Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов Риордан Рик
Прямо передо мной стоял Локи собственной персоной – в белой адмиральской форме. Пряди цвета осенних листьев выбивались из-под фуражки. Радужки его глаз налились янтарным золотом, почти поглотив зрачки. Лицо у него было обезображено змеиным ядом, который веками капал ему на лоб, на искривленных губах остались шрамы, после того как один гном со злости однажды зашил ему рот. И при всем при этом Локи улыбался такой обезоруживающей искренней улыбкой, что просто невозможно было не улыбнуться ему в ответ.
– Явился навестить меня? – приветливо спросил Локи. – Ну, просто зашибись! Милости просим!
Мне очень хотелось на него наорать. За то, что он убил моего дядю, мучил моих друзей, пустил под откос мою жизнь и заставил меня полгода маяться несварением желудка на нервной почве. Но мое горло точно залили цементом.
– Что, сказать нечего? – хихикнул Локи. – А и не надо. Давай-ка лучше я поговорю. Сперва дружеское предупреждение: крепко подумай, прежде чем следовать указаниям Рэндольфа. – Он изобразил на лице сочувствие. – Боюсь, бедолага малость сбрендил перед смертью. Поэтому внимать его советам – чистое безумие.
Я бы с удовольствием придушил Локи, но руки отчего-то стали будто свинцовые. Я опустил взгляд: ногти у меня на руках росли с невообразимой скоростью и тянулись к палубе, как корни тянутся к земле. Обувь вдруг сделалась мне тесна. Я откуда-то уже знал, что ногти на ногах тоже удлиняются, протыкают носки и пытаются вырваться из плена походных ботинок.
– Что еще? – Локи постучал пальцем по подбородку. – Ах да! Гляди-ка!
Он махнул рукой мимо отрядов шаркающих мертвецов, в сторону бухты: дескать, а теперь, Магнус, сюрприз! На туманном горизонте ледяной утес отделялся от суши, обрушивая в воду каскады ледяных осколков. Через полсекунды до меня докатился звук: приглушенный рокот, словно гром через плотную завесу облаков.
– Мощно, а? – просиял Локи. – Льды тают куда быстрее, чем я рассчитывал. Обожаю глобальное потепление. Мы отчалим еще до конца недели, так что вы, ребятки, боюсь, так и так опоздали. Я бы на твоем месте развернулся и отправился назад, в Вальгаллу. У тебя еще несколько дней в запасе: хоть их проживешь в свое удовольствие. Мог бы на йогу походить, например. А там, глядишь, и Рагнарок нагрянет.
Мои непокорные ногти на руках уже касались палубы и начали вплетаться в блестящую поверхность, таща меня за собой, заставляя согнуться. Ногти на ногах прорвались через носки ботинок, пригвоздив меня к месту. А мертвецкие ногти тем временем принялись оплетать меня, как плющ, протискиваясь под шнурками и подбираясь к лодыжкам.
Локи смотрел на меня сверху вниз со снисходительной улыбкой, точно на малыша, делающего первые шаги.
– Да, чудесная неделя для Судного дня. Но если уж тебе так приспичило бросить мне вызов… – Он со вздохом покачал головой, всем своим видом говоря: «Ох уж эта молодежь со своим ребячеством». – Не вмешивай в это моих детей, договорились? Бедняжки Сэм и Алекс. Им уже и так досталось. Если они хоть что-то для тебя значат… Это путешествие приведет их к гибели, помяни мое слово. Они даже не догадываются, что их ждет!
Я рухнул на колени. Теперь уже было не разобрать, где мои ногти, а где палуба Нагльфара. Иззубренные кератиновые побеги серо-черными веревками опутали мои лодыжки и запястья и привязали меня к палубе. И уже вовсю подбирались к бедрам. Вот-вот они утянут меня вниз, и я стану частью этого корабля.
– Остерегись, Магнус! – предупредил Локи. – Как бы все ни сложилось, вскоре нам предстоит новая беседа!
Тяжелая рука тряхнула меня за плечо, и я очнулся.
– Магнус! – проревел Хафборн Гундерсон. – Отцепись ты от этой веревки! Бери весло!
Я снова был на палубе одуванчикового корабля. Мы пробирались через холодный плотный туман. Течение влекло нас к выходу из туннеля, где река терялась в рокочущей мгле.
Я сглотнул цемент, забивший мне горло.
– Это что, новый водопад?
– Да, и он утащит нас прямиком в Гиннунгагап и там угробит. Может, уже начнешь грести?
Ти Джей и Хафборн сидели на скамье впереди нас. Все вчетвером мы гребли как ненормальные, пытаясь развернуть корабль вправо и увести его от пропасти. Плечи у меня так и горели. Мышцы спины возмущенно протестовали. Наконец рокот водопада остался где-то далеко за кормой. Туман рассеялся, и обнаружилось, что мы в Бостонской гавани, неподалеку от «Железнобокой старушки». Слева высились кирпичные стены и колокольни Чарльзтауна.
Ти Джей с ухмылкой обернулся к нам:
– Видели? Не так-то плохо!
– Это точно, – хмыкнула Мэллори. – Почти свалились с края мира и чуть не рассеялись в дым – но это не в счет.
Хафборн потянулся и сказал:
– Ох, я словно слона втащил на Банкер-хилл[16], но мы молодцы, все до… – И тут он посмотрел на меня. – Магнус, ты чего?
Я не мог отвести взгляда от собственных трясущихся рук. Мне все казалось, что ногти растут и растут и врастают в палубу корабля мертвецов.
– У меня случилось маленькое виденьице, – пробормотал я. – Ничего, сейчас очухаюсь.
Друзья встревоженно переглянулись. Они все прекрасно знали, что означают слова «маленькое виденьице».
Мэллори Кин придвинулась поближе ко мне.
– Гундерсон, да возьми же руль наконец!
Хафборн нахмурился:
– Чего раскомандовалась, ты…
Мэллори выразительно на него посмотрела. Хафборн пробурчал что-то себе под нос и побрел к рулю.
Мэллори сверлила меня взглядом зеленых глаз в рыже-бурую крапинку – как яйца птички кардинала.
– Ты видел Локи?
Обычно я не сижу так близко к Мэллори. Но есть исключительные случаи. Например, когда ей надо вытащить топор из моей груди на поле боя. Мэллори блюдет свое личное пространство. Что-то в ее взгляде внушало опасения. В ее глазах мелькал какой-то недобрый огонек. Или точнее бушевал пожар, стремительно метавшийся с крыши на крышу. Никогда не знаешь, что этот пожар собирается спалить, поэтому на всякий случай лучше держаться в сторонке.
– Ага. – И я рассказал ей все, что видел.
Мэллори брезгливо скривила губы:
– Вот же поганец… Нам он всем недавно явился в кошмарах. Погоди, я до него доберусь…
– Ну, Мэллори, – укоризненно произнес Ти Джей. – Я, конечно, понимаю, что тебе поквитаться с Локи неймется побольше нашего, но…
Он умолк, потому что Кин бросила на него убийственный взгляд.
О чем это говорил Ти Джей? Я слышал, что Мэллори погибла, пытаясь обезвредить взрывное устройство в машине. Это случилось в Ирландии. Но, если поду-мать, о ее прошлом я почти ничего не знал. Выходит, Локи погубил и ее?
Мэллори стиснула мое запястье, и ее мозолистая ладонь неприятно напомнила о кератиновых побегах на Нагльфаре.
– Магнус, Локи тебя подстрекает, – сказала Мэллори. – Если снова увидишь такой сон, не вздумай говорить с ним! Не попадайся ему на крючок!
– Зачем ему меня ловить на крючок? – удивился я.
– Валькирию вызывали? – прогремел у нас за спиной Хафборн.
Он тыкал пальцем в сторону чарльзтаунской набережной. Примерно в четверти мили от нас на причале стояли две фигурки – одна в зеленом хиджабе, вторая с зелеными волосами.
Мэллори хмуро покосилась на Гундерсона:
– Зачем так орать-то, дубина ты этакая?
– Это мой обычный голос, женщина!
– Я в курсе, и твой ор меня бесит!
– Не нравится, так поищи…
– Магнус, – сказала мне Мэллори, – давай поговорим чуть позже. – Широким шагом она прошла к люку, рядом с которым лежал Хафборнов топор, оброненный посреди всей этой суматохи, подхватила оружие и потрясла им перед носом Хафборна. – Получишь назад, когда научишься себя вести!
С этими словами Мэллори скользнула в люк и скрылась на нижней палубе.
– О нет, только не это! – простонал Хафборн, однако покинул свой пост и двинулся за ней следом.
Корабль начало уводить вправо. Подскочивший Ти Джей едва успел перехватить руль.
– Нашли тоже время разбегаться, – вздохнул он.
– Погоди… Кто разбегается? – опешил я.
– А ты не слышал? – Ти Джей удивленно поднял брови.
Хафборн и Мэллори ругались так часто, что поди разбери, где они по-настоящему злятся, а где просто пылко выражают свою любовь. Поразмыслив, я пришел к выводу, что ведь и правда: в последние дни они совсем уж люто рычали друг на друга.
– Так почему они разбегаются?
Ти Джей пожал плечами:
– Жизнь после смерти, это, знаешь ли, не короткая дистанция, а марафон. При вечной жизни постоянные отношения – мудреная штука. Многие парочки эйнхериев за несколько веков успевают раз по шестьдесят, по семьдесят разойтись и сойтись.
Я попытался уложить эти сведения в голове. У меня-то никогда не было отношений – вообще никаких, не говоря уж о постоянных. Поэтому в голове сказанное Ти Джеем укладываться не желало.
– Они там, значит, ищут почву для консенсуса, а кругом полным-полно всяческого оружия, – заметил я. – И мы, между прочим, с ними на одном корабле, и деваться нам некуда.
– Волноваться не о чем, – заверил меня Ти Джей. – Они же профессионалы.
БАЦ! Судя по звуку, где-то внизу топор вонзился в дерево, и палуба у меня под ногами дрогнула.
– Конечно, – кивнул я. – А что там Мэллори начала говорить насчет Локи?
Улыбка сползла с лица Ти Джея.
– Да он всем нам насолил, чертов злыдень.
Мне сразу стало любопытно, чем он насолил Ти Джею. Я уже несколько месяцев жил бок о бок со своими друзьями с девятнадцатого этажа, но только сейчас начал догадываться, что почти ничего о них не знаю. Томас Джефферсон-младший – рядовой Пятьдесят четвертого Массачусетского добровольческого полка, сын бога войны Тюра и освобожденной рабыни. Ти Джея, по-моему, невозможно выбить из колеи. Он не теряет присутствия духа, даже когда погибает на поле боя. Даже когда ведет в номер голого Хафборна, ходящего во сне. Ти Джей – самый благодушный мертвец на свете, но и на его долю наверняка выпало достаточно ужасов.
Кем, интересно, одевается Локи в кошмарах Ти Джея?
– Мэллори сказала, Локи меня подстрекает, – вспомнил я. – Что я будто бы не должен попасться на крючок.
Ти Джей заломил пальцы, словно терзаемый фантомной болью своего отца Тюра, которому волк Фенрир отгрыз руку.
– Мэллори права. Есть вызовы, которые принимать не стоит. Особенно если это вызовы Локи.
Я нахмурился. Вот и Локи толковал о вызове. Он не сказал «сразиться» или «победить». Он сказал: «Если уж тебе так приспичило бросить мне вызов».
– Ти Джей, а твой отец ведь как раз бог вызовов, поединков и всякого такого?
– Именно. – Голос у Ти Джея был пресный и сухой, как столь любимые им галеты. Он показал на причал. – Смотри-ка, а Сэм и Алекс кого-то еще прихватили!
Я только сейчас заметил третью фигуру. В нескольких шагах от детей Локи стоял, прислонившись к капоту машины, в своих обычных джинсах и рабочей сине-зеленой рубашке изготовитель лучшего в мире фалафеля. Амир Фадлан, жених Самиры, пришел нас проводить.
Глава VII
Мы все идем ко дну
– Ух ты! – воскликнула Самира, когда мы приблизились к причалу. – А ведь и правда, Алекс. Одуреть, до чего желтый!
– И ты туда же, – вздохнул я.
– Предлагаю назвать его «Большой банан», – ухмыльнулся Алекс. – Все «за»?
– Заткнись, – свирепо прошипел я.
– А что, мне нравится, – сказала Мэллори, кидая Алексу швартов.
Кин и Гундерсон выбрались наверх, явно заключив перемирие. Хотя оба щеголяли свеженькими фингалами.
– Вот и решено! – проревел Хафборн. – Славный корабль «Микиллгулр»!
Ти Джей недоуменно поскреб в затылке:
– Это «большой банан» по-древнескандинавски?
– Ну, если честно, не совсем, – признался Хафборн. – Викинги так далеко на юг не заплывали, поэтому они не в курсе насчет бананов. «Микиллгулр» означает «большой желток». Это же близко, правда?
Я возвел глаза к небесам в безмолвной молитве.
«Фрей, бог лета, дорогой папочка! – мысленно проговаривал я. – Спасибо тебе большое за корабль. Но, если что, зеленый – тоже летний цвет хоть куда. Ничуть не хуже желтого, тебе не кажется? Так что прекрати, пожалуйста, выставлять меня на посмешище перед друзьями. Аминь».
Я выбрался на причал и стал помогать пришвартовывать Большое Желтое Недоразумение. Ноги у меня все еще подрагивали после речной гонки и виденьица с Локи. Если я с таким восторгом ступаю на сушу после нескольких минут плавания, то нас ждет просто ошеломляющее путешествие!
Амир пожал мне руку:
– Как жизнь, Дж… то есть Магнус?
Прошло уже несколько месяцев, а он по привычке иногда норовит назвать меня Джимми. Это я сам виноват. Пока я жил на улице, Амир и его папа были для меня надежным источником горячего питания. Они всегда подкармливали меня остатками еды из своей фалафельной в ресторанном дворике. А в обмен на их доброту я скрывал от них свое настоящее имя. До сих пор стыдно.
– Нормально, спасибо. – Тут я понял, что снова его обманываю. – Ну, то есть, если не брать в расчет очередной опасный поход.
Самира пихнула меня в бок обухом топора:
– Эй, кончай его нервировать. Я в последнее время только и делаю, что успокаиваю Амира.
Алекс хихикнул:
– А я в последнее время только и делаю, что приглядываю за этой парочкой, пока Сэм успокаивает Амира. Они такие лапочки!
Самира вспыхнула. На ней была ее обычная походная экипировка: кожаные ботинки, прочные штаны карго с подвешенными к ним двумя топорами, водолазка с длинным рукавом, темно-зеленая куртка и, конечно же, завершал образ ее неизменный волшебный хиджаб. Переливчатая зеленая ткань трепетала на ветру и вбирала в себя все окружающие цвета, готовая по первому сигналу хозяйки переключиться в режим тотальной маскировки.
Сэм, кажется, тоже не мешало бы переключиться. Или скорее включиться. Лицо у нее было какое-то погасшее, сухие губы шелушились, глаза ввалились и больше не блестели. Как будто она страдала недостатком витаминов.
– Все хорошо? – спросил я у Сэм.
– Ну да. Все отлично!
Но в ее дыхании чувствовался привкус кетонов – выдохшейся кислятины; так пахнут лимоны, если полежат на солнце. А еще так пахнет от тех, кто долго не ел. Я привык к этому запаху, пока был бездомным.
– Не-а, – возразил я. – И ничего не отлично.
Она раскрыла было рот, чтобы заспорить, но тут вмешался Амир.
– Рамадан идет уже две недели, – пояснил он. – Мы оба постимся.
– Ну Амир! – возмутилась Сэм.
– А что такого? Магнус наш друг. Ему можно сказать.
Алекс в бессильной злости прикусил губу. Ясное дело, Алексу все известно. Вот о чем он чуть не проболтался тогда у дяди Рэндольфа. И вот почему Сэм так тяжело даются их занятия. Я не большой знаток Рамадана, зато по опыту знаю, что такое ходить голодным. Когда долго не ешь, сосредоточиться на чем-то и правда очень непросто.
– Хм, а какие там у вас правила? – уточнил я.
– Плаванию это никак не помешает, – заверила Сэм. – Я не хотела, чтобы вы тревожились, поэтому не рассказывала. Просто нельзя есть и пить, пока солнце не зайдет.
– Мыться тоже нельзя, – прибавил Амир. – И браниться. И курить. И драться.
– Что нам подходит как нельзя лучше, – съязвил Алекс. – Ведь драться в наших походах нам ни разу не случалось.
Сэм закатила глаза:
– Нет, защищаться я могу, если на меня нападают. И потом, это всего лишь месяц.
– Месяц?! – поперхнулся я.
– Я с десяти лет соблюдаю Рамадан, – сказала Сэм. – Правда, в этом нет ничего страшного.
Мне-то как раз казалось, что это очень даже страшно. Потому что летом дни долгие, и нам угрожает тьма-тьмущая смертельных опасностей, и ни одна из них не станет дожидаться захода солнца.
– А ты не можешь сейчас прерваться, а потом допоститься после плавания?
– Может, – ответил вместо нее Амир. – Это разрешено путешествующим или тем, для кого пост может быть опасен. В вашем случае это и то и другое.
– Но она не станет, – монотонным голосом прогудел Алекс. – Потому что она упертая набожная зануда.
Сэм ткнула Алекса в бок:
– Полегче, братец.
– Ой-ой-ой, – пропищал Алекс. – Вроде кому-то не положено драться!
– Я защищалась.
– Эй, на берегу! – крикнул нам Хафборн. – Груз на борту, и мы готовы отчаливать. Хорош трепаться! Давайте на борт!
Я посмотрел на Амира. Он, как всегда, был весь такой опрятный. На идеально отглаженной одежде ни пятнышка, прическа волосок к волоску. Ни за что не подумаешь, что этот парень изнывает от голода и жажды. Но кожа как будто чуть сильнее обтягивает скулы. Добрые карие глаза то и дело помаргивают, словно в ожидании капли, падающей на лоб. Амиру приходилось несладко. Только Рамадан тут был вовсе ни при чем.
– Будь осторожна, – сказал он своей невесте. – Вы все будьте осторожны. Магнус, я бы попросил тебя присмотреть за Самирой, но, если я это сделаю, она зарубит меня своим топором.
– Я никогда не подниму на тебя топор, – пообещала Самира. – И лучше уж я сама присмотрю за Магнусом.
– За Самирой присмотрю я, – вызвался Алекс. – Ведь для того и существует семья, не так ли?
Амир заморгал еще чаще. Думаю, он до сих пор не решил окончательно, как относиться к зеленоволосому Алексу Фьерро, единокровному то ли брату, то ли сестре Сэм с переменчивым гендером. И к тому, что судьба, похоже, навязала Алекса им с Самирой в дуэньи.
– Ладно, – кивнул Амир. – Спасибо.
Меня из-за терзаний Амира мучила совесть. Несколько месяцев назад, когда Самира открыла суженому правду о своей двойной жизни и о том, что она валькирия Одина, я исцелил разум Амира и спас его от безу-мия. И в результате его глаза раскрылись. Ему бы жить и жить дальше в блаженном неведении, но теперь ему приходилось наблюдать земляных великанов, шатающихся по Коммонуэлс-авеню, морских змеев, резвящихся в реке Чарльз, и проносящихся в воздухе валькирий с душами павших героев, которым предстоит заселиться в отель «Вальгалла». Он даже мог видеть наш славный драккар, напоминающий тяжеловооруженный банан.
– Мы будем осторожны, – сказал я ему. – Ну и потом, кто рискнет напасть на наш корабль? При его-то желтизне!
Амир выдавил слабую улыбку:
– Тут не поспоришь. – Он потянулся к машине и вытащил оттуда увесистую сумку с термоизоляцией – в таких обычно доставляют еду на дом из «Фалафельной Фадлана». – Это тебе, Магнус. Приятного аппетита.
Нас тут же окутало запахом свежего фалафеля. Ну да, я ел фалафель лишь несколько часов назад, но желудок мой опять требовательно забурчал. Потому что фалафеля много не бывает.
– Дружище, ты лучший! Поверить не могу… Стоп. Ты в разгар поста приносишь мне еду? Тут что-то не так.
– Пост-то у меня, а тебе с какой стати голодать? – Амир хлопнул меня по плечу. – Я буду за тебя молиться. И за всех вас.
Я знал, что он говорит искренне. Я-то сам атеист. Могу разве что смеха ради помолиться собственному папочке, чтобы перекрасил корабль. Сведя знакомство со всем этим скандинавским пантеоном и Девятью Мирами, я только сильнее уверился в том, что никакого божественного замысла не существует. Ну какой бог позволил бы Зевсу и Одину рулить одной и той же вселенной, когда они оба мнят себя творцами всего сущего, поражают смертных молниями и обожают мотивационные семинары?
Но Амир – человек верующий. Они с Самирой верят в нечто большее, в космическую силу, которой по-настоящему есть дело до смертных. Наверное, Амир хотел меня подбодрить, внеся мое имя в петицию Богу. Хотя я не уверен, что кто-то эту петицию прочтет.
– Спасибо, друг! – И я на прощанье пожал ему руку.
Амир повернулся к Сэм. Они стояли в нескольких шагах друг от друга. Ни один из них не сделал попытки приблизиться, коснуться другого. За все годы, что они знакомы, Амир и Самира ни разу не притронулись друг к другу. По-моему, для Амира это было испытание посерьезнее Рамадана.
Я сам не большой любитель прикосновений. Но время от времени меня обнимает кто-то, кто мне дорог, и мне этих объятий хватает надолго. А уж Сэм с Амиром друг другу очень дороги – и это мягко сказано. При их-то чувствах даже за руки не подержаться ни разу… Ну как это так?!
– Я люблю тебя, – сказал Амир.
Самира шарахнулась от него, словно в лицо ей засветило орлиным яйцом, и чуть не свалилась. Алекс ее поддержал.
– Я… да, – пискнула Самира. – И я. Я тоже.
Амир кивнул, а потом повернулся и сел в машину. Спустя мгновение фары его автомобиля исчезли за склоном Флагшип Уэй.
Самира хлопнула себя по лбу.
– «И я, я тоже»! – передразнила она себя. – Ну что за дура!
Алекс погладил ее по руке:
– А, по-моему, ты была очень красноречива. Пошли, сестренка! Наш неоново-цыплячий кораблик ждет!
Мы отдали швартовы, распрямили мачту, подняли парус и исполнили еще несколько мореходных ритуалов. И вскоре мы устремились прочь из Бостона, к устью канала между аэропортом Логан и портовым районом.
Когда подземный поток не футболил нас на полном ходу, а межмировой водопад не норовил утянуть вверх тормашками в бездну, плавание на «Большом банане» мне почти нравилось. Сильный ветер наполнял парус. Силуэт города у нас за спиной утопал в золотистом багрянце заката. Море простиралось впереди голубым шелковым покрывалом. От меня требовалось только стоять на носу и любоваться пейзажем.
После такого долгого и нелегкого дня, казалось бы, можно с чистой совестью вздохнуть спокойно. Но у меня из головы никак не шел дядя Рэндольф. Однажды он вместе с семьей отправился из этой же самой гавани на поиски Меча Лета. И его жена с дочками, между прочим, не вернулись назад.
«Сейчас-то все иначе, – твердил я сам себе. – Мы команда тренированных эйнхериев, плюс с нами самая упертая и самая набожная валькирия Вальгаллы».
Но мне в голову, как назло, лез голос Локи: «Бедняжки Сэм и Алекс. Это путешествие приведет их к гибели, помяни мое слово. Они даже не догадываются, что их ждет!»
– Заткнись! – пробурчал я себе под нос.
– Что-что?
Я не сразу сообразил, что рядом стоит Самира.
– Я просто… да ничего особенного. Хотя… В общем, я тут поболтал немного с твоим папочкой. – И я рассказал ей о кошмаре с ногтями.
Самира скривилась:
– Папочка в своем репертуаре. У Алекса тоже видения и кошмары чуть не каждый день.
Я окинул взглядом палубу, но Алекса не увидел. Наверное, он спустился вниз.
– Правда? А мне хоть бы слово сказал!
Самира пожала плечами: дескать, что ты, Алекса не знаешь?
– А с тобой что? – спросил я. – Тоже видения?
Сэм склонила голову:
– Да так… Ничего особенного. Рамадан дисциплинирует разум и укрепляет волю. Может, поэтому Локи не лезет мне в голову. Надеюсь…
Сэм умолкла, но я понял, что она имела в виду. Она надеялась, что пост поможет ей защитить разум от Локи. А как по-моему, шансов маловато. Хотя, если бы мой отец так командовал моей волей, я бы на все пошел, лишь бы вставить ему палки в колеса. Даже от фалафеля отказался бы. Стоило Сэм только произнести имя Локи, и она вся закипала внутри, я это чувствовал. Самира ненавидела быть в его власти.
Пассажирский самолет взлетел из аэропорта и проревел у нас над головой. Ти Джей из «вороньего гнезда» на мачте замахал руками и радостно завопил:
– Эге-е-е-ей!
Ветер лохматил его курчавые черные волосы.
Ти Джей жил в шестидесятые годы девятнадцатого века, поэтому самолеты приводят его в бурный восторг. Думаю, они кажутся ему более волшебными, чем все эти эльфы, гномы и драконы.
Внизу что-то лязгало и бухало: надо думать, Алекс и Мэллори решили разложить по местам наши припасы. Хафборн Гундерсон, склонившись над рулем, насвистывал «Возьми меня на Луну» Фрэнка Синатры – идиотский навязчивый мотивчик из лифта[17].
– Сэм, в этот раз ты сдюжишь! – выговорил я наконец. – Ты задашь Локи по первое число!
Самира обернулась и поглядела на закат. Может, она считает минуты до захода солнца, когда сможет наконец попить, поесть и, главное, от души поругаться.
– Ты понимаешь, в чем штука, – задумчиво произнесла она, – пока я не увижу Локи, наверняка не скажешь, сдюжу я или нет. Алекс пытается научить меня всем этим примочкам насчет отпустить себя. Чтобы мне было легко и удобно, когда я превращаюсь. – Она сглотнула комок в горле. – Только мне не хочется превращаться. Я ведь не Алекс.
Тут мне возразить было нечего.
Когда Сэм впервые рассказала мне о своих оборотнических способностях, она сразу объяснила, что терпеть их не может. Пользоваться этими способностями – это вроде как уступка Локи. Сэм будто бы становится на него похожей.
Алекс же считал, что могущество Локи – это и его, Алекса, могущество. Для Сэм йотунское наследие – смертоносный яд, от которого нужно непременно очиститься. Она привыкла полагаться на дисциплину и точный расчет. Молись больше. Откажись от еды и питья. Чего бы это ни стоило. Но менять облик, обладать изменчивостью, как Локи и Алекс, – это уж совсем не ее, хотя это и присутствует у нее в крови.
– Ты найдешь свой способ, – заверил я ее. – Тот, который подходит тебе.
Она пристально вгляделась мне в лицо, словно проверяя, искренне ли я говорю.
– Спасибо, это ценные слова. Но пока у нас есть и другие важные дела. Алекс рассказал мне, что случилось в доме твоего дяди.
Меня пробрал озноб, хотя стоял теплый вечер. У меня всегда так, стоит только подумать про волков.
– Ничего не приходит в голову насчет этой его записи? При чем тут мед? И Бёльверк?
Сэм помотала головой:
– Но мы спросим Хэртстоуна и Блитцена, когда подберем их. Они много путешествовали и… как это называется? Предприняли широкий спектр разведдеятельности.
Это звучало впечатляюще! Может, они вышли на связь с осведомителями из межмировой мафии Мимира, чтобы те подсказали самый безопасный морской маршрут через Девять Миров? Но мне почему-то казалось, что Блитцен самозабвенно предается шопингу в поисках новых образов, а Хэртстоун терпеливо дожидается, пока он закончит, и от нечего делать колдует над рунами.
До чего же я по ним соскучился.
– А где мы с ними встречаемся? – поинтересовался я.
Сэм махнула рукой вперед:
– На Оленьем острове, у маяка. Они обещали прибыть туда к заходу солнца. То есть сейчас.
Вдоль береговой линии Бостона рассыпались десятки островов. В их названиях черт ногу сломит, но маяк, о котором говорила Сэм, просматривался довольно хорошо – приземистое строение со шпилем наверху торчало из воды, словно рубка бетонной субмарины.
Мы подходили к маяку. Я ожидал увидеть издали сверкание кольчужного жилета гнома-модника или красно-белый шарф, которым размахивает одетый в черное эльф.
– Ну и где они? – пробормотал я и поднял глаза на Ти Джея. – Эй, ты оттуда их не видишь?
Читать бесплатно другие книги:
