Игра в убийство. На каждом шагу констебли Марш Найо

Ренкин покидает Франток

После краткого раздумья Аллейн подошел к письменному столу и положил на него перчатку. Затем он выдвинул стул и сел, разглядывая находку так, если бы она представляла своего рода загадку, за разрешение которой объявлено большое вознаграждение. Он поджал губы, скривил их, левая нога его все время слегка подрагивала. В конце концов он извлек из кармана рулетку, а также складную стальную линейку и занялся прецизионными измерениями.

Бейли собирал комод, тщательно укладывая на место каждую вещь.

– Подайте мне одну из перчаток мадам, – внезапно прохрипел Аллейн.

Бейли выбрал изящную замшевую перчатку желтовато-коричневого цвета и положил на письменный стол.

– Она вроде бы на несколько размеров меньше, – заметил он и возвратился к своему занятию.

– Меньше-то она меньше, – возразил инспектор, – но дело в том, что она совсем другого типа. Ваша находка – это спортивная перчатка, в мужском стиле. Разумеется, мужчина средней комплекции запросто мог ее надеть. В таких перчатках держат обычно тросточки. Знаете, такие, верхняя часть которых раскрывается как сиденье.

Он понюхал обе перчатки и посмотрел на этикетки.

– Из одного и того же магазина, – заключил инспектор и продолжил свои измерения, все время занося данные в блокнот.

– Так, с этим покончено, – наконец изрек он и передал Бейли замшевую перчатку. Тот аккуратно уложил ее на место.

– А как насчет той, другой? – спросил Бейли.

Аллейн задумался.

– Я думаю, – проговорил он наконец, – я думаю, что пошлю ее, пожалуй, зарабатывать себе на пропитание. Вы уже закончили?

– Да, сэр.

– Тогда займитесь отпечатками пальцев в остальных комнатах. Встретимся у Ренкина перед обедом.

Он положил перчатку в карман и направился вниз.

Холл был пуст, только Банс дежурил у входной двери. Аллейн прошел мимо него в переднюю. Банс повернулся вокруг своей оси и уставился на инспектора через стекло.

В передней на вешалке висело несколько пальто, здесь же была собрана солидная коллекция тростей и галош. Аллейн внимательно обследовал эти скучные предметы, проверив карманы и все время делая пометки в своем неизменном блокноте. От дыхания Банса дверное стекло запотело.

Наконец инспектор вынул из кармана желтую лайковую перчатку. Он швырнул ее на скамью, поднял, засунул среди тростей, извлек оттуда и в конце концов уронил на пол.

Поймав взгляд констебля и, видимо, решив утолить его мучительное любопытство, Аллейн приложил палец к губам и приподнял левую бровь. Спазм удовлетворенного желания пробежал по лицу констебля Банса. Теперь на этом лице появилась хитрая усмешка. Мол, мы-то с вами знаем, где собака зарыта.

Аллейн вынул трубку и набил ее табаком. Затем отворил стеклянную дверь. Банс сделал шаг назад.

– Где леди и джентльмены? – спросил Аллейн.

– Гуляют в парке, сэр.

– Во сколько обед?

– В четверть второго.

Инспектор посмотрел на часы. Обед минут через двадцать. Да, хлопотливое выдалось утро. Он вернулся в переднюю, сел на скамью и в течение пятнадцати минут раскуривал свою трубку, не удостаивая констебля взглядом. Передняя наполнилась табачным дымом. В пять минут второго Аллейн открыл внешнюю дверь, выбил трубку о каменную ступеньку крыльца и задумался, глядя на подъездную аллею.

Из парка доносились звуки голосов. Аллейн устремился назад, в переднюю, и Банс снова пришел в возбуждение, увидев, как инспектор снял с вешалки несколько пальто и бросил их на пол. Когда Хендсли, супруги Уайлд, Анджела и Токарев поднялись по ступеням, он стоял, наклонившись над этими пальто. Увидев детектива в такой позе, они остановились в молчании.

– Прошу прощения, – выпрямившись, произнес Аллейн, – что загораживаю вам дорогу. Занимаюсь своей рутинной работой. Сэр Хюберт, я вот что хотел у вас спросить: возможно ли, чтобы кто-нибудь мог спрятаться за этими пальто, у вешалки?

– Да-да, конечно, – быстро и с пылом отозвался Хендсли. – Я думаю, это вполне возможно. Так вы считаете, это произошло именно так? То есть кто-то явился в дом прежде, чем заперли входную дверь, и, затаившись, ждал, когда предоставится благоприятный момент?

– Это действительно возможно, – начал доктор, – я тоже об этом размышлял. Совершенно ясно, что…

– Но после того как преступление было совершено, дверь оставалась запертой, не правда ли? – прервал его инспектор.

– Да, – ответил Хендсли, – да, это верно. Но в темноте убийца мог скрыться и через одну из задних дверей.

– Это следует иметь в виду, – согласился Аллейн.

Он начал возвращать на вешалку пальто и, занимаясь этим, случайно уронил на пол желтую лайковую перчатку. Аллейн наклонился и поднял ее.

– Перчатка, – громко произнес он. – Боюсь, что она выпала из кармана какого-то пальто. Тысяча извинений. Будьте добры, скажите, чья это перчатка?

– Марджори, это же твоя перчатка, – неожиданно сказала Анджела.

– Что? Да-да. – Миссис Уайлд смотрела на перчатку, не прикасаясь к ней. – Я… это моя. Я думала, что потеряла ее.

– Я не вижу вторую, – сказал Аллейн. – Это ведь левая перчатка. Теперь вы будете обвинять меня, что я потерял правую.

– Да нет, я теряла как раз левую. Обронила, наверное, где-то здесь.

– А вы уверены, миссис Уайлд, что правая была на месте? – спросил Аллейн. – Дело в том, что если она была на месте, а теперь ее нет, то, может быть, следует поискать.

– Вы имеете в виду, – сказал Хендсли, – что правой перчаткой мог воспользоваться убийца, когда он прятался здесь?

– Очень интересная идея, – произнес Артур Уайлд. – Дорогая, а когда ты потеряла эту перчатку?

– Не знаю. Откуда мне знать, – ответила Марджори Уайлд одними губами. – Значит, вчера… вчера мы ходили гулять… он и я. Правая перчатка была на мне. Это ведь он подарил мне эти перчатки, ты помнишь, Артур? На последнее Рождество. Да-да, он еще увидел, что у меня только одна перчатка, и в шутку упрекнул, мол, какая я растеряха.

Она невидящими глазами посмотрела на Уайлда, а он обнял ее за плечи и стал укачивать, как ребенка.

– Вы хотите сказать, что гуляли вчера в одной перчатке? – спросил Аллейн.

– Да, в одной.

– Ну а когда вы вернулись, как вы с ней поступили, миссис Уайлд?

– Я не помню. Но в моей комнате ее нет.

– Ты думаешь, что оставила ее здесь? – мягко спросила Анджела. – Марджори, попытайся вспомнить. Я понимаю, что имеет в виду мистер Аллейн. Это может оказаться очень важным.

– Я говорю тебе, что не помню. Но мне кажется, я оставила ее здесь. Да-да, оставила. Артур, как ты думаешь, я оставила ее здесь?

– Золотко мое! – произнес Уайлд. – Я не присутствовал при этом, но, зная, как ты обычно обращаешься с вещами, думаю, ты и в самом деле могла оставить ее здесь. Обычно ты, как только входишь в помещение, тут же снимаешь перчатки. Я считаю это более чем вероятным. И потерянная перчатка, как видите, нашлась именно здесь. – Последнюю фразу он произнес, обращаясь к Аллейну.

– Я тоже так считаю, – согласился Аллейн. – Большое спасибо, миссис Уайлд. Извините, что побеспокоил вас.

Он открыл дверь в холл и пропустил туда миссис Уайлд с Анджелой. Следом зашли мужчины. Хендсли задержался.

– Как насчет того, чтобы перекусить с нами, мистер Аллейн? Я был бы в восторге…

– Благодарю вас, – отозвался Аллейн, – но я должен закончить работу наверху. Кроме того, в час тридцать прибудет похоронный фургон. Мистер Хендсли, я попросил бы вас подольше задержать гостей за столом.

– Да-да, – смутился Хендсли, – я понимаю. Конечно, я постараюсь.

Буфетчик Робертс появился в холле и пригласил на обед. Аллейн подождал, когда все уйдут, положил перчатку в карман и поднялся наверх в комнату Ренкина, где его уже дожидался Бейли.

– Есть успехи? – спросил он.

– Не сказал бы, что большие. Это перчатка миссис Уайлд. Она ее потеряла. Возможно, сунула в нижний ящик комода сразу после приезда сюда. Вечером она была только в одной перчатке, и есть мнение, что миссис Уайлд оставила ее в передней. Это мнение возникло после того, как я инсценировал там обнаружение этой перчатки. Тем не менее такое весьма вероятно. Если это так, то ее мог взять кто угодно. Я подвел их к тому, что «наш» человек появился с улицы. Вы видели местность вокруг? Это почти невозможно, но весьма полезно, чтобы все считали это нашей основной версией.

– А ведь действительно, дворецкий мог запросто найти эту перчатку в передней или холле, – сказал Бейли.

– Ага, оседлали любимого конька. Да, могло быть так, но с равной вероятностью перчатку мог взять любой из обитателей дома. Итак, Бейли, доставайте из шкафа всю одежду. И побыстрее. А на эту перчатку я возлагаю большие надежды.

– Отпечаток пальца левой руки на шаровом окончании перил принадлежит мистеру Уайлду, – сообщил Бейли.

– Вот как? – отозвался Аллейн без всякого энтузиазма.

– Мне кажется, сэр, – произнес Бейли, открывая створки платяного шкафа, – убийца Ренкина очень рисковал. А если бы тот внезапно обернулся и они оказались лицом к лицу?

– Если это был кто-то из гостей, то он мог бы все сразу же представить как игру, как будто он «играет в убийство».

– А откуда ему было знать, что Ренкин сам не «убийца»?

– Ну, здесь шансы были примерно девять к одному, – сказал Аллейн. – Единственным, кто знал это точно, был мистер Уайлд, но он лежал в ванне. А впрочем, погодите… был еще один.

– Да, сэр. Василий.

– Один – ноль в вашу пользу, Бейли. Но Василий в игре не участвовал.

– Да, сэр, не участвовал.

– Но я вовсе не уверен в том, что вы не правы. Ладно, а что у нас здесь?

Бейли уже выложил костюмы Ренкина на кровать, а сейчас опрыскивал пудрой кувшин и стаканы. Некоторое время они работали в тишине, пока Аллейн не добрался до последнего предмета одежды Ренкина – смокинга. Его он поднес к окну и осмотрел более внимательно.

– У богатых людей, – объявил он, – например, у таких, которые могут позволить себе держать камердинера, найти что-то гораздо труднее, чем у представителей низших классов. Это почти правило. Но в данном случае мы имеем дело с исключением. Хотя вполне возможно, камердинер мистера Ренкина отправил его сюда с чистым смокингом. Но в субботу вечером он замазал переднюю часть губной помадой или каким-то кремом.

– Дамский любимец, чего вы хотите, – спокойно заметил Бейли.

– Бедняга. Знаете, в нашей работе есть немало неприятных моментов. Например, когда надо перебирать и обнюхивать нижнее белье клиентов. Впрочем, это далеко не самое неприятное.

Аллейн достал конверт и перочинный нож. Аккуратно соскребая пылинку за пылинкой, он собрал в конверт немного вещества со смокинга.

– Я мог бы, конечно, отправить этот смокинг на экспертизу, но не думаю, чтобы это что-то существенно изменило. Давайте, Бейли, просмотрите бумаги и ящики комода. И на этом заканчивайте.

Он оставил его одного, а сам вновь прошелся по комнатам миссис Уайлд, Анджелы и Розамунды Грант. В каждой из них он нашел на туалетном столике набор бутылочек, тюбиков и коробочек. Миссис Уайлд, похоже, путешествовала, везя на буксире половину салона красоты. С инспектором сейчас была и его сумка. Он раскрыл ее. Внутри находилось множество бутылочек. В каждую из них он отлил немного жидкого крема и духов. Затем вернулся в комнату Ренкина, взял смокинг и тщательно его обнюхал.

– Мне кажется… – заявил он Бейли, – мне кажется, что здесь мы имеем смесь «Молочка гардении» и «Шанели номер пять». Стало быть – миссис Уайлд и не исключено, что и мисс Грант. Впрочем, результаты экспертизы меня поправят.

– У них тут пыль вытирают только с внешней стороны перил. С внутренней практически нет. На оконечной части перил имеется след перчатки. Вы это заметили, сэр?

– Нет, лестницу я так подробно не осматривал, – отозвался Аллейн.

С этими словами он покинул второй этаж и спустился вниз. В холле он нашел Найджела.

– Вы что-то рано покончили с обедом, мистер Батгейт.

– Да, – ответил Найджел. – Сэр Хюберт сказал мне, что должно произойти, и я решил, – если вы, конечно, не возражаете, – присутствовать, когда Чарльза…

– Конечно. Я имел в виду, что дамы… для них лучше, если бы эта процедура прошла незамеченной. Не хотите пройти в кабинет?

– Если можно.

На пороге Найджел остановился. «Ведь, наверное, сейчас я вижу Чарльза в последний раз», – мелькнуло у него. Он почему-то считал себя обязанным прикоснуться к нему. Нерешительно протянутая рука встретилась с неприятно-тяжелым холодом лба. Он поспешно вернулся в холл.

Похоронный фургон прибыл вовремя. В дом вошли служащие. Они вынесли Ренкина из кабинета и проворно уложили в машину. Аллейн с Найджелом стояли на ступенях крыльца, наблюдая за тем, как машина исчезает вдали. Присутствие инспектора Найджелу было приятно. Он повернулся, чтобы что-то у него спросить, но того уже рядом не было. Сзади стояла Анджела.

– Я тоже видела, как его увозили, – сказала она. – Пошли прогуляемся.

– Я бы не возражал, – тихо ответил Найджел. – А куда мы пойдем?

– Давай обойдем вокруг дома по дальней дороге, а потом, может быть, поиграем в бадминтон. Согласен?

– Отлично, – отозвался Найджел, и они пошли.

– Надо немного развеяться, – решительно заявила она, после того как они некоторое время в молчании шли по аллее. – И почаще это надо делать, иначе здесь просто сойдешь с ума.

– А я-то считал, что уж тебе по крайней мере это не грозит.

– Так вот, ты ошибался. Кстати, там впереди ручей, не очень широкий, может быть, нам удастся его как-нибудь перепрыгнуть. Так, о чем это мы? Ах да, обо мне и о возможности сойти с ума. Так вот, спешу тебя заверить, у меня на душе иногда бывает так муторно, что… ну просто… В общем, как в русских романах. Но только, ради бога, не будем говорить о русских. С меня и доктора Токарева достаточно. По-моему, его слишком много.

– Да, общение с ним утомительно.

– Найджел, – вдруг произнесла она, понизив голос, – давай заключим соглашение, своего рода пакт о том, что будем друг с другом совершенно откровенны. По поводу убийства, я имею в виду. Согласен? Или ты находишь мое предложение глупым?

– Я согласен. И рад, что ты предложила это, Анджела. Да и с чего ты решила, что я сочту это глупым?

– Тогда все в порядке. Начнем? Я не верю, что Чарльза убил ты. А как насчет меня? Ты думаешь, его убила я?

– Нет.

– А кто это сделал, как ты думаешь?

– Если честно, то я вообще не думаю.

– Но как же… Что, у тебя на этот счет совсем нет никаких соображений?

– Ну, вроде бы положено подозревать Василия, но, ей-богу, Анджела, душа моя не принимает это. Такой добродушный старикан…

– Да-да, понимаю, – согласилась она. – Я тоже где-то внутри себя чувствую, что это не он.

– А кто? Что ты чувствуешь, Анджела? Кто это? Впрочем, если не хочешь, не отвечай.

– Нет-нет, это часть нашего соглашения.

– Ну тогда скажи.

Они уже достигли ручейка. Он и впрямь был узеньким, но по обе его стороны среди жидкой грязи виднелось множество мелких луж.

– Давай я перенесу тебя, – предложил Найджел.

– Ничего страшного, если я испачкаю свои туфли.

– Но мне будет неприятно. Лучше давай я тебя перенесу.

Анджела посмотрела на него. И от того, как она посмотрела, Найджелу вдруг стало хорошо, как никогда прежде. «Что же это такое? – смущенно подумал он. – Ведь я ее почти не знаю. Мы только, только встретились, всего два дня назад. Что же это творится со мной?»

– Ну хорошо, – сказала она и одной рукой обняла его за шею.

Найджел зачерпнул в ботинки немного холодной воды, но это же сущая ерунда. Он нес ее до самых деревьев.

– Ты уже можешь меня отпустить, – тихо, одними губами, прошептала она ему на ухо.

– Сейчас, сейчас, – почему-то громко проговорил он, почти крикнул. – Конечно… – И отпустил.

– А теперь, – начала Анджела (лицо ее, непонятно почему, стало пунцовым), – когда мы пересекли этот ручей, я скажу тебе, что я чувствую… Хотя погоди… что это там?

Сзади, со стороны дома, чей-то голос звал:

– Мистер Батгейт!

Они обернулись и увидели миссис Уайлд. Она махала рукой.

– Вас к телефону, из Лондона! – крикнула она.

– Черт бы тебя побрал! – пробормотал себе под нос Найджел и крикнул в ответ: – Спа-си-бо!

– Возвращайся скорее, – сказала Анджела. – Я дойду до амбара и буду ждать тебя там.

– Но ты так и не сказала мне…

– Ты знаешь, я передумала.