Пропавший лайнер Гаррисон Гарри

Глава 28

– А побыстрее нельзя? – рявкнул Хосеп. – Сейчас не время для игр. Почему эта маленькая точка на карте – решение наших проблем? Офицеры как раз говорят, что мы можем о нее разбиться.

– Они правы, – кивнул Узи. – Курс, которым мы идем, выведет нас прямо на остров Клиппертон. А в такой сильный шторм столь большому кораблю следует держаться открытого моря. Но я предлагаю не менять курс. Наоборот, идти к острову с максимальной скоростью. Сколько времени потребуется нам, чтобы добраться до него?

Третий помощник взял в руки циркуль.

– Мы будем там через шесть часов. Поэтому я и говорю об изменении курса.

– Курс менять не будем, – отрезал Узи. – У вас есть радар, не так ли? Вы увидите остров за многие мили.

– Да, но...

– Никаких но. Идет этим курсом. Я попрошу капитана подтвердить мое решение. Поэтому ведите себя спокойно, понятно?

Узи увлек ничего не понимающего Хосепа в коридор.

– Это наш шанс завершить операцию и выйти сухими из воды. Наша задача – удержать контроль над кораблем еще на несколько часов.

– А потом?

– Потом мы окажемся у острова Клиппертон. Включим пожарные сирены и заставим всех покинуть корабль. Капитан сделает соответствующее объявление по громкой связи. Все должны сесть в шлюпки. Оставаться на корабле опасно для жизни.

– Ну конечно! Мы выгрузим их на остров! Великолепно! «Ка-Е-Вторая» полностью компьютеризирована. Нескольких человек хватит, чтобы направить ее к месту нашей встречи с траулером. Там мы и оставим лайнер пустым. Пусть те, кто его найдет, решают эту шараду. К тому времени, как решат, мы уже будем далеко. Но как насчет населения острова? У них наверняка есть радиоприемники, они сообщат о нас.

– Не волнуйся. Я разговаривал с одним из офицеров, когда мы проходили мимо острова на пути в Акапулько. Он необитаемый, из живности только птицы. На шлюпках достаточно продуктов и воды. Ни с пассажирами, ни с экипажем ничего не случится....

– Сюда. Тут что-то не так!

Один из тупамарос вышел в коридор из капитанской каюты и призывно замахал им рукой. Хосеп глубоко вдохнул и направился к нему.

Капитан Рэпли держал у уха телефонную трубку, внимательно слушал.

– Да, я им передам. – Он положил трубку на рычаг, поднял голову, увидел Хосепа. – Ситуация изменилась. Главный инженер узнал, что корабль захвачен вашими людьми. Он захватил машинное отделение и забаррикадировался там. Передал ультиматум. У вас есть полчаса, чтобы вернуть корабль под мое начало. Если вы этого не сделаете, он застопорит двигатели и выведет их из строя. Я сказал, что этим он подвергнет опасности корабль и жизни пассажиров и экипажа, но он тверд, как скала, – капитан взглянул на часы. – Осталось приблизительно двадцать пять минут.

– Идиот! – Хосеп выхватил пистолет, потряс им перед лицом капитана. – Люди могут пострадать из-за глупости этого кретина. Перезвоните ему, немедленно. Скажите, что вам не жить, если он будет упорствовать.

Лицо капитана закаменело.

– Я же сказал, он тверд, как скала. Я больше ничего не могу сделать. Предлагаю положить конец этому безобразию. Я возьму этот пистолет.

– Держи. – Хосеп ударил его стволом по шее, мушка оставила кровавую царапину. – Ваши люди, похоже, ничему не учатся. Возьмите двоих и пойдем со мной... шевелитесь!

Они шевелились. Никто не сомневался, что Хосеп не шутит, что ему не составит труда нажать на спусковой крючок. Хосеп пригнал их палубой ниже, в сожженный «суперлюкс». Пассажиры, томившиеся там, увидев капитана, устремились к нему, но Хосеп дважды выстрелил в потолок, и они с криками отпрянули.

– Вы, капитан, и ваши люди. Я хочу, чтобы вы взяли и отнесли к машинному отделению эти тела, если, конечно, не желаете, чтобы я заменил их вашими. Обгорелого заверните в одеяло, чтобы он не развалился по пути. Выполняйте!

Им этого не хотелось, но они подчинились. Матрос, который нес обгорелый труп де Лайглесии, дрожал от ужаса. Капитан сгибался под телом адмирала Маркеса, но молчал. Полковника Хартига, толстого, как в жизни, так и в смерти, пришлось тащить волоком. Хосеп поменял пистолет на автомат. Загнал всех в лифт. Они спустились к машинному отделению. Под дулом автоматы капитан и матросы подтащили тела к задраенной двери машинного отделения.

– Бросьте тела здесь, – скомандовал Хосеп. – Матросы остаются на месте. Вы, капитан, подойдите вон к тому телефону. Позвоните вашему инженеру. Скажите ему, что стоите у двери с двумя своими людьми. Скажите ему о трупах. Предложите открыть дверь и лично взглянуть на них, если у него будет такое желание. Заверьте его, что меня рядом нет, что я стою в ста метрах по коридору. Так и будет. А потом скажите ему, что я убью вас, двух ваших матросов и всех остальных членов экипажа, если он не прекратит это безумие. Так и будет; Вы в этом сомневаетесь?

– Нет, – ответил капитан.

– Хорошо. Скажите ему, чтобы он поменьше верил тому, что писали обо мне газеты. Скажите ему, чтобы он открыл дверь и посмотрел, что я могу сделать. Я его не пристрелю. В этом нет необходимости. А теперь действуйте.

Хосеп развернулся на каблуках и зашагал к дальнему концу коридора. Привалился к стене, наблюдая, как капитан снимает трубку. Дураки. Он чертовски устал. Глаза жгло, все мышцы болели. А спать нельзя, по крайней мере до завершения кризиса. Смогут они продержаться еще шесть часов? Да! Потому что должны.

Капитан повесил трубку и повернулся к двери. Несколько мгновений спустя она приоткрылась, и из-за нее осторожно выглянул инженер. Переговорил с капитаном, взглянул на трупы, потом на Хосепа, стоявшего с автоматом на изготовку. Плечи инженера поникли, и Хосеп понял, что этот раунд остался за ним. Но сколько еще ждало его впереди.

Они удерживали контроль над кораблем, но на пределе.

Однако каждая минута приближала их к цели.

Пассажиры начали соображать, что к чему. Разумеется, не все. Тех, кто узнавал лишнее, загоняли в спортивный зал и запирали. Но при этом распылялись и без того незначительные силы. Если бы не шторм, им бы не удалось добиться своего. Но большинство пассажиров оставались в своих каютах. В крайнем случае решались дойти до ресторана. Поэтому они не задавались вопросом, почему закрыта касса, почему заперт спортивный зал, почему капитан никого не приглашает на вечеринку. Они лишь молились о том, чтобы шторм прекратился, и укладывались на койку.

Два судовых врача под дулом пистолета узнали о происходящем. Одного охранника пришлось держать в лазарете, пока они оперировали раненого кассира, делали все что могли с раздробленными коленными чашечками сержанта Прадеры, зашивали рану на шее Консепсьон, перевязывали руки Клаусу.

По всему кораблю отчаявшиеся, безумно уставшие люди держали на прицеле других людей, числом превосходивших их в десять, двадцать раз. Большинство матросов знали, что происходит, но выполняли приказ ничего не предпринимать. Они знали о том, что случилось в машинном отделении.

Проведя два часа в полном одиночестве, Хэнк передал Диасу просьбу немедленно прийти к нему. Диас пришел, без сил рухнул на диван.

– В чем дело?

– Мне надоело охранять эти камушки. Моя жена по-прежнему в спальне, она хочет есть, говорит мне об этом. Бедный стюард по-прежнему заперт в ванной. Что вы собираетесь делать?

– Сейчас вызову Хосепа. Я не решусь притронуться к чемоданчику в его отсутствие. Воспользуюсь вашим телефоном.

При всей своей занятости лидер «Тупамаро» сумел выкроить время, едва услышал о бриллиантах. Вошел, плюхнулся в кресло, как и Диас. Молча выслушал тираду Хэнка о том, что тот хочет снять с себя ответственность за чемоданчик и его драгоценное содержимое.

– Вы правы, – кивнул Хосеп. – Бриллианты хранились у вас временно. – Он достал из кармана ключ, открыл чемодан, оглядел мешочки.

– Учет и контроль, – съязвил Хэнк.

– Когда на кону такие деньги, доверять нельзя никому, – отрезал Хосеп. – Вроде бы все на месте. Как, по-твоему, Диас?

Парагваец, не поднимаясь, пожал плечами. Он слишком устал, чтобы думать. Хосеп – нет. Глаза его покраснели от недосыпания, но мозг работал, как часы.

– У меня есть предложение. Мы не можем выделить человека, чтобы он охранял чемоданчик. И я никому не доверяю, во всяком случае, если этот человек останется наедине с бриллиантами.

– Согласен, – кивнул Диас.

– Мы отнесем чемоданчик в лазарет. Там твой сержант Прадера и Консепсьон. Мы разместим их в одной комнате. Снабдим оружием. Принесем чемоданчик и оставим там. С такими охранниками он будет в большей безопасности, чем в сейфе.

– Согласен. Ты здорово все продумал, Хосеп. По одному человеку с твоей и моей стороны. Согласен. Бриллианты будут под охраной, и нам не придется отвлекать наших людей.

– Так давай прямо сейчас это и сделаем, потому что очень скоро нам надо выходить на связь. В последней радиограмме указывалось, что уже через несколько часов траулер сможет выйти в море.

– Подождите, – подал голос Хэнк. – Стюард по-прежнему заперт в ванне: Он не должен знать о том, что я замешан в этой истории.

– Я его выпущу. – Диас достал пистолет. – И предупрежу, что ему следует держать язык за зубами... хотя не сомневаюсь в том, что большинству экипажа уже известно, что корабль захвачен нами. Идите передо мной, чтобы я мог держать вас на прицеле.

Испуганного стюарда освободили, как и разъяренную Френсис. Гринстайны отправились в ресторан, чтобы утолить голод и обменяться несколькими словами. Хосеп и Диас понесли чемоданчик с бриллиантами в лазарет.

Две больничные кровати удалось поставить только в смотровой, которая располагалась по левому борту второй палубы. Санитары вынесли из нее письменный стол, кушетки, стулья, стол для осмотра пациентов, заменив все двумя кроватями. Чемоданчик поставили на стеллаж с медицинскими книгами и журналами, который занимал целую стену. Консепсьон сидела на краю кровати и наблюдала.

– У тебя есть оружие? – спросил Хосеп.

– Разумеется, – прохрипела она. От потери крови она заметно побледнела, а шею закрывала широкая повязка.

– Хорошо. Ложись, набирайся сил. К бриллиантам никого не подпускай.

Она лишь улыбнулась в ответ и упала на подушку. Сержанта Прадеру привезли на каталке, двое санитаров и врач с трудом переложили его на кровать. Обе ноги были в гипсе. Когда медики отбыли, Диас протянул сержанту пистолет.

– Бриллианты в этом чемоданчике. Чемоданчик останется здесь, и никто не должен к нему приближаться.

Прадера кивнул, убрал оружие под простыню.

– Понятно. Проследи за тем, чтобы здесь всегда горел свет. Эта женщина тоже не должна подходить к чемоданчику?

– Позвольте мне вас познакомить. Сержант Прадера. Консепсьон Вальверде. Она представляет тупамарос. Чемоданчик вы охраняете вместе. Ни один из вас не должен к нему подходить.

– Не моя проблема, не так ли? – ответил сержант. – Ее. – И повернулся к Консепсьон. На лице не отражалось никаких эмоций. – Прикоснись к чемоданчику, и ты мертва, женщина. Запомни.

Консепсьон от злости сплюнула и отвернулась.

– Отдыхайте. – Диас кивнул и вышел вслед за Хосепом. Едва за ними закрылась дверь, Консепсьон перебросила ноги через край кровати, встала, подошла к сержанту.

– Ты был их тайным агентом, не так ли? Работал с ними изо дня в день? – сержант кивнул. – Для этого требуется немалое мужество. И ты молчал, когда они прострелили тебе ноги.

– Для того, чтобы войти в тюрьму Ла Либертад и взорвать начальника тюрьмы и его охранников, тоже требуется мужество. Я слышал о тебе, Консепсьон.

Она улыбнулась, что случалось крайне редко, и сразу превратилась в очаровательную молодую женщину. Но лишь на мгновение.

– Мы поладим, сержант. Пригляди за чемоданчиком, пока я схожу в туалет. Я быстро.

– Если меня побеспокоят, тебе придется перешагнуть через тело, ничего больше.

В течение нескольких последующих часов отдыхали только Консепсьон и Прадера. Только угрозой насилия и насилием тупамарос Хосепа и парагвайцы Диаса могли удержать контроль над громадным кораблем. Эмоции то и дело выплескивались через край, и врачи не успевали зашивать и перевязывать рваные раны и давать обезболивающие таблетки избитым людям. К счастью, пока обходилось без пулевых ранений.

Прошло четыре часа. Четыре часа растущего напряжения, которое могло разрядиться лишь стрельбой и трупами. Хосеп, уединившись с капитаном в его спальне, прямо сказал об этом.

– Я больше не контролирую мою команду, – ответил капитан. – Мои приказы не действуют, когда на них нацелены автоматы.

– Вы сохраняете моральный контроль, капитан, – возразил Хосеп. – Вы можете приказать им сотрудничать, прекратить скрытое противодействие. Мои люди устали, палец на спусковом крючке может дрогнуть.

– Извините, но уж так все сложилось. Я больше ничего не могу сделать.

– А сделали бы, если бы я вновь передал вам контроль над судном?

– Что вы хотите этим сказать? – Капитан вскинул голову. – Вы сдаетесь?

– Отнюдь. Мы в скором времени покидаем корабль. Все поставленные нами цели достигнуты. – Он протянул капитану лист бумаги. – Ваша радиорубка закрыта и охраняется, но ваш старший радист здесь, и мы посылаем и отправляем радиограммы, разумеется, не называя себя. Я получил ответ, которого ждал. Другой корабль встретит нас в точке вот с этими координатами. Если вы согласитесь проложить курс, следуя которым мы прибудем в условленное место в нужный час, а также удержите экипаж от лишних телодвижений, мы сможем обойтись без насилия.

– Есть у меня выбор?

– Нет. И кто-то наверняка отправится к праотцам, если вы будете медлить с решением.

– Я, конечно, все сделаю. Но обещаю, что, вновь став капитаном этого корабля, приму все меры к тому, чтобы вы понесли заслуженное наказание.

– Разумеется. Другого я от вас и не жду.

– Тогда мы обо всем договорились. Я хочу немедленно отдать экипажу соответствующий приказ, а потом мы пойдем на мостик, и я сам проложу курс.

Зазвонил телефон. После кивка Хосепа капитан снял трубку.

– Что это значит? – спросил он лидера «Тупамаро», прикрыв трубку рукой. – Радар показывает, что мы находимся рядом с островом Клиппертон.

– Положите трубку. Пошли на мостик. Клиппертон – всего лишь контрольная точка, где мы должны развернуться и лечь на обратный курс. Вам пора брать управление на себя.

Капитан Рэпли шагал впереди Хосепа, поэтому не видел победной улыбки на его лице, свидетельства того, что операция успешно вступила в завершающую фазу.

Глава 29

Пронзительный вопль корабельной сирены вырвал Энгуса Макраханиша из приятной полудремы. Он лежал на кровати с книгой, изредка прикладываясь к стакану виски. Лучшего способа скоротать шторм он придумать не мог. Его жена, на соседней кровати, легонько похрапывала: отменный ленч в сочетании с большой дозой дромамина вогнали ее в глубокий сон. На сирену она не отреагировала.

– Что бы это значило? – недовольно пробурчал Энгус, отложил книгу, поднялся с кровати. И только встав, понял, что качка практически сошла на нет, впервые за последние дни, а двигатели если и работают, то на самых малых оборотах. Он подошел к иллюминатору, вытер со стекла влагу. Увидел огромную скалу, смутно различимую за пеленой дождя.

– Просыпайся. – Он тряхнул Марту. – Что-то случилось. – Энгус не в первый раз жалел о том, что не сидит за рабочим столом в Абердине, а отправился отдыхать. Хорошенький получился отпуск.

Динамик на стене затрещал. – Говорит капитан Рэпли. Вы только что слышали сигнал пожарной тревоги. Все, находящиеся на борту, должны немедленно прибыть к шлюпкам. На учебных занятиях вы все отрабатывали этот маневр, так что, пожалуйста, не забудьте надеть спасательные жилеты. Я буду с вами предельно откровенен. Кораблю ничего не угрожает. Вероятность того, что он затонет, равна нулю. На судне пожар, который в настоящий момент тушат. Пока он не локализован, я хочу, чтобы вы собрались у шлюпок, к которым вы приписаны. Прошу вас не терять времени даром. Если у кого-то возникли какие-то сомнения, пожалуйста, обратитесь к стюардам, и они вас подробно проинструктируют. Повторяю, кораблю ничего не угрожает, абсолютно ничего. Однако ядовитый дым от пожара опасен, и я прошу вас покинуть каюты и собраться у шлюпок.

– Черт побери! – Энгус вновь энергично тряхнул жену. – Просыпайся, девочка, да побыстрее. Они проводят учебную тревогу, чтобы хоть немного позабавить нас:

Он достал из рундука спасательные жилеты, открыл дверь в коридор, тут же захлопнул.

– Черт побери, – пробормотал он, подавляя приступ кашля. В коридоре полно дыма. Действительно, лучше выйти на палубу.

– Мои драгоценности! – воскликнула Марта. – Я не могу оставить их здесь. Украдут!

Она вытащила шкатулку с драгоценностями из ящика туалетного столика. Энгус взял у нее шкатулку, положил в маленький чемодан. Вместе с двумя бутылками виски. Кто знает, насколько затянется эта учебная тревога.

Шейла Конрад надеялась, что происходящее с ней будет длиться, длиться и длиться... не прекращаясь ни на миг. То была страсть, которую она испытала впервые, нарастающее и нарастающее наслаждение, волна которого поднималась, поднималась и поднималась... без остановки и устали, до заоблачных высот. Господи, ну до чего же хорошо... не просто хорошо – изумительно!

Она стонала, потом начала кричать, испытывая оргазм за оргазмом, обхватив ногами его спину, со всей силы прижимаясь к нему, вонзая в плечи ногти.

Ее крики слились с воем сирены. Но все хорошее когда-нибудь да заканчивается. Энергичным движением бедер Хендрик вознес их обоих на самую вершину блаженства. Воздух с шумом вырвался из легких Шейлы, она обмякла, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, не в силах произнести хоть слово. Хендрику это нравилось, и в благодарность он нежно поглаживал пышную грудь.

– Хендрик... – она, наконец, обрела дар речи. – Хендрик, ты опять совершил нечто. Клянусь тебе, если бы кончила еще раз, то просто бы взорвалась. Господи!..

– Это очень хорошо. Я рад, что ты получила удовольствие, потому что этим ты доставила удовольствие мне.

– Удовольствие! Милый, ты в постели – чистый бриллиант.

– Забавно. Между прочим, по профессии я – оценщик бриллиантов.

– Как я завидую бриллиантам, которых касаются твои нежные пальцы! Я могу написать о тебе книгу... да что там, я обязательно напишу о тебе книгу. А подготовительный этап мы проведем вместе.

– Я с удовольствием. Такая женщина, с роскошным телом, зрелая и тонко чувствующая...

– Очень точно подмечено, Хендрик, тонко чувствующая. В этом вся я. Слушай, а почему бы тебе не составить мне компанию в Нью-Йорке? У тебя будет полностью оплаченный отпуск. А я в это время соберу весь необходимый для книги материал.

– Ты очень добра. Но моя работа в Амстердаме...

– Ладно, будем собирать материал для книги в Амстердаме. Кровать, она везде кровать... слушай, уж не сирена ли это?

– Да. Она означает, что нас ждут у шлюпок. Она ревет уже несколько минут.

– А я ничего не слышала! Полностью отключилась!

– Мы должны идти.

– При условии, что ты обещаешь вернуться. Наконец-то я начала получать положительные эмоции от этого круиза.

Они быстро оделись, и Хендрик Де Грут закрепил на ней спасательный жилет: у нее слишком тряслись руки. Сирена звучала все громче, а когда он открыл дверь, в нос ударил едкий запах дыма. Взяв Шейлу за руку, он повел ее по коридору, заполненному кашляющими пассажирами. Два стюарда пытались направить их на шлюпочную палубу.

– Сюда, пожалуйста. Я очень сожалею, но лифтами лучше не пользоваться. Лестница впереди. Очень хорошо, благодарю вас, пожалуйста, проходите, не загораживайте проход.

Сирены вдруг замолчали, и из динамиков вновь донесся голос капитана:

– Пожалуйста, без паники. Я знаю, что у дыма неприятный запах, но он не представляет никакой опасности, совершенно никакой. Спокойно проходите к шлюпкам и ожидайте там дальнейших распоряжений. С вами говорит капитан Рэпли, и через несколько минут я вновь выйду на связь...

– ...через несколько минут, – произнес в микрофон управляющий отелем. Хосеп наклонился и отключил громкую связь.

На рукаве блестели четыре нашивки, как и у капитана Рэпли, только золотом по белому, а не синему фону. Управляющий решал все вопросы, прямо связанные с функционированием лайнера «КЕ-2». Ровесник капитана Рэнли, он нес на своих плечах не меньший груз обязанностей. Голос его тоже где-то напоминал голос капитана, но Рэпли не назначил его на свое место.

Он говорил в микрофон только потому, что стоявший рядом мужчина упирал дуло пистолета ему в бок. Тогда как капитан лежал без сознания у его ног. Получил удар рукояткой того же пистолета по голове, когда несколько минут назад отказался зачитать этот текст. Все это произошло на глазах управляющего, и он решил, что оптимальный вариант – подчиниться. Прикинулся капитаном и зачитал текст, который отказался озвучить Рэпли.

– Очень хорошо. – Хосеп переступил через тело капитана. – Команда, возможно, поймет, что говорил не капитан, но они уже ничего не могут сделать. Мы все держим под контролем. Не так ли, Диас? Диас, привалившийся к окну, устало кивнул.

– Все необходимые меры приняты. Мы напали на них неожиданно и решительно. Из машинного отделения выгнали всех до того, как они успели остановить двигатели, не говоря уже о том, чтобы вывести их из строя. Радиорубка, штурманская... – все в наших руках. Двери заперты, один наш человек, хорошо вооруженный, внутри.

– Отлично. А теперь позвоните кому-нибудь и узнайте, как идут дела. Я хочу знать, когда все пассажиры соберутся у шлюпок. – Он передал телефонный аппарат управляющему, не отходя от него ни на шаг.

Диас дернулся и проснулся. Осознал, что на какие-то мгновения отключился, привалившись к стене. Голова у него шла кругом. Почему нет? Он уже забыл, когда в последний раз спал. Последние дни и ночи смешались в какую-то кашу, и он уже опасался, что умрет до того, как все закончится.

– Вроде бы все пассажиры уже собрались, но члены команды на всякий случай проверяют каюты, – доложил управляющий отелем.

– Хорошо. – Хосеп подозвал Диаса. – По другому телефону дай команду нашим людям затушить костры, которые мы разожгли на каждой палубе. Я хочу, чтобы коридоры проветрились до того, как мы сами все проверим. Сюрпризы нам ни к чему.

Эвакуацию пассажиров с корабля экипаж отрабатывал многократно, поэтому несколько минут спустя управляющему отелем доложили, что все пассажиры и члены экипажа собрались у шлюпок и спасательных плотов.

– Этого я и ждал. – Хосеп достал из кармана сложенный лист бумаги, протянул управляющему. Хосеп гордился собой: идея принадлежала ему, а текст, следуя его указаниям, составил Хэнк Гринстайн. Когда управляющий прочитал последнее предложение, на его лице отразилось отчаяние.

– Я... я не могу это зачитать. Нет, я отказываюсь! Вы не сможете меня заставить... – Он в ужасе вскрикнул, когда Хосеп передернул затвор автомата и патрон выскочил на пол. Хосеп поднял его, сунул под нос управляющего. Блестящую латунную гильзу с торчащей из нее свинцовой пулей.

– Приглядитесь внимательно. Видите пулю? Она рвет и мышцы, и кости, а выходное отверстие оставляет больше входного благодаря полому наконечнику. Если я приставлю дуло вот этого автомата к вашему глазу и нажму на спусковой крючок, вы умрете раньше, чем услышите выстрел. Смелый человек может пойти на такую жертву. Но...

Он отвел ствол от искаженного ужасом лица управляющего и носком ботинка перевернул тело лежащего без сознания капитана. А потом приставил автомат к его голове.

– Я не собираюсь убивать вас, если вы откажетесь зачитать текст. Вместо этого я убью капитана. А потом прикажу по одному приводить сюда офицеров и буду их расстреливать, пока не получу вашего согласия. Так сколько людей должно умереть, прежде чем вы поймете, что другого вам не дано? В конце концов вы согласитесь. Но сколько для этого должно погибнуть людей?

Управляющий отелем пытался выбрать из двух зол меньшее, когда раздался голос Диаса:

– Не дурите. Он действительно это сделает. Потому что уже делал, даже на этом судне. Для доказательства вам нужны трупы? Если вы не подчинитесь, капитан Рэпли через десять секунд станет первым.

Лежащий на палубе капитан, не приходя в сознание, застонал от боли.

– Да... я все сделаю, – просипел управляющий. Поднял листок с текстом, Хосеп включил микрофон.

– Говорит капитан Рэпли. Мне только что сообщили, что все пассажиры собрались у шлюпок. Команда продолжает тушение пожара, поэтому по кораблю по-прежнему распространяется ядовитый дым. Мною принято решение эвакуировать всех пассажиров, чтобы избежать отравления. Как вы заметили, мы находимся у острова Клиппертон, который гасит волны, позволяя тем самым спустить шлюпки на воду. Во время этого круиза шлюпки часто доставляли вас на берег, поэтому ничего нового вас не ожидает...

Управляющий замолчал, потому что капитан Рэпли перекатился к нему и, кривясь от боли, дернул за штанину. Управляющий отелем в ужасе взглянул на него.

Хосеп отреагировал мгновенно, пнув капитана сначала в ребра, потом в голову. Потом ствол автомата с силой уперся в бок управляющего. Действия Хосепа не требовали пояснений. С трудом изгнав дрожь из голоса, управляющий продолжил:

– Вам предстоит короткий визит на остров. Население предупреждено по радио и ожидает вас с распростертыми объятиями. Поскольку на этот раз на берег отправляются все пассажиры, мы задействуем не только шлюпки, но и все спасательные плоты и катера. Наслаждайтесь пребыванием на берегу. Я сожалею, что не могу составить вам компанию. Уверен, что вы с радостью воспользуетесь возможностью вновь ощутить под ногами твердую землю, пусть и на очень короткое время. Благодарю вас.

Всем членам команды. Покинуть корабль!

Последние слова подействовали на пассажиров, как холодный душ. Капитан лгал? Они в опасности? Огонь распространяется по кораблю? «Покинуть корабль» – эти слова они услышали так же ясно, как и экипаж. Матросы и офицеры повиновались, начали рассаживать пассажиров по шлюпкам. Те не сопротивлялись, крепко держась за сумочки и маленькие чемоданы, которые захватили с собой. Заскрипели блоки шлюпбалок, когда первые шлюпки начали спуск. Матросы отталкивали их от бортов, потому что волны хоть немного, но качали огромный корабль. С мостика Хосеп смотрел на шлюпки, которая плюхались в воду и освобождались от канатов, и довольно кивал. «Все идет как по писаному», – сказал он себе. На воде уже покачивались и спасательные плоты и катера, на которые перебрасывались забортные трапы.

– Хосеп, – позвал его Диас. – Звонят из лазарета, хотят поговорить с тобой.

Хосеп схватил трубку, послушал, потом заговорил сам:

– Мне плевать на то, что говорят врачи. Пациентов необходимо отправить на берег. Всех. Многим всаживали пулю в живот, оперировали, а потом они жили долго и счастливо. Перенесите его на катер вместе с остальными. На тот же катер посадите и врачей. Консепсьон вам поможет. Да. Она остается с нами. Сержант Прадера? Подожди... я спрошу у Диаса. – Он повернулся, вопросительно изогнул бровь.

– Сержанта надо отправить с остальными. С нами его оставлять нельзя, ему нужна квалифицированная медицинская помощь. Я спущусь в лазарет. И принесу сюда чемоданчик. Разумеется, с помощью Консепсьон.

– Отправляйся.

Врачи ждали у кровати сержанта Прадеры. Ждали уже несколько минут, потому что сержант попросил их подождать. Консепсьон вскинула голову, когда Диас открыл и закрыл за собой дверь.

– Мы ждали тебя. Сержант не хотел, чтобы его унесли до твоего прихода. – Она мотнула головой в сторону стоящего на стеллаже чемоданчика.

– Мудрое решение, – согласился Диас, повернулся к Прадере.

– Я пришел, сержант. Зачем я вам понадобился?

– Возьмите этот пистолет. – Прадера бросил Диасу оружие. – Я – честный парагваец и держал его при себе, чтобы защищаться от этой революционерки, которую вы положили рядом со мной. Я полагаюсь на вашу честь, надеюсь, что вы не убьете меня, хотя мы и по разные стороны баррикады. Я доверяю вам, но не этой тупамарос. Я сражался с вами и получил ранение, защищая генерала Стресснера, руководителя моей страны, от вас, грязные революционеры. Да здравствует Парагвай! Да здравствует генерал Стресснер!

– Унесите его отсюда, – приказал Диас. Когда в палате они остались вдвоем, повернулся к Консепсьон. – Что все это значило?

– Маленький спектакль, разыгранный ради высокого врача. Он хорошо говорит на испанском. И потом даст показания, что сержант не участвовал в захвате корабля.

– Мне следовало подумать об этом самому. Но я слишком устал. Даже не попрощался.

– Вы еще увидитесь. А теперь давай отнесем бриллианты на мостик.

– Надеюсь, мы еще встретимся. – Узи Дрезнер пожал руку Хэнку Гринстайну. – Без вас нам бы не удалось все это провернуть.

– Я думаю, удалось бы, – ответил Хэнк. – Я скорее наблюдал, чем участвовал.

– И хотелось бы, чтобы дальше ты только наблюдал. – Френсис запихнула свои последние вещи в чемодан и захлопнула его. – Мы отправляемся на берег с остальными пассажирами, потому что мы от них ничем не отличаемся. Такие же пассажиры. Вливаемся в общий поток. – Она сердито глянула на Узи. – Я никогда не прощу вас за то, что вы втянули Хэнка в эту историю, в преступную деятельность, которой вы занимаетесь.

– Я очень об этом сожалею, – ответил Узи. – Поверьте мне, миссис Гринстайн, я говорю совершенно искренне, мы хотели использовать его исключительно для сбора информации...

– Но вы его использовали, не так ли. Использовали – правильный термин?

– Боюсь, что да. Но буду с вами откровенен. Я бы сделал то же самое, если б пришлось. Я готов использовать кого угодно, чтобы добраться до этих нацистских преступников. В этом моя жизнь, и я не считаю, что она тратится зря. Хотя, как и говорил, сожалею, когда невинных людей втягивают в такие безумные авантюры. Я надеюсь, вы будете помнить о том, что захваченные нацисты предстанут перед судом, если мы успешно завершим начатое. Подумайте об этом. Тут есть чем гордиться. До свидания.

Узи повернулся и быстро вышел. Хэнк поднял запакованный чемодан с вещами.

– Я надеюсь, он прав. Если Вилгус и Эйтманн предстанут перед судом, значит, наши усилия чего-то да стоили.

– Не знаю, чего стоят убийства и похищение людей, – устало выдохнула Френсис. Она обняла Хэнка, поцеловала. – Пошли на берег. Ужасно хочется встать на что-то твердое, не качающееся из стороны в стороны. Для разнообразия.

Капитан Рэпли наконец-то пришел в сознание. Еще не открыв глаз, он понял, что находится в маленькой лодке. Болели голова, шея, бок. Память возвращалась медленно, а вспомнив недавние события, он раскрыл глаза и попытался сесть. Но чьи-то крепкие руки удержали его. Моргнув, он увидел сидящего перед ним управляющего отелем.

– Все закончилось? – спросил он, удивившись слабости собственного голоса.

Управляющий кивнул, на лице отражалась безмерная печаль.

– Нам пришлось покинуть корабль. Другого выхода не было.

– Они меня провели. Уговорили сотрудничать с ними. Убедили в том, что собираются уплыть, оставив нам корабль. Тогда как; с самого начала намеревались высадить нас и угнать «Королеву». – Издалека донесся такой знакомый корабельный гудок. – Помогите мне сесть.

Ему помогли. И он увидел, как его корабль, самый большой лайнер в мире, величественно уходит все дальше и дальше от него.

– Слава богу, стрельбы больше не было, – сообщил ему управляющий. – Все пассажиры на берегу, как и команда. Мы – последние. Они держали нас в заложниках, пока обыскивали все помещения, предупреждая по громкой связи, что расстреляют любого члена экипажа, который попытается остаться на борту. Некоторых отловили. Избили в кровь и швырнули в этот катер. Врач их уже осмотрел. Ничего серьезного.