В плену Гора Зайцева Мария

Обстоятельства непреодолимой силы.

Я задумчиво оттирал ладони, уделяя особенное внимание ногтям, и посматривал на двери дома родителей своего друга, Виктора Старицкого. Такого же, как и я подпола, но, в отличие от меня, он из такой службы, что  многие генералы перед ним навытяжку стоят. Руководитель УСБ ФСБ по региону, это вам не  простой начальник оперативного отдела МВД. Тут другие механизмы.

Друг рванул выяснять отношения с отцом, на минуточку, генералом ФСБ, так что я представлял степень накала беседы.

И прикидывал, на полном серьезе между прочим, что, в случае чего, делать с трупом.

Неизвестно, чьим, правда… Потому что Евгений Петрович,  отец Вика, тоже на редкость крут. Нашла у них коса на камень. Оба с дурными упертыми характерами, оба с амбициями и стремлением к доминированию.

Меня иногда эта черта в характере Вика подбешивала. Но не сильно. Научился сдерживаться. С моим дерьмовым нравом больше ничего другого не оставалось.

Или учиться сдерживаться… Или не сдерживаться. И тогда жить в другом месте, с казенной едой и четкими планами на завтрашний и последующие дни.

Это я просек еще по молодости, когда всякую дрянь творил.

И начал за собой следить. Осознанно.

Конечно, пару раз срывало, куда же без этого…

Последний такой срыв  как раз перед разводом произошел. Собственно, потому  развод и случился.

Как следствие.

Ну да ладно.

Телефон зазвонил как раз, когда я убирал кожаные перчатки в специальный пакет, чтоб потом утилизировать.

Конечно, непорядок, надо бы сразу, но сразу мы не смогли.

Только завершили разбираться с прокурорским сынком, ехали как раз чиститься и все прибирать, как позвонила сначала девочка Виктора, от одного воспоминания о которой он сразу терял контроль, и мы сорвались к ней.

А потом, уже в дороге, ему еще позвонили.

И сообщили, что его девочка арестована по приказу его же отца.

И надо было видеть эти белые выцветшие глаза.

Естественно, меня никто в подробности не посвятил, но мне и не надо. Достаточно знать, что сейчас там, в доме родителей моего приятеля, дико напряженно.

И готовиться страховать в случае чего.

И вот теперь я спокойно собирал все улики, которые могли бы нас связать с неприятной историей,  в  которую влетел прокурорский сынок, Валера Росянский. Тот еще маньяк.

Конечно, надо бы здесь все делать в рамках закона, но… За столько лет службы в полиции я насмотрелся на дикость и бред, творящиеся как раз в рамках закона. А еще не сосчитать разваленных бабками дел, когда потом те твари, которых ты с поличным брал, при встрече с тобой на улице нагло скалятся в лицо.

Любое терпение подходит к концу.

Вон, хотя бы у жены моей бывшей спросите.

Валера Росянский реально перешел все границы дозволенного. Я охотно поверю, что он был не в курсе, чью дочь и сестру пытался поиметь, но это вообще не извиняет.

У прежних его жертв не было богатых родителей и родни в конторе.

И где теперь эти девушки?

Ни одного доказанного эпизода.

Два заявления, которые потом пострадавшие забрали из полиции.

Так что… Закон  –  это, конечно, отлично.

Да.

Но своими силами  – оно как-то надежней.

Короче говоря, как раз чистил я за собой и за Виком, убирал перчатки и орудия возмездия, когда зазвонил телефон.

Майор Плотницкий, мой зам. Доверенный зам.

– Товарищ подполковник, тут такое дело… Ориентировка пришла на приору серую, ту самую, что у нас в отстойнике стояла. До утра сегодняшнего. А еще на брата и сестру Курагиных.

– Откуда?

– Прокуратура.

– Материалы по делу  затребовали?

– Да.

– Отдали?

– Ищем. Затерялись.

Вот не зря Пашка мой зам. Быстро все просек.

– Получите взыскание , если до завтра материалы не будут найдены. С ориентировкой работать по полной процедуре.

– Так точно.

Я отключился, прикидывая. Так, время есть у меня. Но надо бы поторопиться. Скоро там уже Вик с отцом разберется?

Достал другой телефон, набрал Курагину.

– Ты доехал уже до дома?

– Еду как раз, господин подполковник, а чего такое?

Вот прав Вик, бесит наглый сосунок. Голос такой нахальный до невозможности. Только что, буквально получаса не прошло, как под фуру чуть не залетел, а веселый, спокойный и довольный жизнью. Как с гуся вода.

Поймал себя на том, что слегка даже завидую этой безбашенной молодой нахальности, и скомандовал:

– Домой приедешь, собирай вещи. Свои и сестры.

– О как…

– Да. Обстоятельства непреодолимой силы. Ты поедешь в загородный санаторий МВД, отдохнешь немного.

– А Люська?

– А Люська… – я задумался, прикидывая, – Люська в другое место поедет.

– Не, подполковник, мы так не договаривались, моя сестра со мной будет. Только так.

– Я вообще с тобой ни о чем не договаривался, сопляк, – оборвал я попытку панибратства, – вместе вам пока нельзя. Примерно недели две. Ты по квоте нормально пройдешь в санаторий, а сестра твоя – девушка приметная, и искать вас будут вместе. Так что надо разделяться.

– Ну вот как знал я, что нехер тебе верить, подпол! – раздраженно рявкнул в трубку нахальный придурок,

– уехали бы мы с малой вместе, и всего делов! Нет, вперся же!

– Рот закрыл. Мозги включил. Больше ничего объяснять не буду. Есть еще вариант: запру вас в КПЗ. Обоих.

– Ладно. Но я все равно ее просто так не отпущу. Говори, куда ее отправляешь.

– Не торгуйся, засранец. Через полчаса будь готов. И сестру свою предупреди. Чтоб рот не раскрывала без дела.

– Вот знал, что нехер с вами, ментами, связываться, одни проблемы…

Я не стал дальше слушать. Просто отрубил связь.

Тут хлопнула дверь дома, с крыльца сбежал Виктор с еще перекошенным и белым, но уже вполне довольным лицом.

Судя по всему, переговоры увенчались успехом.

– Погнали в СИЗО, – кивнул он на мой молчаливый вопрос.

Ну хорошо.

В СИЗО, так в СИЗО.

Под шумок по дороге выбью направление в санаторий. Лучше будет, если не от МВД поедет Курагин, а от ФСБ. Тогда точно никто не докопается. Чревато потому что.

Так что посидит бесячий стритрейсер пару недель спокойненько, полечит нервы и опорно-двигательный.

А сестра его , с дикими глазами и тонкими опасными пальчиками… Найдем, куда пристроить.

Есть один хороший вариант.

Беспроигрышный.

Почему нельзя доверять мужчинам.

– Пошел ты нахрен!

Я смотрела в ставшие серьезными глаза Максика, этого поганца, решившего все за меня, в очередной раз, и злилась.

В основном, как раз да. На то, что без меня. Что уже о чем-то договорился с этим каменным истуканом, подполом, тем самым, который меня допрашивал.

За моей спиной договорился!

Ну вот кто так делает?

Знал же прекрасно, что я ненавижу это все. Ненавижу, когда мне не оставляют возможности выбора, манёвра.

Хватит, нахлебалась по самые гланды такого!

Не хочу!

И никуда ехать одна не хочу!

Почему я вообще должна это делать? Какая, нафиг, опасность? Хотя, да, тут-то могу поверить.

Опасность – вообще не эфемерная. Была. А, учитывая, как феерически встрял мой дурак-братик сегодня, не просто вообще, а абсолютно.

Заиметь себе в качестве врага прокурора города – это, блин, особое везение.

И мы им, похоже, в полной мере обладаем.

Но это не значит, что нам надо разделяться! Это не значит, что нужно слепо доверять мужику, который лично у меня вообще доверия не вызвал! Менту!

Черт!

Вот нафига мы вообще в это все ввязались!

– Малая, ты не права, – брат неожиданно твердо посмотрел на меня, и стало понятно: никаких шуток.

Когда Макс так смотрел, следовало заткнуться и слушать.

Но в этот раз я была неспособна на такие подвиги.

– Права! Я никуда от тебя не уйду, ясно тебе? Только с тобой! Только! С тобой!

С этими словами я развернулась и отправилась прочь, собирать вещи. Ведь, если  правильно понимаю, времени у нас нет совсем?

Ну вот и не стоило его зазря тратить.

На глупые, а, главное, бесполезные переговоры.

За все эти пять лет мы с братом расставались максимум на пару дней, когда его срывало у очередной бабы.

И то, я прекрасно знала, где он и чем занят.

Не волновалась.

А тут, ишь ты! Придумал хрень какую-то! И вот сдается мне , что не сам он это все придумал. Не сам!

Помог ему один каменный истукан!

На секунду, выгребая из комода белье, пришла мысль, что, похоже, много не знала о брате.

Того, что сейчас проявилось.

Может, его всегда тянуло на светлую сторону? Иначе, с чего бы ему ментам  помогать? Благодарность испытывать к  органам правопорядка не за что, нас они в свое время поимели по полной, сначала замяв расследование гибели отца, а потом, после того, как мать признали недееспособной,  со спокойной совестью отдав меня , шестнадцатилетнюю, не своему брату, как должны были, а чужому человеку. Мотивируя это тем, что брату только-только восемнадцать исполнилось, а опекун – солидный, взрослый и очень уважаемый не только в нашем городе, но и на большой земле человек.

После этого Макса очень быстро усадили в тюрьму, а меня…

Ладно, чего вспоминать…

Главное, что все прошло.

И , главное, что мы все преодолели. Вместе.

Только вместе!

И ни о каком расставании я даже слышать не желаю.

Максик, поизучав мое суровое лицо, вздохнул, подхватил сумку и, заявив, что пошел прогревать тачку, выскочил из квартиры.

Я глянула в окно, реально машину начал греть, хмыкнула победно   и ускорилась. Судя по его нервозности и спешке, время поджимало.

Ну ничего, прорвемся. Всегда прорывались.

Такая была спокойная и уверенная в этот момент…

Дура, что тут скажешь?

Полная и абсолютная дура.

Забыла, что мужики на все всегда имеют свое, естественно, самое правильное мнение. Единственно верное.

Когда я вышла из подъезда, машина Максика уже обзавелась подружкой. Вернее, другом. Большим таким. Черным.

Доминирующим. Как и его хозяин.

Здоровенный,  бритоголовый, небритый,  в кожаной куртке, на провинциальный манер распахнутой так, чтоб была видна рубашка и перевязь портупеи. В авиаторах. Зимой. Наверно специально нацепил, чтоб морду наглую скрыть. Каменную.

Макс торопливо шагнул ко мне, застывшей соляным столбом у подъезда.

– Малая, не кипишуй! Так будет лучше!

Я , уже поняв, что мой братишка каином заделался, швырнула в него со всей дури тяжеленную сумку:

– Сука ты!

Он легко увернулся от снаряда, подхватил меня, обнял, несмотря на яростное сопротивление, забубнил в ухо настойчиво:

– Малая, малая, ну не надо цирка. Нет времени совсем, понимаешь? У нас нет вариантов вдвоем. Все перекрыто уже. Все. Наши рожи везде. Из области не выпустят, на всех,  сука,   столбах висим. Я не хотел пугать, правда. Но мы вперлись. И это – единственный варик. Отсидимся две недели, потом свалим, слышишь? Ну не кипишуй, малая…

Я молча рвалась из его рук, шипела сквозь зубы матерно и зло, какой он мудак, и тварь, и сволочь…

Макс соглашался, просил прощения, уговаривал, гладил утешительно по спине.

И за всем этим цирком бесстрастно наблюдал проклятый подпол.

Выразительности  в его морде было примерно столько же, сколько в бордюрном камне.

– Почему он? – сквозь зубы прошипела я, уже сдаваясь.

Максик, как всегда , тонко чувствуя перемены в моем настроении, обрадованно забубнил в два раза быстрее:

– Да потому что искать не будут, понимаешь? И меня не будут там, куда еду. И тебя. Он обещал, что ни волоса не упадет. Малая, мы же на связи будем все время. Я буду контролировать. И глаз на жопу любому натяну за тебя, ты же знаешь. Они с тем бешеным придурком, который брат рыжей стервы, нормальные , вообще-то, чуваки. Надежные. И мы повязаны все. Они мне должны. Я – им. Так что как у Христа за пазухой будешь, малая, отвечаю.

– Сука ты.

Я тяжело вздохнула, все еще злясь, но уже принимая неизбежное.

Протопала мимо брошенной сумки, подошла к опирающемуся задницей на своего железного монстра подполу, глянула зло в зеркальные авиаторы.

– Добрый день, господин подполковник! Какая встреча приятная, не правда ли?

И, не дожидаясь ответа, молча открыла заднюю дверь, запрыгнула на высокое сиденье и сильно хлопнула, выражая всю гамму эмоций, переполнявших через край. Так, что легкий снежок, успевший за время наших разборок нападать на окна, осыпался.

Брат с подполом перекинулись парой фраз, потом Макс подхватил брошенную мною сумку, закинул ее в багажник чужой машины.

Показал мне на телефон, типа, позвоню, как доберусь, и , подхватив свою сумку, утопал прочь со двора, бросив приору на растерзание.

Я только покачала головой, удивляясь собственной тупости. Как я могла так легко пойматься?

Вот что значит, доверять мужикам. Нельзя этого делать. Просто нельзя.

Подпол сел за руль, молча завел машину.

Я отвернулась к окну.

Разговаривать с ним было необязательно. Довезет до места , где жить буду, и свалит.

Подпол спокойно рулил, иногда поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

Я старательно игнорировала.

Глаза бы мои на эту каменную рожу не смотрели.

В дороге.

Зеленоглазая кошка сидела, надувшись,  и на меня не смотрела.

Куда угодно: в окно, дома разглядывала, улицу, в лобовое, на соседние машины, на светофор, салон изучала, сиденья, панель, короче говоря, всюду, только не на меня.

И ни одного слова не сказала с начала поездки.

Прямо обидно было.

Я же готовился.

Придумал даже целую речь, убеждающую девчонку в необходимости нахождения там, куда я ее вез.

Доводы, аргументацию, примерные ответы на возражения. Прямо, как адвокат, готовящийся к суду.

Хотя, даже одно это сравнение раздражало.

А еще раздражало то, что раздражался.

Потому что только с ней почему-то терялось спокойствие. Сваливало далеко в закат, оставляя после себя лишь сожаление. О том счастливом времени, когда я еще не знал, что такие, как она,  существуют.

Сумасшедшие кошки с бешеными глазами и не дрожащими пальцами.