Черный Корсар. Королева Карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара Сальгари Эмилио

12

Пробуждение любви

Ужасное сражение между флибустьерами и испанцами принесло неисчислимые жертвы обеим сторонам. Более двухсот трупов лежали на палубе, полубаке и полуюте взятого пиратами корабля. Тут были и павшие от взрывов гранат, которыми марсовые забрасывали защитников судна, и убитые из ружей и пистолетов, и погибшие в рукопашных схватках.

Испанский корабль потерял сто шестьдесят человек, корсары – сорок восемь, не считая двадцати семи раненых, отправленных для оказания им помощи на «Молниеносный».

Во время перестрелки сами корабли потерпели немалый урон. «Молниеносный» благодаря стремительности нападения и быстроте маневрирования потерял лишь пару стеньг, которые нетрудно было заменить запасными, во многих местах у него был пробит фальшборт, теперь маневры были затруднены. Испанский же корабль оказался совсем в плачевном состоянии и вряд ли мог поднять паруса.

Его руль был погнут, грот-мачта, поврежденная у основания бомбой, грозила обрушиться при малейшей попытке поднять на ней паруса, бизань-мачта лишилась вантов и части оснастки, фальшборты еле держались.

И все же это был прекрасный корабль, за который после надлежащего ремонта дали бы немалые деньги на Тортуге, тем более что на нем было множество пушек и большой запас пороха, что весьма ценилось флибустьерами, ведь им обычно не хватало того и другого.

Справившись о понесенных потерях и об ущербе, причиненном обоим судам, Черный Корсар приказал немедленно приступить к необходимому ремонту, дабы поскорее покинуть места, где на него в любой момент могла напасть эскадра адмирала Толедо, не говоря уже о том, что до Маракайбо было рукой подать.

Печальная церемония длилась недолго. Быстро осмотрев карманы и кушаки убитых (ведь рыбы не нуждались в ценностях, шутливо заметил Кармо своему другу Ван Штиллеру), моряки связали их попарно, завернули в брезент и, привязав ядро к ногам, отправили в глубины Великого залива.

Покончив с этой печальной обязанностью, экипаж под присмотром боцманов и старшин очистил палубу от обломков и приступал к замене поврежденных в перестрелке снастей. На линейном судне пришлось, однако, срубить грот-мачту и укрепить бизань-мачту, а вместо руля поставить огромное весло, поскольку в запасе не оказалось ничего более подходящего.

И все же испанский корабль был не в состоянии идти своим ходом, и было решено, что «Молниеносный» возьмет его на буксир. К тому же Корсар не хотел разделять свой и без того поредевший экипаж.

Толстый канат, переброшенный с кормы пиратского корабля, был закреплен на носу испанского, и к вечеру корсары, подняв паруса, медленно поплыли к северу, стремясь укрыться под надежной защитой своего неприступного острова.

Отдав последние распоряжения, Черный Корсар велел усилить ночной дозор, ибо после яростной утренней перестрелки в непосредственной близости от берегов Венесуэлы он отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Затем он приказал африканцу и Кармо отправиться на испанский корабль и доставить фламандку.

Пока оба посланца, усевшись в шлюпке, уже спущенной на воду, плыли к шхуне, шедшей на буксире за «Молниеносным», Черный Корсар быстро шагал по палубе, что выдавало волнение и глубокую озабоченность.

Против обыкновения он выглядел встревоженным. Время от времени капитан останавливался, словно какая-то мысль не давала ему покоя, затем направлялся к Моргану, стоявшему на вахте на полубаке, словно собираясь отдать ему приказание, но, не дойдя до него, круто поворачивал и шел обратно.

Он был еще мрачнее, чем обычно. Моряки видели, как он трижды поднимался на полуют, нетерпеливо глядел на линейный корабль и поспешно возвращался. Остановившись на полубаке, он рассеянно смотрел, как, встав над горизонтом, луна серебрила море волнистыми бликами.

Услыхав, однако, как по возвращении с испанского корабля лодка звучно стукнулась о борт, он поспешно оставил полубак и застыл у лесенки, спущенной с левого борта.

Не держась за поручень, Онората легко, как птица, поднялась на корабль. Она была в той же одежде, но голову ее покрывала разноцветная шелковая шаль с золотой каймой и длинной бахромой, как на мексиканских серапе.

Черный Корсар ждал ее, держа шляпу в руке и опершись на эфес шпаги.

– Благодарю вас, сеньорита, что вы удостоили мой корабль своим посещением, – сказал он ей.

– Это я, кабальеро, должна благодарить вас за то, что вы соблаговолили принять меня на своем корабле, – ответила она с грациозным поклоном. – Ведь я ваша пленница.

Предложив девушке руку, он провел ее на корму и пригласил в кают-компанию.

Маленький салон, уютно расположенный под полуютом на уровне остальной палубы, был обставлен с такой элегантностью, что молодая фламандка, привыкшая жить среди великолепия ироскоши, не могла удержаться от изумленного возгласа.

Видно было, что владелец каюты, даже став корсаром, не отказался от удобств и роскоши, к которым привыкли его предки.

Стены салона были обтянуты голубым шелком, затканным золотом, и украшены большими венецианскими зеркалами; мягкий восточный ковер устилал пол, а на широких окнах, выходивших в море и разделенных изящными витыми колоннами, висели легкие кисейные занавески.

По углам были расположены четыре горки с серебряной посудой, в середине – отлично сервированный стол, покрытый белоснежной скатертью из голландского полотна. Вокруг стола были расставлены удобные кресла с большими металлическими набалдашниками на спинке, обитые голубым бархатом.

Два прекрасных серебряных канделябра заливали салон светом, от которого поблескивали зеркала и скрещенные клинки, висевшие над дверью.

Корсар пригласил к столу молодую фламандку и ее спутницу.

Великан Моко принялся подавать на стол кушанья в серебряных тарелках с гербом – это было изображение скалы и сидящих на ней четырех орлов, окаймленное загадочной надписью.

Ужин, состоящий главным образом из свежей рыбы, копченого мяса, тропических фруктов и сластей, отборных итальянских и испанских вин, закончился в полной тишине, так как ни одно слово не сорвалось с уст Черного Корсара, а молодая фламандка не посмела отвлечь его от беспокойных дум.

После того как был подан шоколад по испанскому обычаю в крошечных фарфоровых чашечках, капитан, казалось, решил нарушить становившееся тягостным молчание, царившее в салоне.

– Извините, сеньорита, – сказал он, глядя на молодую фламандку. – Извините, что я не сумел занять вас любезным разговором, но с наступлением ночи мою душу часто охватывает глубокая печаль, а мысли обращаются к глубинам Великого залива или уносятся в дальние страны, омываемые Северным морем.

– И это вы? Самый бесстрашный из всех корсаров? – воскликнула девушка в изумлении. – Вы, которому покоряются моря и самые мощные корабли? Ведь по одному вашему знаку сотни людей готовы пойти на смерть, вы не нуждаетесь в богатстве и роскоши, вас считают одним из самых прославленных вожаков флибустьеров. И вы печалитесь?..

– Взгляните на мое платье, сеньорита, и вспомните об имени, которое я ношу. Разве нет во всем этом чего-то печального?

– В самом деле… – ответила молодая фламандка, пораженная его словами. – Вы носите темное, как ночь, платье, и флибустьеры дали вам имя, от которого все трепещут. В Веракрусе, где я недолгое время гостила, мне рассказывали о вас такие истории, что кровь стыла в жилах.

– Какие же, сеньорита? – спросил с горькой усмешкой Корсар, вперив свой мрачный взор в лицо молодой фламандки, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– Мне говорили, что, собираясь совершить ужасную месть, Черный Корсар пересек с двумя братьями Атлантический океан. Один из них носил зеленое, другой – красное платье.

– Так!.. – промолвил Корсар, все более мрачнея…

– Мне сказали, что вы всегда отличались суровым и замкнутым характером, что не боялись выходить в море, когда на Антилах бушевал ураган, и что наперекор волнам и ветру ваш корабль бесстрашно бороздил воды Великого залива, бросая вызов силам природы, ибо вам покровительствовали демоны ада.

– Что же дальше? – спросил Корсар пронзительным голосом.

– А дальше оба – Зеленый Корсар и Красный Корсар – были повешены вашим смертельным врагом, человеком, который…

– Продолжайте, – промолвил Корсар.

Не закончив фразу, молодая фламандка запнулась, глядя на него с беспокойством и страхом.

– Что же вы умолкли? – спросил он.

– Я не смею говорить, – ответила она нерешительно.

– Вы боитесь, сеньорита?

– Нет. Но… Правда ли, что вы можете вызывать души умерших?

В этот миг огромная волна с грохотом налетела на борт корабля и глухой стон донесся из трюма. Брызги и пена окатили окна, замочив занавески.

Побледневший Корсар вскочил на ноги. Он бросил на девушку испытующий взгляд, но в его глазах тут же отразилось глубокое смятение. Подойдя к окну, он отворил его и выглянул наружу.

Море спокойно блестело под лучами ночного светила. Легкий бриз, раздувавший паруса «Молниеносного», лишь немного волновал пустынное море.

И все же по левому борту виднелся еще пенистый след, оставленный плеснувшей волной.

Черный Корсар молча стоял у окна, скрестив по привычке руки на груди и пристально вглядываясь в море. Можно было подумать, что горящим взором он хочет проникнуть в тайны Карибского моря.

Не говоря ни слова, девушка подошла к капитану. Ей было не по себе от гнетущей тишины.

– Что вы там видите, кабальеро? – спросила она.

Корсар не шелохнулся, словно не слыша вопроса.

– О чем вы думаете? – продолжала фламандка.

На этот раз Корсар отозвался.

– Вы спрашивали, – ответил он мрачно, – могут ли умершие оставить глубины моря, где они покоятся, и подняться к нам на поверхность?

Девушка вздрогнула.

– О каких умерших вы говорите?.. – спросила она после минутного молчания.

– О тех, кто умер… неотмщенным.

– Быть может, о ваших братьях?

– Быть может, – ответил Корсар едва слышно.

Затем он поспешно вернулся к столу и, наполнив бокалы белым вином, сказал с принужденной улыбкой, так не вязавшейся с его бледностью:

– За ваше здоровье, сеньорита! Время уже позднее, и вам пора возвращаться на шхуну.

– Ночь тиха, кабальеро, и ничто не грозит шлюпке, которая доставит меня обратно, – ответила девушка.

Взгляд Корсара, казалось, вдруг смягчился.

– Значит, вы хотите разделить мое общество, сеньорита? – спросил он.

– Если вы не возражаете.

– Напротив, сеньорита. Жизнь на море нелегка, и подобные минуты бывают так редко. Но у вас, если не ошибаюсь, есть тайная причина для того, чтобы остаться.

– Возможно, что так.

– Слушаю вас, сеньорита.

– Скажите, кабальеро, это правда, будто вы оставили родные места, чтобы отомстить своему врагу?

– Да. Могу лишь добавить, что ни на земле, ни на море не будет мне покоя, пока не свершится эта страшная месть.

– Вы так сильно ненавидите этого человека?

– Я готов отдать всю свою кровь до последней капли во имя того, чтобы это свершилось.

– Но что же он сделал такого?

– Он уничтожил всю мою семью. Два дня назад я дал страшную клятву и сдержу ее, даже если для этого придется объехать весь свет и спуститься в преисподнюю. Рано или поздно я уничтожу моего врага и всех тех, кто имеет несчастье носить его имя.

– И этот человек находится здесь, в Америке?

– В одном из городов Великого залива.

– Но как его зовут?.. – спросила девушка с трепетом. – Быть может, я его знаю?

Вместо ответа Корсар пристально посмотрел ей в глаза.

– Вы очень хотите знать его имя?.. – спросил он, немного помолчав. – Но вы не член нашей вольницы, и вряд ли я вправе сообщить вам его.

Корсар тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль, затем поднялся и стал нервно ходить по каюте.

– Уже поздно, сеньорита, – проговорил он. – Вам надо возвращаться на корабль.

Обернувшись к африканцу, неподвижно застывшему у двери, словно статуя из базальта, он спросил:

– Шлюпка готова?

– Да, хозяин, – ответил африканец.

– Кто на веслах?

– Белый кум и его друг.

– Пойдемте, сеньорита.

Накинув на голову шелковую шаль, молодая фламандка встала.

Не произнося ни слова, Корсар предложил ей руку и отвел ее на палубу. По пути он дважды останавливался и заглядывал ей в лицо. Казалось, легкий вздох сорвался с его уст.

– Прощайте, сеньорита, – сказал он, когда они подошли к лестнице.

Она протянула ему свою маленькую руку и вздрогнула, ощутив трепет его руки.

– Спасибо за гостеприимство, кабальеро, – пробормотала девушка.

Он молча поклонился и препоручил ее Кармо и Ван Штиллеру, ожидавшим у лестницы.

В сопровождении мулатки девушка стала спускаться в лодку, однако, замешкавшись, она подняла голову и увидела Черного Корсара, наклонившегося через борт и пристально следившего за ней.

Вскочив в шлюпку, она села на корме рядом с мулаткой. Кармо и Ван Штиллер принялись грести, налегая на весла. Сделав несколько взмахов, они подогнали шлюпку к борту линейного корабля, медленно шедшего в кильватере «Молниеносного», тащившего его на буксире.

Взойдя на корабль, молодая фламандка, вместо того чтобы отправиться к себе в каюту, осталась на палубе и долго смотрела на пиратский корабль.

На корме, близ руля, при свете луны она ясно различила черную фигуру Корсара с длинным пером на шляпе, развевающимся на ветру.

Прислонившись к фальшборту, он стоял неподвижно, опершись на эфес своей грозной шпаги. Его взгляд неотступно следил за испанским кораблем.

– Взгляни! Он там! – шепнула девушка, наклонившись к неразлучной мулатке. – Наш Рыцарь печального образа!.. Что за странный человек!..

13

Таинственные чары

«Молниеносный» медленно плыл к северу, направляясь к берегам Гаити, с тем чтобы оттуда войти в широкий пролив, отделяющий этот остров от Кубы.

Преодолевая экваториальное течение Гольфстрим, которое из Атлантики с силой вливается в Карибское море, направляясь к берегам Центральной Америки, чтобы затем, описав огромный круг в Мексиканском заливе, выйти к Багамским островам и южным берегам Флориды, «Молниеносный», тянувший за собой линейный корабль, шел медленно: стояло почти полное безветрие.

К счастью, морякам повезло с погодой, иначе им пришлось бы бросить добычу, доставшуюся столь дорогой ценой, ибо ураганы, свирепствующие в морях возле Антильских островов, настолько страшны, что не поддаются никакому описанию.

Здешние благословенные края, эти острова с плодороднейшей почвой и несравненным климатом, расцветающие под голубым небом, ничуть не уступающим по красоте прославленной итальянской лазури, слишком часто переживают страшные трагедии из-за опустошительного восточного ветра и морских бурь.

Временами на них налетают грозные ураганы. Они уничтожают целые плантации, вырывают с корнем леса, разрушают города и села; подводные землетрясения с силой вздымают море, неотвратимо бросают его на берег, уничтожая все, что попадается на пути, срывают корабли с якорей и выбрасывают их на сушу; мощные толчки сотрясают внезапно недра земли, погребая в руинах тысячи людей.

Счастливая звезда, однако, улыбалась флибустьерам Черного Корсара, ибо, как мы говорили, погода все время оставалась отличной, обещая спокойное плавание вплоть до Тортуги.

«Молниеносный» мирно плыл по лазурному морю, гладкому, как кристалл, и настолько прозрачному, что на глубине ста локтей можно было различить просвечивающее дно залива, усеянное кораллами.

Свет, отражавшийся от белого песка, делал воду еще прозрачнее, так что у новичка, заглянувшего вниз, с непривычки закружилась бы голова.

Благодаря необычной прозрачности воды повсюду можно было видеть, как резвятся, преследуют и пожирают друг друга странные рыбы. Нередко из глубины неожиданно всплывали грозные молот-рыбы, достигающие иногда пяти метров в длину. Мощно двигая хвостом, они таращили большие круглые, как пуговицы, глаза, посаженные по бокам молотообразной головы, и разевали громадную пасть, вооруженную длинными треугольными зубами.

Спустя два дня после захвата испанского судна «Молниеносный» с попутным ветром вошел в тот участок моря, который отделяет Ямайку от Гаити. Отсюда было уже недалеко до южных берегов Кубы.

Узнав, что лоцман заметил высокие горы Ямайки, Черный Корсар, почти все время сидевший взаперти в своей каюте, поднялся на мостик.

Он все еще не избавился от необъяснимого смятения, что охватило его в тот вечер, когда его посетила молодая фламандка.

Его словно обуял бес движения. Он нервно ходил по мостику, не разговаривая ни с кем, даже со своим помощником Морганом.

Побыв с полчаса на мостике, откуда он рассеянно взирал на горы Ямайки, ясно выступавшие из моря на фоне горизонта, он спустился на палубу и вновь стал расхаживать между фок-мачтой и грот-мачтой, надвинув на лоб свою широкополую шляпу.

Осененный внезапной мыслью и словно повинуясь неодолимому влечению, он снова поднялся на полуют и остановился у борта.

Взгляд его сразу же устремился к испанскому судну, шедшему не далее чем в шестидесяти футах: насколько позволял ему длинный буксирный швартов.

Вздрогнув, он отпрянул назад, но тут же остановился. Лицо его прояснилось, а привычная бледность на миг сменилась легким румянцем.

На носу испанского корабля он увидел знакомую фигуру, облокотившуюся на лебедку. Это была молодая фламандка, одетая в длинное белое платье.

Девушка смотрела на пиратский корабль, вернее, на Черного Корсара.

Неподвижная, подперев голову рукой, она о чем-то размышляла. Черный Корсар не сделал ни единого движения. Ухватившись обеими руками за фальшборт, словно боясь упасть, он смотрел в глаза девушки.

Это гипнотическое состояние, необычайное для столь сурового человека, длилось не больше минуты. Словно устыдившись своей слабости, Корсар оторвался от фальшборта и отступил назад.

Он бросил взгляд на стоявшего в двух шагах от него рулевого, потом на паруса своего корабля и, отступив еще два шага назад, снова взглянул на молодую фламандку.

Она оставалась неподвижной. По-прежнему облокотившись на лебедку и подперев рукой русую голову, она пристально глядела на Корсара.

Командир «Молниеносного» медленно отступал назад, словно не в силах освободиться от ее чар.

По-прежнему не поворачиваясь, он поднялся на капитанский мостик и, постояв с минуту, отступил снова назад, но тут столкнулся с Морганом, окончившим свою вахту.

– Ах, извините, – сказал он, смущенно заливаясь краской.

– Вы тоже заметили, какого цвета стало солнце, сеньор? – спросил его помощник.

– Нет, а что такое?

– Посмотрите сами.

Взглянув на небо, Корсар убедился, что ослепительно блестевшее солнце теперь стало багровым, как раскаленное железо.

Обернувшись в сторону Ямайки, он увидел, что вершины гор резко выделяются на фоне неба, словно за ними разожгли яркий костер.

Тень беспокойства пробежала по лицу Корсара, и взор его обратился к испанскому кораблю, к молодой фламандке, так и не покинувшей своего места.

– Быть урагану, – сказал он глухо.

– Все говорит за это, сеньор, – ответил Морган. – Чувствуете, какой противный запах идет от моря?

– Да, и небо начинает мутнеть. А это значит, что приближается один из тех ужасных ураганов, которые так часто бушуют в районе Антил.

– Как видно, придется расстаться с нашей добычей?.. Можно дать вам совет, сеньор?

– Слушаю вас, Морган.

– Переведите половину людей на испанский корабль.

– Пожалуй, вы правы. Наши моряки огорчились бы, если б такой корабль пошел ко дну.

– А сеньору вы оставите на нем?

– Молодую фламандку!.. – сказал капитан, нахмурив брови.

– Ей будет лучше на «Молниеносном», чем на шхуне.

– Вас огорчит, если она утонет? – спросил капитан, резко обернувшись к Моргану и глядя ему в глаза.

– Ведь она может принести нам не одну тысячу пиастров.

– Ах да… верно! За нее должны заплатить выкуп.

– Прикажете перевести ее к нам, прежде чем этому помешают волны?

Ничего не ответив, Корсар снова принялся расхаживать по мостику, словно мучимый навязчивой идеей.

Походив несколько минут взад и вперед, он внезапно остановился перед Морганом и прямо спросил его:

– Верите ли вы в роковую любовь?

– Что вы имеете в виду? – спросил помощник изумленно.

– Способны ли вы беззаветно полюбить женщину?

– Должно быть, да!

– Не кажется ли вам, что влюбиться в красивую девушку страшней, чем пойти на абордаж?

– Иногда да, но известно ли вам, капитан, что говорят флибустьеры и буканьеры с Тортуги, прежде чем жениться на одной из женщин, присылаемых сюда блюстителями закона из Англии и Франции?

– Никогда не занимался брачными делами наших флибустьеров и буканьеров.

– Они говорят так: «О твоем прошлом, женщина, я не спрашиваю и совершенные тобой грехи прощаю, но о твоих будущих делах я должен знать все». И, пощелкав по стволу ружья, добавляют: «Кто-кто, а оно постоит за меня, и если ты дашь промах, то оно не промахнется».

Пожав плечами, Черный Корсар сказал:

– Я имею в виду не тех женщин, которых принудительно высылают сюда заморские правители.

Постояв немного, он показал на девушку, остававшуюся на своем месте, и спросил:

– Что вы скажете об этой девушке, Морган?

– Это одно из самых прелестных созданий, которых я когда-либо видел на Антилах.

– И вы не испугались бы ее?

– Этой девушки!.. Конечно нет.

– А я ее боюсь, Морган.

– Вы, которого называют Черным Корсаром? Вы шутите, капитан?

– Нет, – ответил флибустьер. – Я заглядываю иногда в свой гороскоп, и к тому же одна цыганка мне предсказала, что первая же любовь окажется для меня роковой.

– Поплюйте, капитан.

– А что вы скажете, если я добавлю, что та же цыганка предсказала моим трем братьям, что один из них погибнет в бою из-за предательства, а двое других будут повешены? Как видите, ее печальное предсказание сбылось.

– А что она сказала вам?

– Что я погибну в море, вдали от родины, по вине любимой женщины.

– Бог мой!.. – пробормотал, содрогаясь, помощник. – Но в последнем случае цыганка могла и ошибиться.

– Нет, – мрачно ответил Корсар. Опустив голову, он на мгновение задумался, а потом добавил: – Пусть будет так!..

Спустившись с капитанского мостика, он направился на бак, где увидел африканца, беседовавшего с Кармо и Ван Штиллером.

– Спустите на воду большую шлюпку! – крикнул им он. – Привезите к нам на корабль фламандку и ее свиту.

Оба флибустьера и африканец бросились выполнять приказание. Тем временем Морган, чувствуя, что скоро придется перерезать буксирный швартов, отобрал тридцать матросов для оказания помощи тем, кто уже находился на борту линейного корабля.

Через четверть часа Кармо и его товарищи вернулись назад. Фламандка и ее спутники поднялись на борт «Молниеносного». У лестницы их ждал Корсар.

– Вы хотите безотлагательно что-то сообщить мне, кабальеро? – спросила девушка, глядя ему в глаза.

– Да, сеньорита, – ответил с поклоном Корсар.

– Слушаю вас.

– Обстоятельства таковы, что нам придется бросить ваш корабль на волю судьбы.

– Но почему же? Разве нас преследуют?

– Нет, но надвигается ураган, и я вынужден прекратить буксировку. Вам, наверное, известно, как страшен Великий залив, когда бушует ураган. На «Молниеносном» вы будете в большей безопасности.

– Спасибо за заботу, кабальеро.

– Не благодарите меня, сеньорита, – ответил задумчиво Корсар. – Боюсь, что ураган не пройдет и для нас бесследно.

Указав на кают-компанию, он снял шляпу и произнес:

– Воспользуйтесь моим гостеприимством, сеньорита.

Надев шляпу, он поднялся на капитанский мостик. В тот же миг ветер, налетевший со стороны Малых Антильских островов, возмутил спокойствие, царившее на море. Шлюпки, на которых тридцать моряков переправились на линейный корабль, вернулись обратно, и теперь флибустьеры поднимали их на борт «Молниеносного».

Стоя рядом с Морганом, Корсар стал вглядываться в восточный край неба.

Огромная темная туча с огненно-красной каймой быстро заволакивала горизонт, в то время как солнце, опускавшееся к горизонту, все больше окутывалось дымкой.

– На Гаити уже бушует ураган, – сказал Корсар Моргану.

– А Малые Антилы, наверное, обращены в руины, – добавил помощник. – Через час и это море станет неузнаваемым.