула рукой, мол, лучше не надо, не заводись. Что ж, если может она, то смогу и я. Чтобы потом никто не говорил, будто я позволяю воспоминаниям влиять на мое настроение.

– Послушайте, – сказал я. – Есть кое-кто, у кого мы можем спросить дорогу.

Унылый, открытый во все стороны пейзаж позволил нам заметить возчика более чем за полчаса до того, как мы приблизились к нему. Черношерстный пикин с любопытством, но без страха рассматривал нас. Когда я поздоровался с ним, он остановил свою повозку и оперся локтем на обтянутое домотканой дерюгой колено.

– Едешь в Пикерель? – спросил я, стараясь не выдать свое нетерпение.

– Как-то так, – ответил он. – А вы идете оттуда?

Ошибиться было невозможно, поскольку дорога, на которой мы стояли, вела прямо от этой небольшой деревушки.

– Да, – коротко сказал я. – Ты, часом, не мог бы нам помочь? Мы тут ищем кое-кого.

– И вы его нашли, – сказал возчик, с довольным видом откинувшись на спинку сиденья.

– Не тебя.

– Значит, вы его еще не нашли, – предположил возчик. Я протянул руку и схватил за нагрудник комбинезона.

– Я иду уже два дня, и я не в настроении выслушивать глупые мужицкие шуточки.

Пикин смахнул мои руки и сел прямо.

– Нет нужды распускать руки, – обиженно сказал он. – Мне казалось, ты будешь рад завершить то, что собрался сделать. Кого же ты ищешь?

– Он прав, друг Ааз, – сказал Эрзац. – Возможно, будь ты чуть конкретнее…

– Заглохни, – сказал я. – Куда мне до вас четверых. – Я вновь обратился к местному жителю: – Я пытаюсь найти одного человека, который живет… где-то в этом направлении. В самой глуши. Он все время учится. У него есть книги.

Возчик неторопливо, задумчиво, почесал мех на плече.

– Сдается мне, – сказал он, – вам нужен кто-то из живущих в дикой пустоши. Счастливый стелильщик полов живет где-то там. Очень изобретательный парень. Исследует грязевые лужи, топи болот и поля в поисках подручных материалов, глины и других скромных минеральных сокровищ, из них он делает изразцы и художественные мозаики, до которых большой любитель. Он принимает у себя тех, кто хочет пожить в тихом месте. Это его территория. – Возчик неопределенно махнул рукой позади себя.

– Я вижу, – заметил я, – значит, это болото Веселого Плиточника.

Я посмотрел на возчика, ожидая аплодисментов. А зря. Ни разу в жизни я не видел такого пустого взгляда.

– Можно выразиться и так, незнакомец. Следуй тропами диких зверей. К нему дороги нет. Желаю удачи.

– Что он сказал? – требовательно спросила Калипса, следуя за мной по пятам, пока я искал кого-нибудь другого, у кого можно было бы спросить дорогу. – И что ты сказал перед этим? Почему он выглядел таким озадаченным?

– Так, – сказал я, обернувшись к ней. – Это превращается в обычную обузу. Я могу замаскировать тебя под местную жительницу. Могу сопровождать тебя через сотню измерений, чтобы помочь найти сокровища веков, но у меня нет времени давать тебе уроки языка! Если ты чего-то не понимаешь, помалкивай. Я сам скажу тебе, если это важно. У меня достаточно проблем, требующих неотложного внимания.

Калипса вздрогнула.

– Извини, Ааз, но я лишь хочу знать, что происходит, чтобы помочь…

– Ты не помогаешь, – отрезал я. – Просто заткнись. Я скажу тебе, когда тебе действительно нужно будет что-то знать.

– Фи, типичный изверг! – раздался голос Асти сквозь кожу футляра. – Рявкает, рыкает, рычит и ни разу не подумал о чьих-либо чувствах.

Я встряхнул ее вместе с ее переноской.

– «Заткнись» относится и к тебе, сестрица. Ты с комфортом на мне ездишь, и я не заслуживаю тех оскорблений, которыми меня при этом награждаешь. Я же делаю все, что в моих силах. Извини, если я предпочту оставить ее одну. Надоело выступать в роли гида по измерениям, через которые мы проходим.

– Я знаю языки всех стран, через которые я прошел за все мои годы, – сказал Эрзац. – Я был бы рад помочь Калипсе с переводом.

– Но ты ведь не можешь быть с ней везде, куда бы она ни пошла, – резонно заметила Келса. В ее глубине возникла картинка Калипсы, проходящей в дверь с изображением женского силуэта.

– О, это поправимо, – сказала Асти. – Вынь меня отсюда, изверг. Не хочу портить свой футляр. – Не успел я вынуть ее из переноски, как Чаша наполнилась ярко-зеленой жидкостью. – Выпей это, дитя мое. До последней капли.

Калипса явно нервничала.

– И что будет со мной?

– Что будет? Ты заткнешь за пояс этих двоих в том, что касается языков. Ты будешь понимать все языки всех существ, какие только есть во всех измерениях.

– Ты это, полегче! – сказал я. – Если она начнет разговаривать с рыбами и деревьями, кто-нибудь непременно сочтет ее сумасшедшей.

– Почему нет? – сказал Асти. – Ты ведь разговариваешь с кубками и мечами. Давай, Калипса.

Калипса дрожащими руками подняла кубок. Нервно взглянув на меня и Тананду, она окунула клюв в жидкость и запрокинула голову так, чтобы та стекала ей в горло. Сделав глоток, она отчаянно закашлялась.

– Фу! Какая гадость!

– Я не говорила, что это будет вкусно, – сказала Асти. – Ты пробуешь языки тысячи измерений. Конечно, так или иначе, неприятный запах изо рта неотвратим.

Калипса держала кубок на значительном расстоянии от себя.

– Языки! – казалось, ее вот-вот вырвет.

– Все равно выпей, дитя. Зажми нос… ах, у тебя его нет. Представь, что это лекарство. В некотором роде. Оно излечит твое непонимание.

– Выпей, дорогая, – сказала Келса. – Тогда ты сможешь понять, что Ааз бормотал о тебе себе под нос.

– Что он делал? – Калипса осуждающе посмотрел на меня. Она схватила Чашу обеими руками и пригнула клюв к пенящейся жидкости.

– Что я бормотал? – подозрительно спросил я.

– Боже, неужели я сказала это вслух? – удивилась Келса, но глаза за очками лукаво блеснули.

– Пейте, пейте, пейте, арвернианцы… – запел Буирни. – Давай, Калипса! Не думай, просто пей!

– Чух-чух, чух-чух! – приговаривал Эрзац. Калипса скривилась, но сделала второй глоток. Потребовались новые уговоры и увещевания, но вскоре кубок опустел и выпал из обессиленных рук Калипсы. Я в самый последний момент поймал Асти, прежде чем та упала на землю. Тананда поймала Калипсу.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Это было ужасно, – сказала Калипса. Она выглядела потрясенной. Ее обычно высокий голос блуждал по всем октавам. – Я чувствую себя странно.

Мы с Танандой улыбнулись друг другу.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она.

– Ты только что сказала это на идеальном тролльском, – ответил я.

– Я не говорю по-тролльски!

– А теперь говоришь, – сказал я. – И по-изврски. А теперь давай, нам пора в путь.

Тананда некоторое время развлекалась, проверяя новый талант Калипсы, а именно разговаривала с ней на языках, которые усвоила за эти годы. Я отрешился от их болтовни, предпочел побыть наедине со своими мыслями. Я завидовал, что Золотой Клад преподнес Калипсе такой замечательный подарок. Лично мне пришлось овладевать иностранными языками в поте лица своего. Тем не менее я был вынужден согласиться с тем, что у нас не было времени на то, чтобы она чему-то училась. Переводить же все, что мы слышали, а затем объяснять нюансы культурных отсылок, сопровождавших сказанное, – та еще морока! Эта девушка была тако-oo-ooй юной. Лично я никогда не был таким зеленым. Образно выражаясь. Никто из тех, кого я знал, не был… впрочем, нет, неправда. Я был почти уверен: Асти даст зелье и мне, и Тананде, если мы попросим. Но я скорее предпочту, чтобы мою чешую поскребли скребком для краски, чем стану кого-то о чем-то просить. У нее уже сложилось ложное представление о моем чувстве справедливости в отношении вознаграждения, и я не собирался давать ей больше никаких новых поводов. Я уже устал выслушивать перечисление моих недостатков, по ее бессмертному мнению.

– Горячо, – сказала Келса, когда мы подошли к перекрестку.

– Куда теперь? – спросил я.

– Думаю, налево. Жаль, что мы ищем Фолиант, а не путешествуем с ним, потому что в его указателе есть все адреса мира. Абсолютно любой адрес и сведения типа «кто есть кто»! Конечно, мы не знаем имени человека, у которого он гостит… это такая путаница. Его голова просто забита именами, я даже не могу выбрать его собственное!

Я отключил ее треп и повернул налево.

– Все еще горячо?

– Да! Горячо.

Я зашагал по узкой тропе следом за Танандой. Это был просто след, который, как мне показалось, оставили местные жвачные животные. Мои ноги то и дело скользили. Грязь была утрамбована до состояния резиноподобной поверхности с достаточным количеством росы на ней, чтобы сделать ее неимоверно скользкой. Я был вынужден смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться об оголенные корни.

– …Горячо… горячо… горячо… холодно!

– Холодно? Я думала, ты сказала, жарко! – удивилась Тананда.

– Будет холодно, если ты пройдешь через этот куст прямо впереди, – сказала Келса, моргая, и превратилась в очень даже хорошенькую троллину в дорогих бриллиантовых очках. – Мост вон там.

– Кстати, я знаю песню про мост! – вызвался Буирни. – Это трагическая панихида. Тебе это понравится. Она наверняка ускорит наш поход.

Я сделал вид, будто не услышал его.

– Сюда, – сказал я, когда мы поднялись на очередную илистую кочку в начале третьего дня нашего похода. – Я слышу стук молотка.

– Молодец, Ааз! – каркнула Келса. – Да, я как раз собиралась сказать… Вот он. Справа, сразу за кустами боярышника.

Я шел впереди. Когда мы подошли ближе, постройка грязного цвета на другой стороне рощи начала принимать четкие очертания. Один толстый овальный этаж сидел поверх нижнего уровня, который расползался во все стороны и выглядел при этом так, будто он строился на протяжении многих веков. Когда его обитатель решал, что ему нужна еще одна комната, он просто проделывал дыру в стене и строил рядом с ней другую. Из нескольких десятков труб, торчавших из черепичной крыши, валил дым. Мы остановились ярдах в десяти от дома.

– Выключи музыку, – рявкнул я на Буирни. – По идее это то самое место.

– О, слава хореографам! – воскликнула Калипса и направилась к входной двери. Я оттащил ее назад.

– Не так быстро! Что ты делаешь?

– Так мы войдем внутрь? – спросила Калипса, озадаченно переводя взгляд с меня на Танду. – Или нам лучше не пользоваться дверью?

– Это может оказаться не так просто, как кажется, – сказал я.

– Конечно, просто, – сказала она, широко раскрыв глаза. – Поднимаешь защелку, толкаешь ее… я что-то упускаю?

Я застонал. Она была так юна, так наивна!

– Коварство, – сказал Эрзац. – Дорогое дитя, это крайне изолированное место. Живи ты здесь одна, вдали от всякой помощи, разве ты не опасалась бы посторонних? Ты бы наверняка придумала, как себя защитить.

Калипса смутилась.

– Я всегда жила в деревне, – сказала она.

– Дома стоят примерно в десяти футах друг от друга, верно? – уточнил я. Она кивнула. – Когда у соседки на столе лимбургер, ты зажимаешь нос?

– Что такое лимбургер?

– Забудь, – оборвал я ее. – Келса, это место заминировано?

– Нет, но есть одна деталь, которая может тебя заинтересовать, хотя все детали этого квеста интересны, они отлично будут смотреться в саге, которую Буирни когда-нибудь напишет, но…

– Я? – беспечно спросил Буирни. – Ну и дела! Она станет всемирно известной?

– Конечно, дорогой, – сказала Келса. – Как и все твои песни. Но, Ааз…

– Заткнись. Танда, давай-ка закосим под местных. Не хочу пугать этого парня. Просто хочу быть одним из братства. Как тебе это?

– Применяю чары маскировки, – сказала Тананда, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться.

– Вот это да! – воскликнула Калипса, как только заклинание подействовало. Она превратилась в стройную красавицу с черным мехом, если, конечно, местных жителей можно назвать красивыми. – Ты даже уродливее, чем обычно!

– Огромное спасибо, – буркнул я.

Эрзац сказал, что Пейдж – это полностью интерактивный гримуар, так что имелась некоторая вероятность того, что мы имеем дело с магом. Танда превратила меня в чародея местного разлива, грозного, но общительного. Я предложу обмен, а если он откажется, предложу конкурс, чтобы выиграть у него Фолиант. Я был готов на любое мошенничество, лишь бы при любых обстоятельствах добиться успеха. Танда и Калипса были одеты как пара симпатичных учеников, несших мою магическую ношу, а именно Золотой Клад. Я надеялся, что мы сможем заключить некое мирное соглашение. У нас оставалась неделя и еще пара дней, и Калипса с каждым днем нервничала все больше.

Я постучал в дверь палкой, которую позаимствовал из поленницы, и теперь она выполняла функцию посоха волшебника.

– Кто-нибудь есть дома? – спросил я.

Ответа не последовало. Я заметил, что дверь приоткрыта. Что никогда не сулит ничего хорошего. Открытая дверь могла означать все что угодно, от ведра с водой до термоядерной гранаты, которая взорвется, когда мы переступим порог.

– О, Ааз, – сказала Келса. – Ты должен знать одну вещь…

– Не сейчас, – сказал я. – Отойди.

Встав сбоку от дверной рамы, я толкнул дверь концом посоха. Петли взвыли, как дюжина баньши с похмелья, и дверь хлопнула о внутреннюю стену.

Из дома облаком лилового дыма, с истошным воем и воплями хлынули измученные баньши. Их пустые глазницы горели как раскаленные угли. Растопырив костлявые пальцы, они устремились на нас. Их открытые пасти блестели рядами острых клыков.

Калипса закричала. Я схватил ее за руку и потащил за собой. Ее пальцы царапали землю. Как только Калипса пришла в себя, она вырвалась из моей хватки и со всех ног бросилась вперед, как заправский олимпийский спринтер. Тананда устремилась за ней. Таким образом я остался в тылу. Кровожадные призраки плыли за мной бурливой волной. Я то и дело оглядывался на них через плечо. Что я мог сделать? У меня не было никакой магии, чтобы разогнать их. Они настигали меня. Их мерзкие хари ухмылялись. Их когти были в считаных дюймах от моего черепа. Им ничего не стоило разорвать меня в клочья. Я прибавил скорости.

Идти по заболоченной тропе было тяжело. Я почувствовал, как что-то схватило меня за ногу. Я споткнулся и, падая, увидел корень. И тут же перекатился через голову. Мои когти и клыки нацелились в сторону врага, я был готов сражаться до победного конца.

Облако призраков продолжало проплывать мимо меня, вопя и завывая. Странно, но на меня они не обратили ни малейшего внимания и через несколько ярдов растворились в пелене желтого дыма.

– Тусовщики, – буркнул я с отвращением и, встав с земли, отряхнулся. – Кстати, довольно безвкусное сочетание цветов.

– Какое позорное падение, – заметила Асти из своего футляра. Я вытащил ее из болотистой лужи на краю тропинки, в которую она упала. – Брр! Я по уши в грязи! Не забудь счистить с меня всю грязь, изверг. Не могу поверить, что ты на это купился!

– Умолкни, – рявкнул я на нее и направился туда, где исчезли мои спутники. В этот момент, сжимая в каждой руке по ножу, из-за гребня холма выскочила Тананда. Я подозревал, хотя и не мог видеть, что, по крайней мере, один из них был заколдован против магической атаки. Позади нее, сжимая в обеих руках Эрзац, выбежала Калипса. Они увидели, что я стою, целый и невредимый, но весь в грязи. Я помахал им.

– Я ценю ваши усилия, – сказал я. – Ничего страшного. Товарищеская взаимовыручка. Наш новый друг не обделен чувством юмора. Я запомню это, когда мы будем вести с ним переговоры. – Я наклонился, чтобы взглянуть Келсе в глаза. – Если не ошибаюсь, ты сказала, что дом не заминирован. Я мог бы сломать себе шею, пытаясь убежать от этих мультяшных призраков!

– Что ж, я бы отнесла этот небольшой спецэффект к той же категории, что и розыгрыши, – сказала она. – Видишь ли, мины-ловушки обычно предполагают смертельный исход. По крайней мере, мне так кажется.

– Не важно, – сказал я, прерывая ее. – Пошли. Если это худшее, чем он швыряет в нежданных посетителей, значит, он слабак. Забираем книженцию и сматываемся отсюда.

Подобрав свой посох там, где я его бросил, я потыкал им во входную дверь. Я поводил им, проверяя, нет ли электрических глазков, растяжек или замаскированных ям-ловушек. Больше ничего не произошло. Я осторожно выглянул из-за дверного косяка. Передняя комната была пуста.