Пламя над бездной Виндж Вернор

31

Была середина лета, когда армия Резчицы ушла на север. Подготовка велась в лихорадочной спешке, и Хранитель загнал себя и остальных почти до изнеможения. Нужно было сделать тридцать пушек, и Тщательнику пришлось отлить семьдесят стволов, из которых удалось отобрать тридцать, стрелявших надежно. Нужно было обучить артиллеристов и найти безопасные способы стрельбы. Нужно было построить фургоны и закупить керхогов.

Конечно, весть о таких приготовлениях не могла уже давно не просочиться на север. Город резчиков был портом, и закрыть идущую через него торговлю было невозможно. Хранитель не раз говорил об этом на заседаниях внутреннего совета: Булат знает об их приближении. Дело было в том, чтобы не дать свежевателям точно узнать численности, сроков и реальной цели.

— У нас есть большое преимущество над противником, — говорил он. — У нас есть агенты в его высшем совете. Мы знаем, что он знает о нас.

Очевидного от шпионов скрыть было нельзя, но детали — это другое дело.

Армия ушла по сухопутным дорогам — десяток фургонов там, пара взводов тут. Всего в экспедиции было до нескольких тысяч стай, но они не соберутся вместе, пока не уйдут глубоко в леса. Было бы легче начало пути проделать морем, но у свежевателей были свои наблюдатели в фиордах. Любое движение кораблей — даже в водах королевства Резчицы — стало бы на севере известно сразу же. И потому они шли лесными тропами, по территории, которую Хранитель очистил от агентов противника.

Поначалу идти было легко, особенно тем, кто с фургонами. В одном из задних фургонов ехала Джоанна с Резчицей и Компьютером. «Я и сама начинаю считать его оракулом», — подумала Джоанна. Только жаль, что он не умеет на самом деле предсказывать будущее.

Погода была так прекрасна, как Джоанна еще не видала в мире Стальных Когтей, — бесконечный день. Странно, что такая красота заставляла ее нервничать, но с этим Джоанна ничего не могла поделать. Это было очень похоже на тот первый день в новом мире, когда разразился этот… ужас.

В первые дни дороги, пока они были еще на своей территории, Резчица показывала каждый горный пик и пыталась перевести его название на самнорский. За шестьсот лет королева хорошо узнала свою страну. Даже снежники — те, что держались все лето, — были ей известны. Она показала Джоанне взятый ею с собой блокнот для зарисовок. Каждая страница отвечала отдельному году и показывала снежники в том виде, в котором они были в один и тот же день лета. Пролистывать эти страницы — это было похоже на мультипликацию, хотя и довольно грубую. Джоанна видела, как эти снежники ползут, десятилетиями растут, потом начинают съеживаться.

— Мало кто из стай живет так долго, чтобы это почувствовать, — говорила Резчица, — а для меня эти вечные снега — как живые. Видишь, как они шевелятся? Они как волки, которых отгоняет от нашей земли огонь солнца. Они кружат вокруг, растут. Иногда они слипаются вместе, и новый ледник начинает движение к морю.

Джоанна рассмеялась, немножко нервно.

— И они побеждают?

— Последние четыре столетия — нет. Лето часто бывало жарким и ветреным. А в дальней перспективе? Не знаю. И для меня это уже не так важно. — Она покачала двух своих маленьких щенят и тихо засмеялась. — Эти детеныши Странника еще и не начали думать, а я уже теряю перспективу!

Джоанна протянула руку к ее шее.

— Но ведь они и твои щенки тоже.

— Я помню. Большинство моих щенков ушло в другие стаи, а эти — первые, которых я сохраню в себе. — Ее слепой ткнулся в щенка носом. Тот дернулся и испустил звук на пределе слышимости для Джоанны. Второй лежал У нее на коленях. Щенята были больше похожи на детенышей русалки, чем собаки. Шеи у них по сравнению с телом были неимоверно длинными. И развивались они куда более медленно, чем щенок, которого Джоанна с Джефри когда-то воспитывали. Даже сейчас они еще плохо фокусировали глаза. Джоанна поводила пальцем перед глазами одного из щенков — очень комично было видеть, как он пытается следить за рукой.

На шестидесятый день от рождения щенки Резчицы еще не могли толком ходить. У королевы были специальные куртки с карманами для щенков по обеим сторонам. Почти в течение всего дня ее щенята сидели там, уткнувшись в шерсть ее живота и посасывая молоко. В некотором смысле Резчица относилась к своему потомству, как человек. Она очень нервничала, когда их не видела. Любила их укачивать и играть с ними в игры, развивающие координацию. Иногда она укладывала их на спину и теребила им лапки — все восемь по очереди, потом неожиданно стукала по животикам. Они яростно извивались, размахивая лапами во все стороны.

— Мне нравится вот этот, которому я последнему лапку тронула. Странник меня стоит. Эти два уже немножко думают, видишь? — Она показала на щенка, который свернулся в шар, уворачиваясь почти от всех ее прикосновений.

В других отношениях ее родительское поведение было чуждым и чуть ли не пугающим. Ни она, ни Странник никогда не говорили со щенятами в слышимом диапазоне, но своими ультразвуковыми «мыслями» все время зондировали малышей. Иногда эти мысли были так просты, что слышались в виде вибраций стен фургона. Дерево гудело под руками Джоанны. Это было похоже на гудение материнской колыбельной, но видно было, что цель у них другая. Крошечные создания отвечали на звуки, извиваясь в сложном ритме. Странник говорил, что еще тридцать дней должно пройти, пока щенки смогут участвовать в мыслительном процессе стаи, но их уже для этого учили и тренировали.

Часть каждого бесконечного дня они стояли лагерем, и стаи солдат по очереди становились линями часовых. Даже во время движения приходилось часто останавливаться, чтобы расчистить дорогу, или подождать возвращения дозора, или просто для отдыха. На одном из таких привалов Джоанна сидела со Странником под деревом, которое было похоже на сосну, но пахло медом. Странник играл с малышами, помогая им вставать и проходить несколько шагов. По гудению у себя в голове Джоанна понимала, что он думает, обращаясь к ним. И вдруг они ей показались марионетками, а не детьми.

— А почему ты им не даешь играть друг с другом или со своими… — братьями? Сестрами? Как назвать щенят, рожденных у одной и той же пары стай? — …со щенками Резчицы?

Странник, даже более чем Резчица, хотел узнать обычаи людей. Он был стаей с самыми широкими взглядами из всех ее знакомых — в конце концов, если ты можешь включить в свой разум убийцу, то у тебя точно должны быть широкие взгляды. Но ее вопрос Странника явно ошеломил. Гудение у нее в голове резко смолкло, и он слегка рассмеялся. Это был очень человеческий смех, хотя слегка театральный. Странник провел много часов, разыгрывая интерактивные комедии с Компьютером — для развлечения или для обучения, Джоанна не знала.

— Играть? Друг с другом? Да, я понимаю — для тебя это естественно. Для нас же это было бы вроде извращения… нет, хуже, потому что извращение иногда кому-то доставляет удовольствие. Но растить щенка синглетом или даже двойкой — это значит сделать животным того, кто мог быть нормальным элементом.

— Ты хочешь сказать, что у щенков никогда не бывает собственной жизни?

Странник наклонил головы и приник поближе к земле. Один его элемент продолжал водить носом вокруг щенят, но внимание Странника было обращено на Джоанну.

— Иногда случаются трагедии — осиротевший щенок, предоставленный сам себе. Часто это уже не удается исправить — такое создание становится слишком независимым, чтобы слиться с какой-нибудь стаей. В любом случае это очень одинокая и пустая жизнь. Я сам помню, насколько это неприятно.

— Вы много теряете. Я знаю, что ты смотрел в Компьютере рассказы для детей. Грустно, что вы не можете быть молодыми и дурашливыми.

— Эй, я этого не говорил! Я много бывал молодым и Дурашливым, это мой стиль жизни. И многие стаи бывают такими, когда в них есть несколько молодых элементов от разных родителей.

Во время этого разговора один из щенков Странника подобрался к краю одеяла, на котором они сидели. Теперь он неуклюже вытянул шею к цветам, которые росли среди корней ближайшего дерева. Когда он стал неловко двигать шеей, Джоанна снова услышала гудение. Движения щенка стали более координированными.

— Ух ты! Я чувствую через него запах цветов. Спорить могу, мы будем видеть глазами друг друга раньше, чем доберемся до Скрытого Острова Свежевателя. — Щенок попятился назад, и оба они чуть потанцевали на одеяле. Головы Странника качались в такт движению. — До чего способные малыши! — Он усмехнулся. — Нет, мы не так уж сильно отличаемся от вас, Джоанна. Я знаю, как люди гордятся своими малышами. И Резчица, и я очень интересуемся, что выйдет из наших. Она гениальна, а я — я немного сумасшедший. Может быть, эти двое войдут в гениального ученого? Или Резчица превратит своих в авантюриста? Ха! Резчица — величайший селекционер, но даже она не знает, какими станут наши новые личности. А я жду не дождусь, когда опять стану шестерным!

В свое время Странник, Описатель и Джоанна доплыли до гавани города Резчицы от владений Свежевателя всего за три дня. И месяц шла армия обратный путь к тому месту, где начались приключения Джоанны. Это был извилистый путь на карте, виляющий между фиордами, как змея. Но первые десять дней он был заманчиво легок. Стояла сухая и теплая погода, как в день нападения, и она тянулась и тянулась. Лето суховеев, называла это Резчица. Летом все же должны быть иногда грозы, хотя бы облачность. А вместо этого солнце бесконечно кружило над кронами леса, а когда они выходили на открытую местность — хотя всегда ненадолго и лишь тогда, когда Хранитель был уверен, что это безопасно, — небо было чистым и почти безоблачным.

На самом деле такая погода внушала некоторое беспокойство. В полдень могло быть просто даже жарко. Ветер был ровный, иссушающий. Сам лес тоже высох, приходилось соблюдать осторожность с огнем. И когда солнце все время наверху и нет туч, их с дозорных вышек и вершин могли заметить за мили. На эту тему особенно волновался Тщательник. Он не собирался стрелять из своих пушек на переходе, но хотел потренировать «своих» солдат на открытом месте.

Тщательник был членом совета королевы и ее главным инженером. После эксперимента с пушками он настаивал на звании «Командующий артиллерией». Джоанне всегда казалось, что он резок и нетерпелив. Его элементы всегда были в движении и всегда дергались. С Компьютером он проводил почти столько же времени, сколько сама королева или Странник Викрэкшрам, но очень мало при этом интересовался тем, что касалось людей.

— Он слеп ко всему, кроме машин, — сказала как-то Резчица, — но таким я его создала. Он много чего изобрел, еще даже до твоего появления.

Тщательник просто влюбился в пушки. Для большинства стай стрельба была серьезным испытанием. А Тщательник с самого первого опыта стрелял вновь и вновь, стараясь улучшить стволы, порох и снаряды. Шкуры его были отмечены десятками пороховых ожогов. Он утверждал, что грохот пушек прочищает разум — хотя все остальные в один голос твердили, что он сводит с ума.

На привалах Тщательник мелькал повсюду, мотаясь вдоль линий и донимая своих артиллеристов пламенными речами. Он утверждал, что даже короткая остановка — отличная возможность для учений, поскольку в бою быстрота — это все. Он придумал эполеты, похожие на ушные затычки ньоранских пушкарей. Они закрывали не уши обычного разговора, а лобовые и плечевые мембраны элемента-пушкаря. На самом деле привязка таких заглушек сильно отупляла разум, но перед самым залпом это было полезно. Сам Тщательник все время ходил в таких заглушках, хотя и незастегнутых. Они были похожи на какие-то нелепые украшения на плечах и на лбу. Он явно считал, что они производят внешний эффект, и действительно, его артиллеристы тоже гордились заглушками и носили их все время. Вскоре даже Джоанна увидела, что его муштровка дает результаты. Во всяком случае, они научились моментально разворачивать пушки, набивать их имитацией пороха и выкрикивать что-то вроде «БАХ!» на языке Стальных Когтей.

Армия везла с собой гораздо больше пороха, чем еды. Стаи должны были жить на подножном корму. У Джоанны было мало опыта лагерной жизни в атмосфере. Неужели леса настолько богаты? Конечно, они совсем не такие, как городские леса на Страуме, где сходить с маркированной тропы можно только по специальному разрешению, а большая часть лесной живности — механическая имитация ньоранских прототипов. Здесь места были еще более дикими, чем в ньоранских историях. Ведь тот мир был густо населен, пока не впал в средневековье. А Стальные Когти никогда не были цивилизованны, у них никогда не было городов, тянущихся через континенты. По предположению Странника, на планете было тридцать миллионов стай. Северо-запад только начинал заселяться, и дичь была повсюду. На охоте Стальные Когти были просто животными. Солдаты прочесывали подлесок, и любимым видом охоты была погоня, когда дичь загоняли до изнеможения. Здесь это было бы нерационально, но охота с загонщиками и засадой доставляла им не меньше удовольствия.

Джоанне она не нравилась. Она не знала, то ли это общее средневековое извращение, то ли особенность Стальных Когтей. Если позволяло время, солдаты не пользовались ножами и луками — им доставляло удовольствие вспарывать глотки и животы клыками и когтями. Нельзя сказать, чтобы лесные твари были беззащитны: за миллионы лет у них хорошо развилось оружие защиты и нападения. Почти все животные умели испускать ультразвуковой крик, который полностью перекрывал мысль ближайших стай. Бывали в лесу места, которые казались Джоанне совершенно безмолвными, зато армия проходила их осторожным галопом, и солдаты с погонщиками дергались в муке под невидимым нападением.

А бывали и более сложно устроенные лесные твари.

На двадцать пятый день пути армия замедлилась на переходе через самое большое ущелье. Посередине его — почти вся скрытая лесом — текла река, направляясь к морю на запад. Стены долины были такими, каких никогда не видала Джоанна в страумском царстве: они шли почти отвесно по обеим сторонам наверху, потом переходили в склоны и наконец — в горизонтальное ложе реки.

— Так прорезают долины льды, — объяснила Резчица. — Там, повыше, есть места, где я просто видела, как это происходит. — И она показала Джоанне объяснение в Компьютере.

Это случалось все чаще и чаще: и Странник, и Резчица, и даже Тщательник уже больше знали из образовательной программы для детей, чем сама Джоанна.

Через многие ущелья поменьше они уже переходили. Спуск по кручам всегда был сложен, но до сих пор тропы все же были хороши. Хранитель привел их к краю этой последней долины.

Резчица и ее штаб стояли под навесом деревьев совсем рядом с обрывом. В нескольких метрах за ними в окружении Странника Викрэкшрама сидела Джоанна. Деревья на круче слегка напоминали сосны. Листья у них были узкие, острые и держались круглый год. Зато кора была белая и пузырчатая, а древесина бледно-желтая. А самыми странными были цветы. Пурпурные и фиолетовые, они росли прямо из корней. В мире Стальных Когтей не было насекомых вроде пчел, но какие-то млекопитающие величиной с палец все время переползали с цветка на цветок. Их были тысячи, но казалось, что их ничего не интересует, кроме цветов и сочащейся из них сладости. Джоанна прилегла среди цветов и любовалась видом, пока Резчица о чем-то булькала с Хранителем. Интересно, на сколько километров отсюда видно? Воздух, насколько она знала планету Стальных Когтей, был чист. Долина, казалось, на восток и на запад тянется бесконечно. Кое-где на лесистом дне долины серебряной ниточкой показывалась река.

Странник слегка ткнул ее носом и кивнул в сторону королевы. Резчица показала в сторону, а потом вниз с обрыва.

— Там идет спор. Тебе перевести?

— Ага.

— Резчице не нравится эта тропа. — Странник сменил интонацию и заговорил голосом, которым говорила по-самнорски королева: — Эту тропу видно отовсюду. Кто угодно может засесть на той стороне и пересчитать каждый фургон. Даже за много миль. (Миля — это километр с гаком.)

Хранитель с возмущением мотал головами. Он что-то булькнул, в чем Джоанна различила злость. Странник хихикнул и заговорил голосом начальника тайной стражи:

— Ваше величество! Мои разведчики прочесали долину и дальний склон. Угрозы нет.

— Я знаю, что ты сотворил чудеса, но ты серьезно утверждаешь, что проверил всю северную стену? Она в пяти милях, а я еще с молодости помню, что там десятки расщелин, — и ты это сам помнишь.

— Вот тут он заткнулся! — рассмеялся Странник.

— Ты давай переводи, — буркнула Джоанна. Она уже научилась понимать язык жестов и интонаций. Иногда даже гудение Стальных Когтей приобретало смысл.

— Хм. Ладно.

Королева сняла с себя карманы с детьми, села и заговорила примирительным тоном:

— Если бы погода была пасмурней или если бы в ночное время, можно было бы попробовать, но… Ты старую тропу помнишь? Ту, что на двадцать миль в глубь материка? Она должна сейчас быть хорошо заросшей. И обратная дорога…

Булькающее шипения Хранителя, злость.

— Я же говорю вам, тут безопасно! А на той дороге мы потеряем целые дни! И если мы опоздаем к Свежевателю, вся моя работа зря! Вы должны пойти здесь.

— Ого! — шепнул Странник, не в силах сдержать комментарий. — Беднягу Хранителя слишком занесло.

Головы королевы медленно откинулись назад. Имитируя ее человеческий голос, Странник произнес:

— Я ценю твою озабоченность, стая моей крови. Но мы пойдем там, где скажу я. Если это для тебя нетерпимо, я с сожалением приму твою отставку.

— Но я вам нужен!

— Не настолько.

До Джоанны вдруг дошло, что вся экспедиция может пойти прахом даже до первого выстрела. Где бы мы сейчас были без Хранителя? Затаив дыхание, она смотрела на спор двух стай. Часть Хранителя бегала короткими кругами, кидая время от времени сердитые взгляды на Резчицу. Потом все его шеи опустились.

— Примите мои извинения, Ваше Величество. Пока вы будете считать меня полезным, я прошу вас оставить меня на своей службе.

Резчицу тоже оставило напряжение, она потянулась погладить своих щенков. Они ответили, зашипев в своих карманах.

— Прощаю. Мне нужно твое независимое мнение, Хранитель. Твои советы бывали просто чудесны.

Хранитель слабо улыбнулся.

— А я не думал, что у этого дурака ума хватит извиниться, — шепнул Странник в ухо Джоанны.

Еще два дня занял выход на старую тропу. Как и предполагала Резчица, она сильно заросла, Более того: местами она вообще исчезала. Целые дни здесь уйдут на спуск в долину. Но если у Резчицы и были сожаления по поводу принятого решения, с Джоанной она ими не делилась. Королеве было шестьсот лет, и она часто говорила о закоснелости стариков. Теперь Джоанна могла видеть, что имелось в виду.

Когда армия подходила к размывам, через них тут же строили временный мост из спиленных на месте деревьев. Каждая такая переправа отнимала день. Но даже когда тропа была на месте, продвижение шло медленно. Больше никто не ехал на телегах. Край тропы осыпался, и колеса телег часто повисали в пустоте. Справа от себя Джоанна видела кроны деревьев несколькими метрами ниже.

На волков они напоролись на шестой день обхода, когда почти достигли дна долины. Волки — так их назвал Странник, но Джоанне они больше казались похожи на куниц.

Как раз закончился легкий участок перехода длиной в километр. Сухой и теплый ветер, непрестанно колышущий Долину, ощущался даже под деревьями. Уже исчезали последние пятна снега под деревьями, и за северной стеной Долины поднималась дымка.

Джоанна шла рядом с повозкой Резчицы. Странник отстал примерно метров на десять, время от времени с ними переговариваясь (сама королева была последние дни очень молчалива). Вдруг сверху донесся скрип — сигнал тревоги на языке Стальных Когтей.

Секундой позже крикнул и Хранитель в ста метрах впереди. Сквозь просветы между стволов было видно, как солдаты над ними натягивают арбалеты, стреляя куда-то вверх. Свет пробивался сквозь лесную крышу пятнами, его было много, но он мелькал и переливался, мешая разглядеть бегущих впереди солдат. Хаос, но в этом хаосе двигались создания, отличные от шипастых! Мелкие, коричневые или серые, они скользили меж теней, как пятна света. И летели они вверх по холму, приближаясь к солдатам не с той стороны, куда солдаты стреляли!

— Обернитесь! Обернитесь! — кричала Джоанна, но ее голос пропал в шуме. Да и кто бы мог ее понять? Все элементы Резчицы смотрели вверх на битву. Но она схватила Джоанну за рукав.

— Ты что-то там видишь? Где?

Джоанна стала объяснять, захлебываясь, но уже и Странник тоже что-то увидел, и его булькающий крик покрыл шум битвы. Он бросился к телеге, где Тщательник пытался снять пушку с передка.

— Джоанна! Помоги!

Резчица чуть задумалась, потом сказала:

— Давай. Положение действительно может быть серьезным. Помоги им подготовить пушку, Джоанна.

До повозки с пушкой было всего пятнадцать метров, зато вверх по холму. Джоанна побежала. На тропу у нее за спиной свалилось что-то тяжелое. Часть солдата! Она извивалась и вопила. В тело вцепились с полдюжины комков меха размером с куницу, и шерсть солдата заливала кровь. Мимо пролетел еще один элемент. И еще один. Джоанна споткнулась, но продолжала бежать.

Викрэкшрам стоял, сдвинув головы, в нескольких метрах от Тщательника. Каждый взрослый элемент его был вооружен — ножи во ртах и стальные шипы на лапах. Он махнул Джоанне — ложись!

— Мы налетели на гнездо… гнездо волков. — Речь его звучала затрудненно, неясно. — Оно где-то между этим местом и тропой наверху. Такой кусок, вроде башни замка. Надо убить гнездо. Ты его видишь?

Явно, что он сам его не видел, хотя и оглядывался вокруг. Джоанна посмотрела вверх на склон холма. Звук битвы почти стих, только слышались стоны Стальных Когтей.

Джоанна показала вверх:

— Ты об этом говоришь, вот эта темная штука?

Странник не ответил. Его элементы дергались, ножи в пастях мотались во все стороны. Джоанна отпрыгнула от свистящего металла. Себя Странник уже успел порезать. Звуковая атака. Джоанна уже больше года была знакома со стаями, и то, что она видела сейчас, — это было безумие. Некоторые стаи разбегались дальше, чем могли общаться звуками мысли. Другие — и Резчица на своей повозке — сбивались в кучу, еле решаясь высунуть головы.

За ближайшими деревьями уже катилась серая волна. Волки. Каждый меховой комочек выглядел безобидно. Но все вместе… Джоанну пробрал мороз, когда она увидела, как они терзают горло элемента одного солдата.

Джоанна была здесь единственной, кто сохранил рассудок, и это значило, что она знала, что умрет.

Убить гнездо.

На орудийной повозке остался только один элемент Тщательника, Белоголовый. Этот тупица сразу надел свои заглушки и теперь водил носом около ствола пушки. Убить гнездо. Может быть, не так уж он и туп.

Джоанна вспрыгнула на повозку. Та покатилась к обрыву, уперлась в дерево — Джоанна не заметила. Она потянула за дульную часть ствола, как видала на учениях. Белоголовый тащил мешок с порохом, но одной пастью он мало что мог сделать. Без остальной стаи у него не было ни мозгов, ни рук. Он смотрел на Джоанну вытаращенными отчаянными глазами.

Она схватила мешок за другой конец, и они вдвоем спустили заряд в ствол. Белоголовый нырнул за ядром и стал тыкать в него носом. Умнее собаки, да еще и обученный. Может быть, вдвоем у них есть шанс!

У нее под ногами всего в полуметре лавиной шли волки. Одного-другого она могла бы прикончить сама. Но их были десятки, бросающихся на элементы стай без разбора.

Три элемента Странника стояли вокруг Шрамозадого и щенков, но вся их защита — это были беспорядочные взмахи клыков и когтей. Стая бросила ножи и накладные когти.

Джоанна с Белоголовым затолкали ядро в ствол. Белоголовый ринулся к казеннику пушки и стал возиться с зажигалкой для фитиля, которую использовали артиллеристы. Она была рассчитана на одну пасть, поскольку только один элемент должен был подносить огонь.

— Стой, кретин! — Джоанна пихнула его ногой. — Надо ее нацелить!

Белоголовый взглянул обиженно — он не понял, что он сделал не так. Держатель фитиля он бросил, но зажигалку все еще держал. Высек пламя и решительно направился обратно, пытаясь проскользнуть мимо ног Джоанны. Она снова отпихнула его, посмотрела вверх на холм. Эта черная штука — это должно быть гнездо! Наклонив ствол, как она это видела на учениях, Джоанна посмотрела вдоль него сверху. Ее лицо было в сантиметрах от назойливого Белоголового с огнем в пасти. Его голова в заглушке дернулась вперед, и пламя коснулось запальника.

Взрыв едва не сбросил Джоанну с повозки. Минуту в целом мире не было ничего, кроме боли в ушах. Джоанна перекатилась на живот, села, кашляя в едком дыму. Она ничего не слышала, кроме пронзительного и непрестанного звона в ушах. Повозка раскачивалась, повиснув одним колесом над обрывом. Белоголовый шлепнулся под казенником пушки. Джоанна отвела ствол и потрепала Белоголового по голове в заглушке. У него шла кровь — или у нее? Она несколько секунд сидела, мало что соображая, пытаясь понять, откуда кровь и как вообще она сюда попала.

В голове какой-то внутренний голос кричал: «Нет времени, нет времени!» Она заставила себя встать на колени и оглядеться. Медленно и болезненно возвращалась память.

Перед ней стояли расщепленные деревья, сквозь листву проглядывала белесая древесина. За деревьями, там, где было гнездо, виднелся выброс свежей земли. Они «убили» гнездо, но драка продолжалась.

На тропе все еще были волки, но теперь уже они разбегались во все стороны. На глазах у Джоанны десятки их кидались вниз на деревья и камни. А Стальные Когти дрались по-настоящему. Странник подобрал ножи, и с них стекала кровь. Что-то серое и кровоточащее перелетело через край повозки и упало Джоанне на ногу. «Волк» был едва ли больше двадцати сантиметров и был похож на домашнего зверька, но челюсти щелкнули около лодыжки с убийственной яростью. Джоанна уронила на него пушечное ядро.

В следующие три дня, пока экспедиция собирала снаряжение и приходила в себя, Джоанна много узнала о волках. То, что сделали она и белоголовый элемент Тщательника, остановило атаку намертво. Без сомнения, уничтожение гнезда спасло много жизней и самое экспедицию.

«Волки» были ульевыми организмами, но лишь слегка похожими в этом на стаи. Раса Стальных Когтей использовала групповую мысль для подъема к вершинам интеллекта. Волчьим гнездам это было не нужно. Джоанна никогда не видела разумной стаи больше чем из шести элементов. Резчица говорила, что бывают гнезда с тысячами элементов. И то, на которое они наскочили, тоже было не маленьким. Такая толпа не могла быть разумной, как человек. В смысле чисто интеллектуальной мощи гнездо вряд ли было способнее отдельного элемента стаи. С другой стороны, оно было куда более приспособляемым. Волки могли действовать на больших расстояниях. В пределах сотни метров от гнезда они были органами элементов-«цариц» гнезда, и в их благоразумии сомневаться не приходилось. Странник знал легенды о гнездах разумных, почти как стая, о лесных жителях, которые заключали с гнездами договор о защите в обмен на еду. Пока живы были элементы гнезда, издающие мощный шум, рабочие волки могли координироваться почти как элементы стаи. Но стоит убить гнездо — и вся конструкция разваливается, как примитивная сеть с единым центром.

Конечно, гнездо отлично обмануло армию Резчицы. Оно спокойно ждало, пока солдаты не вступят в его область громкости. Внешние волки использовали звуковую мимикрию для создания звуковых «призраков», по которым бесполезно стреляли солдаты, отвернувшись от истинного гнезда. А когда началось нападение, гнездо обрушило на Стальных Когтей концентрированные помехи. Атака была куда сильнее, чем обычная «звуковая вонь», которая встречалась в других частях леса. Для Стальных Когтей эти «вонючки» были до боли громкими и иногда даже устрашающими, но не гасящими разум, как шумовой хаос гнезда.

Более ста стай были выведены из строя этой засадой. Некоторые, в основном стаи со щенками, сбились в кучу. Другие, как Тщательник, «разорвались». За прошедшие после нападения часы многие из этих фрагментов сбредались вместе и восстанавливались. Воссозданные стаи были ошеломлены, но невредимы. Непострадавшие солдаты прочесывали лес и утесы в поисках раненых элементов своих товарищей. Но на обрыве встречались места высотой более двадцати метров. И там, где падение не было смягчено кустами, элементы падали на скалы. В конце концов нашли пять погибших и еще двадцать тяжело раненных. Упали также две телеги. Они рассыпались, а керхоги получили раны, от которых уже не могли выжить. По великому счастью, от выстрела не загорелся лес.

Три раза описало солнце по небу свой наклонный круг. Армия Резчицы приходила в себя в прибрежном лесу на дне долины. Хранитель выставил на северной стене долины дозоры с сигнальными зеркалами. Здесь было настолько безопасно, насколько вообще могло быть так далеко к северу. И здесь было потрясающе красиво. Отсюда не был виден высокий лес, но зато шумела рядом река, и так сильно, что заглушала вздохи суховея. У низинных деревьев не было цветов на корнях, но все равно они отличались от тех, которые знала Джоанна. Подлеска не было — только мягкий голубоватый «мох», который, по словам Странника, был на самом деле частью деревьев. Он расстилался, как газон, до самой реки.

В последний день отдыха Резчица собрала на совещание все стаи, свободные от дозора и караулов. Столько стай в одном месте Джоанна не видала с того дня, когда погибла ее семья. Только эти стаи не пугали. Всюду, куда смотрела Джоанна, она видела стаи на голубом мху на расстоянии не меньше восьми метров друг от друга. На секунду ей показалось, что она оказалась в Парке Поселенцев на Оверби: семейные пикники на траве, каждая семья со своей подстилкой и ящиком для еды. Только эти «семьи» были единой стаей каждая, и это был военный строй. Их ряды загибались дугой, и в центре дуги была королева. За ней в десяти метрах в тени сидел Странник Викрэкшрам. Звание консорта королевы официально не учитывалось. Слева от Резчицы лежали выжившие жертвы засады, элементы в бинтах и шинах. Были и те, кого Странник назвал «ходячими ранеными». Это были синглеты, двойки и тройки, оставшиеся от целых стай. Некоторые из них пытались принять позу внимания, но другие шатались вокруг, иногда врываясь в речь королевы бессмысленными словами. Как было с Описателем Джакерамафаном, только эти выживут. Некоторые уже сливались, пытаясь образовать новые индивидуумы. У некоторых это даже выйдет, как вышло когда-то у Странника Викрэкшрама. Но для большинства пройдет много времени, пока они станут полноценными членами общества.

Джоанна сидела вместе с Тщательником в первом ряду солдат перед королевой. Начальник Артиллерии стоял в парадной стойке Стальных Когтей: ляжки на земле, грудь высоко, почти все головы смотрят вперед. Тщательник вышел из передряги без серьезных повреждений. На белоголовом появилось еще несколько подпалин, и еще один элемент растянул себе плечо, упав с тропы. Так же гордо он носил свои заглушки артиллериста, но что-то в нем изменилось — может быть, из-за военного строя и медали за героизм.

Королева была одета в специальные куртки. Каждая голова смотрела в свой сектор аудитории. Джоанна все еще не понимала языка Стальных Когтей, а говорить на нем вряд ли когда-нибудь сможет без помощи машины. Но зато эти звуки были в пределах слышимости — низкие звуки передаются лучше высоких. И даже без вспомогательной памяти и генераторов грамматики она кое-что выучила. Она легко распознавала эмоции по интонации, а звуки вроде резкого «арк-арк-арк» шли здесь за аплодисменты. А отдельные слова — здесь скорее это были аккорды, звуки имеющие каждый свое значение. Если внимательно слушать (и если рядом нет Странника, который переведет на ходу), она даже могла некоторые из них узнать.

Например, сейчас Резчица похвально отзывалась о своих слушателях. Одобрительные «арк-арк» неслись со всех сторон. Будто группа морских львов лает отовсюду. Одна из голов королевы опустилась в чашу и подняла оттуда какую-то резную штучку. Королева назвала имя стаи, набор аккордов, «тим-пам-пим-пом» какой-то, который Джоанна, если часто слыхала, могла повторить, как «Джакерамафан», или даже частично понять значение слов, как «Викрэкшрам».

Из переднего ряда к королеве подошел один элемент. Он остановился практически нос к носу с королевой. Резчица сказала что-то о храбрости, и два ее элемента прицепили эту деревянную — брошь? — к куртке одиночки. Тот быстро повернулся и вернулся к своей стае.

Резчица взяла вторую награду и вызвала другую стаю. Джоанна потянулась к Тщательнику.

— Что происходит? — спросила она. — Почему получают медали отдельные элементы?

И как они могут подойти к другой стае?

Тщательник стоял по стойке «смирно» тщательнее остальных стай, и не обращал на нее внимания. Теперь он только слегка повернул к ней одну голову.

— Цыц!

Он повернулся было обратно, но Джоанна поймала его за одну из курток.

— Глупая! — ответил он в конце концов. — Награда — для всей стаи. Для получения выдвигается один элемент. Больше — привело бы к безумию.

Хм. Еще три стаи, одна за другой, «выдвинули элемента» и получили свои медали. Некоторые шли четко, как человеческие солдаты в рассказах компьютера. Другие начинали резво, но потом пугались и путались, приближаясь к Резчице.

Джоанна помолчала, но не удержалась:

— Эй! Тщательник! А когда мы получим наши?

На этот раз он даже не повернулся — все его головы были твердо повернуты в сторону королевы.

— Последними, конечно. Ты и я убили гнездо и спасли самое королеву.

Его тела чуть ли не дрожали от напряжения. Он боится до судорог! Вдруг Джоанна поняла почему. Очевидно, Резчице просто было сохранять разум в присутствии всего лишь одного внешнего элемента. Но наоборот — другое дело. Послать одного из себя в другую стаю — это значит утратить часть сознания и довериться этой другой стае. С этой точки зрения… Джоанна вспомнила исторические романы, в которые любила играть. В Темные Века на Ньоре дамы, получая аудиенцию у королевы, вручали ей свой меч и преклоняли колено. Это был способ поклясться в преданности. И здесь то же самое, хотя, поглядев на Тщательника, Джоанна поняла, что здесь даже по форме церемония может быть очень пугающей.

Еще три медали нашли героев, и Резчица булькнула аккорды, составлявшие имя Тщательника. Начальник Артиллерии застыл как оцепенелый и испустил ртом пару свистящих звуков.

— Джоанна Олсндот, — произнесла королева и добавила несколько слов на языке стай — что-то насчет выйти вперед.

Джоанна встала, но ни один элемент Тщательника не шевельнулся.

Королева рассмеялась по-человечески. Она держала две полированных броши.

— Я все объясню позже по-самнорски, Джоанна. Сейчас просто подойди ко мне с одним из Тщательника. Тщательник?

Вдруг они оказались в центре внимания тысяч глаз. Ни «арк», ни разговоров. Джоанна такого не испытывала с тех пор, как играла Первого Колониста в школьной постановке «Приземления». Она наклонилась вперед, ее голова оказалась рядом с одной из голов Тщательника.

— Пойдем, друг! Мы с тобой герои.

Оглянувшиеся на нее глаза вылезали из орбит.

— Я не могу. — Это было сказано почти неслышимо. При всей этой молодцеватости и щегольских заглушках артиллериста Тщательник был напуган до смерти. Но у него это был не страх сцены. — Я не могу разорвать себя. Не могу!

Задние ряды приглушенно забулькали — в основном канониры Тщательника. Ради всех Сил, неужели его за это осудят? Средневековье, черт бы их побрал. Глупые люди. Даже разорванный на части, Тщательник спас их задницы, и теперь…

Она обняла его за пару плеч.

— Мы с тобой это уже делали, ты и я. Помнишь?

Головы кивнули:

— Что-то помню. Эта моя часть… одна… не могла бы.

— Верно. И я не могла бы. Но вместе мы убили волчье гнездо.

Тщательник секунду смотрел на нее, глаза его дрожали.

— Да, мы это сделали. Он встал на ноги, резко дернул головами, заглушки хлопнули.

— Да!

И он придвинул к ней своего белоголового.