Метка смерти Грубер Андреас
По комнате снова пробежал ропот. Одна коллега в ужасе уставилась на Снейдера.
– Против воли женщины? Как в Гуантанамо?
– Если хотите, можете убедить монашку. Мне все равно, как вы это устроите, главное – сделайте!
– Наверняка нам придется ее к этому принудить.
Снейдер не ответил.
– Самое позднее завтра утром я хочу видеть отчеты у меня на столе.
Через полчаса Сабина и Тина сидели у Снейдера в кабинете. В воздухе висела привычная смесь ароматов ванильного чая и марихуаны.
– Если пресса узнает, как мы действуем, журналисты нас четвертуют, – сказала Тина.
Выражение лица Снейдера оставалось суровым.
– Если умрут еще шестеро, они и так это сделают – так что будем переживать, когда наступит время.
– Вы смогли рассмотреть вторую татуировку? – спросила Сабина, чтобы сменить тему.
Снейдер взял карандаш и лист бумаги и набросал две головы, сросшиеся затылками. Во всяком случае, локоны плавно переходили друг в друга. Оба лица смотрели в противоположные стороны. Пожилой мужчина с бородой и юноша.
– Янус? – предположила Тина.
– Один из старейших богов древнеримской мифологии, – подтвердил Снейдер. – Двуликий бог начала и конца.
– Как это связано с другой татуировкой в виде черной розы? – спросила Сабина.
Снейдер пожал плечами.
– Мы узнаем это, когда коллеги закончат обследование монашки.
Тина указала на эскиз.
– А с этим что?
– Не могу себе представить, чтобы сестра ордена урсулинок, выросшая в католической вере и живущая по Евангелиям, сильно интересовалась мифологией, – ответил Снейдер. – Это не вяжется, на мой вгляд.
– Что тогда?
– Думаю, наша монашка имела в виду нечто другое: Янус – имя преступника. По крайней мере, под этим именем он числится в актах БКА.
Сабина и Тина с удивлением посмотрели на Снейдера.
– В 70-х годах он был тягачом и привозил женщин с восточных направлений в Германию. Под предлогом кастинга для фотомоделей. Подсаживал их на героин, затем принуждал к проституции и снабжал ими бордели. Наркотики, торговля людьми, проституция – все шло рука об руку. Это был огромный бизнес.
– И где именно это происходило?
– Вот решающий вопрос. В Южной Германии, а точнее – в Баварии. Его резиденция была прямо на австрийской границе…
– …Недалеко от Браунау, – предположила Сабина.
Снейдер кивнул.
– Место и время, Бавария и 70-е годы, совпадают, – резюмировала Тина. – Янус того же возраста, что и Вальтер Граймс?
Снейдер кивнул.
– Выясните, жив ли он, и если да, то где сейчас проживает. Он может стать следующей жертвой.
– Если это правда, то вот причина, почему Магдалена Энгельман потребовала вас, – она знала, что вы помните Януса и его махинации.
– Возможно. В любом случае, кажется, она хочет отвести мне ключевую роль в этом деле. – Похоже, Снейдер совсем не чувствовал себя польщенным. – Но сначала посмотрим, прав ли я.
Он поднялся, поправил воротник рубашки и запонки.
– Если да, то я полагаю, наш путь лежит в Баварию. – Он взглянул на наручные часы, Swatch в цветах нидерландского флага. – Сейчас начало двенадцатого. Встретимся через три часа на вертолетной площадке академии. К тому времени возьмите акты Януса из архива и свяжитесь с ним. А мне еще нужно уладить кое-какие личные дела.
Глава 13
Вообще, Снейдер собирался на юг к недействующей паромной пристани на берегу Майна, где стояла хижина из гофрированного листового железа, когда-то принадлежавшая паромщику. Там уже давно жил польский экс-солдат и бывший наемный убийца, которого Снейдер более двадцати одного года назад отправил за решетку.
Кржистоф.
К этому времени он уже освободился, и Снейдер регулярно его навещал, заботился о том, чтобы у него была работа и приличный образ жизни – насколько в случае Кржистофа можно говорить о приличиях.
Но когда Снейдер набрал номер Кржистофа, чтобы предупредить о своем визите, автоответчик поляка лишь кратко сообщил ему: «Я в Вайтерштадте!»
– Нет, нет, нет! – раздраженно пробурчал Снейдер и немедленно позвонил в службу исполнения наказаний. Там он узнал, что Кржистоф уже два дня сидит в тюрьме.
– Verdomme! – прорычал Снейдер, после того как поговорил с сотрудником, и со всего маху грохнул телефон на стол.
Затем, недолго думая, поехал на такси в колонию Вайтерштадт, в сорока километрах от Висбадена, где показал охраннику свое служебное удостоверение, переговорил с директором о Кржистофе и попросил о срочной встрече с заключенным.
Десять минут спустя Снейдер уже ждал в комнате посещений, когда Кржистоф закончит свою смену на кухне и его приведут в секцию здания для посетителей.
В начале первого дверь наконец открылась и Кржистофа завели в тесную комнату с зарешеченным окном, где стояли только прикрученный к полу стол и два стула. Длинные седые волосы поляка были завязаны в хвост, рукава оранжевого комбинезона закатаны, на ногах были растоптанные кеды, а на запястьях он по-прежнему носил широкие кожаные браслеты.
Кржистоф был на голову ниже Снейдера, но невероятно крепкого и мускулистого телосложения. Его ладони были размером почти с крышку для унитаза, а пальцы такие сильные, что он легко мог одной рукой раздавить глотку взрослому мужчине – что он раньше и делал без колебаний. Но теперь он уже выглядел на свои шестьдесят шесть, прежняя энергия иссякла, в бесцветных глазах, окаймленных темными кругами, читались тревога и печаль.
Кржистоф сел у другого конца стола, коротко кивнул в знак приветствия и удивленно отметил, что охранник оставил их в комнате одних и запер за собой дверь.
– Непривычно, что я остаюсь один с посетителем.
– Особые полномочия БКА.
Кржистоф усмехнулся.
– Значит, ван Нистельрой, старый сукин сын, тебе их одобрил?
– Спустя девять месяцев. – Снейдер кивнул. – И наш разговор не прослушивают и не записывают на камеру.
– А если ты передашь мне сейчас пилочку? – спросил Кржистоф.
– Тебе придется пронести ее в камеру в своей узкой заднице, но она вряд ли туда поместится, – ответил Снейдер.
Кржистоф снова ухмыльнулся.
– Насчет задницы – извини за ассоциацию, – но ты все еще один или у тебя уже снова появился спутник?
Снейдер проигнорировал вопрос.
– Значит, ты опять гей только в теории, – заключил Кржистоф, затем понизил голос. – Тебе нужно прийти ко мне в тюрьму, Снейдер, здесь у тебя будет сколько угодно секса – и жесткого, как ты любишь. – Он громко засмеялся и вытер слезы.
– Без любви?
– Знаешь, секс без любви лучше, чем никакого секса. – Кржистоф снова рассмеялся.
– Похоже, ты по-настоящему наслаждаешься временем здесь, – заключил Снейдер.
– Да, но не пойми меня неправильно, я не участвую во всей этой гомошайке. К сожалению, педикам приходится обходиться без меня.
Я бы удивился, если бы кто-то дотронулся до Кржистофа. Несмотря на возраст, рефлексы у него все еще, как у бешеного волка, – подумал Снейдер.
– Да, в тюрьме может быть одиноко, но я вообще-то хотел…
Кржистоф перегнулся через стол и понизил голос:
– Знаешь, у меня все еще есть коробка с DVD, которую ты подарил мне в прошлом году. «Доктор Куин, женщина-врач», с Джейн Сеймур. – Он произнес имя с особенным ударением. – Преимущество в том, что не нужно наряжаться, чтобы подрочить. – Он опять ухмыльнулся.
Wat in gods naam? Снейдер перевел дух.
– Спасибо за картинку в моей голове. Мы теперь можем сменить тему?
– Это ведь ты начал!
Так дело не продвинется. Хотя Кржистоф и был одним из немногих людей, от которых Снейдер терпел подобные ответы, – он приехал сюда не ради удовольствия.
– Я буду краток. – Снейдер поднял руку и оттопырил три пальца, его типичный жест, которым он сигнализировал, что за недостатком времени хочет описать обстоятельства дела тремя короткими четкими предложениями. – Во-первых…
– Что это означает? – Кржистоф уставился на пальцы Снейдера. – Что ты сегодня еще и пальцем не пошевелил? – Он снова усмехнулся.
Но Снейдер больше не обращал внимания на его реплики.
– Во-первых, директор рассказал мне, что ты угодил сюда за торговлю медикаментами, отпускаемыми только по рецепту. Во-вторых, что до начала процесса ты останешься в следственном изоляторе, хотя судья на первом слушании предлагал освобождение под залог, от чего ты, однако, отказался. Ты в своем уме?
– А в-третьих? – равнодушно спросил Кржистоф.
– В-третьих, я сейчас заплачу залог и вытащу тебя отсюда.
– Двенадцать тысяч евро?
Снейдер кивнул:
– Столько у меня найдется. Ты мне нужен на свободе.
Кржистофа это предложение не особо впечатлило.
– Зачем?
– Что за идиотский вопрос? Я хочу вытащить тебя отсюда. Этого недостаточно?
– Нет.
Снейдер заскрипел зубами.
– Я собираю команду.
– Ты и команда? – Кржистоф улыбнулся. – Зачем?
– Сначала я нанесу визит Янусу.
Кржистоф приподнял одну бровь и помассировал свой щетинистый подбородок.
– Мы оба говорим об одном и том же Янусе? Торговля женщинами, контрабанда людей, наркотики, проституция, взятки и заказные убийства?
Снейдер кивнул.
Кржистоф со свистом выпустил воздух через щербинку в зубах.
– Ну и ну, полагаю, ты нуждаешься во мне, чтобы целым и невредимым подобраться к нему, верно?
Снейдер кивнул.
– Как выглядит план Б?
– Его нет.
– Хм, тогда у нас небольшая проблема. – Кржистоф откинулся на стуле и скрестил руки за головой. – Просто я остаюсь здесь.
– Что? Я оставлю залог, и до слушания ты свободный человек. Я вообще не понимаю, как ты мог злоупотребить своей работой. Было же ясно, что тебя поймают при попытке сбыть товар. Как можно быть таким идиотом?
Кржистоф немного помолчал.
– Что? – наконец не выдержал Снейдер.
– Нас действительно не прослушивают? – спросил Кржистоф.
– На это можешь положиться.
Кржистоф подался вперед, понизил голос и для верности прикрыл рот рукой, чтобы невозможно было прочитать по его губам – на случай, если за ними все же наблюдали через видеокамеру на потолке.
– Поверь мне, если бы я действительно хотел приторговывать медикаментами, то уж точно не попался бы, но я специально подставился. И отказался от залога, потому что хотел попасть в эту тюрьму.
Дело приобретало новый оборот.
– В эту тюрьму? Какого черта? Ты хочешь взорвать здание?
Кржистоф проигнорировал его слова.
– Я три месяца в отношениях, – рассказал он. – Милая женщина, которая принимает меня таким, какой я есть.
– Сложно представить.
– Спасибо, но мы действительно подходим друг другу. Я познакомился с ней, когда доставлял медикаменты. Она работает в аптеке и первая по-настоящему умная женщина, которая хочет иметь со мной дело. Можешь себе представить?
– Нет.
– И тем не менее. – Кржистоф улыбнулся и утер слезу со щеки.
Смотри-ка, он действительно влюбился. Даже не верится, что такое возможно.
– И дальше? – поторопил Снейдер.
– Майя – мать-одиночка. Ее муж погиб вскоре после рождения их дочери при крушении самолета. Он был пилотом. Эмили сейчас семь. Прелестный ребенок. Белокурые косички, веснушки, всегда смеялась и была жутко умной. Она даже умела играть на пианино Опус 67 Бетховена.
Симфония судьбы.
– Что с ней случилось?
– Шеф Майи, аптекарь, надругался над ней. В то время как Майя стояла за прилавком и продавала старухам микстуру от кашля, Эмили ждала в бытовке, пока мать закончит работу. Этот подонок ее изнасиловал. И насиловал целых пятнадцать минут! А чтобы она не кричала, зажал ей горло. – Кржистоф тяжело вздохнул, его руки дрожали.
У Снейдера перехватило горло. Он молча слушал.
– В больнице девочку зашили, потребовалось две операции, но у нее остались необратимые повреждения головного мозга. Ублюдок слишком долго перекрывал ей воздух, не только пока не кончил, но и после.
У Снейдера сжалось все внутри. На мгновение он закрыл глаза.
– Ты сам захотел услышать эту историю, – защищался Кржистоф. – И это еще не все. Через пару недель Майя пыталась покончить с собой, перерезала себе вены. Но я нашел ее на складе товаров, спас. С тех пор мы вместе.
– Дай я угадаю. – У Снейдера пересохло в горле. – Аптекарь сидит в этой тюрьме?
Кржистоф кивнул.
– И ты хочешь отплатить ему?
Кржистоф молчал.
Тут брови Снейдера взлетели вверх.
– Ты ведь не собираешься его… прикончить?
Кржистоф наклонился вперед и понизил голос до едва слышного шепота:
– Эта тварь всего две недели в тюрьме. И благородный господин аптекарь имеет хорошие шансы на то, чтобы выйти отсюда на основании заключения психиатрической экспертизы. И попасть в лечебно-исправительное учреждение. А ты знаешь, что это означает. Через два года он будет на свободе. После лечения и ресоциализации. А Эмили навсегда останется инвалидом. Я не могу так поступить с Майей.
– Я хорошо понимаю, что ты с удовольствием свернешь ему шею, но тем самым разрушишь собственную жизнь! – прошипел Снейдер. – Тогда Майя снова останется с дочерью одна – и ты не сможешь помочь ни ей, ни Эмили.
– Думаешь, я не ломал себе над этим голову? Но у меня нет выбора.
– Даже если тебя посадят за убийство?
Кржистоф кивнул.
– Я выйду отсюда только после того, как этот гад получит свое заслуженное наказание.
Нет, нет, нет!
– Дьявольщина! – в конце концов вздохнул Снейдер. – Если я решу твою маленькую проблему, ты выйдешь под залог?
Кржистоф удивленно посмотрел на него.
– Конечно.
Снейдер поднялся.
– Хорошо, дай мне полчаса.
– Что ты задумал? – Кржистоф выпрямился. – Хочешь застрелить подонка?
На губах Снейдера появилась брезгливая улыбка.
– Это делается изощреннее.
Глава 14
Снейдер стоял перед комнатой посещений в колонии Вайтерштадт и просматривал дело аптекаря, которое выдали ему из архива.
У мужчины было длинное сложное двойное имя, но Снейдеру вовсе не хотелось его знать. Будет лучше, если он останется в его сознании анонимным аптекарем. Мужчина почти шестидесяти лет, с лысиной, лишним весом, фармацевтическим образованием, огромными комплексами неполноценности и наклонностями педофила. Тип без имени и фамилии. Аптекарь. Так и никак иначе Снейдер сохранит его в своей памяти.
– Я закончил. – Снейдер положил папку с делом на стол, при этом спрятав в рукаве ручку, которая лежала в папке. Сотрудники колонии этого не заметили.
Дверь открылась, и Снейдер вошел в комнату посещений, которая на ближайшие полчаса стала уединенной переговорной. Никакой прослушки, никакого видеонаблюдения – на этом настоял Снейдер.
Аптекарь поднял глаза. Его очки без оправы частично запотели от испарины и беспокойства. Под мышками тоже выступили большие пятна пота. На шее и руках у него была красная сыпь и корочки, видимо, потому, что он постоянно расчесывал свои гнойнички, бородавки и родинки. К тому же у него нервно подергивалось лицо. Может, это было наигранно, потому что он хотел убедить всех в своей психической невменяемости и так выпутаться из ситуации.
– Кто вы? Чего вы от меня хотите? Мой адвокат сказал мне, что я не должен ни с кем говорить. – Его голос звучал пронзительно и возбужденно, он практически захлебывался.
– Ваш адвокат абсолютно прав. – Снейдер сел на стул. – Вы не должны говорить со мной. Вы должны только слушать.
– Кто вы?
– Меня зовут Снейдер, я криминалист-аналитик и судебный психолог в Федеральном ведомстве уголовной полиции. – Он положил на стол свое удостоверение. – Я здесь, потому что волнуюсь за вас.
– Волнуетесь?
– Завтра будет оглашен результат вашей психиатрической экспертизы, – солгал Снейдер. – Он положительный. Это означает, что вы абсолютно вменяемы.
– Но…
Снейдер поднял руку.
– Вы сказали, что не хотите говорить со мной, вот и помалкивайте. Просто слушайте меня. – Он глубоко вздохнул. – Вы попадете не в лечебно-исправительное учреждение, а будете отбывать настоящий тюремный срок.
– И где же?
– Я знаю судью. На острове Остхеверзанд в Балтийском море. Остров-тюрьма строгого режима, построенная в 1933 году из увесистых мраморных валунов, с чрезвычайно мрачной историей. К сожалению, я слишком хорошо знаю ту тюрьму. Не лучшее место. Еда не такая вкусная, как в этой элитной колонии, нет бассейна и ухоженных внутренних дворов. К тому же там сидят, в основном, чеченцы, украинцы, арабы, синти и рома.
Мужчина взглянул на него.
– Цыгане?
– Если так скажете, вы мертвец. Но да, цыгане. Также там много серийных убийц и целая группировка неонацистов. Поэтому я здесь. Я хочу подготовить вас к тому, что ожидает в ближайшие пятнадцать лет.
– Пятнадцать лет! Этого не может быть! А почему меня вообще должны туда перевести?
– Потому что в вашем случае судебный психиатр пришел к заключению, что вы не нуждаетесь в терапии.
– Но мне нужна терапия. Я болен!
– Конечно. – Снейдер улыбнулся. – Так утверждает большинство в вашей ситуации. Но трюк удается лишь единицам. А почему? Потому что вас всех легко раскусить.
– Что? Но…
– Простой пример, – перебил его Снейдер, подняв руку. – Почему вы зажимали девочке горло, когда насиловали ее?
Аптекарь почесал под мышкой.
– Почему? Девчонка хотела закричать и не умолкла бы. Ее мать стояла всего в нескольких метрах в торговом зале.
– Значит, вы не справились с ситуацией? – Снейдер наклонился вперед. – Вы испытываете приступ агрессии к маленькой семилетней девочке?
Аптекарь до крови расчесал себе предплечье.
– Мне нужно было заставить ее замолчать.
– Почему вы просто не вышли из комнаты, когда закончили?
– Я думал, что смогу успокоить девчонку.
– Получилось?
– Нет.
– Своей самонадеянностью вы уничтожили человеческую жизнь, – сказал Снейдер.
– Да, черт возьми, – выдавил мужчина.
– Один лишь этот короткий разговор показал мне, что вы холодный, расчетливый и абсолютно вменяемый человек.
– Черт! – Вместо раскаяния во взгляде мужчины читалось отчаяние. – А нельзя поговорить с судьей?
Снейдер помотал головой.
– Как уже сказал, я знаю судью, и он отец маленькой девочки.
– Вот дерьмо! – прошипел Аптекарь. – Как там в Остхеверзанде?
– Вам нужно с самого начала быть сильным. Нельзя показывать слабые стороны своим сокамерникам. Если они спросят, почему вы там, – лгите. Ведь как только они узнают, что вы на самом деле совершили… – Снейдер покачал головой. – Насильники детей стоят в самом низу иерархии, и это нужно понимать в буквальном смысле слова.
– Но я не такой сильный. Меня же не могут просто так запихнуть к этим отбросам и выродкам.
Отбросам и выродкам? Снейдер чуть было не перепрыгнул через стол, не вцепился ему в глотку и со всей силы не треснул головой о стол.
– Вы справитесь, – вместо этого сказал он. – Вам просто нельзя каждую минуту жизни бояться или представлять, что может случиться в следующий момент. Что к вам под одеяло может забраться сокамерник. Постоянно жить в страхе перед тем, что произойдет следующей ночью, во дворе под открытым небом, в прачечной, мастерской или в кладовке с моющими средствами. Слышите, вам нельзя об этом думать!
– Да, конечно… – Аптекарь до крови искусал себе ноготь.
– Как я сказал, никакой слабины. Потому что если это начнется, то уже никогда не закончится. Даже одна неделя может тянуться чертовски долго. Пятнадцать лет вы так не выдержите.
– Но если это случится? – взвыл он.
– Ни в коем случае не зовите охранников, они вам не помогут. Это все только усугубит. Вы можете рассчитывать исключительно на себя. И если решите сопротивляться в самый первый раз, то вы обязаны одержать верх. Это важно! Иначе это их еще больше спровоцирует.
– Но если я не смогу?
– Тогда вам придется подчиниться. И так будет происходить каждую ночь, я гарантирую… и каждую ночь это будет все жестче. Я видел мужчин с такими тяжелыми повреждениями, что они умирали.
Аптекарь сглотнул.
– Умирали?
Снейдер махнул рукой.
– Вы не захотите это слышать.
– Почему? – настаивал Аптекарь.