Черный колдун Шведов Сергей
— Ты должен был досмотреть до конца.
— Нет, — Бес отчаянно затряс головой, — я не хочу. Данна ласково погладила сына по щеке и вздохнула.
Вил у нее был задумчивый, даже озабоченный, но какую информацию она почерпнула из его видений, Бес не знал, Да и не хотел над этим задумываться.
Обратный путь не показался Бесу ни трудным, ни долгим, он не почувствовал даже обжигающего холода подземного водоема, столь страшившего его в начале пути. Возможно, это не выветрившийся из головы желтый туман мешал ему воспринимать мир во всех его неприятных проявлениях. Так или иначе, но они возвратились на то самое место, с которого начали свое нелегкое путешествие. Бес вновь ощутил пронизывающий холодок и стал торопливо одеваться. Ремни были безнадежно испорчены острым ножом Данны, и он, покачав головой, укоризненно взглянул на мать. Но Данна не обратила внимания на молчаливый упрек сына. По-прежнему задумчивая, она смотрела поверх его головы и выжимала рукой влагу из густых и длинных волос. Бес махнул рукой и полез из пещеры на свежий воздух. Яркий солнечный свет ударил ему в глаза, и он невольно попятился. Данна легко подтолкнула его ладонью в спину.
Теперь уже Бес шел впереди, внимательно поглядывая по сторонам и на всякий случай не выпуская мечей из рук. Данна поравнялась с сыном, и Бес с удовольствием отметил, что едва ли не на полголовы возвышается над нею. Он тут же не преминул самодовольно ей об этом сообщить. Данна улыбнулась на его похвальбу, а потом ловкой подсечкой сбила сына с ног. Бес неуклюже бухнулся на мягкую траву и растерянно захлопал длинными ресницами.
— Эх ты, воин, — Данна помогла ему подняться, на секунду прижав его голову к своей груди. Бес был смущен. Хорошо хоть никто не видел этого падения — смеха потом было бы, не отбиться.
Первым, кого увидел Бес, войдя в дом, был Кон. Молчун тяжелой глыбой нависал над столом, глядя на вошедших круглыми немигающими глазами. Это Кон учил Беса владеть мечами, стрелять из арбалета и еще многому другому, но он все-таки недолюбливал молчуна, хотя и не высказывал своих чувств в открытую. Молчуны часто покидали крепость по своим делам. Беса эти отлучки мало волновали, но вот их возвращение почти всегда приносило какую-нибудь неприятность. Бес догадывался, что Данна и Кристин, да и другие женщины, относятся к молчунам прохладно, но даже не пытался выяснить причину этой неприязни, тем более странной, что без помощи молчунов женщинам не удалось бы сохранить своих детей в тяжелые годы, когда, казалось, весь мир объединился, чтобы стереть меченых с лица земли.
Молчун коротко кивнул Данне и протянул Бесу руку. Рука у молчуна была сильная и шершавая от затвердевших мозолей. Судя по всему, этому человеку немало пришлось потрудиться на своем веку. Кон пристально посмотрел на Данну, словно ждал от нее ответа, но та лишь молча кивнула головой.
— Гарольд прислал ответ, — сказала Кристин. — Он не желает знаться с лесными разбойниками и грозит расправой, если мы не прекратим вылазки.
Лицо Кристин исказила гримаса, казалось, она вот-вот заплачет. Рухнула последняя надежда, которой они жили все эти годы.
— Этого следовало ожидать, — поморщился Кон. — И дело тут не в Гарольде. Мы меченые, и уже одним своим присутствием мешаем Нордлэнду утвердиться в этих краях. Гарольд нам помогать не станет — мы у него как кость в горле, которую не переварить, не выплюнуть. Рано или поздно, но они до нас доберутся.
— Так что ты предлагаешь? — почти простонала Кристин.
— Нужно уходить из Лэнда в Большой мир, каким бы страшным он ни казался.
— Наши мужья уже остались там, — покачала головой Кристин, — а ты предлагаешь отправить туда и наших детей.
— Я предлагаю провести серьезную разведку, найти союзников в Большом мире и посчитаться и с Храмом, и с владетелями. Сидя на месте, мы ничего не добьемся.
— Я согласна, — сказала Данна, не поднимая головы. Кристин бросила на подругу встревоженный взгляд, но ничего не спросила, а только безнадежно махнула рукой.
— Со мной пойдут Ара и Бес, — повеселел молчун. — К зиме мы постараемся вернуться.
— Нет, — сказал вдруг Бес треснувшим голосом, — я никуда не пойду.
Он обвел присутствующих сердитыми глазами. Почему нее и всегда решают за него, словно он сопливый мальчишка, не имеющий головы на плечах.
— Сет умер неделю назад, — сказал грустно молчун, — нас осталось только четверо, но и мы уже далеко не молоды. Я должен отомстить, пока еще есть силы, и предпринять попытку возродить Башню. Последнюю попытку.
— Зачем же уходить?! — возмутился Бес — Здесь наша земля, и мы возродим на ней Башню. Разве можно полагаться на чужих?
— На своих полагаться тоже не стоит, Бес, — горькая улыбка появилась на губах Кристин.
— Я пойду с Коном и Арой, — сказала вдруг Ула. — А тебя, Бес, не родная земля держит, а юбка.
Бес вспыхнул от гнева и сжал кулаки, но Ула только засмеялась и потрепала брата по пышной шевелюре.
— Пойдут Ара и Ула, — высказала свое мнение Данна. — А Бес еще мальчик, ему трудно будет на чужой стороне, и тебе, Кон, с ним будет трудно, он не умеет притворяться и хитрить, а там без этого нельзя.
— Пожалуй, ты права, — неожиданно легко согласился Кон, — так действительно будет лучше.
Бес едва не заплакал от обиды, похоже, все считали его неразумным ребенком. Он поднялся и, не говоря ни слова, выскочил из сруба, хлопнув дверью на прощанье. Вороной скосил глаза на рассерженного хозяина и взял с места раз машистой рысью. Ничего, Бес еще покажет им всем, чего он стоит на самом деле. А Кон не прав — нельзя построить Башню на чужой земле, бросив свою собственную на произвол судьбы. Меченые — это не листья, оборванные ветром, где упали, там и хорошо.
Глава 7
БРАТЬЯ
Лаудсвильский с большим интересом присматривался к собеседнику. Ульф, безусловно, видный парень, и ярл Грольф, скорее всего, не прогадал с зятем. Мощный раз ворот уже совсем немальчишеских плеч и сильные, привыкшие к оружию руки — такой сумеет сберечь свои земли от настойчивых претендентов на чужое добро. А ярл Агмундский за долгую жизнь нахапал немало. Этот молодой человек с суровыми холодными глазами для стареющего Грольфа просто находка. Вот только какая польза Рекину Лаудсвильскому от чужого счастья? А умные люди нужны, ох как нужны. Умные и сильные. Благородный Бьерн стареет, он достиг всего, о чем мечтал. На ярла Грольфа и раньше особо полагаться не приходилось, а теперь и подавно — будет дремать весь день у камина, пока жареный петух не клюнет. А этот молод, неглуп, честолюбив, намаялся в нищете и изгнании. Покажи ему только цель да личную выгоду — зубами рвать будет. Важно только, чтобы молодчик твердо уяснил, из чьих рук он получает свое счастье.
Ульфу не слишком понравился бесцеремонный взгляд владетеля. Да и хитрое некрасивое лицо гостя не внушало ему доверия, не говоря уже о делах Лаудсвильского, о которых он тоже был наслышан.
— Ярл Хаарский не размалеванная кукла в дешевой лавке, которую собираются купить. Если владетель Лаудсвильский пришел по делу, то давно пора его изложить.
— Ты, кажется, считаешь, что замок Хаар принадлежит тебе?
— Мне обещал его король Гарольд.
— Хаар принадлежит не королю, а ярлу Грольфу Агмундскому, и только от него зависит, передать замок в твои руки или оставить себе.
— Не отдаст добром — возьму силой. Лаудсвильский рассмеялся:
— Неужели ты думаешь, что Гарольд Нордлэндский станет ссориться с могущественными владетелями Приграничья из-за лесного бродяги. В лучшем случае ты можешь рассчитывать на небольшой клочок земли с десятком нищих душ. Гарольда окружают сотни людей и у каждого на устах одно слово — дай. И эти люди, в отличие от тебя, имеют могущественных покровителей, а то и по нескольку десятков мечей в крепких руках, способных подтвердить просьбу хозяина хорошим ударом.
Ульф задумался, легкая тень набежала на его лицо. В словах владетеля было слишком много правды: далеко не все зависело от короля Гарольда. Его власть в Приграничье была еще зыбкой и в основном держалась на расположении к нему могущественных владетелей, это Ульф успел заметить. Конечно, Гарольд не прочь поддержать родственника — верные люди понадобятся ему в Приграничье, и очень скоро, но на разрыв с владетелями он не пойдет. Ссора с Брандомским, это разрыв с Сигрид и, как следствие, утрата Приграничья. Даже если бы Гарольд решил поставить все на карту, ему бы наверняка помешали.
— Ты знаешь, кто убил твоего отца?
Вопрос прозвучал неожиданно и вразрез с начатым разговором. Ульф удивленно вскинул глаза на Лаудсвильского — к чему это тот затронул столь основательно забытую всеми тему?
— Ходили разные слухи, — небрежно бросил Ульф.
— Не в интересах Тора было рассказывать тебе правду.
— Ты говоришь загадками, владетель, — Ульф сделал попытку приподняться, явно намекая тем самым на окончание разговора, — а у меня нет желания их разгадывать.
— Твоего отца убил Тор Нидрасский, — отрубил Рекин.
Ульф вздрогнул и застыл на полусогнутых ногах, опираясь побелевшими руками на подлокотники, глаза его закрылись, губы плотно сомкнулись, и он медленно опустился в кресло.
— Твои слова требуют доказательств, благородный Рекин, — сказал он спокойно после недолгого молчания.
И это было все. Лаудсвильский, ожидавший куда более сильной реакции, с невольным уважением посмотрел на Ульфа: да, этот далеко пойдет, особенно если умные люди помогут.
— Твой отец был сторонником ярла Гоонского, он мешал Чубу и его меченым. К тому же у него была связь с Гильдис Хаарской, твоей матерью. Это не нравилось Тору, который считал твоего отца плебеем и выскочкой. В одну из темных ночей двадцать один год тому назад, Тор вызвал твоего отца во двор замка, а там его уже поджидали меченые. Убийство произошло на глазах Гильдис, и она этого не выдержала. Хотя не исключаю, что ей помогли умереть. Будь жива Гильдис Хаарская, Данна никогда не стала бы женой Тора. Так ты остался сиротой. Тор только один раз попытался вырваться из лап Ожской ведьмы. Он уехал в Бург и там встретился с королевой Ингрид, матерью Гарольда, а потом все стало на свои места. Твой брат, Ульф, был великим воином, но есть сила, над которой мечи не властны. И ты это знаешь, пожалуй, лучше меня. Разве не Данна заправляет всем в Ожском бору? Я удивлен, что тебе удалось вырваться из ее рук на волю.
— Что ты хочешь от меня? — процедил сквозь зубы Ульф.
— Ничего, — пожал плечами Лаудсвильский. — Просто считаю своим долгом помочь сыну человека, с которым плечом к плечу боролся против меченых.
— Похвальное бескорыстие, — криво усмехнулся Ульф.
Лаудсвильский пропустил издевку мимо ушей. Мальчишка был явно потрясен свалившейся на него разгадкой страшной тайны, но держался на редкость достойно. Не многие из тех, кого Рекин знал, могли перенести удары судьбы с таким самообладанием.
— У ярла Грольфа нет сыновей, зато есть дочь. В наше время трудно найти человека, которому можно без страха доверить дело своей жизни, а Грольф Агмундский немало потрудился на своем веку. Мне кажется, я мог бы представить ярлу достойного кандидата.
— Я подумаю, — сказал Ульф и резко поднялся.
— Я уверен, что мы договоримся, — бросил ему вслед Рекин.
Сигрид согласилась на прогулку неохотно, но и отказать Гарольду у нее не хватило смелости. Король был чем-то сильно расстроен и нервно теребил кожаные перчатки, бросая на девушку почти недружелюбные взгляды. Во всяком случае, он мало походил на того влюбленного человека, который уверенно вступил в Ожский замок несколько дней тому назад. Сивенд Норангерский смущенно покашливал у него за спиной. Мрачный Ульф с кривой, словно приклеенной к губам усмешкой стоял поодаль. Владетель Бьерн настаивал на охране, но Гарольд только посмеивался. Сигрид равнодушно слушала их спор. Сама она ничего не боялась, но мысль о Бесе слегка беспокоила ее. Мальчишка наверняка кружил поблизости от замка, и Сигрид не хотелось сталкиваться с ним лицом к лицу в присутствии Гарольда.
Гарольд помог Сигрид сесть в седло, вежливая улыбка играла на его губах, но руки с такой силой стиснули бока девушки, что Сигрид вскрикнула. Гарольд извинился, холодно поблескивая зелеными глазами. Беззаботная прогулка не удалась. Гарольд помалкивал, а Сигрид никак не могла подобрать нужного тона для разговора по душам.
— Он наверняка где-то здесь, — сказал Ульф и покосился на Сигрид.
У девушки защемило сердце — речь, конечно, шла о Бесе. Но зачем этот негодный мальчишка понадобился Гарольду? Ей вдруг захотелось вернуться, но не хватило смелости высказать это желание вслух.
— Скорее всего, это произошло здесь, — сказал Ульф, — но лучше тебе расспросить благородную Сигрид.
Сигрид вспыхнула и отвела глаза. Ульф ошибся, но со всем ненамного. Однако каким же неблагодарным негодяем оказался этот лесной бродяга, а она зачем-то просила за него у Гарольда.
— И мальчишка один убил шестерых воинов? — удивился Норангерский.
— Их было трое, — пояснил Ульф. — Бес, его сестра Ула и еще один меченый по имени Ара. Последний большой друг Рекина Лаудсвильского, причем настолько благородный, что позволяет бездомному владетелю жить в своем замке.
Сивенд засмеялся, но, перехватив взгляд короля, тут же оборвал смех. Гарольд был чем-то сильно недоволен, хотя и пытался скрыть скверное настроение, что, впрочем, ему плохо удавалось.
— Я попала к ним не по своей воле, — голос Сигрид чуть дрогнул, — и не понимаю, почему я должна оправдываться?
— Никто не ждет от тебя оправданий, — резко откликнулся Гарольд, — но мне надоели намеки по адресу матери, и я не потерплю, чтобы даже тень подозрений пала на жену. Я не желаю, чтобы меченые заглядывали в окна твоей спальни, — Сивенд и Ульф предусмотрительно отстали, оставив влюбленную парочку наедине.
— Ты сошел с ума, Гарольд, я же говорила тебе, что он приходил не ко мне.
— Жаль, Сигрид, что ты не удостаиваешь откровенности жениха и короля.
Стрела просвистела мимо лица Сигрид, во всяком случае, ей так показалось, и сбила шляпу с головы Гарольда. Сивенд и Ульф, настегивая коней, уже спешили на помощь королю. И только на Гарольда случившееся не произвело особенного впечатления.
— Легок на помине, — сказал он со странной улыбкой. Бес, как ни в чем не бывало, выехал из кустов, дружелюбно помахивая вновь заряженным арбалетом.
— Странная манера заводить знакомство, — Гарольд продолжал улыбаться, но рука его словно невзначай опустилась на рукоять меча.
— Я избавил тебя от необходимости снимать шляпу, — Бес чуть прикоснулся рукой к берету, что, видимо, означало приветствие, — кажется, это не в привычках нордлэндских королей.
— Любезность за любезность, — сказал подоспевший Норангерский, — а не снять ли нам берет с этого молодого человека вместе с головой?
В ответ на столь недвусмысленное предложение Бес вы разительно покачал арбалетом.
— У меня к тебе только один вопрос, приятель, — Гарольд небрежно потрепал своего коня по шее, — что ты делал ночью в Ожском замке?
Бес смутился и отвел глаза. Рассерженная Сигрид хлестнула коня плетью и, бросив на Гарольда уничтожающий взгляд, поскакала прочь.
— Проводи, — бросил король Норангерскому. Сивенд замешкался, не уверенный в том, что оставляет короля в приличной компании.
— Ничего, — улыбнулся Гарольд. — Мы люди свои. Норангерский, ни слова не говоря, бросился догонять.
Сигрид, хотя на душе у него скребли кошки. Гарольд слишком уж часто рисковал головой, и риск этот далеко не всегда был оправданным.
— Ульф женится на дочери ярла Агмундского и в приданое получает замок Хаар. С твоей стороны возражений не будет?
Бес удивился неожиданному известию, на его мальчишеском лице появилось растерянное выражение. Он покосился на Ульфа и почесал затылок.
— Ульф и без того ярл Хаарский, но если он хочет получить вдобавок и девчонку, то это его дело.
— А разве ты не хочешь?
Бес покраснел и покосился в сторону Ожского замка.
— Сигрид твоя невеста.
— Что не помешало тебе залезть в окно ее спальни, — сказал Гарольд с улыбкой, от которой Ульф похолодел.
— Это она тебе рассказала?
— Допустим, но ты не ответил на мой вопрос.
Ульф раскрыл было рот, но тут же его и закрыл, перехватив бешеный взгляд Гарольда. Бес, наивный дурачок, сам лез в расставленную для него ловушку.
— У меня свои счеты с владетелем Брандомским.
— Разве его дочь не любит тебя?
— Я в ее любви не уверен, — честно признался Бес — К тому же Бьерн убил Эйрика Маэларского, и я поклялся отомстить за него.
— Времена беззакония прошли, — махнул рукой Гарольд. — Кровь тогда лилась рекой, и трудно сейчас сказать, кто тогда был виноват больше. Брандомский не лучше, но и не хуже других. А у нас с тобой есть общий враг — Храм. Мне нужны твои люди здесь, как прикрытие от стаи. А потом мы доберемся и до храмовиков.
— Я готов драться с Храмом, — сказал помрачневший Бес — Я должен отомстить за погибшего отца.
— Этот человек был и моим отцом. Или ты думаешь, что Гарольду Нордлэндскому незнакомо слово «честь»?
— Одного замка на границе будет мало. Придется разрушить крепость храмовиков, а это откроет путь стае и кочевникам.
— Мы выкупим Ингуальд у Рекина Лаудсвильского. Ему уже давно пора на покой, а граница — место беспокойное.
— А Сигрид? — спохватился Бес — Ты уступишь мне свою невесту?
— В Бурге много девушек, — фальшиво улыбнулся Гарольд, — и все они к услугам короля Нордлэнда.
Бес засмеялся. Гарольд смотрел на брата странными глазами, в которых не было ни симпатии, ни теплоты. Ульф перехватил этот взгляд и опустил голову. Бес был обречен, в этом у него уже не было сомнений. Он был слишком доверчив, этот мальчишка, для жестокого мира, в котором ему предстояло жить. Слишком много времени он провел в лесу среди тех, кому не нужно было притворяться. Бес был обречен с той самой минуты, когда дьявольская отметина появилась на его теле. Меченым на этой земле больше нет места. А Ульфу следует позаботиться о самом себе, чтобы водоворот не увлек его на самое дно вместе с обломками давно разбитой лодки. Быть — может, Гарольд не станет убивать Беса, особенно если об этом его попросит Ульф? Запрячет куда-нибудь подальше, пока все стихнет, а там видно будет... Кому опасен один человек, пусть даже и меченый?
— Я не могу решить этот вопрос сам, — нахмурился Бес.
— Никак не можешь оторваться от материнской юбки? — усмехнулся Гарольд. — Ты, конечно, можешь спросить совета, но у кого? У женщин? У молчунов? Ведь мы с Ульфом самые близкие твои родственники.
— Соглашайся, Бес, — угрюмо посоветовал Ульф, — не век же вам куковать в лесу.
— Я буду ждать тебя и твоих друзей завтра в полдень в Ожском замке. Если ты не приедешь, то будем считать, что не договорились. Тебе придется самому хлопотать перед Брандомским и о Сигрид, и о замке.
Гарольд широко улыбнулся на прощанье. Бес кивнул и огрел коня плетью. Конь взвился на дыбы и, с места прыгнув через придорожные кусты, в мгновение ока унес всадника в густые заросли Ожского бора.
— Хороший наездник, — одобрил меченого Гарольд, и улыбка медленно сползла с его красивого лица.
Глава 8
ПИР
Весть о том, что король Гарольд возвращает Бесу Ожский замок, меченые встретили без особого восторга. Бес не на шутку был обижен таким равнодушием товарищей.
— Был бы лучше, — сказал Волк, — если бы мы вернули замок силой.
— А может, это просто ловушка? — предположил младший брат Волка Зуб и вызывающе посмотрел на Беса.
Зуб был ровесником Беса, но их отношения всегда оставляли желать лучшего. В детстве они часто дрались, и не один раз Волк растаскивал их в разные стороны, справедливо награждая оплеухами и того, и другого. Волка Бес уважал за силу, ловкость и честность. И хотя в последние время Бес все чаще побеждал его в поединках на мечах, Волк не таил на него обиды, а наоборот, радовался успехам младшего товарища не меньше его самого. Эта черта характера всегда удивляла самолюбивого Беса, стремившегося во всем быть первым. Удивляла и вызывала уважение к человеку, умеющему встать выше личных обид. И сейчас он обращался именно к Волку, старательно игнорируя назойливого Зуба.
— Гарольд не просто отдает нам замок, он предлагает союз против Храма.
— Жалко, Ары нет, — вздохнул Чуб. — Ингуальд — это его замок.
— Подумаешь, Ара, — вмешалась в спор неугомонная Агнесс — Как ему Ула скажет, так и будет.
Оскорбительное заявление Агнесс вызвало глухой ропот среди мужской половины собрания. Даже Волк не скрывал возмущения. Агнесс, видимо, поняла, что хватила лишку, и замолчала, лишь безнадежно махнув рукой напоследок.
— Поговори с Данной, — посоветовал Волк Бесу.
— Самим надо решать, — возразил Резвый. — Сколько мы будем еще за бабьи юбки держаться.
— Глядите, какой орел, — обидно засмеялась Рея. — Прямо пух и перья.
— Ладно, — сказал Бес — Я поеду один, а там будь, что будет.
— Запудрила тебе мозги эта брандомская девчонка, — не удержалась Агнесс, — тоже мне жених.
— Хватит, — оборвал веселье Волк. — Поедем все вместе.
— А если ловушка? — опять влез вечно сомневающийся Зуб.
— Ты бы стал расставлять на родного брата ловушку? — возмутилась Агнесс.
— Я меченый, — обиделся Зуб, — а он король.
— Гарольд тоже меченый, раз у них с Бесом один отец. При этих словах Агнесс все переглянулись, но вслух никто ничего не сказал, ибо далеко не все тайны прошлого следует комментировать вслух.
— Как бы нам дров не наломать, — вздохнул Воробей. — Может, сходим все-таки к молчунам?
— Кона все равно нет, а от остальных мало толку.
— Всем ехать нельзя, — заметил Сурок. — Кто-то должен охранять крепость.
После долгих споров охрану крепости поручили Сурку, оставив в его распоряжении двадцать пар, включая самого Сурка с Реей. Рея была этим решением особенно недовольна, уж очень ей хотелось побывать в Ожском замке.
— Успеем еще, — утешил ее Сурок. — Как только Бес станет владетелем Ожским, мы все туда переедем.
Бес был рад тому обстоятельству, что Волк вызвался его сопровождать, и очень сожалел о том, что Ара с Улой столь не ко времени отправились в дальнюю экспедицию. А ведь Бес возражал против этого, но его не послушали. Кон был уверен, что меченым в Приграничье не удержаться, а вот Бес думал иначе и, в конце концов, оказался прав. Два замка, Ож и Ингуальд, причем без драки и неизбежных потерь, перейдут в руки меченых. Таким достижением можно гордиться. Кон искал союзников против Храма в далеких Суранских степях, а Бес нашел их рядом, в Лэнде.
А что если Сигрид откажется стать его женой? Беса даже пот прошиб от дурного предчувствия. То-то будет смеху. Уж Зуб и Агнесс не оставят его после этого в покое. Жених! Бес покраснел и откинулся на спину. Лучше об этом не думать, а там будь что будет. В конце концов, Бес не хуже других, не хуже верзилы Гарольда, который, надо отдать ему должное, поступает с ним по-братски. Неужели он не любит Сигрид? Это удивительно. Как можно быть рядом с Сигрид и не влюбиться в нее? А может, у Гарольда есть другая девушка? Конечно, есть. Говорят, что в Бурге девчонок видимо невидимо. Ну а если Сигрид откажется, то, значит, так тому и быть. Бес не маленький мальчик, плакать не станет. Их союз с Гарольдом все равно останется и силе. Для меченого долг выше любви, и Бес свой долг выполнит до конца.
Он заснул перед самым рассветом и наверняка бы проспал, если бы Волк не разбудил его протяжным свистом. Бес прихватил оружие и тихонечко проскользнул мимо спящей матери к выходу. Данна не проснулась, и он вздохнул с облегчением. Менее всего ему хотелось сейчас отвечать на ее вопросы. Сигрид почему-то не понравилась Данне, и Бес опасался, как бы мать не вмешалась в ход столь удачно складывающихся событий.
— Здоров ты спать, жених, — сердито прошипел Зуб. — У нас уже губы опухли от свиста.
Утро выдалось прохладным, и, чтобы согреться, меченые пустили лошадей с места рысью. Бес первым вылетел за ворота крепости, обогнав Волка. Хотя, не исключено, что Волк придержал коня, чтобы не огорчать Беса. Но все равно, украденный у Гарольда конь был хорош, не хуже вороного, который остался на конюшне. Может быть, зря Бес не сел на вороного? Гарольду может не понравиться, что меченый приехал на его коне. Но, в конце концов, если Гарольду так уж дорог этот конь, то Бес его вернет, хотя у нордлэндского короля наверняка нет недостатка в лошадях.
Солнце еще не достигло зенита, когда группа веселых всадников приблизилась к стенам Ожского замка.
— Пожалуй, не стоит так торопиться, — заметил Воробей, щурясь на солнце. — Бес обещал приехать в полдень. Действительно, в такой ситуации следовало сохранять достоинство. Меченые знают себе цену. Пусть Гарольд не думает, что они нуждаются в его помощи и покровительстве. Но если нордлэндский король пожелал восстановить попранную справедливость, то меченые готовы выполнить свой вечный долг по обороне границ Лэнда. Слова Волка нашли живейший отклик в сердцах его спутников. Даже Бес, всем существом стремившийся в Ожский замок, вынужден был согласиться с товарищем.
Привал устроили на холме, под старым засыхающим дубом. Бес откинулся на спину и бездумно уставился в синее без единого облачка небо. Оно убаюкало его в своей бездонной глубине, и он задремал, мягко окутанный предстоящим счастьем.
— Бес, — осторожно тронул его за плечо Волк, — я вот думаю: может, еще не поздно вернуться?
Бес нехотя сел и угрюмо уставился в землю перед собой. Ощущение вечного счастья куда-то пропало. Он вспомнил вдруг видение в пещере: сожженная крепость и крест в тучах пепла и пыли. Нет, наяву такого произойти просто не может. Он поежился и хмуро посмотрел на товарищей.
— У нас есть только два пути: либо в замок Ож, договариваться с Гарольдом, либо в Суранские степи, навстречу чужому миру. А теперь думайте сами.
— Чего тут думать?! — возмутился Резвый. — Уже у самых стен сидим. Нас наверняка засекли в замке. Скажут, что меченые в последний момент испугались и повернули коня назад.
— Гарольд ведь брат Беса, — тихо сказала Марта. — И Ульф был с ним. Зачем им обманывать нас?
Волк только усмехнулся и ласково провел рукой по ее светлым волосам. Что он нашел в этой тихой пичужке, Бес не знал, но ведь нашел что-то. Очень может быть, умение драться, не самое лучшее качество в женщине. Не при рыжей Агнесс это будет сказано.
— Надо ехать, — решительно поднялся Бес.
— Правильно, — подхватил Зуб. — Кто боится брандомцев пусть отправляется назад, а мы погуляем на веселом пиру.
Все разом зашумели, задвигались, свистом призывая заскучавших коней. Жизнь прекрасна, когда за спиной не полных двадцать лет, а впереди дорога, которой, кажется, никогда не будет конца.
— Даешь замок, — крикнул Резвый и первым поскакал к подвышавшейся над солнечным миром мрачной каменной громаде.
Ворота Ожского замка оказались закрытыми, подъемный мост поднят, а глубокий ров заполнен водой. Так встречают врагов, а не будущих союзников. Сонный часовой выглянул из-за зубца сторожевой башни и ошалело уставился на меченых.
— Чего вылупился? — не выдержал задиристый Зуб. — Открывай ворота.
Сонная физиономия исчезла, не издав ни звука в ответ на вызов, брошенный меченым. Потянулись томительные минуты ожидания. Похоже, в замке не ждали гостей так рано, хотя Гарольд вроде бы сказал ясно — в полдень. Все изнеженные нордлэндцы заспались на ожских пуховиках. Над стеной появилась еще одна голова. Судя по всему, этот человек имел право отдавать приказы, он косо посмотрел на меченых и крикнул что-то своим людям, стоявшим, надо полагать, у самых ворот.
Мост стал медленно опускаться с грохотом и скрипом, словно добрый десяток чертей разом завизжали в аду. Бес встревоженно глянул на Волка, но тот только плечами пожал — не поворачивать же назад, в самом деле. Возможно, им не удастся договориться с Гарольдом, но зато совесть у них будет чиста. Меченые притихли, словно перед атакой. Из этого замка они бежали когда-то подземным ходом, спасаясь от неминуемой смерти, а сейчас он гостеприимно раскрыл им навстречу беззубый зев.
Решетка, преграждавшая им путь, медленно поднималась. Бес первым въехал на загудевший под копытами его коня мост. Наверное, так же приветливо мост встречал и его отца, возвращавшегося из дальних походов. И во дворе Ожского замка все дышало миром и покоем. Куры, ковыряясь в пыли длинными клювами, лениво бродили у конюшни. Несколько служанок, кося испуганными глазами на меченых, метнулись к дому. Снова завизжали черти в аду — замковый мост стал медленно подниматься.
— Ну, где же твой Гарольд, — тихо спросил Зуб, бросив настороженный взгляд на Хокана, застывшего истуканом на стене.
Нордлэндский король наконец появился на галерее господского дома и приветливо помахал рукой Бесу. Следом за Гарольдом шел Ульф, почему-то заметно бледный, несмотря на покрывавший лицо загар. В окне второго этажа промелькнула женская фигура, но Бес не успел поднять руку для приветствия — женщина исчезла, оставив его в полном недоумении.
— Не нравится мне здесь, — сказал Чуб и покосился на опущенную железную решетку за спиной.
Гарольд по-прежнему стоял на галерее, опершись рукой на каменную колонну, и смотрел в сторону меченых лихорадочно блестевшими глазами. Бесу даже показалось, что король пьян, уж очень неестественно выгибалось его тело. Два десятка брандомцев появились на стенах, в руках у них были заряженные арбалеты. Со стороны конюшни выступили гвардейцы короля, сиявшие на солнце серебряными доспехами. Слева Хафтур выстраивал наемных нордлэндцев.
— Что все это значит? — спросил Бес у улыбающегося Гарольда.
— Король вправе карать разбойников, мой мальчик. Более того, он обязан это делать, иначе на его землях никогда не будет порядка.
Гарольд поднял руку, сотня воинов, повинуясь его приказу, вскинули арбалеты.
— Будь ты проклят, гад! — крикнул Бес и выстрелил первым.
В ту же секунду Гарольд скрылся за колонной, а на меченых обрушился град стрел. Бес поднял коня на дыбы, конь захрапел и стал медленно валиться на бок — две стрелы торчали у него из шеи. Густая темная кровь заструилась по светлой шерсти.
— К дому прорывайтесь! — крикнул Волк и тут же покачнулся — стрела угодила ему в плечо, он охнул и выронил меч. Бес скользнул с седла падающего коня и оглянулся: половина меченых уже лежала на земле. В двух шагах от него Чуб тщетно пытался вытащить стрелу из своей груди, в больших голубых глазах его навеки застывали удивление и испуг. Волк пытался поднять мертвую Марту, но она, истекая кровью, выскальзывала из его руки и тряпичной куклой падала на камни.
— Брось ее, — заорал Зуб, — она уже неживая!
Бес метнулся к дому, спасаясь от летящих со всех сторон стрел. Следом бежал Зуб, таща за собой тяжело дышавшего сквозь стиснутые зубы Волка. А стрелы все свистели и свистели над головой, как хищные птицы, ищущие добычу. Кто-то закричал за спиной Беса, ужаленный смертью, но он на этот крик не среагировал. Добежать до дома — это было для него самым главным, главнее, чем жизнь, своя или чужая. Добежать, чтобы убить Гарольда.
Бес добежал, а в затылок ему дышали Зуб, Волк, Агнесс и Ворон. Зуб, отчаянно ругаясь, посылал стрелу за стрелой в глубь двора, где прятались за каменными строениями 6рандомцы и нордлэндские наемники.
— Погуляли на хмельном пиру, — оскалил белые зубы Ворон.
Бес промолчал, стараясь не смотреть назад, где на каменных плитах двора умирали его товарищи, просто боялся, что его сердце лопнет от боли раньше, чем он доберется до Гарольда.
— Бес, — услышал он голос Ульфа, — сдавайся, тебя пощадят.
Бес гадко выругался, прыгнул влево и выстрелил на голос. Судя по тому, как вскрикнул Ульф, он не промахнулся. Несколько стрел прилетели в ответ со стены и воткнулись в землю рядом с Бесом. Но меченый вовсе не собирался изображать из себя удобную мишень для стрельбы, двумя прыжками он пересек открытое пространство и оказался в шаге от лестницы, ведущей на галерею. Его товарищи бросились за ним следом. Ворон не добежал — взмахнув руками, он исполнил нелепый танец напоследок и рухнул лицом на нагретые солнцем каменные плиты.
— Сдавайтесь, — снова крикнули с галереи.
Бес узнал голос Гарольда и скрипнул зубами. Ужас происшедшего стал доходить до его сознания во всей чудовищной полноте. Он, Бес, подставил под стрелы брандомцев своих товарищей, и ничего уже поправить нельзя. Никто уже не поднимется с залитых кровью каменных плит и не помашет приветливо ему рукой. И зеленый лес никогда больше не будет шуметь листвой над их головами и отвечать птичьим гомоном на их веселые голоса. Все оборвалось по вине Беса, и солнце над его головой — чужое солнце, а его товарищам досталась вечная непроглядная тьма.
— Гарольд, — крикнул Бес, — докажи, что ты мужчина, — обнажи меч.
В ответ послышался издевательский хохот.
— Эй, ублюдок, — Бес вышел из укрытия и остановился в шаге от лестницы, ведущей на галерею, где за спинами гвардейцев прятался король, — если меня убьют, кто будет по ночам щупать твою невесту?!
Зуб заржал и, сделав неприличный жест в сторону Гарольда, встал рядом с Бесом. На стенах молчали. Наконец из-за колонны послышался голос короля:
— Брось арбалет, щенок, тогда поговорим.
Бес далеко отбросил свой арбалет и обнажил мечи. Зуб последовал его примеру, но Агнесс отказалась подчиниться. Десяток стрел посыпались на нее со всех сторон, и девушка медленно поползла по каменной грязной стене. Волк застонал и опустился на одно колено, Бес даже не оглянулся.
Двадцать королевских гвардейцев выскочили из укрытия и осторожно приблизились к меченым, не выпуская из рук заряженных арбалетов. Гарольд с хищной улыбкой на губах спустился вниз и остановился в нескольких шагах от Беса. Рядом с ним встал ярл Норангерский, сжимавший в руке длинный меч.
— Я много слышал о меченых, — Гарольд обвел веселыми глазами свиту, высыпавшую на галерею, — и, честно говоря, разочарован — мы так и не увидели хорошей драки.
Подошедший Бьерн Брандомский предостерегающе положил руку ему на плечо:
— Я бы не стал связываться со щенками, тем более что дело уже закончилось.
— Зато потеха продолжается, — криво усмехнулся Гарольд. — Сивенд, как ты смотришь на то, чтобы размяться?
— Я обещал этому щенку снять берет вместе с головой, пришла пора сдержать слово.
— Этот мой, — покачал головой Гарольд. — Поиграй со вторым.
Норангерский пожал плечами и взял у стоящего рядом гвардейца небольшой треугольный щит. Зуб улыбался противнику почти нежно. Был он на полголовы ниже Сивенда и уже в плечах. Рядом с красавцем Норангерским меченый выглядел жалким птенцом, еще не отрастившим ни пуха, ни пера.
— Проучи его, благородный Сивенд, — крикнули с галереи.
Зуб атаковал первым, сразу и левым, и правым мечами. Владетель отразил атаку с трудом — лезвие левого меча Зуба распороло ему щеку. На галерее кто-то испуганно вскрикнул, Гарольд нахмурился.
— Я не узнаю тебя, Сивенд, ты орудуешь мечом как нерадивая хозяйка вязальной спицей.
Норангерский злобно выругался и ринулся вперед. Зуб по-прежнему улыбался, руки его были опущены, казалось, он даже не помышлял о сопротивлении. Сивенд сделал выпад, Зуб чуть отстранился, меч Норангерского со свистом пролетел мимо его лица. Меченый в ответ выбросил левую руку, и правый бок неосторожного ярла окрасился кровью. Сивенд покачнулся и выронил меч.
— Я же говорил! — процедил сквозь зубы Брандомский.
— Эй, — крикнул Зуб нордлэндскому королю, — я не буду добивать твоего дружка, а ты выпустишь моего брата.
— Дайте ему коня, — указал Гарольд на Волка, — и откройте ворота.
Хафтур подвел меченому коня, тот был уже почти без сознания, и дружиннику только с помощью Беса удалось взгромоздить его в седло.
— Предупреди наших, что Ульф предал, — успел шепнуть Бес товарищу.
Зуб обернулся на мгновение, чтобы проститься с братом, и этого оказалось достаточно — Гарольд взмахнул рукой, и нож с хрустом вошел меченому в шею. Зуб покачнулся и рухнул к ногам бледного и растерянного Сивенда. Волк, увидев смерть брата, вынырнул из удушливого полузабытья, издал протяжный крик, более похожий на стон, и обрушил меч на голову подвернувшегося Хафтура.
— Добейте эту полудохлую гадину, — крикнул Гарольд гвардейцам.
Бес рванулся на помощь товарищу и тут же упал, поверженный ударом сзади. Он успел еще увидеть, как медленно сползает с залитого кровью седла Волк, и погрузился в небытие.
Глава 9