Кровавая работа Коннелли Майкл

Глава 8

Еще до рассвета Маккалеба разбудил грохот разгружаемых контейнеров в порту Лос-Анджелеса. Остатки сна улетучились, однако Маккалеб упрямо сомкнул веки и мысленно представил себе картину: подъемник бережно переносит с палубы исполинский контейнер, но портовый рабочий слишком рано дает сигнал опускать, и несколько тонн стали падают на верфь с высоты трех ярдов. Эхо удара звуковой волной прокатывается по соседним причалам, а рабочий радостно хохочет.

– Вот мудилы! – Выругавшись, Маккалеб сел.

Третий раз за месяц его будили столь бесцеремонным образом.

Глянув на часы, он с удивлением обнаружил, что проспал больше десяти часов. Маккалеб побрел в ванную, принял душ и, насухо вытеревшись полотенцем, произвел необходимые измерения. После чего принял обязательную дозу пилюль и порошков. Занес показатели в график и взялся за бритву. Маккалеб уже выдавил на ладонь пену для бритья, но, посмотрев на свое отражение, буркнул:

– Ну его в задницу.

Он побрил шею, чтобы щетина не торчала в разные стороны, но даже не прикоснулся лезвием к щекам. Пока ему не отменят преднизон, с бритьем лучше повременить. К тому же он никогда не носил бороду, в Бюро это категорически запрещалось. Вот заодно и попробует.

Одевшись, Маккалеб захватил с собой стакан апельсинового сока, записную книжку, радиотелефон и поднялся на палубу. Сидя на рыбацком стульчике, встретил рассвет. Прихлебывая сок, он постоянно смотрел на часы в ожидании, когда стрелки покажут пятнадцать минут восьмого – оптимальное время для звонка Джей Уинстон.

Отдел по расследованию убийств управления шерифа располагался в Уиттьере, почти на границе округа. Именно там, на выселках, детективы расследовали все убийства, совершаемые на обособленных участках Лос-Анджелеса и в подведомственных округу городах, включая Палмдейл, где застрелили Джеймса Корделла.

До убойного отдела был примерно час езды. Маккалеб рассудил, что глупо соваться туда, не удостоверившись, на месте ли детектив Уинстон. Лучше позвонить, чем тащиться с пончиками в такую даль.

– Вот мудилы!

Обернувшись, Маккалеб увидел своего соседа, Бадди Локриджа. Тот стоял в рубке «Грозы морей», сорокадвухфутового парусного «хантера», обосновавшегося через три стапеля от «Попутной волны». Бадди был в пижаме, взъерошенный, в руке дымилась чашка кофе. Нетрудно угадать, кому предназначалось его реплика.

– Да уж, утро выдалось недобрым, – согласился Маккалеб.

– Пора уже запретить любые работы по ночам, – бушевал Бадди. – Совсем совесть потеряли! Их грохот слышно в самом Лонг-Бич.

Маккалеб молча кивнул.

– Я разговаривал с капитаном порта, грозил пожаловаться в вышестоящие инстанции, а ему хоть бы хны. Хочу наваять петицию. Подпишешь?

– Само собой. – Маккалеб покосился на циферблат.

– Думаешь, фигня?

– Не думаю, но особых иллюзий не питаю. Порт функционирует круглосуточно. Никто не закроет его на ночь из-за кляузы любителей кантоваться на своих судах.

– Да, не поспоришь. Никакой управы на этих козлов… Хорошо бы контейнер свалился им на башку. Чтобы неповадно было.

Локридж был, что называется, портовой крысой. Стареющий серфер и пляжный бездельник, вечно на мели, он влачил скромное существование на борту парусника, перебиваясь случайными заработками сторожа или чистильщика корпусов. С Маккалебом он познакомился год назад, когда только перебрался на пристань. Как-то раз посреди ночи Маккалеба разбудили заунывные трели губной гармошки. Чертыхнувшись, он отправился на разведку и в рубке «Грозы морей» обнаружил пьяного в дым Локриджа, который, нацепив наушники, выдувал известный лишь ему одному мотив. Несмотря на не самое удачное начало знакомства, они быстро сдружились – во многом потому, что были единственными завсегдатаями причала. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. Бадди приглядывал за «Попутной волной», пока Маккалеб лежал в клинике, а после выписки возил его за покупками, зная, что приятелю запрещено садиться за руль. В благодарность Маккалеб каждую неделю приглашал Локриджа на обед. Они обсуждали горячо любимый обоими блюз, до хрипоты спорили о преимуществах парусных судов над моторными, а по настроению разбирали материалы какого-нибудь старого дела и пытались вычислить преступника. Локридж всегда затаив дыхание слушал рассказы приятеля о Бюро и тонкостях расследования.

– Мне нужно позвонить, Бад. После поболтаем.

– Звони, конечно. Не буду мешать. – Локридж махнул рукой и скрылся в люке, ведущем в каюту.

Маккалеб пожал плечами и, полистав записную книжку, набрал номер Джей Уинстон. Вскоре в трубке раздалось «Алло?».

– Джей, это Терри Маккалеб. Помнишь еще такого?

– Разумеется, – после секундной заминки откликнулась Джей. – Как твое ничего? Слышала, тебе заменили движок?

– Да, подрихтовали на славу. У тебя как?

– Все по-старому, не жалуюсь.

– Не против, если я заскочу к тебе на пару минут? Нужна кое-какая информация по одному делу в твоем ведомстве.

– Подался в частные сыщики, Терри?

– Нет. Приятель попросил об одолжении.

– Какой именно? В смысле какой случай тебя интересует?

– Джеймс Корделл. Убийство у банкомата от двадцать второго января.

Уинстон хмыкнула себе под нос, но промолчала.

– Какие-то проблемы? – насторожился Маккалеб.

– Забавно. Дело давно заглохло, но ты уже второй, кто спрашивает о нем за последние два дня.

Проклятье, мысленно выругался Маккалеб. Нетрудно угадать, кто его опередил.

– Тебе звонила Киша Рассел из «Таймс»?

– Ага.

– Это моя вина. Я просил ее найти в архивах материал по Корделлу, но не объяснил зачем. Вот она и вынюхивает.

– Собственно, я так и подумала и закосила под дурочку. А что за приятель втравил тебя в эту историю?

Маккалеб рассказал про убийство Глории Торрес, которое и вывело его на Корделла. Рассказал, как полиция Лос-Анджелеса дала ему от ворот поворот и что она, Джей, его единственная надежда. Умолчал только об имени своего донора.

– Выходит, я прав? Оба случая связаны?

Помешкав, Уинстон подтвердила его догадки, добавив, что дело пока приостановили, до появления новых обстоятельств.

– Джей, не буду ходить вокруг да около: я хочу приехать, взглянуть на материалы, записи – словом, на все, к чему получу доступ, чтобы с чистой совестью сказать Грасиэле Риверс, что все возможные меры приняты или принимаются. Я не собираюсь ни геройствовать, ни подставлять никого из вас.

Уинстон никак не отреагировала.

– Ты согласна? – допытывался Маккалеб. – Выкроишь для меня время?

– У меня сегодня завал. Повисишь минутку?

– Конечно.

В ожидании ответа Маккалеб бродил по палубе, посматривая на темные волны за бортом.

– Терри?

– Да?

– Расклад такой: в одиннадцать у меня судебное слушание в центре. Успеешь подъехать до десяти?

– В девять или девять пятнадцать тебя устроит?

– Вполне.

– Договорились. Спасибо тебе.

– Слушай, Терри, я у тебя в долгу, а долг платежом красен. Но поверь, дело гиблое. Очередной подонок с пушкой. Гребаный закон трех ошибок в действии.

– О чем ты?

– Ладно, у меня вторая линия. Побеседуем на месте.

Не переодеваясь, Маккалеб спустился по трапу и направился прямиком к «Грозе морей». Шхуна была бельмом на глазу для всей пристани и больше смахивала на плавучую барахолку. Локридж хранил на палубе всякий хлам: три серферские доски, два велосипеда, надувную лодку «Зодиак».

Маккалеб заглянул в открытый люк, однако внутри царила гробовая тишина. Он громко позвал приятеля и стал ждать. По правилам морского этикета подниматься на борт без приглашения считалось неприличным.

Наконец Локридж высунулся из люка – уже причесанный и переодевшийся.

– Бадди, какие планы на сегодня?

– Нашел что спросить! Мне всегда есть чем заняться. Бока сами себя не отлежат. Ну не резюме же мне рассылать, в самом-то деле.

– Слушай, мне позарез нужен водитель на ближайшие пару-тройку дней. Может, больше. Не интересует? Плачу десять баксов в час плюс кормежка. Только захвати с собой какое-нибудь чтиво. Боюсь, тебе не столько придется крутить баранку, сколько сидеть и ждать меня.

Бадди вылез на палубу целиком.

– Куда намылился?

– В Уиттьер. Выезжать через пятнадцать минут. Потом не знаю.

– Расследуешь какое-нибудь убийство?

У Бадди загорелись глаза. Он запоем читал детективы, а после пересказывал Маккалебу сюжет. И вот перед ним замаячила перспектива принять непосредственное участие в настоящем расследовании.

– Вроде того. Попросили кое-что проверить. Только учти, мне нужен не напарник, а водитель.

– Заметано. Чью тачку берем?

– Если едем на твоей, бензин за мой счет. Если на моем «чероки», я сяду на заднее сиденье, подальше от подушки безопасности пассажира. Выбирай. Меня устроит любой вариант.

Бонни Фокс запретила ему садиться за руль первые девять месяцев после операции. Грудная клетка еще не срослась до конца. Хотя шрам затянулся, под зарубцевавшейся кожей зияла открытая грудина. Малейший удар о руль или подушку безопасности мог привести к летальному исходу.

– Мне, конечно, нравится «чероки», но лучше возьмем мою ласточку, – объявил Бадди. – С тобой на заднем сиденье я буду чувствовать себя шофером.

Глава 9

Летом 1993-го на севере Лос-Анджелеса, среди песчаников национального парка Васкес-Рокс в долине Антилоп, было найдено тело женщины. Труп пролежал под палящим солнцем несколько дней. Стадия разложения не позволяла определить, подвергалась ли жертва сексуальному насилию, но такая возможность не исключалась. Хотя женщину обнаружили одетой, ее трусики были вывернуты наизнанку, а блузка застегнута кое-как – либо покойная одевалась не сама, либо делала это под влиянием сильнейшего стресса. Причиной смерти стало удушение – излюбленный прием насильников.

Расследование убийства в Васкес-Рокс возглавила Джей Уинстон из Управления шерифа округа Лос-Анджелес. Не сумев раскрыть дело по горячим следам, Уинстон закусила удила. Амбициозная, но не обремененная раздутым эго, она первым делом обратилась в ФБР за помощью. Ее запрос перенаправили в серийный отдел, и Джей пришлось заполнить специальную форму в рамках Программы предотвращения насильственных преступлений VICAP.

Именно через форму VICAP Маккалеб и познакомился с Джей Уинстон. Копии материалов, направленные ею в Куантико, переслали Маккалебу, успевшему обосноваться в кладовой местного подразделения ФБР в Лос-Анджелесе. По известной бюрократической схеме бандероль проделала огромный путь через всю страну, чтобы потом вернуться обратно.

Прогнав заполненную Уинстон анкету через компьютерную базу данных VICAP, где форма на восемьдесят вопросов сопоставлялась с другими, и внимательно изучив отчеты с места преступления и результаты вскрытия, Маккалеб наткнулся на похожее преступление, совершенное годом ранее в районе перевала Сепульведа. Аналогичный способ убийства, полностью одетый труп на набережной, прочие мелкие детали – все совпадало. Похоже, в Лос-Анджелесе завелся очередной серийный убийца. В обоих случаях женщины исчезали за два-три дня до смерти. Очевидно, маньяк забавлялся с ними несколько суток кряду, прежде чем расправиться.

Установить связь между двумя преступлениями было лишь первым шагом. Далее предстояло вычислить и поймать убийцу. На этом этапе дело застопорилось. Маккалеба насторожил длительный интервал между убийствами. Неизвестный (под таким кодовым именем преступник значился в протоколах ФБР) ничего не предпринимал одиннадцать месяцев, пока его больные фантазии снова не взяли верх и не вынудили его похитить вторую жертву. По версии Маккалеба, маньяк бездействовал почти год, подпитывая свое воображение воспоминаниями и впечатлениями от содеянного. Но если верить профильной программе, периоды затишья будут стремительно сокращаться, и вскоре неизвестный начнет охоту за новой жертвой.

Маккалеб составил для Уинстон психологический портрет преступника, однако это ни на шаг не приблизило их к его поимке. Белый мужчина в возрасте от двадцати до тридцати лет, чернорабочий, ранее привлекавшийся к ответственности за преступления на сексуальной почве или развратное поведение. Впрочем, возраст мог варьироваться в зависимости от того, подвергался ли неизвестный длительному тюремному заключению.

В этом и состояла загвоздка. При всей своей скрупулезности портреты, созданные на основе VICAP, мало способствовали установлению личности подозреваемого. В Лос-Анджелесе под такую ориентировку попадали сотни, если не тысячи мужчин. Тщательно отработав все ниточки, детективы зашли в тупик. Оставалось только ждать. Маккалеб сделал отметку в календаре и занялся другими делами.

В марте, спустя восемь месяцев после убийства в Васкес-Рокс, Маккалеб наткнулся на обведенную в кружок дату, перечитал материалы и позвонил Джей Уинстон, но ничего нового не услышал. Никаких зацепок, никаких подозреваемых. После долгих уговоров Джей согласилась установить наблюдение за местами преступлений и могилами обеих жертв. Маккалеб объяснил, что период затишья близится к концу. Впечатления от содеянного притупились, желание вновь ощутить вкус власти будет стремительно нарастать и вскоре вырвется из-под контроля. Тот факт, что неизвестный полностью одел женщин, свидетельствовал о душевной борьбе. В глубине души он стыдился совершенных преступлений – отсюда подсознательное стремление скрыть их под одеждой. Все последующие восемь месяцев он терзался противоречивыми чувствами. Жажда вновь воплотить зловещие фантазии боролась с угрызениями совести. В попытке совладать с искушением убийца мог наведываться туда, где избавлялся от своих жертв, или к месту их последнего пристанища. Маккалеб нутром чуял, что именно так и поступит неизвестный, чтобы хоть ненадолго остудить свой пыл.

Уинстон совершенно не горела желанием затевать масштабную операцию по наблюдению на основании чьей-то интуиции. Однако Маккалеб уже выбил разрешение на слежку для себя и двух агентов. Уинстон он накапал на мозги, в красках описав, что будет, если она откажется от единственной возможности вычислить преступника, пока он не нанес очередной удар. Для очистки совести Джей переговорила с лейтенантом и коллегами из Управления полиции Лос-Анджелеса, в итоге все три подразделения снарядили бригады для слежки. Прорабатывая детали операции, Маккалеб выяснил любопытную подробность: обеих женщин похоронили в Глендейле, на расстоянии сотни ярдов друг от друга. После этого он ни секунды не сомневался: неизвестный непременно объявится на кладбище.

Интуиция его не подвела. На пятые сутки дежурства Маккалеб, Уинстон и еще два детектива, укрывшись в склепе, откуда открывался обзор на обе могилы, заметили, как к кладбищу подкатил фургон. Из кабины выбрался водитель с каким-то предметом под мышкой и, перемахнув через ограду, направился туда, где покоилась первая жертва. Постоял перед надгробием минут десять и неспешно направился ко второй могиле. Судя по уверенной походке, мужчина отлично ориентировался на погосте. Поравнявшись с местом последнего пристанища второй жертвы, водитель вытащил из-под мышки предмет, оказавшийся спальным мешком, расстелил его на земле и сел, привалившись спиной к могильному камню. Детективы не стали нарушать его уединение. Все происходящее тщательно фиксировалось на камеру ночного видения. Вскоре мужчина расстегнул брюки и начал мастурбировать.

Его личность установили по номерным знакам раньше, чем он успел вернуться за руль. Лютер Хэтч, тридцативосьмилетний садовник из Северного Голливуда, четыре года назад освободившийся из тюрьмы Фолсом, где он отбывал девятилетний срок за изнасилование.

Так неизвестный переквалифицировался в действующего подозреваемого. Когда из его возраста вычли девять лет, проведенные за решеткой, последние сомнения отпали. Хэтч полностью соответствовал профилю VICAP. После трех недель круглосуточного наблюдения (за время которого подозреваемый еще дважды посетил кладбище в Глендейле) Хэтча арестовали при попытке затащить в фургон девушку, выходившую из торгового центра «Шерман-Оукс». В фургоне группа захвата обнаружила моток скотча и несколько четырехфутовых отрезов бельевой веревки. Получив ордер на обыск, детективы перевернули квартиру Хэтча вверх дном. Результатами кропотливых поисков стали волосы, волокна и следы засохшей слюны; анализ ДНК установил, что все они принадлежали убитым женщинам. Местные газеты окрестили Хэтча Могильщиком, и он пополнил пантеон маньяков, что так волнуют воображение публики.

Опыт и интуиция Маккалеба помогли Уинстон раскрыть дело. Этот триумф еще долго обсуждали в Лос-Анджелесе и Куантико. Арест Хэтча вся наблюдательная бригада торжественно обмывала в баре. В самый разгар застолья Джей Уинстон обратилась к Маккалебу со словами: «Отныне я у тебя в долгу. Как и все мы».

Бадди вырядился так, словно его наняли для поездки в ночной клуб, а никак не в управление шерифа. Увидев приятеля в черном с головы до пят и с черным кожаным дипломатом, Маккалеб на секунду опешил.

– Что это с тобой? Язык проглотил?

– Нет, все прекрасно. Поехали.

– Точно? – выпытывал Бадди.

– Точнее не бывает. Просто не ожидал увидеть тебя в костюме. По-моему, не самая удачная экипировка, чтобы торчать целый день в машине. Может, переоденешься?

– Не-а.

– Тогда поехали.

Они уселись в серебристый «форд-таурус» – семилетний, но с отличным движком. По дороге в Уиттьер Бадди трижды пытался выведать подробности расследования, но всякий раз натыкался на стену молчания. Устав от бесконечных расспросов, Маккалеб вовлек приятеля в давний спор о преимуществе парусников над моторными судами. До управления шерифа добрались за час. Локридж втиснул «таурус» на парковку для посетителей и выключил зажигание.

– Не знаю, сколько тебе придется куковать, – предупредил Маккалеб. – Надеюсь, ты захватил с собой книжку или губную гармонику.

– Может, мне пойти с тобой?

– Бад, давай сразу расставим все точки над «i». Мне нужен не напарник, а шофер. Вчера я спустил сотню долларов на такси и подумал, вдруг ты захочешь подзаработать. Но если ты и впредь намерен донимать меня вопросами…

– Молчу, молчу, – перебил Локридж и развел руками, как бы признавая свое поражение. – Буду тихонечко сидеть и читать. Впредь даже рта не раскрою.

– Отлично. Тогда до скорого.

В убойном отделе Маккалеб очутился аккурат к назначенному времени и в вестибюле наткнулся на поджидавшую его Джей Уинстон – стройную привлекательную блондинку на пару лет старше его самого, с прямыми волосами до плеч, в синем брючном костюме и белой блузке. Маккалеб не видел ее пять лет, с той памятной ночи, когда арестовали Хэтча. Они обменялись рукопожатиями, и Джей отвела его в конференц-зал, большую часть которого занимал овальный стол, окруженный шестью стульями. На маленьком столике у стены темнела двойная кофеварка. На овальной столешнице громоздилась кипа бумаг и четыре видеокассеты.

– Кофе? – осведомилась Уинстон.

– Спасибо, обойдусь.

– Тогда приступим. У меня двадцать минут.

Они уселись друг напротив друга. Уинстон кивнула на кассеты и бумаги:

– Это тебе. После твоего звонка я сняла копии со всех материалов.

– С ума сойти! Спасибо.

Маккалеб двумя руками придвинул к себе стопку, словно игрок в покер, сорвавший банк.

– Я переговорила с Арранго, – продолжила Уинстон. – Тот всячески убеждал меня не связываться с тобой, но я ответила, что ты лучший агент из всех, с кем мне доводилось сотрудничать, и весь наш отдел перед тобой в неоплатном долгу. Арранго, конечно, психанул, но ничего, переживет.

– Здесь материалы и по лос-анджелесскому убийству?

– Ага. Как только между двумя преступлениями наметилась связь, мы обменялись копиями с полицейским департаментом. За последние две недели Арранго не прислал мне ничего нового, поэтому тут все, чем мы располагаем на данный момент. Куча бумаг, видеозаписей и никакого проку.

Маккалеб разделил стопку надвое и принялся перебирать отчеты. Как выяснилось, две трети работы проделало управление шерифа, за полицией Лос-Анджелеса числилась лишь треть. Маккалеб ткнул пальцем в кассеты:

– А это что?

– Оба места преступления и записи с камер видеонаблюдений. Арранго сказал, что уже показывал тебе ограбление магазина.

– Да, зрелище не для слабонервных.

– В нашем случае ловить вообще нечего. Стрелок появляется в кадре буквально на пару секунд, – «обрадовала» Уинстон. – Видно только, что на нем маска. В общем, сам увидишь.

– Кстати, убийца забирал деньги из банкомата или из рук жертвы?

– Из банкомата, а что?

– Это отличный повод обратиться за помощью в Бюро. Технически купюры украли из банка, а это уже федеральное преступление.

Уинстон понимающе кивнула.

Вспомнив, что времени у собеседницы в обрез, Маккалеб поспешил взять быка за рога:

– По какому принципу оба дела объединили в одно? По результатам баллистической экспертизы?

Уинстон снова кивнула:

– Расследование шло полным ходом, когда пару недель спустя мне на глаза попалась заметка о вооруженном ограблении магазина. Многие детали совпадали. Я связалась с Управлением полиции Лос-Анджелеса, и мои догадки подтвердились. Тот же принцип, тот же пистолет, тот же грабитель. А баллистическая экспертиза внесла полную ясность.

– Одного не пойму, зачем этому парню гильзы? – протянул Маккалеб. – Пули ведь все равно никуда не денутся. Кстати, что по поводу них?

– Девятый калибр. Самый ходовой. Цельнометаллическая оболочка. Сам знаешь, отсутствие гильзы иногда затрудняет экспертизу. В нашем случае пуля прошла навылет и застряла в бетонной стене. Еле вытащили. Думаю, стрелок надеялся, что ее основательно расплющит и нам не удастся ничего установить. Поэтому он и собрал гильзы – хотел замести следы. – В голосе Уинстон слышалось нескрываемое презрение к преступнику. – Хотя мог бы не утруждаться, – добавила она. – Посмотри пленки. И без экспертизы понятно, что оба убийства совершил один и тот же человек.

– Вы или полиция Лос-Анджелеса отработали следующий этап?

– Ты про отдел огнестрела и баллистики?

– Именно. У кого все вещдоки?

– У нас. В Лос-Анджелесе сейчас зашиваются, а поскольку наше убийство по хронологии первое, улики по договоренности перекочевали к нам. Я поручила ребятам из ОБ проверить по базе на предмет совпадений, но там глухо. Ствол засветился лишь дважды. Пока.

Маккалеб чуть не обмолвился про федеральную базу «Наркотики-огнестрел»[2], но решил повременить. Сначала нужно отсмотреть записи, ознакомиться с материалами, а уже после лезть к Джей с советами.

От Маккалеба не укрылся взгляд Уинстон, брошенный на часы.

– Дело повесили на тебя?

– Угадал. Изначально мы вели его вместе с Дэном Систранком. Помнишь такого?

– Он вроде дежурил тогда в склепе?

– Ага, и присутствовал при задержании Хэтча. В общем, расследование поручили нам обоим, но потом подвалила новая работа. Сам понимаешь. Сейчас оно числится только за мной. Сказочное везение.

Маккалеб сочувственно улыбнулся. Знакомая история. Если дело не раскрывают по горячим следам, его вешают на того, кто подвернулся под руку.

– Тебе не устроят головомойку за передачу материалов третьему лицу?

– Нет. Капитан помнит, как много ты сделал для Лизы Мондриан.

Лиза Мондриан – женщина, чье тело нашли в Васкес-Рокс. Очень странно, что Уинстон назвала ее по имени. Обычно детективы стараются максимально дистанцироваться от жертвы. Берегут свою нервную систему.

– В ту пору капитан был еще лейтенантом, однако он по-прежнему ценит твой вклад в поимку Хэтча, – сообщила Джей. – Мы с ним переговорили, и он не против твоего вмешательства. Хотя, сказать по правде, мне бы хотелось отблагодарить тебя чем-то более существенным. Здесь «глухарь», Терри. Нам остается только ждать.

Иными словами, мы ждем, когда стрелок снова выйдет на охоту и, если повезет, допустит роковую ошибку. Зачастую лишь новая кровь могла пролить свет на старые убийства.

– Ладно, поглядим. Заодно разомну мозги, пока совсем не атрофировались. Кстати, чуть не забыл. О каком законе трех ошибок ты толковала по телефону?

– Больная тема. – Уинстон нахмурилась. – С тех пор как этот закон приняли в Сакраменто, преступники как с цепи сорвались. Не знаю, в курсе ты или нет, но суть такая: три тяжких, и тебя отправляют на пожизненное, без права на условно-досрочное.

– Наслышан. Я не настолько отстал от жизни.

– Тогда должен понимать, что единственное, чего они добились, – так это научили этих подонков осторожности. Например, убирать свидетелей. Благими намерениями, Терри. Если хочешь знать мое мнение, из-за этого гребаного закона погибло множество невинных людей, включая Джеймса Корделла и тех двоих в магазине.

– Думаешь, стрелок убивает целенаправленно?

– Уверена на все сто. Ты же видел запись из магазина. Никаких колебаний. Мерзавец заранее знал, на что идет. Он изначально не собирался оставлять свидетелей. Собственно, это единственная моя зацепка. На досуге я перелопатила кучу досье на грабителей-рецидивистов, дважды попадавших под статью. Ручаюсь, наш стрелок – кто-то из них. Раньше он просто грабил, теперь убивает. Повысил, так сказать, квалификацию.

– Ну и как успехи? – спросил Маккалеб.

– С досье? Да никак. Но тут два варианта: либо я найду его, либо он меня. Такие типы не останавливаются. Он хладнокровно прикончит кого угодно, лишь бы снова не загреметь за решетку. Это как пить дать. Боюсь, новое убийство не за горами. Странно, что его не случилось до сих пор, все-таки два месяца прошло. Надеюсь, в следующий раз он облажается и мы его возьмем. Возьмем рано или поздно. Клянусь. У моего потерпевшего осталась жена и двое маленьких детей. Нельзя позволить этому куску дерьма разгуливать на свободе.

Маккалеб одобрительно кивнул. Ему импонировал решительный настрой Джей. Какой контраст с пофигизмом Арранго. Он сгреб со стола кипу документов и пообещал позвонить через пару дней, как только ознакомится со всеми материалами.

– Не парься, – успокоила Джей. – Нам сгодится любая помощь.

В «форде» Маккалеб застал дивную картину. Привалившись спиной к водительской дверце и закинув ноги на пассажирское кресло, Бадди лениво выдувал на гармонике блюз, а свободной рукой листал книгу. Маккалеб распахнул дверцу и, выждав, пока приятель уберет ноги, плюхнулся на сиденье. В глаза ему бросилось название книги: «Расследует инспектор Иманиши»[3].

– Быстро ты, – пробормотал Локридж.

– Да, уложились в рекордные сроки.

Маккалеб пристроил документы с видеокассетами на пол и зажал их ногами.

– А это что?

– Так, взял для ознакомления.

Локридж перегнулся через коробку передач и уставился на верхнюю папку. Ею оказался протокол с места преступления.

– Джеймс Корделл, – прочел Бадди. – Кто такой?

– Бадди, опять начинаешь?

– Молчу, молчу.

Уловив намек, Локридж выпрямился и завел мотор.

– Куда теперь?

– Обратно в Сан-Педро.

– Но почему? – с ноткой возмущения сказал Бадди. – Мы вроде договаривались на несколько дней. Обещаю, впредь никаких вопросов, – заверил он.

– Ты неправильно меня понял. Наш уговор по-прежнему в силе. Просто сейчас мне необходимо поскорее просмотреть бумаги.