Медленные пули Рейнольдс Аластер

– Я не считаю особенно важной причину явления, Спайри. – В голосе полковника явственно звучало желание как можно дальше уйти от этой темы. – Смысл в том, что оно произошло. После чего различия между нами и нашим противником – по крайней мере, с точки зрения ос – полностью исчезли.

– Пролетарии Воронки объединились.

– Вроде того. Теперь ты понимаешь, почему они сохранили этот секрет при себе?

Я кивнула, больше для поддержания беседы.

– Мы им нужны. Кое-чего машинам не хватает. Им не хватает творчества, как это можно назвать. Они могут эволюционировать постепенно, но на технологические скачки, которые мы им скармливаем, не способны.

– А потому люди должны думать, что война продолжается?

Вендиго выглядела довольной:

– Именно. Мы снабжаем их новейшими технологиями, а они продолжают притворяться, что сражаются друг с другом. – Она почесала металлическим пальцем кожу вокруг глаза, на которой не было ни единой морщины. – Умные маленькие твари.

Мы куда-то приехали.

Это был самый большой зал, который я когда-либо видела. Чувствовалась очень мощная сила тяготения. Всю конструкцию, похоже, подвесили и раскручивали внутри осколка по типу симуляторов гравитационных перегрузок на Тигровом Глазе. Сводчатый потолок, расположенный в сотнях метрах «наверху», сейчас казался головокружительно высоким. Он был почти весь покрыт сложнейшими фресками – десятками живописных граней, каждая из которых представляла собой круговую голограмму. Они повествовали об истории Воронки, начиная с ее конденсации из межзвездного газа, появления звезды, основы формирования планет. Потом действие переключилось на прибытие первой осы стандартистов, запрограммированной нырнуть в Воронку и размножаться там ускоренными темпами, так как для разработки этого месторождения – извлечения металлов, силикатов и ценной органики – требовалось немало сил. Вот только план не сработал. Роялисты захотели все взять себе, поэтому послали свои машины атаковать наши. Остальное – история. Фрески показали начало войны, а чуть позже – прибытие первых человеческих наблюдателей, сиявших в космосе чистейшим генетическим материалом. Они были обречены рождаться в искусственных чревах, погребенных в опустошенных сердцевинах комет, расти под присмотром ос, путем импринтинга получать лучшие тактические и стратегические знания. А потом люди принялись учить машины. После этого обстановка стала накаляться, так как с приходом наблюдателей исчезла временная задержка в развитии машин, созданная расстоянием между Землей и Фомальгаутом. Человечество стало вмешиваться в эволюцию ос непосредственно.

Иначе и не могло быть, ведь мы к тому времени и сами прошли порядочное усовершенствование, плюс-минус четыреста лет вышеописанной истории.

Но фрески разворачивали повествование дальше.

Они рассказывали о некоем будущем государстве Воронки, аккуратном и упорядоченном, словно часы. По правильным орбитам мерно двигались планеты различных размеров, некоторые из них имели красивые кольца или спутниковые системы. И наконец – точно средневековые представления об Эдеме – перед нами предстал триптих изумительных пейзажей со странными животными на переднем плане, горами и парящими над горизонтом облаками.

– Убедилась? – спросила Вендиго.

– Нет, – ответила я, не уверенная, поверила ли сама себе. Запрокинув голову, я посмотрела туда, где фресок не было, в самый центр сводчатого потолка.

Оттуда что-то свисало.

Пара ос, сплетенных вместе. Одна из них была завершенной, другая только сформировалась: казалось, она застыла в процессе отрыва от своей соседки. Пару словно залили жидкой бронзой, а потом оставили сушиться в восковом капе.

– Ты знаешь, что это? – спросила Вендиго.

– Жду ответа.

– Искусство ос.

Я посмотрела на нее.

– Эту осу убили посредине репликации, – продолжила полковник. – Она рожала. Определенно, изображение имеет для них какой-то глубокий смысл. Как его выразить человеческими словами, я не знаю…

– Лучше об этом и не думать.

Я последовала за ней по мраморному терраццо, покрывавшему пол. Вокруг зала виднелись выгнутые портики, в каждом висела мертвая оса; положение их тел отражало сотни поколений эволюции. Если Вендиго права, то мы сейчас шли по машинной версии галереи писанных маслом портретов почитаемых предков. Но я еще не могла заставить себя до конца поверить в рассказ полковника.

– Ты знала про это место?

Она кивнула:

– Иначе бы мы уже погибли. Осы – еще там, у роялистов, – сказали нам спрятаться здесь, если база повернется против нас.

– И что… это место принадлежит им?

– Таких осколков сотни, хотя остальные находятся уже далеко за пределами Воронки, направляются к ореолу. С тех пор как осы получили разум, большинство ледяных камней, которые вылетели за пределы пыльных поясов, инфильтрованы. Проницательно с их стороны. Мы бы никогда не заподозрили, что эти глыбы нечто большее, чем просто космический мусор.

– Дизайн у них неплохой.

– Флорентийский, – подтвердила полковник. – Фрески выполнены в стиле художника Мазаччо, одного из учеников Брунеллески. Вспомни, осы имели доступ ко всей культурной информации, которую мы привезли с Земли, – к каждому байту. Я думаю, что они сконструировали все вокруг согласно произвольно выбранному шаблону.

– А в чем тогда смысл?

– Я здесь всего лишь на день дольше тебя, Спайри.

– Но ты же говорила, что тут есть люди, которые могут помочь Ярроу.

– Все уже здесь, – ответила Вендиго, тряхнув головой. – Я просто надеюсь, что ты готова к встрече с ними.

По какому-то незаметному сигналу они появились, просочились в дверь, которую я поначалу приняла за один из окружавших зал портиков. Сказались годы тренировок, и я непроизвольно отшатнулась. Хотя даже вражеские осы никогда намеренно не трогали людей, они тем не менее были мощными, опасными машинами. Двенадцать машин, часть из них некогда принадлежала стандартистам, часть – роялистам. Шестиноги; из их двухметровых сегментированных тел торчало оружие, сенсоры и специальные манипуляторы. Роботы были такими знакомыми, вот только двигались как-то неправильно. Словно в четко отрепетированном танце, их тела очерчивали границы некой фигуры, которую я скорее ощущала, чем видела.

– Они… это королева, – пояснила Вендиго. – Насколько я поняла, в каждом осколке есть своя королева.

Стая кружила вокруг нас, и тревожное чувство их единства не проходило.

– Она сама тебе все рассказала?

– Ее демоны. – Полковник постучала по виску. – Я получила дозу, когда корабль потерпел крушение. Ты приобщилась, когда мы выстрелили по вам. Стандартная спора из арсенала, только королева нагрузила ее своими демонами. Пока она именно так с нами разговаривает, с их помощью.

– Поверю тебе на слово.

Вендиго пожала плечами:

– Не нужно.

И неожиданно я все ощутила сама. Как будто я подсмотрела лихорадочный сон тополога – вот на что это было похоже, только впечатления оказались еще интереснее. Взрыв речи королевы длился, наверное, чуть больше десятой доли секунды, но образы от него врезались в память, и, прежде чем он закончился, у меня началась мигрень. Вендиго уже намекнула, но теперь я сама почувствовала наличие схемы, словно каждая мысль была всего лишь шагом к какой-то отдаленной цели – так же, как любое утверждение в математической теореме подразумевает конечное «что и следовало доказать».

Машины замышляли нечто действительно масштабное.

– Ты свободно с ними общаешься?

– При прохождении через гибридные части мозга, скорее всего, много информации теряется.

– А они тебя понимают?

– Мы ладим.

– Хорошо. Тогда спроси их о Ярроу.

Вендиго кивнула и закрыла глаза, войдя в интенсивный контакт с королевой. Последствия не заставили себя долго ждать: шесть ос оторвались от расширенной формы и бросились в поезд, откуда мы только что вышли. Спустя секунду они появились, неся Ярроу, которая покоилась на ложе из дюжин манипуляторов.

– Что происходит?

– Они сейчас устанавливают физический контакт с нейронными демонами. Таким образом можно картировать повреждение.

Одна из шести ос отступила и аккуратно расположила тупоносую «голову» в форме наковальни прямо над головой Ярроу с пятнами обморожения. Потом машина восемь раз кивнула так быстро, что ее очертания смазались в моих глазах. Посмотрев вниз, я увидела ряд бескровных ранок на голове напарницы. Буровика заменила следующая оса и повторила процедуру, выполнив тот же ритуал. В этот раз от точек проникновения в машину протянулись мерцающие нити, та словно высасывала спагетти из черепа пациентки.

Последовали долгие минуты молчания, я нетерпеливо ждала хоть какого-то подобия отчета.

– Дело плохо, – наконец произнесла Вендиго.

– Покажи.

Тут же последовал новый всплеск речи королевы. Я почувствовала себя внутри герметично запаянной головы Ярроу и ощутила холод, пробравшийся в кору головного мозга, несмотря на имплантаты пилотов. Я почти увидела две пересекающиеся петли ее собственных и чужих демонов, воссоздающих заново разрушенную матрицу ее сознания.

Еще мне вроде бы почудилось сомнение.

– Она уже ушла довольно далеко, Спайри.

– Скажи королеве, пусть сделает все, что сможет.

– О, естественно. Она увидела разум Ярроу и теперь сделает все, чтобы не потерять его. Разум слишком много для нее значит – особенно принимая во внимание то, что машины для него готовят. Но чудес не жди.

– А почему нет? Мне кажется, мы и так стоим посреди чуда.

– Значит, ты готова поверить тому, что я тебе рассказала? Хотя бы отчасти?

– Значимым частям… – начала я, но тут вся комната содрогнулась, и мы чуть не упали. – Что это было?

Глаза полковника на секунду потускнели.

– Твой корабль. Он только что самоуничтожился.

– Что?

Картина останков «Мышелова» возникла в моем мозгу: меркнущая туманность невдалеке от осколка.

– Приказ на самоуничтожение поступил с Тигрового Глаза, – прокомментировала Вендиго. – Сигнал поступил в подсистемы приводов, на таком уровне демоны не могли его ликвидировать. Думаю, на базе надеялись, что вы приземлитесь к моменту детонации. Взрыв уничтожил бы нас всех.

– Ты говоришь, база захотела убить нас?

– Можно и так сказать. Самое время определить, на чьей стороне ты находишься.

На сей раз Тигровый Глаз промахнулся, но он на этом не остановится. Через три часа там узнают об ошибке, а еще через три часа или чуть больше нам станет известно об их очередном шаге. Но что именно они предпримут – нам все равно. Так и так не сумеем выбраться.

– Королева же должна что-то сделать? В смысле, осы не стали бы строить это все для того, чтобы позволить Тигровому Глазу его стереть?

– На самом деле королева мало что может, – ответила Вендиго, посовещавшись с ней. – Если база решит использовать кинетики – а только ими она сможет достать нас с такого расстояния, – защиты против них у нас нет. К тому же осколков вроде нашего сотни – здесь и за пределами Воронки, в ореоле. Потеря одного не сыграет никакой роли.

Что-то во мне сломалось.

– А тебе обязательно изображать такое равнодушие? Мы тут вроде как говорим о том, что сыграем в ящик в ближайшие несколько часов, а тебя послушать, так проблема выеденного яйца не стоит! – Я старалась сдержать истеричные нотки. – Откуда ты столько знаешь? Ты как-то слишком осведомлена для человека, который провел здесь всего день, а, Вендиго?

Она пристально поглядела на меня, слегка побледнев от такого подчеркнутого нарушения субординации, а потом кивнула, как будто даже не разозлившись:

– Да, ты вправе интересоваться, почему мне так много известно. Вы не могли не заметить, какая жесткая у нас вышла посадка. Моим пилотам досталось больше всех.

– Они умерли? – спросила я не без сомнения.

– Одна точно – Соррел. Но второй, Квиллин, не оказалось на корабле, когда осы вытаскивали меня из него. Я тогда подумала, что они уже позаботились о ней.

– Что-то непохоже.

– Это точно, и… – Полковник замерла, потом тряхнула головой. – Мы разбились именно из-за Квиллин. Она хотела перехватить управление, не дать нам сесть. – Вендиго снова замолкла, как будто не зная, что можно мне говорить, а что нельзя. – Думаю, она была предательницей, ее протащили на борт те, кто хотел помешать нам. Пилота натаскали – изменили психологически, чтобы она с порога отвергала все попытки роялистов уладить дело мирно.

– А может, и родилась такой, с палкой в заднице?

– Это уже не важно. Она мертва, я уверена. – В голосе Вендиго послышалась чуть ли не радость.

– Но ты-то выжила.

– Не совсем, Спайри. Я – Шалтай-Болтай, который дважды свалился со стены. В этот раз осы просто не смогли найти все кусочки. Королева накачала меня демонами под завязку. Только они и поддерживают меня, но, думаю, долго не протянут. Когда я говорю с тобой, по крайней мере часть слов принадлежит королеве. Я даже не знаю, где можно четко провести линию между нами.

Я переварила информацию, после чего спросила:

– Что с кораблем? Ремонтные системы запустились прямо в момент удара. Когда он сможет взлететь?

– Завтра или через день-полтора.

– Чертовски долго.

– Стараюсь быть реалисткой. Если и есть способ свалить с осколка в течение шести часов, то точно не на корабле.

Я не хотела так просто сдаваться:

– А осы помочь не могут? Дать материалы? Ускорить процесс сборки?

Снова этот мутный взгляд.

– Сделано. Процесс пошел. Но даже помощь ос погоды не сделает. На ремонт уйдет примерно двенадцать часов.

– Ну, тогда чего сидеть и рассуждать? – Я пожала плечами. – Может, мы до того времени продержимся.

Полковника я явно не убедила, потому продолжила:

– Расскажи мне все остальное. Все, что знаешь об этом месте. Хочу пройти курс для начинающих.

– Зачем?

– Вендиго, я вообще не понимаю, что мы все тут делаем. Зато прекрасно знаю, что через шесть часов перенесу фатальный приступ острой неспособности существования. И когда это случится, на душе у меня будет легче, если я пойму, ради чего умерла.

Полковник взглянула в сторону Ярроу, над которой все еще суетились отдельные элементы королевы.

– Я не думаю, что наше присутствие ей чем-то поможет. Поэтому сейчас кое-что тебе покажу. – На лице Вендиго появилась гримаса, которую, при наличии воображения, можно было назвать болезненной улыбкой. – В конце концов, мы можем позволить себе убить время.

Мы снова залезли в поезд, и на этот раз дорога завела нас еще глубже в осколок.

– Наша глыба, – рассказывала Вендиго, – и еще сотни за пределами Воронки, тысячи тех, что последуют за ними, – это ковчеги. Они несут жизнь в ореол, облако отработанного материала вокруг нашего поля боя.

– Колонизация, правильно?

– Не совсем. Осколки вернутся обратно. Только не на пустое место. К тому времени здесь возникнет полностью сформированная планетарная система, после чего и начнется колонизация новых миров вокруг Фомальгаута, засеянных с помощью жизнематриц, хранящихся тут, внутри.

Я подняла руку:

– Я все поняла… до жизнематриц.

– Терпение, Спайри.

У Вендиго оказалось никудышное чувство времени, так как стальные внутренности вагона неожиданно залил свет.

Тоннель превратился в стеклянную трубу, прикрепленную к стене гигантской пещеры, окутанной изумрудным сиянием. Противоположная сторона была скрыта листвой. Та, по которой ехали мы, оказалась ступенчатой; странно изогнутые водопады соединяли многоуровневые пруды. Потоки воды отклонялись от вертикали под воздействием силы Кориолиса – лишнее доказательство того, что, как и первый зал, этот вращался независимо от осколка. Ярусные пруды были окружены травой, на которой сидели, лежали, двигались обнаженные люди. Тут присутствовали и осы – ухаживали за своими питомцами.

Как только мы подъехали ближе, я поневоле отшатнулась, как бывает, когда упрешься взглядом в существо с каким-нибудь невероятным уродством. Половина из человеческих обитателей осколка оказались мужчинами.

– Ввезенные роялисты, – прокомментировала Вендиго. – Помнишь, я сказала, они превратились в дикарей? Похоже, произошла какая-то авария, почти сразу, как осы обрели разум. Наверное, неподконтрольный демон или что-то вроде того. Там просто выкосило большую часть населения.

– Но среди них представители обоих полов.

– Привыкай, Спайри, по крайней мере с концептуальной точки зрения. Тигровый Глаз не всегда был исключительно женской колонией. Ты ведь знаешь, мы прошли долгий путь развития. Кстати говоря, изменения начались именно с пилотов. Женская физиология лучше подходит для космических полетов: мы меньше размерами, легче переносим повышенную гравитацию и стрессовую психодинамику, требуем не так много питательных веществ, как мужчины. Мы с самого начала были продуктами биоинженерии, поэтому переход к полностью женской культуре оказался сравнительно легким.

– Меня просто… не знаю… вырвет сейчас. – Я попыталась не смотреть на роялистов. – Это как если бы у меня снова выросли волосы по всему телу.

– Просто ты воспитывалась в других условиях.

– А у них всегда было два пола?

– Скорее всего, нет. Осы вывели их из оставшихся в живых после аварии, но что-то пошло не так. Дело не только во вновь появившемся диморфизме. Дети не растут нормально. Какая-то часть их мозга постоянно развивается неправильно.

– То есть?

– Они идиоты. Естественно, осы стараются все исправить. Вот потому королева приложит все усилия для спасения Ярроу – и нас, конечно. Если она сможет изучить или хотя бы уловить наши мыслительные процессы – а с демонами это возможно, – то наверняка сумеет вернуть сознание роялистам. Ну вроде той флорентийской архитектуры, о которой я уже говорила. Это одна матрица, а Ярроу станет другой.

– Ты хочешь меня подбодрить?

– Посмотри на это с положительной стороны. Через какое-то время здесь вырастет целое поколение людей, которые будут думать согласно лекалам, заложенным Ярроу.

– Ужас какой! – И тут же я подумала: с чего вдруг так легко реагирую на шутки, когда впереди маячит смерть? – Слушай, я по-прежнему не понимаю, зачем они хотят принести жизнь в Воронку?

– Похоже, дело восходит к двум… императивам, можно их и так назвать. Первый достаточно прост. Когда осы только стали открывать Солнечную систему, еще в середине двадцать первого века, мы искали лучшую модель того, как следует функционировать большому количеству автоматов без постоянного человеческого присмотра. При создании основных программ разработчики использовали принципы сосуществования насекомых в колониях. Спустя шестьсот лет эти законы просочились наверх. Осы больше не желают просто организовываться согласно образцам своих живых прототипов. Теперь они хотят дать начало новой жизни, вырастить ее.

– Зависть к жизни?

– Или нечто очень сильно на нее похожее.

Я поразмыслила над словами полковника, потом спросила:

– Что насчет второго императива?

– Тут дело гораздо сложнее. Гораздо… – Полковник перевела на меня тяжелый взгляд, словно размышляя, посвящать ли меня в мысли, бродящие у нее в голове. – Спайри, что ты знаешь о Третьей Солнечной войне?

Осы прекратили возиться с Ярроу, пока мы путешествовали. Они положили ее на возвышение посреди мозаичного пола. Она покоилась на спине, руки сложены на груди, хвост и плавник асимметрично свешивались в одну сторону.

– Королева еще может ее спасти, Спайри, – попыталась утешить меня Вендиго, взяв мою руку в свою твердую ладонь. – В конце концов, это всего лишь тело Ярроу.

– Королева сумела прочесть ее разум?

Ответа я так и не дождалась. Зал затрясся – и гораздо сильнее, чем при взрыве «Мышелова». Стальной кулак полковника впился в мозаичный мрамор. Словно повернувшись во сне, Ярроу соскользнула с возвышения.

– База, – буркнула Вендиго, поднимаясь с пола.

– Невозможно. Еще двух часов не прошло с момента взрыва «Мышелова». Никакого ответа не должно быть еще часа четыре!

– Похоже, они решили атаковать, не дожидаясь результатов последней попытки. Кинетиками.

– У нас точно нет от них защиты?

– Только удача.

Пол затрясся снова, но Вендиго сумела удержаться на ногах. Рев после столкновения утихал, превращаясь в непрерывную, но не столь громкую жалобу измученного льда.

– Первая волна нас только задела. Может, кратер выжгло, но сомневаюсь, чтобы частица добралась до герметичных зон. В следующий раз придется хуже.

Это без сомнений. Кинетики были единственным оружием, способным поразить цель на таком расстоянии, причем их даже не требовалось очень много. Один кинетик – это просто крупинка металла, разогнанная почти до скорости света. Относительность награждает ее непропорциональным количеством кинетической энергии, достаточным для того, чтобы всего лишь несколько попаданий разорвали осколок на куски. Естественно, только одна из тысячи запущенных частиц достигнет цели, но и этого хватит. Ведь к нам летит по меньшей мере десять тысяч зарядов.

– Вендиго, а мы не можем добраться до твоего корабля?

– Да, – ответила она после минутного замешательства. – Но смысл? Его же еще не починили.

– Не важно. Поднимемся на аварийных. Если уберемся с осколка, то окажемся в безопасности.

– Не получится. В корпусе пробоина – пройдет час, прежде чем хотя бы часть корабля загерметизируют.

– А нам как раз час понадобится, чтобы до него добраться, так ведь? И чего мы ждем?

– Извини, Спайри, но…

Ее слова утонули в шуме: прибыл следующий кинетический заряд. Этот, похоже, ударил сильнее, столкновение отозвалось множественными стонами. Голографические фрески потемнели. Потом очень медленно пошел трещинами потолок, огромное ледяное жвало пробилось в зал. Искусственная гравитация исчезла; осталась только слабая сила осколка, еле заметно притягивающая нас к одной стене.

– Но что? – крикнула я в сторону Вендиго.

Секунду она глядела на меня тем отсутствующим взглядом, который говорил, что сейчас в ней больше от королевы, чем от человека, а потом кивнула, нехотя принимая мое предложение:

– Хорошо, Спайри. Поступим по-твоему. Шансов у нас маловато, но не сидеть же просто так, сложа руки.

– Аминь.

Вокруг стало мрачновато, так как раньше свет исходил в основном от непрестанно вращавшихся фресок, но тише не сделалось. Хотя странное бормотание движущегося зала исчезло, оставшиеся звуки радости не приносили: вокруг царили агонизирующие стоны крошащегося льда. При помощи ос мы добрались до поезда. Я взяла с собой труп Ярроу, но у двери Вендиго бросила:

– Оставь ее.

– Ни за что.

– Она мертва, Спайри. Все, что было значимо, королева спасла. Прими это. Ты принесла ее сюда – этого достаточно, как ты не понимаешь? Если возьмешь ее сейчас, это только уменьшит наши шансы, а такой расклад действительно расстроил бы Ярроу.

Какая-то чужая часть моей души позволила осам взять у меня тело. А потом мы забрались внутрь, задраили шлемы и вдохнули гущу.

Поезд набирал скорость, а я оглянулась, захотела посмотреть на королеву в последний раз. Вокруг должна была стоять тьма, но зал выглядел ярко освещенным. На секунду я подумала, что это опять ожили фрески, а потом нереальная интенсивность окружающей картины подсказала, что изображение проецируется прямо мне в мозг. Королева парила над заваленной обломками мозаикой, только сейчас казалась гораздо больше того создания из двенадцати ос, которое я видела прежде. Что это было?

Может, так она представляла сама себя?

Десять из двенадцати ос вновь сплелись воедино, образовав постоянно меняющуюся фигуру. Сейчас они казались живыми, а не искусственными: с прозрачными крыльями, черными хитиновыми туловищами, конечностями и сенсорами, покрытыми гладкой шерстью, с глазами – фасетчатыми хрустальными сферами, сверкавшими в ложном свете зала. Но и это было не все. Раньше я ощущала королеву только как сумму составляющих ее созданий. А теперь мне вовсе не приходилось воображать ее. Она парила в зале огромным призраком, многокрылым и загадочным.

А потом исчезла.

Следующую пару минут мы неутомимо рвались к поверхности, ожидая столкновения с очередным кинетиком. Когда тот ударил, мягкий ход поезда сумел нейтрализовать сотрясение. На какую-то секунду мне даже показалось, что у нас все получится, но затем машина стала постепенно сбрасывать скорость и в конце концов намертво застыла. Вендиго посовещалась с королевой и сообщила, что линия заблокирована. Мы выгрузились в вакуум.

Впереди тоннель упирался в стену перемолотого снега.

Спустя некоторое время мы нашли способ преодолеть препятствие. Полковник отбрасывала в сторону глыбы размером больше нас обеих.

– Мы всего в полутора километрах от поверхности, – сказала она, когда мы перебрались на другую сторону завала, и указала вперед, где маячило слепое пятно абсолютной черноты, ярко выделявшееся на фоне молочного полумрака тоннеля. – Потом еще километр поверху до места аварии. Пойми, мы не сможем вернуться домой, Спайри. Теперь уж точно.

– Но выбора у нас нет, так?

– Есть. Нам надо пробираться к ореолу. В любом случае осколок направлялся именно туда, мы просто прибудем к цели, опередив расписание. Там есть еще королевы, и по меньшей мере они захотят сохранить нам жизнь. Может, и люди есть. Такие же – кто открыл правду и этим отрезал себе путь обратно.

– Не говоря уж о роялистах.

– Это беспокоит тебя?

– Справлюсь, – пропыхтела я, пробираясь вперед.

Тоннель оказался фактически горизонтальным, и в условиях пониженной гравитации путь до поверхности оказался не очень трудным. На нас воззрился Фомальгаут – налитый кровью глаз с белым зрачком, окруженный морщинами пыльных линий внутренней Воронки. Пейзаж портили трупы ос.

– Я не вижу корабля.

Вендиго указала в сторону какой-то точки цвета карамели на горизонте.

– Тут слишком большое искривление. Мы ничего не увидим, пока не окажемся буквально рядом с местом падения.

– Надеюсь, ты права.

– Поверь мне. – Полковник взглянула на одну из своих конечностей. – Я знаю это место как свои пять пальцев.

– Приободряй меня и дальше.

Спустя триста или четыреста метров мы взобрались на гребень ледяной глыбы, похожей на раковину. Теперь корабль был виден. Когда мы с Ярроу засекли его с «Мышелова», выглядел он столь же ужасно.

– Я не вижу ос.

– Им слишком опасно находиться на поверхности, – пояснила Вендиго.

– Шикарно. Надеюсь, остался чисто косметический ремонт, иначе…

Неожиданно разговаривать мне стало не с кем. Вендиго исчезла. Спустя секунду я увидела ее тело, неопрятной кучей лежавшее у подножия холма. Ее кишки протянулись ржавым хвостом кометы до ближайшей ледяной глыбы.

В пятидесяти метрах от меня из убежища в хондритовом камне выбиралась Квиллин.

Когда полковник упомянула о ней, я тут же выбросила ее из головы. Как она, поменявшая ноги на хвост и плавник, подобно Ярроу, могла представлять какую-либо опасность вне «аквариума»? На суше она была бы такой же беспомощной, как и детеныш морского тюленя. Так, по крайней мере, мне представлялось.

Но я делала предположения, не принимая во внимание экипировку Квиллин.

Ее костюм – в отличие от любого костюма для сирены, который мне попадался до сих пор, – отращивал ноги! Механизированные, они вылезали из поясницы, напрочь игнорируя человеческую анатомию. Конечности были достаточно длинными, чтобы поднять хвост Квиллин высоко надо льдом. Я смерила ее взглядом снизу вверх, остановившись на арбалете в руках.

– Извините. – Глубокий голос пилота раздался эхом в моем черепе. – Регистрация на посадку завершена.

– А Вендиго сказала, что с тобой могут быть проблемы.

– Прозрей. Это был спектакль с того самого момента, как мы вошли в крепость роялистов. – Все еще держа меня на прицеле, она начала раскачиваться на льду. – Дикари – актеры, специально разыгрывающие дебилов. Ос запрограммировали скормить нам эту чушь.

– Это не трюк роялистов, Квиллин.

– Черт побери! Надо было и тебя пришить.

Земля затряслась еще сильнее, чем прежде. Нимб белого света облачком завис над горизонтом – свидетельство того, что очередной кинетик врезался в осколок с другой стороны. Квиллин споткнулась, но ее ноги подкорректировали движение, не дав ей упасть.

– Не знаю, следишь ли ты за происходящим, – сказала я, – но мы сейчас находимся явно не на стороне Тигрового Глаза.

– Ты, кажется, плохо подумала. Почему осы в Воронке поумнели быстрее, чем триллионы роботов в Солнечной системе? Все должно было случиться с точностью до наоборот.

– Да ну?

– Конечно, Спайри. У земных ос огромное преимущество. – Квиллин пожала плечами, но арбалет не сдвинулся ни на миллиметр. – Ну хорошо, война подстегнула эволюцию здесь. Но только разницы-то все равно никакой. Вся ваша теория яйца выеденного не стоит.

– Не совсем.

– Что?