Причал моей осени. Балансируя на краю Карпинская Настасья

Глава 1

– Ну, сколько еще ты собралась подобное терпеть? – я сидела на кухне у подруги и крутя пальцами ножку бокала с шампанским думала о том как не тронуться окончательно в своем сюрреалистичном браке. Сегодня с утра меня сначала морально прессанули, а потом солонка кинутая Даниловым в стену разлетелась на куски, в полуметрах от моей головы. Нет, он не промахнулся, он рассчитал, чтобы не попасть в меня, но чтобы наглядно продемонстрировать возможность этого, простимулировать мой страх.

– Что именно, Лен?

– Скотство это его. Так нельзя жить! Ну, нельзя, Лер! Ты же себя не на помойке нашла. Ты же знаешь, чем это все заканчивается. – Знала, но как девяносто девять процентов женщин наивно полагала, что у меня-то все будет по-другому, главное в этом во всем слово было «наивно». Надеяться на пресловутое «авось пронесет» это уже что-то из области менталитета, почти не излечимо.

– А что я должна сделать? К родителям идти на поклон? Мол, вы правы были, примите обратно дуру. Ты понимаешь, что это еще хуже.

Ленка знала и за*бы моей матери, и молчаливую поддержку этих загонов со стороны отца, знала, сколько я схавала этого, пока с ними жила, поэтому, стиснув зубы, промолчала, и, вытащив сигарету из моей пачки, закурила.

– Переезжай ко мне, – выдохнув дым в потолок своей малометражной хрущевской кухни, выдала Ленка. Прям гений, куда деваться…

– Куда? Будем, как гастарбайтеры жить, штабелями на полу спать? – учитывая, что в этой съемной однокомнатной конуре она ютилась с тремя своими сыновьями, так бы оно и было.

– Да, лучше так.

– Я выгребу, Лен, не переживай. Работу найду и с первой же зарплаты съеду. Хватит, насиделась дома.

Когда-то мой благоверный сладкими речами вынудил меня уйти с работы. Работа была не престижная, и он убедил меня, что держаться за нее нет смысла, тем более именно она, по его мнению, могла отражаться на моем здоровье и являться той самой причиной, по которой я не могла забеременеть. “Нагрузка и стресс могут очень пагубно сказываться на твоем организме”, – методично втирал мне муж, втирал качественно и постоянно, так что я и сама в это верить начала. В общем, мозг он мне поимел знатно, настолько, что я уволилась и примерила на себя роль примерной домохозяйки, как он и хотел.

– Как бы поздно не стало, – произнесла Ленка, намекая на самый плохой исход ситуации.

– У него кишка тонка, не решится.

Димка мог доводить лишь морально: бить по нервам, манипулировать, выводить на эмоции, топить в чувстве вины, которое сам же и взращивал все эти годы, но физически он никогда не воздействовал, ни разу. Вот и сегодня после очередного морально пизд*ца я сдерживалась из последних сил, не давая волю слезам, дабы не показать, что его умелые манипуляции достигли цели, и эффект есть. Я дождалась, пока он свалит из квартиры и, прихватив бутылку шампанского, чтобы совсем не поехать кукухой, пошла к Ленке, к моему оплоту спокойствия, моему спасательному кругу, за который я держалась, потому что, если бы не ее присутствие в моей жизни, то, наверное, я бы давно вышла в окно или наглоталась таблеток. Держала только она меня своим примером, своей стойкостью: уйти от мужа в один день, забрав с собой трех несовершеннолетних детей, вытягивая их финансово самостоятельно без помощи папаши, отражая бесконечные удары от нашего *бучего общества с их бесконечным осуждением и перемыванием ее костей, проявляя железную стойкость, вкалывая на двух работах, еще и подрабатывая, если кто из знакомых подкидывал какую-то халтуру. Она была для меня образцом несгибаемости и силы духа.

– Порой задаюсь вопросом, почему все так? Почему нам так не везет с мужиками?

– Потому что, то, что нам с тобой попалось, это не мужики, это особи мужского пола, а это, как оказалось, разные понятия. Жаль, сразу не рассмотрели.

– Ну, ты хоть детей нарожать не успела, а я, видно, совсем слепая была.– Выдохнув произнесла Ленка опрокидывая в себя остатки шампанского в бокале и разливая по новой порции.

– Жалеешь?

– Лишь о выборе, о том, что раньше не прозрела, а о детях ни разу не пожалела. Это единственное, за что я ему благодарна.

Ленка была права. Дети, это единственное, что хорошо получалось у мудака Зорина, если не считать рукоприкладство в отношении своей жены. То тоже было идеальное, филигранное, продуманное и жестокое. Если бы она в процессе одного такого перфоманса не у*балась головой об угол кухонного шкафа, оцарапав лицо, то х*р бы кто увидел, что у них что-то не в порядке в семье. Да, Ленка была зашорена, ибо такие твари, как ее Зорин и мой мудак Данилов знают, как качественно промывать мозг. Только он не учел одного – есть вещи посильнее инстинкта самосохранения, который, как оказалось, можно обойти. Последней каплей было, когда эта тварь ударила пятилетнего ребенка, их среднего сына Мирона так, что тот впечатался в стену. Это была точка, точка отсчета для нее, как для матери. Шоры слетели и она, поднявшись с холодного пола кухни, растирая слезы вперемешку с кровью по своему лицу, у*бала этой твари табуретом, хлипкая конструкция из Эконом мебели рассыпалась на части. Зорин осел, выключившись, и она, подняв всех детей с кроватей, собрав вещи, что могли вместиться в найденные сумки, выбежала из квартиры в никуда, в ночь с пятью тысячами рублей в кармане, даже не представляя, куда может пойти. Это был ее ад, из которого она вырвалась. Это была ее боль, ибо подобные шоры сдираются только с кровью и кожей, по-другому никак. И плевать она хотела на тех, кто за ее спиной говорит, что она сука, что оставила детей без отца, что хоть какой-то мужик, это лучше, чем совсем без мужика. Плевала она на это с высокой колокольни, потому что теперь знает точно, что за красивой картинкой счастливой семейной жизни может скрываться настоящий ад. И теперь, вкалывая, как загнанная лошадь, она счастлива, потому что больше не боится прихода мужа с работы, потому что больше не испытывает страха, возвращаясь домой. Три года прошло с того момента, а Ленка так и не завела новые отношения, осознано сторонилась мужиков, выбирая таким образом себя, своих детей, свое спокойствие и жизнь. И я ее понимаю.

– Приходит к детям? – спросила, уже зная заранее ответ. Она затянулась сигаретой, скривившись и выпустив дым, покачала отрицательно головой, затушив окурок в пепельнице. – Может это и к лучшему…

– Для меня уж точно, – произнесла Ленка, допивая шампанское. – Останешься хоть сегодня?

– Нет.

– Звони сразу, если вдруг… – она не договорила, но мы обе поняли, о чем были эти слова, и что за ними стояло. Знали, поэтому в глазах понимание и обещание подставить плечо в случае необходимости.

Глава 2

– Дар, там Оксана начала принимать заявки на бронь столиков к Новому году. Спрашивает, от руководства будут какие-то пожелания, чтобы не получилось, как в прошлом году, – Тимур сел в кресло напротив моего стола, пока я проверял последние накладные.

– На календаре начало сентября, пока не знаю, пока планов нет, а там по ситуации.

– Снова потом будем всех двигать и переносить. Лишний геморрой.

– Тебе-то что? Свалишь к родителям и ручкой не помашешь.

– Нет, спасибо, мне прошлого Нового года хватило, – Тим покривился от всплывших воспоминаний, заставляя меня усмехнуться.

Мать Тимура, жена моего дядьки по отцу, решила, что младший сын без ее участия невесту себе не найдет, и прямо на Новый год устроила «смотрины», пригласив своих знакомых. Тридцать первого декабря в просторный дом Адашевых ненавязчиво, под предлогом праздника пришло три семьи посмотреть на Тимура и показать своих дочерей. В общей сложности на одного Тима пришлось семь девушек, жаждущих его внимания.

– Я тебе клянусь, я впервые хотел избежать внимания со стороны женского пола. Это непередаваемое чувство беззащитного одинокого кота, вдруг оказавшегося в окружении стаи гиен, и представь, каждая из них уже капает слюной от желания тебя сожрать. Брр… До сих пор холодная дрожь по телу, – и он показательно передернул плечами, вызывая мой смех.

– Да ладно тебе, тетя Эльвира уже смирилась, что ее сын оболтус и бабник, и что внуков ей не дождаться, поэтому можешь без опаски к ним приезжать.

– Это она только вид делает, а потом оп… и нежданчик: «Сына, посмотри, это Айгюль, она к нам за солью зашла, у нее папа майор полиции, а сама она учится на филологическом. Ну, вы тут пейте чай, а я пойду». Нет, брат, я лучше здесь с тобой потусуюсь.

– Тогда шуруй на кухню и проверь продукты: количество, маркировку, все, как обычно. Завтра банкет Кирсанова, все должно быть без осечек.

– Это тот, который депутат?

– Он самый.

– Ильдар, милый! – в кабинет без стука неожиданно влетела Камила, обрывая наш разговор и заполняя пространство невыносимым запахом своих духов, у моей бабушки любимая «Красная Москва» и то приятней пахла. – О, Тим, привет! Не заметила тебя, – она хотела его обнять, но Тимур, подорвавшись с места, игнорируя ее порыв, резво направился к двери.

– Классно выглядишь! – бросил брат, спешно закрывая за собой дверь, заставляя меня в некотором смысле ему позавидовать, я вот так просто свалить не мог, к своему великому сожалению. Как и удержаться от язвительности.

– Ты на себя весь флакон вылила?

– Тебе не нравится?

– Глаза режет. И что с губами опять?

– О, это отек небольшой после процедуры, спадет через пару дней. Классно смотрится, да?

– Как у дешевой проститутки.

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит? – взвилась Ками, быстро сбрасывая с себя маску глупой дурочки. – И как у тебя язык поворачивается мне такое говорить?

– Нет, не знаю и знать не хочу. Ты зачем пришла?

– Соскучилась, – и снова это заискивающее выражение лица, уже без нотки возмущения. Знакомо до рвоты.

– Сколько? – произнес устало, откинувшись на спинку кресла. Последнее время у нас с ней разговор был короткий и на одну тему: баланс на ее банковском счету.

– Что сколько? – Камила присела на край дивана, выверено в пол оборота, закинув ногу на ногу, неестественно и вызывающе, а деланное выражение на лице в купе с ужасно кукольными нарощенными ресницами вызывало во мне лишь отторжение, и в последние два года оно было стойкое и не проходящее.

– Не трать мое время. – Процедил сквозь зубы, давая понять, участвовать в ее бездарных играх я не буду, так как давно известно, чем это все закончится.

– Я хотела с Ингой в Италию полететь, можно?

– Завтра увеличу лимит на карте. Свободна!

– Дар, ты лучший, – она хотела подойти ближе с объятьями, но я резко выставил вперед руку, останавливая сей порыв, и так от запаха ее парфюма уже голова начинала болеть, да и от фальшивости коробило.

– Съезди к отцу, он звонил на днях.

Камила едва заметно скривилась, тут же пытаясь скрыть свою реакцию за улыбкой. С отцом у нее были сложные отношения; свою единственную дочь Ринат Данисович пытался растить в строгости и, пусть лишь видимой, но скромности. Только ей это по вкусу не пришлось.

– Конечно, милый, сегодня же заеду. Ты приедешь домой?

– Пока не знаю, – произнес, переводя взгляд на бумаги, разложенные на столе, давая понять, что наш с ней разговор закончен.

После того, как жена вышла за дверь, я, распахнув настежь окно, и оперевшись руками о подоконник устало прикрыл глаза. Уже больше месяца я не был в загородном доме, в котором живет Камила, больше обитал в городской квартире. Меня это вполне устраивало и, судя по тому, что она не особо истерила, ее тоже. И все-таки люди меняются, и порой не в лучшую сторону.

Когда мы познакомились с Ками, она представляла из себя довольно скромную девушку, обладающую естественной красотой: никакого ботекса, пластических операций, косметических процедур, она даже волосы не красила. Но стоило ей вырваться из родительского дома, в котором она была под контролем своего отца, как ее понесло. Ящик Пандоры открылся. В первое время я думал, что это не может продлиться долго, и она, насытившись, в конце концов, успокоится, но просчитался. Жажда, которая зрела годами под действием огромного количества запретов, была неутолима, и, видимо, все это еще было изрядно приправлено чувством неуверенности в себе. Но даже мое понимание этих тонкостей и несчетное количество разговоров нам ничем не помогало. Как бы я не старался ее отрезвить, все было тщетно: чем больше она увлекалась, тем дальше друг от друга мы становились. За последние годы я могу по пальцам пересчитать наши с ней встречи. Они были короткие, наполненные ворохом претензий и недовольства друг другом. И, конечно же, закономерным итогом в голове крутилась мысль, что надо бы это все заканчивать. Надо… Только стартовый капитал на открытие моего бизнеса был из кармана ее отца. Тесть не то, чтобы намекал, он открыто озвучивал в личных беседах, что поверх бумаг о разводе моментально лягут бумаги о разделе имущества, и он будет явно не в мою пользу. Пустые счета и моя голая ж*па будут вишенкой на торте семьи Тагаевых. Не знаю, что пела ему Ками о нашем браке и любви в нем, но пела она видимо очень убедительно, настолько, что уважаемый Ринат Данисович был готов перегрызть горло любому за счастье своей единственной дочери, и первым на очереди, конечно же, был я. Яро ненавидимый зять. Поэтому, пока за спиной не будет хорошего буфера, и пытаться не стоит, потому что всплывать со дна неимоверно тяжело, особенно, когда тебя отчаянно хотят утопить. А что такое считать последние рубли на булку хлеба, я знал не понаслышке, и повторять этот опыт у меня не было никакого желания.

***

Валерия

– Дим, за квартиру заплатить надо, Тамара уже звонила, – произнесла я аккуратно, стараясь корректно подать информацию и лишний раз не провоцировать Данилова на негатив в свою сторону. А так как поток недовольства полился уже с первых минут его прихода домой, то я чувствовала себя сапером на разминировании, не меньше.

Тамара была хозяйкой квартиры, которую мы снимали уже три года подряд, и она лояльно относилась к небольшим просрочкам, но в данный момент, просрочка была больше недели, и ни о каком снисхождении с ее стороны уже не могло быть и речи. Ситуацию надо было решать и, к сожалению, мне самой этого не сделать.

– Я тебе что, бабки печатаю, что ли? – зло рыкнул муж, садясь за стол ужинать, заставляя меня вздрогнуть от резкого и злого выпада.

Пришел он нетрезвый и позднее обычного, поэтому я старалась быть максимально покорной, но мне надо знать суть ситуации, чтобы постараться ее решить, поэтому я продолжила разговор.

– Что-то случилось? – тихо заискивающим тоном, уже отточенным и отрепетированным за все это время. Я уже как выдрессированное животное моментально принимала более выгодную линию поведения, дабы не огрести. И от этого сравнения саму внутренне передернуло.

– Приставы опять арест наложили на зарплатную карту.

– Мы же подавали документы в прошлый раз, что все оплачено или они снова потеряли?

– Мать опять долгов наделала, – моя свекровь была просто чудо-женщиной, просто Гай Юлий Цезарь в юбке: успевала и работать, и бухать одновременно. Поэтому все, что она зарабатывала, благополучно спускалось на бутылку, а так как Димка был прописан в ее квартире, то, все долги автоматически ложились на его плечи, оставляя нашу семью фактически без средств к существованию. Расклад суперский, правда только для нее, ибо так или иначе, а долг приходилось гасить. Данилов скривился то ли от произнесенных слов, то ли борщ ему пришелся не по вкусу. «Хоть бы первое», – я мысленно взмолилась и отвернулась к раковине, споласкивая посуду, потому что, проведя весь день в поисках работы и занимаясь домашними делами, я порядком выдохлась и его взрыв сегодня просто не перенесу.

Глава 3

Но взрыв был неминуем. Его запах витал в воздухе, искрясь напряжением и звеня треском, словно от взведенной до упора пружины. Только я до самой последней минуты наивно полагала, что сумею его предотвратить. Тот самый «авось» в действии. Не смогла. Один необдуманный вопрос, и реакция была запущена.

– Что завтра Тамаре сказать?

– Я что, *бу, что ты ей говорить будешь? Мне еще этот вопрос надо решить? Или ты поднимешь хоть раз свою ленивую задницу и сделаешь хоть что-то полезное? – голос, наполненный раздражением и неприкрытой яростью, моментально окатил меня с ног до головы, пробуждая страх, нещадно бьющий изнутри холодным ознобом.

– Дим, не я виновата в том, что твоя мать снова влезла в долги, – глупая попытка сгладить, нелепая и абсолютно ошибочная в данной ситуации.

– Ты мать, вообще, не трогай! Поняла?! Ни родить не можешь, ни с людьми договориться! Привыкла на готовом жить, дрянь! – взмахом руки снеся все со стола, рыкнул громче. – Суп готовить бы научилась, помои одни, жрать невозможно!

– Я выйду на работу, – произнесла тихо, сама не понимая зачем, просто мысли вслух, опускаясь на корточки, дрожащими пальцами собирая осколки разбившийся посуды и думая о том, что мне теперь предстоит не один час отмывать забрызганные борщом стены и пол. Вот же козел.

– Куда?! Куда ты собралась, приживалка ху*ва?! – он подошел вплотную, отчего неприятный озноб пробежался по моей коже, встал передо мной мешая собрать с пола осколки тарелок – Куда ты, мать твою, собралась, я спрашиваю?!

– Отойди пожалуйста.

– На меня смотри, когда я с тобой разговариваю! – и Данилов неожиданно резко рванул меня за волосы вверх, заставляя подняться на ноги. От неожиданности я едва не завалилась на пол, взвыв от боли, вцепившись пальцами в его запястье. – Кем ты, сука, пойдешь?! Халдейкой бегать в какой-нибудь забегаловке опять! Там только шл*хи работают! В шмары записаться решила? Узнаю, закопаю! – рыкнул, зло дыша мне в лицо спертым запахом алкоголя, и рванул в сторону, швыряя меня словно вещь бесправную, ненужную и неспособную дать отпор, ибо, когда ты не готов к подобному, ты цепенеешь, не понимая, что в данный момент будет лучше, обороняться или притвориться поверженной, сбой программы выдрессированного животного, не ожидающего жестокости от своего хозяина.

Я упала на пол, вспарывая осколками стекла кожу на руках и ногах, больно ударяясь головой о ножку стола и замирая, боясь сделать лишнее движение, боясь пошевелиться, замерла в позе эмбриона на грязном полу, игнорируя брызнувшие из глаз слезы. Тяжелые удаляющиеся в комнату шаги Данилова били ударами молота по нервам, молота, под который не хотелось попадать.

Какое-то время я лежала, глотая слезы обиды, абсолютно не понимая, за что я огребаю, что я такого сделала и в чем я виновата? Лежала дожидаясь, пока из комнаты не послышится храп, и только после этого своеобразного сигнала, извещающего о воцарившейся относительной безопасности, стараясь не шуметь, поднялась, на онемевших ногах дойдя до табурета. Стряхивая с себя налипшие остатки супа, рассыпанного сахара, специй и вынимая из кожи пару мелких осколков стекла, поймала себя на мысли, которая почти незаметно мелькнула в моем сознании, что надо было просто заткнуться и молчать, не разговаривать с ним сегодня, что сама виновата в случившемся. Ведь он пытался спровоцировать меня с момента прихода домой. Он искал, за что зацепиться, чтобы выместить на мне свое недовольство и агрессию, начиная от его замечания, что у порога недостаточно чисто, а в ванной мыло не того запаха. Надо было просто молчать. Поймав себя на этом, я замерла, сжимая веки и делая несколько глубоких вдохов, понимая, что в данный момент имею все факторы и все предпосылки, дабы окончательно и бесповоротно занять позицию жертвы, и уже не просто жертвы легкого абьюза, вот далеко не его. Данилов никогда до этого момента не позволял рукоприкладства, и раз он уже перешел эту невидимую грань, то дальше будет только хуже. Будет хуже… Я должна это понимать.

Это был внутренний диалог моего покалеченного сознания и остатков разума, который уже отчаянно вопил, заставляя вспоминать о случившемся в жизни Ленки и подталкивая меня к действиям, заставляя бороться с чувством страха и глупым желанием замять эту ситуацию, притворившись слепой и глухой. Глупым желанием вспомнить, что вначале все было совсем не так, что он может быть нежным и любящим и снова взять всю вину на себя. Парадоксальная способность женщин найти оправдание твари, простить, пожалеть и убедить себя, что любовь все исцелит и что сама виновата.

Из легкого транса меня вырвал звук пришедшей на телефон смс, и я кинулась к оставленной у мойки трубке, пугливо оборачиваясь, боясь, как бы это не разбудило мужа. Если он проснется, то второй акт нашей бездарной пьесы будет гораздо громче и травматичнее для меня, в этом я была уверена, потому что к предыдущему недовольству добавится неадекватная ревность и в лучшем случае проверка моего телефона, в худшем – его просто разобьют о стену, ну, а учитывая сегодняшние события, может и об мою голову.

Быстро выключив звук, я дрожащими пальцами тыкнула по экрану, открывая сообщение от Ленки: «Будет перехватить до конца недели? Сема сменку в школе потерял». Почему-то, именно это отрезвило окончательно. Именно эти слова и то, что сообщение было от нее, вырвало мой разум из тисков страха что-то изменить и попытки сознания подтолкнуть к смирению с ситуацией, к самообману по своей сути. Подавив желание рассказать ей о случившемся, сглотнув возникшую горечь от неспособности помочь, набрала текст: «Прости, за квартиру еще не заплатили. Сложно совсем».

«Поняла, выкручусь. Ты как?» – неожиданно прилетел вопрос, словно чувствуя, что п*здец все-таки произошел. Внутренности сдавило и я задушив в зачатке желание написать ей что все ху*во отправила совершено другое:

«Все хорошо. Спать ложусь. Завтра наберу, как Данилов на работу смоется». Отправила, сжав в руке трубку, стараясь дышать ровно, стараясь унять сковавший внутренности страх, разливающийся по моим венам, разносящийся по каждой клеточке моего тела, проникающий и протравливающий словно яд. Мир словно сузился в данный отрезок времени, ставя передо мной дилемму: уйти или остаться? Это была моя внутренняя борьба и поиск силы в самой себе на принятие окончательного решения. А тянуть дальше было нельзя. И я решила, потому что, открыв глаза, увидела свое отражение в оконном стекле: отражение слабой, ничтожной, угнетенной жалкой женщины в грязном халате с заплаканным лицом, обманывающая свою подругу, скрывающая насилие над собой оттого что почему-то чувствует свою собственную вину за произошедшее. Это была не я, не та я, какой я себя помнила, не та которой хотела быть.

На немеющих от страха ногах, стараясь не шуметь, я максимально тихо прокралась в комнату и, когда Данилов смачно захрапел, открыла шкаф, выудила из него большую дорожную сумку, вместе с ней прихватив пару вешалок со своей одеждой, и так же бесшумно юркнула в коридор. Адреналин разгонял кровь с такой силой, что било по вискам. Оборачиваясь и прислушиваясь к каждому его вздоху и выдоху, мне пришлось сходить еще три раза за вещами, обувью и документами. Упаковав все самое необходимое, я, схватив сумки и ключ от квартиры, дрожа и превозмогая напряжение, от которого, казалось, звенели уже все нервные окончания в теле, выждав момент, когда храп Данилова будет наиболее громким, дрожащими пальцами вставила в замочную скважину ключ и повернула его, почти не дыша. Еще один раскат храпа, и, открыв дверь, я выбежала с вещами на площадку, замыкая снаружи дверь. Босиком, с дорожной и повседневной сумками, пакетом и кроссовками в руках, бежала вниз на выход из подъезда, сбиваясь, спотыкаясь и раня оголенные ступни мелким мусором, что встречался на ступеньках. Тяжело дыша и изо всех сил стараясь сдерживать гулко бьющееся сердце, я, бросив ключ от квартиры в почтовый ящик, выскочила на улицу, и быстро, под взглядами редких прохожих, в большинстве своем гуляющих с собаками, сняла халат, натянув на себя спортивные штаны, футболку и толстовку, это то, что оказалось сверху в набитой до отказа сумке. Обула на босые ноги кроссовки и, прихватив свое барахло, рванула в сторону остановки, страшась, что Данилов быстро обнаружит мой уход. Конечно, разумом я понимала, что вероятность подобного один процент из ста, так как после алкоголя спит он очень крепко, и в любом случае это займет у него какое-то время. Но я все равно боялась, потому что поймай он меня сейчас, малой кровью бы точно не обошлось, мной бы не только протерли пол, а переломали бы мебель, в этом я была уже уверена. Гонимая этим страхом, я оказалась на остановке. Не знаю, почему я пришла именно сюда, но только оказавшись здесь, поняла, что понятия не имею, куда мне идти и что делать дальше. К Ленке точно пока не пойду, у нее своих проблем не расхлебать, а больше и не к кому. Но думать надо было быстро, поэтому, заскочив в первый пришедший автобус, я расплатилась с кондуктором, заплатила за багаж и заняла место в самом углу, доставая телефон и забивая трясущимися руками в поиск запрос на самый дешевый хостел в нашем городе, ибо в кармане была всего тысяча рублей, скопленная чудом, так как Данилов последние пол года после каждого похода в магазин проверял все чеки, и утаить что-то было очень проблематично, даже если я занимала Ленке небольшие суммы, мне приходилось ему об этом докладывать. Та же бутылка шампанского была куплена на накопленные копейки и запрятанная в шкафу между крупами.

Глава 4

Найденный хостел оказался лучше, чем я представляла. Несмотря на скромную обстановку, он был чистым и малозаселенным. В комнате из пяти двухъярусных кроватей было занято всего три места, я оказалась четвертой. Окинув взглядом комнату, оценила контингент, получить второй раз за вечер по лицу или вляпаться в еще одну дерьмовую ситуацию не хотелось. Маргинальных личностей не наблюдалось, поэтому я тихо прокралась к своему месту и, затолкав сумку под кровать, не раздеваясь, забралась под одеяло. О сне не было и речи, просто хотелось по-детски забиться в темный угол и спрятаться, и кровать первого попавшегося дешового хостела стала именно таким углом для меня сегодня. Когда напряжение начало немного отпускать, откат от пережитого стресса начал активно иметь мое тело: крупная дрожь и озноб, словно разряды тока проходили через внутренности, встряхивая и оседая неприятной тяжестью в конечностях. Хотя физически холодно не было, но я лежала, поджав колени, натянув одеяло до подбородка, вглядываясь в темноту комнаты, пытаясь справиться с собственной слабостью. Несмотря на то, что я осознавала, что сейчас нахожусь в другом районе города, страх никуда не делся, тревожность не уходила, продолжая сжимать до спазмов грудную клетку, сжимать, нехорошо перекрывая дыхание. Страшно было элементарно закрыть глаза, казалось, что сейчас откроется дверь и в комнату ввалится пьяный Данилов.

Заснула я только под утро, но уже в половину седьмого, будто чем-то подгоняемая, открыла глаза. На дисплее телефона, который я безотчетно всю ночь сжимала в своей руке, мигал номер мужа. Дождавшись, когда вызов останется не отвеченным, я бросила его номер в черный список, тяжело выдохнув. Пытаясь подавить новую волну паники, поднялась, направляясь в ванную комнату и, умывшись холодной водой, набрала номер Ленки.

– Я могу к тебе сейчас приехать? – произнесла в трубку, склонившись над раковиной, подавляя и запихивая поглубже чувство собственной ущербности.

Ей понадобилась секундная пауза, чтобы проанализировать и понять, что случилось какое-то дерьмо, поэтому:

– Да, конечно, – лаконично и без долгих душещипательных разговоров.

Спустя час я сидела на Ленкиной кухне и пила горячий кофе, наблюдая, как она собирает детей в школу. Когда за веселой троицей сорванцов закрылась дверь, подруга, вернувшись на кухню, села напротив меня. Она не задавала лишних вопросов, она уже по одному моему виду поняла, что случилось; синяк на моем лбу чуть выше виска красноречиво ей об этом рассказал.

– Что делать будешь?

– Надо работу найти срочно, только не знаю, что с жильем делать. Придется по хостелам месяц, а то и больше слоняться, пока первую зарплату не получу.

– Оставайся у меня, я же уже предлагала.

– Лен, тебе и так сложно. Перестань, я справлюсь.

– Упертая, как баран, – произнесла, отхлебывая из чашки обжигающий кофе, но в тоне не было ни злости, ни непринятия. Она понимала насколько сейчас было важно делать все самой, строить все самой, дабы почувствовать опору под ногами, как бы не было трудно. – А если тебе на старую работу попроситься, ну…, в тот ресторан, где ты работала? Если хозяин тот же, вдруг пойдет на встречу и рассчитает тебя вперед, угол снимешь, а на продукты наскребем. Тем более вас там кормили обедами, насколько помню, небольшая, но экономия.

– Ага, прямо все там сидят и ждут, когда же Валерия Игоревна к ним вернется. В таких заведениях штат чаще всего укомплектован, и текучки почти нет, потому что зарплата нормальная, и люди держатся за место.

– Чем черт не шутит, Лер, – Ленкина мысль имела право на жизнь, поэтому я особо спорить не стала, мысленно поставив зарубку заглянуть в «Эларию».

– Сейчас себя немного в порядок приведу, – я шумно выдохнула, ощущая жуткую усталость от всей ситуации и предыдущей полубессонной ночи, – и побегу по всем местам, где возьмут, туда и пойду. Смысл сидеть, гадать и что-то планировать? Можно я душ у тебя приму?

– Конечно, я сейчас тебе полотенце выделю и ключ от квартиры дам, а то мне на работу уже надо бежать.

***

– Валерия Игоревна, – стараясь не быть грубым, произнес я, встречая тяжелый взгляд девушки, сидящей передо мной, – штат укомплектован, я не могу вас определить на ту же должность, в которой вы значились ранее.

Данилова работала у меня администратором года так два, а то и три назад. Вспомнить какие-то нюансы ее работы не мог, значит, крупных косяков за ней не было, но и по лицу я ее тоже не вспомнил, лишь фамилия подсказала мне, что это не просто человек с улицы. Либо она так изменилась, либо у меня начала развиваться старческая деменция.

– Я понимаю, Ильдар Сергеевич, я готова на любую работу: официанткой, уборщицей, посудомойкой, – и она, сделав неглубокий вдох, выдавший ее волнение, одернула рукава кофты, которые секунду назад нервно приподняла, дав мне возможность заметить кожу, исчерченную свежими ссадинами. Повисшая пауза, и я, скользнув взглядом от ее рук к лицу, потянулся к телефону, набрав номер администратора.

– Зайди, – коротко бросил в трубку, мысленно отмечая, что сидящая напротив меня девушка была довольно привлекательна, хоть и имела немного изможденный и уставший вид. – Документы с собой? – обратился к Даниловой. Она кивнула, вытащив из сумки паспорт и трудовую, протянула мне, искоса бросая взгляд на вошедшую Оксану.

– Оформи официанткой, – кивнул Семеновой, снова переключая внимание на Валерию, – с какого числа можете выйти?

– Сегодня, – ответила, даже не задумываясь.

Значит ситуация, в которую она попала, не простая, а то, что у нее какие-то проблемы, было очевидно.

– Хорошо, – кивнул и уже обращаясь к Оксане: – подготовь Валерии Игоревне форму и кабинку в служебном, впиши в график и поставь ее на зал вместо Григорьева, он сегодня на банкете будет трудиться.

– Что-то еще, Ильдар Сергеевич? – поинтересовалась Семенова, делая пометки в своем планшете.

– Все.

– Размер одежды? – она обратилась к Даниловой.

– Сорок четвертый, – нервно сжимая пальцами ремешок своей сумочки. Дверь за Оксаной закрылась, а моя гостья даже не пошевелилась.

– У вас будет еще какая-то просьба ко мне? Я правильно понял? – произнес, откидываясь на спинку кресла.

– Если возможно…, я могу получить оклад наперед? Я отработаю все, честно.

– Валерия Игоревна… – начал я, но она перебила.

– Я понимаю, что это наглость с моей стороны…

– На что уйдут эти деньги? – произнес, не дав ей договорить и не отводя взгляда от ее лица, стараясь поймать любую эмоцию, которая могла бы мне сказать о ее лжи, и давая весомый повод отказать.

– На жилье, мне негде сейчас жить.

Но она, судя по всему, говорила правду. Взгляд прямой, открытый, ответ без заминок, но отражающий, что она стыдилась своего положения в данный момент. Это чувство стыда сквозило в ее взгляде, в положении тела, в отрывистых нервных движениях. Наверняка, получив уже не один отказ, она боялась получить его и здесь. Но и я не мать Тереза, что бы просто так направо и налево бабки раздавать, вдруг она, получив энную сумму, завтра просто пропадет с радаров.

– Расписку можете написать?

– Да, конечно, – ответ снова без раздумий, с промелькнувшим во взгляде облегчением.

И мысль всплывающим титром в голове: что я слишком хорошо знаком с подобным взглядом, затравленным, с читающийся уязвимостью и страхом за завтрашний день. Когда- то я встречал ежедневно, в отражении собственного зеркала.

Глава 5

Стоя в коридоре возле двери кабинета, из которого я вышла на ватных ногах от волнения и страха получить очередной за сегодня отказ, ожидая, когда меня позовет Оксана Викторовна для подписания трудового договора, я до конца не могла поверить в свою удачу. Потому что все это делалось в потоке произошедших событий, в некой агонии и безысходности, и только страх толкал вперед, заставляя стойко держать спину ровно, делать шаг за шагом, когда хотелось сгорбиться от усталости, забившись в угол. И только понимание успокаивало, что когда есть хоть какой-то базис, хоть маломальский доход, то уже появляется возможность направить свою жизнь в правильное русло, а понимание что эта работа мне могла его дать, внушало не только надежду, но и радость. Чтобы не говорили диванные философы, как бы не проповедовали позицию «не в деньгах счастье», деньги в современных реалиях, это тот инструмент, с помощью которого ты можешь улучшить свою жизнь и избавиться от девяносто процентов проблем, не бояться, что завтра тебе нечего будет есть и негде будет спать.

Подписав все необходимые бумаги, я вышла на улицу, вдыхая свежий воздух, и впервые за эти часы почувствовала, как тревога внутри начинает утихать. Не вся и не сразу, постепенно, маленькими частями, но дышать становилось гораздо легче. Надо было поспать хотя бы немного, глаза резало от дефицита сна, словно туда насыпали горсть песка; в зеркало и вовсе смотреться не хотелось, хотя тонального крема я наложила достаточно, но усталость все равно скрыть не получилось. Вытащив из сумочки темные, объемные солнцезащитные очки, водрузив их на свое лицо и натянув капюшон толстовки на голову, я направилась к остановке. Часы показывали два, а в шесть вечера мне надо было быть уже в ресторане. Времени отоспаться осталось совсем не много.

***

– Дар, у нас расширение штата? Что это за новенькая в зале бегает? – Тим снова вальяжно завалился в кабинет, усевшись в кресло напротив моего стола, его манера держаться, порой порядком раздражала потому, как производила впечатление безделья и лености. Если бы я наверняка не знал, какой объем работы был им проделал за сегодня, да и в принципе за все время, я бы смотря на этого вальяжного ленивого кота, заключил, что он обычный прожигатель папиного состояния.

– Нанял сегодня. Справляется?

– Вроде, да. У Оксаны жалоб нет, но видок, конечно, у нее… – Тимур, недовольно скривив губы, откинулся на спинку кресла.

– Ты бы не официанток рассматривал, а рекламой занялся, что там со статьей в «Рест-Город»? – попытался перевести разговор в рабочее русло.

– На мази все, не волнуйся. Двадцать второго числа выйдет, а завтра с утра приедет фотограф интерьеры поснимать. Может, эту новенькую пока на кухню спрятать, а? Ты видел у нее синячище на лбу, она хоть и попыталась все это прикрыть волосами, но все равно видно. Зачем людей пугать?

– Тим, угомонись, Валерия сегодня работает только на малом зале. Оксана приглядывает за ней. Этот человек уже у нас раньше работал: нареканий не было, в меню ориентируется, как с клиентами обращаться, знает.

– Я же не про ее чудесные профессиональные качества тебе втираю тут, я про внешний вид. У нас не привокзальная забегаловка, вроде.

– В курсе, а еще знаю, что ситуации порой в жизни ж*пные бывают, настолько ж*пные, что жрать нечего и ночевать негде. Вкупляешь?

– Вкупляю, что ты по ходу снова спасателем сирых и убогих заделался. Знаешь, такая замечательная поговорка есть: «Добрыми намерениями устлана дорога в ад». Смотри, бро, как бы она не оказалась к тебе применима. С одной ты уже лоханулся, не в обиду, правда. Но помнится, про Камилу ты тоже говорил, что она воспитанная, скромная и из хорошей семьи.

– Намекаешь, что в людях я разбираться не умею? – усмехнулся, смотря на обеспокоенного Тимура. Такая эмоция была, в принципе, ему чужда, а тут еще и налет жизненной философии возник. Чудеса чудесные, вот что женщины делают с мужчинами, даже находясь не в самой лучшей форме.

– Поправочка, бро, в женщинах. С ними у тебя постоянно какие-то осечки происходят.

– Это просто официантка, успокойся, – улыбнулся, успокаивая брата и неожиданно ловя себя на осознании, что на протяжении дня мысленно не раз возвращался к этой девушке…

***

На часах была половина первого ночи, когда я, стараясь не шуметь, открыла дверь в Ленкину квартиру. От усталости немного шатало, глаза слипались от желания спать, ноги и спину с непривычки ломило, но сумма чаевых, лежавшая в кармане, приятно грела душу, давая призрачную надежду на то, что все может наладиться.

– Ты чего не спишь? – подняла голову, встречаясь взглядом с Ленкой, которая вышла из кухни в прихожую, держа в руках детскую рубашку и иголку с ниткой.

– Вот, занимаюсь… Юрка опять подрался, пуговицы отлетели, – Юрка был ее средним сыном, хулиган, задира и весельчак. Неплохой мальчишка, но проблем подкидывал Ленке регулярно. – У меня для тебя новости есть, пойдем, – она кивнула в сторону кухни. Закрыв дверь, налила две чашки чая и села за стол, – у меня знакомая студию сдает, небольшая по квадратам, но меблированная и с бытовой техникой, здесь, через два дома в новостройке. Цену не заламывает, но просит за два месяца вперед.

– Надо посмотреть, но навряд ли я потяну сейчас проплатить несколько месяцев. Мне только оклад авансом выдали, ну и чаевые.

– Завтра утром её наберу, посмотришь, если подойдет, я с ней переговорю .

– Лен, мне главное, чтобы было где спать, и чтобы без тараканов и алкашей поблизости, – «И чтобы Данилов не нашел», последнее уже мысленно, не озвучивая. Как только решу с жильем, надо подавать на развод. Хотелось сделать это как можно быстрее и забыть, как страшный сон. Только смогу ли забыть… В последнем я сомневалась, потому что трещину и внутренний надлом который образовался в процессе моего брака, еще предстояло долго и усиленно залечивать, и сейчас я даже не могу до конца оценить весь масштаб урона так как, нахожусь до сих пор внутри ситуации, а оценку надо давать извне. Головой я это все понимала, отчасти потому что помнила все наши разговоры с Ленкой после ее развода, я уже наглядно знала механизм, который происходил в этот момент в психике, но эмоционально меня штормило.

Утром, зевая, я готовила завтрак, помогая Ленке собрать и накормить мальчишек. Семен быстро организовывал младших, периодически одергивая Юрку, а то и вовсе отвешивая ему подзатыльник, когда тот забывал про границы и начинал дерзить матери. Как только за ребятней закрылась дверь, мы сели пить кофе.

– Семен у тебя совсем взрослый стал.

– Он мне так помогает, Лер, ты бы только знала! Я готова иногда молиться на него, честно. Я на работе, он и младших всех со школы встретит, по кружкам растолкает, дома проследит, чтобы уроки все были сделаны, накормит их, готовить сам начал. Я смотрю на него и виноватой себя чувствую. Ему шестнадцать, а он не по годам ответственный и серьезный. В этом возрасте о девочках думают, о поступлении в институт, о друзьях, а он у братьев вместо второго родителя, – ее голос дрогнул на последних словах, и Ленка отвела в сторону взгляд, потому что в глазах собралась соленая влага.

– Ты говорила с ним об этом?

– И не раз… Отмахивается: «Все нормально, мам, не переживай!», – она, взяв салфетку, промокнула уголки глаз, шмыгнув носом.

– Лен, может…

– Ладно, проехали, – оборвала она, не дав договорить, и поднялась со своего места. – Давай, допивай, нас к восьми Ольга ждет, квартиру показать.

Ленка быстро брала эмоции под контроль. Мой хрупкий и стойкий самурай, всегда ищущий выход из любой ситуации и находящей его. И только избранные могли знать насколько тяжело ей приходилось.

Глава 6

Квартира и правда была небольшой, около двадцати квадратов, но со свежим ремонтом и основной бытовой техникой. Мне понравилась, и цена была за месяц подъемная.

– Оль, войди в положение… – донеслось до меня из небольшой прихожей.

– А если что случится, в мое положение кто войдет? Знаю я таких, сначала снимут, а потом платить нечем. Ходишь к ним, как на работу, деньги чуть ли не силой выбиваешь.

– Я ручаюсь за этого человека, – с упорством произнесла Зорина.

– Лен, ну, блин…

– Простите, пожалуйста, – вмешалась я в разговор, подойдя ближе, – я могу чуть больше заплатить сразу, это, к сожалению, все, что есть, и потом каждую неделю еще добавлять, чтобы вперед месяц закрыть. Вас устроит такой вариант? Если нет, то мы не будем настаивать.

Ленка посмотрела на меня с упреком. Она настаивать могла до уср*чки, и судя по взгляду, уверена была, что еще чуть-чуть и убедила бы.

Ольга недовольно поджала губы, явно терзаемая сомнениями, но спустя несколько секунд, махнув рукой, произнесла:

– Хрен с вами, заселяйся, – и, переведя взгляд на Ленку: – но, Лен, на твоей совести, если что, с тебя стрясу.

– Без проблем, Оль.

Заполнив договор, обменявшись номерами телефонов и отдав Ольге почти все, что у меня было, я удовлетворенно выдохнула, когда за моим новым арендодателем закрылась дверь.

– Ну, и как мне теперь с тобой рассчитаться, подруга? – обратилась я к Ленке, которая уже набирала голосовое сообщение Юрке с угрозой неминуемой расправы, если ей еще раз поступит жалоба на него от учителя.

– Это я с тобой рассчитываюсь. Что, забыла уже, как картошку таскала с тушенкой, когда нам с мальчишками жрать нечего было? – произнесла она, убирая телефон в карман своей кожаной куртки.

Помнила. До вставшего в горле кома. Ленка тогда только от Зорина ушла и, поскитавшись по знакомым, заработав какие-никакие деньги, сняла на них квартиру, а на продукты не осталось ни копейки. В кошельке ни рубля, на кухне пустые шкафы, а за плечами только долги и голодные дети. Была весна, и я, выйдя к мусорным бакам вынести мусор, обнаружила два ящика мелкой картошки. Рядом были подвалы, и люди, наводя порядок, вытаскивали к бакам то ненужные излишки, то подгнившие овощи. Недолго думая, я схватила эти ящики и потащила домой, а спустя полчаса, упаковав эту картошку в пакеты и, купив две банки тушенки, поперла это все Ленке…

– Ты давай, обживайся тут, а я побежала, а то мне опаздывать нельзя, проверка сегодня, начальство блюдит.

Обняв на прощание Ленку, закрыла за ней дверь и потянулась к зазвонившему телефону, на котором высветился неизвестный номер.

– Слушаю, – произнесла, приняв вызов.

– Ну, привет, женушка, – протянул в трубку Данилов, одним звучанием своего голоса запуская неприятную холодную дрожь по моему телу и обрушивая волну безотчетной паники.

– Лерочка, куда же ты пропала? Я соскучился, милая, – его голос звучал настолько противно и мерзко, что я скривилась. – Ну что же ты молчишь, скажи мне хоть слово.

Но мне хотелось лишь одного, чтобы он замолчал и больше никогда не появлялся в моей жизни поэтому вместо ответа я, хаотично лупя по дисплею телефона дрожащими пальцами, скинула вызов. Волна животного страха снова накрыла с головой, заставляя все внутри сжаться в тугой клубок, а ладони покрыться мокрой холодной испариной. Привалившись спиной к стене, сомкнула веки, стараясь унять бьющую изнутри меня дрожь, и взять себя в руки. Это надо просто выдержать, пройти через это и дать понять этому мудаку, что больше запугать меня не получится. Отчего-то сейчас было сложнее и страшнее с ним разговаривать, нежели, когда я находилась рядом с ним, там была иллюзорность что я как – то могу повлиять на ход событий и на его реакции, сейчас этих иллюзий не было, и я отчетливо начинала видеть с кем жила столько лет на самом деле. Я не могу больше уступать, я больше не имею на это право, иначе совсем перестану себя уважать.

Мне понадобилось около часа, чтобы справиться с эмоциями и страхом, и, натянув на голову капюшон толстовки, опасливо озираясь, заставить себя выйти из квартиры.

Перетащив свои скромные пожитки от Ленки и купив на последние деньги скромный набор съестного, я, закрыв дверь на все замки и зашторив окна, решила немного поспать перед сменой. Если я не высплюсь, то свалюсь уже не только в метафорическом смысле, но и в буквальном.

***

– Проследи, чтобы подъемник заменили, он уже на ладан дышит, – произнес, обращаясь к Тиму, слыша нехарактерный треск оборудования, наблюдая, как рабочие поднимают на нем машину, – и Петровичу позвони. Если завтра на рабочем месте его в трезвом виде не будет, то может больше на глаза не появляться, – снова переключая внимание на экран телефона, на котором высветилось сообщение от человека, который в случае совершенного п*здеца сможет подстраховать. Сообщение было положительного характера, что сейчас добавляло в мои карты хорошего туза и открывало еще один путь выхода.

– Дар, может, ты на себя этот сервак переоформишь, а? За*бался я с ним уже, не мое это, – тяжело выдохнул брат, просматривая бумаги, которые держал в руках и в которых явно мало, что понимал, оттого и раздражение проступало все чаще.

– Потерпи немного, сейчас на нормальный уровень его вытянем и можно спокойно с рестом завязывать, – ответил брату, одновременно набирая смс с благодарностью.

– Может, ты зря паникуешь? Ринат нормальный мужик, он же не слепой, видит, что его дочка та еще… сука. Ты столько вложил в Эларию, и все по п*зде пустить из-за бабы…

Я оторвался от телефона и покосился в сторону Тима. Не тупой, вроде, но иногда наивностью болеет, словно простудой, она у него периодами, и сейчас, видимо, сезонное обострение.

– Бро, я попросил прикрыть мой зад. Если тебе сложно, в лом или еще какие-то недопонимания есть, я попрошу других людей. Только в глаза скажи и ныть переставай.

– Да не ною я, просто не понимаю я в этом ничего, – недовольно проворчал младший Адашев, зло захлопнув папку.

– Тебе понимать ничего и не надо. Ты умный вид делай и бурную деятельность изображай. Мне звони или у Олега спрашивай, он шарит. Добивай тут все, я в рест, наберешь, как закончишь.

Попрощавшись с братом, направился к машине. Впервые мысль создать дополнительный бизнес на подставное лицо, как запасной аэродром, возникла после первого же упоминания моей «голой задницы» Ринатом Данисовичем в случае развода с его дочерью. В «серваке» номиналом был Тим, и каждая гайка была подписана его именем, каждая накладная на него. Я там, вообще, стараюсь не светиться, появляюсь, исключительно, как гость и брат владельца. Чем меньше людей знают, тем больше шансов, что Тагаев не до*бется до этого куска, и я останусь на плаву. Вывернув руль, вырулил на главную дорогу. Надо сегодня отдать распоряжение Оксане, чтобы ревизию по алкоголю провела, на випах в субботу уже остатки были. Но стоило подумать о «ресте», как тут же проскользнула мысль о новой официантке. Про нее тоже надо поинтересоваться, как в коллективе себя ведет, как работает. Глазищи ее испуганные в памяти отпечатались, теперь покоя не дают. Красивая девчонка, жаль будет, если ширяется или промышляет чем.

Глава 7

Весь день был занят бумажной волокитой и только около семи вечера, вышел в зал, окидывая взглядом публику, оценивая, справляется ли персонал и все ли в порядке. Заодно разминая от долго сидения свои телеса. В зале играл легкий французский джаз, ненавязчивый и создающий изысканную и непринужденную атмосферу, в одном Тим был прав, сил в «Эларию» было вложено дохрена, но как бы не было жалко ее отдавать собственная свобода была дороже, да и послужил рест хорошим стартом, опыт и средства на сервак все благодаря ему. В бизнесе и в отношениях как на войне порой надо пожертвовать меньшим, чтобы получить большее.

– Ильдар Сергеевич, – проходящая мимо Оксана, увидев меня, остановилась рядом, – у нас все хорошо, основные залы заполнены примерно на шестьдесят процентов, и в закрытом празднуется торжество, поставила туда Веру, Илью и новенькую Валерию.

– Замечательно. Как кстати она? Справляется? – спросил, имея в виду Данилову.

– Да, без нареканий, все схватывает налету, видно, что работала в этой сфере.

– Три года назад она занимала твою должность в нашем заведении, – произнес, улыбнувшись, оценивая реакцию девушки, но Оксана не выдала своего замешательства, если такое имело место быть.

– Тогда это все объясняет, – спокойно произнесла, принимая все как должное. Этим она мне и нравилась своей собранностью, безэмоциональностью и «холодной головой» на этой должности именно такие люди навес золота.

– Не переживай, твоему положению ничто не угрожает.

– И мысли не было, я справляюсь со своими обязанностями, Ильдар Сергеевич.

– Конечно, – утвердительно кивнул, улыбнувшись, подтверждая ее слова. – И я это ценю. – Оксана не просто справлялась, она делала гораздо больше, чем могла делать и думаю, именно она займет место управляющего, когда меня мой любимый тесть лишит этого куска бизнеса. Причем займет заслуженно по праву профессионала в своем деле. Я даже не против. Надо же куда-то таким талантам расти.

Страницы: 12 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга – о тупиковых ситуациях и о том, как их избежать. Когда вы хотите что-то сделать, но не зн...
Изменить прошлое – заветная мечта многих… Но если она обретет реальность – не превратится ли в кошма...
«Имя розы» – книга с загадкой. В начале ХIV века, вскоре после того, как Данте сочинил «Божественную...
На протяжении веков Древний Египет ревниво охранял свои тайны. Смельчаки, пытавшиеся исследовать исч...
Меня предал любимый человек, с которым я провела большую часть жизни. Пытаясь пережить эту боль, поп...