1001 Ж Марков Сергей

Хорошо еще в этот раз она успела нагулять жирок. Финансовый, разумеется. Как и все «прогрессивные девушки за тридцать», Саша время от времени занималась то йогой, то фитнесом, питалась то бургерами, то семенами чиа и киноа и потому выглядела весьма сбалансированно. Не сушеная вобла, но и не кусок шпика. Так вот, в эмиграции ей удалось не только прикупить студию на задворках Москвы, но и создать подушку безопасности, куда она сейчас и плюхнулась после толчка под зад от теперь уже бывшего босса.

Благодаря этому она могла себе позволить не метаться истерично в поисках работы, как это незамедлительно сделали бы ее оставшиеся в родном болоте подруги. Эти квакши, конечно, бились бы уже в истерике: ах, как же теперь жить, да я не нужна никому, и тому подобная ересь.

Как и большинство подруг, Саша так и не нашла себе принца в белом кабриолете, но в отличие от них чувствовала себя вполне уверенно в этом суровом и беспощадном мире.

Прежде всего, она представитель востребованной пока еще профессии: тестирует приложения для мобильных платформ. Яблоки и зеленые роботы. С таким набором навыков уже можно чувствовать себя относительно спокойно в плане финансов даже в России. Но Саша – самое настоящее дитя своего времени, человек мира. По-английски говорит свободно. Правда, этим сейчас никого не удивить – этот навык уже почти повсеместно идет в стартовом пакете к человеку. У Саши есть много дополнительных лингвистических опций. Немецкий, польский, французский, итальянский. Ну, и, конечно же, испанский, наследие давней страсти – аргентинского танго.

Испанский она учила самым эффективным способом – с помощью носителей культуры. Благо аргентинская культура была до невозможности плодовита на подходящих носителей. На милонгах Города Добрых Ветров, или как его там на местном, ей, эффектной блондинке с широкими скулами, зелеными глазами и полными губами, приходилось буквально отбиваться от местных Хосе, Хавьеров, Маркосов и иже с ними, как от мух.

Удивительная все-таки метаморфоза для российской тангеры… Дома ты или товар на прилавке, или львица в засаде. Причем львиц по той саванне гуляет куда больше, чем буйволов. Да что там буйволы! Кабанчиком бы разжиться! Но за них конкуренция еще похлеще. Война на чужой территории. Налетят гиены, присядут кабанчику на коленки и давай ржать и сопеть томно в ухо. Для львицы – слишком дешево и унизительно. Буйвола так не завалить. Но бородавочники ведутся, и гордой охотнице раз за разом остается лишь хлебать винишко с подругами по прайду.

Свою первую поездку в Буэнос-Айрес, он же БА, он же Байрес, Саша запомнила как путешествие в зазеркалье. Ее внешность и в Москве позволяла выделиться из толпы. Даже из толпы красавиц. Среди одинаково штампованных кукол она всегда была, что называется, авторской работой. Но в Латинской Америке, среди смуглых толстушек (ну и не только), Саша была прямо-таки богиней. Нет, встречались и среди местных достойные красавицы, да и поток паломниц к святым местам типа Caning, El Beso или La Viruta5 вряд ли иссякнет, пока живо ЭВТ6, но все они тонули в море тестостерона, испускаемого черноглазыми брюнетами.

И вот она уже не просто Саша. Она Алехандра. Это уже звучит почти божественно. Ну или, по крайней мере, державно. Теперь она не охотница, а объект охоты, не товар, а богатый и придирчивый потребитель. И неважно, что танцует она, откровенно говоря, средне. Не плохо, но и не безупречно.

Критерии Сашиного отбора развернулись на сто восемьдесят градусов: если раньше конкурс могла пройти любая относительно вменяемая мужская особь, не смердящая потом, то теперь она даже не смотрела в сторону тех, кто не носил пиджака и не пользовался парфюмом. Исключение делала только ради знаменитых аргентинских пенсионеров со стажем вождения женщин по танцполу тридцать лет и более. Танцевать с ними считалось хорошим тоном среди знающих милонгер7, и Саша обычно благосклонно соглашалась на танду с каким-нибудь похожим на таксиста пузатым усачом или тем более ископаемым свидетелем живого Osvaldo Pugliese8.

В остальном ее выбор такой: либо мускулистый мачо, словно из киноленты об итальянской мафии, либо романтический юноша худощавой конституции с томными карими глазами. Первые нравились ей ощущением скрытой угрозы. Эдакие тигры, которых очень хочется приручить. Вторые тоже походили на кошачьих, но поменьше. Их хотелось приласкать.

Очевидно, что подобные экземпляры обитают и в старушке-Европе, но все-таки не в таких количествах. Именно поэтому, переступив черту, обозначавшую на карте времени возраст Христа, и в очередной раз получив от жизни болезненный пинок, Саша решила, что чувства собственного достоинства ей маловато. Нужно чувство собственного превосходства. И взяла билет в Аргентину.

Не за полгода, как раньше, без дурацких многочасовых ночных бдений на пересадках. В город черных и преимущественно бедных мужчин едет белая и состоятельная госпожа.

Неподготовленного европейского туриста легко может шокировать хаос латиноамериканской жизни, но Саша в Буэнос-Айрес прибыла уже в пятый раз. Она бегло лепетала на жекающем испанском, знала, где менять деньги и в каких районах не стоит бродить ночью. В общем, она была тут если не как дома, то в гостях у старого приятеля. Правила чужой берлоги знала и чтила.

Повинуясь нахлынувшему на нее барскому настрою, Саша, вопреки обычаям предыдущих поездок, не стала метаться по всем известным урокам и милонгам и вверила судьбу путешествия тем самым добрым ветрам.

Они плавно доставили ее в приличный отель в районе Палермо, подождали, пока она примет душ и также ласково понесли в ближайшее кафе.

Несмотря на адский джетлаг, с годами дававшийся Саше все труднее, ощущала она себя тополиным пухом в свете яркого южноамериканского солнца. Тепло и покой затопили тело и разум. Что и говорить, решение приехать сюда было верным. Всеобщее состояние «Manana-tranquilo-poco-poco» целиком захватило ее.

Во времена своих первых вылазок в Аргентину Саша бежала на милонгу, едва очутившись в городе. Она долго и тщательно готовилась к этим «балам» и с головой ныряла в пучину аргентинских страстей. Теперь ей было лень.

Первый день она не спеша прогулялась по городу и пораньше легла спать. На второй день тоже гуляла.

А танго следовало за ней тенью, шуршало, шептало из радиоприемников, Bluetooth-колонок уличных попрошаек, плясавших за копейки для туристов. Танго было в сигналах клаксонов таксистов, костюмах и шляпах мужчин, каких уже почти не встретишь в Европе. Даже булочные напоминали о милонгах и манили запахом свежих медиалунас – местных рогаликов. Ничего необычного, если вдуматься, они из себя не представляют. Но когда ты всю ночь кочуешь с милонги на милонгу и по традиции к трем часам приплываешь в La Viruta с ее непередаваемой атмосферой, пляшешь снова, неизвестно откуда добыв заначку сил, в изнеможении падаешь за столик, и тут тебе приносят это свежее и ароматное чудо… В общем, есть тут какой-то свой неповторимый шарм.

Вечером второго дня Саша приняла ванну и, обмотав голову полотенцем, медитативно выбирала платье с туфлями. Она словно видела эти вещи не глазами, а сердцем. Выбирала не цвет и фасон, а энергетику. Или ауру, если угодно.

Вот у этого синего с узором платья такая же синяя, сдержанная аура. В нем можно сходить на разведку, присмотреться, принюхаться. Потанцевать точечно, без фанатизма. Красное платье означало бы отчаяние. Эдакий крик души: да, я уже немолода, но я тоже хочу танцевать! Ну, хоть кто-нибудь… Бр-р-р! Хорошо, что у Саши нет красного платья. Его время еще не пришло. Впрочем, Саша не была уверена, что она все еще будет ходить по милонгам, когда такой момент настанет. Но кто знает…

Стряхнула тоскливые мысли и взглянула на коротенькое черное платье – униформу диверсантки. Это облачение танго-синоби. Идеальный наряд для операций по ловле особо ценной добычи. Правда, работает она, только если ты молода, стройна и хороша собой.

Саша внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Мимические морщины легко спрятать, к тому же в местах типа той же La Viruta лица особо и не видно. Темно там, как на школьном дискаче. Ноги у Саши такие же стройные, как и в восемнадцать – если где и отложился жирок, то на них это не сказалось.

Вопрос с туфлями быстро разрешился сам собой: из пяти привезенных с собой пар к черному платью подходили одни – серебристые «Madame Pivot».

Саша знала, что местные пигалицы красятся довольно вульгарно, чтоб за версту было видно, но идти на поводу у толпы и косплеить стриптизершу не стала – это пошло. Обилие штукатурки старит, а ей это ни к чему. Юной особе важно показать самцам, что она уже достигла возраста согласия, у нее же цель скорее обратная. Ее боевой образ – кавайная блонди. Именно он подарил ей массу незабываемых моментов как на милонгах, так и за их пределами.

По результатам техосмотра в зеркале Саша пришла к выводу, что в этот образ она, как и в школьные джинсы, все еще влезает. И настроение сразу заискрилось бенгальским огоньком.

Правда, пока она мылась и вертелась перед зеркалом, на часах мобильника появилась цифра двадцать три. Ехать в Cachirulo уже поздновато, лучше уже сразу в «Вируту». Все дороги все равно ведут туда.

Намарафетилась и в путь.

Желтое такси, улыбчивый дядька-водитель.

– В первый раз в БА? – спросил на ломаном английском.

– В пятый! – бойко отрапортовала она по-испански.

– Ого! – удивился таксист. – Да ты почти местная!

– Можно и так сказать, – улыбнулась Саша.

– А зачем приехала?

– Не знаю, если честно. Раньше всегда приезжала танго танцевать, а теперь просто захотелось.

– Танго? – удивился таксист, – Это ж для стариков, вроде меня. Молодежь танцует сальсу или кумбию.

– Так получилось, – пожала плечами Саша.

Она и сама теперь не знала, почему из всего многообразия способов сублимации горизонтального желания выбрала именно этот. Говорить напыщенные и затасканные фразы про то, что танго само ее выбрало, она не стала.

Остаток поездки водитель был молчалив. Лишь изредка ругал на люмфардо9 вполголоса коллег по цеху и правительство.

Саша восприняла это как знак того, что для него она больше не туристка, с которой не стыдно содрать пару лишних песо, а своя – приятное чувство.

«Вирута» не изменилась с момента последней встречи. Саше казалось, что она могла бы пройти между столиков с завязанными глазами. Впрочем, тут было так темно, что в повязке на глазах не было нужды.

Она заняла предложенное распорядителем место, заказала бокал каберне-совиньон и принялась изучать обстановку.

Время наплыва выживших со всех городских милонг еще не пришло10, и на танцполе властвовали фрики – невнятного вида доходяги, именовавшие отсутствие мастерства «новым стилем». Они с трудом держались на ногах от фернета и плохой техники, но выделывали ногами партнерш всякие заковыристые кренделя.

Саша не пошла бы с такими плясать, будь они последними партнерами во всей Аргентине – она слишком давно в танго, чтобы позволить использовать себя в качестве метательного снаряда или танго-груши.

Многие из них, к слову, и впрямь походили на груши: милая, в силу молодости, мордаха, дряблые, словно студень, ручки, животик, кокетливо торчащий из-под маечки, ножки с попой – что пирожки сдобные. С ходу видно, что ножки эти не утруждали себя многочасовой шлифовкой танцевальной техники.

Саша по опыту знала, что смотрится эта сдоба аппетитно ровно до той поры, пока источает аромат свежей выпечки. А потом… В общем, молодость – товар скоропортящийся, а мастерство – инвестиция более надежная.

Пока она кисло философствовала под замечательно дешевое, но божественное на вкус винишко, в зале стали появляться персонажи совершенно иной породы – те, кого сама она называла «пиджаками».

Многие из этих пиджаков были на размер, а то и два больше нужного, но эта спецовка старых лет все-таки уже выходила из употребления. Наиболее успешные танцоры пошили костюмы по фигуре, а дедушкины обноски сдали младшим братьям и приятелям. Менее именитые обходились вовсе без пиджаков – просто широкие брюки и рубашки. Но чего они не утратили, так это умения обниматься: оно у них передается от одного поколения танцоров к другому, словно учение древних мудрецов.

В России-матушке, да и в Европе-старушке встречаются превосходные танцоры, но навыком обволакивать женщину до полной потери ориентации в пространстве, какое частенько встречается у аргентинцев, из них владеют единицы. В Буэнос-Айресе, у истоков танго, партнеры могут мазать мимо бита, делать из раза в раз одни и те же фигуры, двигаться неуклюже и строить при этом идиотские рожи, но обниматься при этом, как боги. Черт его знает, как им это удается!

Саша мгновенно перевела прожектор своего внимания на них.

«Если отбросить эмоции, – подумала она, попытавшись взять себя в руки, – толку от всех этих Хорхе с Мигелями не больше, чем от каких-нибудь тиктокеров. Но это оттого, что их неправильно используют. Почему бы не определить их лечить невротиков, которых кругом становится все больше и больше? Чем они хуже тех же дельфинов или собак? Эти улыбчивые, вечно «como estas-muy bien!» граждане способны моментально разгладить морщины и выветрить дурные мысли из головы уставшей от забот женщины, по крайней мере, на время. Главное, чтобы лабрадор при этом не возомнил себя королевской болонкой…».

Матиас привлек Сашу почти сразу после своего появления в клубе. Ее типаж: худой и довольно высокий мальчик с легкой небритостью и томно-поэтическими карими глазами. Если провести аналогию с «Мушкетерами», то Матиас был бы в этом кино Арамисом. Одет неброско, но элегантно: черные брюки и белая рубашка. Простые черные лакированные ботинки блестят в свете прожекторов. Лицо спокойно и расслаблено. Не было шального блеска в глазах и суеты – парень пришел отдыхать, а не работать.

Облобызался с другими пиджаками за столиком в духе местных традиций, заказал бокальчик шампанского с энергетиком и завел с ними какую-то болтовню.

Скабесеить его не составило труда. С этим в Аргентине вообще нет проблем, если ты эффектная блондинка. Местные мужики куда ближе к природе, чем русские и европейцы, и потому на привлекательную самку реагируют однотипно и предсказуемо.

Потанцевали под волшебный бархатистый голос Angel Vargas – отличное начало. В России мало кто может по достоинству оценить эту музыку. Оно и немудрено. Попробуйте спеть аргентинцу про ваше родное Купчино или Южное Бутово. В его голове едва ли найдутся инструменты для визуализации тамошних человейников и торговых центров, так что ностальгировать он не станет. Так и для жителей другого полушария песни о местных районах – это какой-то мифический конь в вакууме. Ни тебе динамики, ни пасьона11. Скука.

Но Сашу неслучайно местные принимали за свою. Она, конечно, не выросла где-то в Росарио12, но о чем эти песни, представление имела.

Это ей помогало создать правильный настрой. Все-таки кто бы что ни говорил, а женщина в танго – не просто марионетка в мужских руках. Прежде всего, она причина самого танго. Не будь ее, мужики в тридцатые годы прошлого века не плясали бы друг с другом13. Кроме того, непосредственно в танце у нее есть своя роль. Пара на танцполе – это что-то вроде команды из пилота и штурмана в гонке. Партнер выступает в роли пилота, тут нет спора, но пословицу про голову и шею наши бабушки придумали не случайно. Именно партнерша создает магию, превращает механические шаги в сцепке в нечто большее. Если, конечно, умеет.

Саша умела. В ее жизни случилось немало мужчин. Благо, что в современном мире это не считается чем-то предосудительным. Ну не довелось ей пока встретить того самого. Уж больно быстро они прогорали все. А возиться с преданным очкастым занудой – это себя не уважать. Нет, до таких глубин она еще не пала.

В общем, с Матиасом все пошло по стандартной, правильной схеме. Волнующий взгляд зеленых глаз из-под пушистых ресниц был встречен пристальным и уверенным взглядом карих. Быстрые и четкие, как военный марш, шаги к ее столику, протянутая ладонь с длинными пальцами, очередь на танцпол, похожая на выезд со двора на оживленную магистраль.

В Аргентине не принято начинать танец с неловкого молчания, как это часто случается в России или Европе. Тут обычно первую половину мелодии люди налаживают связь с помощью того, что в странах западной культуры принято называть small talk. Разговор строится всегда примерно одинаково.

– Привет. Все ок?

– Да, все путем. Как сам?

– Все хорошо. Ты откуда?

– Из России. Точнее, из Германии. Я там работаю и живу сейчас.

– В БА впервые?

– Нет, уже в пятый раз.

– Ого! Да ты почти местная. У тебя отличный кастежано14, если бы не видел, что ты блондинка, подумал бы, что ты из наших.

– Спасибо.

– Давно прилетела?

– Вчера…

Ну и так далее. Цель этой незамысловатой беседы примерно такая же, как у хвостов синих человечков в фильме «Аватар», и слова здесь не имеют особого значения. Первые секунды после начала танды на танцполе все еще стоит равномерный гул. Музыку почти не слышно, и мало кто танцует.

Оно и хорошо. Голос – Сашино секретное оружие. Капкан для мужчин. Внешность – приманка, на которую мужик ловится, как на живца, но если голос противный, рыбка может и соскочить. Сашин голос в среде мужчин действовал как оружие массового поражения. Мягкий, мурлыкающий, чуть-чуть наивный и детский. Если еще при этом чуть-чуть выпятить губки в духе японских школьниц из манги, большинство южан мигом распускает перья и выключает голову. Но тем, на кого Саша охотится на милонге, она и не нужна – пиджаки танцуют на инстинктивном уровне.

Справедливости ради стоит сказать, что Матиас вел себя на удивление сдержанно. Не скованно, как те же скандинавы, но и не столь темпераментно, как местные. Энергию не расплескивает, но она у него точно есть, это Саша чувствовала.

Танцевал, правда, средне по местным меркам. Конечно, в России или Европе он был бы звездой. Носитель правильного паспорта, как-никак, ну и двигается музыкально, собой недурен. Саше случалось побывать в руках танцоров получше, но это и хорошо. Такое положение вещей в совокупности как бы уравняло их, и танец вышел максимально естественный. Никто не страдал от комплексов, никто никому ничего не доказывал, они просто наслаждались друг другом.

Четыре мелодии.

Расходиться не хотелось, но обычай обязывал.

Саша отнеслась к церемониям с пониманием и парня запомнила, чтобы при случае пригласить еще.

Да, это именно она его пригласила, а не наоборот. В этом проблема большинства русских девочек, полирующих диваны и стулья на милонгах Москвы и Питера. Особенно Питера. Им отчего-то кажется, что мужик телепат и должен прочесть ее желание танцевать по стыдливо опущенным в пол глазам или взгляду гипнотизера. Смотрит он в сторону девушки, а она в ответ буравит, словно василиск. Поди разберись, танцевать она хочет или человечинки отведать. Такое вот оно, русское кабесео, бессмысленное и беспомощное. С мужиками, правда, все еще хуже, но об этом и думать уже лень. Если коротко, то не умеет русский мужчина отыскать путь к сердцу дамы, не умеет…

Матиас проводил ее к столику и растворился в толпе, оставив Сашу с ощущением того, что их пути еще пересекутся.

Так и произошло. В следующий раз они танцевали в Salon Canning, потом была милонга со слащавым названием Fruto dulche15, затем Cachirulo в El Beso и снова La Viruta. Круг замкнулся. В городе полно милонг, но Саша давно перестала пускаться в эксперименты и предпочитала проверенные места. Везде они танцевали по одной танде и оба, казалось, чувствовали – что-то намечается.

После второй «Вируты» поехали к Саше. Там это и случилось.

Подобные переживания были ей не впервой. Гормональная буря, романтика, ну и так далее. Но в этот раз водоворот ее затянул так крепко, что на милонгу они собрались только через неделю.

А что было до этого? Несколько дней прошли как во сне. Наверное, о чем-то подобном мечтает каждая женщина. Говорить об этом подробно нет смысла. В России есть универсальная, и отлично подходящая для такого случая фраза «все все понимают». В конце концов, тут, как и с танго – история для участников, а не зрителей.

После недели ленивых и беззаботных дней и страстных ночей, изможденные, но счастливые, они собрались для разнообразия прокатиться до Игуасу.

В автобусе спали, уронив головы друг на друга – близость, доступная немногим из побитых браком женатиков, чьи тела с годами становятся все более заскорузлыми. Способность к близости теряется без монотонной практики. Саша давно это поняла, но утруждать себя нужным не считала. Она знала, что скоро Матиас будет такой же историей, как Ариэль, Мигель, Серхио и другие замечательные мужчины. Но это потом. Сейчас Саша наслаждалась моментом взаимопроникновения без слов, и долгое путешествие в автобусе по разбитой грунтовке не могло ей помешать.

Водопады она видела не впервые – зрелище было прекрасное и в полусне, как случилось с ней в этот раз.

Пока она медитировала на падающую воду, клубы брызг и радугу, ее новый возлюбленный уже успел наткнуться на какого-то знакомого – подозрительного типа неопределенного возраста с бурого цвета кожей и длинными черными волосами с проседью.

Этот индеец, или кто он там (Саша не разбиралась в истории южноамериканских стран) на пару с Матиасом замутили косяк в кемпинге неподалеку.

Саша отродясь не ночевала в палатках и к траве относилась в целом неодобрительно. Не то чтобы она сама не пробовала, но как-то не прониклась. Считала ее бесполезной фигней, поэтому внутренне напряглась, когда, сидя перед костром и глядя в огонь, получила переданную по кругу самокрутку.

Вежливо отказалась, на возлюбленный настаивал, и Саша сочла, что это тот самый хрестоматийный случай, когда проще дать, чем объяснить, почему нет.

От одной затяжки вреда не будет, решила она.

Но то ли она уже надышалась дымом от Матиаса с его товарищем, то ли трава была какая-то особенная – эффект вышел не совсем такой, как она ожидала.

Саша не заметила, как отключилась, и в тяжелом, свинцовом, полном дурных предчувствий сне увидела какие-то размытые зеленые пятна с маленькими шипами, похожие на резиновых лизунов, смутные очертания родной Москвы, где на крученых калачиками переулочках гуляли прохожие, облаченные в короны.

Она проспала весь остаток дня и всю ночь. То проваливалась в полное небытие, то в очередной психоделический трип, а утром следующего дня жгучее латиноамериканское солнце развеяло этот морок без остатка – только хмурый взгляд исподлобья, подаренный на прощанье индейцем, напомнил о вчерашнем вечере.

Вместе с Матиасом Саша вернулась на съемную квартиру, чтобы привести себя в порядок и выбраться наконец уже куда-нибудь на милонгу.

На подъезде к городу в автобусе ожило радио.

Сквозь шум от помех с трудом можно было различить вырванные из контекста тревожные слова «карантин» и «оставайтесь дома», но туристы, в том числе и сама Саша, значения им не придали. Кто-то мирно посапывал, кто-то просто дремал под музыку, но большинство тупило в телефонах.

Дома (привыкшая к путешествиям Саша считала домом любое место, где проводила больше одной ночи) включили телевизор. Чисто для фона. Обычно Саша телевизор не смотрела, а новости узнавала в интернете, но тут захотелось живой речи.

Фон вышел тревожный. Миловидная брюнетка-дикторша тоже лопотала что-то про карантин. Прозвучали слова про вирус, на экране бегала строка с красными буквами и цифрами.

Сашу посетило дурное предчувствие. Но не пропадать же отличному черному платью с белой лентой на поясе, ведь в нем она настоящая леди. Стильная и сдержанная.

Матиас выглядел под стать – черный костюм с белой рубашкой. Жаль, правда, пиджак был в плечах великоват.

Они немного порезвились перед выходом, из-за чего покинули квартиру уже около десяти. Обычно в это время можно было добраться в любую точку города на такси или автобусе, но сегодня с транспортом была напряженка.

После двадцати минут тщетных попыток им удалось поймать таксиста.

– Куда вам? – спросил пожилой мужчина с проплешиной на голове и бейджем с именем «Хорхе», косо прицепленном за нагрудный карман.

Матиас назвал адрес милонги Yura Yura.

– А что там? – спросил таксист.

– Милонга, – недовольно отозвался Матиас.

Длительное ожидание сделало его нервным.

– Вы что, не слышали? – не унимался усатый дядька, – Город закрывают на карантин. Всем велено сидеть дома!

– Как это закрывают? Кто? Зачем? – взвился Матиас.

Для настоящего мужчины, а Матиас, несомненно, причислял себя к таковым, нет ничего хуже, чем потерять контроль над ситуацией на глазах у прекрасной дамы.

Саша это понимала и потому пожалела беднягу.

– Извините за беспокойство, – промурчала она таксисту, – мы лучше вернемся домой.

– Разумная мысль, сеньорита, – отозвался тот и уже собрался было дать по газам, но Матиас его задержал, уцепившись руками за открытое окно машины.

– Стой! – рявкнул он неожиданно агрессивно, – Отвези нас на милонгу, а там мы уж сами как-нибудь разберемся.

– Хорошо… – пожал плечами таксист.

Город и впрямь был непривычно тих, хоть и не совсем вымер. Оставались еще собачьи няни, полиция и редкие туристы.

Пока они непривычно быстро неслись по опустевшим улицам, Саша никак не могла до конца проникнуться словами шофера. Помогло объявление на двери клуба, где проходила милонга. Что-то вроде: «Уважаемые гости, на основании распоряжения правительства Буэнос-Айреса мы закрыты до особых распоряжений. Берегите себя!»

Тут она уже забеспокоилась всерьез.

Но Матиас был неудержим в своем желании сплясать этой ночью.

– Вези нас в «Ла Вируту»! – велел он не успевшему отъехать Хорхе.

– Там будет то же самое… – попробовал возразить тот устало.

– Вези, кому говорят, – упрямо настаивал Матиас.

О том, чего хотела Саша, никто не спрашивал.

Хорхе был прав, и на двери вечной «Ла Вируты», настоящем храме танго, видавшем, пожалуй, всех лучших танцоров Аргентины из ныне живущих, висела бумажка с аналогичным текстом.

– Отвезите нас домой, – взмолилась Саша.

– Конечно, красавица! – ответил сердобольный Хорхе и отключил счетчик. Сегодня он и так неплохо заработал.

Дома Саша, чтобы унять беспокойство Матиаса, нашла в телефоне «Adios Buenos Aires» в исполнении D`Agostino.

Потанцевали на укутанной в южную ночь террасе – не хуже, чем на милонге. К тому же от милонги было довольно далеко до постели, а тут…

Потекли долгие дни, полные тревожного ожидания. Саша впервые с детства стала смотреть телевизор не для фона, а реально и осознанно. Там было полно неизвестных ей слов, жутких хроник из госпиталей и общей ауры тревоги и страха.

Со страхом боролись самым доступным для молодых людей способом. На время это помогало.

Спустя две недели они стали ссориться. Постоянно. Из-за любой мелочи. Свободолюбивая душа Матиаса, похоже, страдала оттого, что очутилась запертой в чужой квартире на птичьих правах.

Он перешел на режим сбережения энергии и проводил весь день в мессенджерах и телефонных играх, ну, а ночью все было без перемен. Энергии, накопленной за день, ему хватало. Ее было даже слишком много и местами она била через край, когда Саша пыталась отвлечь его от обычных дневных занятий чем-то, не связанным с поглощением еды и контента.

Скоро Саша прекратила попытки вывести его из этого овощного состояния и просто мониторила любую информацию о возможности покинуть город.

На выручку неожиданно пришла историческая родина: на сайте российского посольства нашелся телефон поддержки. Дозвониться по нему оказалось задачей для человека с исключительным терпением, но Саша, пусть и на третий день, пробилась через автоответчик.

– Посольство. Чем могу помочь? – сказал усталый мужчина, не пожелавший представиться.

Задремавшая за монотонной бомбардировкой телефонной линии Саша аж подскочила от неожиданности и вышла с мобильником на террасу.

– Здравствуйте, я приехала в город около месяца назад и хотела бы вернуться в Германию.

– Как Вы себя чувствуете?

– Нормально…

– Кашель, температура, потеря обоняния?

– Вроде нет…

– Хорошо. Тогда покупайте билеты и следите на сайте аэропорта, не отменят ли рейс. Удачи.

На том конце раздались гудки.

Саша взглянула на экран мобильника и внезапно осознала, что до Нового года осталось всего несколько часов. Страшно захотелось поверить в чудо.

– В посольстве сказали, что я могу уехать, – доложила она Матиасу. – Поедешь со мной?

Рассчитывала, что он откажется. Их симбиоз давно уже начал ее тяготить.

Но он ухватился за этот шанс со всем возможным цинизмом.

– Конечно, поеду, любовь моя, только у меня денег на билет нет. Ты не одолжишь мне?

На словах «любовь моя» Сашу передернуло. И как она раньше умилялась этой патоке? Делать нечего, придется тащить с собой этого иждивенца. Сама же завела об этом речь. Деньги у Саши были.

– Собирай вещи, – велела она и принялась искать билеты.

Билеты нашлись, но на сайте авиакомпании недвусмысленно давали понять, что гарантий того, что рейс до Берлина или Франкфурта улетит, они не дают.

Саша заполнила регистрационные формы на себя и Матиаса, перевела деньги, но подтверждение оплаты все не приходило.

До вылета осталось четыре часа.

Набрала телефон банка, чтобы выяснить, что с оплатой, и под заменяющую гудки классическую мелодию принялась швырять вещи в чемодан.

Полчаса на сбор вещей – это невообразимо быстро, но полчаса ожидания ответа на звонок – вечность.

Под музыкальные гудки Саша схватила чемодан и выскочила на лестничную клетку.

Матиас неспешно вышел следом. Весь его скарб поместился в спортивную сумку.

Она пихнула ему свой чемодан и вызвала лифт, а сама побежала по лестнице, чтобы не потерять сигнал сотовой сети.

На линии по-прежнему были гудки, периодически прерываемые голосом робота: «Ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, не кладите трубку…».

Она спустилась с пятого этажа, а живой речи на том конце все не было.

Матиас уже ждал внизу.

– Чего стоишь, такси лови! – бросила ему Саша раздраженно.

Он поскрипел зубами и прожевал обиду. Очень уж хотелось ему в Германию.

Такси пришлось ждать еще минут тридцать, если не больше. Саша то не спускала глаз с часов в телефоне, то вовсе переставала на них глядеть, мол, какой смысл впустую трепать нервы.

Наконец, они на заднем сидении. Расселись по углам. Саша прижалась к стеклу и продолжила напряженно слушать гудки, временами прерываемые автоответчиком.

Доехали в аэропорт уже, а в телефоне без изменений.

Вот уже и стол регистрации, а они даже не знают, есть ли у них билеты!

Очередь из желающих покинуть город свернулась змеиными кольцами.

Наконец, на другом конце телефонной линии раздается торопливый голос.

– Банк ****, чем могу помочь?

Саша снова вздрогнула от неожиданности и даже чуть телефон не выронила.

– Здравствуйте, я хотела бы узнать, оплачены ли мои билеты… – хрипловато пробормотала она с задержкой.

От длительного молчания у нее пересохло во рту.

– Когда была операция? – спросила служащая банка.

– Сегодня, – Саша задумалась, – несколько часов назад.

– Срок осуществления операции – до трех суток, – раздалась заученная фраза.

– Но у меня через два часа вылет…

– Простите, больше ничем помочь не могу. У Вас есть другие вопросы?

– Нет…

– Тогда желаю Вам удачи и хорошего дня! Спасибо, что выбираете ****!

Саша в растерянности опустила руки. По щекам потекли слезы.

– Не плачь, любимая, – великодушно сказал Матиас, – может, прошла оплата, сейчас узнаем.

Он обнял ее, но Саша вывернулась: противно стало от его телячьих нежностей.

После этого до самой стойки регистрации они не проронили ни слова. По крайней мере, вслух. Про себя Саша молилась: «Отпусти меня, Буэнос-Айрес!»

Когда настал момент истины, она дрожащими руками протянула паспорт измотанной девушке на стойке регистрации.

– Багаж? – устало спросила сотрудница аэропорта.

– Один чемодан и ручная кладь, – ответила Саша.

Облегчение, которое она испытала, нельзя было сравнить ни с чем. Какой там секс после воздержания! Вот они, чистые и яркие эмоции, какие только могут быть.

Город отпустил Сашу. Она немного потомилась еще в терминале аэропорта перед вылетом, выпила кофе, покормила Матиаса, прошла на борт самолета, села у окна, достала AirPods и включила на телефоне заслушанное танго в исполнении Анхеля Варгаса.

Debo alejarme de mi tierra tan querida,

Debo alejarme, sangrando el corazn,

Como el poeta he de decir en mi partida:

Adis Buenos Aires, amigos adis.

Самолет начал взлетать. На часах была полночь.

В Старом Свете начинала победный марш новая зараза, но танго еще только готовилось уйти на бессрочный простой.

– Мне написала подруга из Италии, предлагает вести мастер-классы, – заявил Матиас Саше.

Он уже месяц жил и питался за ее счет и, очевидно, тяготился от безделья и безденежья.

– Ну, ты можешь вести уроки и тут, – осторожно ответила Саша, – возможностей достаточно.