Ревизор: возвращение в СССР 10 Винтеркей Серж

Глава 6

Москва

Заказник где-то на юге Подмосковья.

Нас пригласили на поле. Стрелять надо было дробью из ружей, никогда этим не занимался и пустил вперёд себя всех желающих. У меня вообще нет опыта стрельбы по движущимся мишеням. Встал стрелять, когда все уже настрелялись и пошли отдыхать. Со мной остался только дежуривший у метательной машинки сотрудник, не так стыдно было за первые промахи. Но потом втянулся, и к концу попадал уверенно в одну из трёх тарелочек.

Потом присоединился к нашей честной компании за столом. Очень простой ужин, но красиво и с любовью накрытый. В деревянной посуде, расписанной хохломской росписью, простая, на первый взгляд, еда. Запечённое мясо, жареное мясо, отварная картошка, два вида салатиков, огурчики, грибочки, селёдочка… Но какого же качества все продукты! Огурчик к огурчику, грибочек к грибочку. Красиво, аппетитно. Так, наверное, важных иностранных гостей встречают.

Улучив момент, пошептался с Витькой о том, кто его отец. Стало понятно, откуда его Виктория Францевна знает. Он оказался первым замом министра иностранных дел СССР. Так что оформление обеда очень даже вписывалось в эту сферу деятельности.

Беседовали несколько часов за очень хорошим столом. Галия нашла общий язык с Витиной мамой, и они с Машей сидели вокруг неё тесным кружком.

А мы с Витей сидели с Семёном Николаевичем. Какой же он интересный собеседник. Надо искать возможность чаще участвовать в таких посиделках, очень полезно для общего развития.

Зацепились с ним языками по нескольким темам. Я осторожничал, но все же не удержался от их обсуждения. А он и рад – настоящий специалист и во время отдыха о своей работе думает.

Первой темой обсудили проблему евреев и арабов. Я, в принципе, сам ее и поднял. Сказал, для затравки, что у арабов нет перспектив в ближайшие десятилетия справиться с Израилем. Как он оживился! Сразу стало понятно, что его точка зрения кардинально противоположна. Ну да, тоже можно понять – СССР помогал создавать Израиль вовсе не для того, чтобы получить в его лице верного союзника США в регионе. Вот и хотелось как-то Израиль приструнить. Пусть и руками арабов, почему бы и нет?

– Новая война арабов с Израилем неизбежна, и начнется скоро, не позже чем через года полтора-два, – предсказал я то, что и так знал, – но в ней арабам ничего хорошего не светит. Разобьют их израильтяне.

– Ты слишком переоцениваешь Израиль! – горячился замминистра, – да, американцы снабдили их своим самым современным оружием, но численное превосходство у арабских стран.

При этом он и слова не сказал, что мы накачали арабские страны современным советским оружием. Ну да, в это время такие вопросы публично не обсуждались. Как и факт наличия у Израиля ядерного оружия, если я верно помнил.

Я скептически покачал головой в ответ. Ничего, в 1973 году он наш разговор припомнит.

Потом мы начали обсуждать холодную войну с США. Я позволил себе сказать, что мы полностью защищены ядерным щитом, и вполне можно производить меньше танков и пушек, а вместо этого пустить эти деньги на снабжение населения легковыми машинами и всякой дефицитной техникой, от телевизоров до качественных швейных машинок.

Зачем вкладывать огромные деньги в ядерный щит нашей родины, чтобы штамповать танки и пушки с такой интенсивностью, словно у нас его нет? А вот реальной проблемой является нехватка легковых машин, телевизоров, стиральных машин.

Вот по этому вопросу дипломат уже сильно не возражал, только хмыкнул, я так понял, что, в принципе, он со мной согласен. Но как пробить огромное и мощное военное лобби? А я же знал, что через два десятилетия большую часть этой дорогостоящей военной техники либо пустят под нож, либо продадут за гроши в Азию и Африку, получившие ее по наследству пятнадцать новых независимых государств, что образуются на руинах СССР. То есть, сейчас вся страна, перенапрягаясь, производит то, что потом спустят в унитаз… Обидно, честное слово!

Более серьезно мы зацепились по вопросам Африки. Я немного ехидно спросил чиновника, почему мы оказываем большую помощь африканцам, но сами с этого не получаем никакой экономической выгоды. Хоть бы фруктов завезли, что ли, они там прекрасно растут, чтобы витамины были у советских граждан… В ответ получил вполне ожидаемую лекцию о том, что они там все поголовно нищие и обездоленные, и взять с них нечего. Ну да, только все остальные страны мира это не слишком смущает, для своих экономик они берут у африканцев всего полной мерой. А Россия потом в двадцать первом веке будет прощать десятки миллиардов долларов долгов африканским странам, что сейчас щедро выдает Советский Союз. И не сказать, чтобы кто-то там был по этому поводу особо нам благодарен…

Под конец осторожно высказался по Афганистану. Мол, слишком необычная страна. Надо нам очень осторожно с ней дружить. Как он заинтересовался!

– И почему ты так считаешь?

– Так Афганистан одна из немногих стран в мире, что смогла частично независимость сохранить от британцев, когда их могущество в девятнадцатом веке не знало пределов. А почему – потому, что Афганистан похож больше на осиное гнездо. Они там постоянно воюют между собой, сохраняя в результате высокий профессиональный уровень солдат и готовность сражаться до последней капли крови, но, если приходят чужаки, объединяются все, и бьют только чужаков. Уровень жизни очень низкий, терять особенно нечего, война у них национальный спорт. Очень важно избежать того, чтобы они нас своим врагом посчитали. Нет там практически пролетариата, крестьяне вообще несознательны, но убивать они и умеют, и любят. Так что они для нас сомнительный союзник, они еще при феодализме живут, а идеи коммунизма приобретают интерес для широких масс только, когда страна входит в стадию капитализма. В такой ситуации большой опоры среди населения социалистическому правительству снискать трудно.

Дипломат, конечно, заметно обалдел от моей манеры дискуссии и аргументов. Вряд ли ему раньше попадались студенты, которые с такой колокольни смотрели на разные страны. Но у меня была крохотная надежда, что, может быть, удастся заронить какие-то мысли в МИДе по поводу специфики Афганистана, и в 1979 году мы не пошлем туда войска. Ну а что? Раз случайно появилась возможность, почему бы не попытаться сделать что-то хорошее для своей страны?

Говорить достаточно свободно я не боялся. Вряд ли замминистра побежит меня завтра в КГБ сдавать, даже если и услышит что-то крамольное, с его точки зрения. Как ему потом сыну в глаза смотреть, если у меня начнутся проблемы и я догадаюсь, откуда у них ножки выросли, и скажу ему? Да и любую высказанную идею я обосновывал своими выкладками об экономических интересах СССР. Мол, интересы африканского или арабского пролетариата и крестьян это здорово, но для меня первичны интересы советского пролетариата и советских крестьян. Тут уже можно говорить о необычности идей, но не о поклонении перед американцами, или готовности предать страну.

Когда уже совсем стемнело, нас спросили, останемся ли мы ночевать или хотим вернуться в Москву? Переглянувшись с женой, не сговариваясь, решили ехать домой.

– У нас гости дома одни, – с сожалением сказал я. – Муж сестры приехать должен.

Нас отвезли на машине прямо к дому. Как я понял, это здорово упростило жизнь принимающей стороне. Если бы мы решили остаться до завтра, то водителю пришлось бы в один день два раза туда-сюда мотаться, все мы не поместились бы в одну машину.

Семен Николаевич Макаров, проводив гостей, сел с сигаретой на веранде. Маша с Витей ушли в одну из комнат особняка, и он вовсе не хотел надоедать сыну, навязывая свое общество. Тем более, что сам два года назад отправлял отца его девушки в командировку за рубеж, и был, в принципе, им доволен как перспективным сватом. Да и девушка ему понравилась – прекрасно воспитанная, умненькая, с чувством юмора и с природным шармом.

– Как-то ты странно выглядишь, проблемы на работе? – озабоченно спросила его жена, неслышно подойдя сзади.

Он, улыбнувшись, повернулся к ней, убрав сигарету в пепельницу – жена не любила, когда он курил. Сердце … Вообще настаивала, чтобы бросил. Пока не смогла настоять.

– Для разнообразия, на работе все спокойно. Меня вот друг нашего Вити поразил…

– То есть, он не только много и охотно говорил, но в этом и был какой-то смысл? – удивленно спросила Дарья. Сама она никак не была связана с дипломатической деятельностью. Свое прекрасное образование она получила на физмате, но с тех пор не работала. Умело создавала уют в доме, могла поддержать разговор по темам, которые обычно затрагивались дамами за рубежом во время командировок мужа – по правам женщин, по советской идеологии и даже по проблемам безработицы – но вот в страновой специфике международников разбиралась мало.

– Да у меня большинство сотрудников в центральном аппарате с десятилетним стажем трудовой деятельности не смогло бы со мной на таком уровне беседовать! – возбуждённо сказал супруг, – необычный взгляд на многие вопросы, свежий и системный! Одно дело – что-то с апломбом заявить необычное, но этот пацан еще и обосновать может без проблем, что его ни спроси. И аргументы не лишены серьезных оснований… Некоторые вопросы мы только с наиболее доверенными товарищами обсуждаем на таком уровне.

– Это так теперь хорошо в МГУ обучать начали, на факультете экономики? – удивилась жена, – хотя, постой, он же Витин однокурсник, значит, только несколько месяцев начал учиться… И как же так?

– Вот я и сам удивляюсь… – задумчиво сказал Семен, – встреться я с ним где-нибудь за рубежом, был бы полностью уверен, что ко мне западные спецслужбы агента влияния подвести пытаются. Прекрасно для этой цели подготовленного. Но я сына расспросил – парню шестнадцать лет, он выходец из крохотного провинциального городка… Похоже, просто вундеркинд с жаждой знаний, впитывающий жадно любую информацию, со способностью смотреть на вещи под необычным углом и системно их оценивать. Есть такие и у нас в МГИМО… раз в десять-пятнадцать лет появляются… Надо за ним присматривать. Пожалуй, я буду готов через четыре года сделать ему интересное карьерное предложение.

Мы с Галиёй уставшие, но довольные, поднялись к себе и застыли перед закрытой дверью в нашу квартиру. Из-за двери донесся истошный детский визг. Явно счастливый.

– Алироевы приехали! – дошло до меня.

Мы открыли дверь своим ключом и вошли в квартиру. Вот, если бы я не уверен был, что это наша, то подумал бы, что мы ошиблись дверью. Вся прихожая была заставлена коробками и тюками. На кухне мама, Инна и обе бабушки. Из большой комнаты выглянул Пётр с Аришкой на плечах. А следом за ним Ахмад. Квартира, еще недавно казавшаяся большой и просторной, неожиданно оказалась крохотной…

Но не это главное. Вся семья в сборе! Хорошо, что мы решили сегодня вернуться. Обнимашки, целовашки…

О! Холодильник в кухне появился. Высвободился из объятий мамы и сестры и пошёл с мужиками здороваться. А вещей-то в комнате! Диван откуда-то…

– Ну, вы даёте… – ошарашенно оглядываясь, пробормотал я.

– Ещё из Ижевска контейнер придёт, – как бы между делом сообщил Пётр и поднёс ко мне тянущую ручки Аришку.

Обнял ребёнка. Она вцепилась в меня и осталась сидеть на руках.

– А где же у нас котик? – спросил я, оглядываясь.

Ни кота, ни собаки не было видно.

– А у вас звери наши не убежали, пока вы вещи в квартиру таскали? – забеспокоился я.