Клинок флибустьера Александрова Наталья

Он кивнул горбатому слуге и провел гостя в дальний конец подвала, где была еще одна дверь.

Открыв эту дверь, он проговорил:

– Эгмунт Маклафлин к сэру Сорли!

С этими словами он пропустил гостя.

За дверью была еще одна комната, гораздо меньше первой.

Здесь было полутемно и душно, в воздухе разливался запах лечебных трав, и еще тот тягостный запах, который сопутствует болезни и приближающейся смерти.

В углу комнаты находилась низкая кровать, в которой полулежал старый человек с обветренным, исполосованным шрамами лицом. Вид у него был больной, и только в глазах еще горели воля и мужество.

Возле больного суетился старый лекарь, рядом с ним стояла знахарка.

– Приветствую вас, сэр Сорли Бой Макдоннелл! – проговорил гость, подходя к постели. – Рад видеть вас в добром здравии.

– Ты всегда любил пошутить, Эгмунт, но сейчас твое остроумие не очень уместно. Здравствуй, племянник. Хорошо ли ты добрался?

– Сейчас не самое время для вежливости, сэр Сорли. Вы хотели видеть меня – и я приехал, этим все сказано. Говорите, что я должен сделать.

– Ты – сын моей сестры, Маклафлин по имени, но Макдоннелл по крови.

– Это так, сэр Сорли.

– Значит, честь Макдоннеллов – это и твоя честь.

– И это правда.

– Ты знаешь, что случилось на острове Ратлин?

– Какой же ирландец не знает этого? Защитники замка сдались на милость победителей, но подлые англичане вырезали их всех, от мала до велика…

– Я умираю…

– Вы еще выкарабкаетесь, сэр!

– Не перебивай меня! – старик нахмурился. – Не перебивай и не спорь со мной! Я умираю и не смогу отомстить этим собакам. Ты должен сделать это за меня.

– Я почту это за честь!

– Многие из нашего клана готовы принять бремя этой мести, но мой выбор пал на тебя. Во-первых, ты сильный и опытный воин, во-вторых, не все знают о твоем родстве с Макдоннеллами.

– Я сделаю что должно, сэр!

– Я не сомневаюсь в твоих намерениях, но хватит ли у тебя сил?

– Вы знаете мой девиз – делай что должно, и будь что будет.

– Прекрасный девиз, но я хотел бы умереть, зная, что защитники Ратлина отмщены.

– Я сделаю…

– Подожди! – Старик поднял слабую руку. – Я дам тебе кое-что, что поможет тебе выполнить задуманное. Я дам тебе оружие, которому нет равных…

– Вы говорите о том самом клинке, который многие поколения хранится в вашей семье? О том клинке, который получил Томас Лермон от королевы фей?

– Именно о нем.

– Но я думал, что этот клинок – легенда…

– Не более чем сам Томас-Рифмач, от которого мы, Макдоннеллы, ведем свой род.

– Я буду счастлив получить это оружие и выполнить ваш приказ, сэр!

– Я надеюсь, что у тебя все получится!

Старик приподнялся в постели и хлопнул в ладоши.

Хотя его хлопок был негромким, тут же в комнате появилась, словно возникла из воздуха, невысокая седая женщина.

– Пэтти, – обратился к ней старик, – принеси мне то, что я тебе поручил.

Женщина взглянула на гостя и сказала:

– Ты никак малец Ламии?

– Да, леди, она была моей матерью.

– Ты очень похож на нее. И ты здорово вырос с тех пор, как я видела тебя последний раз.

Затем она повернулась к старику и проговорила:

– Думаешь, он справится?

– Если не он, то кто же?

Женщина кивнула и вышла, чтобы через несколько минут вернуться, неся в руках большую арфу.

– Вы говорили о клинке, сэр… – разочарованно протянул гость.

– Он знает, о чем говорил! – перебила его женщина.

Она поставила арфу на пол и ловким движением разделила ее раму на две части.

Внутри между этими частями обнаружился длинный клинок в ножнах. Женщина вынула клинок и протянула его старику в постели.

Тот вынул клинок из ножен и сказал:

– Подойди ко мне, Эгмунт Маклафлин!

Эгмунт подошел к кровати и опустился на одно колено.

– Нарекаю тебя своим сыном и наследником. После моей смерти ты станешь таном клана Макдоннелл. Вместе с этим титулом я поручаю тебе месть за предательски убитых членов нашего клана!

С этими словами он коснулся клинком плеча Эгмунта.

– Благодарю вас, сэр!

– Теперь возьми этот клинок. Он послужит орудием твоей мести.

Эгмунт бережно взял клинок из рук умирающего.

– О нем много рассказывают такого, во что трудно поверить.

– И это правда. Скоро ты сможешь в этом убедиться. Важнейшее свойство этого клинка – в случае крайней опасности он может отвести глаза противнику. Стоит только выписать его концом руну «триктелион», и враг не увидит тебя и твоих соратников…

Едва замолкло эхо этих слов, в комнату торопливо вошел рыжеволосый человек.

– Сэр, – обратился он к умирающему, – к таверне приближается отряд английских солдат. Нас кто-то предал.

При этом он покосился на Эгмунта.

– Это точно не он, – перебил его старик. – Я представляю тебе нового главу нашего клана. Сэр Эгмунт – мой наследник и станет таном сразу после моей смерти, ждать которой осталось недолго.

– Сэр… – рыжеволосый почтительно поклонился Эгмунту. – Как бы то ни было, всем нам нужно бежать, пока не поздно. Все мы успеем уйти по подземному ходу, а вас, сэр, мы вынесем на носилках.

– Не нужно. Мне осталось жить совсем недолго, и я хочу умереть, сражаясь.

– Но, сэр, вы слишком важны для нас…

– Я указал вам нового тана и могу уйти, когда пожелаю.

– Но вы не в состоянии поднять меч…

– У меня есть другое оружие! А теперь хватит препираться, выводи всех людей, и в первую очередь – нового тана!

Рыжеволосый поклонился старику и повел Эгмунта к потайной двери, скрытой за кроватью.

Вскоре все заговорщики, кроме старого лорда, покинули подземелье по тайному ходу.

В комнате остался только сэр Сорли.

Вдруг рядом с ним появилась седая женщина.

– А ты почему не ушла со всеми, Пэтти? – строго спросил ее лорд.

– Куда же я пойду без своего мужа и господина? Я так долго следовала за тобой, что уже привыкла. И в этот последний путь мы тоже пойдем вместе.

– Что ж, коли так… подай-ка мне поводья от нашего погребального возка!

Женщина обошла кровать и поднесла мужу концы толстых веревок, вроде тех, какими пользуются церковные звонари.

Прошло несколько минут, и на ведущей в подвал лестнице раздались тяжелые шаги многих людей. Тут же в подвал ввалились полтора десятка солдат во главе с долговязым офицером. Вместе с ними в подвале появился рыжий трактирщик.

– Говорю вам, сэр, здесь никого нет! – говорил трактирщик, пытаясь остановить офицера.

– Никого нет? – воскликнул тот и указал на старика в кровати и его жену. – А это кто? Домовые?

– Это мой престарелый дядюшка, он при смерти… дайте ему спокойно умереть!

– Я ему еще и помогу! Отправлю его к Богу хорошим пинком!

Офицер подошел ближе к кровати, пригляделся к старику и проговорил:

– Дядюшка, говоришь? А на мой непросвещенный взгляд, это закоренелый мятежник Сорли Бой из клана Макдоннеллов!

– Вы ошибаетесь, сэр! – залепетал трактирщик.

– Не унижайся, Билли, перед этой английской собакой! – перебил его старик. – Ты прав, сынок. Перед тобой – Сорли Макдоннелл. Правда, от меня осталась только жалкая тень. Иначе я встретил бы тебя с мечом в руке…

– Хороший улов! – ухмыльнулся офицер. – Я давно тебя искал. Но там, где находится Сорли Бой, – наверняка можно найти еще десяток бунтовщиков. Где же они?

– Ты же видишь – здесь никого нет.

– Меня учили не верить глазам, когда дело касается ирландских собак. Тем более надежный человек сказал мне, что здесь я найду целую шайку бунтовщиков.

Офицер завертел головой и пошевелил носом, словно принюхиваясь.

– Чую, ирландским духом пахнет! Ну-ка, старый бунтовщик, говори, где прячутся твои родичи и приятели, или я велю подпалить твои старые пятки.

– Делай со мной что хочешь, но я ничего не скажу.

– Да, я наслышан о твоем упрямстве! А что ты скажешь, если я подпалю пятки твоей жене?

– Скажу, что ты – последний мерзавец! Впрочем, чего я ждал от англичанина…

– Пусть я и последний мерзавец, но я – верный слуга короля! И если ты не скажешь, где прячутся остальные мятежники, клянусь, я сделаю то, что обещал.

С этими словами он повернулся к своим солдатам:

– Эй, Таракан, запали факел! Сейчас мы будем поджаривать эту старую ирландскую ведьму!

– Постой, приятель! – старик поднял руку в предостерегающем жесте. – Не прикасайся к моей жене. Я все скажу тебе…

– Не говори им ничего! – воскликнула жена. – Ты меня знаешь! Я не боюсь боли и вынесу любые пытки!

– Да я-то не смогу смотреть, как тебя мучают! Тем более это бессмысленно… наша судьба уже предопределена!

– Твой муж прав, старуха! – ухмыльнулся офицер. – Сопротивляться нам бесполезно! Так что говори, говори сейчас же!

– Только подойди ближе, приятель. Я ослабел и не могу говорить громко.

Офицер приблизился к постели старика, солдаты последовали за ним, сгрудились вокруг.

– Ты хочешь узнать, где мои соратники, чтобы догнать их? – проговорил старый лорд.

– Само собой, старик, не тяни время!

– Хорошо, я тебе скажу. Не только скажу – я помогу тебе догнать многих из них. Ты догонишь многих… очень многих!

– Неужели их так много? – ухмыльнулся англичанин. – Какая удача! Я не рассчитывал захватить больше десятка мятежников!

– Нет, ты догонишь сотни…

– Надо же! Как это они все здесь поместились?

– Придвинься поближе – я тебе все скажу!

Офицер наклонился.

Старик приподнялся, сжимая в руках концы веревок, и проговорил:

– Ты догонишь не тех, кто был здесь час назад. Ты догонишь тех, кого твои соотечественники предательски убили в замке Ратлин. Тех, кого твои родичи отправили к Богу. Только самому тебе придется с полдороги свернуть в другую сторону – в ад!

С этими словами старый лорд изо всех оставшихся сил потянул за веревки.

Позади него раздался скрип, треск, и подпиленные заранее подпорки, поддерживавшие потолок подвала, подломились, и тяжелые своды с грохотом обрушились, похоронив под собой и старого лорда, и его жену, и английского офицера со всеми его солдатами.

Возвращаясь с работы, Мила по привычке проверила содержимое почтового ящика.

К своему удивлению, среди бесполезных рекламных листовок и объявлений она нашла почтовое извещение. На ее имя пришло заказное письмо.

Мила удивилась и забеспокоилось.

В последние дни в ее жизни столько всего произошло, что она не ждала ничего хорошего. И вот чего она точно не ждала – это никаких заказных писем. В жизни их не получала; если только что-нибудь официальное, что тоже не так чтобы хорошо.

От кого могло быть это письмо? Какие новые неприятности оно ей сулило?

Чтобы получить ответ на эти вопросы, проще было прямо сейчас зайти на почту и получить письмо.

Почта еще работала, но нужно было поспешить, чтобы успеть до закрытия. Только сначала придется подняться в квартиру за паспортом – без него заказную корреспонденцию не выдают…

Она поднялась к себе, достала ключи и не успела открыть дверь, как из соседней квартиры чертиком из табакерки вылетела Клава.

– Привет! А я тебя уже заждалась! Как дела? Больше не было никаких неприятностей?

– Да вроде все в порядке. Только обожди – мне письмо какое-то пришло, я схожу на почту, а потом поговорим.

Тут Клавины глаза загорелись.

– Ой, можно я с тобой пойду?

– Да зачем тебе? Что тебе там делать?

– Да я просто от скуки на стенку лезу. А мы с тобой потом в кафе зайдем, поедим чего-нибудь, а то у меня дома ничего нет, да и у тебя тоже. Я угощаю! – добавила Клава под конец.

Мила пожала плечами:

– Ну пошли, если хочешь…

Она зашла в свою квартиру, нашла паспорт и снова вышла на лестничную площадку. В квартире был порядок, стало быть – никто больше не собирался ее посещать ни днем, ни ночью.

Клава уже ждала ее, одетая для выхода, если это словосочетание можно применить к ее наряду.

На Клаве были джинсы с вышитыми цветами и розовый свитерок, усыпанный блестками, как новогодняя елка, то есть ровно те самые вещи, в которых Мила видела ее в первый день их знакомства. Если добавить к этому ядовито-розовую помаду и зеленые тени для глаз, Клава представляла собой удивительное зрелище.

Мила даже в какой-то момент подумала, что все это как-то нарочито, избыточно, с явным перебором… хотя, может, у них в Колдобинске все так одеваются и макияж такой моден.

Может, сказать ей, чтобы не слишком старалась и поменьше теней накладывала, а лучше бы вообще их выбросила, уж больно цвет жуткий? С другой стороны, какое Миле до этого дело? У нее собственных проблем хватает.

Девушки вышли из дома и первым делом направились на почту.

Как ни странно, очередь к окошечку была небольшая, и через десять минут Мила получила из рук пожилой служащей большой конверт из плотной, чуть желтоватой бумаги.

На нем был написан ее адрес, но самое главное – этот адрес был написан почерком Павла.

Сердце Милы невольно забилось чаще.

Ей не терпелось скорее узнать, что написал ей муж, но, с другой стороны, не хотелось вскрывать письмо на почте, среди посторонних людей…

Клава взглянула на нее с неожиданной проницательностью и спросила, понизив голос:

– От него?

Мила не ответила, но само это молчание послужило ответом. Она отвернулась, чтобы скрыть свое раздражение.

Вот чего эта Клава к ней привязалась? Зачем-то потащилась с ней на почту, говорит, скучно дома сидеть. А чего она все дома сидит? Приехала из своего Колобродинска, или как там его, так устраивайся на работу! Или хоть ищи…

– Колдобинск, – поправила ее Клава, и Мила всполошилась, что снова проговорила свои мысли вслух. Черт, неудобно как…

– Пойдем в кафе, – как ни в чем не бывало продолжала Клава, – я же тебе обещала. Там и вскроешь. Не здесь же читать… – Клава выразительно огляделась на посетителей почтового отделения.

Мила спрятала письмо в сумку, и они вышли с почты.

Неподалеку от почты был торговый центр, на первом этаже которого имелось приличное сетевое кафе.

Девушки зашли туда.

Клава выбрала столик подальше от двери:

– Не люблю сидеть на проходе. Опять же, здесь сквозняков меньше.

Она взяла меню, но тут же поморщилась и спросила:

– У тебя салфеток нету? Которые антибактериальные.

Мила взглянула на соседку с удивлением: та первый раз произносила такое длинное и мудреное слово. Оно было явно не из лексикона такой закоренелой провинциалки. Как и сами салфетки…

Клава заметила ее удивление и пояснила:

– Там, на почте, такая грязь была, хочу перед едой хоть руки протереть. Мама меня учила – руки мой перед едой! Ну или, если мыть неохота, хоть салфеткой протри.

Мила не заметила на почте особенной грязи, но спорить не стала. Может, Клава уж такая брезгливая.

– Кажется, было несколько штук…

Она открыла сумку и принялась методично обследовать ее содержимое.

Клава перегнулась через стол, потянулась к сумке:

– Что ты так долго, давай я сама…

Мила удивилась пуще прежнего, но не стала на людях препираться с соседкой.

Клава завладела ее сумкой, порылась там и буквально через минуту с победным воплем вытащила упаковку салфеток:

– Да вот же они!

Мила снова удивилась: у нее в сумке оставались две или три салфетки, но уж целая упаковка… чудеса какие-то!

Но ее сейчас интересовало совсем другое.

Она достала из сумки конверт, осторожно вскрыла его и выложила на стол содержимое…

Похоже, сегодня все решили ее удивлять. Даже этот странный конверт.

В конверте был один-единственный лист чистой белой бумаги. Обычной бумаги для принтера.

Мила осмотрела его с одной стороны, с другой, даже посмотрела на свет – на нем ничего не было.

– Это что – все? – спросила Клава, наблюдавшая за ней с нескрываемым интересом.

– Все.

– И от кого это письмо?

– Судя по почерку, от мужа.

– Вот козел!

Мила не стала спорить.

Она еще раз внимательно осмотрела конверт – в отличие от листа внутри, на нем хоть что-то было: адрес, написанный рукой Павла, и яркая цветная марка, наклеенная в уголке.

На марке был изображен солидный мужчина в черном бархатном камзоле, с маленькой аккуратной бородкой и кружевным воротником. На боку у него висела шпага.

Надпись в нижнем краю марки гласила: «Сэр Френсис Дрейк».

– А это кто такой? – с любопытством спросила Клава.

– Понятия не имею.

В это время к их столику подошла официантка.

Клава сделала заказ, но, как только та отошла, вскочила, как подброшенная пружиной:

– Слушай, пока они не принесли еду, я сбегаю быстренько в салон связи, вон он, прямо против входа. У меня что-то с утра телефон барахлит…

Мила пожала плечами и проводила Клаву взглядом.

Все же как-то странно она сегодня себя ведет…

Но мысли эти тут же ушли в сторону, потому что она снова уставилась на конверт. Судя по штампу, письмо было послано за два дня до той самой «черной» пятницы, когда муж заявил, что уходит от нее к другой женщине, чтобы начать с ней новую жизнь.

Мила вообще перестала что-либо понимать. Что почерк на конверте точно принадлежит мужу, она уверена. Но больше ни в чем.

Прошло минут десять, потом четверть часа – Клава все не возвращалась.

Официантка уже принесла заказ – салат для Милы и спагетти болоньезе для Клавы, а той все не было. Мила со вздохом отложила конверт и принялась за еду.

Наконец Клава появилась, с довольным видом уселась за стол и пояснила, хотя Мила ее ни о чем не спрашивала:

– Парень долго провозился, что-то там с батарейкой было.

Клава принялась за еду, однако не закончила и вдруг снова вскочила, бросив вилку:

– Ох, извини, мне нужно срочно выйти! Не волнуйся, я скоро, не сбегу! Я же помню, что ужин за мной!

Мила ничего не успела сказать, как Клавы уже и след простыл.

И как только она исчезла, в кафе торопливо вошел длинноволосый парень в белой рубашке, с бейджем сотовой компании на груди.

– Здесь девушка была, в розовом свитере, – обратился он к Миле, – я видел, она вроде с вами сидела…

– А в чем дело? – удивленно спросила Мила.

– Пирожкова ее фамилия… или как-то похоже…