Белая весна Гончарова Галина
Хотя могли и так сложить два плюс два. Валежный разбил фереев в пух и прах. В Борхуме беспорядки (Митя покосился на себя в оконное стекло, поймал взгляд своего отражения и улыбнулся), а в самой Русине…
Понятно, что Валежный разобьет всех этих освобожденцев, такой уж он человек. Но и Митя хотел внести свою лепту в дело победы.
Приезжает Валежный в Звенигород, а там его ждут, чепчики в воздух бросают, «Ура!!!» кричат, а Митя в первых рядах. Неужели для него на родине не найдется работы по специальности?
Валежному он жизнью обязан. А Освобождению?
Да ничем!
Поймите правильно, будь на троне Петер, Митя и седалище бы со стула не поднял, вот уж на редкость неудельный правитель был. Надо бы хуже, да куда уж! Но ради Валежного стоило расстараться.
Так что Митя ехал на родину.
Посмотрим, чем он может быть полезен Антону в Звенигороде.
Ну и…
Вместе с Митей, хотя и по другим дорогам, на родину ехал маленький такой сюрприз для Валежного. Вроде букетика цветов. Вдруг человек да обрадуется? Спасибо скажет…
Митя смотрел в окно поезда и мечтательно улыбался, представляя лицо Валежного, которому вручат несколько скромных бронеавтомобилей с пулеметами. Специально заказал. Еще с последнего дела, там у него как раз акции остались, облигации, Митя и продал их. За треть цены, понятно, но хватило и на игрушки, и на оплату их доставки.
Чилиан воюет с Русиной?
Воюет. Но умный человек всегда на том свою выгоду получит. В частности, люди, которые ходят через горы, водят караваны, везут оружие, технику… а из Чилиана до Валежного сейчас добраться проще, чем через другие границы. К кому обращаться, Митя нашел быстро. Так что будут Валежному броневики.
Мобильные, хорошо защищенные, а уж с пулеметом…
Прелесть!
Просто – очарование! Женился б, да не дадут!
Остается переправить их в руки Валежного, но на то есть другие люди. Митя платил, они гнали контрабанду через границу, каждый должен заниматься своим делом. И профессиональный диверсант в том числе.
Ах, Звенигород!
Митя любил работать в крупных городах! Это так удобно… в маленьком городе все на виду, не успеешь под кустом устроиться, а тебе уже пять лопухов протягивают и вся округа комментирует. А в большом городе никому до тебя дела нет, там все, как в муравейнике, кишмя кишат. И делать можно, что пожелаешь. А желаний у Мити было много. И все как на подбор…
Взорвать, пристрелить, закопать… надо бы еще пару способов придумать. А то никакого разнообразия.
Ничего, дорога длинная, время еще есть. И аптеки по пути будут…
– Простите, тор Дрейл?
– Жом Пламенный, я всего лишь доношу до вас волю моей королевы. Лионесс не будет вас поддерживать. Мы можем продать вам оружие, можем поставить, что вы закажете, разумеется, при условии стопроцентной предоплаты, но другой помощи не ждите. Более того, Борхум также не будет воевать с Русиной.
– Но почему?!
– Это воля ее величества.
– Я понимаю, тор. Но почему ее воля именно такова?
Тор Дрейл замялся.
Не знал он. НЕ ЗНАЛ!!!
Тор Вэлрайо ему тоже объяснений не предоставил. И на аналогичный вопрос поднял редкие брови. Мол, вы сомневаетесь в приказе ее величества? Или в ее выдающемся государственном уме?
Она королева, ей виднее!
– Жом, полагаю, это касается лишь ее величества.
Пламенный скрипнул зубами.
Да, раньше было проще. Лионесс поддерживал и деньгами, и советами, и людьми, когда это было надо. И убежище предоставлял…
А теперь что?
Жом аккуратно постарался прояснить этот вопрос и остался весьма недоволен.
Поддержки не будет. Если они чего-то захотят, пусть сначала заплатят.
Убежище? В случае проигрыша?
Также при условии предоплаты.
А больше ни на что не рассчитывайте. Более того, если Борхум больше не будет участвовать в войне, то Валежный…
Пламенному даже поплохело немножко.
Это – не дворцовые шаркуны, это войска, прошедшие бои, походы, спаянные кровью и смертью… это… это же…
Есть ли шансы отбиться? Да, они всегда есть. Но не слишком большие.
Так что…
Мужчины расстались, взаимно недовольные друг другом и обстоятельствами. Но приказ ее величества был недвусмыслен. И обойти его не получилось бы.
А если так…
Стоять, держаться и драться.
Больше Пламенному ничего не оставалось. Пути к отступлению были отрезаны.
Звонка Анна не ждала, тем более с незнакомого номера. Но честно ответила:
– Алло?
– Нам надо поговорить!
Ни здрасте, ни представиться… позорище! Голос Анна тоже не узнала. Стыдно сказать, голоса она запоминала плохо, просто отвратительно.
Лица – пожалуйста.
Титулы, звания, родословные тоже неплохо получалось, это не просто важно для светского человека, это архиважно, а вот голоса, тем более по телефону, сливались в два типа. Мужские и женские. Но чьи конкретно?
Из местных она могла бы с уверенностью опознать Киру, Гошку, Бориса Викторовича и своего отца. Все. Высокий и тонкий женский голос в списке не значился.
– Говорите, – разрешила Анна.
– Сегодня в двенадцать жду в «Аквариуме».
– Простите, никак не могу. Я работаю.
– Я знаю. – Голос стал раздраженным. – Но вы там все равно будете, с Киркой, постарайся отослать ее хоть куда, и мы поговорим! Это и в твоих интересах!
Вот теперь Анна узнала говорящую.
Лиза.
И поспешила успокоить девочку. Да, девочку, по сравнению с ней-то…
– Елизавета Игоревна, я рада буду с вами поговорить. Сразу приношу извинения, если придется задержаться.
– Ишь ты, какой цирлих-манирлих!
– Простите?
– Буду ждать.
И гудки в трубке.
Анна только вздохнула. Ладно, надо подобрать одежду так, чтобы не раздражать Лизу. А Кира… Кире она все скажет честно. И даже пригласит ее послушать беседу – через сотовый телефон. Это будет правильно. Девочке жить с Лизой, а Анне…
Сколько ей остается? Меньше года…
Очень тяжело оставлять тех, кого ты полюбила. Прости, Кирюша…
Анна честно старалась не нервировать своим видом невесту Бориса.
Не получилось.
Когда за одним столом оказались две девушки: одна – шикарная и ухоженная блондинка в ярко-розовом со стразами и вторая – самая обычная брюнетка с каштановыми волосами, уложенными в аккуратную прическу, в длинной юбке и простой блузке, с камеей у горла…
Впечатление было такое, словно гувернантка отчитывает балбеску-воспитанницу. Анна и выглядела чуточку старше своего возраста, и держала себя иначе, и разговаривала…
Не столь важно, во что ты одет. Королевой можно быть и в лохмотьях, просто потребуется чуть больше усилий, чтобы это дошло до всех. Анна же и усилий не прикладывала.
Она – великая княжна. Это корона и крест, это право и обязанность. Это осознание себя. И куда тут попыткам Лизы подавить ее роскошью, прической и дорогой одеждой? Даже и смешно как-то…
– Добрый день, Елизавета Игоревна.
– Добрый? Телефон выложи!
Анна послушно выложила трубку на стол. Лиза проверила ее на включенный диктофон и динамик и осталась довольна.
О том, что у Анны может быть еще одна трубка, Лиза даже не подумала. А она была, в кармане. Старый такой кирпичик, еще кнопочный, но вполне рабочий. И Кира сейчас слушала весь разговор по нему. Но Лиза успокоилась и перешла в атаку:
– Чего ты добиваешься, дрянь?!
– Простите?
– С тех пор как ты появилась, у нас с Боречкой все идет не так! Я же вижу! Это ты виновата! Ты гадишь! Ты…
– Вы неправы.
– Неправа я?! Ах ты… ладно! – Лиза быстро перешла от злости к практике, продемонстрировав, что она дочь бизнесмена. – Сколько ты хочешь?
– Простите?
– Сколько тебе дать, чтобы ты убралась из города?
Анна качнула головой:
– Нисколько.
– Десять. Тысяч баксов. Ладно, евро…
– Елизавета Игоревна, у меня есть эти деньги.
– Тогда сколько ты хочешь?! Ну?!
Анна посмотрела на красное лицо девушки, отвратительно гармонирующее со светлыми волосами и розовым нарядом, на ее возмущение – и решила попробовать еще раз. Вдруг да дойдет?
– Елизавета Игоревна, меня интересует только Кира Борисовна. Она умная, тонкая и очень ранимая девочка. Я не хочу, чтобы предстоящий брак отца ее травмировал.
– Она-то?! Эта гадючка?! Да по ней школа-интернат плачет!
Анна сощурилась. Вот даже как? Ну погоди…
– Почему вы так считаете? Да, девочка от вас не в восторге, но и вы ничего не сделали, чтобы наладить с ней отношения.
– Я?!
– А кто? Вы старше, вы скоро станете ее мачехой, вам и начинать.
– Да эта мелкая стерва…
– Елизавета Игоревна, прошу вас воздержаться от подобных эпитетов применительно к моей воспитаннице.
– Ишь ты… что ты вообще из себя корчишь?!
– Ничего.
– Как только я выйду замуж за Боречку, ты за ворота полетишь! Вперед своего визга!
– И это не исключено, – кивнула Анна, по своему опыту знавшая, как мужчины дуреют от баб. Казалось бы, совершенно тупых, страшных и стервозных, но ведь случается!
И наоборот… та же Зиночка Валенская, ведь милейшее существо, которое промолчало о ее двойной жизни. Но какой подлец ей достался! Нарочно будешь искать – не найдешь!
– Полетишь! Если б ты сейчас уехала, я бы тебе даже денег дала! А раз не хочешь по-хорошему, я тебя в порошок сотру!
– Стиральный? – невинно уточнила Анна. – Будете кофе глясе? Здесь его чудесно готовят…
Лиза прошипела что-то непечатное, схватила со стола свой телефон и вылетела за дверь, словно в попу ужаленная. Анна грустно пожала плечами:
– Вот так всегда. Как тяжело бывает найти общий язык с человеком…
И заказала кофе глясе. На себя и на Киру.
Кира себя ждать не заставила.
– Ань, значит, меня в интернат?!
Анна развела руками. Мол, ты сама слышала.
– С-сука! – от души высказалась Кира. Анна не стала ее одергивать: была полностью солидарна с девушкой. – Убить ее мало!
– Убивать – не надо. – Анна качнула головой. И подумала, что… она может убить.
Просто приказать Лизе умереть, и никто, никогда не поймет, что случилось. Но заслуживает ли этого Лиза? Глупенькая избалованная донельзя девчонка, которой все достается на блюдечке? Разве за это убивают?
– Можно?
– Что? Прости, Кира, я задумалась.
– Ань, если она тебя выгонит, мне с тобой можно?
Анна вздохнула:
– Кира, нам с тобой надо будет проработать все версии. В том числе и эту.
– Но ты же будешь рядом?
– Я надеюсь…
Кира прищурилась, не обращая внимания на кофе, в котором медленно расплывалось подтаявшее мороженое.
– Аня, ты так это сказала…
– Как?
– Словно точно знаешь, что тебя не будет. Вообще не будет.
Умная девочка. Это хорошо, с дурой было бы сложнее.
Анна повертела в руках ложечку.
– Кирюша, у вас есть замечательный фильм. «Три мушкетера». Старый, музыкальный, с песнями…
– Да, я видела. А что?
– Я не касаюсь моральной стороны вопроса. Хотя считаю, что всех мушкетеров за их дела надо было бы казнить.
– Как?
– Помогать королеве скрывать измену мужу при отсутствии законного наследника, – преступление. Сговариваться с подданными иностранного государства тоже непорядочно. А уж мешать осуществлению правосудия и охотиться на полицейских, которые следят за исполнением законов, – и вовсе ни в какие ворота. Да и миледи Винтер, если на то пошло, законный агент кардинала Ришелье. И она действовала для блага государства. Но это так, между делом. В фильме есть сцена, которая мне очень понравилась. Когда д’Артаньян мечется и ужасается чудовищности злодейства, а Атос ему спокойно так говорит: «Д’Артаньян, я допускаю все». Кира, я тоже допускаю все. Даже самое худшее.
– Понятно. Я так о мушкетерах не думала…
– У каждого поступка есть две стороны. Вот, к примеру, у Лизы. Она собирается испортить тебе жизнь, это верно. Но при этом она стремится устроить свою…
– Но не за мой же счет?
– С ее точки зрения, она поступает правильно. И ты должна поступить так же. Если Лиза не думает о тебе, почему ты должна думать о ней? Да, ты не сделала бы ничего плохого – первой. Но можешь адекватно ответить на ее действия. Это правильно.
– Дрянь она! Вот!
Анна не обратила внимания на вспышку гнева. Не до того.
– Так что давай прорабатывать все варианты. В том числе и тот, где я не смогу тебе помочь даже советом.
– Ну давай. А Лизка все равно гадость! Как ты думаешь, если я папсу дам запись прослушать, он ее разгонит?
Анна качнула головой:
– Не поможет.
– Вот и мне так кажется. Паршиво, правда?
– Очень.
Телефонный звонок оторвал Анну от музицирования.
Да, именно так. Они с Кирой и Гошкой в шесть рук пытались сыграть «Соловей мой, соловей»[6].
Получалось… сложновато. И музыка не так чтобы очень простая, и исполнители не слишком умелые. Сама Анна играла на нескольких музыкальных инструментах, и освоить пианино для нее было несложно. А вот Кира и Гошка испытывали определенные трудности. То ненужная клавиша из-под пальца вывернется, то нужная подвернется.
Кстати, у Киры как раз музыкальный слух был. А вот Гошке медведь оттоптал оба уха, видимо, еще на кордоне. Ну да ничего, пусть учится. Потом аккорды на гитаре подбирать сможет, а для популярности в компаниях это полезно.
– Алло?
– Яночка, здравствуй! Как у тебя дела?
– Здравствуйте!
Анна не поняла, кто это, но собеседница сразу подсказала:
– Яночка, я это, тетя Катя, соседка твоя!
– Как ваше здоровье? Как самочувствие? Как дела?
Рассказ на десять минут обо всем спрошенном Аня вытерпела героически и была за это вознаграждена.
– Яночка, тут участковый приходил, расспрашивал.
– Какой участковый?
– Олег Андреевич. Вроде как Жалейкин… или Поливалкин?
– Лейкин?
– Точно!
Анна насторожилась. Если она правильно помнила, Олег Андреевич Лейкин – НЕ участковый. Он оперуполномоченный и капитан полиции. А вот что он делал в их домах?
– А о чем он спрашивал? Теть Кать?
– Так о тебе и спрашивал, Яночка.
– Да?
– Знаешь, я бы подумала, что ты ему понравилась. Так уж он выспрашивал и с кем ты живешь, и водишь ли к себе кого, и где ты работаешь…
Будь у Анны чиста совесть…
Но на ее совести было пять трупов. Пять.
А может и больше стать, чего уж там! В любой момент может. Поэтому она занервничала.
– И что ему сказали? Тетя Катенька?
– А что ему сказать-то можно, Яночка? – рассыпалась смешком соседка. – Чистую правду! Что работаешь от рассвета до заката, что мужиков у тебя отродясь не было…
– Угу…
– Что ты ради сына из шкуры выпрыгнешь… разве что Олька приврала, ну так она без вранья и слова не скажет!
– Активистка наша?
– Она, а то кто ж? Ух, трепло репейное! Трепать ее некому!
– И что она рассказала? – уточнила Анна, ожидая самого худшего.
– Дрянь она, Яночка. Как есть – гадина склизкая!
– А все-таки?
Вот когда Анна пожалела, что в России отменена смертная казнь! Сейчас бы она мерзкой тетке лично приговор подписала, и рука б не дрогнула!
Ольга Петровна оторвалась от души! От всей своей гнусной, подлой, мещанской душонки! Ежели у нее такая вообще есть!
Со слов активистки, по пересказу тети Кати, получалось, что Яна – шлюха и наркоманка. Именно поэтому у нее родился больной ребенок. За наркотой и мужиками она к соседям бегала, однозначно.
Как? Ежели ребенок родился давно, а в этот дом она пару лет как переехала?
Не важно как, важно, что бегала. А еще Янка – хамка, дрянь и хулиганка. В общем, аттестовала, стерва! И ювенальная юстиция по Яне плачет. И ребенка у нее отнять надо! И саму Яну сажать пора! С такой аттестацией ее не в каждую тюрьму возьмут! Побоятся за моральную чистоту ее постояльцев!
Анна скрипнула зубами.
Вот ведь…
– Тетя Катя, спасибо вам огромное.
– Да что ты, Яночка! Тебе спасибо! Вкуснятина такая, век ничего подобного не ела!
Все верно. На Новый год Анна лично отвезла подарки всем соседям, за исключением Ольги Петровны. Той подарок оставили в почтовом ящике. Вроде бы и поздравили, но не лично. Вот старая дрянь и сквиталась. И что за человек такой злобный? Все ей поперек! Все не в радость! А значит, надо и остальным настроение испортить, чтоб, не дай Творец, счастливы не стали!
Тьфу, пакость!
Анна дружески поболтала с соседкой и отключила телефон. Задумалась.
– Ань, что случилось?
Таиться от Киры смысла не было, девочка и так в курсе событий. И ее этот вопрос тоже нервировал.
– И что этому козлу надо?
– Вот это я и хотела бы знать?
– Может, папса попросить? Пусть на него собак спустят?
– Кира?
– Ну, папс позвонит его начальству, и капитану поставят клизму с дохлыми ежиками.
– А почему с дохлыми? – только и смогла сказать Анна.
– Живых – жалко.