Если буду нужен, я здесь Резник Юлия
Нет? Что ж… Она единственная на моей памяти женщина, которой это не важно. Все-таки девочки, выросшие в достатке – это что-то. Ничем их не проймешь.
– Конечно. Глядя на твою руку, каждый поймет, как много ты для меня значишь.
«И не рискнет лезть», – добавляю про себя. – «Если не смертник».
Хотя… может, она и стоит того, чтобы рискнуть.
Лала облизывает губы.
– Очень броское.
– В этом весь смысл.
Моргает. Ага. Вижу, до нее что-то доходит.
– Я устала.
– Пойдем в номер.
– Что? Нет. Я не об этом…
У нее даже запах меняется – в такой она панике. «Дожился, Звягинцев». Чувствую себя Чудовищем из мультика. М-да уж. Давно я ничего подобного не ощущал. Ни со знаком плюс, ни со знаком минус. Бесит страшно. Глядя на это все, понимаю, почему предпочитал женщин постарше. С опытом и окрепшей психикой. Тут же, блядь, как на качелях.
Хочется повторить, что я ее и пальцем не трону, пока она сама того не захочет. Но мои демоны требуют мяса. Хотят, чтобы я немного ее помучил, проучив за то, что она такая непонятливая. И я подчиняюсь им.
Хочешь строить из себя жертву? Я тебе подыграю.
– Почему ты решил провести эту ночь в гостинице?
– Потому что у нас дома бабушка. Не хочу, чтобы нам мешали.
Ла-ла-ла вздрагивает дважды. На словах «у нас дома» и «нам мешали».
Такая красивая в этом платье. Такая напуганная. Запутавшаяся в собственных же интригах и желаниях. Все правильно, Лала. Бойся. Лови последствия. Похмелье для того и придумано, чтобы больше не хотелось повторить. Если бы не оно, мы бы все давно спились.
Усмехаюсь. Марат сказал – воспитывай. Я, кажется, неплохо вживаюсь в роль.
– Как дома?! Она уже уехала? Мы даже не пообщались.
Музыка стихает. Я подталкиваю Лалу к нашему столику.
– Она старый человек, который не очень комфортно себя чувствует в обществе богатых и знаменитых. Да и тяжело ей уже на ногах… Познакомитесь завтра.
Если честно, я вообще не знаю, зачем притащил бабулю сюда. Может, порадовать хотел перед смертью. Она очень переживала, что я все один да один. Теперь ей будет спокойнее. А может, чтобы открыть глаза Лале на то, что я такой, какой есть. Не хочу подкармливать ее иллюзии. В плане родословной я… не Антон. Ухмыляюсь, наблюдая за тем, как моя Ла-ла-ла напивается.
– Хватит. Пойдем.
– Но…
– Достаточно, – отрезаю, придавливая ее взглядом. Молчит. Глядит в пол. Надо признать, что в основных моментах воспитывать ее не надо. Все же ей с детства внушали, что дело женщины – слушаться и подчиняться. Ч-черт. Это немного меня взрывает. Затылок покалывает в предвкушении. Демоны, раззадоренные кровью, ощериваются. Бью их по мордам. «Фу!»
Сбегаем, стараясь не привлекать внимания. Но все равно нас выходят провожать. Родители, Брагины, Марат… Афина на празднике тоже была недолго. Все же Маратик еще совсем маленький. Ему мама нужна.
Жмем руки. Марат выглядит обеспокоенным. Бросает взгляды то на меня, то на сестру, то… на Дубину, который тоже за каким-то чертом выперся. Ну, ты-то еще какого хрена, Тоха? Нравится девочка моя? Разглядел? Веду бровью. Мол, хочешь зарубиться? Прикрывает глаза. Дергает головой. И выставляет перед собой руку, мол, брат, не гони, я в стороне, че ты нервничаешь? Хороший друг. Верный. Мы не раз делили с ним женщину. Одну на двоих, да. Было по приколу.
Это не тот случай. Он понимает.
Прижимаю Лалу к себе. Рука будто невзначай соскальзывает на бедро. Марат забывает дышать. Да, ты! Ты тоже должен усвоить, что теперь она – моя забота. Ты сам так решил, брат. У любого решения есть последствия. Принимай их.
Еще недавно я бы ни за что так с ним не поступил. Но Панаев сам нас втянул в это болото.
Делает шаг ко мне. Я отвожу назад ногу, для лучшего упора. Это почти что стойка… Я не знаю, чего от него теперь ждать. Ну? Ударит? Нет. Обнимает. Окатывает теплом, знакомым запахом.
– Не обижай ее. Пожалуйста, друг.
Не буду. Спасибо, что обошлось. Я растроган. Похлопываю его по спине.
Наша гостиница в тупике улицы. Ехать нет никакого смысла. Решаем прогуляться. Каждой порой своего тела чувствую исходящий от Лалы ужас. Он страшно меня напрягает. В лифте ее начинает трясти. Юбка у платья пышная, пятиметровый шлейф занимает собой всю кабину. И шуршит, шуршит, потому что ее колбасит. Жесть.
Номер нам забронирован королевский. Закуски, фрукты, шампанское в ведерке, цветы. Все как полагается. Из того, чего не должно быть – невеста в истерике.
– Я в душ. Осмотрись, поешь… Ты в ресторане почти ничего не съела.
В душ мне надо, да. Ее реакция меня бесит. Перед глазами разноцветные всполохи. Вода льется на голову. Упираюсь одной рукой в стену, разглядываю себя. Так странно, что все бабы от меня без ума, а собственная жена… Жена. Я женился на наследной принцессе Панаевых. До сих пор не верится. Обматываю бедра полотенцем и выхожу.
Пока меня не было, Ла-ла-ла не только открыла шампанское, но и здорово приложилась к бутылке. То, что кому-то нужно напиться, чтобы лечь со мной в кровать, взбалтывает давно осевшие комплексы. Как же бесит, что я чувствую себя недостаточно хорошим для нее… Все еще. Блядь. Недостаточно.
– Почему ты не переоделась? – замираю за спиной.
– Т-там с-сложная шнуровка. Я н-не могу снять платье сама.
Д-да. В этом что-то есть. Мне кажется, лет эдак сто пятьдесят назад измен было меньше как раз потому, что женщине, чтобы на это решиться, нужно было довериться своему любовнику полностью. Как иначе, если ты абсолютно беспомощна? Ни раздеться не можешь сама, ни одеться, когда все закончится. Сто раз подумаешь, прежде чем на это пойдешь.
– Что ж. Видно, придется мне.
Опускаю взгляд. Лала разулась. Я намного выше. Касаюсь шнуровки. Резко дергаю длинный конец, Лала вздрагивает, будто я ее плетью ударил. Тонкие волоски на затылке приподнялись. Мурашки, дрожь… Неторопливо расшнуровываю корсет. Стаскиваю по бедрам. Лала шумно дышит. Ее сердце выпрыгивает из груди. Мое сердце…
Заглушая рев в голове, вынимаю заколку. Все женщины, которые у меня были в последнее время, наращивают волосы. Лале это ни к чему. У нее свои. Роскошные. Открепляю фату. Шпилька за шпилькой, пока собранные в жгут локоны не падают на спину. Воздух со свистом покидает легкие моей девочки. Она обхватывает себя руками. Я отступаю на шаг.
– Ну, все вроде бы.
Беру со столика бутылку, делаю несколько жадных глотков. Отправляю в рот канапе, не чувствуя вкуса.
– Я спать. Завтра много работы.
Лала оборачивается. Она растеряна. Взорвана. Так, как я и планировал.
– А что делать мне?
– Прими душ. И тоже ложись. День был утомительным.
– К-куда ложиться?
– Куда хочешь.
Иду в спальню, сбрасываю с бедер промокшее полотенце. За спиной резко захлопывается дверь. Неужто скромняжку испугала моя голая задница? Натягиваю боксеры, открываю телефон. На почте уже, как я и просил, пара фоток. Скидываю Юльке в личку.
«Твой эксклюзив».
«Ахренеть! Звягинцев!»
Смайлик от меня. Я и сам в ахуе, Юля. Твои чувства могу представить.
«А ведь слух ходил, что это тот молокосос ей изменил!»
«Без комментариев».
«Нет! Так не пойдет! Я должна сделать подводку к фото. Могу, конечно, отсебятины напридумывать».
Чего-чего нам не надо, так это Юлькиных бурных фантазий.
«Эй! Умерь пыл».
«Тогда ответь на пару моих вопросов».
«Давай. На один. Хорошо подумай над формулировкой». Коварный смайлик.
Пишет, стирает. Пишет, стирает. Карандашик бегает туда-сюда.
«Почему сейчас?»
«Ждал, пока девочка вырастет».
«Так долго ждал, что чуть не увели», – подкалывает Юлька, и я буквально вижу, как она закатывает глаза.
«Но не увели же. Все, Юль, у меня брачная ночь вообще-то».
«Её ты тоже ждал?»
«Ты уже использовала свой вопрос».
Закрываю чат, откладываю телефон в сторону.
Лалы долго нет. Прислушиваюсь к звукам, наполняющим номер. Щелкает замок в ванной. Свет в гостиной выключается. Значит, легла на диване? Окей. Вырубаюсь.
Когда встаю утром, Лала сидит уже полностью собранная.
– Я заказала завтрак. Не знаю, что ты ешь, поэтому набрала всего.
Я все еще в трусах. И в утренней эрекции. Жена смотрит на меня испуганным кроликом. Но мне кажется, что в этом испуге присутствует и любопытство. Посмотрим…
– Тебе достаточно знать, чего я не ем.
– И чего же?
– Кого. Маленьких глупых девочек. Расслабься, ага? Тебе ничего не угрожает.
Лала вспыхивает. И молчит… Нас прерывает стук в дверь. А вот и завтрак. Яичница с беконом, круассаны, каша, йогурты, какие-то фрукты. Ставлю перед собой тарелку с глазуньей.
– Какие у нас планы на день?
– Закину тебя домой, познакомлю с бабулей и махну на работу. Вечером у нас самолет, помнишь?
– Угум.
– Что-то не так?
– Все так. Но к первому сентября мне нужно будет вернуться. Не хочу пропускать универ.
– Без проблем. А ты на кого хоть учишься?
Лала опять сжимается. Как будто в том, что я ни черта о своей жене не знаю, есть хоть капля моей вины.
– Психфак.
– Вот как? Неожиданно. Нравится?
– Я только на второй курс перешла. Мы… еще не дошли до сути. А ты?
Брови помимо воли взлетают вверх. Как-то я не ожидал, что ей тоже захочется что-нибудь обо мне узнать.
– А я, Лала, университетов не оканчивал. Всему сам по ходу учился.
Похлопываю по карманам. Оделся-то я еще перед завтраком.
– Папа говорит, что школа жизни – лучший институт.
Ой, не знаю, девочка. Но я оценил ответ. Может, у нас что и выйдет.
– Поела? Тогда собирайся. Правда, со временем затык.
– А платье? – вскакивает.
– За ним поухаживают специальные люди, не волнуйся.
– Зачем?
– Ну как же? Это наша первая семейная реликвия. Ее почистят и как следует запакуют. Вдруг наша дочь захочет надеть его на свадьбу?
Провоцирую, конечно. Лала опять розовеет, но в этот раз все же реагирует спокойней. Гляди ж, так и приручу.
– Ладно.
Собираемся. Выходим, держась за руки. Моя машина уже подогнана к входу. Огромный Кадиллак, который в центре хрен припаркуешь. Лала забирается на сиденье, поджав ноги.
– Ого! Ты видел, сколько новостей о нашей свадьбе? – хлопает ресницами. – Даже фото есть.
– Ты красавица, – бросаю короткий взгляд на ее телефон, а дальше гляжу только в зеркала. Движение здесь оживленное, за дорогой нужно следить.
– Ты тоже… Не видела мужчины, которому бы так шел Saint Laurent.
Улыбаюсь. Ладно, детка, живи.
Ерзает на сиденье, что-то там отвечает кому-то. Лезет без спроса к моей магнитоле. Без разрешения меняет плейлист.
– Это что еще за хрень? – возмущаюсь. – Руки прочь.
– Побудь на одной волне с молодежью, папочка.
В уши долбит какая-то девчачья хрень. Слушать это совершенно невозможно. Я раздражаюсь. И улыбаюсь почему-то.
Глава 9
«У мене немає дому» Один в каное
- Справа в тому,
- Що в мене немає дому…
Лала
Я никогда не бывала в гостях у Назара, и теперь мне интересно, куда мы едем. По всему видно, это город. Самый его центр. Наверное, так действительно удобнее. Меньше времени уходит на дорогу, а значит, его теперь можно посвятить себе. Сходить в парк, или ресторан, или на выставку, не задумываясь о том, стоит ли этот поход трех часов на дорогу туда и обратно. Еще один маленький плюс в происходящем. Я решила, что буду во всем искать плюсы, раз не могу отмотать все назад или как-то отформатировать сложившуюся реальность, в которой, если честно, не все так плохо.
Вынуждена признать, что мой муж, как бы он не был мне неприятен, ведет себя безупречно. Лучше, чем я того заслужила – факт. И меня это парадоксальным образом бесит. Ведь очевидно, что отсутствие с его стороны каких бы то ни было поползновений в мой адрес означает только одно – я совершенно ему не нравлюсь как женщина. Это довольно ощутимый удар по самолюбию хотя бы потому, что я сама, даже будучи в панике, оценила его привлекательность. Нет-нет, это ничего не означает, не подумайте. Только то, что у меня есть глаза. И честность себе признаться в том, что мой муж хорош. С ним даже весело, если достаточно расслабиться и поймать нужный вайб.
– Вау! Ты живешь в башне?!
– Мы живем в башне, да. А что? Принцессе нужен собственный замок?
Это что сейчас было? Попытка щелкнуть меня по носу богатством моих родителей?
– Посмотрим, – задираю нос. – Какой этаж?
– Двадцать восьмой.
Я никогда не забиралась так высоко. Мне предстоит совершенно новый опыт. Не терпится все рассмотреть. Я же раньше жила только с родителями, подчиняясь их правилам и следуя их вкусам, а тут собственный дом. То есть квартира. В которой нас ждет встреча с бабушкой Назара. Меня это беспокоит. Вдруг я ей совсем не понравлюсь?
– Прошу, – распахивает передо мной дверь.
– А как же перенести жену через порог? – из-за нервов несу всякую чушь, Назар удивленно на меня пялится. – Не суть. – Опускаю глаза. – Это такая традиция.
Я делаю шаг в квартиру, но Звягинцев останавливает меня и подхватывает на руки. Легко, будто я ничего не вешу. От неожиданности вцепляюсь в его широкие плечи руками. Мы так близко. Мои губы у его уха, наше дыхание смешивается…
– Так? – усмехается он, заходя в холл, плавно перетекающий в огромную кухню-гостиную.
– Д-да, – сглатываю я, съезжая вниз по его телу. Ноги мягко касаются пола: – Спасибо.
– Обращайся, – белозубо улыбается. – Бабуль, мы дома! Это моя Лала, знакомьтесь. Лала, это моя бабушка – Анна Никитична.
– Здравствуйте, – шепчу я, опустив глаза. Звягинцев почему-то хмыкает.
– Здравствуйте. Проходите, что вы на пороге застыли? Будем завтракать. Если ты мне покажешь, как включается твоя бесовская плита, напеку оладушков.
– Не могу, бабуль. Мне надо отъехать на пару часов. Дела. Тебе все Лала покажет, ага?
– Мог бы и отменить дела по случаю свадьбы, – ворчит старушка.
– Мог бы – отменил. Ну, все. Не скучайте.
Растерянно гляжу на закрывшуюся за мужем дверь.
– Он очень много работает, – замечаю очевидное, будто оправдывая Звягинцева.
– Так было, сколько я себя помню, – Анна Никитична взмахивает сухонькой ручкой. – Думала, разбогатеет, как хотел, так перестанет рвать жилы, а нет. Да ты проходи, проходи, чаю заварим…
С любопытством оглядываясь по сторонам, прохожу вглубь квартиры. Из небольшого холла выходит одна дверь, вероятно, в санузел. Из кухни-гостиной – в спальню. И все? Удивленно хлопаю глазами. Где же я буду спать? Опять на диване? Или все-таки предполагается, что мне придётся разделить постель с мужем? Никогда еще я не жила в настолько маленьких квартирах, хотя и понимаю, что по среднестатистическим нормам никакая она не маленькая.
– Наверное, он трудоголик, – пожимаю плечами.
– А ты не очень-то много про моего внука знаешь, правда?
– Да, – соглашаюсь прежде, чем понимаю, как это может для нее прозвучать. – То есть он не особенно со мной делится историями из детства.
– Вот и плохо! Чтобы по достоинству оценить своего мужчину, нужно иметь представление, через что ему довелось пройти, прежде чем стать тем, кем он стал в итоге. У самой-то тебя, небось, была не жизнь, а малина? – поглядывает на меня искоса.
– Это плохо?
– Разные вы. – Хмурится. – Да и юная ты совсем.
– Я быстро взрослею, – отвожу взгляд.
– А вот не надо, не обижайся на старуху. Я чего переживаю-то? Однажды у него уже была такая, знаешь, вся из себя. Всю душу из парня вынула. Все деньги. Чего не купи – ей мало было. А как он оказался на мели, нашла себе другого дурачка, побогаче. Я уж боялась, и не оклемается Назар от такого предательства. Любому видно было, что ей только деньги его нужны, а он не замечал. Летал на крыльях. А потом упал так, что с земли соскребали.
Ничего себе, какие страсти! Ни за что бы не подумала, что в биографии Звягинцева было что-то подобное. Он же холоден как айсберг.
– Давно это было?
– Давненько. Десяток годков с тех пор, наверное, прошло.
– И что теперь с этой женщиной?
– Да откуда мне знать? Так что, оладьи будем печь?
– Мы завтракали. Может, лучше приготовим сразу что-нибудь на обед?
– А ты умеешь готовить? С такими-то ногтями.
– Умею. Они мне не мешают, – улыбаюсь.
– М-м-м. А от запахов еды не тошнит?
– Почему меня должно тошнить?
– Многих беременных тошнит.
– Я не беременная! – широко распахиваю глаза.
– Да? Тогда тем более ничего не понятно… – задумчиво тянет старуха. Могу представить, на какие мысли Анну Никитичну натолкнула наша поспешная свадьба. В Телеграм-каналах вон тоже принимают ставки, когда я рожу. Какое же унижение! Я что – ущербная? Почему все думают, что на мне можно жениться лишь по залету?
Непривычно взвинченная, устраиваю инспекцию по шкафам и холодильнику. Интерьер в квартире довольно холодный. Сплошной бетон и дерево. Красиво, но уж слишком брутально. Не думаю, что мне здесь будет комфортно. И что хоть когда-нибудь эта квартира станет мне по-настоящему домом. Даже огромные от пола до потолка окна, из-за которых, вполне вероятно, Назар и купил именно эту квартиру, лично меня вгоняют в депрессию. Я как будто в аквариуме. Жутковатое чувство…
Бабуля утверждает, что Назар обожает обычную жареную с чесноком и укропом картошку. Ну, раз обожает – готовим ее. Болтаем, вроде ни о чем конкретно, но к возвращению мужа я понимаю, что успела довольно неплохо его узнать. Мне до боли жаль того мальчика. Полуголодного, оборванного, никому не нужного. Кажется, я начинаю понимать, почему Назар такой, какой есть.
– Ну как вы тут?
Не могу уловить, что в нем не так. Он как будто бы чем-то недоволен, но чем – я понять не могу. Меня это напрягает, я не знаю, как себя вести. Решаю придерживаться шутливой формы общения, которая в машине, если я не ошибаюсь, доставила удовольствие нам обоим:
– Нормально. Анна Никитична немного офигела, узнав, что кто-то может специально покупать бэби-картошку. Они в деревне, знаешь ли, скармливают такую свиньям. Так что не вздумай сказать ей, сколько эта картошка стоит. И, умоляю, помалкивай про бэби-морковь и бэби-кальмаров, ага?
Секунду Назар глядит на меня так, будто у меня внезапно выросли рога, а потом, как я и рассчитывала, заходится хохотом. Ну, слава богу! Я неловко улыбаюсь в ответ.
После мы еще немного общаемся все вместе и начинаем собираться в дорогу. Бабушку Назар поручил отвезти домой кому-то из своих подчинённых. Сами же мы едем в аэропорт на такси. К обеду, который мы так старались приготовить, Назар не притронулся.
Я немного мандражирую. Пытаюсь отвлечься на телефон, шарюсь в соцсетях, но все только и говорят, что о нашей свадьбе. Подружки пытают в чатах, как и когда у нас все закрутилось, некоторые обижаются, что я им ничего об этом не рассказала. А я лучше умру, чем признаюсь, как же так влипла. Лучше умру…
«Не завидуйте», – в конце концов, пишу я в ответ, сопровождая сообщение смайликом. И ведь никто не отпирается. Напротив. Одна за другой строчат о том, какой же горячий мужик мне достался. Облизываются на него, бесстыжие, скабрезничают. Невольно скашиваю взгляд на Звягинцева. Мужиками в моей компании почему-то зовут всех парней, независимо от возраста. Иногда это нелепо, но про Назара по-другому не скажешь. Он действительно мужчина в самом соку. Заматеревший и состоявшийся. На нем брендовый льняной костюм. Не классический, такой… Свободные брюки и рубашка навыпуск с ассиметричной застежкой. Это все очень стильно. Даже где-то чересчур. Клянусь, я не знаю ни одного другого мужчины, который в подобном кутюре выглядел бы уместно. А главное, мужественно.
Читать бесплатно другие книги:
