Шелест Калбазов Константин

Глава 4

Дортуар[1], встретил нас суетой, толкотнёй и беготнёй. Одноклассники носились как наскипидаренные, чтобы успеть закончить утренний туалет. Далее по распорядку завтрак и занятия.

Я прошёл к своей аккуратно застеленной постели. К слову, не мной. Меня тут не было уже шесть дней, а за это время на ней непременно кто-то успел поваляться, и кому-то из моих одноклассников приходилось приводить её в порядок, дабы выглядело все пристойно.

Выдвинул из под кровати свой сундук, где хранились личные вещи, и откинув крышку, уложил листы с чертежами в один из её парусиновых карманов. Я сам его мастерил из тонких берёзовых планок. Получилось куда менее массивно чем у других, так как мне не приходилось заботиться о сохранности моего имущества. А благодаря множеству отделений и карманов каждый предмет лежал на своём месте.

– Пётр, зачем… – начал было Смирнов.

– За шкафом. Иван, ты чем вообще думал, когда брал у него эту безделку за дурные деньги? Ты вообще понимаешь, что твой долг начал бы расти не по дням, а по часам?

– Я сам решу…

– Сам? – перебил я его, изобразив лёгкое удивление.

– Да сам! – вскинулся тот.

– Лады. Значит я помог тебе в последний раз, – я слегка развёл руками.

Я склонился над сундуком и порывшись в вещах извлёк из под них нож в обычных ножнах. Для себя делал. Никаких вычурностей, удобная рукоять, с деревянными планками оплетёнными кожаным шнуром, упор под палец, лезвие прямое на треть обоюдоострое. Вот не хотелось отдавать этому остолопу.

– Держи, – я протянул клинок Смирнову.

– Что это? – удивился тот.

– Разве не видишь? Нож. Конечно не такой нарядный, зато сталь отменная, и можно не только колоть, но и использовать в обиходе. Вещица куда более практичная.

– Зачем?

– Из-за меня ты лишился полутора рублей, а я в долгу оставаться не привык.

– Не надо, – затряс он головой.

– А я тебя не спрашиваю, – сунув нож ему в руку, припечатал я.

Затем развернул его и лёгким толчком между лопаток придал направление движения. Ну вот о чём с ним разговаривать. Пустопорожний мечтатель как он есть. Нет, книги и мечты это замечательно. Но не мешало бы ещё и прилагать хоть толику усилий для их осуществления. Тем более, что ему это может пригодиться, даже если не окажется на военной службе.

В своей прошлой жизни я умел драться, даже чему-то там учился. Только пригодилось мне это лишь в юности и молодости, в банальных драках. С годами остепенился и уже старался решать вопросы не кулаками. А вот за четыре войны, в которых я участвовал, до рукопашки так и не дошло. Вообще. Ни разу. Даже за пистолет схватиться довелось лишь однажды, а за нож брался только чтобы открыть консервы или нарезать колбаски.

Но здесь сойтись с противником грудь в грудь не исключение, а правило. Армии сшибаются в рукопашных схватках и молотят друг друга почём зря. Из огнестрела у тебя в лучшем случае есть выстрел из ружья и парочка из пистолей, да ещё и при высокой вероятности банальной осечки.

Покачав головой вслед уходящему Ивану, я открыл тумбочку и выдвинул ящик, где обнаружился кусок духовитого мыла. Достаточно дорогое средство гигиены, но ни у кого даже мысли не возникло прибрать его. Хватило одного прецедента.

Я тогда во всеуслышание объявил награду в целый рубль за сведения о воре. Вскоре нашёлся тот, кто соблазнился и шепнул мне на ушко имя. Ну что сказать, в этот раз в карцер я отправился не за самоволку. Зато больше ни у кого не возникало и мысли взять что-либо из моих вещей. Великое дело авторитет!

Скинув в себя форму гимназиста, я сложил её и убрал в сундук, из которого извлёк сменную и сложил на прикроватной лавке, рассчитанной на двоих. Сделал себе зарубку, что нужно будет устроить постирушки, схватил свежее исподнее с полотенцем и направился в мыльню.

К слову, не имеет ничего общего с баней. Та в гимназии так же имеется, но она только по субботам и расположена в отдельном здании. Для помывки среди недели используется помещение в жилом здании, оно же выполняет и роль умывальника. Просторная комната с печью, которую используют как для отопления, так и нагрева воды. Но ни о каком паре тут речи не идёт в принципе. В наличии имеется несколько лоханей и вёдер.

Ну и конечно же больших бочек с водой, которые регулярно наполняют провинившиеся. Мне доводилось делать это неоднократно ещё в бытность в школе. Но в гимназии я предпочитал увиливать от подобного наказания, попросту бросая вёдра и сбегая в город, после чего неизменно оказывался в карцере.

Мыться в одиночку неудобно. Либо как-то изворачивайся, поливая себя ковшиком, либо проси о помощи товарища. Я решил пойти другим путём и использовать обычную садовую лейку, которую купил за свой счёт. К слову, изделия из металла довольно дорогое удовольствие, и этот инвентарь не исключение, но я посчитал, что вложение себя вполне оправдывает.

М-да. Ну в то, что пользуюсь ею не только я, мне конечно известно, но я не предполагал, что мне придётся стоять в очереди. Впрочем, а чего я собственно говоря ожидал? Парнишка увидев меня хотел было посторониться, к тому же ещё и из младшего класса, но я только примирительно махнул рукой, мол, заканчивай.

Сам же вооружился вёдрами и начал разводить себе воду, хорошо хоть горячую ещё не всю использовали. Не забыл восполнить в чане на печи выбранную воду, и подбросить в топку пару поленьев. Это неизменное правило пользования мыльней, которого все непременно придерживались.

Душ это не баня, долго мыться не будешь. Вот если бы я был в имении, тогда совсем другое дело, там нет никакой лейки и в помине, всё оборудовано в лучшем виде, практически центральный водопровод. Тут ведь ничего сложного, та же конструкция летнего душа, только ёмкостей две, и одна из них с подогревом.

Закончив мыться, я направился обратно в дортуар, чтобы одеться и присоединиться к остальным на завтраке. И обезлюдевший коридор безошибочно указывал мне на то, что следует поторопиться. Не сказать, что я так уж соскучился по еде в нашей трапезной, не отличавшейся разносолами, но и перспектива остаться голодным до обеда не прельщала. Ничего не поделаешь, порой всё же следует присутствовать на занятиях.

– А вот и наш поскрёбыш.

Я уже надел штаны и потянулся за ботинками, когда за спиной послышался голос Ворохова, полный презрения. Я обернулся и увидел в дверях дортуара боярича с четверыми подручными, маячившими за его спиной. Сомнительно, чтобы он специально выслеживал меня, скорее всего совпадение. Вокруг ни души, вот он и решил воспользоваться случаем.

Мы сейчас конечно ничем не отличаемся от простецов, и можем рассчитывать только на свои силы, а мой авторитет идёт впереди меня, но ведь их пятеро, а я один. Так что, счёт явно не в мою пользу, а разговоры им нужны только для накачки себя решимостью, чтобы проучить меня.

Поэтому я не видел смысла играть по их правилам. Вместо этого стоит навязать свои, глядишь тогда появится шанс выйти из передряги победителем. Если же оставить как есть… Просто им конечно не будет, но морду мне набьют однозначно.

Не произнеся ни слова я опустил руку к выдвинутому ящику своей прикроватной тумбочки и ухватил уже успевший подсохнуть кусок мыла. Короткий замах и он описав пологую траекторию с тупым стуком влетел в лоб Ромашова. Тут всего-то семь шагов, так что прилетело крепко. Антон хекнул мотнув головой, и упал навзничь, только ногами взбрыкнул.

Со мной даже в снежки отказывались играть, едва я научился их лепить. Для меня проблема была только в том, чтобы добросить, промахов же практически не случалось. Если только противник не оказывался слишком уж ушлым, да и то, со второго, максимум с третьего раза прилетало и ему.

Бросать в Ворохова бесполезно, этого здорового бугая таким макаром из строя не вывести. А вот Ромашова, что сложением поплюгавей, оприходовать получилось качественно и, похоже, надолго. Остальные замерли словно громом поражённые, не столько из-за стремительной расправы над одним из их товарищей, сколько от неожиданности произошедшего.

Не теряя времени я вновь опустил руку в выдвижной ящик тумбочки и теперь уже подхватил мыло соседа. Ещё один короткий замах, и второй снаряд отправился в полёт. На этот раз прилетело Гусеву, так же не отличающегося могучим телосложением. Тупой стук, и второй противник осел эдакой тряпичной куклой.

– Ах ты падла!!! – выкрикнул боярич и побежал на меня.

Жаль, что я не обут, ну не считать же обувью тапочки, из которых я поспешил выскочить. Но с другой стороны, босая нога не помеха, просто действовать нужно умеючи. Я встретил Глеба подъёмом стопы между ног, врезав по драгоценным колокольцам. Подлый удар? Да ладно! А впятером на одного это по чести что ли?

Оставив позади тонко подвывающего Глеба, я скользнул к следующему, встретив его в шею ребром раскрытой ладони. Тут главное всё рассчитать как надо, и не повредить большой палец. Масса у меня побольше, так что противник взбрыкнул, и я уронил его на пол, где он захрипел свернувшись калачиком.

Последний попытался достать меня широко замахнувшись крепким кулаком, но в результате промахнулся, и я насадил его на колено, попав прямо в душу. Затем добавил локтём по шее, отправляя в нокаут.

Ну что сказать, сам в шоке от того, насколько легко всё вышло, всё же пятеро против одного. С другой стороны, тут ведь как – если кулачный бой, то кулаками машут как булавами, от всей широкой души. Русский стиль? Пока ничего подобного не встречал. Вот если в руках оказывается сабля там или шпага, да хоть нож, тогда уже совсем другой расклад, а приёмам без оружия тут как-то не учат.

Я присел рядом с хрипящим Родионовым, и оторвав его руку от горла начал массировать трахею. Вроде порядок, не сломал. Вообще-то, пока прецедентов не случалось, хотя я и не стеснялся использовать этот приём при каждом удобном случае. М-да. И всякий раз ожидаю, что вот сейчас перестарался. Кровь на моих руках есть уже и в этом мире, но одноклассник не настолько меня обидел, чтобы желать ему смерти.

– Нормально? – похлопав Родионова по щекам, спросил я.

Ответить тот не мог, горло всё ещё саднило, а тут ещё и кашель напал, поэтому дал понять кивком головы, мол, жив, хотя и не в полной мере здоров. Вот и ладушки. Похоже и в этот раз обошлось. Глянул на тонко подвывающего боярича, да и пострадавшие от мыла наверняка заполучили сотрясение головного мозга. Но с этим к лекарю, пусть ворожит над ними и приводит в норму.

В этом обществе потасовки среди мальчишек только поощряются, так как способствуют закалке характера, а любой дворянин должен быть готов встать на защиту отечества с оружием в руках. Как впрочем и уметь защитить свою честь с жизнью в придачу.

Так что, даже случись драка между крепостным и дворянином, не факт, что крестьянину что-то будет. Зависит от многих факторов, но шанс выйти сухим из воды у простолюдина достаточно высок. Вот если членовредительство или убийство, тогда закон однозначно на стороне благородного, и ничего хорошего его противнику не светит. А вот дворянин может обойтись одной лишь вирой, а то и вовсе ничего не присудят.

Я подобрал мыло, и уложив его обратно в тумбочку, продолжил одеваться. Когда уже практически был готов покинуть спальное помещение, мои противники понемногу начали приходить в себя. Ворохов уже не скулил, а только глубоко дышал, при этом болезненно кривясь.

– Что тут происходит? – поинтересовался появившийся в дверях Иванов.

– Ноги не держат, спотыкаются на каждом шагу, – застёгивая короткополый кафтан, ответил я воспитателю.

– Так получилось, – пыхтя как самовар, подтвердил бледный Ворохов.

– Поторопитесь, судари, завтрак вот-вот начнётся. Ярцев, вы готовы?

– Готов, – подхватывая свою мурмолку[2], ответил я.

Императрица Софья была известной западницей, но как уже говорилось, она не копировала всё слепо и не душила исконно русское. В результате мужское и женское платья претерпели значительные изменения, во многом переняв элементы европейского платья, но не утратив при этом русской самобытности.

– Пойдёмте со мной, – сделав приглашающий жест, Иванов вышел из дортуара и не дожидаясь меня, двинулся по коридору.

Пришлось догонять, надевая на ходу мурмолку, так, чтобы клиновидный вырез на отворотах пришёлся точно по центру лба. Кокарды пока есть лишь в армии, да и то, не в привычном мне понимании. Поспособствовать что ли развитию фурнитуры для мундиров. Тем паче, что придумывать считай ничего и не придётся, возьму из прошлой моей жизни. Ага. Так меня и стали слушать.

– Пётр Анисимович, оно того стоило? – когда я догнал Иванова, поинтересовался он.

– Ну, мы долго друг друга не замечали, и мне было плевать, пока он задевал тех, кто мне не интересен, но в этот раз боярич решил поживиться за счёт моего друга.

– У вас есть друзья? – даже остановился воспитатель.

– Ну вот так оно всё не однозначно. Ваня не виноват, что ему с младенчества вдалбливают в голову, что я ему не ровня. И тем не менее он со мной общается.

– Мне казалось, что ваши друзья за стенами гимназии.

– Там у меня точно нет друзей. Союзники, с которым нужно держать ухо востро. Дворяне не принимают меня так как мой дар гарантированно будет никчёмным, простолюдины потому что я дворянин. Вот и остаётся дорожить тем, что имею.

– Понимаю. У вас после завтрака математика?

– Да, Александр Владиславович.

– Я поговорю с учителем, а вас попрошу отправиться в зал фехтования.

– Если мне не изменяет память, то там первые два урока у выпускного класса.

– Как всегда, ваша память вас не подводит. У Эльвиры Анатольевны есть к вам просьба. Она хотела бы, чтобы вы сошлись в поединке с княжной Марией.

– Зачем это?

– Вы ведь в курсе, что у неё нет соперников?

– Слышал об этом.

– Эльвира Анатольевна полагает, что причина бесспорных побед княжны не столько в мастерстве владения клинком, сколько в её положении. Однако, те кто поддаются ей, оказывают Марии Ивановне медвежью услугу. Ведь вне зависимости от стихии ей не миновать кадетского корпуса и службы в армии. Такова княжья доля. А противник, как известно, двойки не ставит.

– Вскоре княжна пройдёт инициацию, и станет полноценной одарённой. Причём, судя по достижениями её родителей, не бесталанной, и соответствующие плетения выправят положение.

– Только первое плетение она сможет использовать в лучшем случае месяца через три после инициации, а если её дар будет соответствовать стандартам, так на это понадобится и вовсе полгода. И потом, в будущем ей ведь придётся сходиться с такими же одарёнными, и как бы опять всё не свелось к банальному владению клинком. И наконец, воспитанникам корпуса, как и студентам, разрешены поединки без использования дара. А Мария Ивановна имеет довольно вспыльчивый характер.

– Понятно. И Эльвира Анатольевна желает, чтобы я её встряхнул?

– Совершенно верно.

– И отчего же эта честь доверена именно мне?

– Она полагает, что, вы не станете делать скидок на её пол и титул. А так же, считает вас самым талантливым фехтовальщиком гимназии. Правда, при этом не признаёт своим учеником.

– Отчего же, матушка конечно учила меня, но многое я почерпнул именно от Эльвиры Анатольевны.

– Она думает, что для этого вы были слишком редким гостем на её уроках.

Ну что тут сказать, я редко посещал отнюдь не только её уроки, но не жаловал и остальные предметы, что не мешало мне по ним преуспевать. Просто то, на что у других уходили месяцы тренировок, я постигал всего лишь за несколько занятий.

Сначала запоминал с первого показа, а затем самостоятельно делал несколько повторений, закрепляя навык. Потом была ещё и практика, спасибо моим походам за стены гимназии и частым потасовкам с уличными ватагами подростков. Конечно поначалу ни о каких шпагах или саблях там не было и речи, но кто мешает использовать в их качестве палку.

Дальше больше и у меня появилась трость-шпага в форме всё той же палки, с отстреливающимися ножнами. И таки да, применять её доводилось. Ночные улицы окраин Воронежа полны неприятных сюрпризов, а прирезать там могут и за пару сапог. Ну вот такие тут простые нравы.

Раскланявшись с Ивановым, я поспешил в трапезную, чтобы не остаться голодным. Соседи по столу уже привыкли к моему систематическому отсутствию, а потому не стесняясь уминали дополнительную порцию. Трудно их в этом винить. Ну не выбрасывать же, в самом-то деле.

Глава 5

На завтрак я опоздал. Котёл за нашим столом, где сидел десяток гимназистов был уже пуст. Однако голодным я всё же не остался.

– Пётр, – когда я подошёл к столу, подняв руку, сдержанным тоном позвал меня Иван.

Рядом с ним обнаружилось свободное место, напротив которого стояла керамическая миска с гречневой кашей приправленной мясом. Вернее салом. Сначала в детском доме, потом на срочке я всё удивлялся куда умудряется телепортироваться мясо, оставляя после себя аккуратные кубики варёного сала. Другой мир, вроде и магия присутствует, а порядки всё те же. И ведь наши родители платят за обучение.

Я благодарно кивнул и опустился рядом со Смирновым. Не сказать, что еда выглядела аппетитно, но лучше поесть, потому что обед в этом мире это не то же, что и в моём. Он тут в четыре часа пополудни, а сейчас только девять утра. Хотя есть конечно вариант сбежать и поесть в трактире, но не хотелось слишком уж наглеть.

Поэтому я взялся за деревянную ложку, невольно улыбнувшись. Здесь только благородные, но никто не обучает этикету, манерам и поведению за столом. По умолчанию этому должны обучить родители, в школе и гимназии мы просто принимаем пищу. Вот в университетах и корпусах уже будут уроки по этикету. Причина в том, что здесь мы получаем базовое образование, и лишь на следующей ступени приступаем к изучению специфики. Ведь то что позволительно лекарям, неприемлемо для госслужащих, армейские офицеры ведут себя зачастую отлично от флотских.

– Пётр, спасибо за нож, но я тебе за него выплачу всё до копейки. Ты только цену назови, – тихо произнёс Иван, склонившись к моему уху.

Ага. Рассмотрел подарок, поди ещё и примериться успел. А клинок у меня получился на загляденье, сбалансированный, ухватистый, сталь такая, что железо рубить можно, песня, а не нож. Настолько хорош, что Ванька вон даже дуться нормально не может.

– Подарок, – буркнул я.

– Так не пойдёт, – затряс он головой.

– Тогда полтора рубля, – пожав плечами назвал я цену.

– Он стоит дороже, – с сомнением произнёс Смирнов.

– Ты спросил, я ответил, – отправляя в рот кашу с куском сала, и недовольно от этого кривясь, ответил я.

– Н-но…

– Не хочешь, выбрось, – проглотив первую порцию, равнодушно ответил я.

– Как выбросить? – не смог скрыть своего удивления он.

– Молча.

– Я з-заплачу, – покрываясь краской, как красна девица, произнёс он.

После завтрака, все направились в наш класс, где должна была проходить математика. Один из гимназистов поспешил в учительскую, чтобы узнать не понадобится ли что-то принести для урока. Признаться, я полагал, что порядки будут сильно отличаться от привычной мне школы. И по большому счёту так оно и было, но обнаружилось и нечто не претерпевшее изменений и за сотни лет.

Хотя-а-а… До реформы системы образования Софьей Алексеевной учёба как раз сильно и отличалась. К примеру все ученики находились в одном классе и упор делался больше на самообразование. Учителя по большому счёту являлись лишь побудительным мотивом, широко используя при этом розги. За наблюдаемую мною картину всё же нужно благодарить иезуитов. Такое впечатление, что их систему обучения создавал попаданец, ну или какой-нибудь свой гениальный педагог Макаренко.

Я не стал присоединяться к одноклассникам и направился в фехтовальный зал. Признаться, мне нравилось работать с клинками, но ради этого ходить на занятия… Чувство сродни тому, что я уже свободно читаю и пишу, нацеливаясь на классиков, а меня заставляют сидеть на уроке с теми кто только изучает букварь и лишь начинают складывать слоги.

– Пришёл, – смерив меня взглядом, ответила на моё приветствие Эльвира Анатольевна.

Отставной капитан гвардии Рябова была дамой статной и несмотря на свои пятьдесят пять выглядела весьма эффектно. Ну или это у меня такой вкус, что ни говори, а мозгами я взрослый мужик и на молоденьких девочек смотрю скорее как на дочерей, хотя детей у меня и не было.

Ну вот как-то не получается рассмотреть в них женщин, и вместо желания обладать ими, хочется их защищать и оберегать. А вот на кого постарше уже засматриваюсь с определённым интересом. И в этом мире у меня уже давно имелся опыт в интимных делах, но опять же, с девками лёгкого поведения значительно старше меня. Конечно сомнительно, что в случае если подвернётся вариант с молоденькой, я стану читать ей сказки, но вот так у меня всё.

Учитель фехтования обладала сбитым крепким телом, притягивающим взор. Кожа на лице слегка задубевшая, заметны морщины, но это нормально для дамы её профессии, прошедшей не одну кампанию. Не сказать, что женщинам в армии доставалось в равной степени с мужчинами, напротив, они имели множество послаблений. Но армейский быт, учения, походная жизнь и гарь сражений неизменно оставляют свой отпечаток. Тут уж слабо помогает и дар, выручающий местных красавиц в отсутствии нормальное косметики.

Одета Рябова в свободную белую рубаху заправленную в форменные штаны, на ногах сапоги. Под рубахой угадывается корсет, без которого большинству дам никак не обойтись, как минимум не помешает обмотаться полотном, чтобы прижать грудь. С бюстгальтерами тут пока имеются определённые трудности, их попросту не существует.

Ученики так же были без кафтанов. Несмотря на то, что класс смешанный, никакого смущения нет и в помине. Ну что сказать, особенности этого мира не могли не сказаться и на нормах приличия. Из-за одарённости благородные девушки служили наравне с парнями, а биться в платье не больно-то и удобно.

Простолюдинки одеться подобным образом и выйти на люди позволить себе не могли. Но дворянки стояли в особом ряду, и подобные условности их не касались. И все воспринимали как само-собой разумеющееся. Хотя, конечно, отвести при этом взгляд от их прелестей было достаточно сложно.

Пока не начался урок ученики выпускного класса разбились на группы по интересам. В самую большую входили дворяне, помещики, посадские и служилые. Две боярышни собрали вокруг себя по три товарки, что-то задорно обсуждая и оглашая фехтовальный зал задорным смехом. Был в их классе ещё один боярич, Тучин, но он сам примкнул к свите княжны, каковая состояла из пяти человек.

Кроме Рябовой моё появление сразу приметили ещё двое. Лиза, которая, как я с удовлетворением отметил, находилась среди своих товарок, а не в окружении боярышни Ганиной, и княжна Мария. Правда если на лице первой вместе с удивлением появилась радостная улыбка, то вторая взирала на меня с немым вопросом, и откровенным недоумением.

Мы не были знакомы лично, но за глаза друг о друге знали. Да оно и понятно, ведь гимназия не так и велика, а она дочь князя Долгорукова, пусть и третий ребёнок. Что же до меня, то я известный бунтарь непоседа и завсегдатай карцера. Известная личность как в стенах альма-матер, так и за её пределами. Знали все и моё прозвище под которым я был известен в ремесленных кварталах и на рыночных площадях. Моими связями в приступных кругах Воронежа, я предпочитал не афишировать.

Мария была ладной девушкой среднего роста, спортивного сложения, без выдающихся форм, но от того не менее привлекательна. Длинные русые волосы заплетены в косу уложенную венцом. Обычно у неё другая причёска, но для схваток женщины предпочитают именно такую. Можно сказать, что она уставная, хотя ничем и не регламентируется, просто наиболее удобный вариант.

Рябова явственно различила мой оценивающий взгляд направленный на неё и всего лишь любопытный, которым я одарил княжну, и её одноклассниц. И будь я проклят, если моя заинтересованность не польстила ей. Ветеран, отдавшая службе как минимум три десятка лет и выслужившая пенсию? Несомненно. Вот только от этого она не перестаёт быть женщиной, которой приятно мужское внимание. И уж тем паче со стороны такого молодняка как я. Хотя и сомнительно, что она позволит себе нечто большее. Хм. А вот я пожалуй и не против.

Наконец с улицы донёсся звон колокольчика, возвестивший о начале урока, и ученики не дожидаясь команды начали выстраиваться вдоль стены. Я привалился плечом к стене наблюдая за этим.

– Милостивый государь, а вам что же, особое приглашение нужно? – вздёрнув бровь, посмотрела на меня Рябова.

– Эльвира Анатольевна, что-то у меня живот подвело, разрешите…

– В строй, милостивый государь, – с улыбкой произнесла она.

– Но…

– Потерпите.

Вообще, задираться с любым из учителей себе дороже станет. Потому как они все как один одарённые, и пусть военная только Рябова, остальные так же знают с какого конца держаться за мушкет, пистоль или шпагу. Но главное даже не это. Среди них нет ни одного ниже шестого ранга. Таковые могут обнаружиться только в стенах школы. А вот против боевых плетений, даже самого слабенького одарённого я попросту бессилен. Если только воспользуюсь хорошей реакцией и увернусь.

Амулет? Ну, не будем о грустном. Неоткуда мне взять бриллиант. А других аккумуляторов Силы попросту не существует. Поэтому цена на алмазы до неприличия велика. Коренные месторождения пока ещё не открыты, и есть только два россыпных в Индии и Бразилии, так что спрос существенно превосходит предложение…

Я наигранно вздохнул и направился в конец строя. Здесь не армия, а общество сословное, поэтому никаких построений по росту. Первой в строю княжна, за ней обе боярышни, которые чуть выше неё, далее боярич, этот и вовсе возвышался над ними на целую голову, и только далее ученики придерживались ранжира.

Но мне, способному поспорить ростом с бояричем, сразу за ним места не было, так как тут вступает в действие ещё одно правило. В учебных заведениях действовала строгая иерархия по возрасту, и младшеклассник не мог встать вровень со старшеклассником, обязанный проявлять ему уважение. Вот и пристроился я эдакой каланчой в конце строя.

После разминки и ряда физических упражнений, Рябова наконец приказала всем облачиться в защитные костюмы. Так себе защита, если честно. Клинку нормального веса, с достаточно массивным колпачком, исключающим проникающие ранения, должен был противостоять тонкий стёганный нагрудник. Лицо прикрывает маска на манер театральной, с завязками и прорезями для глаз.

Всё сделано для того, чтобы уберечь обучаемого от увечья, к коим выколотые глаза похоже не относились, и в то же время, сохранить чувство опасности. Подобный подход должен был уберечь учеников от склонности к излишним риску и самоуверенности. Ну что сказать, есть конечно в этом резон, тем паче на фоне весьма болезненных уколов. Ну и такой момент, что тут это не спорт, а боевое искусство, которое потребуется дворянину скорее рано, чем поздно.

Сказать, что гимназисты удивились решению Рябовой выставить меня против Марии, это не сказать ничего. Они и без того взирали на меня с недоумением, а тут не удержались от замечаний, и едких в том числе. Ну кто не знает о том, что я поскрёбыш и мне никогда не встать вровень ни с одним из них.

Я поспешил встретиться взглядом с Лизой и едва заметно покачал головой, останавливая её от заступничества. А в том, что оно воспоследует у меня никаких сомнений не было. Насколько я не верил в семейные узы в родном мире, настолько же крепко я уверовал в них здесь. Эта пигалица готова была порвать за меня весь белый свет, и плевать, что мы совсем недавно слегка повздорили. Это другое.

Мы с Марией отсалютовали друг другу клинками и тут же встали в позицию. Я ожидал, что княжна отнесётся ко мне с толикой пренебрежения, и причина вовсе не в социальном статусе или старшинстве. Просто, как мои родители уделяли мне время обучая владеть клинком, точно так же заботились о своих чадах и родовитые дворяне, а у князя всяко разно есть возможность нанимать лучших мастеров.

Однако, девушка меня удивила, начав прощупывать мою оборону по всем правилам, постепенно и методично наращивая натиск. Я мысленно усмехнулся, думая о том, что если бы она бросилась сразу в атаку, то скорее всего «нанизала» бы меня на свою шпагу. Ну хотя бы потому что, слова Иванова настроили меня на лёгкую победу и я не ожидал, что Мария подходит к обучению со всей серьёзностью. Однако, в ходе обмена короткими атаками мы оба сумели убедиться в том, что легко не будет.

В смысле, это она убедилась в этом, я же осознал, что без режима аватара я у этой девчонки не выиграю. Не то, чтобы без вариантов, но уж точно не в мою пользу. А потому без зазрения совести использовал свой козырь.

Впрочем, это не помешало мне проиграть свою первую схватку. Просто упустил тот момент, что передо мной девушка, а грудь у них почти столь же болезненная точка, как и причинное место у мужчин. Во всяком случае дурные последствия в их случае куда вероятней. А я как раз туда и нацелился, сообразил, решил переиграть, замешкался и получил набалдашником прямо в душу. Аж в глазах потемнело.

С болью я управился быстро, уже давно научился притуплять её сводя до вполне терпимой. Можно и вовсе её заблокировать, но тогда ни о какой подвижности можно и не вспоминать. Ну, если только тебе неизвестен стиль пьяного паралитика. Я им не владею, а потому лишь частично купировал болезненные ощущения.

Продышавшись невольно посмотрел на Рябову, которая развела руками, словно хотела сказать, что она подобного от меня не ожидала и сильно разочарована. Да я сам в шоке. Вот какого начал сомневаться посреди атаки. Тем паче, что при дворе у князя имеется сильный целитель, и уж кому-кому, а Марии Ивановне за своё здоровье переживать не приходится.

Выражения лица Долгоруковой я не видел из-за маски, но судя по блеску её глаз, она улыбалась. Весело ей, одним словом. О том же свидетельствует отпущенный мне реверанс, с выставленной левой ногой и разведёнными руками. Княжна всем своим видом приглашала меня продолжить.

– Достойный контрудар, – обозначив кивком поклон, произнёс я.

– Так себе атака, – легонько пожав плечиками, оценила она.

– Согласен, глупо вышло. Но я исправлюсь.

– Очень на это надеюсь. А то столько слышала о вас, и такое разочарование.

– Просто верьте в меня, – поклонился я ей, и встал в позицию.

Поверила, и не стала расслабляться, но ничего не смогла противопоставить моей ловкости и стремительности. Пожалуй, что именно произошло, до конца не поняла не только она, но и её одноклассники. Не успели мы обменяться парой прощупывающих ударов клинками, как я провёл атаку, отбросив её шпагу как тростинку, и вогнав свою точно ей в живот.

Стоя над скрючившейся Марией, невольно обругал себя за мстительность. Я ведь уже говорил, что защита стёганных нагрудников, мягко говоря, была слабой. Вот же, связался чёрт с младенцем. Но с другой стороны, в воспитательном плане получалось более чем наглядно.

– А вот это уже было знатно, – отдышавшись, произнесла Мария.

– Согласна, хорошая скорость и великолепное исполнение, Пётр Анисимович, – поддержала Долгорукову, Рябова, при этом зыркнув в сторону боярича Тучина, дёрнувшегося было в мою сторону.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что молодой человек имеет виды на княжну. И, между прочим, не такие уж и призрачные. Она третья дочь, сиречь сильной одарённой ей не быть, и при отсутствии подходящей партии среди княжеских родов, её вполне могут выдать и за боярина. Тучины старинный родовитый и состоятельный род. Привязать такого вассала ещё крепче семейными узами, вполне оправданный шаг.

– Итак судари и сударыни, поглазели и хватит. Хорошего понемногу. Разбились на пары, и отрабатываем третью и пятую связки. Веселее господа, веселее! – захлопав в ладоши громко произнесла Рябова.

Сразу видно, что не одарённой при штабе ошивалась, а командовала ротой. Сама она бахвалиться своими гвардейскими похождениями не любит, но к гадалке не ходить, ей есть что порассказать.

Мы с Марией обменялись любезными поклонами, и вновь встали в позиции. В общей сложности счёт по схваткам остался за мной, но и она неоднократно «насаживала» меня на клинок. Причём весьма чувствительно. По здравому размышлению я решил дать ей возможность несколько раз выиграть. Но в общем и целом сделал вывод, что девушка хорошо тренирована, а из того что я видел в схватках её одноклассников сделал однозначный вывод, что соперников у неё среди них нет. Так что, зря грешили на неё учителя.

– Удивили вы меня, Пётр Анисимович, – произнесла Рябова.

Мы с княжной потные, усталые и все в ссадинах предстали перед ней после очередной схватки, которую я оставил за своей соперницей. Признаться, поддавки тут ни при чём, просто ей реально нужен побудительный мотив для роста, а если я её буду валять по песку как куклу, это ей самооценку не повысит. Классовой ненависти у меня к ней нет, как отсутствует и неприязнь. Так к чему тогда перегибать.

– Сам себе удивляюсь раз в неделю, Эльвира Анатольевна.

– Если бы точно не знала, что вы не из простецов, то решила бы, что вам нанесли узоры. Великолепная скорость и отменная реакция.