Ревизор: возвращение в СССР 7 Винтеркей Серж
– Посмотрим, – неопределённо ответил он и подкинул мне несколько газетных номеров.
Ну, как говорится, наше дело – предложить.
Ладно… Что тут у нас?..
Комсомольская правда, Брянский рабочий, Советская культура. Передовица Комсомольской правды посвящена празднованию девятого мая… Опа! Сатчан на фото! Развернул другие газеты, пригляделся, и в других газетах про нас написано с восторженными отзывами. Посмотрел на Сатчана и поймал его хитрый довольный взгляд. Оказалось, всё это время он внимательно наблюдал за мной и моей реакцией.
– А! Видел бы ты себя сейчас! – радостно воскликнул комсорг, заметив, что я обратил, наконец, на него внимание. – Не ожидал? Скажи честно!
– Нет. Ну я, на самом деле, на это надеялся, – ответил я ему. – Дело-то действительно хорошее.
– Да! И в Москве очень понравилось! – подмигнул мне Сатчан и с довольным видом забрал у меня газеты и разложил их аккуратно перед собой.
Оставил его чахнуть над «своей прелестью» и вышел к Галие.
– Как дела, дорогая?
– Всё хорошо, – загадочно улыбаясь, она обняла меня за шею. – Мама выздоровела…
– Что?! – я отодвинул её от себя на вытянутые руки. – Как?
– Ей пришлось, – Галия рассмеялась в голос. – Папу после обеда на работу проводила, а он ключи свои дома забыл, вернулся и застал маму в ванной за стиркой постельного белья. Пришлось ей резко выздороветь.
Вспомнив, что Галия вчера отпросилась с работы и прощалась со мной с каким-то загадочным видом, подумал, неспроста всё это.
– Это ты, что ли, всё подстроила? – догадался я.
– Ты как сказал, что папе нервничать нельзя, у него работа опасная, так я за него волноваться сильно стала. И правда ведь, ему в огонь прыгать, если что, людей спасать – а он мрачнее тучи из-за маминой «болезни» ходит. Марату говорю: надо что-то делать. Он предложил ключи у него из кармана вытащить, когда он на обед придёт, чтобы вышло, вроде как, он их сам у зеркала положил и забыл. Я во дворе дежурила. Как отец к дому вернулся за ключами, я Марату отмашку дала, он специально курить на лестницу вышел, дверь входную открытой оставил. Батя беспрепятственно домой и вошёл неожиданно для мамы…
– А дальше что?
– Марат не стал сразу возвращаться в квартиру, подождал, пока отец выйдет и на службу уйдёт.
– Разумно. Очень разумно, – похвалил я. – И вы типа не в курсе, что случилось. Просто, мама выздоровела и всё. Молодцы, красиво оформили. А что ж Марат даже не похвастался утром?
– Да ему перед мамой неудобно. Батя такой злой из квартиры выскочил!..
– Ну, это понятно.
После работы проводил Галию до дома, но подниматься к ним не стал. Пусть там всё устаканится сначала, все успокоятся, плохое забудется. Мне с Оксаной и так неприятно встречаться, а тут ее только что на горячем поймали. С нее станется попытаться сдуру на мне сорваться, а Галия тогда что сделает? Правильно, снова вспылит, и потащу я ее чемоданы к Анжеле. Не, она, конечно, девушка приятная, и брат у нее забавный, но мне будет неудобно снова к ней Галию подселять.
– Завтра меня не будет на работе, – предупредил я подругу. – Сестру поеду в Брянск встречать.
Чмокнул её на прощанье.
– Тили-тили тесто!.. – услышали мы из подъезда. – Жених и невеста!..
Соседские ребятишки снова решили над нами подшутить.
– А ну брысь! – цыкнула на них Галия и пошла домой. Но что мне понравилось – голос у нее был при этом довольный. Это, конечно, еще не поход в загс, но что-то вроде неофициального общественного признания наших отношений уже налицо.
Эти шкодники бежали за мной до конца дома и кричали хором дразнилку на весь двор и окрестности.
– Да где вы видите невесту? – не выдержав, спросил я их.
Дети замолчали, лихорадочно соображая. Логический блок выдал им, что да, они крупно облажались. Воспользовавшись этой заминкой, спокойно ушёл от детворы.
Дома у нас в кухне застал Ивана в форме. Он оформлял милицейский протокол, опрашивал бабушку.
– Да что опять случилось? – воскликнул я.
– Елена снова скрылась, бросив детей, – доложила возмущённо бабушка.
– Опять слилась? Н-да, ну и мамаша!
– Не то слово! – поддержал меня Иван. – Теперь её точно родительских прав лишат.
Он многозначительно посмотрел на меня.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я, включаясь в игру для бабушки – типа «ничего не знаю, как все это произошло, что у нас в доме милиционер, и непутевую мать по соседству лишат родительских прав, но благодарен за это судьбе!»
Иван оформил и мои «показания», дал расписаться в протоколе и ушёл.
Выгулял щенка и лёг спать пораньше. Завтра на девятичасовой дизель в Брянск надо успеть.
С утра решил, что успею и на утреннюю тренировку к Марату, и на дизель. Побежал на стадион. Каково же было моё удивление, когда я увидел там Сатчана в спортивном костюме и кроссовках. Молча поздоровался с ним за руку. Он сам уже познакомился с парнями, и мы все сразу начали разминку. Удивил Сатчан, надо сказать. Совсем не ожидал, что он не только придет, но и сам тренироваться будет.
Нас у Марата было уже пять учеников.
После получасовой тренировки запыхавшийся, но довольный комсорг высказал Марату комплимент, заверив, что у него безусловно есть педагогический талант, и пообещал проработать вопрос об организации секции. Причём, по его мнению, группы должны быть не только детско-подростковые, но и для взрослых.
А что? Хорошая идея. Только, справится ли Марат с такой нагрузкой: две тренировки в день. Хотя, это же не каждый день… Ладно. Разберёмся.
Надо уже на вокзал выдвигаться.
Приехал в Брянск заранее. До прихода поезда Инны оставалось ещё очень прилично времени. Решил съездить, посмотреть на дом Клары Васильевны. Может, хоть окна открою проветрить.
Дом нашёл легко, Клара Васильевна подробно расписала маршрут. Запах в доме реально был сильный и довольно неприятный. Пахло затхлостью и чем-то прокисшим. Хотел открыть окна, а тут оказались рамы без форточек. Присмотрелся, на внешних рамах форточки есть. Это что же, они на зиму вторые рамы вставляют каждый год? Как же их убрать?
Нашёл в сенях стамеску. Вернулся к окну, осмотрел раму, заметил крепёж с двух сторон, вытащил. По периметру рама была плотно проложена паклей. Поддел раму стамеской, потихоньку пошла. Провозился какое-то время, вынул раму, приставил к печи и подпёр стулом, чтоб не упала. Открыл форточку. Наверное, нет смысла вынимать остальные рамы. Одного открывающегося окна пока хватит. Оставил форточку открытой и поехал встречать Инну.
Она приехала с двумя большими чемоданами, одним поменьше и коробкой, перевязанной верёвкой. Понятно, что очень обрадовалась, увидев меня на перроне. Еле допёрли всё это вдвоем до дома Клары Васильевны.
Сестра была приятно удивлена наличием жилья. Сюрприз удался! Дом уже почти проветрился. Инне останется только просушить постели в ближайший солнечный день.
Стали разбираться с печкой. Принцип действия у них у всех один и тот же. Тяга… Заслонки… Но для меня все же, как для обитателя московской квартиры, не совсем все понятно. Неспокойно на душе. К счастью, Инна лучше меня в этом разбиралась. Оно и понятно, она выросла в частном доме, в отличие от меня. Мы с ней затопили печь, как и советовала хозяйка. Сразу стало теплее и уютнее.
Затем пошли по магазинам – разжиться всем необходимым. Запасы у старушки были, конечно, но неудобно же их разорять. Так что мыло, масло, крупы, сахар, и все остальное по списку потребовалось купить и помочь сестре донести до дома.
Со всеми этими хлопотами на пятичасовой дизель до Святославля в итоге я опоздал. Единственный запасной вариант – автобус. Инна проводила меня до автостанции. Договорились с ней, что как только у неё будет возможность, она найдёт в больнице Эмму и возьмёт под контроль её лечение. Она пообещала позвонить мне на работу, когда ей станет что-то известно.
Мы попрощались очень тепло. Инна даже слезу пустила, когда я уже сел в автобус и махал ей в окно, чтобы она шла домой. Сама уставшая, с дороги же… Расчувствовалась.
Уснул в автобусе. Пока доехали, успел хорошо вздремнуть.
Дома меня ждали все: бабушка, мама с Аришкой на руках, Клара Васильевна с пацанами и Никифоровна. Когда я вошёл, меня встретили дружным: ну что?
Они сидели за столом. Присоединился к ним. Меня тут же стали кормить. Рассказал им, как всё прошло, что раму одну вынул, чтобы дом проветрить.
– А мы их последние лет пять вообще не вынимали, – сказала Клара Васильевна. – Надо проветрить – дверь открывали.
– Понятно, – ответил я. Когда Инна соберётся от них съезжать, надо будет не забыть раму на место вставить. Вернуть, так сказать, в первоначальное состояние.
На следующий же день Инна отзвонилась мне на работу, сообщила, что в больнице уже побывала, начала оформление. Эмму нашла, состояние её пока неизменно. Очень сожалела, что не успела пересечься с её лечащим врачом, пока она до нейрохирургии добралась, у него уже рабочий день закончился. Теперь до понедельника ждать.
На выходные Инна примчалась в Святославль с кучей обновок для дочки. Провожая её на автостанции, обратил внимание, что в этот раз она уезжала с улыбкой на лице, зная, что через пять дней вернётся, а не так, как в прошлый раз.
Неделя пролетела незаметно. Дом, школа, работа. Зарядка с Маратом по утрам. Потеплело. На улице по утрам уже было больше народу. На наши утренние тренировки обратили внимание, почти каждый день к нам кто-нибудь присоединялся, и вскоре мы стабильно собирались на стадионе командой человек в десять.
Сатчану очень понравилась та первая тренировка с Маратом. В итоге он всерьез взялся за это дело, выбил ему зарплату на заводе. Настоял на трёх тренировках в неделю для работников завода в заводском клубе и сам начал их дисциплинированно посещать.
Работа с детьми пока была вынужденно на паузе. Она требовала профессиональной подготовки и соответствующего диплома. Изучив вопрос и посоветовавшись с кем-то в горкоме, Сатчан предложил Марату пройти переподготовку и получить второе образование в педучилище по ускоренной программе. В педучилище Сатчану пообещали зачесть Марату часть предметов на основании уже имеющегося у него диплома автослесаря, а остальную программу пройти экстерном с вечерними группами. За год-полтора Марат, при желании, может получить диплом учителя физкультуры.
Загит всецело одобрил такой вариант. Он даже обрадовался, что сын станет профессиональным детским тренером по самбо. И Марат, хотя вначале и сомневался, после батиного благословения дал свое согласие на переобучение.
Алироевы втянулись и сами закаляли Аришку, устраивая шоу для всей улицы. После зарядки, пока малая весело плескалась в тазу с игрушками, Ахмад её окатывал прохладной водой и начинались гонки по двору. Малая с визгами удирала от мамы, держащей полотенце в руках. Это превратилось в обязательную часть программы. Мама стала надевать на малую сандалики, опасаясь, что та наколет обо что-нибудь ножки. Ахмад так и обливал её обутую.
Никифоровна утащила бабушку в Подмосковье смотреть дом, пока его не продали. Остался в хате один, так непривычно. Мама поначалу пыталась приходить ко мне готовить. На что велел ей не маяться дурью.
– На тебе и так работа, дом, муж, ребёнок маленький, – сказал я ей. – Думаешь, я сам не справлюсь?
Мама смущённо пожала плечами, видимо, вспомнив мой подарок ей на свадьбу.
– Обещаю, как только мне захочется супчика, я приду к тебе в гости.
На этом мы эту тему закрыли. Не хватало ещё ей разрываться на два дома.
Тема предстоящих выпускных экзаменов вышла на первое место. Все усиленно готовились. Мы по очереди каждый день ходили к Славке, помогали ему повторять и сами повторяли. Славка, к счастью, прекратил хандрить и ожил. Молодой организм делал свое дело. Друг постепенно поправлялся, приходя в норму и возвращаясь к своему привычному состоянию. Вот только улыбаться почти перестал. Ко второму письменному экзамену врачи обещали снять со Славки гипс. Директор школы договорился с РОНО, что первый экзамен, алгебру, Славке зачтут по годовой оценке.
Я каждое утро перед школой стал делать небольшой крюк, отводить старшего из братьев Эммы в садик. Младшего Клара Васильевна отводила в ясли сама. Вечером ей приходилось забирать обоих, но там уже никакой спешки не было, так что она успевала не спеша, сама забрать внуков.
Юля и Игнат вручили мне открытку, в которой приглашали меня и Галию на торжество, посвящённое их бракосочетанию.
Ох, мне срочно нужно найти свадебный подарок!
Глава 5
Май 1971 г. г. Святославль.
В школе началась подготовка к Последнему звонку и Выпускному. После удачного выступления с докладом на Девятое мая я, как комсорг класса, предложил поручить Тимуру выступление с благодарственной речью от учащихся педагогам. Все официально, прямо в классе, при всех. Где он был единственным школьником, которого выгнали из комсомола.
– Да вы в своём уме?! – спросил нас Тимур. – Где я? И где благодарные ученики?! Да меня же недавно выперли из комсомола!
– Ты не прав, – ответил я ему. – Как раз ты – наглядный пример мастерства наших учителей и их педагогического таланта. Сам посуди. При всех своих хулиганских выходках ты доучился до конца, школу не бросил и не вылетел из неё. Мало того, ты вышел на экзамены с хорошим уровнем подготовки. Хорошие оценки хронического зубрилы – это одно. А хорошие результаты хронического хулигана – это совсем другое. Да к тому же, кого удивит выступление отличника? Это обычное дело. Такое никто не запомнит. А вот если ты на сцену поднимешься, то учителя дар речи от удивления потеряют, и наш последний звонок им точно запомнится. Так что, тебе выступать. Я – комсорг, я так решил и предлагаю на нашем комсомольском собрании одобрить это решение. Под мою персональную ответственность.
Тимур ухмыльнулся, вздохнул тяжело скорее для виду, но возражать не стал. Идея напоследок удивить учителей ему определенно понравилась.
Бабушка с Никифоровной вернулись через неделю. Впечатления у бабули остались, в целом, хорошие. Она с восторгом рассказала про дом, который они с Никифоровной нацелились купить, про участок, соседей. Но смущал сам переезд.
– Здесь дочь с мужем рядом. А там? – спрашивала она с сомнением.
– Это пока, – возразил ей я. – А если Ахмад переведётся в другое место работать?
– Куда это, например? – удивилась бабуля.
– Да много разных вариантов. Может, сам Ахмад решит, что перерос Святославль в профессиональном плане. Может, Шанцева повысят, переведут поближе к Москве. – Бабушка усмехнулась. – А что? Он же ещё молодой, завод под его руководством на хорошем счету, план выполняет. Если его переведут, он и команду свою с собой потащит.
– Переведут, скажешь тоже, – вздохнула бабуля. – Директора, который справляется, без необходимости дергать не станут. Здесь кого вместо него ставить? А вдруг не потянет должность? А вдруг завод перестанет план выполнять? Никому это не надо. Пока работает и план выполняет, здесь будут держать. Да и пенделей ему недавно дали за масштабное воровство на предприятии, сам же знаешь. Тоже как-то не тянет на образцового руководителя, которого надо в Москву тянуть.
– Ладно, не в Шанцеве дело ведь, – я примирительно кивнул. – Ахмад и сам перевестись может, если захочет. Да и Аришка подрастает. Без проблем смогут к вам в отпуск ездить.
Бабушка сидела вся в сомнениях. Переезжать она явно побаивалась. Она от поездки налегке утомилась.
– Надо будет тебе весь переезд в Брянске у Инны, точнее у Клары Васильевны в хате, переждать. Я сам с Никифоровной перееду, а потом за тобой вернусь.
Машину на заводе выпрошу, Ахмада подключу. Тимура или Марата попрошу со мной съездить, помочь загрузить, разгрузить всё наше барахло. Никифоровна там останется, а я за бабушкой поеду. Так бабуле точно легче будет, в том числе психологически.
– Сколько соток земли при доме? – поинтересовался я.
– Сорок.
– Не отберут? Слышал, что только членам колхоза столько оставляют.
– Не отберут. Во-первых, нас там двое хозяев будет, по полдома у каждого. Во-вторых, Аня предлагает нам в колхоз пойти немного поработать. Год-полтора отработаем и на пенсию уйдём. Никто излишки не отберёт.
– А кем вы работать собрались? Надеюсь, не доярками?
– Им бухгалтер нужен, я бы пошла. И Аня себе найдёт что-нибудь… Там учётчика нет на МТС, нянечка в сад нужна, сторож в клубе… найдёт работу.
– О, даже работа есть. Но только на полставки иди! Ты своё уже отработала.
Больше бабушке возразить против переезда было нечего.
– Начинайте потихоньку продавать дома, – сказал я бабуле, положив свою ладонь на её. – Пока продадите, я экзамены сдать успею и в Москву поступить. Спокойно перевезу всё.
Она кивнула обречённо. Даже стало жаль её. Столько лет здесь прожила, дочь, внуков вырастила. Конечно, не хочется уезжать. Но надо. В деревню, как там её, забыл, мне из Москвы легче доехать, бабушку проведать, чем в Святославль. Надо будет еще маме посоветовать с бабулей переговорить, убедить ее, что переезжать надо.
На этом расстроенные бабушки в моей жизни не закончились. Клара Васильевна, узнав о наших планах, откровенно расстроилась и даже немного запаниковала.
– Я тут совсем одна останусь, – с какой-то обреченностью в голосе сказала она.
– Подождите. А Герман? – напомнил я ей.
– Он на чужих мальчишек опеку оформил. За одно это ему огромное спасибо, – возразила Клара Васильевна. – Ещё и помощи просить с ними? Неудобно… Да и не общались мы раньше особо, странно все это будет.
– Да бросьте, – ответил я. – Думаете, мне трудно Кольку в сад водить по утрам? Ничуть. Мне приятно быть полезным и нужным. И всем так. Вы, главное, говорите людям, какая вам помощь нужна, не молчите. Увидите, вам с удовольствием помогут.
Успокаивал её, а сам думал, что её ждёт, если Эмма не восстановится полностью, когда из комы выйдет. Три инвалида на одну пожилую женщину? Надо, чтобы Славка сдал нормально экзамены и поступил хоть куда-нибудь. Иначе армия на два года. Клара Васильевна тут зашьётся одна.
Двадцать пятого мая Славка ещё лежал в больнице. Последний звонок прошёл без него. Когда Тимур вынес на плече первоклашку, никто не удивился. Он был выше и крупнее всех парней 10А. Но, когда он встал к микрофону, многие учителя растерянно начали переглядываться, а директор так и вовсе закашлялся, поперхнулся воздухом похоже.
Я внимательно рассматривал лица учителей. Равнодушных не было. Мы определенно порвали все шаблоны своим выбором глашатая. Я не мог понять, чего на лицах педагогов читается больше, удивления или тревоги. Все-таки репутацию мой братишка успел себе наработать специфическую. Но Тимур выступил очень искренне и на удивление корректно. Не иначе, Диана помогла с речью и проконтролировала результат. И когда сразу за ним мы все дружно запели «Тропинку школьную мою», многие учителя прослезились. Тимур сходил со сцены очень довольный собой, а когда Ветка подскочила к нему и поцеловала в щеку, так и вовсе расцвел.
Впереди у нас выпускные экзамены. Расслабляться некогда от слова совсем. Расходились с последнего звонка все сосредоточенные и задумчивые. Через неделю сочинение. Кто ещё не успел, переписывали расписание предэкзаменационных консультаций. Я оценивал свою готовность к экзаменам довольно позитивно. За последние месяцы успел вспомнить все, что забылось, появилась уверенность в большинстве предметов. Даже французский уже не казался такой недостижимой целью. Я в нем был стабильно плох, конечно, но на тройку точно способен вытянуть.
Инна приезжала каждые выходные, останавливалась у нас с бабушкой, забирала малышку у Алироевых и давала им передохнуть. Аришка уже привыкла к закаливающим процедурам, и мы с Инной гоняли её мокрую по двору также, как мама с Ахмадом, устраивая побудку всей улице.
В отличие от мамы, Инна позитивно отнеслась к закаливанию, её очень вдохновил результат: малышка выглядела гораздо здоровее и чувствовала себя намного лучше. Инна была даже не против хождения по снегу босыми ногами зимой, сама это предложила. Я только усмехнулся. Посмотрим, надо ли будет до этого доводить. Как по мне, если малая болеть перестанет, уже прекрасно. Делать из нее «моржонка», способного спать в снегу и убивать пойманную своими руками добычу, совсем не обязательно. Тем более, что ближайшая доступная мелкой добыча – это мой Тузик…
По поводу Эммы Инна переговорила с ее лечащим врачом. Его беспокоило длительное пребывание Эммы в коме. Это неизбежно приведёт к атрофии мышц. Потом понадобится длительное восстановление. Однако это не самое страшное. Неизвестно, какой участок мозга пострадал и за что он отвечает. Когда Эмма очнётся, может оказаться, что она не сможет говорить. Или, возможно, она будет обездвижена на одну сторону. Или, у неё с координацией будут проблемы. Никто не берется сейчас прогнозировать, что ждёт Эмму после выхода из комы. Но то, что проблемы будут, это однозначно. Так что прогнозы врач делал очень осторожные, ободряя лишь тем, что организм у пострадавшей молодой и сильный, в таком возрасте восстановиться во много раз легче.
Инна по собственной инициативе несколько раз за день стала заходить в отделение к Эмме и интересоваться её состоянием. Медицинский персонал, после первого посещения Инной девушки, стал относиться к ней с большим состраданием, узнав, что у неё никого нет, кроме пожилой бабушки и дяди.
Через Инну удалось наладить прямой контакт с младшим медицинским персоналом, и противопролежневые мероприятия стали проводить интенсивнее и регулярнее. Так что с переводом Инны в Брянск нам во всех отношениях крупно повезло. Самостоятельно контролировать все нюансы, находясь в другом городе, ни у кого из нас, конечно, не получилось бы.
Но день проходил за днем, а, несмотря ни на что, организм Эммы отказывался выходить из комы. Оставалось только ждать.
Первого июня все выпускники страны писали сочинение. Предлагалось на выбор четыре темы, которые стали известны только в день экзамена. Я выбрал свободную тему и писал про значение исторической литературы в воспитательном процессе и формировании полноценной личности. Самым сложным при подготовке для меня было запомнить дословно цитаты известных людей, чтобы вставить их в сочинение. Уложенный в голове набор цитат лучше всего лег именно на эту тему, так что я надеялся на высокий результат. С грамотностью у меня всегда все было в порядке.
Третьего июня написали алгебру и узнали результаты по сочинению. Мне поставили пять/пять. Доволен был неимоверно. Сам от себя не ожидал. Сплясал нечто, отдаленно напоминающее джигу, прямо в коридоре перед вывешенным листом с результатами. Учитывая, что кроме меня, пять/пять получило еще всего четыре человека в классе, гордиться было чем. Юлька, получившая пять/четыре, недовольно нахмурилась.
– С запятыми, наверное, напутала, – пробурчала она, наблюдая за веселящимся мной.
Пятого июня поженились Иван Николаев и Вероника. Они гуляли свою свадьбу прямо у нас на улице, перекрыли целый квартал от Первомайской до Школьной. Гармонистов было несколько, они обеспечивали непрерывное музыкальное сопровождение.
Гуляли с размахом. Присутствовал, по ощущениям, весь город. Встретил и Серёгу с Дианой, и Юльку с Игнатом. Они, как и я, были в числе приглашённых в ЗАГС, и Юлька с упоением делилась со мной впечатлениями, мечтательно представляя себя в роли невесты.
– Потерпи чуть-чуть, – улыбаясь, сказал ей. – Две недели до вашей с Игнатом свадьбы осталось.
А ведь я с подарком так и не определился. Если они уедут в Татарию, то ничего крупного с собой скорее всего брать не будут. Может потом, когда устроятся, приедут и заберут. Там на месте, в строящемся городе, не факт, что получится купить хоть что-то. Со снабжением могут быть вопросы. Хотелось бы что-то нужное подарить. Может, для будущего малыша что-нибудь? Интересно, как они сейчас относятся к приобретению детских вещей заранее? Помню, моя дочь категорически не разрешала до родов покупать детские вещи, боялась сглазить. Но это уже было позже. А из советского периода у меня таких воспоминаний нет. Вроде все заранее готовились. Попробую-ка удочку закинуть.
– Детское приданое когда будешь собирать? – между делом спросил я подругу.
– А всё готово уже, – неожиданно заявила Юлька. – Мама после брата все вещички выстирала и убрала до поры, до времени. Пелёнки, распашонки, шапочки – всё есть. Только марли новой достали на подгузники. Кроватка и ванночка есть. Только коляски нет. Дед тележку сделал из нашей с братом коляски, когда мы выросли. Надо будет что-то придумывать.
О! Хорошо, что спросил! Теперь ясно, что дарить.
Встретил ещё Германа, он посидел недолго за столом и пошёл искать Клару Васильевну по каким-то своим делам. Но задача эта оказалась совсем непростой. Вся улица была занята столами и праздно шатающимся народом. Дети бегают, кто-то танцует… Герман походил немного, а минут через десять я неожиданно увидел его сидящим за столом с какими-то смутно знакомыми людьми. Тоже, явно, соседи. Зрительно знаю, а лично не знаком. Интересно стало, а Клару Васильевну он таки нашел или по дороге к цели, забыл о цели?
Множество столов составили в один длинный стол. Молодые периодически появлялись то в одном, то в другом конце. Никакой общей культурной программы и тамады. Но всем весело, никто не грустит.
Столы ломились от домашних разносолов. Огурцы и помидоры солёные и маринованные, квашеная капуста: с морковью и без, крупными кусками и мелко нашинкованная, со свеклой, с клюквой, с яблоками. Мочёные яблоки отдельно. Кучами лежали в корзинках пироги, пирожки и плюшки всех видов. Очевидно, что всё это дело рук разных хозяек. Сало и домашняя колбаса лежали горками. Водка подавалась ящиками. Вокруг столов самоорганизовалась танцплощадка. Чуть позже на столах появился самогон. Весь вечер некоторые столы соревновались между собой в частушках. Чем ближе к ночи, тем более фривольными становились куплеты.
Разошлись только с наступлением темноты. Судя по тому, как растаскивались по домам столы, стулья, табуретки и посуда, в организации этого застолья принимала участие вся улица. Некоторые компании после уборки столов плавно переместились на лавочки у калиток, догуливать.
Вернулись с бабушкой домой уставшие. С улицы неслись нестройные голоса и звуки гармони. Тузик попытался пару раз «подпеть», но после моей мрачной угрозы выгнать в сени, замолчал. По интонации, похоже, понял, что не быть ему певцом. Умный пес растет. Спать легли практически сразу. В понедельник очередной экзамен, надо готовиться.
Работу не бросал даже в дни экзаменов, хотя Ирина Викторовна и предлагала не приходить. После школьной суматохи, тихая атмосфера бухгалтерии меня расслабляла и давала возможность перезагрузиться. Выполняя привычные рутинные расчеты, мозг отдыхал. К тому же времени все это особо много не занимало, так что освобождался я каждый день достаточно рано. Когда расследование на заводе закончилось и страсти поутихли, все вернулось к обычному режиму. Так что нагрузка моя уменьшилась. И по комсомольской линии Сатчан меня не загружал, строго велев сдать экзамены как следует, ни на что не отвлекаться, поэтому времени хватало.
Марат продолжал нас тренировать каждое утро на школьном стадионе, но минут по сорок пять, этого, конечно, было недостаточно. Основные тренировки проходили на заводе. Но нашей компании, за исключением меня, туда без специального пропуска было не попасть. В итоге Сатчан придумал еще одну инициативу и организовал для посещения всеми желающими тренировок на территории завода специальный вид пропусков «спортивный» и всерьез задумался об организации тренировок в городе. Марат в тренерскую работу втянулся и был полон энтузиазма. Ему явно нравилось. К тому же дополнительные тренировки сулили и дополнительный заработок, что тоже добавляло мотивации.
Настроение у меня сильно улучшилось, когда после свадьбы встретил на улице Ивана. Со слегка опухшим лицом, самогона ему пришлось на свадьбе выпить много, чтобы всех соседей уважить, но уже всего в работе. Я об этом по форме догадался и особому выражению на лице, которое у него как-то загадочно всегда отражало для хорошо знавших его людей, при исполнении он или нет.
– Тебе чего, даже день отгула не дали после свадьбы? – поразился я.
Не, я все понимаю – СССР, 1971 год, ни о каком свадебном путешествии на Мальдивы и речи нет, но, блин, зачем же так зверски-то?
– Дали, – сказал Иван, – и забрали. Терентьев Колька так хорошо у меня отпраздновал, что, когда шел домой с братом, ногу сломал. Капитан сказал, что это я виноват – не надо было так товарищей спаивать. Так что никакого отгула!
– Вот это жесть! – сказал я искренне.
– Какая жесть? – удивился Иван, – впрочем, неважно. Я что хотел тебе сказать – провели психиатры экспертизу этого придурка, что люки воровал. Сядет он, по полной. Никакой он не клептоман оказался, просто жадный дурак.
Глава 6
Июнь 1971 г. г. Святославль.
Три экзаменационные недели пролетели в один миг. Даже я – стреляный сколько раз воробей, и то морально вымотался, что уж говорить про реально молодых друзей и одноклассников. Забыл уже, конечно, каково это было: почти все предметы надо сдавать, настоящий марафон. Кроме учебы вообще почти ни о чем не думал, отвлекаться было некогда. Одна химия у меня сколько крови попила – но при помощи занятий с Галией знания восстановил, и свою обещанную пацанам пятёрку получил-таки.
У одноклассников доходило до нервных срывов. Маринка Жилина отвечать на физике пошла и в голодный обморок упала. Не позавтракала и на экзамен пошла, как объяснила, от волнения, видите ли, ни есть, ни пить не могла. И что в итоге? Никаких скорых, паники, как могло бы быть в 2023. Её физичка с Кириешкой просто сладким чаем тут же отпоили и экзамен продолжился. Как говорится, сталь закаляется в огне.
Ещё был интересный момент. На литературу Света Герасимович пришла со шпаргалками. Ответы на все билеты она написала на отдельных листочках мелким-мелким почерком. Пришила в два ряда к платью бельевую резинку, прихваченную через равные промежутки, и подсунула под резинку все шпаргалки.
Готовиться её посадили на первую парту, под носом у самой комиссии. Она не пользовалась этими шпаргалками, сто процентов, я б заметил. Блестяще отвечала билет. И вдруг кто-то заглянул в класс, открыв дверь. Светка оказалась на линии сквозняка между открытой настежь форточкой и дверью. Кружевной белый фартук взлетел и явил на мгновение на всеобщее обозрение Светкины шпаргалки, прекрасно заметные на фоне коричневого платья.
Вся комиссия как по команде мгновенно опустила или отвела от Светы глаза, типа, мы ничего не видели. Но сама она так растерялась и испугалась, что не смогла закончить свой ответ. Ей и вопросы наводящие задавали, и откровенно подсказывали. Она не смогла опомнится. Так четвёрку и получила.
Ну да, она в универе не училась, правильно оснащаться и пользоваться шпаргалками не умеет. До всего приходится своим умом доходить. А я вот после универа, если бы захотел списывать, то сделал бы все по высшему разряду. У нас там такие мастера были – помню девчонку, которая умудрялась с учебником под платьем на экзамен проходить. И списывала так, что ни разу не поймали.
А в остальном всё было ожидаемо. Никто экзамены не завалил. Хорошистов, не ответивших на четыре по билету, вытягивали дополнительными вопросами. Никого специально не валили. И даже по французскому меня вытянули на четыре, видимо из-за того, что все остальные экзамены на отлично сдал.
Четвёрка по французскому – это мой позор. Мне её явно подарили, а не заслуженно поставили. Похоже, наша учительница одна из всей комиссии знала французский. Она продолжительное время задавала мне простейшие дополнительные вопросы, на которые нельзя было не ответить, и со стороны могло показаться, что мы с ней беседуем на французском. В принципе, получилось забавно, хотя и не люблю себе такие поблажки давать. Так и привыкнуть можно.
Славка отстрелялся очень хорошо для сложившейся ситуации, без троек. Надо сказать, что мы его неплохо так поднатаскали. Почти половина класса в итоге участвовала. Девчонки, узнав, что мы его к экзаменам готовим, тоже подтянулись и, не слушая никаких возражений, по очереди ходили в больницу. Еще и еду Славке таскали домашнюю в изобилии. Так что поправлялся он во всех смыслах.
Юлька получила только одну четвёрку за сочинение. Мишка, Диана, и Вета тоже отстрелялись на четыре-пять. Тимур ухватил-таки пару трояков. Слишком поздно за ум взялся, чтобы все успеть подтянуть. Но доволен все равно был неимоверно. Для него полученный средний балл 4,2 был пределом мечтаний. Сказал, что проставляется всей компании после экзаменов и пригласил домой. Даже интересно, как его мать к такой идее отнесется? А еще интересно, как мы все эти празднования выдержим? Экзаменационный марафон плавно перешел в марафон застольный.
Выпускной должен был состояться двадцать второго. А девятнадцатого в субботу мы гуляли на свадьбе Юльки и Игната. Оторвались!.. Сбросили всё напряжение от экзаменов.
Парни с механического завода минут сорок только к Юлькиному дому пробивались через препятствия, устроенные подружками невесты. Славка, извинившись, сначала на свадьбу к Юльке отказался идти, хотя ему уже и со второй руки гипс сняли. Пришлось поговорить с ним серьезно. Договорились, что побудет в начале, поздравит, а потом уже сам решит, когда домой. Что это за дела – всю жизнь дружили, а на свадьбу не идет.
Меня припахали по полной, носился весь день со всякими невестиными поручениями. Вроде не подружка, но как-то угораздило… Всю округу с утра подняли дерзкими частушками. Детворы набежало!.. Да и взрослых немало пришло поглазеть. Серёга Дианин был свидетелем, а свидетельницей хотели Вету назначить, но ей ещё восемнадцати не исполнилось. Попросили свидетельницей побыть мою Галию. Кто бы мог подумать…
Подруга очень серьёзно отнеслась к этому поручению, готовилась. Чтобы парни на выкупе не стояли совсем неподготовленными с выпученными от удивления глазами, мне было благоразумно поручено втихаря поставить Серёгу в известность о предстоящих ему и друзьям жениха испытаниях. У парней был такой вид перепуганный, когда я им вкратце все рассказал, что я испугался даже, что они вообще не придут.
Настасья, мать Юлькина, взяла на себя организацию свадебного застолья. Точнее, как потом рассказывал Юлькин дед Терентий, как следует выпив на свадьбе, Настасья воспользовалась нашим советом и побежала на работу проставляться на следующий же день. Коллеги, оживившись в предвкушении праздника, подсказали ей устроить торжество в столовой родного завода. Получив поздравления и одобрение в родном коллективе, Настасья успокоилась и с энтузиазмом занялась организацией банкета.
Каравай, который разламывали молодожёны по традиции, реально был произведением искусства, сотрудники хлебозавода выпекали сами. Также они сами выпекли подарок от профсоюза – огромный красивейший сладкий пирог с яблочным повидлом размером метра полтора на сорок сантиметров. Его даже фотографировал представитель администрации завода. Из разговоров я понял, что стенгазету потом в столовой повесят.
На банкете присутствовало человек семьдесят. В отличие от уличной свадьбы под гармонь, здесь была возможность устроить и концерт, и танцы.
Хлебозавод имел свой вокально-инструментальный ансамбль, который попросили выступить на свадьбе. Ребята очень достойно перепевали модные песни.
Много было приглашено коллег Настасьи, были знакомые с нашего завода, родня понаехала с обеих сторон, собственно молодёжи было не так много, но всё равно все прошло очень весело. И был ведущий, тот самый представитель администрации. В его функции, видимо, входило следить за гостями, чтобы они заводскую столовую не разнесли, и он предусмотрительно взял управление весельем на себя.
Ещё на свадьбе мамы я обратил внимание, что невеста не бросала незамужним девушкам свой букет. Еще не прижилась, наверное, эта традиция. Но Галие я рассказал, что вот, мол, есть такая развлекуха. Надо сделать маленький аккуратненький букет, плотно укутанный бумагой, чтобы не сильно повредить цветы, когда девушки будут его ловить.
Ей идея очень понравилась. Она долго смеялась, представляя себе, как незамужние девушки будут драться за букет. Дальше я этой темы больше не касался и, когда в загсе увидел в руках у Юльки маленький букет из разноцветных бутонов пионов, сразу догадался, что нас ждёт.
Когда пришёл черёд бросать букет, пришлось самому руководить процессом. Юлька не сразу поняла, что от неё требуется, даже показал для наглядности, как надо замахиваться. Но, в конце концов, Ветка стремительным движением выхватила букет и не оставила никому шансов, хотя соперниц у неё было человек двенадцать.
Успех этого аттракциона превзошёл все мои ожидания. Публика сразу потребовала то же самое провести для холостяков. Не стал никому говорить, что для этого нужна подвязка, снятая с ноги невесты. Нечего невесту в краску вгонять. Да и жених от такой идеи явно в восторг бы не пришел. Посмотрел бы я на того смельчака, который бы захотел ловить подвязку, снятую с ноги невесты простого советского сварщика. Без мордобоя точно бы не обошлось. Поэтому холостякам невеста бросала галстук жениха. Такая вот получилась вольная импровизация.
Тимур встал в центре группы холостяков в позе вратаря, никто не пытался ему помешать, и вскоре счастливая Ветка повисла на шее победителя.
– Не забудьте пригласить на свадьбу! – строго наказал я им.
Танцы под магнитофон завершились за полночь, никто никого не выгонял, люди сами как-то начали расползаться после девяти часов вечера.
Серёга, на совесть отработав свидетелем, в конце вечера сильно расслабился, и Диана уволокла его домой.
Мы одни с Галией помогали потом молодожёнам переносить подарки домой к Игнату. Их столько набралось, что даже пожалел, что поздравил и вручил им коляску накануне. Юлька была на седьмом небе от счастья. Мы умудрились с Ахмадом в Брянске урвать в центральном Детском мире ГДР-овскую модель с окошечками сзади и по бокам, благородного тёмно-синего цвета, подойдёт и для мальчика, и для девочки. Сейчас бы как раз всё в неё сложили и спокойно покатили бы домой.
Но вчера я думал, что нельзя такой прозрачный намёк делать при всём честном народе, думал, что не обязательно всем гостям знать, что молодые уже ждут пополнения. Хотя, как оказалось, все всё прекрасно знали и пили за будущего малыша не меньше, чем за свадьбу как таковую. Маленький город – своя специфика.
– Когда вы собираетесь в Набережные Челны отчаливать? – спросил их я, когда мы уже поднялись к Игнату.
– Я на следующей неделе, сначала один поеду, устроюсь, – ответил Игнат. – Потом уже за Юлей вернусь.
– Вот это правильно! – одобрил я его план. – У Галии там родственники, возьми, пожалуйста, передачку для них, очень просили передать.
– Само собой, – пообещал Игнат, и мы распрощались ещё раз, поздравив молодых с началом семейной жизни.
У меня камень с души свалился, когда услышал, что Игнат не собирается тащить Юльку в никуда. Она, конечно, молодая и сильная, но такие проверки на прочность здоровья не добавляют, как ни крути.
На следующий день после свадьбы, как и договаривались, закатились вечером к Тимуру. Компания собралась довольно большая. Кроме нас с Галией и, естественно Ветки, был еще Серега, Мишка, Света Герасимович, несколько друзей Тимура из предыдущего класса и пару наших одноклассников. Славка не пришел. С настроением у него сильно не ладилось, слишком много всего свалилось, понять можно, поэтому никто не обижался.
Меня лично больше всего тревожило грядущее общение с матерью моих брата и сестры, но, как оказалось, волновался зря. Оксана была явно настроена сделать детям веселый праздник, накрыла отличный стол и разговаривала со всеми очень приветливо. А потом и вовсе ушла тихо в свою комнату, появляясь эпизодически, чтобы помочь девчонкам что-то убрать со стола или принести.
Многие из нашей компании накануне погуляли у Юльки на свадьбе, поэтому веселиться до упаду и качаться на люстрах не хотели. В итоге мы просто замечательно посидели, общаясь, делясь планами на будущее и распевая песни под гитару. Расходились по домам далеко за полночь. Как сказали довольные девушки, это получились самые душевные посиделки с друзьями на их памяти.
К выпускному со Славки сняли гипс.
Выпускной на фоне Юлькиной свадьбы и вечеринки у Тимура сначала показался слишком официальным и занудным. Нас всех собрали в актовом зале. Родители, выпускники, какие-то дети, учителя, суматоха… На сцене президиум. Раздача аттестатов.
Но потом объявили прощальный вальс с педагогами. Меня захлестнула ностальгия, и всякую скуку как рукой сняло. Танцевал с удовольствием, прислушиваясь к ощущениям. Пашка явно танцами не увлекался, но я в прошлой жизни вальс освоил неплохо и сейчас пытался заставить тело освоить навыки, известные мозгу. Получалось вполне прилично. Жаль, я не смог походить на репетиции, которые для нас проводили в школе, не до того было. Если бы ходил, танцевал бы еще более уверенно, но тут уж как есть.
После вальса наши девчонки спели какую-то красивую, грустную песню «Десятый класс», даже не слышал никогда. Слёзы подступили, наверное, у всех. Мама с Аришкой на руках уткнулась в плечо Ахмада. Бабуля держалась.
С интересом разглядывал наших девчонок на сцене, некоторых первый раз видел без школьной формы, в обычной одежде. Платья на выпускной у всех были очень скромные, совсем не вечерние. Никаких шпилек, простые туфли на каблуке. В школу все ходили или с косами, или с хвостом, а тут причёски сделали, макияж, сразу повзрослели. Некоторых увидел как будто впервые, настолько разителен был контраст.
Но потом началось что-то необычное. Педагоги всем составом вышли к микрофону и спели нам забавные частушки про каждого из нас. Многие одноклассники, судя по изумленным лицам, просто выпали в осадок. Чего не ожидали, того не ожидали.
В конце, в своём обращении к нам, директор сказал, что мы самый необычный класс в его практике, что двери школы всегда будут открыты для нас, здесь каждого ждут, за каждого переживают и каждому из нас желают достичь того, на что мы способны. А способны мы на очень многое!
Нас собрали вместе для группового фото. Не заметил профессионального фотографа, но несколько из присутствовавших пап не выпускали Зениты из рук. Они же активно, с разных сторон фоткали нас, когда аттестаты вручали.
Где-то в половине девятого все прошли в наш класс, где родителями уже были накрыты столы. Одноклассники оживились, увидев на столах вино и шампанское. Начался банкет под присмотром взрослых. Хотя, кое-кто из наших умудрился протащить заранее более крепкий алкоголь и спрятать его в мужском туалете. Немного, но хватило, чтобы сделать праздник незабываемым. Хорошо, что аттестаты у нас родители отобрали и унесли домой.
Часов в одиннадцать где-то зазвучала музыка, и подогретая и засидевшаяся молодёжь рванула в спортзал. Танцевали часов до трёх утра, а потом по традиции пошли встречать первый рассвет нашей новой взрослой жизни. Кое-кто из девчонок дошёл до Площади, неся туфли в руках. Не привыкли на каблуках ходить. Встретив символический рассвет на площади у горкома, мы разошлись по домам. Как и всегда, выпускной вызвал у большинства смешанные чувства. С одной стороны, радость и предвкушение знакомства со взрослой жизнью, когда ничего еще не знаешь и кажется, что все дороги для тебя открыты. А с другой стороны, грусть и понимание того, что один из этапов подошел к концу, все разъезжаются кто куда и совершенно непонятно, пересекутся ли в будущем наши дороги.
Читать бесплатно другие книги:
