Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов Риордан Рик
– Гламур? Ты про свои шмотки?
Алекс фыркнул:
– Нет. Гламур – это магия, наваждения. Чтобы отводить глаза простым смертным.
– А-а, – протянул Перси. – Мы зовет это Туманом.
Аннабет легонько постучала ему костяшками по голове:
– Как бы мы это ни звали, пора валить. Помогите мне прибраться.
Мы едва успели спуститься по трапу, когда появились первые матросы. Джек летел перед нами, распевая «Ходить по-человечески»[7] ужасным фальцетом. Алекс превращался то в гепарда, то в волка, то во фламинго. (Фламинго из него – просто супер!)
Матросы обошли нас стороной, но никто ничего не спросил, будто и не видел.
Когда мы вышли из доков, Джек, превратившись в каменный кулон с руной Феху, упал мне в ладонь, и я надел его на цепочку, которую носил на шее. Странно, чего это он так внезапно заткнулся? Должно быть, злится, что мы беспардонно прервали его свидание с Анаклузмос, решил я.
Когда мы шли по Конститьюшен-роуд, Перси повернулся ко мне:
– Что это было там, на причале? Превращения, поющий меч… Вы что, нарочно старались, чтобы вас заметили?
– Не-а, – сказал я. – Если проделывать всякие магические штуки под носом у смертных, это только больше сбивает их с толку. – Было приятно для разнообразия поучить уму-разуму Перси. – У них типа короткого замыкания в мозгах от этого случается, и они обходят тебя десятой дорогой.
– Ха! – покачала головой Аннабет. – Мы столько лет скрывались и прятались, а могли, оказывается, просто быть собой?
– Не могли, а должны были, – поправил Алекс. Он уже снова стал человеком, хотя в волосах у него торчало несколько розовых перьев. – Вам просто необходимо выставлять свое волшебство напоказ, друзья.
– Я буду всем говорить, что это ты меня научил, – сказал Перси.
– Вот и молодец.
Мы остановились на углу, где у паркомата ждала «Тойота Приус» Перси. Мы с ним пожали друг другу руки, а Аннабет крепко обняла меня.
Кузина положила руки мне на плечи и посмотрела прямо в лицо. Ее серые глаза потемнели от беспокойства.
– Береги себя, Магнус. И вернись живым и здоровым. Это приказ.
– Есть, мэм! – козырнул я. – Мы, Чейзы, должны держаться вместе.
– Кстати, – проговорила она, понизив голос, – ты уже побывал там?
Меня накрыло такое ощущение, словно я снова падаю с высоты и лечу ласточкой навстречу мучительной смерти.
– Пока нет, – признался я. – Сегодня схожу. Честное слово.
И я проводил взглядом «Приус», который свернул на Первую авеню и скрылся из виду. Последнее, что я успел заметить, – это как Перси подпевает звучащим по радио «Лед Зеппелин», а Аннабет смеется над тем, как он фальшивит.
Алекс скрестил руки на груди:
– Если эта парочка станет смотреться еще хоть чуточку умильнее, они превысят критическую массу ми-ми-мишности, и в результате случится такой ядерный взрыв, что прости-прощай все Западное побережье.
– Это ты так говоришь о людях что-то хорошее? – уточнил я.
– Лучше ты от меня вряд ли что-нибудь услышишь. – Он искоса посмотрел на меня. – Так куда ты обещал Аннабет сходить?
Мне стало так тошно, будто я набил полный рот фольги.
– В дом дяди. Мне надо там кое-что сделать.
– О-о-о, – простонал Алекс. – Терпеть это место не могу.
Я откладывал этот поход уже несколько недель. Мне не хотелось идти туда одному. Но я не хотел и тащить с собой кого-то из друзей – Самиру, Хэртстоуна, Блитцена или кого-то с девятнадцатого этажа отеля «Вальгалла». Слишком личное это было дело, и слишком болезненные воспоминания вызывало. Однако Алекс и я уже бывали в особняке Чейзов вместе. Мысль о том, чтобы взять его с собой, не вызывала у меня внутреннего протеста. Больше того, я вдруг понял, что очень хочу, чтобы он отправился со мной.
– Э-э… – Я прокашлялся, прочищая горло от крошек фалафеля и остатков морской воды. – Не хочешь сходить со мной в жуткий дом, чтобы порыться в барахле мертвеца?
– Ну наконец-то! – просиял Алекс. – Я уж думал, ты никогда этого не скажешь.
Глава III
Я получаю в наследство тушу волка и кучу синих глаженых трусов
– Это что-то новенькое, – сказал Алекс.
Парадная дверь особняка была распахнута настежь, на ней безжизненно болталась поломанная задвижка. А в прихожей на персидском ковре распростерлась мертвая волчья туша.
Меня всего передернуло.
В Девяти Мирах, куда ни кинь топор, мимо волка не промахнешься. Волк Фенрир, волки Одина, волки Локи, оборотни, большие нехорошие волчары, ну и разные мелкие волки-фрилансеры, которые за хорошую цену и отца родного не пожалеют.
Мертвый волк в прихожей дяди Рэндольфа очень уж смахивал на тех тварей, которые два года назад напали на мою маму. И мама тогда погибла.
Синее свечение окутывало черную косматую шкуру. Пасть застыла в вечном рыке. На лбу у волка красовалась выжженная викингская руна. Шерсть вокруг клейма сильно опалило, и я никак не мог разобрать, что это за знак. Вот моему другу Хэртстоуну это было бы раз плюнуть.
Алекс обошел здоровенную тушу. Попинал ее в ребра. Зверь остался мертвехонек. Очень любезно с его стороны, вы не находите?
– Тело не развоплотилось, – заметил Алекс. – Обычно чудовища растворяются почти сразу, как их убьешь. А у этого еще шкура паленым пахнет. Должно быть, он тут совсем недавно.
– Думаешь, эта руна – ловушка, куда он угодил?
– Твой дядюшка вроде в магии чуток разбирался, – ухмыльнулся Алекс. – Волк сиганул на ковер, руна сработала и БА-БАХ!
Пока я был бездомным, мне случалось наведываться в дом к дяде Рэндольфу. То еды стащить, то обшарить его кабинет, то просто нервы ему потрепать. И ни на какой БА-БАХ я ни разу не нарывался. Если честно, по части охранных систем дядя Рэндольф так себе эксперт. А вот сейчас у меня все немножко плыло перед глазами. Еще чуть-чуть – и грохнусь на ковер с дымящейся руной во лбу.
Помнится, Рэндольф уж очень настаивал, чтобы мы с Аннабет непременно посетили его недвижимость, прежде чем вступать в права наследования. Интересно, это из-за руны-ловушки или как? Может, дядюшка мстил нам с того света?
– Как считаешь, не опасно идти дальше в дом? – спросил я.
– Опасно! – просиял Алекс. – Давай же, вперед!
На первом этаже больше дохлых волков нам не попалось. И даже руны не взрывались у нас под носом. Единственным обнаруженным нами воплощением кошмара оказался дядин холодильник, где просроченный йогурт, скисшее молоко и плесневелые морковки наперегонки стремились к тотальному разложению. До чего гнусный тип этот Рэндольф! Хоть бы шоколадку оставил!
На втором этаже мы не заметили никаких серьезных перемен. В кабинете Рэндольфа солнечный свет струился сквозь витражное окно, расцвечивая красным и оранжевым книжные полки и витрины с древнескандинавскими артефактами. Один угол загромождало надгробие с резными рунами и злорадной красной мордой – волчьей, конечно же. Стол был завален потрепанными картами и пожелтевшими пергаментами. Я порылся в бумагах: вдруг найдется что-нибудь новое и важное. Но ничего не нашлось.
Мне вспомнились строчки из завещания дяди Рэндольфа, которое прислала мне Аннабет.
«Очень важно, – писал дядя Рэндольф, – чтобы мой возлюбленный племянник Магнус как можно скорее произвел ревизию моего земного имущества. И пусть уделит особое внимание моим бумагам».
Понятия не имею, что заставило Рэндольфа так написать. Я перерыл все ящики его письменного стола. Никакого письма для меня. Даже никакой прочувствованной записочки типа: «Дорогой Магнус, я так сожалею, что сначала стал причиной твоей гибели, потом предал тебя, связавшись с Локи, потом пырнул мечом твоего друга Блитцена, ну и еще разок устроил все так, что тебя снова едва не укокошили».
Он, между прочим, мне даже пароля от вай-фая не оставил.
Я выглянул из окна кабинета. Через улицу, на бульваре Коммонуэлс, народ гулял с собаками, бросал фрисби и всячески радовался погожему деньку. Бронзовый Лейф Эрикссон по-прежнему возвышался на пьедестале, гордо выпятив облаченную в металлический бюстгальтер грудь, обозревал поток машин на Чарльзгейт и, по всей вероятности, гадал, как это его из родной Скандинавии занесло в Бостон.
– Ну так что? – Алекс подошел и встал рядом. – Ты теперь у нас богатенький наследничек, да?
По пути сюда я разъяснил Алексу в общих чертах насчет завещания дяди Рэндольфа. И все равно Алекс косился на меня как-то подозрительно. Чуть ли не обиженно.
– Рэндольф завещал дом нам с Аннабет, – пояснил я. – А я… ну я как бы умер. Поэтому дом достается Аннабет. Адвокаты Рэндольфа связались с ее отцом. Отец все рассказал ей, а она – мне. И Аннабет попросила меня посмотреть, что тут и как, и… – Я пожал плечами. – И придумать, что теперь со всем этим делать.
Алекс взял с ближайшей полки фото в рамке – дядя Рэндольф с женой и дочками. С Кэролайн, Эммой и Обри мы никогда не встречались. Они утонули в шторм много лет назад и мне являлись только в кошмарах. Их-то Локи и использовал как наживку, чтобы подцепить на крючок моего дядюшку. Наобещал Рэндольфу: дескать, помоги мне избавиться от пут, а я тебе помогу воссоединиться с семьей. В каком-то смысле Локи не соврал. В последний раз, когда я видел Рэндольфа, он кувырком летел прямехонько в Хельхейм – мир, где обитают бесчестные мертвые.
Алекс перевернул снимок, очевидно, надеясь найти что-нибудь на обороте. Когда мы были в этом кабинете в прошлый раз, за фотографией мы отыскали приглашение на свадьбу. И в результате огребли все мыслимые и немыслимые неприятности. Но на блекло-коричневой бумаге никаких секретных посланий не обнаружилось. Зато смотреть на оборот фотографии было не так больно, как на смеющиеся лица моих сестренок, которых больше нет.
Алекс вернул фото на полку.
– И что, Аннабет все равно, что ты сделаешь с домом?
– Ну, не совсем. Просто у нее куча забот в колледже и в придачу все эти полубожеские дела. Она просила дать ей знать, если я найду что-то интересное: старые фотоальбомы или что-то, связанное с семейной историей, ну, в таком роде.
Алекс наморщил нос.
– Семейная история… – По его лицу было видно, что ему вроде как все это противно, но в то же время и любопытно. С таким же лицом он пинал мертвого волка внизу. – А там наверху что?
– Точно не знаю. Когда я был маленьким, нас выше второго этажа не пускали. А в те несколько раз, что я сюда вламывался… – Я развел руками. – Мне, в общем, было не до того.
Алекс смерил меня взглядом поверх очков. Карий глаз и янтарный глаз как две непохожие луны скользили вдоль горизонта.
– До чего интригующе. Пошли посмотрим.
На третьем этаже были две спальни. Одна безупречно чистая, холодная, безликая. Две одинаковые кровати. Комод. Голые стены. Может, это комната для гостей, хотя сомнительно, что дядя Рэндольф был таким уж радушным хозяином. Или, может, это бывшая спальня Эммы и Обри? Если так, то Рэндольф позаботился стереть следы их присутствия, оставив посреди дома белую пустоту. Задерживаться там мы не стали.
Вторая спальня, видимо, принадлежала самому Рэндольфу. Пахло здесь старомодным гвоздичным одеколоном. К стенам тут и там привалились башни из уже заплесневелых книг. Корзина для мусора была полна обертками от шоколадок. Небось Рэндольф прикончил все свои тайные запасы перед тем, как разрушать мир на пару с Локи.
И тут я дядюшку вполне понимаю. Я сам все время говорю: «Съешь шоколадку, и пусть весь мир подождет».
Алекс влез на кровать с балдахином, попрыгал на ней, и пружины жалобно заскрипели.
– Ты что делаешь? – удивился я.
– Шумлю, – отозвался Алекс. Он оживленно копался в ящике прикроватной тумбочки, что-то приговаривая себе под нос. – Ну-ка поглядим. Капли от кашля. Скрепки. Поюзанные платки «Клинекс», фу-у, ну их, пусть валяются. И… – он присвистнул. – Средство от расстройства желудка! Магнус, и все эти сокровища – твои!
– Странный ты все-таки.
– Мне больше нравится «восхитительно неординарный».
Мы проверили каждый закуток спальни, хотя не очень-то представляли, что ищем. «И пусть уделит особое внимание моим бумагам», – гласило завещание Рэндольфа. Ну, вряд ли он под бумагами подразумевал скомканные одноразовые платки.
Аннабет так и не сумела вытянуть всю правду из дядюшкиных адвокатов. Рэндольф определенно внес в завещание изменения накануне смерти. По всей вероятности, наш дядюшка догадывался, что жить ему уже недолго, терзался чувством вины передо мной и хотел оставить мне нечто вроде посмертной записки. А может, он переписал завещание по указанию Локи. Ладно, пускай завещание – это ловушка, но волк-то что тут делает?
В стенном шкафу никаких секретных бумаг не оказалось. В ванной я тоже не обнаружил ничего примечательного, если, конечно, не считать целой горы полупустых бутылок от «Листерина»[8]. Бельевой комод был буквально забит темно-синими трусами-брифами – хватило бы, чтобы упаковать целую армию Рэндольфов. Причем все трусы были тщательно отутюжены, расправлены и аккуратно сложены. Есть в мире вещи, которые умом не понять.
Этажом выше располагались еще две спальни, обе пустые. Без всяких волчьих туш, пылающих рун и глаженых трусов.
На самом верху раскинулась библиотека. Вот именно что раскинулась – она была даже больше, чем та, в кабинете дяди Рэндольфа. На полках разместилась довольно хаотичная подборка художественной прозы. Один угол занимала крошечная кухонька с мини-холодильником, электрическим чайником и – БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, РЭНДОЛЬФ! – без малейшего намека на шоколад. Из окон открывался вид на зеленые черепичные крыши Бэк-Бэя. Лестница в дальнем конце библиотеки, судя по всему, вела на крышу.
Перед отделанным мрамором камином стояло уютное кожаное кресло. Посредине в мраморе была вырезана (кто бы сомневался!) оскаленная волчья башка. На каминной полке возвышалась серебряная трехногая подставка, а на ней покоился скандинавский рог для питья. С кожаным ремешком и в серебряно-рунной оправе. Таких рогов в Вальгалле хоть пруд пруди. Но здесь, на камине у дяди Рэндольфа, рог смотрелся диковато. Рэндольф вроде никогда не славился страстью к медовухе. Может, конечно, он эрл-грей из этого рога потягивал.
– Мадре де Диос[9]! – выдохнул Алекс.
Я уставился на него в изумлении. Он при мне никогда не говорил по-испански.
Алекс постучал пальцем по одной из фотографий на стене и обратил ко мне лицо со злорадной ухмылочкой:
– Ой, не могу! Это же ты, да?
На фотографии была моя мама с ее вечной мальчишеской стрижкой и сияющей улыбкой, в джинсах и походной фланелевой рубашке. Она стояла в полом стволе сикаморы и держала на руках малютку Магнуса со светло-золотистым пучком на голове. Малютка Магнус пускал слюни, и его серые глазенки красноречиво говорили камере: «Ну и какого лешего вы меня сюда приволокли?!»
– Ага, я, – признался я.
– Ты был таким милашкой, – хихикнул Алекс. – Эй, ты чего?
– Ха-ха.
Я разглядывал фото на стенах. Надо же, дядя Рэндольф развесил наши с мамой снимки как раз напротив своего кресла. Как будто мы и впрямь для него что-то значили.
С другой фотографии на меня смотрели трое маленьких Чейзов, два брата и сестра: Натали, Фредерик и Рэндольф. Все в военной форме и машут игрушечными винтовками. Это, наверное, Хэллоуин, догадался я. Рядом висело фото моих бабушки и дедушки; оба одеты в шотландку по последнему крику моды семидесятых. Будто собрались в церковь или на дискотеку «Для тех, кому за 60».
А теперь шокирующее признание: я бы не взялся точно сказать, где на фото бабушка, а где дедушка. Я их живыми не застал. Судя по фотографиям, они были из того разряда супругов, что с годами становятся все больше похожи, а в конце их вообще не отличить. Одинаковые седые стрижки под горшок. Одинаковые очки. Волоски одинаково торчат над верхней губой. На снимке за спиной бабушки с дедушкой висело на стене несколько викингских артефактов, в том числе и рог, теперь стоявший на камине. Вот не знал, что бабушка с дедушкой тоже были в этой древнескандинавской теме. Может, и им довелось постранствовать меж Девятью Мирами? Тогда понятно, почему у них такое замешательство на лицах и глаза немного в кучку.
Алекс внимательно изучал корешки на книжных полках.
– Есть что приличное? – спросил я.
Он пожал плечами:
– «Властелин колец». Очень даже неплохо. Сильвия Плат[10]. Прелестно. О, «Левая рука тьмы». Обожаю эту книгу[11]. А остальное… ну так. На мой вкус многовато мертвых белых мужчин[12].
– Кстати, я тоже мертвый белый мужчина, – заметил я.
Алекс поднял брови:
– Вроде того.
А я ведь как-то и не думал, что Алекс любит книги. Я чуть было не кинулся расспрашивать его о читательских предпочтениях. Вдруг ему, как и мне, нравятся «Скотт Пилигрим» или, скажем, «Песочный человек»?[13] И тот и другой восхитительно неординарные. Но я решил, что создание общества книголюбов мы отложим до лучших времен, а сейчас есть дела поважнее.
Я проверил полки на предмет дневников и тайников.
Алекс одолел уже все изгибы лестницы и ступил на последний марш. Тут он посмотрел наверх, и лицо его сделалось едва ли не зеленее волос.
– Магнус, ты только погляди!
Я встал рядом с ним.
Сразу за лестницей был люк с выгнутой плексигласовой крышкой. Этот люк вел на крышу. И прямо за ним стоял еще один волк.
Глава IV
А хотите акцию? Два волка по цене одного!
– Какие будут предложения? – поинтересовался я.
Алекс вытянул из поясных петель золотую проволоку, служившую ему одновременно модным аксессуаром, струной для резки глины и оружием рукопашного боя.
– Я как раз подумывал, не убить ли нам его.
Волк рычал и скреб когтями крышку люка. На плексигласе вспыхнули руны. У волчары дымилась шерсть на морде – видно, это уже не первая его попытка вломиться в дом.
Интересно, долго ли он торчит на крыше? А ведь мог бы и другой вход поискать. Наверное, этот волк не хотел разделить печальную участь своего товарища. А, возможно, он просто был узколобым громилой и не догадывался, что в доме есть и другие комнаты.
– Ему чего-то надо, – предположил я вслух.
– Убить нас, естественно, – отозвался Алекс. – А это значит, нам нужно убить его первыми. Хочешь открыть люк или…
– Погоди. – Обычно я очень даже не прочь прикончить светящегося волка, но в этот раз меня что-то останавливало. Мне не давал покоя взгляд его холодных темных глаз. Взгляд этот был направлен мимо нас. Волк явно искал что-то другое. – А давай его впустим.
Алекс вытаращился на меня как на ненормального. Он вообще частенько так на меня смотрит.
– Может, еще предложим ему чашечку чаю? Или дадим книжку почитать?
– Он выполняет задание, – настаивал я. – Кто-то послал этих волков за каким-то предметом. Возможно, за тем же самым, что ищу я.
Поразмыслив, Алекс сказал:
– Ты, значит, решил, что это Локи отправил волков?
– Это было бы вполне… локично.
– И, если мы впустим волка, он типа приведет нас прямиком к тому, что мы ищем.
– Ну, вряд ли волка послали за пилюлей от расстройства желудка.
Алекс еще ослабил свой и без того болтавшийся клетчатый галстук.
– Ладно. Тогда мы открываем люк, смотрим, куда пойдет волк, и потом все равно его убиваем.
– Заметано.
Я стянул с шеи кулон. Джек принял форму меча. Он почему-то был тяжелее обычного – как капризный малыш, который разлегся на полу в супермаркете.
– Ну что еще? – вздохнул Джек. – Не видишь, что ли, мое сердце разбито и я умираю от несчастной любви?
Я мог бы сказать в ответ, что никакого сердца у него нет и в помине, да и умереть он при всем желании не может. Но это, пожалуй, было бы нечестно с моей стороны.
– Прости, Джек. У нас тут волк.
И я объяснил своему мечу, что происходит.
Клинок Джека окрасился фиалковым.
– Но эти изысканно отточенные лезвия Анаклузмос! – простонал он. – Ты видел ее лезвия?!
– Видел. Грандиозные лезвия. А теперь не дадим Локи отправить в плавание корабль мертвецов и замутить Рагнарок! Ты как? А после мы уж постараемся устроить вам с Анаклузмос второе свидание.
Джек еще раз тяжко вздохнул:
– Волк. Крыша. Люк. Ага, понял.
Я посмотрел на Алекса и чуть не заорал. Потому что, пока я беседовал с Джеком, Алекс превратился в здоровенного лесного волка.
– Ну почему ты все время превращаешься за моей спиной? – пискнул я.
Алекс оскалил зубы в волчьей ухмылочке. И мотнул носом в сторону люка, мол, чего ждем? Давай, Магнус, открывай, ведь Алексу-волку с крышкой не справиться.
Я вскарабкался на верхнюю ступеньку. Там была настоящая парилка, как в теплице. Волк с той стороны сопел, пытался грызть и царапать плексиглас, оставляя на люке слюну и отметины от когтей. Должно быть, эти защитные руны – просто объедение. От такой близости волка волосы у меня на затылке завились штопором.
Вот я открою люк – и что? Руны прикончат только волка? Или заодно и меня? А вдруг они вообще деактивируются, если я впущу его внутрь по доброй воле? Тогда это будет номер один в рейтинге моих глупейших поступков.
Волк настойчиво слюнявил плексиглас.
– Эй, дружище! – позвал я.
Джек задрожал у меня в ладони:
– Ну чего?
– Да не ты, Джек. Это я с волком говорю. – Я тепло улыбнулся волчаре и тут же вспомнил, что у псовых показывать зубы означает вызов. Я быстренько перестал улыбаться и надул губы. – Я тебя сейчас впущу. Правда, очень мило с моей стороны? А ты можешь идти, куда пожелаешь, только не ешь меня, ладно?
Волк прорычал что-то не сильно обнадеживающее.
Я со всей мощью эйнхерия навалился на люк, оттолкнул волка, а сам вылетел на плоскую крышу. И успел краем глаза заметить мангал, цветущие гибискусы и два садовых кресла, из которых открывался потрясающий вид на реку Чарльз. Нет, каков дядюшка-то, а? Скрывать такое шикарное местечко для пикников!
Волк выступил из-за распахнутого люка. Шерсть у него на загривке вздыбилась и стала как лохматый спинной плавник. Волчара смотрел одним глазом; второй, распухший, был прикрыт – веко опалило Рэндольфовой защитной руной.
– Пора? – спросил Джек без особого, впрочем, рвения в голосе.
– Еще нет.
Я согнул колени и приготовился к прыжку. Сейчас увидишь, образина, что с Магнусом Чейзом шутки плохи… Или нет, скорее увидишь, как Магнус Чейз здорово умеет сверкать пятками. Ну, в общем, сейчас разберемся, что ты там увидишь.
Волк оглядел меня здоровым глазом. Потом пренебрежительно фыркнул и устремился вниз по лестнице в библиотеку.
Я даже не знал: радоваться ли по этому поводу или считать себя оскорбленным в лучших чувствах.
Не теряя времени, я кинулся следом. Спустившись по лестнице, я застал в библиотеке рычащих Алекса и волка. Оба щерились друг на друга, выжидая, пока кто-то из них не даст слабину. Синий волк был значительно больше. Неоновое свечение в его шерсти, бесспорно, добавляло ему эффектности. Но зато он видел только одним глазом и кривился от боли. Алекс – ну, это же Алекс – ничем не выдавал своего страха. Он твердо стоял на месте, пока противник нарезал вокруг него круги.
Уверившись, что Алекс не собирается нападать первым, наш светящийся синий приятель задрал морду и принюхался. Я-то думал, он сейчас рванет к книжным полкам и выдернет какой-нибудь сборник тайных морских карт или книжку под названием «Остановить корабль Локи: три простых шага». Но вместо этого волчара сиганул к камину, подпрыгнул и сцапал зубами рог для питья.
Где-то в глубине моего сознания обозначилась весьма вялая мысль, что надо бы ему как-то помешать.
Алекс меня опередил. Одним молниеносным движением он снова обернулся человеком, выступил вперед и метнул в волка свою гарроту, словно та была шаром в боулинге. (Я, вообще-то, видел, как Алекс кидает шары. Сказать по правде, с гарротой у него выходит половчее.) Золотая струна захлестнула волчью шею. Один резкий рывок назад – и волчара навеки избавлен от головной боли.
Обезглавленная туша рухнула на ковер. Раздалось шипение, и мертвый волк в считаные секунды растаял. На ковре остался только рог да несколько клочков шерсти.
Джек потяжелел в моей руке.
– Ну что ж, – скорбно произнес он, – похоже, я тебе не нужен. Я могу удалиться, дабы сочинить любовные стихи и от души порыдать. – С этими словами он превратился обратно в рунный кулон.
Алекс присел рядом с рогом:
– Как считаешь, зачем волку декоративный сосуд для питья?
Я опустился на колени, взял в руки рог и заглянул внутрь. Там я обнаружил свернутую книжицу в кожаном переплете, вроде дневника, – ее кое-как запихнули в рог. Я пролистал страницы: Рэндольфовы неразборчивые каракули перемежались с изображениями рун.
– Я считаю, – медленно проговорил я, – что мы наконец нашли подходящее произведение мертвого белого мужчины.
Мы сидели на крыше, развалившись в садовых креслах.
Я листал дядину записную книжку, пытаясь разобраться в его безумных закорючках и странных картинках. Алекс отдыхал, потягивая из рога обнаруженный в холодильнике гуавовый сок.
Не спрашивайте, откуда в мини-холодильнике у дяди Рэндольфа гуавовый сок. Я вам точно не скажу.
Периодически Алекс причмокивал с преувеличенным аппетитом и вздыхал:
– А-а-ах!
Это он так дразнился.
– А вдруг из этого рога вообще пить нельзя? – поддел я его. – Может, на нем заклятие или еще чего…
Алекс схватился за горло и притворно захрипел:
– О нет! Я превращаюсь в жабу!
– Ой, да хватит.
Алекс ткнул пальцем в дневник:
– Ну как, вычитал что-нибудь?
Я смотрел на раскрытую книжицу. Перед глазами у меня плыли руны. Заметки были сделаны на нескольких языках: на древнескандинавском, на шведском и еще на каком-то тарабарском. Даже отрывки на английском выглядели полной абракадаброй. Казалось, что я читаю вузовский учебник по квантовой физике в зеркале.
– Если честно, я не очень-то врубаюсь, – признался я. – Первые страницы как будто про то, как Рэндольф искал Меч Лета. Тут хоть попадается что-то знакомое. А вот в конце…
Последние страницы заполнялись совсем уж торопливо. Почерк у Рэндольфа сделался неверным и каким-то бешеным. На бумаге в разных местах засохли кровавые пятна. В захоронении викингов-зомби, в Провинстауне, я оттяпал Рэндольфу несколько пальцев. Наверное, эти строчки он писал нерабочей рукой. Бледные каракули напоминали мне мой собственный почерк в начальной школе – когда учительница заставляла меня писать правой вместо левой.
На последней странице Рэндольф нацарапал мое имя: «Магнус».
А под именем был рисунок: две змеи переплелись в форме восьмерки. Рисовальщик из Рэндольфа никудышный, но символ я сразу узнал. У Алекса была такая же татуировка сзади на шее: знак Локи.
А ниже шло какое-то слово, видимо, на древнескандинавском: mj. А потом еще несколько фраз по-английски: «Победить Л. Точило Бёльверка > стражи. Где?»
Последнее слово загибалось книзу, знак вопроса еле-еле читался.
– Что скажешь? – спросил я, протягивая книжицу Алексу.
Тот нахмурился:
– Это точно мамин символ.
(Нет-нет, это не оговорка. Локи обычно принимает обличье мужчины, но так уж случилось, что Алексу он приходится матерью. Долгая история.)
– А остальное? – не отставал я.
– Мычащее словечко, только буквы какие-то нелепые. Может, у скандинавских коров такой акцент?
– В смысле, ты не читаешь на древнескандинавском или какой это язык?
– Магнус, внимание, сенсация: я не обладаю всеми талантами на свете! Только самыми важными.
Алекс прищурился и погрузился в сосредоточенное изучение последней заметки. При этом уголок его рта слегка кривился, словно он мысленно над чем-то похихикивал. Меня это, признаться, раздражало. Что он там вычитал такого смешного?
– «Победить Л.», – прочел вслух Алекс. – Допустим, «Л.» – это Локи. Точило Бёльверка… Может, что-то вроде камня Скофнунг?
Меня всего передернуло. Камень Скофнунг и саму Скофнунг мы потеряли во время свадебного пира в пещере Локи, когда тот освободился от пут, что удерживали его тысячу лет. (Эх, промашечка тогда вышла.) Этот камень глаза бы мои больше не видели, если честно.
– Надеюсь, что нет, – ответил я. – А что это за имечко – Бёльверк?
– Без понятия. – Алекс наконец допил свой гуавовый сок. – Ну, как будто рог испит до дна. А можно я его себе возьму?
Читать бесплатно другие книги:
