Украсть право первой ночи Сапункова Наталья
Мысленно добавила, что ещё бы мужа другого, а то что-то к этому душа не лежит! Но только мысленно.
При этом повернулась к лавочнику – надо же глядеть на человека, когда с ним разговариваешь? А тот поспешно отвернулся и недовольно засопел.
Что сказать – Мариса ему в жёны и не напрашивалась.
– Почитать должна и слушаться, – добавил лавочник. – А я уж для любимой жены ничего не пожалею. Одарю всем, что душа пожелает. Или наоборот… – добавил он многозначительно.
– Понимаю, – кивнула она.
– Ну вот… И договорились. Пойдём в дом, осмотришься там…
– Нет, в лавку так в лавку, сами так говорили, – решительно воспротивилась Мариса. – Как это я, незамужняя, с мужчиной рука об руку в дом зайду? Примета плохая. Будь здесь сестра ваша или матушка…
– Какая ещё примета?
– Ну как же. Примета, что никогда замуж не выйду. Есть такая примета.
– Да как не выйдешь, свадьба назначена. Старушечьи байки повторяешь, – недовольно буркнул лавочник, и потянул Марису к дому.
Она оттолкнула его, отступила в сторону.
– В дом не пойду!
– Ладно тебе, пойдём в лавку! – сдался Реддит и подтолкнул её к другим дверям. – Конфет себе возьмёшь. Хотя я вам уже щедро отсыпал…
Нет, плохого Мариса всё-таки не ждала. Ну не должно бы, чтобы вот так! Это ведь неприятности не только ей, но и названому отцу, дядюшке Фуртафу. Ей полдня позора, да и то многие посочувствуют, а мельнику придется раскошеливаться. И это после свадьбы дочери! Фуртаф его не простит. Так что не решится Реддит с ним рассориться. И потом, все денежки от графа он себе уже выговорил.
Все равно Мариса доверяться жениху не собиралась, и спиной к нему поворачиваться – тоже. Пока она не жена, а потом – успеется. В дверь прошла первой – но искоса не переставала поглядывать…
– Вон конфеты, – он показал на коробку. – Выбирай!
– Спасибо. Я такое не люблю, – покачала головой Мариса. – Мне сказали, что надо помочь. Записывать что-то в книгу. Я готова.
Она прикинула, что стоять за конторкой спиной к стене – это ничего, вполне приличное и безопасное положение.
Реддит тем временем задвинул задвижку на двери и обернулся:
– Ну вот… – он смерил её плотоядным взглядом, от которого все её рассуждения могли гореть ярким пламенем.
Она уже отошла к стене, встала за конторку. С досадой подумала – и зачем вообще пришла? Пусть бы хоть разругалась мельничиха с Реддитом – ей что за беда?
Теперь Мариса смотрела на него прямо, он увидел её лицо целиком и недовольно поморщился.
– Зачем же вы дверь заперли? – притворно удивилась она. – А вдруг покупатели придут?
– Постучат! И вот что, я со своими делами и сам справляюсь, – буркнул он. – Конфеты, говоришь, не нравятся? Как знаешь. Хочешь помогать – вон, полы помой. За дверью ведро и тряпка. Иди, ну?..
– Нет, полы мыть я не стану, – тут же отказалась Мариса, – я пока вам не жена. Стану женой – тогда и буду мыть. Может быть…
Лавочник тяжело выдохнул.
– Дерзкая ты. Надо поразмыслить, такая ли мне нужна? Другая на твоём месте постаралась бы, подластилась…
Мариса на это только кивнула – услышала, дескать.
Подумав немного, при этом не переставая разглядывать девушку исподлобья, Реддит шагнул к ней.
– Ты… вот что. Давай уже… это. Жемчуг подарю к свадьбе, целую нитку под шею. Хочешь?
– Не хочу, – уверенно отказалась она. – Чего это вы придумали? Не подходите, я кричать буду!
– Тихо ты. Чего кричать? Длинную нить куплю, по грудь. По округе ни у кого такой не будет! Только у моей жены!
– Вы же знаете, что мне за это полагается… – напомнила она, ещё надеясь, что всё обойдётся.
Собственно, даже если… лавочник Реддит выше её на ладонь и мужчина упитанный. На вид здоровяк, но она не постесняется бить его по любому месту, если будет надо. Так что страха, как ни странно, не было.
– Да что с тобой станется? – протянул он презрительно. – Пустяки. Ты бойся, если я буду недоволен!
– Про отца подумайте, ему штраф платить…
– Вот глупая. Да что о нем думать? Он тебе хоть приданое приличное дал? Мать моя ходила смотреть. Дешёвая шуба, дешёвые сапоги, и прочее такое же. Ну, не глупи, не упрямься.
– Нет… – она прижалась спиной к стене.
– Ничего с тобой не будет. Граф тебя не позовёт, это я точно знаю. На пирушке вчера говорили! Граф распорядился уже. Люди знают.
– Если так, всё своё в срок получите.
– Ты погоди. Говорю же, жемчуг подарю, заглядишься, все позавидуют!
Он шагнул к Марисе и обхватил её руками, она брыкнулась и заехала ему локтем куда-то в шею, ударила сильно – он охнул и отпустил девушку, но тут же ринулся опять.
– Ну нет, жаба болотная, как я решил, так и будет…
– Помогите! – завопила Мариса так громко, как только смогла, одной рукой махнула, как кошка, вцепившись когтями в физиономию жениха, другой схватила с конторки увесистое пресс-папье с кованым навершием и швырнула в окно.
Посыпалось разбитое стекло.
И тут же кто-то сильно стукнул в дверь, а потом ещё, навалился – и задвижка отлетела, а дверь распахнулась.
Мариса ожидала увидеть кого угодно, но не лохматого рыжего лорда, встреченного вчера на реке. Из-за его плеча выглядывал стражник из замка – на этот раз лорд явился не один.
Она прижалась спиной к стене. Реддит тяжело дышал и тёр поцарапанную щёку.
– Что происходит? – строго спросил лорд, впившись взглядом в Марису.
– Всё в порядке, милорд, – поспешил ответить лавочник. – Это моя невеста. Самую малость повздорили. К свадьбе помиримся и будем жить душа в душу.
Услышав такое, Мариса быстро улыбнулась – ну надо же! Обещание хоть куда. И вообще, как же лорд дверь-то выбил? Дверь в лавке тяжелая, дубовая, и задвижка кованая. На ночь ещё и запор особый кладётся в тяжёлые железные петли – можно осаду держать. Но это на ночь…
Рыжий молчал и продолжал смотреть на неё, ожидая ответа. Она глянула ещё раз на его руки – крепкие, мужские, но всё же обыкновенные на вид, и ответила:
– Всё хорошо, милорд. Это я увидела мышь. Вон там в углу, – она показала, где именно.
Рыжий засмеялся и всё равно взгляд не отвёл.
– Ох какая мастерица врать!
– Что вы, милорд. Там полно мышей. Их мой жених любезный расплодил без меры. Кота могут съесть! – выдала и услышала, как позади неё закряхтел Реддит.
Кстати, про то, что мышей полно, она наверняка не соврала.
– Мышей боишься, значит… – насмешливо протянул рыжий.
– Боюсь, милорд.
– Ладно. Так и порешим. Слышишь, любезный? – он повернулся к лавочнику, – если девица ещё раз испугается, я лично хозяина мышей в замок отправлю, в подвал, до самого утра свадьбы. Девица нужна его светлости свежая и довольная, а то ещё споткнётся о какую-нибудь мышку…
– Что вы, милорд, – закивал Реддит. – Я, со своей стороны… Я его милости покорный слуга.
– Это всё хорошо. Но я велю старосте лично справляться у девицы каждый вечер, не пугалась ли она мышей. И так до самой свадьбы.
– Ох, что вы, милорд, – Реддит стиснул зубы, но больше возражать не посмел.
Хотя всё шло к тому, что следующие три года или дольше вся деревня будет насмешничать, поминая лавочнику тех мышей, которых он якобы расплодил.
– Пошли отсюда, – велел лорд Марисе.
Она вышла, больше не взглянув на жениха, лорд – за ней. Стражники ждали во дворе – он взял сюда с собой четверых конных, двое спешились, один держал под уздцы коня Ивина, – и все разом уставились на лорда и девушку. Ивин кивком приказал Марисе отойти подальше. Сам двинулся следом.
– Мыши, значит! – продолжал он потешаться.
– Мыши! – подтвердила она, невинно глядя. – А вы тут зачем, милорд? Хотели что-то в лавке купить?
Как бы ни так – купить! Лорд прислал бы слугу, если уж понадобилось бы.
– Хотел, – кивнул он. – Что, ты мне врать, а я тебе правду говорить?
– Как милорду угодно.
Отчего-то именно с этой девушкой Ивину хотелось обойтись по-хорошему. И он откровенно рассказал, в чем было дело:
– Твой жених вчера пировал был в трактире. Гости спьяну его подначили, что, дескать, невеста, ты, то есть, на всё должна пойти ради него, красавца. И невинность ему подарить, а потом всё от графа стерпеть, что положено. Тебе ведь больше деваться некуда. Там пари дошло до семи золотых. Говорили, что граф тебе всё одно столько не подарит. А наутро кто-то из гостей побежал графу доносить. То есть управляющему, конечно, а тот мне сказал. Граф пока не знает. Поняла? Я и приехал поговорить с твоим женихом, а потом с опекуном.
– Поняла, – кивнула Мариса, исподлобья глянув на Ивина, и её гневный взгляд обжёг его. – Спасибо, милорд.
Вроде не в него этот гнев был направлен, а проняло.
– За тобой присмотрят, – добавил он.
– Спасибо милорд, – повторила Мариса.
Дверь скрипнула – на крыльцо вышел лавочник, но тут же поскользнулся и полетел вниз, пересчитав задом все ступеньки. Лорд присвистнул. Вдруг резной столбик, державший крышу над крыльцом, покачнулся, и несколько досок упали прямо на хозяина. Один из стражников кинулся поднимать бедолагу. Мариса не кинулась, только покачала головой, удержав на языке едкое: дескать, и крыша на голову норовит упасть, что за дом!
Дом-то как раз был хорош.
– Позвольте уйти, милорд?
– Ступай. Своим сама скажи. Вот что, ты зачем замуж выходишь? Отказаться не можешь? – вдруг спросил он.
Что тут и не пахнет ни любовью, ни чем-то другим хорошим, было заметно.
Мариса только грустно улыбнулась, и, подбирая юбку, пошла по дороге, слегка прихрамывая. А Ивин в который раз с сожалением подумал – какая была бы красотка, если бы не это вот. И замуж по-другому бы выходила. Хоть и сирота! А за деньги большую часть её шрамов можно бы убрать бесследно, лекарское колдовство на многое способно. Часто нельзя убрать бесследно всё – такая особенность у лекарских заклятий. Но на тот мизер, что останется, никто и внимания не обратит!
Это если иметь приличную сумму золотом. И ехать в Гарратен или ещё куда-то – здесь, в Фивервауте, таких колдунов-лекарей просто нет.
Из-за ближнего дома выскочила молодая женщина с кувшином в руках – в таких принято держать масло. Вроде бы женщина направлялась в лавку, но, увидев Марису, подбежала к ней и взяла за руку, в сторону лавки едва взглянула – хотя напротив уже появились любопытные. Вот и хорошо, Мариса не одна. Ивин отвернулся, больше не стал смотреть в её сторону – что ему за дело?
Девушка тронула его душу – тогда на реке, да и сегодня тоже. Глупая. Пожалела женишка, а ему, дураку, посидеть в застенке сплошная польза. Может, хоть оценит её доброту. А, может, затаит – он ведь золотые потерял, с него спросят долг по пари. Ну сам виноват.
К старосте Ивин заезжать не стал, велеть справляться про мышей – на самом деле Марисе это только боком выйдет. И на мельницу не пошёл, чтобы с мельником поговорить – пусть она сама рассказывает, что захочет. Можно было возвращаться в замок, но теперь он решил не спускать с девушки глаз. И когда она выйдет замуж – тоже, первое время. И вообще…
Что граф от неё не откажется, он был уверен. Кто считает, что граф ценит красавиц, мягко говоря, не прав. Не в этом случае. Ивин уже почувствовал в девушке некий внутренний огонь, это помимо характера и ума – хотя сегодня в последнем можно было и усомниться. Но девушка Ивину понравилась. Несмотря ни на что.
Очень понравилась. Потому он и кинулся сломя голову в деревню, едва услышав от управляющего про пари на невесту, едва понял, о ком речь! А так-то опекать и спасать невест – совсем не его работа. Он этого и раньше не делал, и впредь не собирался.
Мариса вкратце рассказала о случившемся Лайне. Больше никому не пришлось, потому что почти сразу пришёл домой дядюшка Фуртаф, сам от кого-то прознавший о злосчастном пари – не все гости лавочника, протрезвев, желали поддержать Реддита и сохранить секрет. Мельник, обычно человек спокойный, был в ярости. Он рыкнул на жену – и о чём только думала? Запретил Марисе выходить из дома одной и делать любую работу – хватит с неё, не хватало ещё, чтобы соседи попрекали, вот-де заставляют сироту работать перед своей свадьбой! А уж отправлять девушку одну к жениху в дом – да что у жёнушки вместо головы, капустный кочан? Лучше бы пересмотрела приданое, и чтобы у обеих невест всего было вдоволь. Дурная репутация долго живёт, потом от стыда не отмоешься.
Мариса сквозь тонкую стенку слышала, как мельничиха робко объясняет мужу: да девка и сама за Реддита не хочет, да ничего он с ней сделать и не мог – на ней защита, муженёк сам знает, пальцем тронь – три раза пожалеешь. Вот и пусть откажется лавочник от свадьбы, Марисе и дома неплохо. Пусть живёт как жила, а им работницу нанимать не придётся.
– Присмотрела, значит, работницу? Ишь, – мельник сердито фыркнул. – Мозгов как у курицы! Я Реддиту семьдесят серебряков задолжал, когда новое мельничное колесо справил – это первое. Помиримся и поладим. А второе – Мариса девочка нравная. Надоест ей жить у тебя в работницах, будет злиться – тебе и придется в день по три раза жалеть, да и нам всем с тобой заодно. Она с такой защитой заставит Реддита по одной половице ходить. Вот и пусть заставляет, вот и умница.
Мельничиха ахнула, закрыла рот ладонями – Мариса как наяву это увидела. Ну что сказать…
Она зла семье Фуртафа не пожелала бы. Но в его словах резон был. Работать в чужом доме всю жизнь и даже глазом не глянуть на другие места и другие дела – этого она не хотела совсем. Хотела бы со временем уйти и жить своим домом. С Реддитом?..
Вот точно нет. Но с ним, может, удастся договориться. В конце концов, ему есть кого любить – свою вдову. Вот и пусть…
Марисе не нужна любовь. Ей нужен дом и достаток, надежность и честное к себе отношение. И она ведь не бессмертна… если Реддит слишком перепугается и разозлится. Пусть лучше ему будет выгодно.
Так она думала, и эти мысли казались ей здравыми.
Мельничиха больше не поручала ей работы, кроме как прясть пряжу с девушками, и напоминала, чтобы не забывала принарядиться. И подарила серебряные серёжки. И откуда-то в Марисином сундуке взялись лишняя штука полотна и крытая бархатом шубка. И…
Всё равно она страшилась будущего. Не такой должна быть её свадьба, не такой должна быть её будущая жизнь.
А какой же тогда?..
Глава 5. Договор с графом
Ивин не собирался никому рассказывать про эту поездку в деревню, но неожиданно граф сам заговорил о ней за ужином. Так сложилось, что ничто, связанное с особенным графским правом, не обсуждалось за столом, где нередко присутствовали посторонние – гости графа, его подруга леди Льен, сестра Ивина леди Валина с компаньонкой – девице о чём-то подобном вообще слушать не полагалось. Однако сегодня…
– Ты решил проблему? – спросил граф.
– Проблему? – удивился Ивин.
– Доложил управлявший. Как у меня сегодня хотели умыкнуть красотку.
Леди Льен удивлённо заморгала, Валина опустила взгляд в тарелку, а её компаньонка эсса Тури недовольно поджала губы.
– Всё в порядке, милорд, – заверил Ивин.
– Да, мне рассказали. Тебе пришлось применить амулет, чтобы выбить дверь в деревенской лавке? – граф смотрел на крупный рубин на пальце Ивина.
Когда-то он хотел купить его у матери Ивина, та отказалась наотрез и передала сыну – фамильная ценность. Лишь на несколько мгновений даёт руке необычайную силу, а потом три дня бесполезна. Вот, Ивин использовал его сегодня – повод был не хуже прочих.
– Да, – он кивнул. – Всё в порядке.
– Хорошо, – граф улыбнулся, подмигнул леди Льен и занялся жареной перепёлкой.
Леди Льен ответила ласковым взглядом. Красавица не была леди, но никто не посмел бы обратиться к ней как-то иначе. И она не была графиней Финерваут, но фактически ею являлась. Делала что хотела в поместье, блистала на балах и приёмах, которые давал граф Финерваут, пользовалась благосклонностью королевы и была предметом острой неприязни вдовствующей графини Корбут, матери Ивина. Ну неприлично же! Что стоило графу жениться официально, к его услугам почти любая леди! Тем не менее, когда дядя пообещал устроить достойный брак для Валины, мать недолго размышляла…
– Говорят, она такая уродина! – вдруг заявила Валина, поглядев на брата. – На неё нельзя смотреть без отвращения! Это так?
Эсса Тури беззвучно ахнула. Молодая леди заговорила за столом об этом – как если бы заговорила сахарница.
– Правда? Неужели? – заинтересовался граф, продолжая аккуратно разрезать перепёлку. – А кто тебе это сказал, девочка моя?
– Моя горничная, милорд, – Валина опять скромно опустила взгляд.
– Работа горничной – сплетничать? Я думал, что нет, – холодно заметил Ивин.
– Оставь, – махнул рукой граф. – Все слуги такие. Это часть их натуры. Племянник, отвечай, следующая невеста действительно уродина?
– Следующая невеста, я слышал, очень красива, – ровно сказал Ивин. – Это средняя дочь мельника.
– А кто же уродина?
– Воспитанница мельника, она калека, тоже скоро выходит замуж, – пояснил Ивин. – У неё шрамы на лице. После пожара.
– Жаль, – вздохнул граф, – женщина обязана услаждать взор. Но она молодец, выходит замуж за достойного и не бедного человека. Я правильно понял?
– Именно, – неохотно признал Ивин, и улыбнулся, вспомнив, как сегодня грохнулся с лестницы жених Марисы.
А граф посмотрел на Валину, которая густо покраснела, усмехнулся и положил себе ещё одну перепёлку. Остаток ужина прошёл в тишине. Наконец граф вытер руки салфеткой и встал – знак, что остальные тоже могут покинуть стол.
– Я могу поговорить с вами, милорд? – неожиданно для себя спросил Ивин.
Граф казался расслабленным и благодушным. Кажется, этим вечером к нему имело смысл обращаться с просьбами. Понятно, почему: завтра в деревне свадьба, а значит, новая девушка появится в графской спальне.
– Слушаю, племянник, – разрешил граф.
– Наедине, – уточнил Ивин.
– Тогда пойдем в кабинет.
Ивин шёл за графом, вовсе не уверенный, что не зря поддался настроению. На самом деле его просьба любому покажется дурацкой.
В кабинете граф пропустил его вперед и сам закрыл дверь. Прошёл к креслу и сел:
– Ну вот. Я тебя слушаю.
– Милорд, прошу вас, отдайте мне эту девушку, – попросил Ивин.
– Э… что? Не понял?.. – удивление графа было самым искренним.
– Девушку, уродину, – сказал Ивин небрежно. – Я ещё не был с настолько безобразными девицами и понял, что мне любопытно. Прошу вас, милорд. Я готов… расплатиться, да.
Граф немного помолчал, а потом раскатисто расхохотался.
– Я тебе говорил, к кому обращаться за девками? – спросил он, отсмеявшись. – К моему управляющему. Не ко мне. Чего тебя разобрало на порченый товар?
Отношение Ивина к Марисе было вовсе не как к порченому товару. Даже, так скажем – каким-то дивным образом девушка ему очень понравилась. Дивным образом – потому что до сих пор он не менее графа был взыскателен к женской красоте.
– Сам не знаю, – он пожал плечами. – Хочу попробовать. Это же забавно.
– Да ничего забавного, должен заметить, – граф разглядывал его исподлобья. – Если твою мужскую суть возбуждает уродство, то сочувствую тебе. Только вкусное вино следует пить. Прокисшее портит желудок.
– Хочу испытать себя, милорд, – выдал Ивин другой аргумент. – Чем она уродливее, тем интереснее. Дядя, я давно дал себе слово, что сделаю нечто подобное… – это он выдумал на ходу.
– Да ну? Повеселил, Монтери, – хмыкнул князь. – Не забывай, она никуда не денется. Давай потом сделаю тебе подарок – заплачу её мужу, чтобы ты пользовался. Он не посмеет отказать.
– Я хочу именно право, – настаивал Ивин. – Чтобы была нетронутой, – он сдернул с пальца кольцо и протянул.
Подумал ещё – мать не простит потерю рубина, но отчего-то ценность артефакта отступила на задний план. И была нестерпима мысль, что странную девушку скоро получит граф. Её будущий муж, это недоразумение, не беспокоил, а вот граф – он имел значение.
– Ты хорошо подумал? – граф взял кольцо. – Тебя точно разобрало, как я вижу. Да ещё бы я в твои годы в себе сомневался! – он опять засмеялся.
Потом подумал, наморщив лоб, посмотрел на Ивина и кивнул.
– Хорошо. Уговорил. Так и быть, одна девчонка мне не важна. Говоришь, у неё шрамы от ожогов?
– Ещё она хромая и криворукая, – поспешил дополнить Ивин. – Клянусь, после неё не посмотрю ни на одну уродину.
– Ладно, – граф надел кольцо на палец. – На первую ночь эта несчастная твоя. Подарок за неё я дам, так и быть, – он с усмешкой взглянул на рубин. – Один золотой, чужое удовольствие большего не стоит. И умерь рвение, чтобы отдать её мужу в порядке, – он нахмурился. – Или сам готовься с ним договариваться. Понял?
– Да, милорд, – предупреждение Ивина задело. – Я не обижаю женщин.
– Пока нет недовольных, это не моё дело, – граф не без удовольствия взглянул на кольцо. – Однако сочувствую твоим близким. Ты плохой сын и брат. Отдаёшь семейную ценность ради прихоти, в то время как в Гарратене рисковал оказаться в долговой тюрьме.
Дядюшка знал, как ударить – напомнить о том, что Ивин и так не забывал.
– Я выплатил долги отца, – напомнил он, и голос его против воли прозвучал глухо, – было бы бесчестно этого не сделать.
– Долги, не заверенные магически и не подтвержденные документами, ты мог бы отдавать ещё хоть сто лет, – заметил граф. – Но ты заплатил и задолжал ещё. Чтобы вернуть долги, о которых знал ты, и больше никто. И теперь морочишь мне голову тем, что желаешь развлечься с уродливой девицей. Браво. Ладно, – он встал. – Развлекаться полезно, не спорю. Но не забывай, что тридцать лет назад был пересмотрен список наказаний для должников-дворян, и позорный столб теперь тоже там есть.
– Да, милорд! – Ивин застыл лицом, выпрямился, поклонился. – Разрешите идти, милорд?
– Ступай. И вот что, я не желаю больше слышать нытьё твоей сестры и её несчастное личико. Поговори с ней.
– Да, милорд.
Ивин вышел за дверь, кипя от негодования. Вроде получил что хотел, но добрый дядя позаботился сдобрить ядом его удачу!
Удачу? Он лишился семейной ценности. Но за Марису этого было не жаль. И пусть это глупость, временное помрачение, но…
Ему хотелось получить Марису! Провести с ней ночь! И не просто абы как провести. Девушка притягивала. А поначалу, когда не видно было уродства – она показалась такой красавицей, что равных ей он просто не знал. Красавица… наполовину! И все достанется дураку-лавочнику…
Верно, придется отдать её мужу. Он получит Марису на одну ночь! Но он, а не граф.
И ей будет за что его благодарить, но – она не догадается…
Глава 6. Свадьба Умины
В день свадьбы Умины с утра гости собрались у дома мельника Фуртафа. Играли нанятые музыканты, во дворе спозаранку накрыли столы для гостей – ещё не свадебный пир, но не голодать же людям в ожидании. Приглашённый шут явился накануне и проспал ночь на конюшне, а с утра его накормили, налили чашу вина – пока ему единственному, и отправили на повозке к Храму – будет там встречать жениха и невесту и желать им, что шепнёт Пламя.
После Храма молодая пара должна была бы отправиться в дом жениха, где и устраивали основной праздник. Но в последнее время в Финервауте делали иначе: молодые возвращались в дом невесты, откуда её забирали люди графа, а гости гадали, какое «второе приданое», то есть графский подарок, принесёт невеста. Утром невеста возвращалась домой, после чего переодевалась в красное платье новобрачной и вместе с мужем ехала в дом жениха. Эта новая свадебная традиция порой заставляла стариков морщиться… но не всех. Возражать, недовольство показывать – только делать себе хуже.
Красное платье Умины повесили в главной комнате – его заказывала в городе семья жениха, заплатила щедро, и теперь все могли зайти и полюбоваться. А пока невесту одели в белое венчальное платье, украшенное по подолу кружевами, и жемчужное ожерелье, что извлекла мельничиха из заветной шкатулки – невесте оно необычайно шло. Это ожерелье ещё предстоит надевать на свадьбу третьей дочке, а потом настанет очередь внучек.
Платье-то надеть труда не составило, а вот с прической старшей сестре, Лайне, повозиться пришлось, переплетая лентами и нитями бус гладкие блестящие пряди Умины – состав для волос купили у знахарки. Мариса помогала. Невеста была, по всеобщему мнению, необычайно хороша. Покрутилась перед зеркалом, дала матери и теткам себя осмотреть и похвалить, а когда настала пора выходить, чтобы ехать в Храм – рухнула на лавку и горько расплакалась.
– Да что такое, сестричка! – всплеснула руками Лайна и села рядом, обняла её. – Ну-ка рассказывай, всё как есть! Пока не поздно, говори!
Хотя, как ни посмотри, а было поздно. Каким ужом теперь извернуться, если, к примеру, свадьбу придется отменить? Да что за причина, неужели?.. Поверить невозможно!
Мариса смотрела на названую сестру со страхом и сочувствием.
Умина потянулась к Лайне и зашептала ей на ухо, та внимательно слушала, покачивая её в объятиях. По выражению её лица, точнее, по облегчению, которое на нём отразилось, Мариса сразу поняла, что ничего страшного.
– Вот же дурочка, – заговорила Лайна. – Ну и что, что он недоволен. Твоей вины ни в чём нет. Недоволен – не женился бы, ехал бы в Гарратен к родне и женился там. Отцу что ли рассказать, пусть с ним поговорит?
– Нет-нет, – вскинулась Умина. – Не надо отцу…
– Твой Сурит, если ему что-то не нравилось, и должен был решать, как по-своему повернуть. Причём заранее, а не теперь изводить тебя придирками, – сказала сердито Лайна. – Не нравится ему, так и откажись идти замуж, только открыто скажи, какая причина. Что-де жених тебя с графом делить не желает.
– С ума сошла? Я умру лучше! – испугалась Умина. – Всё равно, что делать? Говорит, он сам не знает, сможет ли меня любить после этого… А ведь любил, и я его больше жизни!
– И он дурак, и ты дурочка, – вздохнула Лайна. – Некого тут винить. Всё хорошо будет, не бойся. Он не совсем у тебя глупый.
– Говорит, до моих лунных не тронет меня, – это Умина прошептала еле слышно.
– И правильно. За это время успокоится. Родители ему разум поправят. Не плачь больше, поняла? И ни думай ни о чём, не тревожься.
В дверь постучали – пора.
– Пойдём, – Лайна подала сестре руку. – Там отец за дверью. Ему не плачься пока…
Умина закивала, посмотрела на Марису, улыбнулась.
– Что я за глупая? Тебе ещё хуже будет, да? Ты следом идешь, желаю тебе счастья…
Мариса подошла к ней, девушки обнялись.
– Да не будет мне хуже, – сказала Мариса. – Ты будь счастлива.
Она, тоже невеста, после венчания уже не подойдет к Умине, и за свадебным столом завтра ей не сидеть – не положено. Ей можно будет только в щелку посмотреть. А через три дня она сама поедет в Храм…
Лайна вывела сестру за дверь и передала её руку отцу. Дядюшка Фуртаф вместе с женой благословят дочь и её жениха, и тот в украшенной цветными лентами повозке повезет её к Храму, и больше не выпустит её руки до самого венчания. Они сойдут с повозки, не доезжая – к Храму следует идти пешком. А по дороге их поздравит и благословит шут – старинный обычай ещё со времен Древних…
– Вот дурак жених! – в сердцах сказала Лайна, вернувшись. – Не мог лучшего счастья найти, так радоваться надо тому, что есть! А он её ревностью изводит. Так и отходила бы его скалкой. Ладно! – она махнула рукой, – переживут, куда деваться.
Марита кивнула молча. Прошла к дверям по опустевшему дому, выглянула.
Родители как раз благословляли невесту. А чуть в стороне стояли стражники из замка – и зачем они тут сейчас?..
И она вдруг встретилась взглядом с тем, своим случайным знакомцем – он был среди стражи. Отчего-то посмотрел пристально и странно. Мариса поспешно спряталась…
Она видела уже немало свадеб, и всегда люди графа приезжали за невестой уже после венчания и поздравлений. Вот некстати они тут – жених Умины и так против, а ещё графские посланцы маячат на глазах с самого утра. Он, значит, поедет венчаться сердитый, и Умине от этого никакой радости!
Марисе лучше, ей всё равно, доволен ли Реддит. Хотя после того, как лорд ему помешал, наверняка тоже будет злиться. Лорду злость не посмеет показать, а вот ей, Марисе – не постесняется.
Она осторожно выглянула в другое окно – рыжий как раз уезжал со двора, как влитой сидел на красивом гнедом жеребце. От ворот оглянулся, быстро оглядел дом, и каким-то дивным образом их взгляды опять встретились. Он усмехнулся, а Мариса отпрянула от окна, прижалась спиной к стене. И чего это он?..
Она снова выглянула. Рыжий уехал, и трое стражников за ним.
– И чего явились, – Лайна тоже подошла. – Лорд Монтери о чем-то поговорил с отцом.
– Лорд Монтери? Откуда ты знаешь, как его зовут? – Мариса обернулась к ней. – Он после твоего отъезда тут появился.
– Он через наш городок проезжал, жил в трактире моего свекра, – пояснила Лайна, – мимо нас никто не проходит. Я подавала ему обед. Хоть мы и живем своим домом, но работать мне приходится у свёкра.
– И как же его полностью зовут? – отчего-то Марисе захотелось узнать.
– Лорд Ивин Монтери, – ответила Лайна. – Он племянник нашего графа. И сам сын графа, но другого. А сам беден, как все говорят.
– Что-то он не похож на бедняка! – Мариса даже засмеялась. – И как сын графа может быть бедным, не пойму? Графство не проиграешь и в трактире не спустишь, и оно всегда даёт деньги. Графу ведь платят подать!
Читать бесплатно другие книги:
