1001 Ж Марков Сергей

Tres сinco amigos

17

Юля опаздывала на собственный открытый урок и немного нервничала. Она в очередной раз проклинала центр города с его парковочным коллапсом, хоть и прекрасно понимала, что открой она школу где-нибудь на выселках или в спальнике, загнется от голода уже через пару месяцев. Ну не приживается танго на окраинах Питера! Пробовали уже много раз до нее, и все без толку. Так что все как у всех: крохотный зал в полуподвале на Некрасова, конская аренда, ремонт, доведенный до ума собственными руками и руками неравнодушных учеников, и сумасшедшие соседи, чуть что вспоминающие треклятый питерский закон о тишине, но уж очень вольно его трактующие. И выхода особого нет. Все ютятся в трех районах плюс-минус. Центральный, Адмиралтейский и Петроградка… Тесно – мочи нет, но деваться некуда: традиции питерских коммуналок все-таки живы. Правда, в последнее время народ стал мутить перепланировки в своих комнатухах, отгораживать пятачки под кухоньки и санузлы, чтоб маленькое, но свое. Оно и понятно, почему: уживаться друг с другом ой как непросто – все люди творческие. А все-таки раньше, когда все собирались на одной кухне, было как-то повеселее… А может быть, дело в том, что все были моложе?

Последнюю мысль Юля решительно пнула куда подальше и сосредоточилась на предстоящей задаче.

Реклама в яндексе в этот раз дала совсем небольшой выхлоп. Записалось всего пятнадцать человек. Оно бы ничего, если бы все они остались и купили абонементы, но такое случалось все реже. У Юли был наметанный глаз и обычно она знала, кто уйдет, а кто останется, уже в первые минуты пробного урока. Это делало остальную его часть формальностью, с годами тяготившую ее все сильнее.

Ну, что там нас ждет? Из пятнадцати записавшихся придут, дай бог, восемь. Из них шесть – женщины бальзаковского возраста, ищущие возможности расплескать нерастраченные чувства или же не знающие, куда деть себя после ухода мужа, парочка юных неразлучников – этим в принципе все равно, что делать в промежутках между сплетением щупалец. Вполне вероятно, придет чета средних лет, где супруга притащила мужа за пейсы сметать бытовуху с палубы семейной ладьи. Хорошо, если мужичок из бывших бальников, тех, что в отставку еще при Александре-Освободителе вышли. Эти самые надежные, почти всегда остаются. Уныло, аж зубы сводит! Жизнь наполняет светом другие уголки мироздания, а танго скромно ютится в тенечке и чахнет. И как тут отделаться от унылых мыслей, войти в зал и в сто тысяч первый раз разыграть непрекращающийся парадиз и пир эмоций? А не справишься, дашь унынию выползти на поверхность, отразиться на лице – оглянуться не успеешь, как останешься без средств на хлеб и аренду зала. В общем, улыбаемся и машем, парни, улыбаемся и машем…

Картина в классе превзошла ее ожидания, и не в хорошем смысле. В классе было всего пять незнакомых лиц. Остальные семеро – волонтеры из старшей группы, приглашенные накануне для массовки и помощи в организации.

Юля заскочила в раздевалку и в гордом одиночестве протяжно выдохнула.

«Улыбаемся и машем», – еще раз напомнила она сама себе.

Урок начала традиционно:

– Дорогие друзья, мы рады приветствовать вас в нашей школе, на вашем первом уроке танго, спасибо, что выбрали именно нас…

Ну и далее по тексту.

Юле казалось, что от многократного повторения эта мантра уже изрядно поистаскалась и утратила первостепенную искренность и радушие как минимум вполовину, но искать новые пути ради пятерых случайных прохожих, из которых, дай бог, один купит абонемент…

«Кстати, кто тут у нас? – размышляла она, пока речевой аппарат в автономном режиме выдавал присутствующим краткий обзорный экскурс в историю происхождения танго. – Мужчинка интеллигентного вида лет около сорока. Это хорошо. Перспективный кадр. Такие на вес золота. Мужиков вечно не хватает, а этот еще и выглядит приятственно. Немного пообтесать, и вылезать из женских объятий не будет. О! Да тут и юноша есть! К тому же в гордом одиночестве. Это вообще Эльдорадо! Если у него с мозгами все хорошо, конечно… Таких, чтобы и с головой на плечах, и при этом без танцевального прошлого, и юных да свежих… Таких мы не встречали давненько… Они чаще в других местах тусуются, ближе к молоденьким и хорошеньким дурочкам. На бальника не похож от слова «совсем». Скорее на деревенщину. Вон и усики с баками дурацкими. Надо бы намекнуть потом, чтобы сбрил. Ладно, как говорится, «будем посмотреть». С мужским контингентом у нас все. Теперь барышни. Их есть три у нас. Судя по обуви и неуверенным позам, танцевальным прошлым тут и не пахнет. Эх… Что у вас, девушки? Вот у Вас, с пышными формами, все шансы. Только в юбке такой можете в церковно-приходскую школу идти. А впрочем, с таким бюстом пофиг на юбку… А у вас, кисы мои, все печально. Кто мы? Бухгалтеры, экономисты, юристы? Учительницы начальных классов? На лицах уже явственно проступили отпечатки интеллекта, а он у наших мужиков не в чести. Так что, думаю, отвалитесь обе через годик максимум. Телеса к пляскам явно не готовы, пахать и пахать надо. И даже если у вас с этим проблем не будет, никаких гарантий дать вам не могу. Се ля ви… Но раз уж пришла, надо отрабатывать».

Дальше традиционная пробная тропинка от игры в ладушки к базовой салиде18 в открытом объятии с последующим объявлением: «Ну вот вы и станцевали ваше первое танго!»

Ничего сверхъестественного Юля не делала, но результат снова превзошел ее ожидания. На этот раз в приятном смысле – все пятеро купили абонементы в первый же день.

Это и в самом деле была нетривиальная ситуация. Обычно так поступали один-два посетителя пробного урока. Еще несколько человек обещались сделать то же со дня на день. Но и держали слово тоже один-два. Таким тихим сапом, шаг за шагом, с миру по ниточке, по кусочку, по лоскутку, Юля и собирала свой выводок. Ученики доставались ей непросто, но и уходили тоже редко.

***

– Итак, тадасана, – сказал Геннадий. – Встаньте прямо, стопы соедините. Большие пальцы ног должны касаться друг друга. Можете немного развести пятки, если это необходимо. Перекатившись на пятки, поднимите плюсны и разведите пальцы ног, затем мягко верните их на коврик, вытягивая пальцы вдоль коврика…

Он учил людей йоге вот уже почти пять лет, но совершенства, конечно, не достиг и в собственной практике. Однако переживаний по этому поводу не испытывал совсем, ведь йога – это путь длиною в жизнь, и каждый идет по этой дорожке в своем ритме. Гена вступил на нее в возрасте тридцати пяти лет и знавал тех, кто сделал это уже на пенсии. За это он и любил йогу. Тут было неважно, кто ты, сколько у тебя денег и других материальных благ. По идее тебе ничего не нужно, кроме коврика и знаний, но он очень любил практиковаться именно в группе, это помогало избежать томящего чувства одиночества, так хорошо знакомого многим жителям больших городов, даже тем, у кого есть семья. А у него ее не было.

До тридцати он проработал в айти-сфере, а после осознал, что годы принесли ему не только солидный доход, но и солидный вес, одышку, полное отсутствие личной жизни и вечера за пиццей с компьютерными играми.

Естественно, не у всех коллег по индустрии жизнь протекала столь печально – перед глазами было полно основателей стартапов, отцов больших семейств, владельцев загородных усадеб, но практически все они ушли в закат где-то на Западе, а окружающие Гену коллеги были такими же унылыми ботаниками без видимых шансов на прорыв в обозримом будущем. Тухляк, короче.

И он решил все изменить.

Сначала был спортзал, но со штангами и гантелями роман не сложился. Тяжело кропотливо работать над собой, когда кругом нашпигованные искусственным тестостероном альфа-макаки приседают с весом небольшого автомобиля на плечах. Даже бльшая часть девчонок в зале была намного сильнее Гены и это подрывало его уверенность в себе настолько, что вопреки всякой логике, услугами персонального инструктора он воспользоваться не решался. Надменных громил с обезьяньими повадками он боялся до ужаса, а надменных фитоняек – и того больше.

Недостаток знаний он пытался компенсировать старанием и целый год усердно махал гантелями, скрючивался на скамье для пресса и крутил педали.

Увы, это не помогло ему хоть немного сдвинуться с мертвой точки. То ли делал он не те упражнения, то ли не так. Возможно, впрочем, виной тому была Маргарита, которая утешала его после тренажерки. В смысле, пицца. Ну ладно, Маргаритой там дело, конечно, не ограничивалось. Иногда ее подменяли четыре сыра, случалось, что Болоньезе или что-нибудь с хамоном или ветчиной. Как пойдет. Суть в том, что к концу абонемента он так и остался неуверенным в себе пухляшом, посещения зала становились все реже, а с его истечением прекратились вовсе.

С прекрасным полом у Гены было никак. То есть внутри него бушевал ураган страстей, но дать ему волю он не мог.

После расставания с качалкой пара лет прошла в мутном мареве. Пробовал снимать ролики с обзорами смартфонов, играл в онлайн-игры, и жизнь как-то текла. Но постепенно он понял, что двести подписчиков на канале – это не «ламповая атмосфера», а мартышкин труд и скука смертная. Выпуск роликов с обзорами превратился в рутинный конвейер, сравнимый с ковырянием траншеи в ускоренном режиме, игры тоже перестали приносить радость. В один прекрасный момент Гена осознал, что проводит перед монитором почти все время, не занятое сном.

Утро начиналось с чтения новостей на «Фонтанке» и просмотра роликов с приколами или обзорами игр, смартфонов и ноутбуков. Дальше дорога на работу. В пути он подслеповато и безразлично пялился на прохожих, пока беспроводные «маршаллы» надсадно орали в уши какой-то deep house. В метро к музыке снова добавлялись статьи, игрушки в телефоне, ролики из ютуба.

На работе его ждали таблицы, графики, наивные клиенты, думающие, что сделанная фирмой «Сайт.нет» страничка позволит им резко увеличить выручку. Быстрая халтурка, прокрастинация в соцсетях и опять игры, ролики и чтение новостей.

Вечером повторялось все то же самое, что и утром, только в обратной последовательности. Заканчивался день, как правило, пиццей, бутылочкой пивчанского и просмотром очередного сериала. И так каждый день.

В какой-то момент Гене стало казаться, что все его существование – компьютерная игра без определенного сюжета. Типа как тетрис. Вот сыплются фигуры, а ты их расставляешь. Со временем тебе это надоедает, концентрация теряется, и тогда фигурки заваливают тебя с ног до головы. И все, гейм овер. В молодости он думал, что играет в РПГ, но теперь понял, что именно в тетрис. Не было интригующей цели, финального босса и промежуточных монстров, побочных веток и вариативности сюжета. Все было тупо и линейно. И стало обидно до жжения в желудке… Хотя, может, это был просто гастрит от пиццы с колой.

Он стал глядеть по сторонам в надежде отыскать ответвление, чтобы соскочить со своей кольцевой. Ну и нашел уроки йоги. На пять лет он ушел в нее так плотно, что коллеги по фирме сочли, что он тронулся умом.

Тут ведь как бывает: жил ты себе жил таким кабачком на грядке, а потом раз! Смысл обрел. И все накопленное, все нерастраченное и забродившее проваливается в него, как застойная вода в унитаз, чтобы спустить к черепашкам-ниндзя ощущение бессмысленности прожитых лет.

Такое рвение принесло свои плоды. Медленно и еле заметно, но тело, наконец, сбросило жировой слой, разум очистился от суеты. Появилась ясность и, что еще более приятно, спокойствие.

К тридцати пяти он превратился из обрюзгшего патлатого пончика в майке с эмблемой Бэтмена в интеллигентного подтянутого мужчину с элегантной эспаньолкой и модной стрижкой. Бросил к чертям собачьим программирование и прошел курсы преподавателей йоги, после чего устроился в ту же самую школу, где впервые встал на коврик.

Доходы, конечно, резко упали, но Гена с легким удивлением обнаружил, что если не менять смартфон раз в полгода и питаться едой, купленной в «Пятерочке», то вполне можно прожить и на эти куда более скромные деньги. Ясная голова, подарок за усердие в йоге, помогла ему наладить контроль над тратами, и в результате он даже стал откладывать, чего раньше никогда не случалось.

А еще у него появились ученики. Точнее, по большей части ученицы. В основном домохозяйки, занимавшие часы между проводами детей в школу и их встречей с борщами и макаронами по-флотски. Исчезающий вид, так сказать. После занятий они частенько задерживались поболтать о житейском или, напротив, о высоком. Во втором случае они по наивности обращались к Гене в надежде получить какой-нибудь мудрый совет.

Их вера в него была столь чиста и непоколебима, что объяснять бедным женщинам, что их гуру совсем недавно слез с иглы потребительства и сам не прочь найти духовного наставника, ужасно не хотелось. К тому же это могло навредить бизнесу, и Наталья, основательница школы, такого ему бы не простила. Духовность духовностью, а денежки есть денежки.

Именно благодаря этим беседам Гена наконец-то научился разговаривать с женщинами. И даже немного разобрался в своих собственных мыслях, причем делать это вслух оказалось довольно полезно. Жаль только, что дальше разговоров общение с прекрасным полом все так же не двигалось.

Иногда пытался пригласить кого-нибудь из учениц на кофе, но чаще всего получал в ответ смущенный лепет про мужа или какие-нибудь дела и резко прятал голову в песок.

Так продолжалось до тех пор, пока он не обнаружил на стойке ресепшн флаеры с рекламой школы аргентинского танго.

В тот день после очередного урока он пил чай и болтал с Сонечкой, администратором их школы. Сонечка отшила его еще год назад и с тех пор осталась тверда в своем решении. Она была очень строгой и возвышенной девушкой, что странно контрастировало с многочисленными татуировками и копной дредов, скрывавших почти монашеское суровое лицо с резкими скулами.

Разговор не клеился, и Гена привычно тупил, глядя на рекламную стойку. Там среди знакомых уже бумажек с изображением одиноких людей в разных асанах попался листок с нарисованной парочкой мультяшных толстяков в непривычной позе.

– О, а что это? – спросил он, протягивая буклет Соне.

– Не знаю, кто-то из наших оставил, наверное, – монотонно отозвалась Соня, – может, в Анькино дежурство положили. При мне вроде не было.

– Любопытно… – протянул Гена.

– Ну да… – вяло согласилась она.

По ее интонации было ясно, что танго ей интересно не больше, чем график роста цен на медную руду в Бразилии. И Гена не стал развивать тему.

Но один буклет в сумку себе кинул и уже дома в спокойной обстановке набрал обозначенный на нем номер.

– Алло, – раздался на том конце женский голос.

– Здравствуйте, я по объявлению… Это школа танго?

– Да-да, Вы попали куда нужно, – оживился голос на том конце.

– Прекрасно. Я бы хотел записаться на открытый урок… – смущенно пробормотал Гена.

– Чудесно! – воскликнул голос в трубке. – В субботу в двенадцать подойдет?

– Да, спасибо.

– Вам спасибо, что позвонили! Как к Вам обращаться?

– Геннадий.

– Хорошо, Геннадий, я Вас записала. Ждем в субботу!

– До встречи, – попрощался Гена и сбросил вызов.

По его спине пробежал приятный волнующий холодок.

***

Алена работала операционисткой в почтовом отделении всего месяц, но ей уже надоело. Она все-таки была молодой, пусть и не слишком активной девушкой, а кругом были сплошные тетки и бабки. Если не считать Машку с Катей. Те были ее ровесницами, но к своим двадцати умудрились так отожраться, что походили на два дирижабля или две сдобные булки, зажавшие между собой тоненький ломтик ветчины – Алену.

Ее не то чтобы гнобили, просто не замечали. Оно и не удивительно, на фоне прочих сотрудниц она едва ли могла сойти за человека. Максимум четвертинка.

И поговорить ей было не с кем. Точнее, не о чем. Эти-то клавы трепались почти не переставая, но там была сплошная бытовуха: цены на коммуналку и чипсы с картошкой в «Магните», кто на ком женился, но чаще кто с кем развелся, больная печень и суставы. Ну и так далее и тому подобное. Казалось бы, чего там обмусоливать, совершенно непонятно, но Машка с Катей зачастую умудрялись не прекращать разговоры, даже обслуживая клиентов.

– Драс-с-с-сь-те… – шипела Машка, обращаясь к очередному кудапошлюту из очередного ООО «Рога и копыта», – вам чего?

– Вот, заказные письма отправить, – тускло промямлил щупленький студентик. Должно быть, проклинал машинку на входе, выдавшую ему талон на свидание с Машкой.

– Сколько? – спросила Машка, глянув исподлобья.

– Пятьдесят одно…

Нарисованные брови Машки возмущенно поползли вверх.

– Ладно, доставайте.

Студент выложил кипу писем, и она сгребла ее своей ручищей.

– Ну, и он чо? – обратилась Машка к Катьке через Аленину голову. О студенте она уже забыла.

– Ну, чо, чо, – ответила Катька, отличавшаяся от Машки только цветом волос и чехлом смартфона, – свалил он. И не перезвонил. Падла…

– Мудак… – согласилась Машка.

– А? – переспросил студент, оторвавшись от мобилы.

– Эт я не вам, – не глядя бросила Машка.

– А… – протянул студент и вернулся к онлайн-игрухе.

И так целый день. А за ним еще день, и еще, и еще… Осточертели Алене все эти письма, конверты, отживающие свой век в цифровую эпоху вместе со старожилами почтового отделения. С такой работы недолго в другое отделение переехать – психиатрическое.

Приходила на работу она ровно к девяти, работала до обеда, пила кефир с булкой, снова работала и шла домой. Пешком.

Свободное от упаковки, франкирования и прочей унылой рутины время Алена занимала рутиной цифровой: смотрела сериалы, читала книжки, листала инсту и вконтактик. Все, как у нормальных людей, а не этих кроманьонцев.

Там же в сети ей выпала контекстная реклама: «Уроки аргентинского танго в Санкт-Петербурге». С чего яндекс вообразил, что Алене, в жизни не танцевавшей ничего, кроме медляков и дрыгов-прыгов на школьных дискотеках, будут интересны чулки и розы в зубах? Может, в названиях фильмов или сериалов проскакивало слово «танго»? Она попыталась вспомнить, но не смогла. А ссылку кликнула.

Информации на сайте школы было немного. Все скромно и ненавязчиво. Это вызывало уважение – если у потенциального клиента возникнет желание, он сам задаст уточняющий вопрос. Позвонит или, что чаще, погуглит. Жаль, что не все коммерсы столь деликатны…

Судя по тому, что было изложено на пестренькой красно-желто-синей интернет-страничке, эти ребята предлагали путешествие в мир каких-то абстрактных сущностей вроде взаимодействия, импровизации и проживания чувств.

Что все это значило, Алена не знала, и в другой день наверняка бы равнодушно закрыла вкладку браузера и отвлекалась на что-нибудь другое. Но тут, как говорится, что-то пошло не так. Залипла. Начала листать фотки.

На них была женщина лет сорока с приятными чертами лица, вызывающего умеренное доверие и симпатию. Видимо, руководитель школы. На кадрах, запечатлевших сами уроки, народу было немного. Это тоже подкупало. Алене не нравились большие скопления людей.

Знойными брюнетками с ногами, упакованными в сетку, там и не пахло, как, впрочем, и зализанными лоснящимися мачо. Люди на фотографиях выглядели так, будто с ними можно было наладить коннект. Снимков было ровно столько, чтобы разжечь любопытство, не больше и не меньше. Пролистав их, Алена принялась за тексты про обретение новых друзей, интересное времяпровождение… В самом низу страницы были ссылки на странички в вк, ФБ, инсте19 и ватсап с тележкой.

Алена подумала ткнуть в инсту, но зависла. Стоит ли убивать интерес кучей фоток? Пожалуй, просмотреть их она всегда успеет. Вместо этого кликнула по бумажному самолетику в синем кружке:

«Здравствуйте. Можно к вам на открытый урок записаться?», – написала она в окне чата.

Сколько-то минут сообщение оставалось без ответа, и Алена отвлеклась на посетителя почтового отделения. Пока отправляла очередное письмо, телефон уютно булькнул. Кто-то написал ей.

Отпустив клиента, Алена ткнула в кружок дактилоскопа и оживила экран. Спустила шторку уведомлений и ткнула в иконку с сообщением.

«Добрый день, как к Вам обращаться?», – писал неизвестный номер.

«Алена».

«Алена, могу предложить Вам открытый урок в субботу».

«Ок. Только у меня нет партнера. Это критично?»

«В первое время партнер необязателен. А впоследствии мы постараемся Вам помочь с поиском. В любом случае у нас в группах пары постоянно перемешиваются, это нужно в учебных целях. Так что приходите, без дела скучать не придется».

«Спасибо. Приду».

Она отложила телефон и посмотрела по сторонам. В зале было пусто, ни одной бабули с бандеролью, ни одного курьера с письмами и посылками. Машка с Катькой жужжали фоном о чем-то своем, Вера Петровна, начальник отделения, пила чай с коньяком в кабинете. Из открытого зарешеченного окна падали косые солнечные лучи, а в них, словно крохотные танцующие пары, кружились пылинки.

***

Дашке следовало бы родиться где-нибудь в эпоху первых пятилеток или подъема целины. Бывают такие люди, которым на роду написано открывать неизведанные земли, покорять глубины, бить и ставить рекорды. Но где ставить рекорды и что поднимать с колен, если ты инженер на станкостроительном заводе в информационную эпоху? Подшипники и разводные ключи не наберут миллионы просмотров и лайков, а сделаться, как многие сверстницы, пустышкой в блестящем фантике Даше не случилось.

При желании можно было обвинить в этом папашу, мечтавшего о сыне. Это ведь он, не добившись желаемого даже с третьего захода, приучил к паяльнику и сверлам младшенькую.

Но Даша папу любила. От него приятно пахло дымком, с ним можно было вдоволь ковыряться в железяках и не бояться зачухониться – мама, увидев свежие пятна на джинсовом комбинезончике, вспыхивала как спичка. Папа был спокоен, добр и мудр. Он рассказывал сказки, позволял есть мороженое и дошираки, чертил на огромных листах ватмана схемы каких-то хитроумных устройств и никогда, совсем никогда не ругал. Бывало, конечно, что Дашка косячила. Двойки приносила домой, например. Особенно по русскому и литературе. Тогда папа просто вздыхал и смотрел так грустно, что хотелось в лепешку расшибиться, лишь бы снова увидеть его скромную обаятельную улыбку.

Да, папа у нее был что надо. Лучшего папу во всем мире не сыскать! Но обратная сторона такого счастья проявила себя в универе.

Когда она была мелкая, ее спрашивали частенько, хотела бы она стать умной или красивой. Тогда Даша смотрела на своих напомаженных и раскрашенных сестер, понимала, что в той части ей ничего не светит, и говорила, что будет умной. Родители и гости смеялись.

Ну не зря молва призывает остерегаться своих желаний!

Универ она окончила с отличием, диссер защитила на ура, работу нашла без проблем, но в возрасте тридцати лет внезапно обнаружила себя старой девой, у которой в жизни не было и намека на отношения с мужчинами. На любовные отношения. Так-то они были, но исключительно приятельские.

– Дашка, мы пивка хлопнуть, ты с нами?

– Каэшна!

– Красава! Наш человек!

Одноклассникам, одногруппникам и коллегам по работе она неизменно и в два счета становилась «братушкой», а братушек не домогаются даже по синьке. Даже если попросить «по-братски».

В общем, грустно стало, неожиданно появилось чувство, что она многое безвозвратно потеряла… И ни трое соплежуев и тихий пьянчужка-муж старшей сестры, ни вечные сложности с противоположным полом средней не могли избавить Дашку от ощущения бесцельно прожитых лет. Она об этом, конечно, никому не рассказывала, разве что по пьяни, вечерком в баре. Но всякий раз уже следующим утром, трезвая как стеклышко, она была сосредоточена на работе и наравне со всеми гоготала над сальными шуточками начальника отдела. А на душе кошки скребли, и куда от этого деться, спрашивается? Не будешь же вечно заливать печаль? Или будешь?

Но внезапно пришла помощь. Откуда не ждали – от средней сестры.

Нинка уже год примерно таскалась на какие-то танцы, какие именно – Дашка не вникала, а тут систер заявила ей во время семейного сборища на мамин юбилей:

– У нас открытый урок будет в субботу, кстати. Не хочешь сходить?

– Ты чо, мать, – хмыкнула Дашка, – где я и где этот ваш поповерт? Ты ж знаешь, я по железкам больше.

– Угу, знаю. Так и помрешь старой девой с десятком кошаков…

– Ну, значит, так и помру… Только без кошаков. Мне собаки как-то больше нравятся.

– Ага, знаем-знаем. Ну ты все-таки попробуй, а? Разок сходишь, чего тебе стоит?

– Да я ж не умею плясать, ты чего…

– И не надо уметь. Там научат. На крайняк, будешь девчонок водить вместо мужика. Вдруг откроются в тебе такие наклонности хотя бы, а то мама думает, что ты у нас железный дровосек с просроченным сердцем… Боится, что никто тебе в старости стакан воды не подаст.

– Стакан, говоришь…

– С меня бутылка, если месяц отходишь!

– С этого бы и начала, – улыбнулась Дашка. – Заметано.

– Вот и чудненько! Я тебя запишу! – обрадовалась Нинка и выскочила из комнаты с телефоном в руках.

– Юбку-то дашь? У меня нет ни одной… – бросила Даша ей вслед.

Нинка не ответила, а из папиной комнаты раздались звуки старенькой радиолы. Леонид Утесов пел про темную ночь и глубину ласковых глаз.

На душе сразу сделалось светло и томливо.

***

После армейки Санечек долго не мог сообразить, чем занять освободившееся время. Там, на службе, все было просто, каждый день по часам расписан, и за год службы тело само уже привыкло к режиму.

Сперва пытался жить по старой привычке на новый лад. В режиме «общага-универ-подработка-общага». Но быстро обнаружил себя отщепенцем среди однокурсников. В армейке ему куда проще было стать частью корабля, частью команды. К тому же крепкий деревенский парень обозначил для окружающих, что с ним не забалуешь. Это считывалось даже интуитивно на глубинном языке инстинктов, как у самцов крупных хищников, которым не обязательно калечить друг друга, чтобы понять, кто есть кто в этой саванне.

Александр был буйволом: зверем крепким и основательным, о такого легко сломает зубы не только шакал, но и лев-одиночка. Завалить его можно, но для этого нужна целая стая умелых охотников, а в Саниной роте организованных хищников не наблюдалось, посему служилось ему спокойно.

А после дембеля он сразу выпал из привычной среды обитания и попал в джунгли, существующие по другим, малопонятным ему правилам. И вроде бы всего вдосталь, но и свои проблемы имелись: то корни цепляли копыта, то ветки хлестали по глазам.

В общем, на гражданке Сане пришлось туговато. Он быстро сообразил, что буйволов немало на службе, а в городе они так редки, что едва ли могут образовать приличное стадо. Тут водились другие звери, в основном более мелкие, но пошустрее и похитрее.

Саня пробовал сдружиться с ними, но получалось плохо. Единственным, что могло смазать эти скрипучие контакты, было пиво, его любили и маменькины сынки, и хипстеры, и рэперы, и богема, и те, кто в той или иной степени совмещал в себе разные городские культуры.

Но пиво Сане быстро надоело. Одно дело – выпить бутылочку после тяжелого рабочего дня под футбол с друзьями, а совсем другое – нализаться до состояния бородавочника и рассуждать о сортировке мусора, арт-пространствах или девяти флоу какого-то эмси (что значат все эти слова, Саня представлял смутно). Тут ему нечего было кинуть в общую копилку, так что он лакал свое пиво молча и почти не хрюкал, пока окончательно для себя не решил, что такое бытие опустошает сознание. Ну или точнее, просто заскучал и забил на попытки влиться в тусовку.

Куда сильнее ему хотелось найти девушку, но с этим опять же были проблемы. В армии они заключались в банальном отсутствии женского контингента, а на гражданке – в видовых различиях. Кроме презрительно смеющихся над неуклюжим бычком мартышек, в джунглях было полно пестрых птичек, бабочек-однодневок, кошечек-охотниц, змеюк всех цветов и размеров, капибар и морских свинок, ядовитых лягушек, улиток, пираний, ленивиц и розовых дельфиних. Фауна была более чем разнообразная, но задачу это нисколько не упрощало.

В свободное от учебы и подработки в «Спортмастере» время Саня ходил на свидания. В основном в кино на скидочные сеансы – к финансам он относился щепетильно. К цветам относился формально, если дарил, то примерно на третьем свидании и, как правило, что-нибудь недорогое и без изысков. А на первом так и вовсе пытался разведать, с кем ему предстоит иметь дело, за чашкой кофе или даже в парке. Ну и большинство потенциальных возлюбленных срезались уже на этой зачаточной стадии отношений. Александр был молчалив и внимателен, а эти достоинства среди молодежи оценить могли немногие.

Если девчонка была болтлива сама по себе, то еще куда ни шло, но чаще посиделки в ресторанном дворике были удручающе унылыми: стесняющаяся всего на свете ровесница, вяло макающая в сырный соус картоху из макдака, скованный и простоватый Саня, время от времени пытающийся расшевелить ее какой-нибудь армейской историей или вопросом об учебе, облегченные выдохи, когда электронный голос наконец приглашал пройти в кинозал. А там темнота, хруст попкорна, бульканье колы из трубочки и попытки пойти на сближение, настолько неловкие, что аж в зубах свербило.

Сколько таких свиданий было у Сани за год учебы в универе – и не сосчитать. Чаще всего он честно пытался дать отношениям шанс развиться, но его терпение почти никогда не вознаграждалось.

Он провожал девушку до дома или к общаге, мило чмокал в щеку и на следующее утро писал что-то типа «привет, какие планы на вечер». Как правило, планы у девушки были, и почти всегда они не были связаны с ним.

Сашок был парнем прямолинейным, но не совсем уж тугим. Он понимал, что надо быть легче и естественнее, а не собой, как учили его товарищи по курсу, но поделать ничего не мог. Он пробовал разные подходы: и тиндер, и быстрые свидания, но все без толку. Для тиндера у него была слишком прозаическая внешность – с таким среднерусским простоватым лицом сложно просочиться сквозь мелкое сито очень поверхностного отбора. На быстрых свиданиях вырисовалась аналогичная ситуация с поправкой на то, что там выделиться из толпы можно было красноречием и харизмой, но и ими Саня не успел разжиться. За целый год телефон ему оставила только одна дама слегка за сорок, но она давала его абсолютно всем, и самооценку это нисколько не поднимало.

Саня откровенно раскис, но своих однообразных попыток не оставил, хотя с каждым разом от него все сильнее разило безнадегой – запахом, способным отпугнуть почти любую женщину.

Однажды он возвращался с учебы окольными путями и увидел боковым зрением возле арки, ведущей в типичный питерский колодец, яркую рекламную вывеску, прикованную цепью к водосточной трубе. Вывеска приглашала окунуться в увлекательный мир аргентинского танго, обещала новых друзей и другие непривычные ощущения.

Саня, недолго думая, набрал указанный внизу таблички номер.

– Алло! – донеслось из трубки.

– Здравствуйте, я бы хотел записаться на открытый урок по танго… – начал он неуверенно.

– Отлично! – обрадовался женский голос, – как Вас зовут?

– Александр, – представился Саша.

– Очень приятно, Александр, а меня Юлия. Можно просто Юля. Скажите, суббота днем Вам подходит?

– Да.

– Тогда записываю Вас. Приходите, будем ждать!

Саня отключился и заглянул во внутренний двор рядом с вывеской. Там среди припаркованных машин, трансформаторных будок и закованных в решетки кондиционеров одиноко цвела белая сирень. Двор был закрытый, но в момент, когда он туда заглянул, легкий ветерок ласково взъерошил его волосы и поманил нежным цветочным ароматом.

***

– Я пойду на танго? – спросила Ксюша у мужа.

Не всерьез спросила, а так, по-женски подковырнуть – маленький укольчик или щипок, чтобы пробудить от спячки. В последние несколько месяцев она с грустью наблюдала затухание их семейной жизни. Она работала психологом, Леша руководил проектом в строительной компании. Оба постоянно были на работе, вечно в делах. Муж еще и в разъездах часто. Приходил домой поздно, с трудом стягивал с себя офисный костюм, плюхался на диван и жадно поглощал приготовленный Ксюшей ужин. Иногда он включал футбол, но чаще всего засыпал уже к перерыву.

Ксюша знала, что так сейчас живут многие семьи. Охотятся за каким-то мифическим благополучием в будущем. Но знала она и то, что начинается эта гонка с убежденности в ее скоротечности, а заканчивается разводом, депрессией, алиментами и разделом имущества. Поэтому, когда медовый месяц плавно скатился в день сурка, она начала беспокоиться.

Особенно ее беспокоило то, что и выходные ситуацию нисколько не улучшали. Ремонт, встречи с его друзьями, даже поход на стадион – чего только не сделаешь ради укрепления семьи! – не способствовали обретению взаимопонимания, зверя и без того полумифического, особенно в условиях большого города.

И Ксюша взялась за штурвал их семейной ладьи. А что делать, если муж прилип к веслам и гребет куда-то изо всех сил, не разбирая дороги? Так и о рифы разбиться недолго.

Стала искать в сети какое-нибудь совместное занятие и наткнулась на объявление о наборе в группу аргентинского танго. «Что же еще поможет разжечь затухающую искру?», – подумала Ксю и сразу же записала их обоих, а теперь щупала супруга на предмет ревности.

Но тот смотрел полуфинал Лиги чемпионов и противостояние «Челси» с «Барселоной» забрало остатки его оперативной памяти.

– Угу, – прогундел он и зачерпнул горсть фисташек из миски.

Вот и вся любовь, вот и все аргентинские страсти. Эх, недолго музыка играла…

– А ты со мной не хочешь?