S-T-I-K-S. Рихтовщик. Соленые брызги ярости Гришанин Дмитрий

– Клещ! Какого хрена так долго молчишь?! – сквозь шум помех раздался до боли знакомый и крайне недовольный голос Гвоздя.

Подцепив ножом самый здоровый шмат мяса в банке, я отправил его в рот и стал шумно жевать.

– Ты жрёшь что ли, скотина?! – злобился где-то в неведомых далях предводитель муром.

– Уфу, – фыркнул я, запивая съеденное добрым глотком трофейного пива.

– Харе жрать! Докладывай! Как всё прошло?!

– Фиффяф! – охотно откликнулся я, до отказа забив рот кусками сыра с батоном.

– Чё-чё?! Слышь, ублюдок! Не испытывай моего терпения! Ответь нормально: зажмурили урода?!

– Фафмуфифи, ффеф уфофоф фафмуфифи.

– Клещ, повтори! Помехи! Разобрать ничего не могу!.. Клещ! Ау! Ты меня слышишь вообще? Отзовись! Ауу!..

Этот цирк стал меня утомлять и, решив ускорить процесс, я проглотил булку с сыром, запил пивом и ответил нормальным голосом.

– Вот ты ж жопа глухая. Говорю, всех твоих уродов зажмурили. Встречай, скоро уже всей шоблой воскреснуть должны.

– Рихтовщик! Ах ты ж, сука! Да я ж!.. Тебя ж!.. На твоей ж!..

Следующие несколько минут я наслаждался бешенством Гвоздя, изливавшего душу в неистовой бессильной злобе. Пил пиво, хавал тушёное мясо, сыр, булку… Периодически вяло огрызался, чтобы оппонент оставался в тонусе и не снижался накал страстей.

Увы, всему хорошему когда-то приходит конец. У меня закончились пиво и жрачка, нужно было ехать дальше.

– Извини, что перебиваю, – невежливо вклинился я в середине очередной нецензурной трехэтажки в свой адрес. – Мне буквально несколько слов сказать – по делу…

На той стороне воцарилась напряжённая тишина.

– Короче, Гвоздь, расклад такой. За свою взорванную тачку я забрал вашу. За пострадавшее в огне оружие, так уж и быть, заберу «калаши» твоих обормотов. Но у меня в тачке ещё сгорели трофеи на десять тысяч споранов. Так что за тобой и твоей бандой должок. Пока не вернёте, при встрече буду валить каждого из твоих уродов, без разговоров. И с оплатой долга не затягивайте. С завтрашнего дня врубаю счётчик – по проценту на остаток с каждого дня просрочки. Чудило, ты всё понял?

– Ты попутал, что ли, Рихтовщик! Да я таких, как ты!..

– Когда долг перевалит за двадцатку, я сам тебя найду! И вытрясу всё до спорана! – рявкнул я в микрофон.

И сжал в кулаке рацию. Под напором моих пальцев пластмассовый корпус рассыпался, как древесная труха.

– Вот сука! – заворчал я, сметая с ног на коврик растёртые практически в пыль детали бывшего прибора. – Штаны из-за урода запачкал.

Соединил провода зажигания и, плавно тронувшись, поехал дальше.

Освободив от рукава руку с поисковиком, сосредоточился на ощущениях вокруг алой татуировки. Боясь прозевать поворот к подружке, поехал небыстро, чётко выдерживая изначально заданные шестьдесят километров в час. В таком темпе минут десять двигался к цели в указанном ранее направлении, и татуху периодически приятно окутывал прохладный порыв попутного ветра.

Примерно через десять километров направление ветра резко изменилась, сместившись на девяносто градусов. Следуя за новым направляющим вектором, я резко ударил по тормозам, свернул с обочины и с черепашьей скоростью въехал на фургоне в густой ельник, благо опыт муров показал, что такой способ маскировочной парковки для моего вида транспорта вполне годился.

Больших елей с толстыми стволами вблизи обочины не наблюдалось, а тонкие молодые ёлки запросто приминались под напором широкого кенгурятника фургона, и достаточно высокие колёса позволяли легко по ним ехать. Конечно, были опасения нарваться сослепу на какой-нибудь торчащий из земли толстый пень или лежащее поперёк бревно, но мне повезло.

Отъезжать далеко от дороги я не стал. Через десять метров остановился и заглушил мотор. На гаснущих бортовых часах застыло 16:03.

Проверив другие рюкзаки, сложил в один найденные четыре банки тушёнки и мешок сухарей. Добавил к этим уже нехилым припасам несколько полных фляжек живца из рюкзаков с лесной добычей и, закинув мешок со снедью за спину, выбрался из машины.

Проделанная фургоном колея из примятых елей уже начинала потихоньку восстанавливаться.

Перед глазами загорелась красная строка улучшения навыка:

Навык Водитель: +28.

Прежде чем продолжить путь по лесу уже пешком, сунул под водительское сиденье чёрную звезду, чтобы потом по ней с помощью скрытой ступени Всевидящего ока было проще отыскать спрятанную в лесу тачку.

Обойдя машину, я углубился в ельник, следуя заданному поисковиком направлению.

Из-за колючих еловых лап, через которые приходилось буквально проламываться, руку с красной татуировкой пришлось спрятать в рукав. Но через каждые пять-десять минут я останавливался, оголял её и сверялся с путеводным направлением бьющих в поисковик порывов ветра.

Первая поляна попалась на моём пути примерно через двадцать минут. И она оказалась буквально завалена тварями – в подавляющем большинстве низкоуровневыми бегунами, но среди нагромождения трупов попадались и туши вполне развитых лотерейщиков. Споровики у всех заражённых были вскрыты и выпотрошены. И, что удивительно, это душистое скопление биомассы, несмотря на то что твари на поляне были упокоены не меньше трёх часов назад, до сих пор не привлекло внимания ни одного заражённого в округе. Хотя даже я почуял запах пролитой крови и вонь от вспоротых животов ещё метров за двадцать до поляны, а уж чуткие твари должны были уловить дивный аромат за сотню метров. Однако же я оказался первым посетителем заваленной трупами поляны. Как будто всех тварей в округе каким-то хитрым макаром заманили сюда и разом извели под ноль.

И я даже знал название одного такого хитрого макара – Лакомый кусочек. Устроенная здесь бойня стала лучшим доказательством того, что я иду по верному следу. А когда в телах некоторых трупов заметил торчащие кончики арбалетных болтов, у меня развеялись последние сомнения.

Однако! Устроенная подружкой бойня меня впечатлила. В одиночку перебить почти четыре десятка тварей – это, знаете ли, внушает! Даже с моим двадцать девятым уровнем проделать подобное было бы ой как непросто. А уж с её девятнадцатым… Ведь заагренные даром твари лавиной неслись на девушку со всех сторон, а рядом с поляной даже не было ели приличного размера, забравшись на которую можно было бы какое-то время относительно безопасно отстреливаться. По обилию колото-резаных ран на телах бегунов и лотерейщиков – особенно лотерейщиков! – выходило, что Слеза приняла открытый бой. Ума не приложу, как она умудрилась справиться с такой прорвой тварей. Но факт есть факт, у неё получилось.

Продолжив движение по компасу-поисковику, я ещё трижды набредал на аналогичные поляны, сплошь заваленные мёртвыми телами тварей. На последней кровь на трупах ещё не успела полностью свернуться, и среди тел бегунов и лотерейщиков я обнаружил даже топтуна. Правда, не матёрого, а только-только воплотившегося из лотерейщика. Но млять! Как девятнадцатиуровневая Слеза смогла врукопашную – в теле твари не было ни одного торчащего болта! – уработать двадцатидвухуровневую машину смерти?.. Здесь бойня закончилась меньше часа назад. Похоже, я практически нагнал отчаянного боевика, в которого на глазах превращалась подружка.

И когда до Слезы оставалось пройти всего лишь пару-тройку сотен метров, как это всегда бывает, пипец подкрался незаметно. Ещё минуту назад в лесу было светл, и всё вокруг прекрасно видно, но резко сгустившиеся осенние сумерки вдруг разом превратили меня в слепого котёнка.

По-хорошему, ещё четверть часа назад нужно было отложить дальнейшее преследование на утро и озаботиться поиском места для ночлега. Но я отчаянно надеялся нагнать подружку… И вот оказался в густом сумраке на заваленной трупами поляне, где устраиваться на ночёвку уж точно нельзя было ни в коем случае.

В очередной раз оголив татуировку, отследил направление ветра и, прикрыв руками лицо, как в омут с головой, вслепую ломанулся в чащобу дальше по следу. Кое-как с грехом пополам продавил несколько метров относительно мелкого ельника и со всей дури врубился башкой в ствол столетней ели. Удар вышел такой силы, что меня отбросило назад, даже зазвенело в ушах. Я шлёпнулся задницей в мокрый мох и почувствовал под ногой какое-то стремительное движение. Из-за лёгкой контузии не успел мгновенно среагировать, и через секунду левую икру через штанину обожгло болью змеиного укуса.

Позабыв о вздувающейся на лбу шишке, я замолотил по обидчице кулаком. Первым же ударом перебил гадюке позвоночник и фактически убил её, но в запале врезал по гадине ещё с десяток раз, превратив свёрнутое кольцом змеиное тело в кровавый фарш.

Меж тем яд, впрыснутый тварью, начинал действовать, левая икра стала быстро неметь.

– Млять! Млять! Млять!.. – в панике зашипел я, вытягивая из высокого ботинка штанину и лихорадочно задирая её до колена.

После змеиного укуса очень важно в первые же секунды быстро отсосать яд. Я честно попытался дотянуться до двух крошечных ранок губами, и чуть ногу себе на хрен не сломал. А потом вдруг мне на затылок обрушился чудовищной силы удар и, отпустив ногу, я стал медленно заваливаться на спину, отключившись ещё до того, как многострадальная голова коснулась мха.

Очнулся я от резкого запаха нашатыря. Сорвал с носа ватку, и невольно охнул от вспышки боли, прострелившей после резкого движения лоб с затылком.

Я по-прежнему лежал на влажном лесном мху и, судя по практически не изменившимся сумеркам вокруг, провёл в отключке не больше пяти минут. Укушенную гадюкой икру стягивала тугая повязка, но позаботившийся обо мне «доктор» бесследно сгинул в дремучем ельнике.

– А вот хрен тебе, ниндзя грёбаный, – проворчал я, со стоном поднимаясь на ноги. – Ватку только-только мне бросил. Значит, далеко по чаще сбежать не мог. Сквозняк!

Окружающие ели сделались полупрозрачными и, как земляные стены в пещерах лабиринта, чётко выделились в окружающем сумраке, подсвеченные изнутри серым светом. На фоне этого унылого однообразия огромное алое пятно примерно в десяти метрах от меня, бесшумно протискивающееся между прозрачными серыми стволами и медленно, но верно отдаляющееся от меня, разумеется, тут же привлекло моё внимание.

– А ну стоять, урод! – крикнул я улепётывающей фигуре, параллельно извлекая из инвентаря лук и цепляя на концы новую тетиву из кармана разгрузки.

Фигура в красном проигнорировала мою команду. Разделяющее нас расстояние увеличилось ещё на несколько метров.

Я выхватил стрелу и вскинул натянутый лук.

– Последнее предупреждение! Не остановишься – стреляю!

Красный силуэт продолжил удаляться, и я послал вдогонку стрелу. Навесиком.

Я, разумеется, не хотел убивать незнакомца, спасшего меня, пусть и через оглушение, от змеиного укуса. Но так откровенно пользовать себя втёмную нельзя было позволять никому. Я честно предупредил спасителя о серьёзности своих намерений докопаться до правды. Он забил на мои угрозы. Что ж, как говорится в детской считалочке, кто не спрятался, я не виноват!

– Сука! – прорезал лесную тишину вопль остановившегося всё-таки незнакомца. – Чё ж ты творишь, гадёныш! Я ж тебе жизнь спас!

Я не обиделся, прекрасно понимая состояние мужика (определил по голосу), схлопотавшего стрелу в мягкое место – сам несколько часов назад маялся с аналогичной раной, неопасной, но болючей и крайне неприятной.

– Я тебя предупреждал!

– Да пошёл ты! Предупреждальщик хренов!

Я аккуратно двинулся к подсвеченной красным фигуре, вполне сносно ориентируясь среди серых веток и стволов. Оказалось, перемещаться таким макаром в вечерних сумерках можно было практически так же безопасно, как днём. Жаль только, что действие включенной даром серой подсветки длится всего три с половиной минуты, а дальше, пережидая часовой откат, мне вновь придётся стать слепым кротом в мрачной чаще.

Наученный горьким опытом, подстреленный незнакомец больше не делал попыток сбежать. Я видел, как, смешно изогнувшись, он колдовал над раненой задницей.

– Эх, Рихтовщик, пристрелить бы тебя следовало за такие фокусы, – проворчал в мою сторону раненый, когда расстояние между нами сократилось до трёх метров и ему стал отчётливо слышан треск раздвигаемых мною ёлок.

– Раньше надо было стрелять, – откликнулся я. – Когда в отключке лежал.

– Тоже верно…

– Мы знакомы?

– Да уж, знакомы.

Я наконец продавил последний метр колючих зарослей и протиснулся к распрямившемуся мне навстречу здоровяку в камуфляже.

В свете показавшейся на небе луны, я разглядел его лицо. Это оказался Блоха – помощник Скальпеля, моё предыдущее кратковременное знакомство с которым назвать приятным нельзя было даже с охренительной натяжкой.

– Ну чё как баран вылупился? – проворчал Блоха. – Иди помоги. Самому дырку заштопать не выходит.

– Может, лучше пластырем? У меня есть…

– А может, ты на хрен заткнёшься и просто сделаешь то, о чём тебя попросили?!

– Так вообще-то не просят, – заворчал я, возвращая стрелу в колчан, отправляя в ячейку инвентаря лук и убирая в карман разгрузки оставшуюся в руке тетиву.

– Уж извини, не могу на колени перед тобой бухнуться – жопа сильно болит. Часом не в курсе, с чего бы?

– Млять! Задрал. Давай уже сюда. – Я забрал у раненого иголку с вдетой уже ниткой.

– И нехрен рожу кривить! Целить в жопу насобачился – вот теперь потрудись залатать своё художество, – продолжал пыхтеть Блоха, пока я штопал его рану на заднице. – А то ишь снайпер грёбаный! Да ведь как ещё распахал-то!..

Вертикальный разрез от вошедшей сверху стрелы, и впрямь, оказался неожиданно широким, сантиметров пять, не меньше. Кровь оттуда вытекала практически ручьём. Пока шил, обе ладони до кистей извозюкал. А у Блохи вся правая нога была залита кровью. Хорошо ещё, опытный боец успел вовремя приспустить штаны, и хоть они тоже оказались изрядно обкапаны, но хотя бы не промокли от крови насквозь.

Блоха оказался прав – надёжно залепить такое безобразие пластырем, без наложенных швов, у меня вряд ли бы получилось.

– А стрелу куда дел? – спросил я, закончив операцию и оттирая кровь с ладоней выданными запасливым Блохой спиртовыми салфетками.

– Сломал и выкинул на хрен, – пропыхтел раненый, тоже обтирая салфетками ногу.

– На хрена было выбрасывать-то? – проворчал я.

– Ну да, надо было тебе её с поклоном вернуть, чтобы вторую булку мне продырявил!

– Сам виноват. Просил же по-хорошему остановиться…

– Да пошёл ты!

– Сам иди!

Наш спор прервало приглушённое гудение завибрировавшей на поясе у Блохи рации. Подхватив аппарат, Блоха сделал мне знак заткнуться и надавил на кнопку приёма.

– Блоха, чё так долго на связь не выходишь?.. – донёсся из динамика ленивый голос Скальпеля, услыхав который я прямо представил, как этот отморозок сидит в своём роскошном кресле, закинув ноги на стол, и затягивается сигарой.

– Ну как там у тебя всё прошло? Вколол придурку сыворотку? Как он там, не шибко куролесил, когда в себя…

– Хм! Шеф! – осмелился перебить Блоха. – Вообще-то, Рихтовщик стоит рядом. И он всё слышит.

– Да ты охренел… кх-кх! – подавился дымом Скальпель.

– Шеф! Я не виноват! – зачастил Блоха, пользуясь моментом, пока заходящееся в приступе кашля начальство не могло ругаться. – Он меня ранил! Из лука подстрелил! Когда я по-тихому отходил!..

– Из какого… кх… на хрен лука? У Рихтовщика винтовка же!

– Одно другому не мешает, – не удержавшись, влез я в чужой разговор. Хотя с хрена ли он чужой, если обо мне?

– О! Здорово, Рихтовщик! – как ни в чём не бывало обратился ко мне Скальпель.

– Здорово, – наклонился я к микрофону в руках Блохи.

– Вот скажи мне, друг Рихтовщик, – полилось из динамика сквозь шум помех, – зачем ты подстрелил моего человека из лука? Да ещё после того, как Блоха, можно сказать, жизнь тебе спас от укуса змеи?

В голосе Скальпеля вновь появились покровительственные нотки. Хитрый лис уже оправился от неожиданной новости, скорректировал разговор с учётом моего присутствия и снова благодушно наслаждался сигарой.

– Я просил его по-хорошему остановиться. А он меня проигнорил. Пришлось…

– Да – млять! – шеф! – перебил раненый сосед. – Я думал, Рихтовщик чисто на понт берёт. Пять минут назад он сослепу башкой в дерево влетел! И вдруг стал в темноте зрячим настолько, что смог разглядеть меня сквозь густой ельник аж с десяти метров!

– Я, когда надо, ещё не такие чудеса проделывать могу!

– Ну хрен с ним, увидел! – распалился ещё больше Блоха. – Но я и предположить не мог, что этот чудик…

– Э-э, за базаром-то следи, – проворчал я. Но Блоха сделал вид, что не услышал, и продолжил самозабвенно изливать душу в микрофон рации:

– …так метко из лука стрелы пулять умеет! Сверху! Навесом! Практически в полной темноте!

– Я, между прочим, таким макаром сегодня отряд муров завалил. А потом ещё стаю тварей до кучи.

– Вот и валил бы дальше тварей, Робин Гуд хренов!

– Слышь, чудило!..

– Эй, парни! Успокойтесь! – донёсся из динамика примиряющий голос Скальпеля. – Не хватало ещё, чтобы вы там друг дружке в глотки вцепились… Короче, я так понял, вышло недоразумение. Рихтовщик случайно – слышишь, Блоха, специально для тебя повторяю: случайно! – подстрелил своего, можно сказать, спасителя. Блоха, к тебе претензий нет. Ты, братан, всё сделал правильно, но стал жертвой форс-мажора. От этого, увы, никто не застрахован. Ну а ты, друг Рихтовщик, согласись, по-любому в долгу перед Блохой. Всё ж таки он вколол тебе спасительную сыворотку, а вместо благодарности получил стрелу…

Пока Скальпель гонял нам по ушам, время действия дара истекло, и красные строки системного уведомления тут же загорелись у меня перед глазами:

Внимание! Вами был активирован дар: Всевидящее око.

Характеристики: +2 к Наблюдательности, +10 к Удаче, +3 к Познанию скрытого. Навыки: +20 к Шпиону, +30 к Рентгену, +30 к Лучнику.

– И чё делать? – проворчал я.

– Блоха, полагаю, премия в три сотни споранов устроит тебя в качестве физической и моральной компенсации за сегодняшнее ранение?

– Разумеется. – Обрадованный Блоха даже закивал, будто Скальпель мог его увидеть через рацию.

– Тогда эту сумму завтра вычтем из контракта Рихтовщика. Рихтовщик, полагаю, ты не станешь возражать, что такое решение справедливо?

– Справедливо, – проворчал я.

– Ну, тогда забирай уже свой гарем, и всей компанией возвращайтесь в Вешалку. Завтра в полдень мы с Ртутью ждём тебя, как уговаривались. Всё…

– Стопе! – перебил я готового отключиться Скальпеля. – Чё ещё, на хрен, за гарем?

– Блоха, а ты чё, ещё ничего ему не рассказал? – донёсся из динамика насмешливый голос Скальпеля.

– Да как-то не до этого было, – доложил в микрофон Блоха.

– Млять! Ну, валяй уже, рассказывай, – насел я на раненого. – Самое время!

– Ну вы там, короче, разбирайтесь, только без кровопролития, – снова слегка осадил мой пыл голос опасного типа из динамика. – Увидимся завтра. Всё. Отбой!

– Короче, тема такая, – под моим хмурым взглядом сразу стал колоться оставшийся без поддержки шефа помощник Скальпеля. – Слеза с Белкой скорефанились и на пару окрестных тварей долбят.

– Охренеть!

А как ещё мне было реагировать на эту невероятную новость? Несколько дней назад я еле упросил Белку не убивать Слезу, которую та люто ненавидела. И вдруг такой поворот – девчонки как-то сошлись, не поубивав друг дружку, и даже решили вместе охотиться. Сразу стала понятна причина ошеломительных успехов подружки на ратном поприще. Объединившиеся в отряд девчонки действовали в команде, и заагренные читерским даром Слезы твари становились лёгкой добычей Белки. Атакующие только Слезу твари на поляне в упор не видели кваза и десятками дохли от стремительных ударов Белкиных кинжалов.

– И вынужден признать, чертовски лихо у них это происходит, – меж тем продолжал делиться инфой Блоха. – Заходят на поляну, Слеза встаёт в центре, кваз замирает рядом, и буквально через минуту к ним сбегается вся окрестная заражённая шелупонь. Не иначе, дар какой-то манящий используют. Дальше всё просто: Стрела отстреливает выскочек из арбалета, а Белка гасит недобитков кинжалами. Перемолотив таким нехитрым способом всех сбежавшихся к ним на поляну тварей, девчонки расходятся и начинают потрошить споровики. Собрав трофеи, перебираются на следующую поляну, и там процесс повторяется… Прикинь, они вдвоём сегодня всего за полдня примерно две сотни тварей так извели!

– А ты, значит, типа наблюдателем за ними приставлен?

– Ну, типа…

Я резко цапнул Блоху за ворот куртки и, притянув в себе, зло выдал в растерянное лицо:

– И за мной в Малине тоже ты, сука, следил?!

– Э-э, ты чё, в натуре! Пусти, сука!..

Опомнившийся Блоха попытался разжать мои кулаки. Он самую малость уступал мне по уровню, и наши силы были примерно равны. Но дала о себе знать слабость после недавнего ранения и обильная кровопотеря. Отчаянного усилия Блохи хватило ненадолго. Быстро ослабевшие руки противника обречённо сорвались вниз.

– Из-за тя, сука, меня из стаба пинком под зад выставили с волчьим билетом! – Я ещё сильнее сжал ворот.

– Рихтовщик! Мля, братан, не быкуй, а! – захрипел задыхающийся Блоха, пытаясь отпихнуться от меня. – Я лишь выполнял… кх-кх… работу. Все претензии к… кх-кх… шефу… кх-кх-кх…

– Млять!

Он был прав. Бессмысленно винить в своих проблемах рядового исполнителя. Увы, предъявлять Ртути со Скальпелем у меня пока руки коротки. И фиг знает, вырастут ли они когда-нибудь до приемлемой крутизны.

Я отпустил измятый воротник куртки, и отшатнувшийся Блоха тут же зашёлся в приступе кашля.

– Извини, братан. Накатило.

– Да пошёл ты!.. Если б я за тобой не приглядывал, ты бы сейчас корчился в судорогах, подыхая от гадючьего укуса.

– В натуре, братан, бес попутал. Извини.

– Ладно, спишем на нервы. Проехали.

– А сейчас девчонки мои где? Отсюда далеко?

– Около сотни метров. Вот так пойдёшь, – Блоха махнул влево, обозначив направление, – и точнёхонько на них выйдешь. Они там на маленькой полянке лагерь разбили, до утра с места не сдвинутся, так что не заблудишься. Ну всё, бывай, Рихтовщик, даст Стикс – свидимся.

Подхватив свой рюкзак, Блоха беззвучно скрылся в ельнике, сделав шаг в обратном указанному мне направлению.

– Слышь, Блоха, – бросил я ему вслед. – Куда ты ночью один? Может, вместе к девчонкам?

– Да мне одному как-то сподручнее, – донеслось ответное ворчание Блохи уже с изрядного удаления.

Вот ведь говнюк! Сбежал, бросив меня в мрачной чащобе. И как теперь в одиночку до лагеря добираться. Млять! Кругом сучья, ветки, иголки, одно неловкое движение, и без глаза останешься. А поскольку лунного света хватает лишь для обзора верхушек деревьев, внизу я ни зги не вижу, и каждое моё движение вслепую пипец какое неуклюжее. До отката Всевидящего ока ждать ещё целых сорок пять минут. Но, наученный горьким опытом, перемещаться в непроглядном лесу без подсветки дара я не решился.

Пережидая время отката, опустился на мох, предварительно, разумеется, потоптав по округе ботинками, на всякий пожарный распугивая притаившихся змей. И, вытащив из рюкзака несколько банок тушёнки, пакет с сухарями и фляжку живца, стал коротать откат.

Внимание! Вами был активирован дар: Всевидящее око.

Характеристики: +2 к Наблюдательности, +10 к Удаче, +3 к Познанию скрытого. Навыки: +20 к Шпиону, +30 к Рентгену.

Млять! Действие дара закончилось буквально в десяти метрах от цели. Сквозь налитые серебром призрачные ели я уже видел залитую лунным светом полянку и даже вроде разглядел в зарослях тамошней травы два лежащих бок о бок тела, но Всевидящее око ушло в откат, и будто по щелчку выключателя подсветка всех ёлок в округе разом померкла. Перед глазами снова застыла непроницаемая ночная чернота.

Ждать ещё целый час, ради преодоления оставшихся жалких десяти метров, ужасно не хотелось, и я решил рискнуть. Руками развёл в стороны нащупанные впереди сучки и ветки и, зажмурившись, шагнул вперёд. Сослепу нога угодила на скользкий от влаги выпирающий из мха корень, её повело, и я заметался из стороны в сторону, пытаясь восстановить равновесие. Отпущенные ветки замолотили по лицу, а один из сучьев врезался в переносицу буквально в двух сантиметрах от глаз.

Восстановив равновесие, подтянул вторую ногу и, ощутив болезненный тычок в промежность, невольно вытаращил глаза. Оказалось, я пахом упёрся в основание нижней ветки старой ели, толстый ствол которой оказался аккурат у меня на пути. А через секунду пришло понимание, что, хоть и с трудом, но я смог это разглядеть без подсветки дара.

Лунный свет, ещё полминуты назад высвечивающий только верхушки деревьев, вдруг смог проникнуть в глубь еловых зарослей и худо-бедно высветил хаос переплетённых вкривь и вкось меж собой веток вокруг.

Объяснение произошедшему вдруг счастливому преображению загорелось перед глазами в виде короткой пояснительной строки:

Разблокирован навык: Следопыт! +33 к Следопыту.

– Так вот ты какой, олень северный, – уважительно проворчал я, безбоязненно протискиваясь мимо ставших видимыми ёлок.

Ещё полторы минуты пыхтения, сопения и треска ломаемых сучьев, и я наконец вывалился из тесноты чащобы на свободное пространство. И тут же чуть не напоролся на пару два уколовших грудь кинжала.

– Белка! Хорош чудить, это ж я!

– Рихтовщик?

– Ты откуда здесь взялся? – в унисон хриплой речи кваза донёсся снизу заспанный голос Слезы.

– Возродился в Малине. Отправился на твои поиски. И вот нашёл, – кротко ответил я лежащей в траве девушке и, снова повернувшись к Белке, добавил: – Может, уже уберёшь свои кинжалы?

– Может, и уберу, – рыкнула кваз. – Но сперва ответь. Её, – кивок на подружку, – с какой целью искал?

– Млять! Ты чё, Белка, решила, я мстить ей пришёл?

– А вот хрен тебя знает. Так-то, по факту, она тебя утром того… завалила.

– Да ну, Белка, брось. Рихтовщик не станет… – вступилась за меня Слеза. Но произнесла это как-то, как мне показалась, без особой уверенности. В конце её фразы так и напрашивалось добавить «наверное».

– Млять! Девки, вы чё, охренели?! Я полдня шарахаюсь по этой грёбаной чащобе, чтобы найти эту дуру и помочь выполнить её дурацкое задание! И вместо того, чтобы приютить и обогреть уставшего мужика, прошедшего чёрт-те через что за этот грёбаный, бесконечно долгий день, вы мне тут допрос с пристрастием устраиваете!

– Ладно, не пыхти, истеричка, – хмыкнула Белка, убирая кинжалы и отступая в сторону.

– Да ты, как!..

– Иди сюда, дурачок. – Приподнявшаяся Слеза поймала меня за руку и увлекла на траву рядом.

– Пожалуй, пойду на полчасика прогуляюсь, – рыкнула Белка. И бесшумно скрылась в колючей стене ельника.

– Рихтовщик, там, в ванной, тебе никак невозможно было помочь, – зашептала мне на ухо Слеза запоздалые оправдания. – И мне пришлось…

– Да понял, – перебил я девушку и накрыл её губы жарким поцелуем…

Когда, насытившись друг другом, в преддверии скорого возвращения кваза мы стали торопливо одеваться, заполняя повисшую на полянке неловкую тишину, Слеза стала хвалиться своими достижениями:

– Благодаря Белке у меня уже двести семьдесят восемь тысяч опыта накопилось. До двадцатого уровня меньше двадцати тысяч осталось. Завтра, по любому, утром добьём остаток и закроем наконец задание. Белка – она ваще огонь! Быстрая как молния! А уж с кинжалами управляется, будто их лезвия – продолжения её рук! Мы с ней вдвоём сегодня столько тварей вместе положили… По большей части, конечно, она, а я в качестве приманки… Ой, что это?

Слеза на несколько секунд застыла с пустым взглядом, читая какое-то личное уведомление. И по её резко опечалившемуся виду я всё понял ещё до того, как она начала говорить.

– Белка пожелала нам удачи. И вышла из отряда.

– Млять! Не надо было мне среди ночи к вам лезть. Дождался б утра, и никуда бы она не сбежала.

– Не факт, Рихтовщик, – печально улыбнулась подружка. – Белка согласилась быть моей напарницей, подменяя тебя. И твоё возвращение сняло с неё взятые обязательства.

– Утром я уговорил бы её остаться с нами.

– Вряд ли бы у тебя это получилось, – покачала головой Слеза. – Мне кажется, она всё ещё тебя любит. И, несмотря на внешнюю браваду, ей больно находиться рядом с нами.

– Млять!

– Лови приглашение в отряд, Рихтовщик. И, раз уж мы снова напарники, может, расскажешь уже, что там с тобой в ванной-то вдруг приключилось?

– Да дурацкая вышла история. Я в лабиринте штуку одну нашёл. Её, как позже от Хранителя узнал, под воду совать нельзя было…

– Кислотник, что ли? – мигом просекла опытная подружка.

– Ну да. Эта хрень у меня в ячейке была. Захотел под душем от налипшей земли отмыть, ну и при нормальном освещении рассмотреть. Вынул. От воды хреновина сразу стала таять. И…

– Можешь не продолжать. Понятно с тобой всё, принял душ из кислоты. Эх, Рихтовщик, Рихтовщик, такой полезный артефакт так бездарно профукал…

Млять! Как же я ненавижу эти её уничижительные нотки в голосе. Разговаривает как с конченым дебилом.

– И ни кусочка кислотника, конечно, сохранить не догадался?

– Ну, извини, – проворчал я, сбрасывая с плеча её руку.

– Да, не обижайся ты. Ну чё как маленький? Я ж не со зла. Просто кислотник очень редкий и дорогой ресурс, и с ним… Ну да ладно, чего теперь об этом. Хранитель наверняка тебе уже всё о нём подробно растолковал. Давай-ка ложиться спать. Я разбужу тебя на рассвете, напарник. Нас ожидает ударное утро.

Очнувшись от толчка в плечо, обнаружил вокруг плотное белое марево тумана и спросонья даже чутка запаниковал. Но раздавшийся тут же голос Слезы мигом меня успокоил:

– Чёрт! Когда уже этот долбаный туман осядет! Рук даже не видно… Рихтовщик, ну вставай уже, а!

Последние слова подружка сопроводила повторным тычком в плечо. Потянувшись, я перешёл в сидячее положение. Снятая перед сном и наброшенная сверху на манер одеяла разгрузка при этом сползла на ноги. Подхватив её, привычным движением тут же натянул поверх куртки.

– Доброе утро! – проворковала рядом отвратительно бодрая Слеза и, чмокнув в щёку, вложила в одну руку вскрытую банку тушёнки с торчащей вилкой, а в другую краюху ржаного хлеба.

– Ни хрена оно не доброе, а мокрое и холодное, – проворчал я, зевая. – Чё так рано встали-то? Куда мы в таком тумане попрёмся?

– Не гунди. Завтракай давай. Это утренний туман, от него через несколько минут и следа не останется. А разлёживаться нам недосуг. До окончания отведённого на задание срока считанные часы остались.

– Да понял я, понял.

Пристроив между колен банку, насадил на вилку кусок тушёного мяса и, страхуясь от капель стекающего жира подставленной краюхой, направил добычу в рот.

– Это раствор пива с белой звездой. – Слеза подсунула мне между колен, рядом с тушёнкой, пластиковый стакан с густой шапкой пены. – Всё как ты любишь, дорогой.

Жизнь определённо начинала налаживаться.

Внимание! Вы употребили белую звезду.

Опыт: +348.