Память о лучшей ночи Лукас Дженни

– В обмен за этот шикарный подарок я хочу, чтобы ты докладывал мне о похождениях твоей матери-проститутки.

Сейчас, стоя под обжигающим ветром на горе Айдахо, он вдруг осознал, что никогда не мог сбросить с себя груз имени и сопутствующие ему известность и влияние.

Сейчас он впервые ощутил себя живым и свободным.

– Почему вы остановились? – спросила Руби. – Только не говорите, что устали.

Он взглянул на стоящую рядом Руби. Она была чудо как хороша. Черные пряди выбивались из-под розовой шапочки с вышитым алым цветком.

Он совсем не устал.

Ему страшно захотелось ее поцеловать.

И не только поцеловать.

Руби посмотрела на него, и улыбка исчезла с ее лица. Девушка выглядела почти испуганной.

– Поехали. – Развернувшись на сноуборде, она стрелой помчалась вниз по склону, бесстрашно лавируя между холмами.

Арес наблюдал за ней. Он впервые встретил женщину, которой не было дела ни до его денег, ни до внешности. Она судила его по поступкам и умениям.

Он сгорал от нетерпения заполучить ее в постель.

Арес оттолкнулся и помчался ее догонять.

Руби оказалась у подножия горы первой.

Рядом с замерзшим ручьем гудел огромный костер, вокруг которого собрались все закончившие спуск. Все веселились с дымящимися кружками в руках.

Арес отстегнул сноуборд. Подняв очки на шапочку, он ступил на снег. Незнакомец протянул ему медную кружку.

– Держи, парень. Это тебя согреет.

– Спасибо, – ответил Арес, принимая кружку.

– Я Гас, – представился рыжебородый парень. – Классный комбинезон.

Арес нахмурился, ожидая подвоха. Но Гас был искренен.

– Спасибо, – сказал Арес.

– Тебе его подобрала Руби, да? Ты друг ее кузена с севера или что-то в этом роде? Так?

Арес молча кивнул. Учуяв запах гвоздики и корицы, он отхлебнул из кружки. Глинтвейн был горячий и очень приятный на вкус. Он сделал большой глоток.

– Да, – продолжил тем временем Гас. – У Руби просто нюх на винтажные вещи. Я не устаю ей повторять, что пора открывать свой бизнес. Всего-то и нужно, что взять кредит, но она отказывается.

– Бизнес? – озадаченно спросил Арес, взглянув на свой комбинезон. – Думаешь, что винтажная одежда пользуется спросом?

– Естественно, парень. Посмотри вокруг.

Арес посмотрел и увидел, что большинство сноубордистов и лыжников были одеты в винтажные комбинезоны, такие же необычные, как у него.

– Современная дизайнерская экипировка для бесталанных спортсменов, которые хотят купить себе место в большом спорте, – пояснил Гас. – Твой комбез клевый.

Арес посмотрел на Руби, стоящую по другую сторону костра. Она разговарила с высоким, широкоплечим парнем.

– Кто это с ней? – спросил Арес у Гаса.

– Брэндон Лэссистер, ее бывший. Они были помолвлены до той поры, пока его не взяли в НХЛ. Он играет за «Нью-Йорк Рейнджерс».

Арес не увлекался хоккеем и не слышал имени такого игрока. Но ему решительно не нравилось, что тот стоит так близко к Руби.

– Значит, были помолвлены? – переспросил он.

– Да, любовь со школьной скамьи, – беспечно продолжил Гас. – Жаль, что они расстались. Если бы у них был ребенок, точно стал бы чемпионом по горнолыжному спорту.

Арес уставился на Гаса. Чувство свободы и эйфории, испытанное при спуске, сменилось раздражением. А может, это ревность? Нет, чувство ревности ему незнакомо.

Допив глинтвейн, Арес поблагодарил Гаса и направился к Руби. Он заметил, что Брэндон Лэссистер отошел от Руби не в лучшем расположении духа. Он подозрительно взглянул на Ареса.

Обернувшись, Руби увидела его:

– А вот и вы!

Арес кивнул в сторону Брэндона:

– Он докучал тебе?

– Брэндон? – Руби закатила глаза. – У его команды завтра игра в Ванкувере, а сегодня выдался выходной. Вот он и решил заехать к нам на праздник. Когда он видит меня с кем-то, то злится, считая, что по-прежнему имеет на меня права.

– Вы были помолвлены?

– Вам Гас сказал? – На ее лице промелькнуло странное выражение. – Это было миллион лет назад. Стоило ему разбогатеть, и он тут же исчез из моей жизни.

– Ублюдок.

– Это лишний раз доказывает, что деньги делают с мужскими сердцами.

Снег заскрипел у Ареса под ногами, когда он сделал шаг ей навстречу.

– И что же это?

Она взглянула ему прямо в глаза:

– Деньги делают их черствыми эгоистами.

Арес понял, что ее обвинение относится не только к Брэндону.

– А может, мы таковы от рождения, – спокойно сказал он. – Деньги просто дают больше возможностей.

Руби вздохнула:

– Как бы мне хотелось, чтобы денег вообще не существовало.

– А я, напротив, рад, что они есть. Иначе я бы не смог здесь с тобой оказаться.

– Но я вас сюда пригласила совсем не ради денег!

– Знаю. Но в противном случае ты была бы сейчас на работе в баре.

– Да, – со вздохом согласилась она.

Арес взял в ладони ее лицо и, наклонившись, нежно поцеловал в губы.

Ее губы были мягкими и податливыми. Они дарили райское наслаждение. Он почувствовал, что Руби дрожит. Арес и сам пылал, словно горящий факел.

Она обняла его за плечи и ответила на поцелуй.

Арес издал низкий рык и прижался жадными губами к ее рту в неистовом поцелуе.

Их губы соединились в ошеломляющем поцелуе. Это был какой-то эротический взрыв. Мир перестал существовать. Толпа улюлюкала и подбадривала. У Руби подкашивались ноги и кружилась голова.

– А говорили вроде, что это ее кузен, – заметил кто-то.

– Кто он на самом деле?

– О боже, неужели это Арес Куракис?! – воскликнул женский голос.

Оторвавшись от ее губ, Арес посмотрел на Руби с таким изумлением, будто увидел впервые. Он не мог вымолвить ни слова, пытаясь перевести дух.

Но последний вопрос нарушил очарование момента. Он почувствовал, как Руби напряглась, но не выпустил ее из объятий.

– Поехали ко мне, – прошептал он, запустив ладони в гриву ее волос.

Руби испуганно оглянулась на друзей. Облизнув пересохшие губы, она прошептала в ответ:

– Я не могу.

– Мы просто выпьем.

– Я же сказала, что не употребляю алкоголь.

Арес хватался за любой предлог.

– Тогда поедим. Ты, наверное, голодная. Я что-нибудь приготовлю.

– Вы умеете готовить?

Выросший в доме полном слуг, Арес никогда в жизни не готовил. Но не собирался сейчас признаваться в этом Руби.

– Я приготовлю что-нибудь удивительное. Ты такого еще не пробовала.

Ее глаза распахнулись от этой явной двусмысленности.

– Я не могу, – снова повторила она.

– А я-то считал тебя девушкой, которой все равно, что о ней подумают окружающие и которую заботит лишь собственное удовольствие.

Руби подавила смешок.

– Почему вы так считаете?

Он пристально взглянул на нее:

– Когда в последний раз ты ставила свои желания на первое место?

– Сегодня.

– А до этого?

Руби помолчала.

– Честно говоря, давно.

Он нежно погладил ее щеки кончиками пальцев.

– Ты можешь получить все, что захочешь. Только скажи «да».

Руби покраснела.

– Вы уговариваете меня, потому что сами этого хотите.

– Естественно, – честно ответил он. – Я не скрываю, что хочу тебя, Руби, как не скрываю и тот факт, что я эгоистичен и безжалостен… – Он снова впился в ее губы жадным поцелуем.

– Прекратите, – выдохнула она под улюлюканье толпы и вырвалась из его объятий. – Я согласна. Но это будет только ужин.

– ОК, – улыбнулся он с видом победителя. Она лгала себе. Но если ее гордости нужен этот самообман, он согласен ей подыграть.

Руби попрощалась с друзьями. Арес легко подхватил оба сноуборда, и они пошли на парковку.

– Боюсь, что не смогу сесть за руль, – призналась Руби. – У меня голова кружится. День был очень длинным.

– Нет проблем, я поведу.

Он открыл ей пассажирскую дверь и помог сесть в машину. Когда их руки соприкоснулись, он почувствовал, что Руби вся дрожит. Или это он дрожит?

Арес пытался убедить себя, что Руби Прескот просто еще одна женщина в его жизни. Он переспит с ней и успокоится. А утром вылетит в Сидней, как и планировал, и забудет о ней навсегда.

Да, Руби не такая, как все.

Но что с того?

Руби с детства не верила в сказки. Окружавшая ее суровая действительность стала тому причиной.

Ее мама была самой доброй и лучшей в мире. Она видела в людях только хорошее и свято верила, что, если упорно трудиться и заботиться о других, можно стать счастливой.

Как же она ошибалась.

Несмотря на доброту и порядочность, Бонни не везло по жизни. Ее родители умерли, когда девушке едва исполнилось девятнадцать, не оставив ей средств к существованию. Она устроилась работать официанткой, пытаясь скопить денег на колледж. И тут она встретила свою первую любовь. Это был красавец-миллионер из Буэнос-Айреса. Бонни думала, что у них настоящая любовь, но, когда сообщила ему, что беременна, в надежде получить предложение руки и сердца, он накричал на нее и, швырнув ей несколько сотенных купюр на аборт, навсегда исчез из ее жизни.

Бонни переехала в дешевый трейлер, пытаясь растить дочку на пособие и нерегулярные временные заработки, но надеясь как-то исправить ситуацию. Пять лет спустя Бонни снова влюбилась. На этот раз в нефтяного магната из Техаса, приехавшего на лыжный курорт. Он сказал Бонни, что любит ее. Но когда она забеременела, он отказался на ней жениться.

– Я женат на своей компании, дорогая.

Что касается алиментов на ребенка, он попросил ее не обращаться в суд.

– Просто подожди немного. Вот освоим новое месторождение, и я обязательно позабочусь о тебе и о нашей дочурке. Не беспокойся.

Но он больше не приезжал и не отвечал на отчаянные призывы Бонни. Айви еще не родилась, когда цены на нефть резко упали и его компания обанкротилась. Не выдержав потери, он покончил жизнь самоубийством, намеренно врезавшись в бетонное заграждение.

И только тогда Бонни извлекла главный жизненный урок. Она строго-настрого приказала дочерям не доверять ни единому обещанию богатых.

И к чему это привело? Айви по-прежнему мечтала подцепить богатого мужа, а сама Руби едва не выскочила замуж за Брэндона, который отказался от нее, не успели еще чернила высохнуть на его контракте с НХЛ.

Романтические мечты – это яд. Что дала любовь ее матери, кроме разбитого сердца?

А ей, которую жених бросил у алтаря, унизив перед всеми?

Руби была рада, что не переспала с Брэндоном до свадьбы.