Грех с ароматом полыни Романова Галина
А в голову больно ударило: а она ведь подозревала, что ее мальчик что-то такое затевает. Ныла ее душонка, и еще как ныла.
– Того самого.
Она угадала, что Юра кивает.
– Что украли? Ценности, картины, деньги?
– Ты не поняла, Верунь, – отозвался ее старый друг. – Обокрали сразу три его ювелирных магазина.
Она медленно повернулась. Прищурилась. Произнесла, не слыша собственного голоса:
– Вот как?
– Да. Сразу три. – Юра снова распластал пятерню на затылке.
– Нашли грабителей?
Она оглохла? Почему она не слышит того, что произносит? Или ей только кажется, что она говорит, а на самом деле слова вязнут во рту, не пробиваясь сквозь тесно сжатые зубы.
Но Юра отвечает ей, значит, слышит.
– Нет, конечно, – фыркнул Юра почти весело и неожиданно задвигал ступнями по полу кухни, словно собрался станцевать. – Не для того грабили!
– Я поняла тебя, – оборвала она его веселье. – И? Что ты хотел мне сообщить важного?
И вот тут Юра запнулся.
Важное было страшным. Или он пока не был в этом уверен? И не успел подобрать нужных слов, пока шел от скамейки до двери ее квартиры?
– Говори как есть, Юрик, – снова странным неслышным голосом попросила Вера.
– Ограбили одновременно сразу три точки. Охрану опоили чем-то. Сигнализацию отключили, – принялся он мямлить, очень внимательно рассматривая свои носки.
Обувь она всегда заставляла его оставлять в прихожей.
– И?
– Все прошло почти безупречно. Ну, это я как профессионал тебе заявляю.
Юрин тонкогубый рот дернулся и растянулся в странной гримасе почти до ушей.
Что это было? Верочка задумалась, отвлекаясь. Сожаление о загубленном таланте вора? Зависть к бывшим коллегам, сумевшим обойти охранные системы и сыграть на человеческом факторе?
– Почти? – тут же зацепилась она за нечаянно оброненное Юрой слово. – Что пошло не так?
– На одной из точек… – Он запнулся, рот растянулся еще шире.
– Юра! – крикнула она на него.
И ушам сделалось больно, словно кто проткнул их острой длинной иглой. Слух вернулся.
– На последней точке охранник не уснул. И его убили. Ножом. Или заточкой. Точно не скажу. Вернее, думали сначала, что это охранник. Потом не опознали в нем сотрудника.
Он замолчал, снова принимаясь рассматривать свои носки. Новые. Чистые. Без намека на дырки. Он их перед вылетом надевал в отеле. Летели четыре часа всего. Чего он на них уставился?
– А кого опознали? – спросила она, чувствуя, что страшно замерзла.
Подошла к батарее и потрогала. Горячие. И в кухне жарко, даже душно. Почему она мерзнет?
– Пока никого, Верунь, – признался он, поднимая на нее бледное невзрачное лицо. – Парень в черном костюме и черной шапочке. Очень молодой. Его пока не опознали.
– Что значит пока?! – взвизгнула она на страшно высокой ноте. – Что ты этим хочешь сказать?!
Он провел по лицу ладонью, закрывая глаза, как если бы он умер и сам себе опустил веки.
– Я хочу сказать, что нам надо туда поехать. На опознание. Вдруг это… Вдруг это Денис?
Глава 7
– Майор, зайди, – скомандовал на ходу полковник Строгинов.
Егор мысленно чертыхнулся. Угораздило его пойти за кофе именно в тот момент, когда полковник по коридору идет. У Устинова чутье. Тот руководство спинным мозгом чувствовал. И ни разу не попался на глаза в момент, который считал неблагоприятным.
У Егора так не выходило. И Строгинов ему каждый раз едва на пятки не наступал, стоило выйти за кофе или в столовую.
Как следствие – десятки загубленных обедов, сотни не выпитых стаканчиков кофе. А все почему? Все потому, что после визита в его кабинет аппетита Егор лишался начисто. До самого вечера, а то и до утра.
– Так точно, – пробурчал он тихо в спину полковника Строгинова.
И пошел за ним следом, пытаясь угадать, что он на этот раз сделал не так. В производстве не было никаких резонансных дел. Все шло в рабочем порядке. С чего такой насупленный взгляд в его сторону, сдвинутые к переносице брови?
Признак-то был нехороший. Грядет разнос. Только вот за что?
– Я занят, – едва глянул на секретаря Строгинов.
Секретарь кивнула и еле слышно произнесла:
– Так точно, товарищ полковник.
Хотя, на взгляд Егора, могла так и не говорить. Она была лицом гражданским.
«Всех запугал», – мелькнуло у него в голове.
– Входи.
Строгинов вошел в кабинет первым. Сразу сел на свое место. Ему присесть не предложил. Признак еще хуже.
– А доложи-ка мне, майор Минаков, что у тебя по делу с тройным ограблением сети магазинов, принадлежащих Сергееву?
Строгинов старательно смотрел мимо него, перебирая бумаги на столе.
Егор подозревал, что надобности в этом бумажном шуршании не было никакой.
– Работаем, товарищ полковник.
– Работаете? Хорошо. – Полковник сдвинул бумаги к краю стола, поднял на него взгляд, способный заморозить воды Атлантики. – А как работаете, доложи?!
Чуть не брякнул, что хорошо. Вовремя остановила природная осторожность. Потому что не очень-то хорошо им работалось по этим грабежам. Свидетелей не было. Камеры были отключены. Так что никакого видеоподтверждения. Охранники в один голос мычали, что ничего не помнят. Что выпили минералки из автоматов, расположенных на входе в торговые залы. И все, дальше – провал. Воду из автоматов изъяли, тщательно исследовали. Ничего не нашли. Вода кристально чистая. А вот в крови охранников была обнаружена лошадиная доза снотворного. Как так?!
– Значит, напичканную снотворным бутылочку с водичкой оставили в автомате уже после закрытия магазина или перед самым его закрытием, – сделал заключение Вова-эксперт. – И сделать это мог тот человек, который автоматы обслуживает. И надо тебе, Егорушка, его найти.
А человечек, обслуживающий автоматы, оказывается, в тот день в ДТП попал. На своем скутере. Прямо незадолго до закрытия магазинов. И обслужить автоматы с питьевой водой и шоколадными батончиками никак не мог. А кто вместо него приехал, неизвестно. Это осталось за кадром. Охранники хором утверждают, что парень был тот же. Зашел. Поздоровался. Быстро зарядил минералку, печенья, шоколадки и уехал.
Это то, что касалось двух ограбленных магазинов. С третьим все было как-то не так. Там автомат никто не вскрывал. Не пополнял. Вода там была без снотворного. И охранник был жив на момент, когда совершалось ограбление. А потом его убили. Нанесли серьезное ножевое ранение. И умер он в результате серьезной кровопотери.
– Только вот что странно, товарищ полковник, – докладывал Егор, стоя перед полковником навытяжку. – По заключениям экспертов, нападение на охранника было совершено приблизительно в четыре часа утра. И смерть его наступила через полтора часа после нападения. Приблизительно в половине шестого.
– И в чем странность?
Взгляд полковника становился все холоднее и тяжелее. Не упасть бы на его ковер ледяным куском и не разлететься бы на сотни мелких осколков.
Егор судорожно сглотнул.
– Странность в том, что ограбление предположительно было совершено часа в два ночи.
– Есть свидетели? – усмехнулся полковник.
– Так точно. Двое бездомных живут в подворотне неподалеку. Так вот они утверждают, что ровно в два часа ночи глазок сигнализации на магазине погас.
– Ух ты! – Брови полковника нехорошо изогнулись. – У бездомных и часы есть?
– Часы, товарищ полковник, на магазине дешевой одежды напротив ювелирного магазина. Табло электронное с часами, температурой окружающей среды и…
– И они пришли туда в два часа ночи время посмотреть? Что ты несешь, майор?! – Полковник снова схватился за стопку бумаг и принялся их перебирать. – Ты себя слышишь?! Свидетели у него! Бомжи! Которые точно запомнили время, когда сигнализация потухла на ювелирном магазине. С этим в суд пойдешь? С показаниями бомжей? А ты для начала найдешь их, а?
Егор мог бы сказать, что бездомные эти были вполне себе ничего – приличные почти люди. От них даже спиртным не пахло, когда они давали показания под протокол. И паспорт у одного из них имелся. Даже с пропиской!
На вопрос, почему скитается, ответил просто:
– Не хочу никому мешать.
Он был вполне адекватен, этот бездомный, с пропиской в ближайшем Подмосковье. Не верить ему Егор не мог. Тем более что бездомный заметил еще одну странность в ту ночь.
– Когда погас огонек сигнализации над дверью ювелирного магазина, то жалюзи на окнах тут же закрылись. Хотя всегда и днем и ночью бывали открыты.
– А он там негласное наблюдение вел, чтобы потом тебе под протокол все это рассказать! Не смеши меня, Минаков! – зло фыркнул Строгинов, глядя на него исподлобья. – И вообще, что они там делали в два часа ночи? Может, это они магазин и ограбили?
– Они там в два часа ночи в мусорке рылись, – нехотя признался Егор. – Там по соседству с магазином недорогой одежды продовольственный ларек. И раз в три дня выбрасывают просроченные продукты. Вот они…
– Хороши свидетели! – обрадованно протянул полковник. – Пошли на помойку пожрать, пардон. Попутно увидели, что на ювелирном магазине ровно в два часа ночи отключилась сигнализация, на окна опустились жалюзи и… И случайно убийцу они не видели? Того, кто парня уложил ножом? А, майор? Что молчишь?
Добавить было нечего. Больше его свидетели ничего не видели. Сосредоточились на содержимом мусорных контейнеров. Да даже если бы и видели что-то подозрительное, полковник ясно дал понять – это не персоны для судебного процесса. Их слова – пыль.
И все равно его наезды Егор считал несправедливыми. И не понимал, почему он так категоричен?
– А мне плевать! Хоть насекомых на месте происшествия опрашивайте! Но чтобы был результат! – надрывался частенько Строгинов. Это когда следствие топталось на месте. – Опрашивайте собачников. Их питомцев! Мне плевать! Мне нужен результат!..
А тут два вполне полноценных свидетеля, а он гневается. Почему? В чем причина? Она же не может не существовать. Она же имеется.
– Ты не в курсе, почему так? – спросил Егор у Устинова, вернувшись в кабинет.
– А ты что, Егор, не знал, что наш полковник с пострадавшим дружбу водит?
– В смысле, дружбу водит? – У Егора тут же зачесались щеки.
Так бывало всегда, когда его нервные клетки принимались с бешеной скоростью разрушаться.
– Ты о чем?
– Я о том, товарищ майор, что наш полковник негласно дал команду спустить это дело на тормозах. Мне уже Сучков звонил и пытался возмущаться.
– Вова? А он на какой предмет возмущался?
– А на тот самый, что время смерти, поставленное в морге, совсем не то, что предположительно установил он. Даже пытался кричать, – сделал страшные глаза Серега Устинов.
– Вот как…
Егор насупился и замолчал. В голову полезли забытые отвратительные мысли о преступной халатности, о нарушениях процессуального порядка, о несоблюдении правил должностной инструкции. Что там еще вменяли Еве, когда рыли под нее? Нарыли, уволили. И только за то, что не те задницы прострелила. А тут что выходит? Их начальник дает негласное распоряжение не рыть глубоко? И только потому, что дружит с хозяином ограбленных магазинов?
Погодите, погодите, господа! А чего это хозяин ограбленных магазинов не заинтересован в поимке преступников? Как-то нелогично!
– Не находишь, Серега? – Егор снова потер щеки ладонями. – Что за дела?
– Ох, Егорушка, Егорушка…
Серега сморщил полное лицо и взглянул на него, как на несмышленыша. А потом обвел взглядом стены и потолок кабинета. И пальцем поводил, намекая на то, что и у стен есть уши. И уши эти вполне могут тут быть установлены отделом собственной безопасности.
– Ты на обед пойдешь, Егор? – спросил Серега и поиграл выразительно бровями, снова запуская взгляд по периметру.
– Пойду.
– Вот и славно, – обрадовался Устинов и провел щепотью пальцев по губам, словно застегивал рот на невидимую молнию, добавив: – Поболтаем.
До обеда Егор еле высидел. Хотелось бросить все к чертовой матери. Пустить веером по кабинету гору бумаг, оказавшихся ненужными. Пусть уборщица их вечером соберет и сунет в свой мешок для уничтожения на свалке. Кому нужна оказалась его работа?! Все уже решили.
– Ты что будешь?
Серега резко остановился с подносом, словно споткнулся. На раздаче стояла тарелка с картофельным пюре и котлетой. Всего одна тарелка. Другие были с макаронами и гуляшом.
– А ты? – спросил Егор.
Ему лично было все равно, чем утолить голод. Если бы котлета заглушила жгучую обиду, он бы взял ее. А так – без разницы.
– Я котлетку хочу, – надул губы по-детски Серега.
– Ну и бери. Я и макароны съем.
Тот быстро схватил тарелку с последней котлетой, будто боялся, что коллега передумает. Нахватал булок с повидлом и яблоками. Сразу два стакана компота. И пошел к дальнему столу в углу. Хорошо – был свободен.
Они расселись. И Серега сразу забубнил, успевая при этом еще и жевать:
– Ходят слухи, что пострадавший хорошо застраховал все свои торговые точки.
– Оп-па! Так, может, это он? Он сам все и устроил?
– Нет. – Серега мотнул головой, задумался. И снова проговорил: – Нет, вряд ли. Страховка была оформлена еще перед Новым годом. Он их постоянно оформлял. И дом свой страховал. И квартиры. Из года в год. Вряд ли… Так совпало.
– И?
– Так вот два ограбления признаны страховым случаем. А третий – нет.
– Почему? Потому что там произошло убийство?
– И не только. Что-то там страховщикам не понравилось. Какие-то несостыковки или еще что. Я точно не знаю. Но пока идет следствие по убийству, он ни черта по третьему эпизоду не получит. А там самое серьезное ограбление. Там вынесли все к чертям.
Серега проглотил котлету, почти не прожевав. Закидал в рот картошку, та исчезла в мгновение. Он схватился за булку с повидлом.
– Ты же сам был на всех трех точках, не заметить не мог, что почерк отличается, – вроде как с упреком произнес Серега, хватая первый стакан с компотом.
– Кое-что показалось странным, да.
– Так вот, страховщики тоже не дураки. Тоже заметили некоторые странности. И встали в позу. А еще и убийство. Сергеев ведет, конечно, переговоры. Пытается утрясти ситуацию. Деньги-то по страховке немалые. Но пока никак. Топтание на месте.
– А что конкретно им не нравится в этом убийстве?
– А то, что одна из сотрудниц их службы безопасности утверждает, что ограбление случилось задолго до того, как там оказался убитый. Она уверяет, что его вообще там не было на момент ограбления.
– То есть она ставит под сомнение ограбление магазина сторонними лицами? – ошеломленно вытаращился Егор.
– Типа того. Ее, конечно, пока задвинули. Отобрали у нее это дело, но она его не бросает. И Сергееву ясно дали понять: договорится с полицией, то норм. Признают случай страховым. Если нет, то извините. Выплаты не будет. А все эта дамочка. – Серега странно хихикнул, уничтожая обед с космической скоростью. Уже и второй булки не стало. – Говорят, Сергеев просто зубами скрипит, когда с ней общается. Слышно даже, как скрипит! Говорят так…
– Ишь ты! Принципиальная какая. Молодец, – похвалил Егор. – Прямо как наша Ева.
– А почему как? – хмыкнул Устинов. – Это она и есть. Она уже несколько недель работает в страховой конторе. А ты не знал?
Глава 8
Она вернулась сегодня с работы позже обычного, но все равно успела завернуть в магазин и купить продуктов. И теперь с удовольствием готовила себе ужин. Она всегда готовила и ела с удовольствием.
Тушка курицы лежала на подушке из соли в духовке и медленно покрывалась аппетитной корочкой. Картошка варилась в кастрюльке. Вместе с луковицей и тремя дольками чеснока. На столе в красивой тарелке блестел располосованный на кружки огромный помидор. Рядом на салфетке три куска хлеба.
– Неужели ты все это съешь, Ева?
Лида Ермакова непременно спросила бы именно так, окажись она тут. И с подозрением оглядела бы ее тощую фигуру. И с завистью добавила бы:
– Жрешь, как не в себя! Хоть бы грамм жира!..
Жира не было. А ела она много. С тех самых пор, как их освободили из плена под громким названием «приемная семья», она не может наесться. И не толстеет.
– А знаешь почему, Лидочка? – непременно спрашивала она соседку по даче.
– Почему? – отзывалась та с интересом.
– А потому, что я не просто ем, я получаю удовольствие. От каждого глотка сладкого чая. От каждого куска хлеба.
– Ладно выдумывать, – не понимала Лидочка. – Еда она и есть еда.
– Голод, – отвечала ей Ева лаконично. – Я знаю, что такое голод…
Что-то она по ней заскучала. Как она там, интересно? Все у нее хорошо?
Лидочка настырно не съезжала с дачи почти до Нового года. А иногда и на праздники там оставалась. Боялась, что дом разграбят. Хотя, по мнению Евы, брать там было совершенно нечего. Ценностей никаких. Дрова одни. Так она называла мебель, свезенную Лидочкой на дачу из городской квартиры после ремонта.
Она еще раз заглянула в духовку. Потыкала курочку острой деревянной палочкой. Сок, брызнувший из-под румяной кожицы, был прозрачным. Готова.
Ева выключила духовку, достала форму с курицей, накрыла фольгой. Должна постоять минут десять. Взяла в руки телефон.
Лидочка ответила сразу и принялась тут же ныть. И скучно ей там, и одиноко. И Ева – бессовестная – взяла и съехала до срока.
– Что там тебе в твоем городе, вот что? – бубнила Лидочка сонным голосом. – А тут красота. Воздух свежий, прозрачный.
– Я на работу вышла, Лидочка, – перебила ее Ева.
– Да ну! Снова в полицию? Ну, все… Хана теперь твоему участку. Так была хана, а теперь особенно. Может, по весне я засею тут все, а, Ева? Надоедать не стану. Буду как мышка. Обещаю! Урожай пополам. Так как?
– Видно будет.
Ева поморщилась, снова представив соседку с ведрами и тяпками, снующую по ее участку.
– Не отказала, уже хорошо, – повеселела сразу Лидочка. – А в выходной приедешь?
– Не знаю. – Ева посмотрела на календарь. До выходного было еще три дня. – Не знаю.
– Приезжай. Приезжай, Евочка. Я тыкву в духовке запеку с курагой, изюмчиком, как ты любишь. Тыква знатная у меня в этом году. Не то что у тебя. Даже следов не нашлось, – фыркнула она весело. – Приедешь? Приедешь на тыковку, а?
– Постараюсь, – неуверенно пообещала Ева.
Они минут пять еще болтали ни о чем и простились, договорившись в выходной встретиться.
Ева достала из ящика разделочный нож с большой двурогой вилкой, занесла руки над курицей, намереваясь отрезать себе пару кусочков, как телефон снова зазвонил. Лида что-то забыла сказать?
– Да! – крикнула она раздраженно, даже не взглянув, кто звонит.
– Добрый вечер, – отозвалась трубка голосом Егора. – У меня для тебя кое-что есть. Можно зайти?
Ева еле сдержалась, чтобы не выругаться. Вот совсем никого она сейчас видеть не хотела. Никого, включая Егора с его новостями. Ее потрясение от статей трехмесячной давности почти улеглось. Она сейчас на новом витке. Все отошло куда-то и стало неинтересным. Несколько раз даже порывалась позвонить Егору и дать отбой. Но забывалось.
– Что-то важное?
Совесть кольнула не больно. И тут же уступила место эгоизму.
Ева с сожалением взглянула на стол, накрытый к ужину на одну персону. Никого сейчас не должно быть за этим столом, кроме нее.
– Я не могу знать, Ева, важно это для тебя или нет, – с явным раздражением ответил Егор. И не давая ей возможности отступить, скомандовал: – Открывай, я уже у двери.
Ева поплелась в прихожую. Открыла.
– Привет, – буркнул он и вошел. Сунул ей в руку белую розочку. – Это тебе.
– Спасибо. Догадалась.
Егор стащил с ног пыльные ботинки. Поискал взглядом свои тапочки. Они у него тут были раньше. Не нашел, счел это отвратительным знаком, и пошел за Евой в кухню в носках.
– Ужинать будешь? – спросила Ева, доставая со вздохом еще одну тарелку из шкафа.
Розу она швырнула на подоконник и тут же забыла о ней. Цветов в доме она не понимала. Цветы должны расти в саду, на клумбе, в поле. В доме им делать было нечего.
– Не буду, – неожиданно закапризничал Егор, хотя от запахов на кухне у него голова закружилась.
– Как хочешь.
Тарелка тут же вернулась на место.
– Что за новости, Егорушка? – Ева встала у подоконника, скрестила руки на груди, глянула сердито. – Наверное, важные, раз пригнали тебя в такое время на другой конец города.
– Важные или нет, тебе решать.
– Говори. – Ева поморщилась, кивнула на стул. – И присядь уже. В ногах правды нет.
Егор сел к столу, тут же потянулся за куском хлеба. Услышал ее недовольный вздох и сцапал еще и помидорное кольцо. Откусил, начал медленно жевать. Нарочно медленно. Тянул время.
– Ты почему не сказала, что устроилась работать в страховую компанию?
– А это так важно?
Ева снова достала тарелку и швырнула ее на стол перед Егором. Рядом положила вилку. Проворчала что-то про невымытые руки, но в ванную не погнала. Начала кромсать курицу, красиво выкладывай кусочки на блюдо. Сбоку наложила картошки. Поставила в центр стола. Села. Приказала:
– Ешь.
– Спасибо.
Он взглянул на Еву исподлобья. Попытался из вредности найти в ней следы усталости или подступающего увядания. Тридцать лет все же, не шестнадцать.
И не нашел.
Она по-прежнему была невероятно красивой. Гладкая кожа, черные блестящие волосы, удивительные зеленые глаза. Он ни у кого больше не видел таких глаз. Ни у кого!
– Почему не сказала, Ева? Когда ты была у меня. Когда ты меня лечила…
– Все было еще в стадии переговоров, – перебила она его, щипая от куриной грудки крохотные кусочки мяса и отправляя их в рот. – Чего языком молоть? Я и сейчас на испытательном сроке. Могут и не оставить меня.
– Если провалишь дело по ювелирным магазинам?
Она стрельнула в него осторожным взглядом и промолчала.
– А тебя разве от него не отстранили?
И снова тишина в ответ.
– А мне вот полковник почти приказал спустить это дело на тормозах. Представляешь?! – И Егор громко стукнул о стол вилкой. – Извини… Но так это все…
– Как? – отозвалась Ева заинтересованно.
– Неправильно. У меня даже свидетели есть по третьему эпизоду, которые видели, как в два часа ночи погас огонек сигнализации, а на окнах опустились жалюзи.
– И? – Ее взгляд медленно загорался азартом. – Полковнику они не подошли?
– Высмеял, представляешь! Бомжи для него уже не свидетели. Раньше с насекомых готов был показания брать. Образно, конечно…
– Я помню, Егор, – еле заметно улыбнулась Ева. – А то, что Сергеев и ваш полковник Строгинов дружат, ты не знал?
– Узнал только вчера. Устинов сказал.
– О! Устинов! Кто бы сомневался, – фыркнула Ева. – Все-то он всегда знает. Что еще он говорит, Устинов твой?
И Егор начал рассказывать. Про страховку, которую жаждет получить Сергеев по всем трем эпизодам. Про странности в ограблении последнего магазина. Про неопознанный труп.
– Почему неопознанный? Это же вроде охранник?
Ева даже есть перестала, нахмурилась.
– Открестился наш господин Сергеев от этого парня. Не мой, говорит. В штате не состоял. И на этой точке вообще в штате охранника нет. – И безошибочно угадав по взгляду, какой вопрос последует, Егор замахал руками. – Да проверяли штат, проверяли, конечно. Не нашли такого человека. И персонал опрашивали. Все! Все от него открестились. И личность у нас пока не установлена. Бесхозный!
– А пропавших без вести проверяли?
– А как же! И пальцы катали. Не наш клиент. – Егор со вздохом взял с тарелки куриную ножку, с неожиданной грустью проговорил: – Как же это все… как же это все вкусно-то, Ева! Просто с костью можно съесть.
– Давай тогда просто есть, – предложила она. – Разговоры потом.
Читать бесплатно другие книги:
