Скажи пчелам, что меня больше нет Гэблдон Диана

7

Живой или мертвый

Уильям, девятый граф Элсмир, виконт Эшнесс, барон Дервент прислонился к дубу, оценивая свое имущество. В настоящий момент оно включало в себя недурного коня (как сообщил бывший владелец, симпатичного гнедого жеребца с белым носом звали Бартоломью), холщовый мешок с удручающе скудным запасом провизии и половиной бутылки старого пива, а также приличный нож и мушкет. Последним, на крайний случай, можно было проломить кому-нибудь голову, потому что при попытке выстрелить Уильям наверняка лишился бы руки, лица или того и другого.

Еще у него имелось три фунта, семь шиллингов, двухпенсовик да горсть мелких монет и металлических осколков – вероятно, в прошлом тоже монет. Деньгами Уильям разжился в придорожной таверне благодаря случайному знакомству с отрядом американских ополченцев. Те утверждали, что сражались при Монмуте на стороне Континентальных войск, а полгода назад стояли с генералом Вашингтоном в лагере Мидлбрук – по сведениям Уильяма, именно там его кузена Бенджамина в последний раз видели живым.

Жив ли Бенджамин по-прежнему, оставалось только гадать, и все же Уильям твердо решил исходить из этого предположения до тех пор, пока не найдет доказательств обратного.

Встреча с ополченцами из Нью-Джерси ничего не прояснила, зато нашлись желающие сыграть в карты, и по мере того, как таяли ночь и выпивка в бутылках, ставки игроков становились все более безудержными.

На выигранные деньги Уильям рассчитывал вечером найти еду и постель; однако сейчас куда вероятнее казалось, что из-за них его убьют. Он давно заметил: с рассветом нередко пробуждается и раскаяние. Похоже, сегодня американцы разделяли это мнение. Они проснулись с воинственным настроем и, позабыв о похмелье, тут же обвинили Уильяма в шулерстве за карточным столом, а посему он счел за лучшее поскорее улизнуть.

Теперь молодой человек осторожно выглянул сквозь поникшие ветви белого дуба. Дорога шла примерно в фарлонге[26] от его укрытия, и, хотя в настоящий момент она, слава богу, пустовала, отчетливые следы копыт в дорожной грязи указывали, что недавно здесь проехали всадники.

К счастью, Уильям услыхал их как раз вовремя, чтобы увести Барта с дороги и спрятать в зарослях молодняка. Затем он подкрался ближе и увидел нескольких вчерашних картежников. Они еще не совсем протрезвели и, судя по бессвязным выкрикам, были настроены вернуть проигранное.

Уильям взглянул наверх, туда, где среди зелени листвы мелькали проблески солнца. Утро в самом разгаре. Скверно. Он предпочел не возвращаться в таверну, где наверняка шныряли другие ополченцы, и теперь гадал, далеко ли до ближайшей деревушки. Переступив с ноги на ногу, Уильям вздохнул: ему не хотелось торчать под деревом, которое, как он вдруг осознал, размером и формой идеально подходило на роль виселицы. Похоже, придется ждать, пока шайка преследователей не устанет и не повернет обратно. Или пока не стемнеет – смотря что произойдет раньше.

Внезапно до него долетел стук копыт. Судя по звукам, группа меньше и движется без спешки. Он увидел троих всадников.

Cloaca obscaena[27]. Уильям не сказал этого вслух, но слова отчетливо прозвучали у него в голове. В одном из наездников он опознал джентльмена, у которого пару дней назад купил Барта; двое других были из ополченцев.

Тут он со всей ясностью припомнил, что на подкове с передней правой ноги Барта недостает большого треугольного куска.

Уильям не стал ждать, пока бывший владелец заметит след коня в дорожной грязи. Он обогнул дуб и торопливо полез сквозь кусты, не заботясь о шуме.

Барт, которого он оставил выискивать съестное, высоко поднял голову, с интересом навострив уши и раздувая ноздри.

– Нет! – в отчаянии прошептал Уильям. – Не…

Конь громко заржал.

Отвязав Барта, Уильям вскочил в седло, перебрал поводья в одну руку, а другой потянулся за мушкетом.

– Пошел! – закричал он и ловко пнул Барта. Они прорвались через заросли кустов и вылетели на дорогу, сопровождаемые дождем из листьев и земли.

Всадники застыли у обочины; один присел на корточки и разглядывал путаницу следов в грязи. Обернувшись, все трое уставились на Уильяма. Тот, размахивая мушкетом, выкрикнул что-то нечленораздельное, резко сдал влево и пустился назад в направлении таверны, низко припадая к лошадиной шее.

В спину ему летели проклятия, но преимущество было на его стороне. Шансы есть.

А что будет в случае успеха, сейчас не имело значения. Ничего другого все равно не оставалось. Уильям не горел желанием попасть в ловушку между двумя группами враждебно настроенных всадников.

И тут Барт споткнулся, поскользнулся в грязи и упал. Перелетев через голову коня, Уильям плашмя приземлился на спину; от удара у него перехватило дух, мушкет выбило из руки.

Его настигли прежде, чем он смог набрать воздуха в грудь. Голова шла кругом, мелькавшие вокруг фигуры расплывались перед глазами. Беглеца подняли двое, и он повис между ними, открывая и закрывая рот, как золотая рыбка; кровь гудела в ушах, его трясло от бессильной ярости и страха.

Они не тратили время на угрозы. Бывший владелец Барта ударил Уильяма кулаком в лицо, двое других бросили его обратно в грязь. Чьи-то руки обшарили карманы, выхватили из-за пояса нож. Он услышал, как поблизости, слегка переступая ногами, фыркнул Барт, когда один из мужчин потянул за седло.

– Эй, руки прочь! – крикнул хозяин Барта. – Это моя лошадь и мое седло, чтоб тебя!

– Нет, – возразил решительный голос. – Без нас ты бы не поймал гада! Седло мое.

– Брось, Лоуэлл! Пускай забирает свою лошадь, а деньги поделим.

Судя по звуку, третий человек стегнул Лоуэлла ремнем для пущей убедительности: раздался мясистый шлепок и возмущенный визг. Уильям наконец обрел способность дышать, и темный туман перед глазами рассеялся. С трудом втягивая воздух, он перевернулся и предпринял попытку встать на ноги.

Один из мужчин бросил на него взгляд, но, похоже, не увидел в нем угрозы. Пожалуй, он прав, – смутно подумал Уильям. Однако он не привык проигрывать в драке и даже мысли не допускал просто улизнуть, как побитая собака.

Мушкет валялся в густой цветущей траве на обочине дороги. Уильям вытер кровь с одного глаза, встал, поднял ружье и ударил бывшего владельца Барта по затылку. Мужчина как раз садился на лошадь, и при падении его ступня застряла в стремени. Конь шарахнулся и пронзительно, негодующе заржал. Парочка, делившая имущество Уильяма, испуганно обернулась.

Один отпрыгнул назад, другой бросился вперед и ухватил мушкет за ствол. Последовала короткая возня, сопровождаемая тяжелым сопением и неожиданно прерванная криками и топотом лошадей.

Уильям оглянулся: к ним во весь опор летела большая группа вчерашних игроков. Он выпустил мушкет и нырнул в траву на обочине.

Ему почти удалось, но Барт, встревоженный нападением и тяжестью бессознательного тела, повисшего на стремени, выбрал тот же момент и ту же цель. Девятьсот фунтов испуганной лошадиной плоти отбросили Уильяма на дорогу, где он упал лицом вниз. Земля вокруг дрожала, и ему оставалось только прикрыть голову и молиться.

Отовсюду неслось чавканье грязи, крики и звуки борьбы. В разгар побоища Уильяма мимоходом пнули по ребрам и резко ударили в левую ягодицу. Почему они схватились? – подумал он не вполне отчетливо.

Потом началась пальба.

Это отнюдь не сыграло Уильяму на руку. Он по-прежнему лежал на дороге, прикрывая голову. Дерущиеся выкрикивали угрозы и предостережения, к нему галопом скакали новые лошади, а сверху бушевал шквальный мушкетный огонь.

Шквальный огонь? – усомнился молодой человек. Проклятье, так и есть. Уильям перевернулся, сел и с удивлением увидел роту британских пехотинцев. Одни успешно окружали беглецов, норовящих скрыться с места, другие ловко перезаряжали мушкеты; двое офицеров верхом на лошадях с неподдельным интересом следили за происходящим.

Уильям прочистил глаза от грязи и пригляделся к офицерам. Убедившись, что не знает ни одного из них, он немного расслабился. Его не ранило, однако удар Барта выбил из него дух и добавил синяков. Уилли сидел посреди дороги, пытаясь отдышаться и вновь обрести контроль над телом.

Потасовка, если можно ее так назвать, утихла. Солдаты схватили большинство из тех, с кем он играл накануне, и согнали штыками в небольшую группу, где молодой корнет умело связывал им руки за спиной.

– Ты, – раздался позади голос, и сапог грубо толкнул Уильяма в ребра. – Вставай.

Он обернулся и увидел рядового в летах, напустившего на себя самоуверенный вид. Неожиданно ему пришло в голову, что пехотинцы могут счесть его не пострадавшим, а участником недавней потасовки. Уильям вскочил на ноги и с высоты своего роста взглянул на рядового; тот, покраснев, отступил на шаг.

– Руки за спину!

– Нет, – отрезал Уильям, отвернулся и шагнул к конным офицерам. Оскорбленный рядовой бросился к нему и схватил за локоть.

– Убери руки, – сказал Уильям и, когда рядовой пропустил вежливую просьбу мимо ушей, оттолкнул наглеца. Тот пошатнулся.

– Стой, черт возьми! Стой, или буду стрелять!

Уильям снова повернулся и увидел, как другой солдат с красным потным лицом наставил на него мушкет – заряженный и в любой момент готовый выстрелить. Его собственный. У него пересохло во рту.

– Не… не стреляй, – выдавил он. – Это ружье… оно не…

Первый рядовой подошел сзади и двинул Уильяму кулаком по почке. Внутренности резануло, как от удара ножом, а перед глазами побелело. Колени подогнулись, однако он не рухнул, а плавно опустился на землю, будто опавший лист.

– Вон того. – Интеллигентный английский голос проник сквозь гудящий белый туман. – Того, того и… этого, высокого. Поднимите.

Уильяма схватили за плечи и дернули вверх. Он едва мог дышать и лишь сдавленно хрипел. Сквозь пелену слез и грязи он разглядел, как один из офицеров оценивающе взирает на него с лошади.

– Да, – сказал офицер. – Этого тоже повесить.

Уильям придирчиво осмотрел свой носовой платок. От тряпицы мало что осталось: ее использовали, чтобы связать ему запястья, и пленник разорвал платок в клочья при попытке высвободиться. И все же… С величайшей осторожностью Уильям высморкался и, заметив на ткани кровь, аккуратно промокнул нос. На лестнице, что вела к комнате, где он сидел под охраной двух бдительных рядовых, послышались шаги.

– Кем, говоришь, он назвался? – спросил раздраженный голос.

Ответ потонул в скрежете открывающейся двери по неровному полу. Уильям медленно встал на ноги и выпрямился во весь рост, лицом к вошедшему офицеру, майору драгун. Майор резко остановился – двое следовавших за ним мужчин тоже.

– Чертовым девятым графом Элсмиром, – угрожающе прохрипел Уильям, уставившись на майора тем глазом, который еще открывался.

– Он самый и есть, – произнес другой голос, более веселый и до странности знакомый.

Уильям моргнул при виде вошедшего в комнату стройного и темноволосого мужчины в форме капитана пехоты.

– Вообще-то капитан лорд Элсмир. Привет, Уильям.

– Я отказался от офицерского чина, – безучастно обронил тот. – Привет, Дэннис.

– Но не от своего титула.

Дэннис Рэндолл осмотрел Уильяма с головы до ног, однако не стал комментировать его внешний вид.

– Отказались от офицерского чина, значит? – Моложавый и коренастый майор, которому явно были тесноваты бриджи, с презрением глянул на Уильяма. – Захотели сменить мундир и присоединиться к повстанцам, полагаю?

Уильям дважды глубоко вдохнул, чтобы не сболтнуть ничего опрометчивого.

– Нет, – неприязненно ответил он.

– Разумеется, нет, – мягко упрекнул майора Дэннис и повернулся к Уильяму. – А в компании ополченцев ты путешествовал потому, что…

– Я с ними не путешествовал, – отрезал Уильям и похвалил себя за то, что не прибавил «тупица». – Повстречал этих джентльменов прошлой ночью в таверне и выиграл у них кругленькую сумму в карты. А когда утром продолжил путь, они увязались следом с очевидным намерением отобрать деньги.

– С очевидным намерением? – скептически повторил майор. – И как же вы распознали такое намерение? Сэр, – неохотно добавил он.

– Полагаю, преследование и избиение до полусмерти можно считать недвусмысленным признаком, – вклинился Дэннис. – Сядь, Элсмир, ты кровью пол закапал. Они правда забрали деньги?

Капитан вытащил из рукава большой белоснежный носовой платок и протянул Уильяму.

– Да. И основательно почистили карманы. А еще я не знаю, что с моей лошадью.

Он провел платком по разбитой губе и, несмотря на распухший нос, почувствовал аромат одеколона Рэндолла – настоящего одеколона, благоухающего Италией и сандаловым деревом. Лорд Джон время от времени пользовался таким же, и запах немного успокоил Уильяма.

– Итак, вы утверждаете, что ничего не знаете о людях, с которыми вас нашли? – спросил другой офицер, лейтенант, примерно ровесник Уильяма и нетерпеливый, как терьер. Майор посмотрел на него с неприязнью, давая понять, что и сам справится с допросом, однако лейтенант оставил это без внимания. – Конечно, если вы играли с ними в карты, то наверняка почерпнули какие-нибудь сведения?

– Я знаю несколько имен. – Уильям внезапно ощутил сильную усталость. – И все.

На самом деле это было еще не все, но он не хотел говорить о том, что узнал. К примеру, что Эббот работает кузнецом, а смышленый пес помогает ему в кузнице, принося по просьбе хозяина мелкие инструменты или хворост для огня. Жюстин Мартино недавно женился и ждет не дождется возвращения в супружескую постель. Жена Джеффри Гарденера варит лучшее в деревне пиво, а их дочка – в свои-то двенадцать – почти ей не уступает. Гарденер был в числе тех, кого майор приказал повесить. Уильям сглотнул: в горле першило от пыли и невысказанных слов.

Он избежал петли во многом благодаря умению ругаться на латыни, что на какое-то время сбило майора с толку и дало Уильяму возможность назвать себя, свой бывший полк и список высокопоставленных армейских офицеров, готовых за него поручиться. В их числе – генерала Клинтона (боже, и где Клинтон сейчас?).

Дэннис Рэндолл что-то бормотал майору – тот все еще стоял с недовольным видом, но уже не кипел, а лишь сердито булькал. Лейтенант с подозрением щурился на Уильяма, явно ожидая, что тот вскочит со скамьи и побежит. Он бессознательно трогал то патронташ, то пистолет в кобуре, очевидно воображая прекрасную возможность застрелить Уильяма, когда тот бросится к двери. Внезапно охваченный приливом усталости, Уильям широко зевнул и остался сидеть, лишь моргая в ответ.

В этот момент дальнейшая судьба и в самом деле мало его тревожила. На истертой столешнице виднелись отпечатки окровавленных пальцев, и он задумчиво их разглядывал, не обращая внимания на долетавшие обрывки беседы, пока разбитым ухом не уловил слово «разведчик».

Уильям закрыл глаза. Нет. Только не это. И все же невольно прислушался.

Голоса становились громче, звучали одновременно, перебивали друг друга. Судя по всему, Дэннис пытался убедить майора в том, что он, Уильям, работает по заданию, добывая сведения от американских ополченцев согласно плану… похитить Джорджа Вашингтона?

При этом известии майор, похоже, удивился не меньше Уильяма. Он встал к пленнику спиной, наклонился к Дэннису и свистящим шепотом начал задавать вопросы. Рэндолл, черт бы его побрал, даже бровью не повел и только почтительно понизил голос. Проклятье, да Вашингтона и в радиусе двухсот миль отсюда нет… ведь так? По сведениям Уильяма, после сражения при Монмуте тот отсиживался в горах Нью-Джерси. Именно там в последний раз видели кузена Бенджамина.

Снаружи раздался шум. Вообще-то он не смолкал все это время, но то были обычный гомон людского сборища, приказы, топот, протесты. Теперь неясный гул приобрел более организованный характер, и Уильям узнал звуки отбытия. Крики командиров, распускающих отряд? За разговором Дэнниса и майора Как-его-там Уильям различал только нестройный шаг и бормотание толпы. Вряд ли солдаты. Хотя он не мог точно оценить происходящее, это совсем не походило на исполнение приговора. Молодой человек присутствовал на казни три года назад, когда американского капитана по фамилии Хейл повесили как… шпиона. Слово холодным свинцом упало в пустой желудок, и Уильям ощутил привкус желчи на языке.

Ну, спасибо тебе, Дэннис Рэндолл. Уильям сглотнул.

Когда-то он считал Дэнниса другом, и хотя три года назад эту иллюзию пришлось отбросить – Дэннис внезапно исчез из Квебека и оставил Уильяма в снежном плену без дальнейших указаний, – он не думал, что Рэндолл будет открыто использовать его как инструмент. Да и с какими целями?

Дэннис, очевидно, добился своего. Майор повернулся, с прищуром взглянул на Уильяма, покачал головой и вышел. За ним неохотно последовал верный лейтенант.

Дэннис застыл, прислушиваясь к шагам на лестнице. Затем с явным облегчением вздохнул, оправил мундир, подошел к Уильяму и сел напротив.

– Мы ведь в таверне? – спросил Уильям, прежде чем Дэннис открыл рот.

– Да. – Капитан поднял темную бровь.

– Тогда раздобудь мне чего-нибудь выпить, а потом расскажешь, в какую заваруху только что меня втянул.

Пиво было отличным, и Уильям испытал угрызения совести из-за Джеффри Гарденера, но помочь бедолаге ничем не мог. Он жадно пил, не обращая внимания на жжение в разбитой губе, и почувствовал себя чуть более уверенно. Дэннис так же усердно налегал на свое пиво, и впервые Уильям заметил толстый слой пыли на широких обшлагах капитана и несвежую рубашку. Очевидно, тот провел в дороге не один день. Уильям задумался, считать ли удачное появление Дэнниса случайностью. А если нет – как он сюда попал и зачем?

Осушив кружку, Дэннис поставил ее на стол, сомкнул веки и приоткрыл рот от удовольствия. Потом вздохнул, сел прямо, открыл глаза и встряхнулся, приводя себя в порядок.

– Иезекиль Ричардсон, – изрек он. – Когда ты видел его в последний раз?

Такой поворот застал Уильяма врасплох. Осторожно вытерев губы рукавом, он поднял бровь – а вместе с ней и пустую кружку – в сторону ожидавшей буфетчицы; та взяла обе кружки и вышла из комнаты.

– Мы перекинулись парой слов за неделю-две до Монмута. Получается… с год назад. Хотя лично я предпочел бы с ним не разговаривать. А что?

Упоминание о Ричардсоне его разозлило. Этот человек – если верить Дэннису – умышленно отправил Уильяма в Великое Мрачное болото, рассчитывая, что его похитят или убьют повстанцы из Дизмэла. Он тогда чуть не погиб и теперь думал о негодяе с особенным раздражением.

– Он перешел на другую сторону, – объявил Дэннис. – Я подозревал, что Ричардсон американский агент, а когда он отправил тебя в болото, сомнения отпали. Только у меня не было доказательств, а без них обвинять офицера в шпионаже – дело рискованное.

– А сейчас они у тебя есть?

Дэннис испытующе посмотрел на него.

– Ричардсон оставил службу, не подав прошения, а зимой объявился в Саванне под видом майора Континентальной армии. Думаю, сойдет в качестве доказательства?

– Если и так, дальше-то что? В этой забегаловке есть чем подкрепиться? Я не завтракал.

Дэннис внимательно его оглядел, затем молча встал и спустился вниз, вероятно за едой. Уильям и правда ощущал легкое головокружение, но кроме того, хотел выиграть время, чтобы поразмыслить над услышанным.

Его отец был немного знаком с Ричардсоном – именно так Уильям стал выполнять для капитана мелкие разведывательные задания. Дядя Хэл, как большинство военных, считал разведку неподходящим занятием для джентльмена, но папа не возражал. Это он познакомил Уильяма с Дэннисом Рэндоллом, который в то время называл себя Рэндоллом-Айзексом. Они бесцельно провели несколько месяцев в Квебеке, а потом Дэннис внезапно исчез с какой-то тайной миссией и оставил приятеля с проводником-индейцем. Выходит, Дэннис… Уильям впервые с предельной ясностью осознал, что Дэннис – шпион, а следом ему в голову пришло, что папа тоже мог быть шпионом. В попытке избавиться от этой мысли он непроизвольно стукнул ладонью по виску – безрезультатно.

Саванна. Зима. Британская армия взяла город в конце декабря. Уильям побывал там вскоре после того, и у него имелись веские причины запомнить поездку. Горло сдавило. Джейн.

Голоса внизу, шаги Дэнниса на лестнице. Уильям тронул нос – тот уже не кровоточил, хотя по-прежнему был вдвое больше обычного и болезненно саднил. Вернулся Дэннис.

– Еда уже в пути! – Он ободряюще улыбнулся. – И пиво. Или тебе чего-нибудь покрепче? – Рэндолл внимательно оглядел Уильяма, принял решение за него и развернулся. – Принесу бренди.

– Погоди. Что связывает Иезекиля Ричардсона и моего отца? – резко спросил Уильям.

Дэннис на мгновение застыл, затем подошел к столу и медленно сел, не сводя с Уильяма оценивающего взгляда. Он что-то подсчитывал в уме. Уильям буквально видел, как в голове у собеседника мелькают мысли, хотя и не мог с точностью сказать, какого рода.

С глубоким вздохом Дэннис положил обе ладони на стол, будто собираясь с силами.

– С чего ты решил, что он как-то связан с лордом Джоном?

– Он – я имею в виду лорда Джона – знает этого человека. Именно Ричардсон предложил, чтобы я собирал для него… любопытные сведения.

– Понятно, – сухо откликнулся Дэннис. – Ну, если они и приятельствовали, то с этим покончено. Говорят, Ричардсон произносил в адрес твоего отца некие угрозы, хотя, по-видимому, не решился их исполнить. Пока, – мягко добавил он.

– Какие угрозы?

Волна гнева и тревоги прокатилась по позвоночнику Уильяма, и кровь болезненно прилила к разбитому лицу.

– Уверен, они беспочвенны… – начал Дэннис.

Уильям привстал.

– Проклятье! Да скажешь ты наконец или я оторву твой чертов нос?

Он протянул руку с распухшими костяшками, готовый исполнить угрозу. Дэннис вскочил, со скрежетом оттолкнув скамью.

– Сделаю скидку на твое состояние, Элсмир. – Он твердо глядел на Уильяма, как смотрят на собаку, скалящую зубы. – Хотя…

Уильям издал низкий гортанный звук.

Дэннис невольно отступил.

– Хорошо! – сдался он. – Ричардсон пригрозил рассказать, что лорд Джон – содомит.

Уильям моргнул и на мгновение застыл, не сразу осознав услышанное.

Наконец слова обрели смысл, но ответить он не успел – вошла служанка. Пухленькая уставшая девушка, косая на один глаз, внесла массивный поднос с едой и напитками. Запах жареного мяса, овощей и свежего хлеба ударил в нос, желудок требовательно сжался. Однако не настолько, чтобы отвлечь его от слов Рэндолла. Уильям встал, кивнул девушке и, плотно затворив за ней дверь, повернулся к Дэннису.

– Что? Да это же… – Уильям сделал широкий жест, демонстрируя полную абсурдность предположения. – Он был женат, ради всего святого!

– Знаю. На… э-э… веселой вдове генерала шотландских повстанцев. Впрочем, женился он совсем недавно, так?

Уголок рта Дэнниса Рэндолла скривился в улыбке, что разозлило Уильяма.

– Я о другом! – огрызнулся он. – И тот вовсе не… Я хочу сказать, чертов шотландец не умер, вышло какое-то недоразумение. Отец много лет состоял в браке с моей матерью… то есть мачехой, леди из Озерного края. – Уильям раздраженно вздохнул и сел. – Лживые сплетни Ричардсона не могут причинить нам вреда.

Дэннис поджал губы и медленно выдохнул.

– Уильям, – терпеливо сказал он, – пожалуй, сплетни погубили больше людей, чем мушкеты.

– Чепуха.

Дэннис слегка улыбнулся и пожал плечами в знак согласия.

– Возможно, это громко сказано, однако задуматься стоит. Человека оценивают по его словам и репутации. Если бы майор Олбрайт сейчас не принял мои слова за чистую монету, ты был бы мертв. – Он наставил на Уильяма длинный палец с ухоженным ногтем. – А если бы ему сообщили, что я зарабатываю на жизнь карточным шулерством или содержу известный бордель? Принял бы он мое заверение в твоей порядочности?

Уильям бросил на него недоверчивый взгляд, но в словах определенно имелся смысл.

– Значит, кто кошелек украл – украл пустяк?

Улыбка Дэнниса стала шире.

– «…Но кто похитит честь у человека, последним нищим сделает его, не став при этом ни на грош богаче»[28]. Да, что-то в этом роде. Подумай, чем грозят твоей семье сплетни, которые вынашивает Зик Ричардсон. И хватит уже пялиться на меня, съешь что-нибудь.

Уильям невольно задумался. Нос больше не кровоточил, правда, в глотке остался металлический привкус. Он прочистил горло и как можно изящнее сплюнул в лохмотья своего носового платка, приберегая платок Дэнниса на случай, если придется вытирать кровь.

– Хорошо. Я тебя понял, – хрипло произнес он.

– Друг твоего отца, майор Бейтс, несколько лет назад предстал перед судом за содомию и был повешен, – сказал Дэннис. – Твой отец присутствовал при казни: он повис на ногах майора, чтобы ускорить смерть. Хотя вряд ли ты слышал от него об этом инциденте.

Уильям отрицательно качнул головой. От потрясения он не мог выдавить ни слова.

– Не только тело смертно – есть смерть души, знаешь ли. Допустим, он избежал бы ареста, суда и приговора… Человеку, обвиненному в таком деянии, все равно житья не дадут.

Дэннис сказал это тихо, почти небрежно. Затем сел прямо, взял ложку и поставил перед Уильямом оловянную тарелку, на которой лежали ломти запеченной свинины, жареная тыква с кукурузой и несколько толстых кусков кукурузного хлеба. К съестному он присовокупил щедрую порцию бренди.

– Ешь, – твердо повторил Дэннис и добавил, глядя на потрепанный вид Уильяма: – Потом расскажешь, чем, во имя Господа, ты занимался. И почему ушел в отставку?

– Не твое дело, – отрезал Уильям. – А что до моих занятий…

Ему хотелось сказать, что они Дэнниса тоже не касаются, но тот являлся ценным источником информации – грех упускать такую возможность. В конце концов, работа разведчика заключалась в том, чтобы собирать сведения.

– Если хочешь знать, я ищу след своего кузена Бенджамина Грея. Капитана Бенджамина Грея, – добавил Уильям. – Из Тридцать четвертого пехотного. Ты его, случайно, не знаешь?

Дэннис озадаченно моргнул, и Уильям вдруг ощутил слабый толчок внизу живота – так бывает, когда рыба заглатывает наживку.

– Я с ним встречался, – осторожно произнес Рэндолл. – След, говоришь? Он что, пропал?

– Можно и так сказать. Его схватили при Брендивайне и удерживали в месте под названием лагерь Мидлбрук в горах Уотчунг. Мой дядя получил официальное письмо из канцелярии сэра Генри Клинтона. В краткой записке американцы с прискорбием сообщили о смерти капитана Бенджамина Грея от лихорадки.

– Ох. – Дэннис чуть расслабился, хотя взгляд его не утратил настороженности. – Мои соболезнования. То есть ты ищешь, где похоронен твой кузен? Чтобы, хм… перевезти тело в фамильное… э-э… место упокоения?

– Так и было, – подтвердил Уильям. – Только я нашел его могилу. И Бенджамина в ней не оказалось.

При внезапном воспоминании о той ночи в горах Уотчунг у него на руках поднялись волоски. Холодная влажная глина липла к ногам, он вымок насквозь, ладони покрылись волдырями, а от земли исходил запах смерти, когда лопата заскрежетала по костям… Уильям испытывал острое желание отвернуться от Дэнниса, да и от воспоминаний тоже.

– Там лежал кто-то другой.

– Боже святый. – Дэннис машинально потянулся к стакану, однако тот был пуст. Поежившись, словно отгонял видение, он взял в руку бутылку с бренди. – Ты уверен? Я имею в виду, сколько…