Если буду нужен, я здесь Резник Юлия

Глава 4

• Ты меня не лечи, и не води рукой,
• Я уже как большой,
• И, сука, сам все знаю…

«Сам все знаю» Каспийский груз, Гансэлло

Назар

– Я жду. – Обычно спокойный голос Панаева вибрирует от эмоций. Готов забиться, что еще немного, и он снова на меня бросится. Чтобы до этого не доводить, мне по-хорошему стоит поторопиться с ответом, но я молчу, сам находясь на пределе. Внутри что-то мерзко дрожит. Отворачиваюсь к иллюминатору. Там, над морем, разгорается новый день. Яхта размеренно покачивается. Умиротворяющая картина. Казалось бы, полный, мать его, дзен. Только что-то он, падла, не ловится.

– Чего? Моих оправданий? Разве ты уже не вынес мне приговор? – хмыкаю.

– Нет! Я сорвался. Признаю. Но ты поставь себя на мое место. Что бы ты подумал, услышав, как твоя сестра кричит, и увидев то, что я увидел?

– Не знаю.

– Ты ее трахнул, хотя она четко сказала «нет»! – отводит глаза Марат.

– Спросонья! В темноте! Я понятия не имел, что это Лала. Господи! И я тебя уверяю, что она до последнего принимала в происходящем самое активное участие, а «нет» сказала, лишь когда я уже вошел!

– Избавь меня от подробностей!

– Да запросто! – вскидываю перед собой ладони. – Тогда объясни, что ты хочешь знать, и покончим с этим.

– Ты ее не одурманивал?

Закатываю глаза:

– Нет. И сам я тоже чистый. Вот уже двенадцать лет, четыре месяца и…

– Перестань. Я тебе верю.

– Правда? – деланно изумляюсь. – Значит, мне показалось.

– Я был на эмоциях! Объясни мне, как на трезвую голову можно было спутать мою сестру с очередной шлюхой?!

– Да вот так! В темноте бабы не очень-то различаются. А я неделю не спал, дела в Эмиратах заканчивал. Пропустил стакан вискаря за твоего мелкого, и меня к чертям срубило. Кстати, поздравляю.

Марат вскидывается. Светлеет.

– Спасибо. Он… чудо. Настоящее чудо.

Молчим какое-то время. Панаев весь в себе и в воспоминаниях. А я в разорванных чувствах. Черт его знает, как такое дерьмо случилось. И ведь уже не отмотаешь назад. Так, как прежде, уже никогда не будет. Того, что придется оставить в прошлом, мне бесконечно, нестерпимо жаль. Жаль моей дружбы с Маратом. Настоящей такой пацанской дружбы. Чувства братства и сопричастности. Всего того, что было на этих чувствах завязано и составляло значительную часть меня. Можно, конечно, сделать вид, будто ничего не случилось. Но не тот я человек, чтобы играть отведенную роль или заниматься притворством. Реакция Панаева была однозначной. И она ужасно меня задела. Значит, я абсолютно, полностью ему доверял, а он все это время оставался на стреме? Типа, ну, мало ли чего ждать от чувака с таким прошлым, как у меня? А я ведь, сука, всерьез полагал, что хоть он-то в меня поверил. Ошибся и тут. Наивный дурак.

– Значит, Лала пришла к Антону? Он… что, он ей какие-то авансы давал? Что тут вообще происходило, пока меня не было?!

– Ты у меня спрашиваешь? Узнай у сестры, что в ее голове творится.

– Ее жених разорвал помолвку. Слышал?

– Нет. Я в тот момент выслушивал, какая я мразь. Твой отец, кстати, был очень красноречив.

Скручиваю крышку с бутылки и делаю несколько жадных глотков.

Это задело тоже. Пусть я всегда догадывался о том, что из всех друзей Марата для его родителей я был наименее приемлемым. И это мой косяк, что я в какой-то момент забылся. Поверил в искренность улыбок. Прикипел. Самонадеянно включил себя в их круг. Возомнив едва ли не членом семьи.

– Извини его. Он… ты же знаешь, как нелегко им далась Лала. Ее очень любят. Очень. Понятия не имею, что теперь делать. Если она пришла к Антону и по пьяни вас перепутала… Господи, это просто убьет их. – Марат прячет лицо в ладонях.

– Так не говори про Антона, – пожимаю плечами. – Вали все на меня.

– В смысле? – отводит руки.

– Ну а что? Обо мне они всегда были невысокого мнения, зачем еще портить карму Дубине?

– Это не так, Назар, – сожаление в голосе Марата я слышу не впервые за время этого разговора, но сейчас оно почти осязаемо. Что ж так тоскливо-то?

– Так. Да и похер. – Салютую бутылкой, типа мне дела нет до того, как ко мне относятся. Вранье! Ну, какое же вранье! Уйти бы. Скорее уйти.

– Ты ошибаешься. Впрочем, сейчас не время об этом спорить.

– Значит, поговорили? – с надеждой смотрю на дверь.

– И да, и нет. Осталось самое главное.

– Так давай ближе к делу тогда.

– Понимаешь, как бы там ни было, факт есть факт. Лала лишилась с тобой невинности, и это ее погубит…

– Мне жаль.

– … если ты ее не спасешь.

– Говори, что я могу сделать.

Назар – супергерой. Ага. Самому, блин, смешно. Меня уже в такую грязь втоптали, а я все жопу рву. Вот какого черта?!

– Женись на ней.

– Запросто, – киваю, но потом до меня доходит смысл слов, и я, выпучив глаза, протягиваю: – Чего-о-о?

– Лала теперь – порченый товар, – Марат морщится. Ему самому неприятно, как это звучит. – Никто из наших на ней не женится. Но ты можешь спасти и ее, и нашу семью от позора. Еще не поздно.

Я открываю и закрываю рот.

– Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь?

Марат вскидывает тяжелый взгляд.

– Поступить по чести?

Да блядь! Это же чистая манипуляция. Я это знаю. Он это знает. Более того, он как никто другой знает меня. Это знание как струна, натянутая между нами. И я, пожалуй, никогда еще так остро не ощущал ее, как сейчас, когда она максимально оттягивается и рвется со свистом. Говорят, что самую сильную боль нам причиняют близкие, те, кому мы как себе доверяем, ведь они точно знают, где твоя броня тоньше. Панаев прицельно палит в десяточку. Больно…

– Она же даже не ко мне пришла, – цежу сквозь зубы. – Она не меня хотела.

– Лала сама не знает, чего хочет, Назар. Неужели ты этого не понял? Она маленькая. Ты ее под себя воспитаешь. Ищи в случившемся плюсы.

– Какие, мать его, плюсы? Ты серьезно вообще? Я женюсь, или кого-то удочеряю? Что-то я уже, брат, запутался.

Марат тяжело вздыхает. Конечно, его тоже все порядком достало, но не я же в этом всем виноват!

– Ты не стремился к браку. Я понимаю. Но тебе тридцать четыре, Назар, когда, как не сейчас, жениться? Где ты найдешь лучшую партию? Ну не в своих же клубах! Лала хорошая девочка, чистая. Да, не без особенностей, свойственных юности. Да, немного разбалованная, признаю. Но не гнилая. Она сумеет стать тебе достойной опорой, у нее перед глазами был отличный пример. Ее готовили для того, чтобы она стала верной и любящей женой при муже, как любая другая кавказская девочка. Вы сможете создать крепкую семью и родить детей. Я уверен, что это возможно.

– А любовь, видно, потом придет? – не могу его не подколоть.

– С чьей стороны? – не остается в долгу Панаев. Мы лупим, лупим друг друга… – Не получится – разведетесь. Хуже от этого уже никому не будет.

Ну да. Охренеть. Почему бы не жениться, если потом можно развестись?

– М-да-а-а.

– Так каким будет твой ответ?

– Ну, я же человек чести, Марат, – ерничаю. – Конечно, я поступлю так, как должен.

Панаев прикрывает глаза. В его позе проскальзывает облегчение.

– Спасибо тебе. Ты настоящий друг, Назар, правда.

– Жаль, что, как оказалось, я не могу сказать о тебе того же.

– Назар, – морщится. – Ты просто не понимаешь. У тебя нет сестры… Меня повело, да. Я ошибся. Друзья тоже иногда ошибаются. Я прошу у тебя прощения. Что ж ты такой идеалист?

– А ты? Что ж ты так легко поверил в самое худшее?

– Мне жаль. Очень жаль, друг.

– Проехали.

Я отвожу взгляд, потому что не в силах на него смотреть, и уйти не в силах. Не уверен, смогу ли хоть когда-то это «проехать», но абсолютно точно я не готов поставить крест на нашей дружбе вот так сразу. К счастью, Марат меняет тему.

– Предлагаю небольшое торжество в узком кругу, скажем, восемнадцатого.

– Ты хочешь сберечь честь сестры или окончательно ее опозорить? – хмыкаю я.

– В каком смысле?

– Небольшое торжество? Как будто вы хотите скрыть что-то постыдное?

Марат задумчиво щелкает пальцами:

– А ты что предлагаешь?

– Достойный праздник.

– Ладно. Один хрен уже все заказано и оплачено. Можем и так.

– Нет.

– Нет?

– За свою свадьбу я заплачу сам. И сам ее организую. С меня хватит чужой невесты, не впаривай мне еще и это.

– Справедливо. Но мероприятие такого уровня быстро не организовать!

– Я постараюсь.

Что-что, а организовывать праздники я умею.

– Тогда осталось поговорить с отцом. Он будет не в восторге, предупреждаю сразу.

– Разве не нужно прежде обсудить нашу свадьбу с Лалой?

– Нет. Это лишнее. Она лишила себя возможности выбирать. И прекрасно это понимает. Давай лучше поторопимся, Афина меня, наверное, уже потеряла. Я-то переодеться заехал, а тут… – рубит рукой.

Отец Лалы не то что не в восторге от моего предложения, он в тихом ужасе. Разговаривает со мной через губу, брезгливо морщась, будто перед ним кусок дерьма, а не состоявшийся во всех отношениях мужик, которого любой другой отец на его месте был бы счастлив принять в семью. Мне хочется развернуться на пятках и уйти, но я, блядь, стою и каюсь. Мало того что за себя, так еще и за Лалу. Типа, нас так захватили чувства, что мы потеряли голову. Простите, пожалуйста. Виноваты. Постараемся все исправить.

– Воспользоваться глупой девочкой… Под крышей тех, кто тебе доверял… – цедит Марат Арзасович, качая головой, будто в попытке утрамбовать в ней сам этот факт. Не понимаю, откуда у меня берется выдержка, чтобы в ответ не огрызнуться. Происходящее чудовищно несправедливо. Видит бог, я с трудом держусь, каким-то чудом этот разговор заканчивая с честью. И самое смешное в этом то, что я ведь до конца даже не понимаю, на кой мне оно все сдалось. Только лишь бы окончательно не потерять друга? А был ли он у меня вообще?..

Выхожу сам не свой на палубу. А там Дубина. Еще один наш общий друг… Смазливый. Я никогда на это внимания не обращал, а теперь вот как-то само собой обратилось. Значит, Лале такие мужики нравятся? М-да. Ну что ж, девочка, боюсь, тебе не повезло.

Смотрю на него, а Тоха взгляд отводит. Получается, и он в курсе, к кому моя будущая жена пришла? Да что ж такое-то! Мне хоть каплю оставят гордости? Сука-а-а.

– Слушай, ты меня прости. Я ж не знал!

– Проехали.

– И что теперь?

– Да ничего, Антон. Женюсь я, – хмыкаю. – Ты ей глазки строил, обнадеживал, а я женюсь. Вот так.

– Да не строил я ничего! – возмущается. – Просто удивился, как незаметно она выросла. Время летит, капец.

Киваю. Краем глаза кошусь на Дубину, чтоб понять, насколько он откровенен. Не было печали. А теперь вот думай, что там у моей женушки в голове. Точней, кто. И вытесняй. Вытесняй… Я же третьего в наших отношениях даже в мыслях терпеть не стану. Для меня это худшее, что может быть. Так как такое со мной случилось?! Чтоб тебя, Лала! Чтоб тебя, мелкая засранка!

– Ну, да, – бросаю вскользь.

– Назар, я тебе клянусь, что пальцем ее не трогал. Вообще. Ни в тот вечер, ни в любой другой. Ну как ты себе это видишь? Она ж как сестренка. Да и Марат бы меня убил, – возмущается Дубина.

– Заметь, я тебе ничего не предъявляю.

– И на этом спасибо. Дерьмовая вышла ситуация. Понятия не имею, как повел бы себя на твоем месте.

– А вот на моем месте себя представлять не надо, – ощериваюсь неожиданно даже для себя. Тоха стоит, удивленно приподняв брови. Дескать, чего это ты, брат? А я чего? Я ничего. Просто, раз такое дело, не хрен мою жену представлять с собой рядом. В одной койке, или просто – не суть. Твой поезд ушел. Вот и иди с богом, а мы тут как-то сами разберемся.

– Осознал. Проникся. – Дубина смотрит прямо в глаза и тянет для пожатия руку. Окей. Жму. Силой не меряемся, ничего друг другу доказывать не считаем нужным. Он признает мое право. И ни на что не претендует. Так на месте Тохи поступил бы любой нормальный мужик. Я бы тоже отошел в сторону. Женщина друга неприкосновенна.

Озвереть. Ла-ла-ла теперь моя женщина. В душе не ебу, что с этим делать. Марат говорит – воспитывать. Удивительно, но он до сих пор так и не понял, что она совсем не такая, как кажется. Но ведь и я не могу сказать, что знаю эту девочку. Скорее мое отношение к ней предвзятое. И надо его менять, если мы хотим действительно построить что-то стоящее.

Мы ведь хотим?

Черта с два, конечно.

Другое дело, что выхода у нас нет.

Глава 5

• Загляни в меня,
• Все разграблено начисто, пусто.
• Мне как будто отключили чувства,
• Мне как будто отключили чувства, да…

«Худшая» Асия

Лала

– Эй! Кто тут у нас, вы только посмотрите…

Дверь открывается, наполняя мою комнату светом из коридора. На улице ясный день, но тут царит мрак. Я задернула шторы и лежу в постели, старательно изгоняя из головы мысли всякие. Мне хорошо в этой пустоте. Можно представить, что и меня в ней нет. Была девочка, да куда-то делась. Даже когда кто-то ко мне заходит, не проблема ведь сделать вид, что меня больше не существует. Просто молча продолжая пялиться в стену.

Жаль, что этих двоих я не могу игнорировать. Скорей всего, их потому ко мне и прислали. Оборачиваюсь, удерживая на локте вес тела:

– Привет.

Афина нежно улыбается, целуя кулачок сына. Осторожно машет мне его крохотной ручкой:

– Привет, Лала. Я открою шторы? Не то на что-нибудь напорюсь.

Не желая утруждать жену брата, щелкаю пультом. Шторы расходятся, я болезненно морщусь. Глаза совсем отвыкли от яркого света. Там, за окном, догорает лето, а внутри меня уже давно поселилась зима.

– Ну-ка, дайте мне этого парня! – требовательно шевелю пальцами. Афина опускается на постель, отдает мне Маратика и беспечно откидывается на спину. – Устала?

– Не-а. Когда бы я успела? Мне вообще не дают побыть с сыном. Он то с папой, то с бабушкой, то с дедом! Я даже с непривычки ревную. – Афина смеется, а мне совсем не смешно. Я думаю о том, как тяжело ей было одной с Мариам. Ведь Марат, пойдя на поводу у семьи, в то время женился на другой девушке, и знать не знал, что где-то там у него подрастает дочка. Сколько ошибок мы совершаем, следуя глупым кондовым обычаям? Стараясь поступить по чести так, как того от нас ждут, сколько боли мы причиняем себе и тем, кого любим? Но главное, почему нас это вообще ничему не учит? Ну почему, а?!

– Он такой хорошенький. Вылитый папа!

– Еще бы! – Афина закатывает глаза. – Слушай, может, погуляем? Денек такой хороший.

– Не хочу.

– Ну, ты чего, Лал? Я тебя не узнаю. Лежишь тут какой день.

– Ты разве не знаешь, что я наделала?

Интересно, я теперь когда-нибудь смогу оторвать взгляд от пола? Посмотреть на человека прямо смогу?

– Я не знаю твоей версии происходящего.

– Да кому нужны мои версии? – уклоняясь от взгляда, веду носом по головке Маратика.

– Мне. Я очень за тебя переживаю. Правда. Боюсь, даже молоко пропадет.

Ага. В ход пошли манипуляции. Отрезаю, чтобы их прекратить:

– Никаких других версий тут быть не может. Я опозорила нашу семью. Предала хорошего парня и…

– Даже слышать не хочу этот бред!

– … все испортила, – упрямо стою на своем.

– Ты поступила так, как чувствовала. Я тебя за это не осуждаю. И вообще, если хочешь знать мое мнение, Звягинцев мне кажется гораздо более подходящей партией. Немудрено, что ты от него потеряла голову.

Чего? Видно, Марат не сказал жене, что я пришла отнюдь не к Назару…

– Серьезно? – сдуваюсь я.

– Он такой классный, – Афина трясет перед лицом руками, будто пожар тушит.

– Эй! – открываю рот я. – Женщина, ты чего?!

Одной рукой прижимаю к себе племянника, а другой нащупываю подушку, чтобы запустить в голову его непутевой мамаше. Жене моего брата не пристало облизываться на других мужчин. Так что получай! Вот тебе! Вот! Афина визжит. Я улыбаюсь… Нет, она правда считает Назара симпатичным? Видно, у нас совсем разные представления о прекрасном. Хотя, надо признаться, пока я не знала, что он – это он, было хорошо. Очень даже… Щеки обжигает румянец. Я, наверное, последняя шлюха. Нормальная женщина ни за что не кончила бы в руках чужого мужика. Даже во сне. Да-да. Сон никак меня не оправдывает. Не буду себя выгораживать. Со мной явно что-то не так.

– Да ладно тебе. Я шучу. Но Назар – бесспорно красавчик. Как ты умудрилась его окрутить?! Он весь такой правильный. Принципиальный. Строгий. А ты девчонка совсем. Еще и сестра его лучшего друга!

– Как-то так получилось.

Ага. Как-то, блин…

– Ну, и ладно. Кстати, может, ты не в курсе, в околосветских Телеграм-каналах уже мелькает информация о том, что вы с Баятом расстались.

Я в панике распахиваю глаза. Чего я не хочу, так это чтобы эту тему мусолили в прессе. Сама по себе я не представляю для журналистов абсолютно никакого интереса, и даже не питаю иллюзий на этот счет, но как дочь своего отца… Мамочки!

– Папа с Маратом, наверное, в ужасе.

– Да нет. К счастью, никакой грязи не всплыло. Не волнуйся хотя бы об этом.

– А что же тогда писали?

– Гадали, почему вы расстались. Кстати, где твой телефон? Назар не может до тебя дозвониться.

– Назар? – подскакиваю. – А что ему от меня нужно? Папа запретил нам до свадьбы видеться.

– Да. Я в курсе. Словно мы, блин, в средневековье.

Афина нервно пробегается рукой по шикарным платиновым волосам. Я бы тоже хотела перекраситься. Да только кто мне позволит? Брезгливо отбрасываю за спину свои ненавистные черные патлы. Волосы, спускающиеся ниже поясницы. Первым делом, когда выйду замуж, обрежу их наполовину.

– Я очень его подвела.

– Переживет! – фыркает Афина. – А телефон все же найди. Может, тебе и нельзя с женихом встречаться, но он вообще-то прямо сейчас планирует вашу свадьбу. Вот как это делать, когда ты не на связи?

– Так ведь все уже спланировано, – хлопаю ресницами я.

– Кем? Родителями Баята? Назар ни за что на такое не согласится. Это унизило бы его мужское достоинство. У вас будет совершенно особенный, только ваш праздник, ну, доходит?

Не очень. Да и плевать. Я не хочу этого брака. Мысль о том, что я всю жизнь проведу рядом с нелюбимым, пугает меня до жути. Я к Антону в постель полезла, чтобы этого избежать, понимаете?! Но судьба догнала меня. И переиграла. С Баятом у нас, по крайней мере, много общего. Мы смеемся над одним и тем же, у нас множество совместных воспоминаний, знакомых, мы говорим на одном языке. Да, между нами не было страсти, но если бы передо мной стоял выбор, между Баятом и Назаром я бы выбрала первого, не задумываясь. По понятному всем критерию – свой/чужой. Впрочем, теперь это неважно. Я сама себе не оставила выбора. И я сделаю, что должна. Соберу себя по кусочку, заштопаю, чтобы как-то реабилитироваться в глазах тех, чье мнение для меня так важно. Я смогу, не сомневайтесь. Я справлюсь. Мне просто нужно немного времени, чтобы залатать треснувшую гармонию мира и почувствовать себя цельной. А там как-то будет…

Марат просыпается. Извивается у меня в руках. Я осторожно его покачиваю, напевая знакомую с детства песенку. Нащупываю спрятанный под подушкой давно разрядившийся телефон. Киваю в сторону зарядки:

– Поставишь?

Афина втыкает провод. Аккумулятор набирает заряд. Телефон мигает, звенит и вибрирует. Сыплются сообщения в мессенджеры.

– Марата разбудим!

– Ничего. Будет ночью крепче спать. Давай-ка его сюда. Тебе надо ответить.

Это точно. Еще бы понять, с чего начать. Подружки пишут, девочки из коллектива, староста. И… Назар. Надо же. Интересно, кто ему дал мой номер? Марат? Пальцы немного дрожат, когда я открываю сообщение.

«Привет. Лайкни то, что тебе больше нравится».

А дальше на выбор: несколько цветочных композиций, образцы пригласительных, какие-то референсы… Как будто ему правда важно мое мнение.

– Можно гляну? – Афина заглядывает в телефон, смешно вытянув шею. Показываю ей предложенные Назаром варианты.

– Вкус у него отменный, – вздыхает Афина. И это – наивысший комплимент, учитывая, что моя невестка – один из наиболее успешных в мире фэшн-директоров. – А тебе что-нибудь приглянулось?

Лайкаю несколько фото. Афина одобрительно кивает. Нерешительно повертев телефон в руках, набираю текст:

«Извини, пожалуйста, была без связи. Только увидела, что ты писал».

Сообщениям Назара уже три дня. И мне неловко от того, что он мог подумать, будто я… ну не знаю. Забила. Пусть мне довольно сложно представить, что это могло бы как-то его задеть, не хочу выставлять себя стервой.

– А платье?

– Ты ж его сама мне из Парижа выписывала.

– Под твою свадьбу с Баятом!

Осмысливаю. Так-то оно так, но…

– Назар ведь его не видел. Какая разница?

– Большая! Он для тебя знаешь как старается? Было бы неплохо, если бы ты тоже хоть чуточку поднапряглась. Завтра же поедем ко мне в салон и выберем тебе новый наряд. Уверена, он оценит. Или ты тут собралась лежать до скончания века?!

На следующий день Афина, как и обещала, вытаскивает меня в город. Нашей семье принадлежит целая улица, на которой располагаются шикарный торговый центр с брендовыми магазинами и автосалонами, концертный зал, зал торжеств, множество ресторанов и роскошный отель. Компанию нам составляет Марфа Брагина. Мама тоже хотела поехать с нами, но Афина поручила ей приглянуть за внуками.

– Спасибо, девочки, что вытащили меня в люди! – благодарит Марфа, жадно отпивая лимонад из прихваченного с собой стакана. – Я уж думала, тебя упекли в темницу, – порывисто меня обнимает.

– Никто меня не упекал, – вздыхаю.

– Ну да. Ты бы слышала, Афин, какой они подняли крик, застукав Лалку в постели Назара. Я так за нее переживала, думала, у меня и молоко пропадет.

– Еще одна! – закатываю глаза.

– Не-не, мне-то как раз не помешало бы. Арс где-то вычитал, что нельзя совмещать ГВ с беременностью, и теперь выносит мне мозг. Ой, какое платьишко. Тебе нравится?

– Неплохое.

– Больше энтузиазма! Афин, а тебе какое по вкусу? Я совсем отстала от моды. Никогда особенно платьями не интересовалась, но вторая беременность подряд пробудила во мне любовь к красивому. Когда я уже влезу во что-то подобное, м-м-м?

– Скоро! – обещает Афина, хитро сощурившись. – Если Брага тебе четвертого не заделает.

– Я ему заделаю! – трясет Марфа кулаком. – А вы, Лал, как этот вопрос решать будете?

– К-какой вопрос?

– С детьми. Тебе, понятно, еще рано. А Звягинцеву сколько? Тридцать четыре, кажется?

Я громко сглатываю. Мне, наверное, нужно привыкать к таким разговорам. Они – часть взрослой жизни. Моей жизни теперь, да… И хорошо, что жены друзей моего будущего мужа приняли меня в свой круг на равных. Откуда им знать, в какую панику меня вгоняют мысли о предстоящей брачной ночи с Назаром? О детях с ним я уж вообще молчу.

– Да мы как-то не успели обсудить этот вопрос.

– Неудивительно. Когда вам было обсуждать? Тебя ж сразу под домашний арест отправили. Кстати, как он? – Афина играет бровями. – Только не говори, что разочаровал. Я на него поставила.

– Чего? – выпучиваю глаза.

– А Марфа против. У нее есть теория, что гурманы не любят оральный секс. Ой, блин… Прости. Кажется, меня занесло, – прикрывает ладошкой рот. Марфа заливисто смеется.

– Я вот это померяю… – бледнею. – Что скажешь?