Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник Батчер Джим

Jim Butcher

BATTLE GROUND

Copyright © 2020 by Jim Butcher

© А. С. Полошак, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

Поле боя

Глава 1

Любой апокалипсис стартует в ведьмин час.

Вы уже в курсе.

Если подумать, это вполне естественно. По своей природе апокалипсис – событие зловещее и мрачное, так что собирать энергию для подобных дел правильнее всего самой глубокой ночью. Это темный, холодный, мертвый период между, скажем, двумя часами ночи и рассветом. У этого времени множество названий. Ведьмин час. Час волка. Ночная глушь. Продолжать можно до бесконечности. Свой вариант найдется у каждого.

Но все эти названия относятся к одному и тому же временному промежутку, когда вы, очнувшись от кошмара, садитесь в постели, покрытые испариной; когда просыпаетесь из страха перед будущим; когда смотрите на часы и заставляете себя уснуть, но понимаете, что сон не придет, а усталость и отчаяние свинцовыми дубинками колотят в дверцы разума.

Ведьмин час. Вот когда начинается апокалипсис.

И я мчался к нему на всех парах.

Старый катер Томаса – «Жучок-плавунец», потертый и потрепанный брат-близнец «Орки» из «Челюстей», тяжеловатый, чтобы весело прыгать по волнам озера Мичиган, – по-бульдожьи упрямо тащился к погруженному во тьму Чикаго.

Ко мне в город вот-вот явится Враг с большой буквы «В», и между неведомой мощью фоморов под командованием обезумевшей богини, обладающей сверхъестественным супероружием, и примерно восемью миллионами людей, лишенных электричества и практически неспособных защитить себя, стоит лишь горстка сил, которую удалось наскрести нациям Неписаного договора.

Я рискнул скормить катеру чуть больше топлива, но древний мотор стал как-то нехорошо постанывать. Поэтому я стиснул зубы и сбавил ход. Допустим, двигатель откажет, катер застрянет посреди озера, словно пенопластовый стаканчик, и кого я тогда спасу?

Из каюты, прихрамывая, поднялась Мёрфи. Мой рост – шесть футов и восемь дюймов (или шесть и девять, в зависимости от обуви), а Мёрф, чтобы дотянуть до пяти футов, приходится надевать шерстяные носки. Поэтому я занимаю чуть больше места, чем она.

Как бы то ни было, Кэррин протиснулась в рубку и прижалась ко мне всем телом.

Я приобнял ее, на секунду закрыл глаза и выкинул из головы все мысли, стараясь прочувствовать физический контакт с женщиной, которую люблю. Конечно, портупея и П-90 – Мёрфи владела им незаконно, но теперь это не имело никакого значения – добавляли ее фигуре чуть больше объема и острых углов, чем требуется для пробуждения романтического интереса, но, принимая во внимание все остальное, я не возражал. Кэррин была теплая, мягкая, напряженная, настороженная, и я доверял ей. Что бы ни случилось, эта настырная умница непременно меня прикроет.

«А еще она ранена, – с сомнением напомнил один из внутренних голосов. – И уязвима».

Заткнись, внутренний голос.

– Долго еще? – спросила Мёрфи.

– Будь в городе свет, мы уже видели бы очертания зданий на фоне неба, – ответил я. – Как там наши гости?

– Нервничают.

– И правильно делают. – Я посмотрел на нее сверху вниз. – Если что и случится, то возле берега, где фоморам правильнее всего разместить своих людей или кого-то, кто у них вместо людей. Так что предупреди остальных, чтобы готовились.

Мёрфи хмуро кивнула:

– Чуешь беду? По-моему, эта титанша…

– Этне, – подсказал я.

– Этне, – невозмутимо продолжила Мёрф, – говорила, что все начнется в ведьмин час. Но сейчас полночь.

– Для практикующих специалистов ведьмин час – это время между двумя и тремя часами ночи. К тому же одержимая местью богиня – не самый достоверный источник новостей для газетной передовицы, и сверять часы по ее словам я тоже не стал бы. Если не ошибаюсь, фоморы – морской народ, а коль скоро Этне надумала привести в Чикаго целую армию, разведчики и застрельщики уже на местах. Кроме того, в городе сейчас хватает созданий, выйти против которых на честный бой рискнул бы только круглый идиот. Пусть даже их застали врасплох и они не успели собрать войска.

– Наверное, полубогам чуждо понятие «честь», – съязвила Мёрфи.

Я промолчал.

Заинтригованная этой паузой, Мёрф внимательно посмотрела на меня:

– Даже острить не станешь? Все настолько плохо?

– Дело не только в том, что произойдет этой ночью, – покачал головой я. – Дело в значении этих событий. Легион сверхъестественных существ явится в город, чтобы уничтожить все живое. Выстоит Чикаго или падет, после битвы мир смертных изменится раз и навсегда. Все слишком серьезно. Столько смертей… Люди не смогут закрыть на это глаза. Что бы ни случилось сегодня ночью, мир… Он перестанет быть прежним. Точка.

Мёрфи глубоко задумалась. Наконец сказала:

– Мир постоянно меняется, Гарри. Вопрос лишь в том, в какую сторону.

– Допустим, – не стал спорить я. – Но представить не могу, как эта ночь может изменить его к лучшему. Противостояние между смертными и сверхъестественным миром… Скверно, Мёрф. Очень скверно. Для всех и каждого. – Я покачал головой. – А оно близится. Когда это произойдет? Понятия не имею, но в самом скором времени. Что бы ни случилось, все начинается прямо сейчас.

Она прильнула ко мне:

– Что нам делать?

– Будь я проклят, если знаю. Что делать? Все, что в наших силах.

Она кивнула. Снова взглянула на меня и посоветовала без тени иронии:

– В таком случае приведи голову в порядок. О противостоянии двух миров подумаешь завтра. Сегодня и без того хлопот невпроворот.

Я сделал глубокий вдох, закрыл глаза, выдохнул и отгородился от океанчика тревожных мыслей, чьи волны уже бурлили у меня в голове. Сам же говорил, что не способен предотвратить эту напасть и встречу ее лицом к лицу. Другими словами, разделяй и властвуй. Решай проблемы по мере поступления.

А сегодня ночью у меня и у всех остальных ровно одна забота.

– Надо защитить Чикаго, – решительно произнес я.

– Вот именно, – подтвердила Мёрфи. – Итак, каким образом мы это сделаем?

Я мотнул головой:

– Насколько я понимаю, наша главная проблема – Этне.

– Почему? – без обиняков спросила Мёрфи. – Да, она представляет серьезную угрозу, но титанша – единственная в своем роде. Раздвоиться она не способна.

– Почему? – переспросил я. И напомнил: – Потому, что у нее глаз Балора.

– Что за Балор?

– Король древних фоморов, – сказал я. – Заклятый враг туатов, а те, насколько я понимаю, нечто вроде протосидхе. В доисторические времена правили Ирландией. Согласно пророчеству, Балор должен был погибнуть от руки своего внука. Поэтому он заточил единственную дочь в Стеклянной башне. На несколько тысяч лет.

– Этне, – предположила Мёрфи.

– Угадала с первой попытки.

– Тысячелетия за решеткой… Прямо-таки гарантия уравновешенности и здоровой психики, – заметила Мёрфи. – И что, Балор одолжил ей свой глаз?

– Вроде того. Один симпатичный туат по имени Киану прокрался в башню и обрюхатил Этне. В результате ее сын убил Балора, и тот скончался в страшных мучениях. Может, парнишка преподнес его глаз мамаше в качестве рождественского подарка. Не знаю…

– Что тебе об этом известно? – покосилась на меня Мёрфи.

– По большей части фольклор смертных, – покачал головой я. – Иначе говоря, попытка осмыслить историю посредством игры в «испорченный телефон». Но глаз Балора… Такого оружия мир не видел уже тысячи лет. Где бы ни собрались наши войска, этот глаз просто выжжет всех скопом. И коли я правильно понял, Этне практически неуязвима. Но если сидеть сложа руки, она – вернее, ее треклятый глаз – сотрет Чикаго с лица земли. В буквальном смысле.

– Как же ее победить, эту Этне? – спросила Мёрфи.

– Пес его знает, – ответил я. – Пока мы мотались на остров, Совет Старейшин собирал информацию. Может, нашлись какие-то варианты.

– Так вот зачем ты взял с собой кристалл, – поняла Мёрфи. – Думаешь аключить Этне в одну из камер Духоприюта?

– Думаю, что, если просто подойти к титанше и попробовать связать ее с помощью кристалла, она мне мозги наизнанку вывернет. – Я чуть было не положил ладонь на рукоятку атама, висевшего теперь на поясе. Честно говоря, лучше вообще о нем не думать. В мире хватает сущностей, способных улавливать мысли. – Допустим, можно сделать так, чтобы Этне выбилась из сил. Тогда, наверное, у меня появится шанс.

– Допустим… – проворчала Мёрфи. – Наверное… Сплошная неопределенность!

– Угу. – Я бросил на нее сердитый взгляд. – И это я еще оптимистично настроен.

– В таком случае пусть это будет план «Б».

– Бери ближе к концу алфавита, – посоветовал я. – Видишь ли, ситуация не похожа на обычную заварушку вроде тех, где я выступаю тяжеловесом. В этой весовой категории действуют такие персоны, по сравнению с которыми я середнячок, да и то не факт. Надеюсь… – Я снова покачал головой. – Надеюсь, у кого-то есть соображения получше моих.

Я инстинктивно насторожился и прикрыл дроссельную заслонку, чтобы уполовинить ход.

– Так. Мы уже близко. Если неприятности и начнутся, то между нами и берегом. Самое время предупредить остальных.

Мёрфи боднула меня в плечо, на мгновение прижалась ко мне и отпрянула:

– Уже иду.

Она осторожно ухромала обратно в каюту, а я еще сильнее прикрыл заслонку и вгляделся в ночь. Смотреть было не на что. Чуть южнее Ороры и на дальнем берегу озера от подбрюшья тяжелых туч отражался какой-то городской свет, но Чикаголенд окутывала кромешная тьма.

Разве что… не кромешная.

С такого расстояния я не видел огней.

На фоне чуть более светлого неба начали вырисовываться величественные, темные, безмолвные утесы домов. В окнах горели свечи, сотни свечей, одинокие светлячки во всей этой тьме. На улицах наверняка развели множество костров, и на первых этажах зданий играли румяные тусклые отблески.

Я сбавил скорость до минимума. Благодаря ментальной связи с оставшимся позади Духоприютом я неплохо чувствовал местоположение катера, но уверенность моя простиралась ярдов на сто, а управлять «Жучком» в темноте не так-то просто. Мне вовсе не хотелось пропустить вход в гавань и распороть брюхо катера о прибрежные камни.

В обычном случае я включил бы навигационные огни, но они вышли из строя, когда Последняя из титанов разомкнула иссеченные веки и магическая энергия глаза Балора проделала дыру в потолке практически нерушимой штаб-квартиры Общества Светлого Будущего, пробила крышу и полностью вырубила энергетическую систему Чикаго – в том числе электронику автомобилей, самолетов и электрическую сеть «Жучка-плавунца». Старинный дизельный движок пыхтел как ни в чем не бывало, но все остальные устройства не пережили суперпроклятия, наложенного глазом Балора. На носу и корме я закрепил химические светильники, но лишь для того, чтобы в нас никто не врезался. Хотя маловероятно, что той ночью озеро Мичиган бороздили другие катера.

Сквозь грязное стекло рулевой рубки я высматривал в сумраке тусклые пятна белой краски, маркирующие вход в гавань. Света на причале, конечно же, не было, а освещение, свойственное восемнадцатому веку, не особенно содействует безопасному управлению катерами.

Ни с того ни с сего послышался хруст вкупе с протестующими взвизгами обшивки и судовых надстроек «Жучка-плавунца», и несколькими секундами позже малый ход катера сменился полной неподвижностью. Чтобы не упасть, я ухватился за приборную панель, а штурвал крутануло так внезапно, что я не успел отдернуть руку и рукоятки отбили мне все пальцы.

Я выскочил из рубки и увидел, как под аккомпанемент стонов деревянной обшивки катер клюет носом и заваливается на левый борт.

Из каюты появилась Мёрфи: на портупее – химический светильник, у плеча – маленький автомат. Она оступилась, врезалась раненым плечом в переборку и охнула от боли, но все-таки выбралась на палубу и твердо встала на ноги, положив руку на рейлинг.

– Что такое, Гарри?!

– Сам не знаю! – крикнул я в ответ. Сунул руку под рубашку и высвободил цепочку с материнским пентаклем, древней серебряной вещицей с красным камнем в центре пятиконечной звезды. Прошептал нужное слово, сопроводил его легким усилием воли, и серебро засияло голубым чародейским огнем. Когда катер со скрежетом качнулся назад, я бросился на бак и поднял амулет, пытаясь хоть что-то разглядеть. – Похоже, мы сели на мель!

Однако, перешагнув через запутанный клубок линей, под носом катера я увидел лишь темную воду. Свет амулета отражался от пленочных и пластиковых рефлекторов на причале, впереди и чуть слева. На языке мореходов это вроде бы называется «по левому борту».

Мы по-прежнему находились на глубине.

Что за чертовщина?

Катер застонал, качнулся, и тут на меня обрушился запах – вернее, невыносимая вонь дохлой рыбы.

О черт.

Я развернулся и поднял амулет, освещая клубок линей, через который только что перешагнул.

Веревки? Черта с два. Передо мной была резиноподобная, пульсирующая, живая конечность, красно-фиолетовое щупальце, покрытое кожистыми узелками, похожими на бородавки, окаймленное зубастыми присосками и, пожалуй, вполовину толще телеграфного столба.

Я не приказывал телу двигаться замедленно, как в кошмаре, но организм, видать, сам принял такое решение. Тихо-тихо вдоль щупальца, приклеившегося к палубе многими дюжинами блюдечек-присосок, я пробрался к рейлингу – туда, где щупальце уходило за борт, в воду, к тучной массе, размером едва ли не превосходившей наш катер.

Щупальце изогнулось, изменило форму, и «Жучок-плавунец» с новым стоном завалился на правый борт.

Из вод озера Мичиган на меня уставился огромный тусклый глаз исполинского кальмара.

Фоморы выпустили долбаного кракена.

– Звезды и ка… – начал было ругаться я, но тут из глубин вырвались новые щупальца, не два и не три, а пара десятков, и все эти треклятые отростки устремились прямиком к моей физиономии.

Глава 2

Щупальца. Вот и все, что запомнилось мне в следующие несколько секунд.

В основном щупальца.

Они ударили в лицо и грудь, и я ощутил себя так, словно меня прихлопнуло водяным матрасом. Я отлетел от рейлинга и растянулся на палубе, чувствуя, как мне стягивают лодыжки. Глянул вниз и увидел пару гибких щупальцев, обвивших мне ноги. Зубастые присоски искали точку приложения – пока что безрезультатно, поскольку костюм из паучьего шелка, армированный чарами Молли, достойно держал удар и цепкие челюсти оказались бессильны перед заколдованной тканью.

Затем третье щупальце, потоньше остальных, легло мне на лоб, и я прямо-таки почувствовал хруст, с которым десятки крошечных зубов впились мне в кожу до самого черепа.

Поверьте, от такого звука мигом запаникует кто угодно.

Я ударился обо что-то затылком, и из глаз посыпались искры, а затем мои ноги и голову стали тянуть в противоположных направлениях.

Я ухватился за обвившее голову щупальце, чтобы противодействие не позволило кракену свернуть мне шею, и в итоге оказался в довольно-таки неприятном подвешенном состоянии: меня разрывали две неодолимые противоположные силы, а я пытался при этом не отдать концы.

В общем, как всегда. Ничего, черт подери, нового.

Гарри Дрезден, профессиональный чародей. В данный момент я немного занят, иначе пожал бы вам руку.

Я дернулся всем телом. Невероятно могучее щупальце растянулось, будто резиновый жгут, слегка ослабило хватку, и я успел выдохнуть лаконичное заклинание:

– Infusiarus!

В правой ладони – так вышло, что именно ею я держался за щупальце, – зажглась золотисто-зеленая огненная сфера, яркая, будто крошечное солнце.

По всей видимости, чертов кракен не умел издавать никаких звуков, но он съежился и отпрянул от неожиданного источника огня, содрогаясь от боли, и «Жучок-плавунец» застонал и содрогнулся вместе с ним.

Присоски с удвоенной силой впились мне в голову, и я закричал, но мучения вмиг растворились в неописуемом статическом холоде, которым Зимняя мантия компенсирует почти все болевые ощущения. Хруст был невероятно громким – по крайней мере, для меня, поскольку скрежет зубов по черепу передавался непосредственно в слуховые косточки. По лицу, ушам и шее заструилась горячая кровь. Раны на коже головы кровоточат как черт знает что, а у меня их появились десятки.

Я снова вскрикнул, добавил чарам энергии, и мой шарик солнечного света засиял похлеще ацетиленовой горелки. Остро пахнуло паленым мясом, и прожженное щупальце лопнуло, а я упал на палубу и больно стукнулся локтями.

Мгновением позже щупальца, обвившие мне ноги, подбросили меня в воздух и зашвырнули в обжигающе холодные глубины озера Мичиган.

Упасть в такую воду – все равно что врезаться в ломкую бетонную плиту. Я успел сгруппироваться и немного смягчить удар, но из меня все равно выбило дух, и я начал погружаться в студеную тьму.

Нет ничего холоднее, чем холодная темная вода. Она… живая, будто хищник, и пьет телесное тепло с того самого момента, как ты начал тонуть. Стоит опуститься на пару футов, даже летом, – и у тебя начинается серьезный озноб, а если пойти ко дну, запросто потеряешь голову из-за шокирующего холода и растущего давления в ушах, после чего утонешь в два счета, даже если твое утопление не входит в планы треклятого кракена.

Я лихорадочно искал варианты спасения. Как правило, вода и магия не сочетаются. Во многих отношениях вода считается наивысшим проявлением мира природы. Она восстанавливает равновесие, а чародеи только и делают, что сплошь и рядом нарушают баланс природных сил и естественные законы мироздания с помощью мыслей и чувств. Неспроста же одной из ордалий инквизиции было так называемое макание ведьм: погрузите чародея в воду, и ему потребуется изрядное везение, чтобы создать простейший волшебный огонь или искру статического электричества.

А это значило, что в схватке с гигантским кальмаром мой арсенал весьма ограничен.

С другой стороны – если кракен вообще соображает, что такое другая сторона, – где точно не стоит сражаться с Зимним Рыцарем, так это в холодной тьме.

Ведь я видел эту тварь в черной воде. Зрение мигом засекло фиолетовые и голубые оттенки биолюминесценции, такие тусклые, что не заметишь даже в менее затененной обстановке, и я с неприязнью вспомнил, каково это – смотреть сквозь иллюзию с помощью антимагического снадобья. Только теперь все было наоборот. Может, на самом деле кракен не светился. Может, магическое зрение попросту раскрасило этот образ, сделав его более привычным для человеческого восприятия. Но я видел врага ясно как днем, даже здесь, в стылой темноте. Или быть может, благодаря этой стылой темноте.

Щупальца вертели меня так и сяк, новые отростки присасывались к спине и бедрам, и один обвил левую руку, а затем кракен потянул меня к себе.

Я заметил громадный безжизненный глаз размером с колпак автомобильного колеса, а на фоне светящегося тела разглядел обсидиановый профиль крючковатого клюва, способного перекусить меня пополам с той же легкостью, с которой секатор садовника срезает красивый цветок.

Что-то глухо булькнуло, и секундой позже воду рассекла еще одна фигура, нереальной скоростью и грацией напоминавшая не человеческое существо, а скорее морского котика.

На Ларе не было ничего, кроме черного спортивного белья. Неестественная бледность ее кожи едва не опалила мое магическое Зрение. Серебристые глаза сверкали по-кошачьи, а в руке у вампирши я заметил запасной кукри Томаса. Его Лара, несомненно, выудила из оружейного ящика в каюте. Она стрелой промчалась сквозь воду, схватила меня за лацканы плаща, а затем просунула чертовски холодную руку под мой ремень и для устойчивости уперлась ногой мне в бедро, после чего взмахнула ножом, с невообразимой силой и скоростью преодолевая сопротивление воды.

Кукри погрузился в бородавчатую шкуру, и кракена окружило облако сгустков фиолетовой крови. Тварь неистово задергалась, и обшивка «Жучка-плавунца» взвыла благим матом, а Лара нырнула к моим ногам и заработала ножом со скоростью обезумевшего лесоруба, но каким-то образом ни разу меня не зацепила.

Не прошло и секунды, как давление на лодыжки ослабло, а затем кракен подтянул щупальца к телу, оставив на моих икрах с полдесятка глубоких ранок.

Крепко сжимая нож, Лара Рейт, некоронованная королева Белой Коллегии вампиров, пару секунд наблюдала за отступлением врага. Затем переместила хватку с моего ремня на подмышку, оттолкнулась от дна и потащила меня к поверхности.

Мы вырвались из воды, и я тут же набрал полную грудь драгоценного воздуха. Рукой, походившей на тонкий стальной брусок, Лара держала меня так, чтобы голова не погрузилась в воду.

– Вернись на борт, чародей, – сухо приказала она. Намокшие угольно-черные волосы прилипли к голове, уши заметно торчали, и от этого Лара почему-то выглядела лет на десять моложе. Глаза ее сияли от ярости. – Я не допущу, чтобы мой брат навеки застрял на острове из-за того, что тебе, дураку, приспичило порезвиться с кракеном!

– По-твоему, это я виноват?! – возмущенно пробулькал я, плюясь озерной водой.

Что-то внезапно кашлянуло и зашипело, и по озеру разлился яркий свет: ярдах в двадцати от нас Мёрфи зажгла светильник на баке «Жучка-плавунца» и теперь стояла, подняв его повыше и всматриваясь в воду.

– Миз Мёрфи! – резко окликнула ее Лара.

Ослепленная химическим сиянием, Мёрф повернулась в нашу сторону, хотя ее поле зрения было ограничено пределами светового круга. Светильник она зажгла, чтобы обозначить местоположение катера, – как только сообразила, что я свалился за борт.

Воду взбудоражило какое-то движение.

– Быстро на борт! – Лара развернулась, взбрыкнула ногами, которые выглядели необычайно волнующими даже в нынешней ситуации, и юркой выдрой ушла на глубину, а я кое-как погреб к «Жучку-плавунцу».

На физическую форму я не жалуюсь, но плавание – не мой конек. Вспенивая воду, я понемногу приближался к борту катера. Мёрфи бросилась навстречу и крикнула:

– Сюда!

Из-за ящика, где хранились лини и канаты, выскочила стройная, грозного вида валькирия в черном тактическом костюме и с мотком веревки в руке. У Фрейдис коротко стриженные рыжие волосы, ярко-зеленые глаза, веснушки и множество боксерских шрамов. Она стремительно размотала линь и бросила один конец в мою сторону.

Веревка упала в футе от моей головы, и я ухватился за нее. Фрейдис начала подтягивать меня к катеру с такой силой, что из-за сопротивления воды линь едва не выскальзывал у меня из рук.

– Гарри! – завопила Мёрфи, указывая мне за спину.

Я обернулся и увидел, что меня догоняет раздвоенная волна. Под водой набирало скорость что-то массивное.

Я стал подтягиваться по веревке, но чем больше усилий прилагали мы с Фрейдис, тем активнее противодействовало нам озеро Мичиган.

– Гарри! – снова крикнула Мёрфи и бросила мне ослепительно-яркий морской светильник, и тот закувыркался в воздухе.

Сам я ни разу не акробат, хотя на зрительно-моторную координацию не жалуюсь. Я вытянул руку, но вместо того, чтобы поймать светильник, отбил его и отчаянным жестом подхватил на излете в тот самый миг, когда щупальца снова вгрызлись в меня и утащили под воду, где магниевое пламя вспыхнуло ярче прежнего.

При горении такие фонари разогреваются аж до двух с половиной тысяч градусов по Фаренгейту. Поэтому, когда я коснулся щупальца светильником, оно отпрянуло со скоростью лопнувшей резиновой ленты, и в то же время пиджак из паучьего шелка достиг предела прочности и разошелся, как папиросная бумага, оставив меня с обнаженным торсом, беззащитным перед зубастыми присосками.

Я опустил глаза и в толще темной воды разглядел кракена. Он был громадный. В жутких глазах-зеркалах, отражавших химический свет, горела звериная самоуверенность. На секунду я завис над ним, не отводя взгляда…

…И почувствовал, как столь же мрачная и чудовищная уверенность переполняет мое сознание с таким напором, что в черепной коробке становится тесно.

То, что случилось дальше, какое-то время будет сниться мне по ночам. Глаза – это окна души. Пересекаясь с вами взглядом, чародей способен заглянуть в самые глубины вашего существа, и в ледяной воде озера Мичиган, в ослепительном кружке магниевого света, я увидел душу кракена.

Духовзгляд – дело нешуточное. Все, что видишь, впечатывается в сознание. Этот образ никогда не потускнеет, и чувство благоговения или ужаса останется с тобой навсегда. Если узришь что-то действительно скверное, как в случае с наагло… – в общем, что-то действительно скверное, – с головой могут произойти самые жуткие вещи.

Толком не знаю, что я увидел в тот момент. Какой-то размытый поток странных нечеловеческих образов, почему-то вызывающих тошноту. Я чувствовал, как в воде плавают мои раскинутые щупальца. Чувствовал, как подобные мне существа извиваются в непристойных объятиях на дне океана, среди разрушенных колонн и древних статуй с изображением тварей, неким образом выходящих за пределы трех измерений. Эти ощущения заполонили мой разум, и они настолько отличались от всего известного людям, что охарактеризовать их можно лишь понятием «абсолютная боль».

Я услышал собственный вопль и почувствовал, как лицо щекочут пузырьки воздуха.

Но есть нюанс.

Когда в душу вам смотрит чародей, вы тоже заглядываете ему в душу. Видите его так же, как он видит вас. Перед духовзглядом расступается плутовская вуаль физического образа, и мир предстает таким, каков он есть на самом деле. Кракен уставился на меня, и по его телу шли мерцающие световые кольца, бородавчатая шкура съеживалась и покрывалась шипами, а щупальца свивались в тугие клубки.

Мой разум издал протестующий вопль. Я с трудом отвел взгляд, но та глубинная часть моего существа, чьи инстинкты наслаждались преимуществами Зимней мантии, осознала одну очень важную вещь.

Что бы ни разглядел кальмар, это привело его в ужас. Да и во мне что-то переменилось так внезапно, будто щелкнули выключателем.

Этот моллюск – вернее, не моллюск, а целый кракен – испугался меня.

Я был ошеломлен тем, что увидел, и он тоже.

Кальмар не заметил, как к нему подплыла Лара.

Она налетела на него сзади и снизу, рассекая воду с такой скоростью, будто за плечами у нее был реактивный ранец, и вонзила острейший кукри Томаса в бугристую плоть головы чудовища, после чего начала вскрывать ее изогнутым кончиком клинка.

Адские погремушки! Лара вознамерилась вырезать ему мозг!

Кракен забился и задергался, его кожа меняла то цвет, то текстуру, а щупальца извивались в поисках жертвы. Он обхватил Лару за бедра и стал мотать ею по воде так, что она выпустила нож. Как видно, зверюга надумала переломить ей хребет.

Кукри все еще торчал у него из задней части головы. Или тела. Понятия не имею, где у него что. По сути, весь кракен состоял из бородавок, щупальцев и хищного кусачего клюва. Игнорируя жжение в легких, я ринулся вниз. Разрез у Лары получился не такой уж длинный, дюймов двенадцать-пятнадцать.

Но его было более чем достаточно для магниевого светильника.

Я сунул фонарь в дряблую тушу. Рука ушла в нее по самый локоть.

И кракен окончательно сдурел.

Что-то ударило меня и отбросило фута на три-четыре. Не будь легкие совершенно пусты, из них вышибло бы остатки воздуха. Мутными глазами я смотрел, как Лара вырывается из объятий кракена. Наконец ее кожа засветилась, будто мраморная. Обеими руками Лара схватила подвернувшееся щупальце и разорвала пополам.

По воде растеклось кровавое пятно размером с плавательный бассейн.

Из этого облака вдруг вынырнули стремительные и грациозные силуэты, пробудившие в недрах моего сознания детский страх, который невозможно перерасти.

Акулы.

Тупорылые акулы-быки со стеклянным взглядом, не сулящим ничего хорошего. Из подводного мрака их появилось штук десять. Длина самой маленькой – футов двенадцать, и это как минимум.

Да ладно! Это против всяких правил!

«Кое-кто, – напомнил себе я, – хотя точно не помню, кто именно, только что говорил Мёрфи, что Этне и ее войска вовсе не намерены соблюдать никаких правил».

В воде бился агонизирующий кракен.

И акулы набросились на него.

Вы не представляете, какая заварилась каша. Колотили хвосты, сверкали зубы, до белков закатывались глаза. Древнейшие суперхищники планеты сошлись с монстром, выплывшим из ночных кошмаров безумца, и беспощадный результат этой встречи радовал мне душу.

Глаза Лары расширились, когда еще две пятнадцатифутовые акулы выскользнули из темноты и рванули в ее сторону, а между ними, держась за грудные плавники, рассекала озерные воды Зимняя Леди, заместительница Королевы Воздуха и Тьмы, а по совместительству – моя подруга Молли Карпентер. Весь вечер Молли выполняла обязанности Зимней Леди, но все равно, по доброй традиции фэйри, тайком прикрывала мне спину. Должно быть, маленький народец по ее приказу нес дежурство на пристани, дожидаясь нашего возвращения с Духоприюта.

В серферском гидрокостюме – темно-фиолетовые кольца и светло-зеленые полосы – Молли походила на чрезвычайно ядовитую морскую змею. Губы она растянула в безумной ухмылке, а серебристые волосы, мерцавшие в потустороннем свете, окутывали ее голову сверхъестественной аурой.

Вместе с акулами Молли атаковала кракена. В руке у нее был нож, и Зимняя Леди немедленно пустила его в дело, чтобы выручить Лару. Кальмар, однако, был парень не промах: разинув клюв, зверь набросился на одну из акул – ту, что поменьше. Кусь, хрясь – и пополам, ровненько, как громадными ножницами.

Сверху донесся всплеск, и на арене появилась стройная Фрейдис, летевшая сквозь воду почти так же грациозно, как Лара. Ловко работая ногами, она скользнула вниз, прямиком к ножу, торчавшему из головы кракена. Щупальца потянулись к ней, но Зимняя Леди взмахнула рукой, и полдюжины акул принялись терзать неугомонные отростки.

Тем временем Фрейдис ухватилась за нож, а в другой руке у нее, черт возьми, я увидел гранату! Уже без чеки. Фрейдис сунула ее в то же отверстие, где не так давно обрел пристанище химический светильник. За плотью монстра я рассмотрел очертания ее руки и пальцев в сиянии магниевого огня. И рванулся к поверхности так быстро, как только мог. Осколки меня не волновали, но вода – несжимаемая жидкость, и в озере ударная волна причинит много больше вреда, чем на открытом пространстве. У любого, кто окажется поблизости, легкие превратятся в лепешку, а я не особенно понимал, где это – «поблизости».

Фрейдис презрительно оттолкнулась ногами от кракена и на удивление быстро догнала меня. Я оглянулся и увидел, как Молли, вцепившись в спинной плавник самой крупной акулы, несется прочь от раненого монстра. Лара держалась за ее ноги. От спортивного белья остались одни лохмотья, бледную кожу покрывали порезы и круглые отметины от присосок, из которых тонкими ручейками сочилась кровь чуть светлее человеческой, и все мы улепетывали со скоростью последних истребителей в конце первой серии «Звездных Войн».

Позади в толще кракена взорвалась граната, и примерно четверть головы подводной твари превратилась в приманку для рыб. Кожа кальмара вмиг побледнела, а щупальца уже не били по воде, а судорожно сжимались и разжимались. Оставив после себя облако крови и мясистых ошметков, тварь начала опускаться ко дну холодного озера.

Вырвавшись на поверхность, я набрал полную грудь воздуха и закашлялся. После того как я заглянул в душу кракена, в голове царил полнейший кавардак. Как у пьяного, только в сто раз хуже. Но воздух… какой же он был вкусный! Такой вкусный, что какое-то время я не мог надышаться и лишь потом сообразил, что рядом на волнах покачивается Молли в обнимку с большой акулой.

– Подумать только! – сказала она. – Стоило на пять минут отвернуться, и ты уже по уши в проблемах.

– Да ну тебя, падаван, – пробурчал я.

Она ответила чрезвычайно зубастой улыбкой.

– Акулы? – спросил я. – Серьезно?

– Уже не первый год в озере находят выпавшие зубы тупорылых акул. – Она с любовью похлопала свою рыбину по спине. – Так что за последние десятилетия здесь развелась тьма-тьмущая этих сорванцов.

– Лара? – крикнул я.

– Здесь, – отозвалась она из-за спины.

Я оглянулся. Выглядела она кошмарно. Ничем не защищенная от кусачих присосок, Лара получила множество ран, однако светлые глаза ее блестели, как лезвие меча, и взгляд оставался совершенно спокойным. Держась на воде рядом с хозяйкой, Фрейдис помогала ей оставаться на плаву.

Я сделал пару гребков и спросил:

– Э-э, и как мы теперь вернемся на катер?

Вместо ответа рядом плюхнулся еще один линь. В свете химических огней появилась Мёрфи.

– Господи, ребята, нельзя ли потише? – негромко, но очень сердито осведомилась она. – Если на пристани засел снайпер с прицелом ночного видения, вас расстреляют, как в тире.

Она нашла меня взглядом, слегка расслабилась и фыркнула:

– Ну? Только не думайте, что я буду вас всех вытаскивать.

Совершенно измотанный, я начал подтягиваться к катеру, время от времени проверяя, все ли следуют за мной. Это потребовало чертовски больших усилий, но в конце концов я подтащил свою окровавленную задницу к «Жучку-плавунцу», уперся ногами в обшивку и стал взбираться на борт, словно Бэтмен в исполнении старины Адама Уэста[1], разве что не так ловко и с меньшим апломбом.

Наконец я перевалился через рейлинг и целую минуту пролежал на палубе без сил.

– Ты в норме? – тихо спросила Мёрфи, пока остальные проделывали тот же путь.

– Знаешь, что я тебе скажу, Мёрф? – выдохнул я. – У меня дурное предчувствие по этому поводу.

Страницы: 12345678 »»