Прыжок пумы Робертс Нора

– Экологией и менеджментом.

– Учишься чему-нибудь здесь?

– Многому.

– Позволь мне дать тебе еще один быстрый урок. Этот взрослый самец пумы, Felis concolor, примерно восемь футов[10] в длину от носа до хвоста и весит около ста пятидесяти фунтов. Он может перепрыгнуть льва, тигра, леопарда как вертикально, так и горизонтально. Несмотря на это, он не считается крупным кошачьим.

– У него нет специализированной гортани и подъязычного аппарата. Он не может рычать.

– Правильно. Он будет мурлыкать, все равно что твоя ручная кошка, любимый питомец на подушках у бабушки. Но он не ручной. Нельзя же приручить дикого зверя, правда, детка? – Малыш заурчал, как бы в знак согласия. – Он любит меня. Запомнил еще будучи котенком – примерно в возрасте четырех месяцев, с тех пор как живет в убежище, среди людей. Это выученное поведение, а не прирученное. Мы не добыча. Но стоит совершить какое-то движение, которое он воспримет как нападение, он ответит. Пумы красивы, очаровательны, но они не домашние животные. И этот – тоже.

Все же, чтобы доставить удовольствие себе и Малышу, она прижалась губами к одному из маленьких отверстий в ограде, и он прильнул к ее рту. «Увидимся позже».

Она повернулась и пошла с Эриком в сторону хижины.

– Тэнси сказала, что вы нашли его и еще двух сирот.

– Их мать сцепилась с одиноким волком – по крайней мере, так мне показалось. Она убила волка, в противном случае он забрал бы приплод. Но и сама не выжила. Я нашла ее труп и возле него детенышей. Это были первые котята пумы, которые у нас здесь появились.

Другой самец из того же помета оставил Лил на память шрам на правом локте.

– Мы кормили их, приютили примерно на шесть недель, пока они не стали достаточно взрослыми, чтобы охотиться самостоятельно. На это время мы максимально ограничили их контакт с людьми. Затем пометили их, выпустили и с тех пор отслеживаем их местонахождение и перемещение. А Малыш… Он сам захотел остаться.

Она оглянулась и посмотрела, как Малыш присоединился к своим товарищам по игре.

– Его сородичи адаптировались к дикой природе, а он продолжал возвращаться сюда. – «Ко мне», – подумала она. – Пумы одиночные и скрытные животные, они охватывают огромный ареал, но Малыш решил вернуться сюда. В этом фокус. Можно всю жизнь изучать и познавать закономерности поведения, таксономию и прочее. Но ты никогда не узнаешь всего.

Она снова обернулась, когда Малыш запрыгнул на один из валунов и испустил долгий торжествующий крик.

Зайдя в помещение, Лил сбросила верхнюю одежду. Сквозь открытую дверь медицинского крыла она слышала, как ее отец разговаривает с Мэттом. В кабинете энергично стучал по клавиатуре, что-то печатая, мужчина в очках с толстыми стеклами[11] и заразительной ухмылкой.

Мужчину звали Люциус Гэмбл. Он поднял голову, воскликнул: «Наконец-то!» – и вскинул руки вверх.

– Вернулась из окопов! – Он подскочил, чтобы обнять Лил, и она почувствовала в его дыхании запах красной лакрицы, к которой он пристрастился.

– Как дела, Люциус?

– Хорошо. Вот обновляю веб-страницу. У нас есть несколько новых фотографий. Пару недель назад к нам привезли раненую волчицу. Машиной сбило. Мэтт спас ее. У фотографий куча просмотров, как и у статьи Тэнси.

– Ее можно выпустить на волю?

– Она все еще калека. Мэтт не думает, что она вернется в естественную среду обитания. Старушка. Мы назвали ее Зеной, потому что она похожа на воина.

– Я посмотрю на нее. Я еще не делала обход.

– Я загрузил на сайт твои снимки из поездки. – Люциус постукивал пальцем по монитору компьютера. На нем были древние ботинки на высоких каблуках вместо сапог, которые носило большинство сотрудников, и джинсы, обтягивающие его плоский зад. – «Великолепное приключение доктора Лилиан». Они набирают все больше просмотров.

Пока он говорил, Лил разглядывала хорошо знакомое ей помещение. Простые бревенчатые стены, плакаты с изображениями дикой природы, дешевые пластиковые стулья для посетителей, стопки красочных брошюр. Второй стол – стол Мэри – был словно аккуратный островок порядка посреди моря хаоса, который создавал Люциус.

– Неплохо бы, чтобы просмотры сопровождались… – Она подняла руку и потерла пальцами в воздухе, имитируя шелест денег.

– Тут все довольно стабильно. Мы добавили новую веб-камеру, как ты и хотела, а Мэри работает над обновленной брошюрой. Сегодня утром у нее были проблемы с дантистом, но она постарается прийти сегодня днем.

– Значит, сегодня днем и проведем общее собрание. Соберем весь персонал, включая стажеров и тех волонтеров, что смогут присутствовать.

Заглянув в медицинский отсек, Лил спросила:

– Где Билл?

– Он в порядке, я ему помог, – откликнулся Мэтт. – Уже выписан и передан в руки Тэнси. Рад тебя видеть, Лил.

Они не обнялись – это было не в стиле Мэтта, – но обменялись теплым рукопожатием. Мэтт был примерно того же возраста, что и отец Лил, с редеющими волосами, пронизанными сединой, и карими глазами. Он носил очки в проволочной оправе.

Мэтт не был идеалистом, каким показался Лил стажер Эрик. Но зато он был чертовски хорошим ветеринаром, готовым работать за жалкую плату.

– Мне лучше вернуться. Завтра я постараюсь немного освободить Фарли, чтобы он смог уделить тебе пару часов. – Джо мягко нажал пальцем на нос Лил. – Если что-нибудь понадобится, звони.

– Позвоню. Я заберу вещи из твоего списка позже и завезу их, – сказала она отцу перед тем, как он направился к выходу.

– Встретимся позже, – кивнула она Мэтту и облокотилась на стойку, где стояли лотки и контейнеры с медицинскими принадлежностями. В воздухе знакомо пахло антисептиком и животными. – Я бы хотела, чтобы ты проинформировал меня и остальных о здоровье и медицинских потребностях животных. Лучше всего в обеденное время. Потом я смогу проследить за поставками.

– Давай.

– Расскажи мне о нашем новом жителе. Зена, так ее зовут?

Мэтт улыбнулся, и его обычно серьезное лицо повеселело:

– Это Люциус ее так окрестил. Похоже, прижилось. Она уже взрослая девочка. Ей добрых восемь лет.

– Вершина шкалы для диких животных, – прокомментировала Лил.

– Крепкая девочка. Шрамы не дадут соврать. Она получила довольно сильный удар. Женщина, которая была за рулем авто, сделала больше, чем делает большинство людей в подобной ситуации. Она позвонила нам и оставалась в машине, пока мы не приехали, и даже сопроводила нас до заповедника. Зена была слишком тяжело ранена, чтобы двигаться. Мы обездвижили ее и в таком виде доставили сюда, в операционную. – Он покачал головой, снимая очки, чтобы протереть стекла полой лабораторного халата. – Это было очень сложно, учитывая ее возраст.

Лил подумала о Сэме.

– Но она выздоравливает.

– Как я уже сказал, крепкая девочка. Учитывая ее возраст и то, что нога никогда не заживет на сто процентов, я бы не советовал ее отпускать. Не думаю, что она протянет в дикой природе и месяц.

– Ну, она может считать это своим домом для престарелых.

– Послушай, Лил, ты знаешь, что по крайней мере один из нас оставался здесь на ночь, пока ты была в поле. Я так дежурил пару ночей назад. Как раз удачно совпало, потому что тем утром мне пришлось удалять зуб у Королевы-матери.

Перед Лил сразу возник образ их старой львицы.

– Бедная бабушка. Такими темпами у нее не останется ни одного зуба. Как она справилась?

– Она зайчик-энерджайзер среди львов. Но дело в том, что в убежище что-то происходило.

– Не поняла?

– Там было что-то… или кто-то. Прямо рядом с вольерами. Я проверил веб-камеру и ничего не увидел. Но, черт возьми, в два часа ночи здесь хоть глаз выколи, даже с охранным освещением. Однако что-то сильно беспокоило животных. Они все взбудоражились и вопили на чем свет стоит.

– Непохоже на обычное ночное поведение?

– Нет. Я выходил проверить, но ничего не нашел.

– Какие-нибудь следы?

– У меня нет твоего наметанного глаза, но мы осмотрели все вокруг на следующее утро. Никаких следов животных там не было. А вот человеческие были. И это не кто-то из наших. Не уверен на сто процентов, но помню, что после вечернего кормления выпал снег, и свежие следы не могли появиться там, где никого не было.

– Никто из животных не пострадал? Какие-нибудь замки были взломаны? – расспрашивала она. Он отрицательно покачал головой.

– Мы ничего не нашли; ничего не тронуто и не украдено. Я представляю, как это прозвучит со стороны, Лил, но когда я вышел на улицу, мне показалось, что там кто-то был. Наблюдал за мной. Я просто хочу, чтобы ты была начеку, не забывала запирать двери.

– Хорошо. Спасибо, Мэтт. Давайте все будем осторожны.

«Какой-то фрик забрел в убежище», – подумала она, надевая пальто. Есть два типа врагов заповедника. Одни выступают под девизом: «Животные не должны сидеть в тюрьме!» (Всерьез считая убежище тюрьмой.) Другие вопят: «Животные существуют исключительно для того, чтобы на них охотились!» Не исключены и пересечения, и перебежчики из одного лагеря в другой.

И те и другие связывались с командой заповедника – по телефону, электронной и обычной почте. Бывало, отправляли угрозы. Случались и несанкционированные вторжения. Но до сих пор не было никаких особых проблем.

Хоть бы все так и оставалось.

Надо бы самой пойти и осмотреться. Уже прошла пара дней; скорее всего, она ничего не найдет. Но попытаться стоило.

Помахав рукой Люциусу, она распахнула дверь и шагнула за порог…

И чуть не врезалась в Купера.

7

Неясно, кто больше был удивлен и смущен. Но именно Лил отшатнулась назад, хотя и быстро взяла себя в руки. Нацепила на лицо улыбку, добавила в голос дружелюбные нотки и первая поздоровалась с ним:

– Ну здравствуй, Купер.

– Лил… Не знал, что ты вернулась.

– Прилетела вчера. – Она не могла понять, о чем он думает, хотя это легко давалось ей раньше. Его глаза, выражение лица, столь хорошо знакомые ей, теперь оставались непроницаемыми. – Зайдешь?

– Да нет. Тебе посылка. Пришла на адрес убежища, – уточнил он, протягивая ей сверток. Лил заметила, что он без перчаток, а его тяжелая куртка небрежно распахнута, несмотря на холод. – Я ездил на почту, отправлял кое-что по просьбе бабушки. И на почте спросили, не могу ли я заодно завезти это.

– Спасибо. – Забрав сверток, она вышла с Купером на крыльцо и закрыла дверь, чтобы не выстуживать помещение. Поправила на голове шляпу – свою любимую, с плоской окантовкой. Затем принялась натягивать перчатки, заняв себя на то время, что Купер молча смотрел на нее. – Как Сэм? Я только вчера узнала о его травме.

– Физически в порядке. Тяжело скорее морально: он не может делать все, что хочется, и передвигаться как раньше.

– Я заеду навестить его чуть позже.

– Он будет рад. Точнее, и он, и бабушка. – Купер сунул руки в карманы, не сводя холодных голубых глаз с ее лица. – Как там в Южной Америке?

– Занятно и увлекательно. – Она натянула вторую перчатку, пока они спускались по ступенькам. – Мама сказала, что ты продал свое детективное агентство.

– Да, с этим покончено.

– Ты многое сделал и многим пожертвовал, чтобы помочь тем, кто нуждается в тебе. – Она хотела сказать что-то еще, но его бесстрастный и отчужденный тон умерил ее красноречие. – Это очень ценно, Купер.

Он только пожал плечами:

– Я был готов к переменам. Это одна из них. – Он огляделся вокруг: – С моего последнего визита снова что-то поменялось. Ты не стоишь на месте.

Она бросила на него озадаченный взгляд:

– Ты был здесь? Когда?

– Заходил перед отъездом в прошлом году. Ты была… где-то далеко. – Он спокойно стоял на холоде, в то время как резкий ветер трепал и без того беспорядочные волны его густых каштановых волос. – Один твой друг устроил мне экскурсию.

– Она ничего мне не говорила, – удивилась Лил, подумав о Тэнси.

– Он. Француз. Я слышал, что вы помолвлены.

У нее засосало под ложечкой от чувства вины.

– Не совсем…

– Ну что же. Хорошо выглядишь, Лил.

– Ты тоже. – Она заставила себя улыбнуться, сделала усилие над собой, чтобы голос звучал как можно более непринужденно.

– Пожалуй, я пойду. Я передам бабушке с дедушкой, что ты собираешься навестить их.

– Увидимся позже. – Улыбнувшись, она развернулась и зашагала к вольерам для маленьких кошек. Она расхаживала вдоль них взад и вперед, пока не услышала звук мотора, означающий, что Купер уезжает. Тогда она застыла на месте.

«Что ж, – подумала она, – не так уж и плохо». Первый раз всегда кажется самым тяжелым, а на деле все выходит недурно.

Пару раз стрельнуло в сердце да подбросило, как на американских горках. Не смертельно.

Он и вправду хорошо выглядел. Стал старше, взгляд жестче. Черты лица заострились, вокруг глаз появились первые морщинки. Это придает сексуальности.

Она в силах пережить это. Они могли бы снова стать друзьями. Не такими, конечно, как были раньше – до того, как стать любовниками. Но снова сдружиться очень даже могут. Тем более что их родные дружны: ее родители и его бабушка с дедушкой близки между собой, даже очень. Им с Купером невозможно будет избегать общества друг друга, так что придется ладить как можно лучше. И вести себя дружелюбно.

Она в состоянии сделать это. Так же, как и он.

Удовлетворенная собственными мыслями, она начала осматривать заповедник на предмет вторжения и чужих следов – звериных или человеческих.

* * *

Уезжая, Куп посмотрел в зеркало заднего вида, но не обернулся. Просто поехал дальше.

Таков был путь, который он избрал. Он не хотел ничего менять.

Он застал ее врасплох. Поправка: они оба застали друг друга врасплох, но именно на ее лице отразилось удивление; всего на пару мгновений, но это выражение мелькнуло весьма отчетливо. Удивление и тень раздражения.

И то и другое исчезло в мгновение ока.

Она стала красавицей.

Для него она всегда такой была. Но объективно глядя на то, какой она была в прошлом, Купер понял, что в семнадцать лет ее очарование только готовилось созреть. В двадцать лет ее по-настоящему коснулось дыхание красоты. А сейчас она достигла своего расцвета.

На секунду от взгляда этих больших, темных, знойных глаз у него перехватило дыхание.

Всего на секунду.

Потом она улыбнулась, и еще на мгновение его сердце замерло, и все перевернулось – от воспоминаний о том, что было.

Было – и ушло.

Теперь между ними все будет легче и проще. Так и должно быть. Ему ничего не нужно было от нее, да и нечего было дать взамен. Так будет лучше. А он как раз приехал за лучшей жизнью.

Как ни странно, он уже несколько месяцев подумывал о возвращении. Он даже составил последовательность действий: что предпринять, чтобы продать детективное агентство, завершить бизнес, продать квартиру. Но какое-то время он ничего не делал, а двигался по инерции – потому что так было проще.

А потом раздался звонок. Позвонила бабушка.

Учитывая, сколько он морально к этому готовился, почва для переезда уже имелась – так что последний шаг дался легче всего. И, возможно, если бы он решился на эту чертову малость раньше, его дед не прозябал бы в одиночестве и не упал бы в тот злополучный день с лошади.

Но это были бесплодные размышления, и он знал это.

Если что-то уже произошло, время назад не отмотаешь. Это он тоже знал.

Главное, что теперь он вернулся. Ему нравилось трудиться на ферме – он был склонен к такой жизни, – и, видит бог, ему хотелось немного спокойствия. Долгие дни, наполненные физическим трудом, заботой о лошадях и прочей рутиной… И здесь – его единственный настоящий дом.

Он мог бы давно уже вернуться, если бы не Лил. Сколько преград, сожалений и неуверенности ему пришлось преодолеть из-за нее. Но теперь с этим было покончено и они оба могли жить своей обычной жизнью.

Ее детище – заповедник – было таким материально прочным и реальным. В подлинном духе Лил. Он не знал, как сказать ей об этом, как выразить, что он тоже ею очень гордится. Как сказать, что помнит ее первое обещание построить заповедник? И какое выражение лица тогда у нее было, и как падал на это лицо дневной свет. И как звучал ее голос…

Он помнил все.

«Это было много лет назад», – подумал он. Будто целая жизнь прошла. Она училась, работала, строила планы и воплощала их в жизнь. Она пришла к тому, о чем мечтала.

Он знал, что так и будет. Она не согласилась бы на меньшее.

Он тоже добивался своих высот. Это отняло много времени, он наделал уйму ошибок, но по-своему достиг успеха. А потом отказался от него, потому что смысл в том, чтобы вовремя уйти.

Теперь смысл его жизни – здесь, в этом месте. Он свернул на фермерскую дорогу. «Жить здесь и сейчас».

Когда он вошел в дом, то увидел Люси: она была на кухне и хлопотала над выпечкой.

– Вкусно пахнет.

– Решила напечь пирогов. – Она натянуто улыбнулась. – Как там новоприбывшие?

– Четыре туриста. Ими занимается Галл. – Галл, сын кузнеца, не пошел по отцовским стопам, а работал проводником для туристических групп в конюшне Уилкса; когда клиентов не было, он помогал по хозяйству. – Погода ясная, так что они прокатятся верхом. – Он налил себе кофе. – Я пойду проведаю новых жеребят. Проверю, какой они масти и вообще.

Кивнув, Люси заглянула в духовку, хотя в этом не было надобности – они оба знали, что она достанет оттуда готовый пирог минута в минуту.

– Захватил бы ты Сэма с собой. Он сегодня не в настроении.

– Конечно. Он наверху?

– Последний раз видела его там, да. – Она провела пальцами по волосам, которые теперь носила остриженными коротко, как у мальчика; прическа была ей очень к лицу и отливала серебром. – Думаю, он не в духе еще и потому, что я за ним приглядываю.

Вместо ответа внук обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.

Она наверняка уже сто раз проверила, как он там. Попутно заглянула в конюшню к жеребятам. Задала корма курам и свиньям, переделала все дела, с которыми могла справиться (включая те, которые раньше делал Сэм).

А еще приготовила завтрак на них троих. Плюс весь дом и стирка тоже на ней.

Она умудряется изматывать себя, даже когда Купер рядом.

Он поднялся наверх.

Первые пару месяцев после того, как деда выписали из больницы, он жил в гостиной, которую они оборудовали под спальню. Ему требовалось инвалидное кресло и помощь с самыми примитивными потребностями.

И дед ненавидел это.

Как только он сам смог спускаться по лестнице, то, невзирая на медлительность и тяжесть своих передвижений, настоял на том, чтобы вернуться в комнату, которую делил с женой.

Дверь была открыта. Куп увидел деда, который с хмурым лицом сидел в кресле, смотрел телевизор и потирал ногу.

На его лице появились морщины, которых не было еще два года назад. Эти глубокие борозды были прорыты не столько возрастом, сколько болью и разочарованием. И не в последнюю очередь, возможно, – страхом.

– Привет, дедушка.

Сэм мрачно глянул на Купера исподлобья.

– Ни черта нет по телевизору. Если она послала тебя сюда узнать, не нужно ли мне дать попить, поесть, почитать, не убрать ли за мной рыготню, как за младенцем, – нет, ничего не нужно.

– Вообще-то я собираюсь наведаться в конюшню и хотел позвать тебя с собой. Но если тебе больше по душе телевизор, то…

– Не думай, что такие трюки со мной сработают. Я не вчера родился. Просто принеси мне мои чертовы сапоги.

– Да, сэр.

Купер достал пару сапог, аккуратно поставленных на пол в шкафу. Он не предложил деду помощь, которую точно предложила бы его практичная и проницательная бабушка. Но Куп понимал, что ее чрезмерная опека основана на страхе за него.

Купер посвятил деда в текущие дела: рассказал о нынешней поездке по тропам и о том, что заезжал в заповедник.

– Лил обещала заехать сегодня.

– Буду рад ее видеть, если только это не визит к больному. – Сэм приподнялся, оперся рукой на спинку стула и взял свою трость. – Как там ее странствия по заграничным горам?

– Я не спрашивал. Я пробыл там всего пару минут.

Сэм покачал головой. Купер подумал, что для человека с переломом четырехмесячной давности он двигается очень даже сносно. Но скованность была налицо. Нынешняя неловкость движений заставила Купа вспомнить, какой легкой и деловитой была походка Сэма раньше.

– Ума не приложу, что у тебя в голове, парень.

– Что такое?

– Такая красивая девушка, и все знают, что ты когда-то давно был неравнодушен к ней, а ты не можешь уделить ей больше пары минут?

– Она была занята, – сказал Куп, когда они направились к лестнице. – Я тоже занят. Между нами давно все кончено. К тому же сейчас она с кем-то встречается.

Фыркая, Сэм принялся спускаться по лестнице. Куп был наготове, чтобы подхватить его, если старик потеряет равновесие.

– С каким-то иностранцем.

– С каких это пор у тебя предубеждение против всего заграничного?

Хотя губы Сэма были плотно сжаты от усилий, затраченных на преодоление лестницы, он все же хихикнул.

– Я уже старик. Мне можно и даже нужно быть ворчливым. И к тому же свиданки с кем-то еще ничего не значат. У вас, молодых, кишка тонка ухаживать за женщиной, если за ней ухаживает кто-то еще.

– А тебя хлебом не корми, дай поворчать на нас, молодых, да?

– Ах ты дерзкий мальчишка, – отозвался Сэм. Но не стал возражать, когда Куп помог ему облачиться в верхнюю одежду. – Выйдем через переднюю дверь. Она сейчас на кухне, и я не хочу, чтобы она принялась хлопотать вокруг как наседка и обрушила мне на голову свое «то нельзя, это нельзя».

– Как скажешь.

Сэм слегка вздохнул и надел свою старую шляпу с кручеными полями.

– Ты славный парень, Купер. Хоть и полный профан по женской части.

– Я профан по женской части? – Куп вывел Сэма на улицу. Он заранее подготовил все к выходу деда: очистил от снега крыльцо и ступеньки, расчистил дорожки, ведущие к грузовикам и к хозяйственным постройкам. – И это мне говорит тот, на кого регулярно ворчит жена. Может, если бы ты в этой постели по ночам не только храпел, она бы оставила тебя в покое днем.

– Вот мерзавец, – хрипло рассмеялся Сэм. – Я должен хорошенько отходить тебя этой тростью.

– А мне потом поднимать тебя, когда ты упадешь на задницу.

– Я способен устоять на ногах, чтобы делать свою работу. Вот этого-то она никак не может взять в толк.

– Она любит тебя. Ты напугал ее. И теперь ни один из вас не даст другому передышки. Ты злишься, потому что не можешь делать все, что тебе захочется. Ты теперь ходишь с палкой и проходишь так, возможно, до конца своих дней. Ну и что? – сказал он, не дав вырваться ни капле сочувствия. – Ходишь же, не так ли?

– Не дает мне лишний раз выйти из дома и пройтись по собственной земле. Мне не нужна нянька.

– Я тебе не нянька, – категорично заявил Куп. – Она суетится вокруг тебя, потому что ей страшно. А ты огрызаешься и отбрехиваешься. Раньше ты так не делал.

– Раньше она не бегала за мной по пятам, как за маленьким ребенком, – с жаром возразил Сэм.

– Ты сломал свою чертову ногу, дедушка. Ты недостаточно прямо стоишь на ногах, чтобы ходить в одиночку по гребаному снегу. Ты все равно поступишь как хочешь, потому что ты упрямый как черт и с места не сойдешь, лишь бы настоять на своем. Но нужно набраться терпения, чтобы дать ноге зажить. Тебе просто нужно смириться с этим.

– Легко сказать, когда тебе всего тридцать, и совсем нелегко – в восемьдесят.

– Тогда ты должен больше ценить время и перестать тратить его на жалобы на женщину, которая любит всей душой тебя, старого ворчуна.

– Что-то ты стал словоохотлив.

– Долго копил слова.

Сэм подставил обветренное лицо потоку воздуха.

– У мужчины должна быть гордость.

– Знаю.

Медленно, с трудом, с помощью Купа Сэм доковылял до сарая. Куп не показывал виду, что заметил, как запыхался Сэм. Он просто дал ему опереться на свою руку и поддерживал его, пока они ходили от стойла к стойлу и смотрели лошадей.

Этой зимой родилось трое жеребят. Двое появились на свет без осложнений, а один был недоношенным. Вместе с бабушкой они приняли у кобылицы роды, и Куп ночевал в конюшне две ночи подряд.

Он остановился напротив кобылы, живущей со своим жеребенком – очаровательной маленькой девочкой, – и, приоткрыв двери стойла, вошел внутрь. Под бдительным взглядом Сэма Куп поговорил с кобылой, прощупал ее, проверяя, нет ли жара или травм. Он осторожно потрогал ее вымя и соски. Кобыла стояла смирно, привычная к прикосновениям рук, а девочка ткнулась головой Куперу в бок, чтобы привлечь его внимание.

Он повернулся, погладил ее красивую шерстку.

– Ваша общая подопечная, – сказал ему Сэм. – Ты уже дал ей имя?

– Памятуя, как ей повезло при рождении, назвать бы ее Счастливицей. Но нет, ей нужно другое имя. – Купер осмотрел зубы малышки. Она не сводила с него огромных, распахнутых, как у лани, глаз. – Как ни банально, пусть будет Принцессой. Кажется, она именно такого мнения о себе.

– Так и запишем. Принцесса Купера. Все остальные лошади тоже твои. Ты знаешь.

– Дедушка…

– Дай сказать. Мы с твоей бабушкой думали об этом на протяжении многих лет. Не знали наверняка, захочешь ли ты этого сам, но в конце концов мы узаконили твое право на наследство. Когда нас не станет, ферма перейдет к тебе. Скажи, хочешь ли ты этого?

Купер выпрямился; юная кобылка тут же отскочила в сторону.

– Да, хочу.

– Хорошо, – быстро кивнул Сэм. – Что же, ты весь день будешь нянькаться с этими двумя или займешься остальными?

Куп вышел от мамы с дочкой, запер двери стойла на засов и двинулся дальше

– И еще кое-что. – Сэм шел следом за Купером, и его трость громко стучала по бетону. – Мужчине твоего возраста нужно собственное жилье. Нечего жить с парой стариков.

– Тебе-то старики явно больше по душе, чем мы, молодые.

– Именно так. Я знаю, ты переехал, чтобы помочь. Так и поступает родня. И я тебе благодарен. Но хватит тебе жить возле нас.

– Выгоняете меня?

– Что-то вроде. Мы можем построить тебе отдельный дом. Выбери участок, который тебя устроит.

– Не вижу смысла отводить землю под постройку дома, когда мы могли бы использовать ее для посадок или пастбища.

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

Авторская программа Павла Ипатьева вернулась на экраны после длительного отсутствия и бьет рекорды п...
«Существуют русские сказки, где герой, какой-нибудь Иван-дурак, останавливается на перекрестке трех ...
Михаил Шолохов – один из крупнейших писателей ХХ века, автор эпических произведений, посвящённых рев...
Наконец-то ее сиятельство графиня Иртон прибывает в столицу. А что же дальше? Балы, танцы, кавалеры,...
Графиня Лилиан Иртон и дома не может жить спокойно. Совершают налет работорговцы, пытается похитить ...
Эркюль Пуаро и его давний знакомый капитан Гастингс встречаются в загородном поместье Кавендишей в С...