Серебряный волк, или Дознаватель Гореликова Алла
– Король напился. Ему много надо, чтобы свалиться, но в этот раз хватанул через край. Заснул, сапог не снявши… и ему снятся плохие сны. Черные. Не знаю, что будет утром. Упаси Господь попасть под руку.
А сама трет пальцы, разминает ладони. Вздыхает – глубоко, прерывисто, почти со стоном. Встает. Бросает на Карела внимательный, насквозь просвечивающий взгляд. Подходит к Сереге. Говорит отрывисто:
– Да отпусти ты его!
– Помешаю?
– Нет, что ты. Ему на пользу, не спорю. Просто тебе помочь уже не смогу, сил не хватит.
– Да ведь это не моя боль. Она пройдет сама, когда Сереге легче станет.
Королева меряет Леку долгим взглядом:
– Может, и не твоя. Только ты измотан до предела. Смотри, свалишься. Сэр Оливер, ну хоть вы бы ему сказали!
– Не свалюсь.
Королева качает головой и поворачивается к Сереге. И снова кажется Леке, что льется от нее снежно-голубой, унимающий боль холод… Вот перестают ныть плечи, вот идет вниз по спине волна блаженного онемения…
– Выпей, парень! – Сэр Оливер сует в руки кубок. – А то что-то ты совсем смурной. Как бы и вправду не свалился.
Лека выпивает, не замечая, что пьет: слишком уж сосредоточился на Серегином амулете… зевает вдруг… слышит смешок сэра Оливера:
– Вот и хорошо, парень… поспи.
И валится в ласковую прохладную темноту – без боли, без тревоги, без мыслей…
7. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
– Анже, проснись! Да просыпайся же!
Голос Сержа доносится глухо, будто из-за двери… но ведь он рядом? Кто бы иначе тряс меня…
– Вот так я и думал, что ты с дознанием с этим вовсе себя загонишь… Анже!
– Да просыпаюсь, – бормочу я.
– Ну да, как же! Ладно, дрыхни дальше…
Я просыпаюсь сам. Странно… по всему, раннее утро – а вот вечера что-то не помню. Только – Лекин амулет под ладонью… и видение, в котором принца Валерия, очень на то похоже, опоил сонным зельем капитан короля Анри!
Я встаю, подхожу к столу. Наливаю себе воды. На стук чашки просыпается Серж.
– Ох и испугался я вчера, друг Анже! Никогда ведь ты днем не спишь! А тут – добудиться не мог… Брат библиотекарь приходил, а ты – ну хуже пьяного…
Брат библиотекарь… Сколько же я не был у него? Два, три дня? Ох, нет… как раз вчера он рассказывал нам с Сержем о хрониках! Что это со мной, в самом деле? Совсем одурел, прав Серж, отдохнуть пора! Но ведь не бросишь… как отдыхать, когда все мысли об одном – что ж дальше-то будет?!
Звонит колокол, сзывая на утренние моления.
– Пойдем, – говорит Серж. – Пора уж тебе выйти… а то и вовсе денек отдохнуть.
– Мишо послушать, – подхватываю я. – Самое полное сказание, и никаких трудов.
– А знаешь, ведь Мишо ушел.
– Как ушел?
– Да как обычно. Он менестрель, птица вольная. Приходит, уходит…
– Жаль.
– Да ладно, – улыбается Серж. – Расскажу я тебе его самое полное сказание, если так уж хочешь. На память не жалуюсь. А за Мишо я рад. Вредно ему долго на месте сидеть, он скучать начинает.
Понятное дело, думаю я. Как и мне – долго отдыхать… тоже вредно.
8. Утро в «Счастливом путнике»
Лека со стоном поднимает голову. Вроде не пил вчера… или пил?
– На, – Ясек сует под нос кубок с водой. – Капитан просил извиниться.
– За что? – Лека залпом выпивает воду. В голове малость проясняется. Ровно настолько, чтобы понять: не с чего ей болеть. Ну то есть совсем не с чего!
– Он тебе ночью зелья накапал.
– Какого… зелья?
– Сонного. Нечистый тебя задери, Лека, а ну как – головой в мешок и прости-прощай?! Совсем ты осторожность потерял. Проснулся бы в темнице… Да сам подумай – если б он тебя узнал? И решил бы, что за твою голову Грозный простит сына? Что на это скажешь, Лека?
Лека трет виски и жалобно смотрит на поднос с завтраком. В животе урчит – но от вида еды ощутимо мутит.
– Ох ты ж… погоди. Что я помню? Сначала удрал лекарь. Оставил гадостную мазь. Ну да, и зелье. Потом… Ясек, ты не знаешь, что потом?…
– Потом…
– А, ну да! Потом приехала королева.
– Сначала вы намазали ребят этой зверской мазилкой. А ты, верно, тянул из Сереги боль, так, Лека?
– Ну да… а королева увидела.
– И намекнула капитану, что ты слишком много на себя взял и можешь не выдержать. Лека, ну скажи – зачем? Ведь ты и в самом деле перебрал! Ведь не было такой уж… острой необходимости. Карел ведь справился сам, и наш Серега не слабак.
– Да я не спорю! – Лека с силой трет лицо. Не помогает. – Но, Ясек, представь, как я мог снять при ней Серегин амулет?!
– А что такого? Если она все равно поняла?
– Что поняла?! – вскидывается Лека.
– Ну, про чары братства… И откуда знает? Одно слово – ведьма!
– Ф-фух… ты меня так больше не пугай. Понимаешь, Ясек, ведь это ее амулет. Ведь Серегина матушка была здесь придворной дамой. Мы стояли в шаге от раскрытия… а то и ближе.
Ясек замысловато ругается.
– Вот именно, – усмехается Лека. – Примерно так и я подумал… Как знать, может, сэр Оливер вовремя подоспел с этим своим зельем. Эй, а почему Серый с Карелом еще не проснулись?!
– Тебе досталось на две капли меньше. Знаешь, он просил тебе передать…
– Что?
– «Что бы вы ни надумали, куда бы ни пошли – держитесь подальше от Корварены. Помните – наш король суров с изгнанниками».
– Да, сами бы мы не догадались!
– И письмо для Карела. От королевы. Лека… мой принц, послушай… может, поедем домой вчетвером? Переждете зиму в Славышти и вернетесь по весне с подмогой.
– Мы не можем ждать, Ясек. Весной не подмога нужна будет здесь, а армия: просто и без затей прибрать к рукам то, что осталось. Слишком быстро все меняется. Теперь, без законного наследника, любой день может стать для Таргалы последним. Если Карел покинет Полуостров – считай, он признал поражение. А много ли мира останется нам, когда сюда придет Империя?
– Против ханджарской конницы… ты прав, Лека, мой принц. Но я боюсь за тебя. Не забывай – Двенадцати Землям тоже нужен законный наследник, а Егорка слишком мал.
– Не забуду. Передай отцу… передай, что мне его не хватает. Я так хотел бы с ним поговорить! Передай… да просто расскажи все, что знаешь. Уверен, он поймет… и скажи матушке, что я ее люблю.
– Где мы встретимся, если я вернусь?
– У Олли в Готвяни… Помнишь, я тебе рассказывал? Или у мадам Урсулы, если сложится так, что мы вернемся в столицу. Или… Не знаю, Ясек. Разве теперь угадаешь?! Пусть отец Лаврентий для тебя «ищейку» сделает. Слушай, будь другом, сходи принеси воды. Просто воды. Холодной.
– Ладно уж, – усмехается Ясек и выходит.
– Л-лека?
Серега отрывает голову от подушки, глаза мутные, опухшие… Свет Господень, неужели он тоже так… хм, выглядит…
– Лека, что со мной, а? Что-то я не припомню… вроде мы вчера не напивались, а голова…
– Нас вчера лечили, – бурчит, не раскрывая глаз, Карел. – И напоили сонным зельем. Боже мой, ну что за гадость мерзостная! И как подумаешь, что надо вставать…
Лека хмыкает: надо же, у бедолаги Карела даже выругаться толком сил нет.
– Лежи.
– Надо двигаться. – Карел, так и не открывая глаз, спускает ноги на пол, шарит рукой по постели. – Сэр Оливер уехал? Лека, кинь рубашку, а? Надо двигаться, тогда быстрее пройдет. Серега, слышишь? Вставай.
– Угу…
Возвращается Ясек, ставит на стол кувшин, говорит тихо:
– Мне пора.
Лека подходит к нему, порывисто обнимает:
– Удачи.
– О чем ты говоришь… вам удачи. Может, все-таки…
– Нет. Давай, двигай, а то догнать не успеешь.
– Успею, – машет рукой Ясек. – Что там их догонять. Лека… помни, ладно? Ты нам нужен.
– Помню.
Ясек кивает и выходит.
– Ну что, вы там двигаетесь? – спрашивает Лека. – Завтрак ждет.
– Свет Господень, какой завтрак?! – стонет Серый.
– Боюсь, уже холодный, – наливая себе воды, отвечает Лека.
Надо двигаться, думает Лека. Уехали королева и сэр Оливер – наверное, задолго до рассвета, ведь никто во дворце не должен догадаться, как провели они эту ночь. Ускакал Ясек – догонять караван Ракмаиля. Нечего и им рассиживаться у самого въезда в Корварену.
– Пора и нам… – Лека с некоторым сожалением оглядывает остатки завтрака. От еды, пусть не сразу, но полегчало, и хочется лечь и поспать нормальным здоровым сном, без всяких там мерзопакостных зелий.
– Куда вот только? – Серый вертит в руках нож; наверное, прикидывает, прикончить окорок сейчас или упаковать остатки в сумку, насмешливо думает Лека. Свет Господень, ну и утречко им выдалось!
– Пока что – отсюда. Подальше от Корварены. Карел, тебе тут письмо оставили…
– Кто? Сэр Оливер? – Карел разворачивает сложенный вчетверо лист плотной бумаги. – Матушка! Здесь была матушка?!
– Лечила вас. И сказала, кроме прочего, что король видит черные сны. Я не уверен, что понимаю это… но мне это не нравится. Да еще лекарь вчерашний…
– А что лекарь?
– Не помнишь? Лекарь сбежал, когда понял, кто ты. Сказал, что им передали приказ короля – не оказывать помощь… Карел, чего еще тебе ждать? Я хочу убраться с дороги, по которой может пойти погоня.
Карел пробегает глазами письмо королевы. Складывает. Подходит к окну и долго стоит, глядя в никуда… а потом говорит:
– Послушайте. Это кажется мне важным.
И, развернув письмо, начинает читать.
«Милый сын. Когда-то я думала, что нет женщины счастливее меня. У меня было все, чего можно желать. Ныне же – ты уходишь в изгнание, а я остаюсь с человеком, коего теперь ненавижу. Карел, сын мой, будь осторожен! Король еще не утолил свой гнев, и упаси тебя Господь от новой встречи с ним.
Но знай, тебе суждено спасти эту страну. Именно тебе. Я знала это со дня твоего рождения; теперь же вижу, что пришло предначертанное время. Карел, ты – последняя надежда Таргалы. Мне больно, мальчик мой, и страшно: Бог весть, что ждет тебя на этом пути. Но ты вырос, я не вправе тебя удерживать. Это твоя страна, ты не можешь бросить ее в беде. Короли не вольны в своей судьбе. Помни об этом, мой сын и будущий король. Да хранит тебя любовь моя!»
Лека вздыхает: снежно-белый лик, сжатые губы, тонкие пальцы, окутанные льдистым сиянием… истинное благородство, благородство поступков. Теперь я знаю, Карел, почему ты, вылитый Анри Грозный, так не похож на него.
– Что ж, Карел, она права. Это твоя страна.
– Я больше не принц.
– По-моему, во всей стране только двое верят в эту чушь – твой отец и ты сам. Карел, я слышал, что говорили люди на площади… это твоя страна. В тебя верят. Конечно, если ты готов принять приговор, можем уехать. Двенадцать Земель примут тебя. Хочешь? Вчера туда ушел караван, еще не поздно догнать. Доедем спокойно.
Карел смотрит на Леку до странности пустым взглядом.
– Пойду коней седлать, – бурчит Серый. – Что бы ни решили, а пора…
– Купи чего в дорогу… – Лека заглядывает в привезенную Ясеком сумку. – У нас только сухари, яблоки и вино.
– Чтоб я сдох, – глухо говорит Карел. – Кажется, я знаю, что надо делать…
Серый оборачивается от двери.
– Лека, брат… и ты, Серега. Это, наверное, безумие. Вы… вам, наверное, лучше отказаться.
– Что ты придумал, Карел?
– Я еду искать гномов. Я сдамся им… иначе вряд ли получится. И буду говорить с ними о мире. Если им тоже нужен мир… тогда мы вместе придумаем, что делать. А если нет – что ж. Значит, для Таргалы все кончено.
Серега присвистнул.
– Я не могу тащить вас с собой на такое дело. Свою жизнь я вправе поставить на карту, но не ваши… не твою, Валерий.
Лека передергивает плечами. И решает:
– Так едем. План хорош, а детали можно обсудить и в дороге.
В ПОИСКАХ ГНОМОВ
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Наверное, я слишком за них тревожился. Путешествие к предгорьям виделось рваными, разрозненными обрывками. Пыльный тракт, стылый ветер, хмурое небо. Голос Леки: «Как бы дождя не нанесло». Деревня. Пересохший колодец. Трактир – грязный, запущенный… по кружке дрянного эля и каравай хлеба на троих – полновесный серебряный полупенс. Овес для коней – еще четыре. Другой трактир – хлопающий на ветру ставень, мрачный хозяин: «Шляются тут всякие…»
Маленький городок, выросший у стен монастыря, они так и не спросили его названия. Глашатай на площади: «По слову короля, всякий, кто уклоняется от священного долга стать под знамена короля в войне с нелюдью, объявляется изменником короны». Шепоток за спиной: «Это что ж получается, любого теперь…»
Крохотный костерок и обступающая его тьма. Тихие разговоры.
– Хотел бы я знать, послал ли отец погоню…
– С тракта пора сворачивать, серьезно вам говорю.
– А кто спорит?…
Карел разделывает косулю. Усмехается:
– Не думал, что и сам заделаюсь браконьером.
– Что ты скажешь гномам, Карел?
– Меня больше волнует, как их найти.
– Почему бы не пойти в обход? Перейдем через границу, а у нас…
– Ты ее перейди сначала, границу. Нет, Лека. Слишком много времени потеряем. Надо искать гномьи ходы здесь.
Ночной лес, видимый до мельчайших подробностей, до листика, до травинки: Серый караулит с «глазом совы». Вспышка – и тьма.
Привычный полумрак кельи.
– Почему ты не ищешь сразу их встречу с гномами? – спрашивает Серж. Что я могу ответить?
– Ищу я! Не знаю, почему не выходит. Всплывают обрывки, хоть плачь.
– По мне, так ты просто устал.
– Да с чего бы!
– Известно с чего, с видений со своих! Ты на себя глянь!
Я пожимаю плечами.
– Серж, это даже не видения!
– Эти, – ехидно уточняет Серж. – А те, что на той неделе были?
Утекают безвозвратно дни – не мои, Карела. Уже и до гор рукой подать, а каждый упущенный день может оказаться роковым, у Карела впали щеки, осунулся, даже плечи вроде как и не такие широкие…
Я меняю амулеты, добиваясь прежней четкости видений… тщетно. Ночами меня мучают сны, такие же бессвязные, обрывочные, не приносящие отдыха. Пресветлый пеняет на промедление, королевский хронист ухмыляется злой усмешкой Лютого, блестит перед глазами шпага имперца, отмахиваюсь тяжелым томом хроник. Стоит у окна, кусая губы, Юлия. Приходит покойный дядька, перебирает драгоценные безделушки гномьей работы, наваленные грудой на столе, бурчит: «Глупо ссориться с Подземельем! Запомни, Анже…»
И даже молитва не приносит успокоения…
Мне не хватает Пресветлого. Его интереса, его задора и его направляющей воли. Светлейший отец Николас привычно осеняет благословением и отпускает:
– Работай, сын мой, и положись на Господа. Человек ходит, Господь водит, и не нам с тобой судить о путях Его. Всяким всходам свой срок…
Жди, короче, чего-нибудь да выждешь… Да когда ж они будут, всходы?!
В тот день, когда тревога и ожидание становятся совсем уж невыносимыми, рваные кусочки сменяются привычными связными видениями. Видно, правильно Серж говорил – и дару Господнему нужен иногда отдых…
2. Предательский крик петуха
Деревушку выдали петухи.
Стороживший на рассвете Лека, услышав кукареканье, сначала не верит ушам. Слишком уж это… слишком. В краях, где люди таятся от гномов, а пуще того – от других людей, так заявлять о себе может только сила.
Лека будит Карела:
– Слышишь?
– Что? А, петухи… Так, где это? Буди Серегу, едем!
– Ты не думаешь, что там может оказаться застава? Или гарнизон?
– Заставы на тракте, Лека. А гарнизоны в городах. А здесь даже замков нет, не те места.
– Но петух… они ведь и не таятся!
– Петухов держат везде. От нечисти. – Карел встряхивает мокрое от росы одеяло. – Глупость, конечно, но в нее верят. К тому же на заставе был бы один петух, а там кричали два или три. Или четыре. Это деревня, Лека. Маленькая деревня. То, что нужно.
Но с поисками приходится немного повременить. Серый трясет почти пустой флягой, подхватывает котелок и идет к роднику. Карел, пожав плечами, раздувает почти погасший костер, достает холодное мясо, остатки хлеба. Едят молча, Серый все поглядывает то на Карела, то на Леку, наконец не выдерживает, спрашивает:
– Да что такое стряслось?! Лека, Карел?
– А что стряслось? – удивляется Карел.
– Тревожно мне, – бурчит Лека. – Кошки душу дерут. А Серега чует. Да ладно, решили так решили, чего уж. Сколько, недели три вслепую бродим? Давно пора чему-нибудь случиться.
– Кошки, говоришь? – Карел криво улыбается. – Может, нам там повезет, а, Лека? Поехали, ребята.
Тропка ведет к деревне, огибая странный лесок – поросшие грязно-серым лишайником, полузасохшие деревья, которые даже привычный к лесу Карел не может определить. Кони тревожно храпят, прижимают уши, даже флегматичный гнедой Карела норовит взбрыкнуть и пуститься наутек. Когда корявые черные ветви сменяются привычными еловыми лапами, Лека вздыхает с облегчением, признается:
– Давно мне так жутко не было.
– Да, не хотел бы я заночевать в том лесу, – кивает Карел. – Что-то там нечисто, это ясно.
– А что? – Серый оглядывается.
– Не знаю. Никогда о таком не слышал. Но, знаешь, раз люди рядом живут, оно на деле должно быть не такое страшное, как с виду. О, а вон и деревня!
– Ты был прав, – признает Лека, оглядывая горбы тростниковых крыш за невысоким плетнем. – Пять или шесть дворов, не деревня даже, выселки какие-нибудь.
Кони торопятся к жилью, навстречу метется брехливая кудлатая шавка, другая, Серый привычно цыкает. Из-за плетня выглядывает здоровенный мужичина, выходит навстречу и, загородив проезд, спрашивает с ленцой:
– Кто такие будете?
– Путники, – отвечает Карел. – Хлеба нельзя у вас купить?
– И куда путь держите, путники?
Карел неопределенно машет рукой в сторону гор.
– Ну, заезжайте… – Мужичина уступает дорогу.
– Постой, – быстро говорит Серый. – Что-то мне здесь не нравится. Слышь, дядя, а скажи-ка мне, вас тут вообще сколько?
– На вас троих хватит, – отвечает из-за плетня кто-то невидимый. – Так что милости просим. Нехорошо гостям заставлять хозяев ждать.
Карел оглядывается назад, на убегающую в лес тропку.
– Ускакать не успеете, – заверяет невидимый собеседник. – Вы на прицеле, а стрелки у меня хорошие. Заезжайте. Да, руки на виду держите.
Карел не двигается с места. Спрашивает с ледяным спокойствием:
– Грабим, значит? Так с нас взять особо нечего. А что есть… ну, попробуйте!
– Ну что вы! – Их невидимый собеседник наконец-то выходит из-за плетня, становится в воротах. Поправляет зеленый с фиолетовым берет на седых волосах. Острые светло-серые глаза, впалые щеки… шпага и кинжал на кожаной перевязи. – Я барон Агельберт, капитан отряда королевских горных стрелков. В этих землях представляю короля. Данной мне властью принимаю вас на службу короне и зачисляю в отряд. Заезжайте. Я не привык повторять приказы дважды.
– Но мы, – неуверенно начинает Лека.
– Вы драпали! – Злой взгляд барона упирается Леке в глаза. – Когда вашему королю нужен каждый боец. Теперь у вас есть возможность искупить вину честной службой, и скажите спасибо, что я готов не выяснять, куда вы все-таки шли… путники.
Что-то в голосе капитана подсказывает Леке: дальше спорить опасно. Он дергает плечами и трогает коня.
– Ладно, поглядим, – сквозь зубы цедит Серый.
И трое друзей въезжают в ворота деревеньки, обернувшейся для них ловушкой.
Барон оглядывает всех по очереди, цепко и остро.
– Как звать, кто такие?
– Ваганты, – хмуро отвечает Карел. – Были то есть… Голодно в Корварене, вот и…
– Родные где?
Карел мотает головой.
– Нет у него, – встревает Серый. – Мы ведь к ним и ехали, к его родне то есть, а там – пепелище. А нас дома не ждут, без нас едоков хватает.
– Ясно, – тяжело роняет барон. – Звать как?
– Кар… Каспар то есть, но я привык, чтобы коротко.
– Серж.
– Лекс.
– Оружие?
– У меня самострел есть, – бурчит Карел.
– Один на троих, – уточняет Серый.
– Ну хорошо, решим. Мы гномьи лазы ищем, шпаги могут оказаться полезней самострелов. Коней под навес, здесь они не нужны. – Барон показывает рукой куда-то в глубь деревни. – Седла, сумки и что там у вас еще… Дом, что рядом с колодцем, там у нас чердак пустой. Сена натаскаете, устроитесь. Но это после. Сейчас просто киньте там, что лишнее. Общий сбор, – барон вынимает из кармана часы, щелкает крышкой, – через четверть часа. При оружии. Одеяла, если есть, захватите с собой, ночевать в лесу будем. Не опаздывать. Здесь вам не лекции. Все ясно?
– Да, капитан, – за всех отвечает Серый.
Из-за утренней суматохи трудно понять, велик ли отряд, но что барон держит своих людей в кулаке, сомнений не вызывает. Пока отводили коней, то и дело натыкались на взгляды бойцов, однако ни один не отвлекся перекинуться словечком с новичками.
Читать бесплатно другие книги:
