Прыжок пумы Робертс Нора
– Ну-ка, посмотрим. Держись крепче, Купер.
Сэм поднял тренировочное седло и надел его на лошадь. Джонс дернул головой, рванулся вперед.
– Все в порядке. Все в норме. – «Он не сердится, не злится, – подумал Куп. – Просто немного напуган, вот и все». Он чувствовал и читал это в глазах Джонса. – Это просто седло. Наверное, поначалу в нем странно себя чувствуешь. – Под полуденным солнцем, едва заметно потея, Куп говорил и говорил, пока его дед застегивал седло.
– Выведи его на лужайку, как я тебе показывал. Так же, как ты делал с ним до седла. Он будет выпрягаться.
Сэм отошел, чтобы дать мальчику и жеребенку поучиться. Он прислонился к ограде, готовый вмешаться, если понадобится. Сзади подошла Люси и положила руку ему на плечо.
– Вот это зрелище, не правда ли?
– У него есть чутье, – признал Сэм. – И сердце, и голова тоже. Парень – прирожденный лошадник.
– Я не хочу его отпускать. Я знаю, – упредила она ответную реплику Сэма. – Не нам это решать. Но сама мысль об этом разбивает мне сердце. Кое-что я знаю наверняка: они не дают ему столько любви, сколько даем мы. Поэтому у меня душа болит, когда я думаю, что мы должны отправить его обратно.
– Может быть, он сам захочет приехать следующим летом.
– Может быть. Но придется долго ждать. – Она вздохнула, затем повернулась на звук грузовика. – Кузнец едет. Пойду принесу лимонада.
Это был сын кузнеца, хулиганистый большеголовый мальчишка лет четырнадцати по имени Галл. В полуденной тени сарая он дал Купу на пробу первую и последнюю щепоть табака.
Куп выблевал свой завтрак, обед и все, что было в желудке, но и после этого, по экспертной оценке Галла, оставался зеленым как кузнечик. Заслышав странные звуки, Люси оставила работу на огороде и поспешила к задней части сарая. Там Куп, стоя на четвереньках, продолжал блевать, а рядом стоял Галл, почесывая голову под шляпой.
– Блин, Куп, ты еще не все?
– Что случилось? – требовательно спросила Люси. – Что ты сделал?
– Он просто хотел попробовать жвачку. Я ничего дурного не хотел, миссис Люси, мэм.
– Ты что, не знаешь, что парню его возраста лучше не давать табак?
– Блеванул чуток, с кем не бывает.
Когда все закончилось, Люси наклонилась к нему.
– Давай, мальчик, пойдем в дом и приведем тебя в порядок.
Бодро и деловито Люси затащила его внутрь. Слишком слабый, чтобы протестовать, Куп только застонал, когда бабушка раздела его до трусов. Она вымыла ему лицо, дала попить прохладной воды. Опустив жалюзи, она присела на край кровати и положила руку ему на лоб. Он открыл обеспокоенные глаза.
– Это было ужасно.
– Урок усвоен. – Она прикоснулась губами к его лбу. – С тобой все будет в порядке. Ты справишься.
«И не только сегодня», – подумала она. И немного посидела с ним, пока он отсыпался, приходя в себя после полученного урока.
Куп и Лил улеглись рядом на большой плоский камень у ручья.
– Она не кричала и не ругалась, ничего такого.
– И какой он на вкус? Наверное, такой же, как на запах, то есть – отвратный. И выглядит тоже отвратно.
– На вкус… как дерьмо, – решил он.
Она хмыкнула.
– Ты что, пробовал дерьмо на вкус?
– Я достаточно нанюхался его этим летом. Лошадиное дерьмо, свиное дерьмо, коровье дерьмо, куриное дерьмо…
Лил завыла от смеха.
– В Нью-Йорке тоже есть дерьмо.
– Там оно в основном от людей. Мне не приходится его разгребать.
Она перекатилась на бок, положив голову на руки, и изучала его лицо своими большими карими глазами.
– Я бы не хотела, чтобы ты уезжал отсюда. Это лучшее лето за всю мою жизнь.
– Я тоже. – Он чувствовал себя странно, зная, что это правда. Что его лучшим другом в это лучшее лето жизни стала девчонка.
– Наверное, ты мог бы остаться. Вдруг родители разрешат тебе жить здесь, если ты их попросишь?
– Не разрешат. – Он перевернулся на спину, наблюдая за кружащим ястребом. – Они позвонили вчера вечером и сказали, что приедут домой на следующей неделе, встретят меня в аэропорту и… Ну, они не приедут.
– А если бы встретили, что тогда?
– Не знаю.
– Ты хочешь к ним вернуться?
– Я не знаю. – Было ужасно – не знать. – Я бы хотел побывать там, а потом вернуться и еще пожить здесь. Я хочу тренировать Джонса, кататься на Дотти, играть в бейсбол и ловить рыбу. Но не меньше хочу вернуться в свою комнату, сходить в игровой зал и на игру «Янкис». – Он снова повернулся к ней. – Может быть, ты навестишь меня. Мы могли бы сходить на бейсбольный стадион.
– Не думаю, что они мне разрешат. – Ее глаза стали грустными, а нижняя губа задрожала. – Ты, наверное, никогда не вернешься.
– Вернусь.
– Клянешься?
– Клянусь. – Он вытянул мизинец для торжественной клятвы.
– Если я буду писать тебе, будешь отвечать?
– Буду.
– Каждый раз?
Он улыбнулся:
– Каждый раз.
– Значит, ты вернешься. И пума тоже. Мы увидели ее в первый же день, так что она теперь наш проводник. Она как… Я не могу вспомнить слово, но это что-то на удачу.
Он вспомнил, как Лил говорила о пуме все лето, показывала ему картинки в библиотечных книгах – и книгах, которые она купила на свои карманные деньги. Собственные рисунки с пумой она развесила в комнате, среди бейсбольных вымпелов.
В свою последнюю неделю на ферме Куп работал перочинным ножом и резцом, который ему разрешил взять дедушка. Он тепло попрощался с Дотти, Джонсом и другими лошадьми, не очень тепло – с курами. Упаковал свою одежду, сапоги и рабочие перчатки, которые купили ему дедушка с бабушкой. И свою любимую бейсбольную биту.
Как и во время той давней первой поездки на ферму Шансов, он сел на заднее сиденье и уставился в окно. Теперь все виделось иначе: огромное небо, темные холмы, которые поднимались скалистыми иглами и зубчатыми башнями, скрывая за собой леса, ручьи и каньоны.
Может быть, где-то там рыщет пума Лил.
Они свернули на дальнюю дорогу к угодьям Шансов, чтобы еще раз попрощаться.
Лил сидела на ступеньках, и он понял, что она высматривала их машину на дороге и ждала их. На ней были красные шорты и голубая футболка, а волосы она закрепила сзади своей любимой кепкой. Ее мать вышла на крыльцо, стоило им подъехать, и собаки выбежали из дома, лаяли и сталкивались друг с другом на бегу.
Лил встала, ее мать спустилась и положила руку ей на плечо. Джо обогнул дом, засунув рабочие перчатки в задний карман, и встал по другую руку от Лил.
Купер запечатлел эту картину в своей памяти. Мать, отец, дочь – три самых близких человека, сгрудившиеся кучкой перед старым домом; на заднем плане холмы, долины и небо; и пара желтых от пыли собак, радостно нарезающих во дворе сумасшедшие круги.
Куп прочистил горло, выходя из машины.
– Я пришел попрощаться.
Джо первым шагнул вперед и протянул руку. Он пожал ладонь Купа и, все еще держа ее, присел, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Приезжайте к нам еще, мистер Нью-Йорк.
– Обязательно. И я пришлю вам фотографию со стадиона «Янки», когда мы завоюем вымпел.
Джо рассмеялся:
– Мечтай, сынок.
– Береги себя. – Дженна развернула его кепку козырьком назад, чтобы наклониться и поцеловать его в лоб. – И будь счастлив. Не забывай нас.
– Не забуду. – Внезапно стушевавшись, он застенчиво обратился к Лил: – Я сделал для тебя кое-что.
– Правда? Что это?
Протянув коробку, он переминался с ноги на ногу, пока она снимала крышку.
– Это так… Не то чтобы очень хорошо вышло, – сказал он, когда она уставилась на маленькую пуму, которую он вырезал из гикори[6]. – Я не смог правильно изобразить морду и…
Он прервался, ошеломленный и смущенный, когда она обняла его.
– Она прекрасна! Я всегда буду хранить ее. Подожди! – Приплясывая, она бросилась в дом.
– Это хороший подарок, Купер. – Дженна внимательно посмотрела на него. – Пума теперь принадлежит ей, она получила ее благодаря тебе и никак иначе. Значит, часть тебя всегда теперь будет с ней.
Лил выскочила из дома и остановилась перед Купом.
– Это мое главное сокровище – то есть было им до пумы. Бери. Это старинная монета, – сказала она, протягивая ему маленький кружочек. – Мы нашли ее прошлой весной, когда копали новый сад. Она старая, кто-нибудь выронил ее из кармана, наверное, давным-давно. Она вся обтрепалась, так что рисунок почти не видно.
Купер взял серебряный диск, настолько потертый, что на нем едва можно было различить изображение женщины.
– Это круто.
– Это на удачу. Это… как это называется, мама?
– Талисман, – подсказала Дженна.
– Талисман, – повторила Лил. – На удачу.
– Нам пора. – Сэм похлопал Купера по плечу. – До Рапид-Сити ехать долго.
– Счастливого пути, мистер Нью-Йорк.
– Я напишу, – отозвалась Лил. – Но только ты должен написать ответ.
– Обязательно. – Сжимая монету, Куп сел в машину. Он смотрел через заднее стекло сколько мог, смотрел, как людской островок перед старым домом уменьшается и исчезает.
Он не плакал. На секундочку, ему ведь было уже почти двенадцать лет. Но он сжимал старую серебряную монету в руке всю дорогу до Рапид-Сити.
3
Черные холмы
Июнь 1997 года
Лил вела свою лошадь по тропе сквозь утренний туман. Прежде чем начать подъем вверх, они прошли через высокую траву, пересекли сверкающие воды узкого ручья, где скрывались спутанные лианы ядовитого плюща. В воздухе пахло хвоей, водой и травой, а свет мерцал нежностью рассвета.
Птицы заливались и щебетали. Лил слышала заунывную песню горного синего дрозда, хриплое чириканье соснового чижа в полете, раздраженное предупреждение пиньонской сойки.
Казалось, лес вокруг ожил, взбудораженный потоками и косыми лучами туманного света, пробивающимися сквозь полог деревьев.
Не было места в мире, которое манило бы ее сильнее.
Она обнаруживала следы, обычно оленьи или лосиные, и фиксировала факт их нахождения записями на диктофон, лежащий в кармане куртки. До этого она находила следы бизонов и, конечно, многочисленные следы отцовского стада.
Но в этом трехдневном путешествии, которое она себе устроила, ей до сих пор так и не удалось выследить кошку.
Лил слышала ее зов накануне вечером. Крик прорвался сквозь тьму, сквозь звезды и лунный свет.
«Я здесь», – говорила она.
Пока лошадь взбиралась наверх, Лил всматривалась в близлежащие кустарники, прислушивалась к птичьим крикам, разносящимся в кронах сосен. Из зарослей душистой вишни выскочила рыжая белка, пронеслась по земле и вскарабкалась по сосновому стволу. Взглянув в небо, Лил заметила ястреба, совершавшего утренний облет.
Именно из-за этого, а также из-за величественных видов, открывающихся с вершин скал, и высоченных водопадов, низвергающихся в каньоны, она считала Черные холмы священной землей.
Лил была убеждена: если здесь не почувствовать магию, ее не найти нигде.
Достаточно было просто находиться здесь, иметь в распоряжении время, разведывать, изучать. Скоро она окажется в учебной аудитории, станет первокурсницей (боже!), очутится вдали от всего, что ей так хорошо знакомо. И хотя она горела жаждой знаний, ничто не могло заменить виды, звуки, запахи дома.
В течение многих лет ей время от времени попадалась на глаза пума – но Лил считала, что это были разные особи. Очень маловероятно, что это та самая пума, которую они с Купом заметили тем летом восемь лет назад. Она видела дикую кошку то прячущейся в ветвях дерева, то прыгающей по скале, а однажды, когда она ехала с отцом верхом, сопровождая стадо, заметила в полевой бинокль, как пума завалила молодого лося.
За всю свою жизнь Лил никогда не встречала ничего более мощного и настоящего.
Но ее интересовала и растительность. Звездчатые незабудки, нежный ирис Скалистых гор, солнечный свет желтого донника. В конце концов, это тоже была часть окружающей среды, звено пищевой цепи. Кролик, олень, лось ели травы, листья, ягоды и почки, а серый волк и представители семейства кошачьих питались кроликами, оленями и лосями.
Рыжая белка может стать обедом для кружащего ястреба.
Тропа выровнялась, и глазам Лил открылся луг – пышный, зеленый, усыпанный полевыми цветами. Здесь паслось небольшое стадо бизонов, и она включила в свой список быка, четырех коров и двух телят.
Один из телят нырял в траву, утопал в ней – и снова поднимался над лугом с головой, усыпанной цветами и травой. Улыбаясь, Лил решила ненадолго прервать свой маршрут, чтобы достать фотоаппарат и сделать пару снимков для коллекции.
Этому теленку пошла бы кличка Тусовщик. Так она и озаглавит фотку.
У нее возникла идея отправить портрет теленка и еще пару снимков, сделанных на тропе, Купу. Он говорил, что собирается приехать этим летом. Но так ничего и не ответил на письмо, которое она отправила три недели назад.
Впрочем, он был не так пунктуален с электронной перепиской, как она. Особенно с тех пор, как начал встречаться с той студенткой из своего колледжа.
«Сиси», – подумала Лил, закатив глаза. Дурацкое имя. Она знала, что Куп спит с ней. Он не говорил об этом, более того, чертовски аккуратно избегал этой темы. Но Лил не так глупа. Она была уверена – или почти уверена, – что он спал и с той девчонкой, с которой тусил в старших классах школы.
Зоуи.
Боже, куда делись нормальные имена?
Складывалось впечатление, будто парни постоянно думают о сексе. Тем не менее в последнее время она и сама много думала об этом, призналась себе Лил, ерзая в седле.
Возможно, потому, что опыта у нее пока не было.
Ее просто не заинтересовал в этом плане никто из знакомых. Может быть, в колледже, грядущей осенью…
Не то чтобы она хотела остаться девственницей, просто не видела смысла напрягаться, если парень ей не нравился. Если он не разжигает в ней огонь, все сводится к физическим упражнениям, не так ли? К очередной галочке в списке жизненных впечатлений. Она хотела большего – или же искренне думала так.
Пожав плечами, Лил убрала камеру и достала флягу, чтобы попить. Вероятно, в колледже она загрузит себя учебой и научной работой, ей будет не до этого. А пока она здесь, в приоритете летние каникулы, документирование троп, мест обитания, работа с образцами следов и бумагами для учебы. И еще ее задача – убедить отца выделить несколько акров земли под заповедник, который она надеялась когда-нибудь построить.
Заповедник «Шанс». Лил нравилось это название, не только потому, что оно ассоциировалось с ее фамилией, но и потому, что у животных там будет шанс. А у людей будет шанс увидеть, изучить и позаботиться об их благе.
«Когда-нибудь», – думала она. Но сначала ей нужно было многому научиться, а чтобы это сделать, придется оставить то, что она любит больше всего на свете.
Она надеялась, что Куп приедет хотя бы на несколько недель, до того, как ей надо будет отправиться в колледж. Он возвращался, прямо как ее пума. Не каждое лето, но достаточно часто. Он пробыл здесь две недели следующим летом после своего первого приезда, потом – еще через год – провел здесь целых три чудесных месяца, пока его родители разводились.
Пара недель тут, месяц там… и при этом при встрече они всегда разговаривали так, будто виделись вчера. И неважно, что большую часть времени в этих разговорах он посвящал своим городским девицам. Но сейчас с момента их последней встречи прошло целых два года.
Он просто обязан был приехать этим летом.
Вздохнув, Лил завинтила крышку походной фляги.
Все, что произошло дальше, случилось слишком стремительно.
Лил почувствовала, что кобыла дрожит от страха. Она едва успела крепче сжать поводья, как из высокой травы выпрыгнула кошка. Она пронеслась как в тумане – скорость, мускулы, бесшумная смерть – и утащила в зубах теленка с цветочным головым убором. Маленькое стадо разбежалось, раздался рев самки. Лил изо всех сил пыталась удержать свою лошадь, в то время как бык пошел в атаку на кошку.
Пума закричала в ответ и поднялась на дыбы, отстаивая свою добычу. Лил сомкнула ноги, схватившись одной рукой за поводья, и снова достала фотоаппарат.
Мелькнули когти. Даже на расстоянии Лил почувствовала запах крови. Кобыла тоже учуяла его и в панике метнулась в сторону.
– Стой спокойно! Мы ей неинтересны. Она получила что хотела.
Бок отца бизоньего семейства засочился кровью. Загрохотали копыта, над лугом носились ревущие голоса бизонов, исполненные горя. Потом все стихло, и на высокогорном лугу остались только кошка и ее жертва.
Звук, который издавала кошка, походил на мурлыканье, – но это был громкий гул в честь ее триумфа. Глядя поверх травы, она увидела Лил и замерла, не отрывая взгляда. Свободная рука девушки дрожала, но она не могла отпустить поводья, чтобы взять камеру в обе руки: это было слишком рискованно. Она сделала два нечетких снимка, запечатлев кошку, и вытоптанную окровавленную траву, и мертвого теленка.
С предупреждающим шипением кошка потащила добычу в кусты, в тень сосен и берез.
– Ей нужно кормить котят, – пробормотала Лил; ее голос неуверенно дрожал и эхом разносился в утреннем воздухе. – Вот дерьмо. – Едва нащупав свой диктофон, она извлекла его из куртки. – Нужно успокоиться, просто успокоиться. Нажать на «запись» и… Вот так. Замечена самка пумы, примерно два метра в длину, от носа до хвоста. Вес около сорока килограммов. Типичный тауниновый окрас. Убила свою добычу после длительной слежки и засады. Задрала теленка бизона из стада в семь голов, пасущегося в высокой траве. Защищалась от быка. Пума утащила тушу в лес, возможно из-за моего присутствия, хотя если у этой самки есть приплод, ее детеныши, скорее всего, слишком малы, чтобы охотиться вместе с матерью. Она кормит своих детенышей, которые еще не полностью отъелись и не стали самостоятельными. Инцидент зарегистрирован… 12 июня, семь двадцать пять утра. Ух ты, вот же ж.
Как бы ей того ни хотелось, она знала, что лучше не идти по следу кошки. Если у нее есть молодняк, она вполне может напасть на лошадь и всадника, чтобы защитить детенышей и свою территорию.
– Мы не будем следовать искушению, – решила она. – Думаю, пора возвращаться домой.
Лил выбрала самый прямой путь: ей не терпелось вернуться и внести новое событие в свои заметки. Но лишь к полудню она наконец-то добралась до фермы, где увидела отца и его помощника Джея, чинивших изгородь на пастбище.
Стадо разбежалось, Лил проехала через ряды бегущего скота и остановила лошадь у старого потрепанного джипа.
– А вот и моя девочка. – Джо подошел и похлопал сначала ее по ноге, затем кобылу – по шее. – Вернулась домой из дикой местности?
– В целости и сохранности, как и обещала. Привет, Джей.
Джей, не отличавшийся словоохотливостью, в ответ постучал по краю шляпы.
– Тебе нужна помощь? – спросила Лил у отца.
– Нет, мы справимся. Тут прошли лоси.
– Тоже видела пару их стад, а еще нескольких бизонов. И еще видела, как пума задрала теленка на одном из высоких лугов.
– Кошка?
Лил посмотрела на Джея. Выражение его лица было красноречивее всяких слов. Пума – это вредитель и хищник.
– Полдня езды отсюда. У нее достаточно добычи, чтобы прокормить ее и приплод, я думаю, она сыта. Ей не нужно спускаться и охотиться за нашим поголовьем.
– Ты в порядке?
– Я ее не интересовала, – заверила она отца. – Ты же помнишь, распознавание добычи – это выученное поведение у пумы. Люди не являются добычей.
– Эти кошачьи сожрут что угодно, если проголодаются, – пробормотал Джей. – Хитрые ублюдки.
– Думаю, бык, ведущий то стадо, солидарен с тобой. Но я не заметила никаких ее следов на обратном пути. Не похоже, чтобы она расширила территорию своей охоты.
Джей в ответ только дернул плечом и повернулся обратно к забору, а Лил улыбнулась отцу:
– Если я тебе не нужна, пойду в дом. Хочется принять душ и выпить холодненького.
– Скажи маме, что мы пробудем здесь еще пару часов.
Лил расседлала и накормила свою лошадь, выпила пару стаканов лимонада, а затем присоединилась к матери, работавшей в огороде. Взяв у Дженны мотыгу, она принялась рыхлить землю.
– Знаю, я уже говорила, но это было так удивительно. То, как скрытно она передвигалась. Я знаю, что они отлично маскируются, но одному богу известно, сколько времени пума была в засаде, преследуя стадо, выбирая добычу, поджидая нужный момент, – а я не увидела ни единого намека на происходящее. Я искала, но не нашла ни одной приметы. Нужно оттачивать свои навыки следопыта.
– И ты не испугалась?
– Она действовала так яростно и быстро. Чистая работа. Она просто поступала согласно своей сути, понимаешь? Думаю, ожидай я чего-то подобного, будь у меня время морально подготовиться, я бы восприняла все иначе.
Лил слегка вздохнула, приподняв край шляпы.
– Теленок был такой невозможно милый, еще в этом венке из цветов… Но жизнь и смерть сменили друг друга в считаные секунды. Прозвучит… прозвучит странно, но это было как религиозное действо.
Она сделала краткую передышку, чтобы вытереть пот со лба.
– Там, в моменте, я точно поняла, чем хочу заниматься и какие мне нужны знания. Я сняла все на камеру. До, во время и после.
– Милая, может быть, я слишком брезглива для фермерши, выращивающей скот, но я бы не горела желанием увидеть, как пума пожирает бизоненка.
Ухмыляясь, Лил вернулась к мотыге.
– Ты знала, чем хочешь заниматься и кем быть, когда была в моем возрасте?
– Не имела ни малейшего представления. – Присев на корточки, Дженна выдергивала сорняки вокруг зеленой моркови. Ее руки были быстрыми и умелыми, а тело длинным и гибким: дочь пошла в нее. – Но через год после того, как мне стукнуло восемнадцать, на горизонте появился твой отец. Он бросил на меня один дерзкий взгляд, и я поняла, что он мне нужен. И он уже не смог никуда деться.
– Что, если бы он захотел вернуться на восток?
– Я бы отправилась вместе с ним. Не то чтобы я сильно была привязана к этой земле. Это он привязался к ней, и, думаю, мы полюбили это место одновременно. – Дженна откинула шляпу, оглядела ряды моркови и бобов, молодые помидоры, поля зерновых и сои, пастбища. – Вот ты, мне кажется, полюбила его с первого вздоха.
– Я не знаю, куда поеду. Я так много хочу узнать и увидеть. Но я всегда буду возвращаться.
– Ловлю тебя на слове. – Дженна поднялась на ноги. – Давай мне мотыгу, иди в дом и приведи себя в порядок. Скоро приду, и вместе займемся ужином.
Лил направилась к дому, по пути отряхиваясь и сбивая шляпой дорожную пыль со штанов. Мысль о долгом горячем душе была более чем заманчивой. После того как она поможет матери на кухне, надо будет уделить немного времени тому, чтобы начать записывать свои заметки и наблюдения. А завтра – отвезти пленку в город и проявить ее.
В ее списке вещей, на которые нужно накопить, была новая цифровая камера. «И ноутбук», – мысленно добавила она. Заработанная стипендия станет ее подспорьем в университете, но Лил знала, что она не покроет всех расходов.
Плата за обучение, жилье, лабораторные работы, книги, транспорт. Все вместе складывалось в немалую сумму.
Лил уже почти подошла к дому, когда услышала рев мотора. Звук явно раздавался на их территории. Не заходя внутрь, она обошла дом, чтобы посмотреть, кто приехал и поднял такой шум.
Она подбоченилась, увидев мотоцикл, с ревом несущийся навстречу ей по фермерской дороге. Мотоциклисты регулярно ездили по окрестностям, особенно летом. Время от времени один или несколько заглядывали к ним в поисках объездной дороги или временной работы. Большинство приближаются более осторожно, отметила она, а этот несется вперед так уверенно, как будто…
Шлем и козырек скрывали его волосы и большую часть лица. Но она заметила мелькнувшую ухмылку, и эта ухмылка была ей очень хорошо знакома. Засмеявшись, Лил помчалась вперед. Он припарковал мотоцикл позади грузовика Джо, перекинул ногу через сиденье и отстегнул шлем. Положив шлем на сиденье, он развернулся – как раз вовремя, чтобы поймать ее в объятия на лету.
– Куп! – Она крепко держалась за него, пока он кружил ее над землей. – Ты приехал!
– Я же сказал, что приеду.
– Ты сказал, что собираешься. – Стоило ей стиснуть его в объятиях, как по телу разлилось странное тепло. Его присутствие ощущалось теперь по-другому. Его тело и прикосновения стали более твердыми, жесткими на ощупь, навевающими мысли не о мальчике, но о мужчине.
– Собирался и смог. – Он поставил ее на ноги и, все еще ухмыляясь, посмотрел на нее. – Ты подросла.
– Немного. Думаю, я уже не расту. Как и ты.
Да, он определенно стал выше и тверже в мышцах – а щетина, которую он не сбривал уже день или два, добавляла ему сексуальности, на взгляд Лил. Его волосы, отросшие с момента их последней встречи, вились и развевались вокруг лица, так что взгляд холодных голубых глаз казался еще более ясным и пронзительным.
В ее теле запульсировал жар.
Взяв Лил за руку, он повернулся, чтобы осмотреть дом.
– Он выглядит так же. Новая краска на ставнях, но он все тот же, что и прежде.
«Зато ты другой», – подумала она.
– Как давно ты вернулся? Никто не говорил мне, что ты здесь.
– Я здесь примерно с минуту. Я позвонил бабушке и дедушке, когда добрался до Сиу-Фолс, но попросил их не говорить вам. – Отпустив руку Лил, он обнял ее за плечи. – Я хотел сделать тебе сюрприз.
– У тебя получилось, правда!
– Я заехал сюда, прежде чем направиться к ним.
Наконец-то Лил с уверенностью могла сказать: все, о чем она мечтала, все самые сокровенные желания воплотятся для нее этим летом.
– Проходи, выпьем лимонаду. Когда ты успел купить эту штуку?
Он оглянулся на мотоцикл:
– Почти год назад. Я подумал, что если сумею доехать до вас этим летом, то будет здорово прокатиться по пересеченной местности.
Он остановился перед входом и наклонил голову, изучая ее лицо.
– Что?
– Ты выглядишь… классно.
– Нет. – Она тряхнула волосами, спутавшимися под шляпой. – Я только что вернулась с тропы. Запашок от меня еще тот. Если бы ты пришел сюда на полчаса позже, я бы успела помыться.
Он продолжал смотреть ей в лицо.
– Ты отлично выглядишь. Я скучал по тебе, Лил.
Читать бесплатно другие книги:
