Вокруг пальца Ардо Маргарита
Он расхохотался до слёз. И кто бы подумал, что мой шеф-деспот – такой хохотун?
К моменту, когда я расправилась с кусочком панчо, посыпанным шоколадной крошкой, Джек выяснил, что я не замужем, с кем живу и что закончила, что люблю есть и пить, а в обмен рассказал мне с десяток анекдотов. Даже три приличных. По-моему, ему доставляло особое удовольствие видеть, как я краснею от скабрёзностей.
Надо научиться фильтровать, – решила я, – привыкла же я пропускать мимо ушей мамины истории про инопланетян.
Когда мы вышли из столовой, он бросил мне ключи от чужой машины. Я поймала их на лету.
– Молодец, балерина! – сказал он. – Сработаемся.
И за это я готова была простить ему даже масляный блеск и грубости. Мне всё ещё нужна была эта работа – так же, как вчера и позавчера. И если всё будет ограничиваться шутками, пусть. Я его прощаю. В конце концов, у моего нового шефа есть много и положительных качеств. Я взглянула на Джека украдкой. Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Совершенно по-человечески, нормально, и тем обезоружил. Мои губы сами расплылись в ответной улыбке.
Я зашла в маркетинг и постучала в дверь отдельного кабинета, где сидел Кирилл. Тот был мрачен, нависая тёмной тучей над ноутбуком. Красив даже в таком настроении. Элегантен, как вампир.
– Привет ещё раз, – сказала я. – Вот ключи.
– Присаживайся. Этот монстр тебя не сожрал? Честное слово, даже страшно думать, что ты проводишь с ним рядом весь день.
– Это не легко. – Я была польщена заботой. – Но, как видишь, я жива. Ты готовишь презентацию Джеку?
Кирилл вздохнул. Угрюмый, бледный и какой-то скованный. Мне стало его жалко.
– Ты просил меня подсказать, когда смогу. Сейчас как раз тот момент. Если у тебя есть какие-то недочёты, о которых ты знаешь, а ещё важнее те, о которых знаешь не только ты, не пытайся их скрыть от Джека. Он многих видит насквозь и очень умён. Проще объяснить, почему были необходимы откаты или что там у вас было… не очень прозрачного в отделе…
Кирилл побледнел сильнее.
– С хорошим обоснованием Джек поймёт, – добавила я, – особенно если это на пользу компании.
– Быстро же ты перешла на его сторону!
От осуждающего взгляда красивых зелёных глаз, подведённых густыми чёрными ресницами, мне стало некомфортно, будто под этими словами скрывалось то, о чём шушукались и красноречиво молчали в офисе. Обидно. Я направилась к дверям и бросила, поджав губы:
– Я только хотела помочь. Спасибо за машину.
Кажется, про вечер пятницы можно забыть. К горлу подступил ком. Мне никогда не везло с мужчинами! Возможно, бабушка Дуся права. Или дело тут даже не в моих больных родственниках, а во мне самой? С тяжёлым сердцем я подошла к нашему кабинету и столкнулась с Джеком. Он подхватил меня за талию, как игрушку, и отставил с дороги. Его глаза горели азартом, словно у тореадора, а ноздри раздувались, как у быка, почуявшего песок арены.
– Ну, балерина, мы копнули с тобой в верном направлении! – воскликнул он.
– Да?
– Да! Меня вызывает Абдурахман на ковёр. Турки переходят к угрозам! – сообщил он так радостно, словно выиграл приз.
– Желаю удачи! – сказала я, отчего-то за него волнуясь.
И, сжав кулаки, огромный, пышущий энергией и страстью к битве гладиатор рванул на третий этаж. Я проследила за ним взглядом и поняла: в отличие от всех и каждого в этой компании мне повезло. В том, что я не стою на его пути. В том, что мне не надо выбирать сторону – всё, что нужно, прописано в Трудовом договоре. И в том, что высший менеджмент обходится без моего перевода – столько боевой нецензурщины я просто не переварю…
Глава 8
Часы на стене, в компьютере и на мобильном показывали18:00. Потом 18:05. И ещё 18:08. «Скоро стрелки подползут к 18:15, – думала я, постукивая пальцами по столешнице, – и синенький автобус уедет без меня».
А шефа всё не было… Я волновалась. Даже выходила на лестницу и, вытянув вверх шею, стояла на цыпочках и прислушивалась: не поубивали ли они там друг друга? Нет, далёким громом доносился матерный бас Джека. Я поднялась ещё на десять ступенек. Ой! Кажется, полетел стул… Или что-то тяжёлое. Но охрану не вызвали. Полицию тоже.
Я вздохнула, раздираемая мыслями. С одной стороны, как верному помощнику надо было дождаться Джека, принести ему кофе для успокоения или налить стакан виски из бутылки, которую он установил, как кубок чемпионата мира по футболу, на видное место в шкафу. С другой – он меня об этом не просил. С третьей – меня может никто не отвезти домой… С четвёртой – утро с масляными взорами прошло, но осадочек остался. Возможно, для успокоения шеф предпочитает не виски, а что-нибудь погорячее.
Сверху опять рявкнул на кого-то Джек. Я живо представила: ночь, пустой офис, гостиница рядом, американский медведь… И, подхватив сумку в кабинете, метнулась к автобусу. Успела уже к отходящему, отчаянно размахивая руками и вопя: «Подождите!»
– За тобой гнались инопланетяне? – спросил Гена, рядом с которым я плюхнулась не глядя.
«Откуда он узнал о маминых глюках?» – было первой мыслью.
Вихрастый техник добродушно улыбался и при виде моих округлённых глаз пояснил:
– Шутка.
– А-а, – выдохнула я. – Да, инопланетяне, собаки со складов и медведи…
– И все на одну тебя? – хмыкнул Гена.
– Прикинь, как повезло?
Он расхохотался добродушно, а мне внезапно стало легко и свободно. Как хорошо, что есть люди, с которыми можно просто так перекинуться шуткой и не бояться, что тебя уволят, не так поймут или затащат чёрт знает куда! И я продолжила болтать с техником до самой остановки.
Гена помахал мне на прощанье. И я побежала по залитому вечерним солнцем пригорку, ведущему к моей девятиэтажке. Собаки весёлые бегали, размахивая хвостами, утки в лужице за домом крякали, алкоголики пели возле ларька. Тут бы выдохнуть, но сквозь солнечные блики и куплеты «про зайцев», между мыслями «купить хлеба или макарон» и постоянными кивками соседям, просочилось беспокойство за Джека.
Отчего-то я почувствовала себя предательницей. И мгновенно возмутилась внутренне настолько, что притопнула ногой. Каблук сломался. Тот самый, из-за которого я чуть не расквасила нос. А Джек меня подхватил… А я… и подкатил тяжёлый ком к груди. Вина. Я вздохнула. Вообще, мы с этим чувством всегда «на ты». Учусь сопротивляться, но пока получалось как-то вяло.
Купив в магазинчике макароны, я завернула на седьмой этаж к лучшему психотерапевту на свете – моей подруге. Тем более, целых три дня не виделись!
Таня у меня очень красивая: стройная, густые тёмно-каштановые волосы с рыжинкой, правильные черты лица и серьёзные насыщенно-зелёные глаза при светлой коже. Мы дружим с музыкальной школы: сначала поссорились, потом помирились, и всё – подруги навек. Честно говоря, если бы не Таня, я бы, наверное, пошла на математический, а не на «ин. яз». Но она училась в английской школе и так упоительно рассказывала о дополнительных занятиях, что я решила: мне тоже нужно много-много упоительного английского. Толстым слоем и можно без хлеба.
А я заразила подругу танцами и йогой… Моя мама, когда ещё не болела, просветила её, «откуда дети берутся», и рассказывала много об искусстве и красоте. А Танина мама научила меня готовить «Оливье», «селёдку под шубой» и курицу с картошкой запекать под майонезом. В общем, процесс обмена духовным и материальным шёл у нас полным ходом, был подкреплён задушевными беседами, совместными вылазками «в свет» и похожими вкусами в литературе и кино.
Вот и сегодня в маленькой, такой же, как у меня, кухне, мы просидели с Таней целых два часа. С чаем, плюшками. И Джеком. В смысле я о нём рассказывала…
– Слушай, а у тебя к нему ничего нет? – спросила Таня, по привычке забравшись с ногами на табуретку.
Я бы тоже это сделала с удовольствием, но платье не позволяло.
– Ты что?! – возмутилась я. – Он же сумасшедший! И потом я совершенно против служебных романов.
– Ну, старый фильм с одноимённым названием тебе очень даже нравится.
– Сравниваешь! – хмыкнула я. – Ты бы видела этого медведя! Красив как бог…
– Вот! И я о чём, – философски изрекла Таня. – Ты третий раз это повторяешь. И видела бы ты сейчас свои глаза!
– Нормальные глаза. Немножко в кучу. От усталости.
– Да-да, – загадочно улыбнулась она.
К сожалению, наш разговор прервала моя мама, и пришлось идти домой – с макаронами и головной болью.
«Нет, с чего Таня решила, что он мне нравится? – мысленно возмутилась я. – Мне нравятся утончённые, интеллигентные молодые люди. Приблизительно такие, как Кирилл».
Заснуть в тот вечер мне удалось с трудом, несмотря на усталость. В режиме повтора прокручивался день и дурацкие шуточки Джека, сверкающие лукавством глаза и его восторг перед боем. И моё постыдное бегство. Спала я тоже беспокойно, просыпаясь то от хэви-металла за стеной, то от орущего во сне Джека на турецких менеджеров, на меня и на Кирилла. Шеф гонялся за нами со стулом в руке, удерживая его за одну ножку. Я подскакивала в холодном поту, боясь, что стану следующей мишенью.
Наступило рабочее утро. В офисе было тихо. А Джек вовремя не пришёл. И спустя четверть часа после начала трудового дня не появился, и через полчаса. Телефон его был выключен. Волнение моё достигло апогея. Я собралась с духом и решительно направилась на третий этаж.
Секретарь Абдурахмана Диана – та самая, с задранным носиком, в розовых лабутенах – при виде меня изобразила ехидное презрение.
– О, вы вовремя, Александра. Ваш начальник уезжает сегодня. Отнесите ему распечатанный электронный билет и данные по бронированию.
– Куда? – опешила я.
– В номер, – надула губки Диана.
– Нет, уезжает куда?
– Судя по билетам, – сообщила она с видом томно возлежащей на троне Клеопатры и чуть повернулась в кресле, – в Москву. А потом в Нью-Йорк.
У меня всё оборвалось. Я взяла билеты и проверила.
– Всё точно, – сказала Диана. – Я никогда не ошибаюсь.
Увы, там была прописана Москва и Нью-Йорк. Билет в один конец.
Он меня бросает? Миссия закончена? А как же я? А моя работа? Боже мой!
Никогда ещё Саша Лозанина не была так близко к провалу. И к подступающим слезам.
В небольшом холле гостиницы мне навстречу прошла крупная официантка Лариса со вздыбленной огненной шевелюрой и фигурой а-ля «гитара». Она улыбнулась мне хищно и самодовольно, как рыжая кошка, урвавшая на кухне кусочек мяса, поправила короткую юбку и процокала каблуками к своему рабочему месту – кафе-бару на первом этаже офисного здания. Будучи в растрёпанных чувствах, я не обратила на неё внимания. И через минуту уже стучала в красную дверь. Джек распахнул её, бодрый, сияющий, словно уже был готов выходить сам, в белой рубашке и светлых брюках. На меня обрушился концентрированный запах мужских духов – видимо, ещё облако спрея не рассосалось. Шеф весело пробасил:
– О, балерина!
– Здравствуйте. Ваши билеты, сэр, – пробормотала я.
Он прошёл внутрь комнаты, оставив дверь раскрытой. И я робко проследовала следом. Вопрос крутился на языке, а сердце щемило от того, что этого здоровенного, яркого грубияна я больше никогда не увижу…
Шикарный гостиничный номер в синих тонах больше был похож на квартиру: с маленькой кухонькой, объединённой со столовой, которая по зонам плавно переходила в гостиную. Была ещё одна дверь – в спальню. Я знаю, я тут всё проверяла перед тем, как он приехал. Но сейчас всё выглядело как-то иначе…
Джек взял со стола массивные часы и, надевая их на запястье, сказал:
– Да, согласен, тут ужасная конура!
Он, кажется, принял моё упавшее настроение за нечто другое. Хм…
– Поэтому к моему приезду подготовь варианты домов. Нужен двухэтажный, современный, квадратов двести-триста. Поблизости отсюда. Максимум минут пять-семь езды. Со двором и местом для парковки. Бассейн приветствуется.
Я вскинула на шефа поражённые глаза.
– Дом?
– Естественно! Я не привык жить у всех под носом.
– Значит, вы… вернётесь?
– Да ты, балерина, капитан-очевидность!
– Это хорошо, – только и смогла вымолвить я, тая от радости. – Это очень хорошо!
– О, – хмыкнул Джек, – а ты уже решила меня сбагрить?
– Диана, секретарь Абдурахмана, сказала… И почему только в один конец билет?
– Потому что когда все дела решу в Нью-Йорке, тогда и куплю обратный. Не люблю делать важные вещи, высунув язык. После отчёта перед советом директоров надо дать распоряжения по квартире, отправить в отпуск горничную и собрать вещи. Или ты хочешь, чтобы я обходился здесь парой летних брюк зимой? Я, что, идиот, как Наполеон?
– Значит, вы возвращаетесь надолго, – выдохнула счастливо я. Мне хотелось его расцеловать – нет, не по-настоящему, а просто чмокнуть благодарно в свежевыбритую щеку, ведь это значило, что зарплату я ещё буду получать долго. – Раз зимой…
Джек расхохотался.
– Эй, а почему ты явилась без блокнота, балерина? Распоряжения будешь на лоб себе записывать?
– Ой, простите, я не знала… – растерялась я.
– В спальне возьми на тумбочке, – громыхнул он. – Ручка тоже имеется.
Я открыла дверь и вошла в комнату с большой двуспальной кроватью. Белые простыни были вздыблены, словно только что здесь пробушевал ураган. На полу стоял раскрытый чемодан с аккуратно сложенными вещами, а на белоснежной наволочке – два ярко-рыжих волоса. Я уставилась на них, чувствуя вскипающую злость в груди. Ах, он… И она… Кулаки сжались.
– Балерина! – рявкнул шеф. – Ты прилечь решила? Мне присоединиться?
У какой гад!
Нахмурившись, я схватила блокнот с логотипом Оле-Ола, ручку с тумбочки и быстро покинула это логово разврата. Чуть не столкнулась с ним, глядящим лукаво и опять масляно! Бабник! Гуляка! Развратник… Вот!
– Я вас слушаю, – буркнула я с блокнотом на изготовку и отошла на безопасное расстояние.
– Так, про дом я уже сказал, – начал шеф. – Отчёты по продажам слать мне каждый день на электронную почту. Оформи мне и себе по служебной машине.
– Мне? – опешила я.
– Я говорю невнятно?!
– Но я водить не умею, и прав у меня нет…
Джек изумлённо вытаращился на меня.
– Как так?
– Незачем было…
– Фак! Значит, срочно учись. Мне нужна от тебя максимальная мобильность.
– Простите. – Я замялась. – Но пока я не получу зарплату, я не смогу записаться на курсы.
– Оформишь за счёт компании. Скажешь Батуру.
И он перешёл к куче новых заданий, словно дело было плёвое – вытребовать себе у злобного карлы Батура деньги. Я едва успевала записывать. Пора обзаводиться диктофоном. И подушкой на работе. В голове тикало от слишком разных эмоций.
Надо успокоиться, надо успокоиться, – говорила себе я, пока Джек расхаживал по комнате и раздавал приказы, в том числе дурацкие. Наконец, он остановился рядом.
– На этом всё. Вызови водителя, чтобы отвёз меня в аэропорт.
– Да, шеф.
– Будешь скучать?
Я смутилась.
Он шагнул ко мне. Показалось, или на самом деле обдало жаром? Джек смотрел сверху вниз, и во взгляде его было что-то странное. Я напряглась. Он оказался вплотную и опёрся ладонями о стену, заключив меня в ловушку. Я моргнула. В душе вскипело возмущение: он считает, что я стану ещё одной? Одной из многих? Сразу после секса с этой… «гитарой крашеной»?! Джек начал наклоняться, а мне очень захотелось залепить ему пощёчину. Но… Я просто присела и, поднырнув под его руку, спокойно выскользнула на свободу. Сделала пару шагов к окну и обернулась.
– А отчёты по продажам и стокам в прежней форме присылать или в новой, которую вы планировали ввести? – Голос мой прозвучал ровно и по-деловому, словно ничего и не было.
Я подняла глаза на начальника. Он смотрел на меня с отвисшей челюстью и расширенными глазами. Да-да, пусть лучше расширяет, чем зажмуривается… Но мой поступок, видимо, настолько выбивался из принятого им стандарта, что Джеку ничего не оставалось, как пробормотать:
– В новой.
Я кивнула и направилась почти строевым шагом к выходу.
– Водитель придёт к вам через несколько минут. Удачной поездки, Джек!
Уже у двери я обернулась и улыбнулась широко и дружелюбно. Знай наших!
Глава 9
Как тихо и спокойно в нашем кабинете было без Джека! Хоть музыку включай. Я и включила негромко. В ноутбуке. Не верилось, что эти квадратные метры были моими целые… хм… сколько-то дней!
Я прошлась по периметру, чувствуя себя хозяйкой. По привычке всё разложила на столе босса. Заглянула в полупустой шкаф, выдвинула вперёд бутылку Блэк Лэйбла. Оказывается, именной – с подписью: «Из Китая с любовью и благодарностью! Мы продолжаем тренироваться…» Я хмыкнула, представив, как Джек спаивает китайцев.
Хо-хо, со мной его штучки не пройдут! Я вообще при нём спиртного в рот не возьму! Мою пра-прабабушку, между прочим, пытался споить сам Будённый, а она потихоньку сливала водку в фикус. В общем, растение окосело, бойцы тоже, а пра-прабабушка улизнула трезвая, как стёклышко, и спасла свою честь. У неё, кстати, волосы были пушистые, как у меня. Только длинные-длинные, почти до пола. И овал лица, и глаза тоже выразительные. Жаль, на старинном фото неясно, какого цвета.
В любом случае я пошла в неё, и потому не страшны нам ни американские медведи, ни Красная Армия!
От бумаг, лежащих стопкой на нижней полке, пахло крепкими сигаретами Джека – он сказал, что курит только Данхилл. И в глубине на полке я обнаружила целую упаковку. Наверное, я скоро ими пропахну, если мы и дальше будем работать в одном кабинете. Не люблю запах сигарет, но этот почему-то не так раздражает, как дешёвое курево сестры.
Посреди огромного, полупустого кабинета я выдохнула, довольная, впервые чувствуя себя совершенно легко, без необходимости улыбаться «потому что», без тикающего в ушах хронометра до дэдлайна! Я могу быть собой в этой прекрасной компании! Без рыка, без летающих стульев, могу добавлять дни в табель посещаемости к зарплате без опасности за своё женское достоинство и без угрозы увольнения. Ура! Свобода попугаям!
Так глядишь, и продержусь до конца испытательного срока, а потом попробуйте меня турнуть! Я на досуге хорошо изучила Трудовое право.
Но сейчас я даже подпрыгнула от радости и, крутанувшись, сделала сложное танцевальное па – до сих пор жаль, что танцовщицы из меня не вышло. А в балетной школе я подавала большие надежды. И в музыкальной тоже… Но наша семья разрушилась, и оказалось не до творчества.
Я набрала по внутреннему телефону Лали и Риту. Пригласила их на кофе. Они прибежали быстро. Вместе с шоколадкой, куском торта и горящим любопытством в глазах.
– Это Олег-закупщик празднует, – сказала Лали. – Угощайся.
– Надо его поздравить, – пробормотала я. – Хотя, если честно, я не знаю, кто это.
– Да не парься! – махнула рукой Рита. – У нас компания большая, всех знать невозможно. А тортик вкусный.
«Интересно, – вдруг подумалось мне, – а как Джек называет всех этих неизвестных ему людей, здания, машины, склады одним словом – „моя компания“, и ничуть не смущается? Как можно вот так запросто чувствовать себя хозяином всего и вся?! Мне вот и кабинета с головой хватало. Наверное, с имперскими замашками нужно родиться…»
– Говорят, твой шеф вчера на совещании заехал Кораю в глаз, – сообщила заговорщическим шёпотом Рита. – Все ждут, когда директор по производству явится, а его нет и нет.
– Ого!
Лали закивала активно:
– Да-да, Корай взял отгул. А Кирилл, как сказала Люся с ресепшена, бегал с собрания за льдом в кафе-бар.
– Диана говорит, что твой сумасшедший Джек не вернётся уже. Мол, Абдурахман поставил его на место.
Я показала блокнот со списком заданий на несколько страниц.
– Это ей так хочется верить. Вот сколько мне всего напоручал. Просто у него дела в Нью-Йорке, и он не любит ограничивать себя временем.
– Да он монстр! – Девчонки пробежались глазами по пунктам и вытаращились на меня с сочувствием и восхищением. – Как ты-то с ним работаешь?! Наверное, на работу, как на казнь?
– Да нет… – Я пожала плечами и ощутила некоторую гордость: в их глазах я выглядела храброй рыцаршей, в обязанности которой входило кормление злого дракона мясом с копья и почёсывание за ушком, чтобы не спалил близлежащие деревни.
– А сам Кирилл не пострадал? – всё-таки обеспокоилась я.
– Нет вроде, – проговорила Лали, – видела его утром. Целый. Но, знаешь, впервые на моей памяти он выглядел таким пришибленным.
– Ну, он не один такой сегодня, – заметила Рита. – На кого из менеджеров ни взглянешь, кажется, выжившие после авиакатастрофы. Или не очень выжившие… Как Корай.
Мы похихикали. И, пользуясь случаем, я стала расспрашивать о руководящем составе. В конце концов, раз мы с шефом остаёмся, надо собирать информацию.
– Забавно, на днях Джек назвал Корая вашим сиятельством… – сказала я и отпила маленький глоток кофе.
– Ничего забавного, – гортанно парировала Рита. Она на всё отвечала резковато, но судя по её безотказной помощи была очень доброй натурой. – Потому что Корай – настоящий князь. Черкесский. Его семья бежала из Российской Империи в Турцию, когда шёл захват адыгской территории. В 1800-х.
– Ничего себе!
– Да-да, – подтвердила Лали, – он до сих пор не любит русских. Корай же как бы шеф моего шефа, так вот он рассказал, что где-то в районе нынешнего Сочи у них были обширные земли и даже замок.
– Отвоёвывать приехал?
– Вполне возможно, – ответила Рита. – Хотя бы с Оле-Олой. Но теперь уже придётся не у русских, а у американцев.
– То есть война в компании всё-таки будет. А Батур, финансовый? – поинтересовалась я. – Уж не из падишахов ли?
– Нет, – засмеялись девчонки. – Но из очень богатой семьи. Говорят, у них престижно ехать работать в Россию – опыт работы учитывается чуть ли не как в боевых условиях, и зарплаты тут гораздо больше. Это как бы секрет, но, – Лали перешла на шёпот, – директора получают что-то около десяти тысяч долларов.
– В год? – поперхнулась я.
– В месяц.
– О! – В моей голове защёлкал калькулятор, всплыл курс доллара и нолики-нолики-нолики. А я, наивная, думала, что у меня огромная зарплата… – И русские менеджеры тоже?
– Неа, только экспаты. Русские на порядок меньше. Кстати, Батур типа гений, – добавила Рита. – Ему только двадцать шесть, а он уже финансовый директор. Человек-мозг.
– Я его побаиваюсь, – честно призналась я, чем вызвала взрыв хохота у коллег.
– Значит, этого бешеного гиганта, мечущего стулья, ты не боишься, а маленького-пузатенького Батура – да?
– Ну, вид у него очень недружелюбный. И коварный.
– Коварный у нас Абдурахман, генеральный директор, – посвятила меня в тайну Лали. – С ним можно только смиренно улыбаться, говорить: «Да, сэр» и быстро делать ноги. Этот не только русских не любит, но и людей вообще. За не тот взгляд уволить может. Бывало такое…
– И секретаря себе соответствующего нашёл, – заметила я.
Читать бесплатно другие книги:
