Семь дней Мартина Мансуров Дмитрий
Текст отпечатался в памяти за миг до того, как бумага почернела и полыхнула огнем, и Правич произнес его, одновременно срывая новый слой загоревшейся бумаги и открывая новое заклинание.
Он успел прочесть три текста до того, как бумажки полностью сгорели в его руках. Он понятия не имел, что дают эти заклинания и что с ним станет, но знал, что хуже быть уже не может.
Он ждал любых изменений, но всего-навсего продрог пуще прежнего. А когда погас последний листок, в подвале воцарилась непроглядная мгла, и стало так холодно, что масло в лампе замерзло и фитиль погас.
«Как в могиле, — подумал Правич тоскливо, — темно, холодно, никто тебя не ждет, и отсюда никуда не выбраться. Приехали, машувать!.. Я хотел стать молодым, а не вечно молодым, идиоты!.. А ведь это все из-за тебя, Мартин!!! Какого черта ты появился в лесу со своим любопытным носом перед моим кулаком?! Не будь тебя тогда и там, не было бы меня тут и сейчас!»
Все проблемы начались из-за слуги царевича! Если бы не он, пришельцы до сих пор не знали бы, что Правич жив.
— Убил бы, если б мог! — поклялся Константин. — Своими руками придушил бы сволочь!
Стены задрожали, земля под ногами заходила ходуном. С полок посыпались тысячи бесполезных мелочей, и он ухватился за книжную полку, пытаясь сохранить равновесие.
Но землю тряхнуло с такой силой, что он не удержался и полетел на пол. Холодная чернота подвала разлетелась осколками, и в глаза ударил яркий свет. Правич почувствовал, что упал на раскаленную поверхность, и торопливо вскочил на ноги.
Раскаленным оказался даже ветер.
Мысленно чертыхаясь, Правич закрылся руками от ослепительного солнца и раскаленного ветра, и бросился прочь, не зная, как спастись от новой напасти. Вслепую пробежал несколько метров, споткнулся и упал.
«Что за напасть: не замерзнуть, так сгореть! — пронеслась мысль. — Лучше уж замерзнуть — это не так больно…»
Больше Константин не успел ни о чем подумать: падая, он столкнулся лбом с чем-то твердым, секунду полюбовался на вспыхнувший в глазах фейерверк, а потом его окутала спасительная тьма. Ни жаркая, ни холодная — никакая. Правич почувствовал глубокое облегчение оттого, что неприятности закончились, и с последними искрами фейерверка потерял сознание.
— Готово! — отчитался пилот. — Вызывайте за мной ковер-самолет: я падаю. Топливо закончилось.
Он торопливо ввел в бортовой компьютер программу посадки, и катер по наклонной полетел к земле. С высоты в один километр и тридцатиградусным наклоном катер должен был упасть далеко за пределами города, и пилот еще раз убедился в этом, проведя последние расчеты. Жертв и разрушений не будет, и никакое земное правительство не подаст в галактический суд требование о возмещении финансового ущерба.
Топливный бак выдал последние капли гидрокворда, и через миг огни на летающей тарелке погасли.
Пилот отпустил бесполезный уже штурвал и дернул за ручку катапульты. Кресло отъехало в центр катера, над головой открылся люк, и катапульта выбросила пилота из кабины. Включились четыре микродвигателя, и кресло повисло над улетающей за пределы города тарелкой.
Механический голос монотонно отсчитывал секунды: топлива в креслах хватало ровно на одну минуту, в течение которой пилоту требовалось найти наиболее удобное приземления место. Пилот пролетел над стенами города и нажал на кнопку у правого подлокотника. Над креслом раскрылся парашют.
Через десять с небольшим секунд топлива не осталось, скорость посадки возросла, и катер довершил снижение, напоследок значительно видоизменив рельеф земли и собственный вид. Пилот подождал, не взорвется ли поврежденный катер, как это обычно бывает в кино, когда взрывается даже то, что в качестве взрывчатки не догадается использовать самых хитрый и умный подрывник, но не случилось. Кино осталось вымыслом.
— Катер взял планету на рога, — сообщил пилот Ор Лиссу, — и теперь у нас появилась уйма запчастей и металлолома на все случаи жизни.
— Ты смотри, чтобы стража тебя самого на запчасти не пустила.
— Пусть только попробуют — сам из них запчастей наделаю! — пообещал пилот. — У меня лазерный пистолет, он успокоит самого свирепого гостя.
Кресло приземлилось на холмик перед городом.
Стражники на стенах зажигали факелы и кидали их в сторону катера, стараясь хоть немного разогнать ночную тьму и разглядеть, что случилось с упавшей тарелкой?
— Вы не поверите, — заметил пилот, — но у меня тут праздник: доисторический фейерверк в небо пускают. Скоро посветлеет, как днем. Еще бы ров залить не водой, а нефтью — такое веселье бы пошло, слов нет!
Он неторопливо зашагал к стенам города, примечая места, куда упали факелы. Риск замерзнуть во время ожидания помощи значительно уменьшился: стражники накидали столько факелов, что костер из них будет гореть дня два, не меньше. Сейчас бы земной шашлычок сготовить, но за неимением барашка придется обойтись обычным костром.
— Отлично, — Ор Лисс убедился, что пилот не только жив, но и доволен жизнью, и облегченно выдохнул: никто из подчиненных не пострадал во время операции. — Скоро тебе подадут ковровую дорожку, и вознесешься к вершине славы, под самые облака. Только, умоляю, не подстрели по случаю подлетающий ковер, а то маг Григорий не поймет юмора.
Несмотря на поздний час, на городской площади собралась огромная толпа народа. Разбуженные и напуганные непривычными звуками и видом сражения в небесах, горожане торопились узнать, не совершают ли на город нападение кочевники или иные вражеские армии, и почему лучшая городская аптека и улица вокруг нее покрываются толстым слоем льда?
Глава города уже стоял на каменной трибуне и притоптывал замерзшими ногами: разбуженный помощником, он выслушал его торопливые объяснения насчет появления в городе Правича и немедленно приказал звонить в колокола и собирать людей, а сам быстро оделся и помчался на площадь, впопыхах надев легкую обувь. Обдумывая, как связать воедино заморозку аптеки, появление летающей тарелки и распространение смертельно опасной болезни по белу свету, глава ждал, пока сонные горожане заполняли площадь. А когда вокруг яблоку стало негде упасть, объявил:
— Уважаемые сограждане! В нашем мире случилась очередная катастрофическая напасть.
— Шо, опять? — выкрикнул кто-то устало. — Да сколько можно, надоели уже ваши катастрофы! Давай хорошие новости, глава, а то царю ходатайство напишем, чтоб снес твою главу с плеч! Озверели уже, среди ночи будят, чтобы рассказать о кошмарах! До утра не мог подождать?
— Эрик, — зарычал глава, — скажи спасибо, что ты юродивый, других давно бы на кол посадил за непочтительные речи. Я — руководитель города, а не устроитель всенародного катастроф-шоу!
— Разумеется, ты же ни на что не можешь повлиять!
Сонная толпа медленно, но просыпалась, прислушиваясь к перебранке главы и местного шута на общественных началах. Привычная сценка разыгрывалась каждый раз по одному и тому же сценарию, заранее написанному главой города, и тем самым решалась проблема общенародного негодования. Народ поголовно желал высказать главе все, что он думает о его методах работы, но в силу своей скромности боязливо молчал, и шут служил клапаном для выпуска пара: слушать, как кто-то костерит высоких чиновников, было куда приятнее и безопаснее, чем обвинять их самому.
— Зато я могу рассказать о том, что в нашем городе случилась…
— Катастрофа, мы уже знаем, — перебил главу Эрик. — Кому-то из твоих подчиненных опять наступили на ногу куда-то прущие слепые тетери? Или в кошеле с твоим жалованием от тяжести груза оторвались ручки?
— Хуже, Эрик.
— Хуже? Тебе не хватает одного кошеля, чтобы получить жалование? Катастрофа, сограждане! Бедный глава города не в силах носить свои деньги! Поможем ему, дамы и господа, потратим их всем городом на собственные нужды!
— Уймись, недоумок! — прорычал глава. — Дай слово сказать!
— А ты оппозиции рот не затыкай!
Глава города стукнул по трибуне кулаком и рявкнул:
— Приказываю назначить этого острослова главой города, а сам перехожу в должность городского шута.
Народ притих. О зарплате главы ходили легенды, к сожалению, никем не подтвержденные. Дом, в котором он жил, снаружи ничем не отличался от прочих домов города, и даже уличный туалет был построен из досок, а не слитков золота. Последнее скорее говорило о том, что глава тратит деньги не на бесполезную и раздражающую остальных роскошь, а на нечто такое, что и себе приятно, и чужим не в тягость.
— Меня?! — ахнул Эрик.
— И только посмей меня перебить, хитроумный словоплет! Мы сами не лыком шиты, знаем права оппозиции!
— Ни за что! Нормальные люди во власть не идут, — буркнул Эрик.
Глава пригнулся и вполголоса, но так, что все услышали, спросил:
— А разве ты нормальный, если вздумал со мной препираться?
Эрик зыркнул по сторонам и ответил:
— Нет. На том и стоим.
— Вопросов больше не имею, — глава повысил голос, — А теперь слушай и не говори потом, что тебя не предупреждали. Итак, дамы и господа! Я собрал вас для того, чтобы сообщить страшную новость: как мне только что доложили, всем известный добрый аптекарь Сабарак на самом деле являлся злобным колдуном!
Толпа ахнула. Проснувшихся стало еще больше.
— Стражники много лет искали человека, который постоянно делает мелкие пакости честным жителям города, и пришли к выводу, что именно аптекарь стоит за многими происшествиями, — объявил глава. — Нынешней ночью в его дом был направлен отряд стражников, и мы выяснили, что колдун много лет вынашивал планы по уничтожению горожан, чтобы присвоить себе ваше имущество и стать самым влиятельным и богатым человеком в государстве!
Воображение главы за время ожидания толпы разыгралось не на шутку, и он заранее решил, что чем страшнее и нелепее новости, тем скорее народ в них поверит. В конце концов, практически каждый мечтает о том же самом: о немыслимом богатстве и огромном поместье.
— Стражники подоспели вовремя: этой ночью колдун намеревался призвать из ночной тьмы полчища нечистой силы, но благодаря вмешательству стражи не успел совершить это чудовищное злодеяние. Вызванные им из чуждого мира монстры должны были уничтожить город, но благодаря вмешательству стражи колдовскую церемонию удалось нарушить, и дьявольская летающая суповая тарелка не получила положенного, а потому уничтожила самого колдуна. Его злое дело вернулось к нему сторицей, и он погиб, а колдовская ярость превратилась в ледяной холод, заморозивший часть улицы. Однако вызванные им монстры успели попасть в наш мир, и еще целую неделю будут ходить вокруг города, пытаясь отыскать щель, через которую можно проникнуть внутрь и довершить начатые убийства. Да, уже произошло убийство! Один из наших доблестных стражников погиб во время стычки с монстром, и я прошу почтить его память минутой молчания.
Народ поголовно снял шапки. Глава отсчитал положенное время, со страхом вслушиваясь в тишину и надеясь, что у сонных горожан хватит сознательности и сочувствия, чтобы не захрапеть в трагическую минуту.
Минута прошла в гробовой тишине.
— Поэтому, своим указом я объявляю, — продолжил он пламенную речь, — что на одну неделю город будет закрыт для въезда и выезда. Мы, жители великого города, не пойдем на поводу у погибшего колдуна и не дадим сбыться его планам по уничтожению простых людей. Мы не пропустим ни одного чужака, и не позволим захватить город. Но на всякий случай, мои дорогие сограждане, наблюдайте за своими соседями и родными, и немедленно сообщайте обо всех случаях изменения характера: монстры коварны, но если кто-нибудь исхитрится проникнуть в город, мы моментально вычислим и обезвредим его. И обещаю, что через неделю ворота города откроются.
Толпа загомонила.
— А чего так мало, всего неделю?! — воскликнул кто-то. На этот раз не Эрик: он свою задачу выполнил. — На две надо! Было бы лето — еще понятно. А в такую слякоть и морозы куда-то из города выходить и даром не упало. Закрывай ворота, все равно народ по кабакам или на работе сидит.
Глава облегченно выдохнул: он привык, что горожане терпеливо сносят разные ограничения, но запрет на выход из города был самым суровым за последние шестьсот лет, когда город брали штурмом вражеские войска. Впрочем, в тот раз ни один идиот добровольно не высунул бы носа за пределы городских ворот даже под страхом смертной казни.
— Возражения есть? — спросил глава: в такой ситуации стоит послушать каждого, не время для лишней смуты и недовольства. — Обещаю, что возражающих не казнят, а отпустят на все четыре стороны. Стражники привяжут к желающим веревки и помогут спуститься по стене с ее внешней стороны.
— Да закрывай, закрывай! — зашумели горожане: время — середина ночи, спать охота, а он тут решил разговаривать до самого утра. Сказал же сам, что ситуация катастрофична, а теперь с чего-то начал мямлить о правах и обязанностях. — Только отцепись, ради бога!
Глава пожалел, что не додумался проводить ночные собрания раньше: сонные люди готовы согласиться на все, лишь бы им дали досмотреть сны. Идеальное время для выполнения личных задач с полного согласия храпящих граждан.
— Приказываю заколотить ворота! — прозвучал грозный голос начальника стражи. — Никого не впускать и не выпускать до особого распоряжения.
Послышался стук кувалд: стражники вколачивали гвозди в ворота для пущей надежности.
— Дело сделано, — объявил глава.
Горожане разбрелись по домам, и промерзший глава сделал то же самое. Но, в отличие от остальных, по возвращении домой запер все выходы и входы, положил у каждого окна по арбалету и отправился в самую дальнюю комнату, где уже находились его родные. Он был одним из немногих, кто знал об истинном положении дел, и потому заранее боялся каждого шороха за окном.
Первая ночь из предстоящих семи прошла спокойно, но глава понимал, что следующая неделя станет самой длинной в его жизни. Он вглядывался в родные лица и с ужасом думал о том, что каждый из родственников может превратиться в опасного монстра. Но бежать из города означало подписать себе смертный приговор: стражники на летающих коврах получили полномочия от царя убивать каждого, кто попытается совершить побег во время карантина.
Оставалось одно: смириться и быть готовым к самому худшему.
Глава провел ладонью по арбалету и внезапно представил, что стрела пронзает кого-то из родных. Его передернуло от ужаса, он шумно вздохнул и перевел взгляд со спящих детей на улицу. В соседнем доме горел единственный огонек свечи, и живший напротив советник главы тоже стоял у окна, думая о том, что через неделю от прошлой мирной жизни ничего не останется.
Никто из них не заснул до рассвета.
Глава 16
Утро преподнесло немало сюрпризов, и первым из них стал момент пробуждения. Кукла не могла спать, как люди, и ее сон заключался в том, что она отключалась от внешнего мира и полностью отдавалась во власть накопившихся мыслей и переживаний. Мысленные раздумья обо всем на свете перескакивали с пятого на десятое, но это помогало решить немало проблем и придумать кучу блестящих идей. Через двадцать минут после погружения в собственные переживания Юлька переставала видеть то, что происходило вокруг, и перед внутренним взором появлялся другой мир, не менее, а то и более интересный, чем реальность. И возвращаться в настоящий мир часто совершенно не хотелось. Но пришлось, особенно после того, как у самого уха прозвучало привычное:
— Юлька, просыпайся! Утро наступило!
— И тебя с добрым утром! — ответила кукла, после чего до нее дошло, что что-то не так: слишком давно Анюта не говорила таким детским голоском. Юлька открыла глаза и обомлела: девушка не только говорила высоким голосом, но и выглядела на все двенадцать лет. — Е-п-р-с-т…
«Что же тогда стало с царевичем?!» — пронеслась в голове паническая мысль. Не хватало еще, чтобы он тоже так сильно помолодел. Но почему именно сейчас, почему так внезапно? Почему не плавно, как предсказывал Ор Лисс, а рывками? Или плавно, но быстро, и теперь на счету каждая минута? Неужели бактерии ускорили смертельный отчет, и через несколько часов все будет кончено?
— Юль, а Юль, я на самом деле стала маленькой, или мне это снится? — спросила Анюта.
— Похоже, это снится нам обеим, — заметила кукла. — Делаем так: ты остаешься в кровати и спишь до моего возвращения, а я бегом бегу к пришельцам и веду с ними заумные беседы о спасении всего сущего.
— О чем, о чем? — не поняла Анюта.
— Лучше не спрашивай! — соскочив с кровати, Юлька ломанулась в холодильник и твердая, как камень, выскользнула с противоположной стороны. К Ивану заглянуть не решилась: ясное дело, мнительный царевич с утра начнет измерять свой рост и моментально убедится, что за ночь с ним произошли кардинальные изменения.
«Жаль, вчера не догадалась приказать Ор Лиссу изготовить линейку с короткими делениями, — думала кукла, спеша по коридору в кабинет ученого. — Иван сейчас гадал бы, почему линейка нормальная, а все вокруг увеличено. Хотя ему понять, что к чему — раз плюнуть».
В кабинете ученого по-прежнему находились Яга и Ор Лисс. Дежурство закончилось с уничтожением ступы, и усталые наблюдатели заснули прямо в креслах. Появление куклы и устроенный ею шум сыграли роль будильника, ненавистного любому работающему человеку. Распахнутая куклой дверь ударилась о стену, от стука ученый проснулся, заразительно зевнул и открыл глаза.
— У нас беда, а вы тут нахально спите и видите счастливые сны? — непривычно кротко уточнила кукла.
— Спим и видим, — согласился ученый, привычно ожидая подвоха со стороны язвительной Юльки.
— Так попрощайтесь с ними, потому что сейчас я расскажу вам страшную, но очень правдивую историю о девочке Анюте, которая лежит в своей комнате и молодеет так, что шум стоит.
Кукла уселась в кресло для посетителей и уставилась на ученого немигающим взглядом. Ор Лисс резко выпрямился и схватил ручку со стола.
— На сколько лет она помолодела? — спросил он, молниеносно прочерчивая на листе график на следующую неделю.
— Почти наполовину.
— В два раза?! — ужаснулся пришелец. — А что с Иваном?
— Мне как-то не хочется попадаться ему на глаза, — призналась кукла, — Он выпил шесть таблеток успокоительного, но я не знаю, насколько хватит их действия. Если он уже рвет и мечет, то при моем появлении из холодильника схватит и разобьет меня, не дав отогреться. А мне тоже жить охота, не смотрите, что я тряпичная.
— Сейчас соберу коллег, — пообещал ученый, — и мы начнем экстренное совещание.
— А что тут собирать и переливать из пустого в порожнее? — воскликнула кукла. — Тут действовать надо!
— Хорошо, раз ты сама вызвалась, — ответил ученый, — предлагай идеи, рассмотрим все без исключения.
Юлька тоскливо вздохнула и пожала плечами: исправить положение обычными средствами — например, запретом молодеть под страхом смертной казни невозможно. Не тот случай, чтобы запрет возымел действие. Но что в таком случае предпринять? Причем в скором времени, иначе Мартин рискует по возвращении к невесте обнаружить, что впору переписываться из будущих мужей в отцы— няньки и заниматься ее воспитанием.
— Я думаю, — расплывчато ответила она.
— Мы тоже, — ответил ученый. — К твоему сведению, это классический метод решения большинства проблем. И чем больше думающих голов, тем лучше.
— Хорошо, значит, ждем собрания ученых. — Юлька не стала спорить: не то время, чтобы терять его попусту. — А как продвигаются поиски волшебной воды?
— Они в разгаре, и пока что не думают заканчиваться. — Ор Лисс показал кукле кипу бумаг. — Григорий проверяет каждый источник, даже нам высылает пробы воды на дополнительные анализы, но все без толку — волшебства в полученных образцах сроду не водилось. Правича убили, а сколько людей заражено, пока никто не знает. Город, куда прилетел Правич, уже находится в карантине. На наше счастье, народ не возмущается вынужденной изоляцией, иначе потенциальные разносчики бактерий расползлись бы по миру, как муравьи по огороду, и планета быстро превратилась бы, сама понимаешь, во что.
Кукла понимала. Шоу с кусающимися мертвецами однажды уже провели много сотен лет назад, но скелеты до сих пор хорошо сохранились и напоминают об ужасах случившегося несчастья каждый раз, когда попадаются на глаза.
— Расскажите мне о свойствах воды еще раз: что конкретно она умеет делать? — потребовала Юлька, — У меня появился один план, но вы непременно назовете его ужасным и откажетесь принимать в нем участие.
Ор Лисс повторил то, что знал со слов Григория.
— А теперь говори ты, — потребовал он. — Что за жуть придумала с утра пораньше, и почему мы не станем ее выполнять? Какая, в принципе, разница, когда закончится эта трагедия: сегодня или несколькими днями позднее? При стремительном омоложении зараженных у нас остались считанные часы для принятия правильного решения. Промедлим на минуту — и спасать станет некого.
Ход конем — любимый метод куклы Юльки, и теперь она не собиралась от него отказываться. Конечно, изрядно путал карты тот момент, что теперь от ее совета зависит не исход конкретной неприятности, случившейся с Анютой и Иваном, а полностью их будущее. Есть маленький плюс: нет Анюты и Ивана — и с ними нет вообще никаких проблем. Но этот маленький плюс одновременно является и огромнейшим минусом.
— Я предлагаю усыпить Ивана и Анюту, — заявила она, — пока они не помолодели до полного исчезновения, заморозить их и оставить в холодильнике до обнаружения волшебной воды. Раз уж мертвая вода способна оживлять, она оживит замороженных. А если мы поставим дело на самотек, то, как вы сами говорите, вскоре некого будет спасать. Что скажете?
Ученый и Яга переглянулись.
В кабинет вошел пилот с разбившегося катера.
— Прошу прощения, что помешал важной дискуссии, — с ходу заявил он и случайно пнул ногой куклу, которую заметил еще при входе, но решил, что она относится к кучке упавшего с полки бесполезного барахла, и не счел нужным обходить ее стороной. Юльку отшвырнуло к шкафу, она ударилась о его боковую стенку и медленно сползла на пол. — Послушайте, я всю обратную дорогу думал о том, почему вы говорили о Правиче, как о молодом человеке? Тот, кого я сбил на ступе, был намного старше нас всех, вместе взятых, образно выражаясь.
Яга ужаснулась.
— Он был старым?! — воскликнула она. — Не может быть! До момента, пока он исчез, он был двадцатилетним! Вы сбили не того человека!
— Кто летел в ступе, тот и попал под обстрел, — повторил пилот. — Я не мог точно разглядеть подбитого, но даже издалека он показался как минимум шестидесятилетним.
Кукла низко зарычала и набросилась на пилота с проворством взбешенной кошки, но он и этого не заметил: кукла не могла прокусить толстый костюм, а сила ее ручонок была незначительной.
— Что это? — удивился пилот, услышав глухой рык.
— Не обращайте внимания, — ответил Ор Лисс, непроизвольно уставившись на обхваченную куклой ногу пилота. — Как выглядел уничтоженный вами человек?
— Это хозяин аптеки! — догадалась Яга, — Он с самого начала был скрыт от «волшебного глаза», поэтому мы не могли увидеть, что произошло в доме. Он отнял ступу у Правича и улетел, а сам Правич…
— …остался в доме, на который я сбросил морозильную бомбу, и погиб, — подвел итог пилот. — Вам больше нечего бояться.
— Пока лично не дотронусь до его хладного тела, не успокоюсь, — заявила Яга. — Не тот случай, чтобы упустить его из виду. Один раз мы уже совершили ошибку, и я не намерена повторять ее еще раз. Едем в город на раскопки.
— Но там толстенный лед над аптекой! — напомнил пилот. — Мы будем долбить его несколько часов!
— Это немного, — заявила Яга, — собственное спокойствие того стоит. Где находится ковер-самолет, на котором ты прилетел?
— У входа в здание.
Яга встала, подхватила куклу, оторвав ее от ноги пилота, и вышла из кабинета. Недовольная Юлька огласила коридор дикими криками и угрозами запинать нерадивого пилота до такой степени, что тот до пенсии не сядет на многократно пнутое место.
Ученый провел ладонью по лицу и затребовал у зеркаласьки соединить его с магом Григорием.
А пилот с удивлением смотрел на то, как говорящая кукла показывает ему кулаки, и пытался понять, ради чего стали выпускать злые игрушки?
Глава 17
В этот раз Мартину не снились кошмары, что было крайне удивительно: каждую последующую ночь ужасы становились все страшнее и страшнее. Время для поисков волшебной воды утекало со скоростью света, и в какой-то момент наступила душевная обреченность: экспедиция завершится полным провалом. За время поисков Мартин видел уйму ручьев с обычной питьевой водой, которой хватило бы упиться насмерть всем жителям планеты, подрался с Правичем и заразил несколько человек смертоносными бактериями. А в будущем явно ожидалось обнаружение еще кучи неизвестных науке представителей фауны и флоры со всех концов Галактики, когда-то запрятанных пришельцами в разных районах Земли.
Треньканье зеркаласьки разрушило чудный сон о многолетнем отдыхе в краю солнечных пляжей и заснеженных гор. Мартин стойко не выпускал себя из мира Морфея, пока по телу не прошла внезапная щекочущая дрожь: ковер попал в воздушную яму. Мартин судорожно ухватился за его край и вытер со лба выступивший пот.
— Ты жив, или как? — спросил маг тревожно, беспокоясь о том, как Мартин перенес огромное ускорение.
Мартин приоткрыл правый глаз и покосился на выглядывающий из кармашка уголок зеркаласьки: Григорий умудрялся не только переживать и спрашивать, что и как, но и одновременно утолять голод. Сейчас он дожевывал хлеб с мяса и запивал чаем из огромной фарфоровой кружки.
Мышцы заныли, едва Мартин пошевелился: силы практически иссякли после таких перегрузок, и единственное, чего сейчас ему хотелось — это поменяться с Иваном местами и умереть в тишине и спокойствии под молчаливым надзором куклы Юльки.
— Еще немного, — пробормотал он, — и я стану, как огурчик. Честно.
— Я в тебе не сомневаюсь, — ответил маг, — но у нас не осталось времени: мы прибываем на место.
— Это же хорошо.
— Это плохо, — возразил маг. — У нас четыре беды. С какой начнем разговор?
Сердце екнуло и заныло. У Мартина волосы зашевелились сами собой, без помощи ветра. Собрать столько неприятностей за два часа сна — это надо сильно постараться.
— Как, четыре?! Откуда столько набралось?
Маг развел руками. Основательно расстроенный происходящим, Григорий с трудом сдерживался, чтобы не схватить и не разломать что-нибудь на рабочем столе. Проблемы появились, откуда не ждали, и как обычно, налетели всем скопом.
— Рассказывайте без сортировки, — решил Мартин. — Чего мне терять? Все равно от проблем не убежать.
— Хорошо, — кивнул маг. Он читал записку ученого и одновременно пересказывал Мартину ее краткое содержание. — Первое: Иван и Анюта молодеют словно в сказке — не по дням, а по часам, поэтому времени у нас в обрез и даже меньше.
— Я не успею отыскать воду?
Маг отрицательно покачал головой.
— Не в этом дело, хотя отыскать на самом деле не успеешь. С первой проблемой справятся максимум через полчаса. Вторая проблема заключается в том, что с тобой вскоре произойдет то же самое. Если не отыщешь воду в течение суток — ты обречен. Поэтому в любом случае ты должен вернуться лабораторию до того момента, как второй раз станешь младенцем.
— Но я почти на месте!
— Это третья беда. Есть одно условие, которое ты не можешь выполнить.
— То есть?
Вопрос заставил мага нахмуриться. Успев перечитать сотни старинных рукописей, он так и не отыскал ответа на этот вопрос. Пившие живую воду продлевали свою жизнь, а с помощью живой и мертвой воды удавалось оживить умерших, но записи не гарантировали, что в случае с быстрым омоложением живая вода окажет нужное действие.
— До меня только что дошло, что процесс омоложения с помощью воды не остановить, — мрачно сказал он. — Этого мало. Вода продлевает жизнь, но не останавливает омоложение.
— Но… как же так?! — растерялся Мартин. Потратить столько времени на поиски, дойти до финишной прямой, и у самого финиша узнать, что долгий путь проделан зря? — Получается, я тут развлекался в свое удовольствие, полагая, что помогаю друзьям?
— Не делай поспешных выводов, — предупредил Григорий. — Остановить процесс омоложения возможно, но существует единственный вариант: уничтожить бактерии в организме. Иначе говоря, заморозить зараженных бактериями людей. Ор Лисс и Яга уже сообщили о том, что именно так поступят с Иваном и Анютой. Таким образом, мы уничтожим бактерии. Это плюс, потому что остановится омоложение твоих друзей. В замороженном состоянии они могут храниться вечно, но поиски волшебной воды должны закончиться успешно, иначе лежать им в стеклянных камерах-морозильниках до второго пришествия.
— А четвертая беда?
— Яга подозревает, что помощник Эрбуса жив, а мы уничтожили очередного похитителя ступы. Поскольку озверевший Правич нашел способ уклониться от «щупалец» волшебных поисковиков, его поиски основательно осложнились. В них задействованы практически все силы восьми государств, но даже это не дает гарантии, что мы обнаружим Правича до появления живых мертвецов. Боюсь, вскоре у нас настанут трудные времена.
Маг поставил опустевшую кружку на стол, щелкнул пальцами, и кружка превратилась в фарфоровую статуэтку танцующей девушки с длинными косами.
Мартин тоскливо вздохнул: узел накопившихся проблем не разрубить старинным македонским мечом. Лавину руками не остановить, нужно что-то глобальное. Например, устроить новое оледенение Земли, подобное тому, что произошло несколько тысяч лет назад. Мертвецы перемерзнут и станут безопасными. Правда, живые перемерзнут тоже, и после этого им станет безразлично, насколько уменьшится исходящая от мертвецов опасность.
Все-таки не зря кто-то сказал, что нет в жизни счастья. В какие-то моменты ясно чувствуется правдивость его слов. Как хорошо, что в другие моменты осознается их обманчивость, но таких моментов с каждым разом становится все меньше и меньше.
Какой-то город промелькнул внизу и остался далеко позади. Ковер-самолет летел над облаками, чтобы не привлекать к себе внимание, и так слишком много летунов объявилось в последнее время из-за Правича, и люди начинали нервничать всякий раз, когда видели, как по небу мчится что-нибудь, отличающееся по виду от птиц. Появление ковров означало только одно: суматоху, взрывы-выстрелы, тучи стрел, впивающихся, во что придется, и разнообразные последствия от использования магических заклинаний.
Мартин ничего не сказал Григорию в ответ на прозвучавшую новость. Да и что тут можно было сказать, кроме навязшей на зубах банальности? Маг и сам это понимал, и, не дожидаясь ответа, отключился от разговора, оставив Мартина наедине с собственными мыслями. Каждому из них было о чем подумать.
Ковер вдруг полетел почти вертикально вниз, и чувство щекотки усилилось многократно. На место Мартин прибыл окончательно проснувшимся.
Статуи.
Сотни статуй, собранных неизвестным скульптором, и практически ничем не отличающихся от простых людей. Для стопроцентного сходства осталось раскрасить их подходящего цвета красками, и тогда никто издалека не отличит скульптуру от настоящего живого человека.
А вот эмоции у этих статуй до непонятности схожие: практически на каждом лице читались испуг или изумление, некоторые люди как будто пытались закрыться руками от страшной напасти. Непонятно, зачем было воздавать огромное количество скульптур с одинаковыми эмоциями? Ведь публика не любит смотреть исключительно на ужас и страх, ей этого и в жизни по уши хватает.
— У меня такое чувство, что скульптор слишком часто кричал на натурщиков во время работы, — заметил волк, облетая статуи. Приметив подходящую, он разлегся на ее плечах. — Как я смотрюсь? Хороший из меня воротник получился бы?
— Не показывай на себе, а то на самом деле воротником станешь.
— Да ну, брось! — не поверил Всеволод. — Воротник из меня — сам видишь, какой, к чему устраивать облавы и пытаться меня убить? Если кому-то захочется использовать меня в качестве воротника, то я могу и живым пригодиться. Считай, сколько плюсов владельцу: украсть меня невозможно, хранить в шкафу и бояться, что мех моль побьет, не нужно. Сам съем, кого хочешь.
— Ты тяжелый. И потом, какой идиот согласится носить воротник из живого волка? Ты же откусишь ему ухо или слопаешь что-нибудь со стола, пока хозяин будет в гостях на славной пирушке.
— Пусть кормит хорошо, и я не позарюсь на его тощее ухо. Но ты прав — носить меня на плечах сможет только настоящий атлет. Так, что скажешь насчет статуй?
— Ничего хорошего. Скульптор-маньяк решил запечатлеть в камне разнообразные виды испуга, что в этом прекрасного?
— Иных людей зло возбуждает, — философски заметил волк. — Я боюсь таких людей: они убивают ради удовольствия, наслаждаясь чужой болью.
— Их все боятся, — кивнул Мартин. — Ты не одинок в своих страхах.
Он сошел с ковра на землю и направился к скульптуре, изображавшей человека, согнувшегося от испуга в три погибели.
— Интересно, а волшебная вода способна оживить скульптуры?
Идея насчет оживления колоссальная. Если вода на самом деле оживит их, то бывшие скульптуры официально станут считаться первыми гомункулами. Куклу Юльку, пока она не начала возмущаться, быстренько записать в предварительные версии «гомункулизма», и заняться созданием людей с идеальными фигурами. И появятся люди неписанной красоты, вызывающие всеобщую зависть у душевных уродов. А если маг Григорий сподобится переселять души людей из умирающих старческих тел в новые живые, то в мире начнется совершено другая эпоха.
— Ты о чем задумался? — спросил волк, возвращая Мартина с небес на землю.
— О вечном, — лаконично ответил тот.
— Рано еще.
— Я о другом вечном, — уточнил Мартин, легонько щелкая скульптуру по носу. — Точно, маньяк какой-то их создавал. Может, из-за этого статуи в такую глушь и свезли, что они никому и даром не нужны?
— Вполне возможно. Только не вижу в этом никакого смысла. Скульптуры легче расколотить и использовать для выравнивания ям на дорогах.
— Варвар ты, — ухмыльнулся Мартин. Разрушить скульптуры — на такое не поднимется рука у самого отъявленного мерзавца. Все-таки, большинство уважает чужой труд и понимает, что все сразу сломать нельзя — создатели обидятся и вообще ничего делать не станут.
— Не обзывайся. Лучше объясни, как их сюда притащили? Следов от колес не видать, никаких тропинок или остатков дороги — тоже.
Некоторые скульптуры основательно вросли в землю, а другие выглядели так, точно их поставили от силы год назад. Волк склонился к земле и принюхался. Запахов оказалось много, но очень старых и слабых. Было похоже на то, что скульптуры доставляли разные люди.
Неожиданно в нос вонзилось что-то острое и колючее, и волк дернулся. Боль не проходила, волк заметил, что какая-то мелочь осталась на носу.
— Мартин, посмотри, что мне в нос попало!
Мартин присел перед Всеволодом и уставился на крохотный серый комочек.
— Это еще что такое? — ахнул он: на волчьем носу сидел маленький комарик. Серого цвета, не шевелящий крыльями и не улетевший даже после того, как волк тряхнул головой. Нормальные комары так не поступают.
Взяв его двумя пальцами, Мартин осторожно вынул комара из волчьего носа и поднес к глазам, чтобы рассмотреть внимательнее. Всеволод даже не шелохнулся, но кончик языка высунул.
— Глазам своим не верю, — сказал Мартин. — Он не настоящий! Он каменный!
— Ух-ты, — выдохнул волк облегченно, — а я подумал, что зрение шутки играет. Признаю: скульптор вырос в моих глазах. Создать такую крохотулю из камня — руки должны не из плеч, а прямо из мозга расти.
Мартин сжал пальцы. Тонкие ножки и крылья сломались, уцелело только тощее тельце с обломками крыльев.
— Хрупкая штука, — сказал он недоуменно. — Создавать из камня крохотных насекомых, после чего выбрасывать их вдали от людских поселений — что за глупость? Да такая скульптурка потянет в цене на треть королевства, если не больше!
Что-то сообразив, Мартин глянул себе под ноги и пошевелил рукой по траве. Его кольнуло его в мизинец. Мартин развел траву руками на этом месте и увидел скульптурку кузнечика. Поискал еще и еще, и вскоре ужаснулся тому, что поляна была полна самых разнообразных скульптур, начиная от людей и заканчивая крохотными насекомыми.
Настоящее кладбище изваяний разной живности.
— Не похоже, что этим занимался человек, — наконец, сказал он. — Никому из людей не под силу изготовить настолько точные копии живых существ и за тридцать жизней. А здесь даже почерк одинаковый, словно трудилась плеяда мастеров-близнецов.
— Снова пришельцы? — ужаснулся волк, взлетая над землей. — Летим, пока очередной Нагати не выскочил из-под земли. Сейчас как выскочит, как выпрыгнет — полетят клочки по закоулочкам.
— Воды наберем, и ходу отсюда! — согласился Мартин. — Ты прав, хватит уже исследований, наизучались на свою голову. Скульптуры еще не один век простоят и подождут своего часа.
Мартину хватило и одного Нагати, чтобы выработать условный рефлекс перед поисками и разгадками древних тайн и загадок. Если бы не друзья, и волшебную воду не стал бы искать: каждая тайна так или иначе связана с какой-то трагедией, и эта трагедия может повториться в любой момент.
— Башня в километре отсюда, — сообщил волк, — А почему маг направил тебя именно сюда?
— Это король меня направил, — пояснил Мартин, забираясь на ковер. Кому еще понадобилось слегка изменять траекторию спуска и совмещать поиски воды с поисками скульптора? Понятное дело: король уверен в том, что до волшебной воды отсюда рукой подать, и потратить лишние двадцать минут — не смертельно. Недаром Агат заикнулся о том, что за обнаружение скульптора отдаст половину царства, так почему бы не воспользоваться предложением? Отыскать мастера по художественной обработке камня, отвезти королю, получить обещанную награду и сделать Анюте свадебный подарок — кукла от изумления дар речи потеряет. А ее приемные родители вообще удавятся или лопнут от злости. Вот праздник начнется!
Зеркаласька заговорила голосом короля.
— Мартин, ты приземлился?
Похоже, версия о королевских происках недалека от истины. По рассказам Ивана, король Агат вполне нормальный человек, но не лишен определенной доли самолюбования. Как и любой правитель, имеет на это полное право, хотя может получить за такое по зубам от придворных заговорщиков в темном углу дворца.
— Приземлился, — подтвердил Мартин. — Скульптуры рады слышать вас и падают ниц от ужаса от одного вашего пронзительного взгляда!
Он сунул зеркалаську под нос ужасающейся скульптуре, и король вскрикнул от неожиданности.
— Господи, боже… Мартин, не стоит из меня делать заику — отомщу ведь, читая тебе длиннющую благодарственную речь.
Читать бесплатно другие книги:
