Маргелов Костин Борис
Росчерком пера Василию Филипповичу предстояло решить судьбы сотен людей. Не щадя сил и не жалея времени, он перелистывал аттестации, карточки взысканий и поощрений. С выпивохами и офицерами, относившимися к службе спустя рукава, все было ясно — в запас. Другая категория — командиры, прошедшие войну, но не имевшие сколь-нибудь основательного военного образования. С ними командующий «утряс» вопрос в своем стиле: в течение двух-трех месяцев офицеры, не имевшие десятилетки, с утра до поздней ночи грызли науки в гарнизонных школах, чтобы получить столь необходимые аттестаты зрелости. Так появлялась возможность пристроить их на всевозможные курсы усовершенствования и тем самым сохранить для дальнейшей службы в ВДВ. Сущая беда была с теми, кому немного оставалось до пенсии. По «подсказке» командующего комдивы как могли тянули с представлением к увольнению в запас, направляя в отпуска и на лечение офицеров, которые могли в одночасье лишиться заслуженных льгот.
Остались неизвестными обстоятельства, при которых у Н. С. Хрущева родилась идея приравнять ратную службу офицера к труду инженера. Во что это вылилось, можно увидеть на примере ВДВ. В 1951 году И. В. Сталин поддержал предложение Военного министерства о выслуге лет офицерского состава Воздушно-десантных войск. Приказом № 0163 от 16 августа 1951 года год службы в Воздушно-десантных войсках, при обязательном выполнении программы прыжков, приравнивался к полутора годам, а в конце определенного периода выплачивалось единовременное денежное вознаграждение. В 1961 году на этих льготах был поставлен крест, а десантников по всем нормам обеспечения приравняли к пехоте, заодно лишив войска собственной формы. Малиновый околыш на фуражке и каска, становившиеся никчемным украшением при десантировании, закрепила за Воздушно-десантными войсками прозвище «крылатая пехота».
На «судьбоносном» совещании, определявшем удел десантников, В. Ф. Маргелов не присутствовал, и единственным, кто выступил в защиту ВДВ, оказался министр обороны Р. Я. Малиновский, который подверг сомнению значительное сокращение Воздушно-десантных войск. «Для обеспечения высокой маневренности боевых действий, — сказал Р. Я. Малиновский, — необходимость существования воздушно-десантных дивизий несомненна».
Заметим, что в это время руководители НАТО действенность и значение своих воздушно-десантных войск под сомнение не ставили. В США основным оперативным звеном стала воздушно-десантная дивизия. Численность ее составляла 13 500 человек и более, огневую поддержку осуществляли 54 гаубицы калибра 105 мм и сотни безоткатных орудий, 47 самоходных установок с 90-мм пушкой, 88 самолетов и вертолетов обеспечивали воздушно-десантную подготовку. В аэромобильной дивизии количество летательных средств насчитывало 434 единицы, количество автомобилей превышало 1500, а общая численность соединения составляла 16 000 человек. Для переброски войск по воздуху в США было создано военно-транспортное авиационное командование и гражданский авиационный резерв. По данным самих американцев, их воздушный корпус в 1968 году насчитывал 490 военно-парашютных самолетов и 60 самолетов десантного обеспечения. Гражданский авиационный резерв имел в своем составе на тот период 371 пассажирский и грузовой самолет. Дополняли воздушную армаду около 500 самолетов ВВС национальной гвардии США. Транспортно-десантная авиация тактических авиационных командований имела 500 самолетов. Самые современные из них — С-130Е «Геркулес», способный поднять на борт 21 тонну полезного груза или 92 человек, С-141А «Старлифтер» с грузоподъемностью 43 тонны и возможностью десантировать 127 парашютистов. Самолет С-5А «Гэлекси» стал новым шагом по пути увеличения десантных характеристик и был способен поднять в воздух до 100 тонн груза и взять на борт 700 десантников, то есть целый батальон.
Говоря о бедах нашего десанта, надо еще на некоторое время возвратиться к апрелю 1955 года, когда было принято Решение о переподчинении военно-транспортной авиации непосредственно Военно-воздушным силам. Это означало, что командующий ВДВ должен был любое свое действие организации десантирования частей, а также по проведению прыжков согласовать и увязывать с командованием ВВС, считавших такую работу побочной. Неизвестно, сколько кабинетов Минобороны и Генштаба обошел Маргелов, прежде чем ему удалось возвратить в лоно ВДВ семь эскадрилий самолетов Ан-2. Без них вся воздушно-десантная подготовка в дивизиях сводилась к проведению прыжков с аэростата. Основательные коррективы приходилось вносить и в планы боевой подготовки — количество учений с практическим десантированием уменьшилось не в два и не в три, а в целых десять раз! Американцы же в это время провели 80 (!) широкомасштабных учений с комбинированной высадкой десанта. О таком размахе командующему советскими ВДВ В. Ф. Маргелову приходилось только мечтать.
Но и это не все! В период так называемой «хрущевской оттепели» серьезно пострадали многие научные разработки в области вооружений, так как приоритет был отдан исключительно ракетно-космической отрасли. Такой однобокий подход ослабил плодотворное сотрудничество В. Ф. Маргелова с создателями военно-транспортных самолетов. Своими резкими суждениями по этому поводу и отнюдь не безобидными оценками Маргелов у многих стал вызывать раздражение.
Оборонное ведомство на протяжении многих лет приспосабливало и подстраивало под нужды Воздушно-десантных войск уже имевшиеся типы самолетов. Так, в 1947 году дальний бомбардировщик Ту-4 с экипажем в 11 человек, подобие американской «летающей крепости», был переоборудован под десантный вариант. В двух грузовых контейнерах, подвешенных под крыльями, размещались либо две машины, либо две авиадесантные самоходно-артиллерийские установки (АСУ-57), а в бомболюках, словно сельди в бочках, теснились десантники. Человек — не бесчувственная бомба, и надо было обладать завидным мужеством, чтобы десантироваться в таких условиях. Нетрудно предположить, что и организованный сбор на земле после этого был весьма проблематичен.
Необходимо было радикально менять подход к решению проблемы десантирования, искать конструктивные решения, которые бы удовлетворили авиаторов и десантников. Наиболее успешно с этой задачей справилось конструкторское бюро под руководством О. К. Антонова, создав в 1953 году двухмоторный транспортный самолет Ан-8. Но при всех его достоинствах самолет мог взять на борт только 30 человек и чуть больше тонны груза. Напомним, что численность парашютно-десантной роты — до 100 человек, и командующий ВДВ В. Ф. Маргелов отлично сознавал, что даже при таком удачном варианте транспортного самолета, каким являлся Ан-8, получивший шутливое прозвище у десантников «Пузатый воздушный дельфин», о полной компактности десантирования подразделений не могло идти и речи.
«Не подведи, наука!» — по-дружески обращался В. Ф. Маргелов к Олегу Константиновичу Антонову, делясь с ними болезненными проблемами ВДВ. Генеральный конструктор был человеком, который не нуждался в понукании, и все, что разрабатывалось сотрудниками его КБ, становилось предметом глубокого и детального обсуждения с представителями Управления ВВС. Будучи единомышленниками, Василий Филиппович и Олег Константинович как бы со стороны наблюдали за жаркими спорами, и когда конструктивное решение выходило, что говорится, на поверхность, закрепляли его рукопожатием.
В 1956 году с аэродрома КБ Антонова поднялся в воздух военно-транспортный самолет Ан-12, способный вместить 60 человек десантников или взять на борт 8,5 тонны груза. Модификация и модернизация Ан-8 оказалась настолько эффективной, что когда самолет оторвался от взлетной полосы, раздался взрыв аплодисментов. Аплодировали члены государственной комиссии, офицеры и генералы, рабочие, инженеры и механики.
— Красивый самолет! — только и выдохнул с восхищением В. Ф. Маргелов. В 1962 году за создание Ан-12, летательного аппарата, вобравшего в себя высокое техническое совершенство и эстетический подход, ведущим специалистам КБ, которое возглавлял Антонов, была присуждена Ленинская премия. На торжественном вечере, посвященном этому событию, звучали приветственные речи, а сквозь гул несмолкаемых аплодисментов генеральному конструктору уже слышался рев мощных двигателей «Антея».
Увы, все работы, которые велись по этому самолету, во времена Хрущева были признаны второстепенными и шли ни шатко ни валко. Лишь в 1965 году гениальное творение О. К. Антонова обрело жизнь. Патриарх советской авиации и командующий ВДВ, наблюдая за испытательным полетом «Антея», эмоций не сдерживали.
Возрождая немецкие вооруженные силы — бундесвер, американские стратеги, не мудрствуя лукаво, сформировали и оснастили в 1956 году из остатков старых парашютно-де сантных войск 1-ю воздушно-десантную дивизию. Прямо скажем, не лучшие образцы преемственности поколений просматривалась в ее гимне, в который вошли слова из военной песни нацистских десантников:
- Нарвик, Роттердам, Коринф и Крит —
- Вехи наших побед.
Не остался без дела бывший организатор и командующий ВДВ гитлеровской Германии генерал-полковник Купт Штудент, о котором пелось в том же гимне. Продержав его несколько месяцев в лагере для военнопленных, американцы предоставили ему возможность возвратиться на излюбленное поприще. В подручных у Штудента пребывал вышедший в 1951 году из французской тюрьмы генерал парашютных войск Герман Рамке. Этим военачальникам не надо было занимать ни организаторских способностей, ни боевого опыта, ни отменного знания восточного театра военных действий.
Невзирая на нажим американцев, английское командование не ставило перед собой целью увеличение воздушно-десантных войск и, напротив, после окончания войны значительно сократило их количество: с трех полноценных дивизий, нескольких бригад и отдельных батальонов до одной, 5-й бригады, численностью в 5 тысяч человек. Англичане сделали упор на превращение воинского контингента, размещенного в Западной Германии, в мобильные силы, способные преодолеть любое расстояние и произвести высадку после нанесения ядерных ударов в заданном районе. Выполнение такой задачи было возложено на транспортное авиационное командование ВВС Великобритании, куда, кроме американских «Геркулесов», самолетов С-130Е, входили английские. «Беверли С» был способен взять на борт 90 солдат или 70 парашютистов и до 10 тонн груза. «Эндовер С1» по летным характеристикам был схож с Ан-8: вместимость — 30 парашютистов или 44 солдата, максимальная нагрузка — 5,5 тонны. Тяжелый военно-транспортный самолет «Белфаст С1», поступивший на вооружение в 1966 году, полностью отвечал требованиям мобильных частей и мог взять на борт 150 человек или бронетанковую технику весом до 37 тонн.
Особняком в НАТО стояли французские аэромобильные и воздушно-десантные войска. Это была подлинная элита, на которую твердо рассчитывало правительство, проводя политику удержания в узде заморских колоний. 11-я воздушно-десантная дивизия была сформирована в 1961 году на базе известной «Железной дивизии», оставившей недобрый след в Алжире и Индокитае. Получив название «легкой дивизии вторжения», это соединение специализировалось на введении воздушно-десантных операций глубиной в несколько сотен километров с захватом ключевого района или рубежа и срыва управления противника. Имея в своем составе 12 500 человек, дивизия была оснащена большим количеством противотанковых средств, что позволяло ей, создав прочную оборону, успешно отражать массированные удары бронетанковых сил противника.
Советским Воздушно-десантным войскам ставились задачи, тесно увязанные с действиями Сухопутных войск. По своему принципиальному характеру они немногим отличались от тех, которые получали командиры 4-го воздушно-десантного корпуса, 3-й и 5-й гвардейских воздушно-десантных бригад в годы Великой Отечественной войны. На языке тогдашних десантников смысл их сводился к следующему: «Перелететь через линию фронта, "сигануть" в тыл противника, окопаться и ждать подхода войск, ведущих наступление на оборонительные порядки врага». Как говорил командующий ВДВ В. Ф. Маргелов: «Тут тебе не до фантазий и не до прогулок по тылам».
Жесткие оперативно-тактические рамки долгое время сковывали действия штаба Воздушно-десантных войск, превращая его в передаточное звено, лишенное возможностей осуществлять стратегические замыслы и подкреплять их действиями, направленными на повышение общей боеспособности войск.
Операция «Дунай»
В период «перестройки и гласности» стали доступны для широкого пользования секретные документы, хранившиеся в так называемой «Особой папке». И как тогда водилось, по страницам этой «Папки» потопталось немало тех, кто не без удовольствия выхватывал из контекста материалы, компрометирующие людей, с честью и достоинством выполнявших свой гражданский и воинский долг во время событий 1968 года в Чехословакии.
Обострение предшествующего этим событиям политического кризиса было во многом связано с именем Александра Дубчека, избрание которого на пост первого секретаря ЦК Компартии Чехословакии стало отправной точкой «обновления» страны. Довольно быстро демократические преобразования, связанные со свободой печати, перестройкой экономики, открытостью границ, наполнялись духом открытого антисоветизма. Посол СССР в Чехословакии С. В. Червоненко охарактеризовал Дубчека «антипартийным явлением», а сложившуюся обстановку — «взрывоопасной», проводя параллели с венгерскими событиями 1956 года.
Было бы наивно полагать, что спецслужбы США и их союзников по НАТО сидели сложа руки. Учитывая венгерский опыт, они пытались свести до минимума влияние Компартии в рабочих коллективах, деполитизировать вооруженные силы, создать в среде интеллигенции очаги свободомыслия и противления коммунистической идеологии, накалить взаимоотношения между «отцами и детьми». Походя очернялось значение освобождения Чехословакии Советской Армией от фашистского ига.
В «Особой папке», в разделе «О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии», отмечалось:
«Задачи подполья: отрыв от стран социалистического содружества, реставрация капитализма, разложение армии, оргосбезопасности, возрождение деятельности социал-демократической партии.
Роль ударного отряда сил контрреволюции выполняет "Клуб-231", объединивший в своих рядах 40 тысяч человек из числа репрессированных за антигосударственную деятельность.
Генеральный секретарь клуба бывший фашист Бродский открыто призвал к расправе с коммунистами. "Клуб беспартийных активистов" объединяет творческую, научную интеллигенцию, осуществляет связь с сионистской организацией "Джойнт". Возглавляет клуб философ Иван Свитак.
3 мая 1968 года эти силы организовали митинг на Староместской площади в Праге. Главный лозунг митинга — изъять из Конституции ЧССР положение о руководящей роли Коммунистической партии.
В "Клуб ПТП" входят бывшие военнослужащие, отбывшие наказание в штрафных батальонах.
В распространяемых в Праге и других городах листовках КПЧ приравнивается к фашистской, карательной организации.
С января (1968 г.) началось наступление на якобы продажные государственные учреждения — суд и прокуратуру.
Нападкам подвергается участие ЧССР в Варшавском договоре. Готовится выход из него».
...8 апреля 1968 года в кабинет командующего Воздушно-десантными войсками позвонили по «вертушке» из Минобороны. А через час фельдъегерь доставил В. Ф. Маргелову пакет, содержащий директиву министра обороны и начальника Генерального штаба. Командующий вызвал начальника штаба генерал-лейтенанта П. Ф. Павленко, начальника политуправления генерал-майора В. П. Лысенко и ознакомил их с полученным документом:
«Контрреволюционные силы Чехословакии при активной помощи США и ФРГ дезорганизовали государственный порядок в этой стране. Используя эти события, войска НАТО угрожают завоевать Чехословакию, свергнуть в ней народную власть и установить угодный им режим...
Приказываю: с получением сигнала "Буря" привести в полную боевую готовность в пунктах постоянной дислокации 7-ю и 103-ю гвардейские воздушно-десантные дивизии, вывести их в исходный район для подготовки к высадке в Чехословакии парашютным и посадочным способами... Задачи дивизиям: оказание помощи органам народной власти в подавлении сил контрреволюции, взятие под контроль важнейших государственных учреждений, радиостанций, те левидения, почты, телеграфа, аэродромов, а также важнейших узлов дорог. Не допустить проникновения контрреволюционных сил в район Праги.
...В случае если войска ЧНА38 будут враждебно относится к десантникам и поддержат контрреволюционные силы, необходимо принимать меры.
...Названным дивизиям надлежит быть готовым ко взлету через 20 часов после получения сигнала "Буря".
...Открывать огонь без моего приказа запрещаю».
Далее следовали подписи министра обороны маршала Советского Союза А. Гречко и начальника Генштаба Вооруженных Сил СССР маршала Советского Союза М. Захарова
Вся операция по наведению порядка в стране с населением свыше 14 миллионов человек мыслилась таким образом, что внезапные действия соединенных сил государств Варшавского договора не позволят даже опомниться союзникам по НАТО.
Среди государственных институтов Чехословакии вооруженные силы были, пожалуй, менее всего втянуты в политическую борьбу. Многие офицеры Чехословацкой народной армии прошли подготовку в военно-учебных заведениях СССР и имели прочные деловые и дружеские связи в различных командных звеньях. Вот почему организация и проведение на территории Чехословакии командно-штабных учений Варшавского договора с кодовым названием «Шумава», в которых, кроме чехословацких и советских войск, принимали участие части Войска польского, не вызвали отторжения в армейской среде. Советских воинов повсеместно встречали тепло и сердечно. Руководил учениями первый заместитель министра обороны СССР и главнокомандующий Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора маршал И. И. Якубовский. Местом проведения учений был избран Либавский полигон в Словакии, находившийся в изрядном запустении.
В газете «Руде Право», официальном органе КПЧ, генерал-майор Чепицкий сообщил, что «через два-три дня Советская Армия покинет Чехословакию». Вторил ему тогдашний министр иностранных дел ЧССР Иржи Гаек: «Командно-штабные учения стран — участниц Варшавского договора закончились и Вооруженные Силы СССР в ближайшие дни возвращаются в Советский Союз».
Пребывание советских войск в Чехословакии политическое руководство СССР считало фактором, сдерживающим сползание к контрреволюции». Сами же чехи высказывалисьнесколько иным образом и более чем откровенно: «Вторую Венгрию русские здесь не получат».
Мнение словаков значительно отличалось от последнего: «Мы добиваемся федерации для словаков. Нас пугают тем, добившись своего, мы будем лишены финансирования Праги. Но мы от своих требований не отступим. Если же в Чехии победят правые силы, то мы пойдем на разрыв с чехами и будем просить у русских поддержки для создания своего Словацкого социалистического государства». В штабе ВДВ между тем изучали информацию о руководстве Чехословакии. Так, например, А. Дубчек характеризовался как «честный, хотя и недостаточно принципиальный человек, положительные качества которого превратили его в ширму в чехословацком обществе, за которой правые пытаются проводить свою политику. Первый секретарь жил в СССР 14 лет, и он умный коммунист».
12 июля 7-я и 103-я воздушно-десантные дивизии были подняты по тревоге и совершили марш в районы ожидания. Пока политики занимались политикой, десантники готовились к боевым действиям: совершали марш-броски, тренировались в швартовке грузов и боевой техники, обучали воинов, прибывших из запаса. Приказ министра обороны СССР и начальника Генерального штаба, полученный Маргеловым, каким бы конкретным он ни был, конечной ясности в будущие действия не вносил. Перед командующим ВДВ стоял непростой выбор: десантировать подразделения и части целиком или осуществить высадку десанта комбинированным способом — разведотряды вступают с воздуха в бой, захватывают аэродромы, обеспечивая высадку главных сил. Нужно было предусмотреть и вариант, при котором авиация подавляет систему ПВО и прикрывает посадочный десант.
В то время в армиях дружественных нам стран все вооружение, за редким исключением, было советским: самолеты, локаторы, зенитные комплексы... Боевая техника в руках людей, разуверившихся в социализме и поддавшихся на призывы о непредсказуемых действиях, могла привести и к непредсказуемым последствиям. Один боевой пуск, выстыл, и свинцовый смерч забушевал бы над Чехословакией, от наших военных требовалось не допустить такого развития событий.
У командующего ВДВ была еще одна трудность. Покров чрезвычайной секретности над подготовкой к операции «Дунай», по существу, сводил на нет суворовский принцип, который он постоянно отстаивал еще с тех памятных военный лет, когда начал командовать дивизией: «Каждый солдат должен знать свой маневр». Увы, сейчас его подчиненные вынуждены были питаться слухами. Боевая задача формулировалась в общих чертах: 7-я гвардейская воздушно-десантная дивизия захватывала аэродромы в Рузине Водохи, стремительно входила в Прагу, затем, взаимодействуя с 11-й и 20-й танковыми дивизиями, брала под контроль правительство ЧССР и командование ЧНА, узлы связи и главпочтамт, телевидение, радиовещательную станцию, госбанк, редакции и типографии газет.
103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия должна была высадиться на аэродроме Туржани и выполнять аналогичные задачи в Брно. После выполнения поставленных задач 7-я воздушно-десантная дивизия переподчинялась генерал-лейтенанту И. Л. Величко.
11 августа был вызван в Москву командующий 38-й армией генерал А. М. Майоров. Посетив последовательно кабинеты начальника Генерального штаба и министра обороны, он предстал с докладом перед Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Присутствовал на докладе и М. А. Суслов. Предоставим слово А. М. Майорову:
«В одно прекрасное утро, Леонид Ильич, под Чопом, Мукачевом, Ужгородом могут быть выброшены 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии НАТО. А через всю Чехию и Словакию на максимальных скоростях пойдут к ним на соединение пятый и седьмой армейские корпуса, а это 9 — 11 дивизий. Нам известно: маневры войск НАТО намечены на начало сентября.
Брежнев и Суслов переглянулись. А я продолжаю резать:
— А в ночь перед выброской воздушных десантов будет сформировано марионеточное правительство Чехословакии. Оно объявит о нейтралитете, о выходе из Варшавского договора, обратится с просьбой к НАТО — защитить страну от советского вторжения... Чехословакия может быть потеряна. Или небольшая война...»
Конечно же, Майоров не мог тогда знать, что советские руководители упорно искали авторитетных лидеров Компартии Чехословакии, готовых обратиться к ним с просьбой о вводе в страну войск Варшавского договора, чтобы предупредить в ней утрату социалистических завоеваний. К тому времени Польша, Германская Демократическая Республика, Болгария, Венгрия уже дали согласие на участие своих воинских контингентов в операции «Дунай». Румыния категорически выступила против, и Н. Чаушеску с тревогой ожидал часа «Ч», приказав своим вооруженным силам быть к готовности к отражению агрессии. Облегченно вздохнул он только спустя неделю после благополучного разрешения чехословацкого кризиса.
18 августа 1968 года на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение о вводе войск Варшавского договора в Чехословакию. Долгожданное обращение «здоровых сил» главе с В. Биляком, хотя и не имело юридической силы. Так как не было согласовано с высшими партийными и правительственными инстанциями ЧССР, дало повод для свободы действий. Теперь многое зависело от того, как будут действовать воздушные десантные дивизии в Праге и Брно.
Готовились ли «контрреволюционные силы» к вводу советских войск в августе 1968 года? Докладывая министру обороны маршалу Советского Союза А. А. Гречко о действиях 7-й и 103-й гвардейских воздушно-десантных дивизий, В. Ф. Маргелов отметил:
«Когда десантники ворвались в здание Академии Запотоцкого, офицеры Чехословацкой народной армии сидели над картами и наносили положение наших войск, перешедших границу. Приход их в Брно ожидали в середине дня. Также решительно были блокированы и разоружены воинские части, расположенные в городе».
Командующий ВДВ не сковывал своим авторитетом комдивов генералов Л. Н. Горелова и А. И. Яценко, предоставив им возможность принимать решения самостоятельно, по обстановке. Мнения комдивов 7-й и 103-й десантных дивизий и штаба ВДВ сходились в главном: в первом эшелоне в составе двух транспортных самолетов — группы захвата и наведения. На всю операцию по захвату аэродромов, на взятие под охрану взлетной полосы и налаживание аппаратуры взлета и посадки — 30 минут.
Если бы кто-нибудь из охраны аэродромов умудрился оправиться от шока и перегородил бы взлетную полосу чем угодно — тогда о посадочном десанте и речи быть не могло.
В большой степени успех операции зависел от десантников, и они тренировались без устали на отечественных контрольно-диспетчерских пунктах, схожими с чехословацкими.
В тот же день, 18 августа, в Министерстве обороны состоялось совещание, на котором А. А. Гречко произнес запоминающиеся слова: «Ввод войск в Чехословакию будет Осуществлен, даже если приведет к третьей мировой войне», последствия, конечно, преувеличивалась, но решительность настроя не вызывала сомнений. О серьезности предстоящего свидетельствовал состав участников совещания: Главком Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора маршал Советского Союза И. И. Якубовский, Главком ВВС, Главный маршал авиации К. А. Вершинин, Главком ракетных войск стратегического назначения
Н. И. Крылов, Главком ВМФ адмирал флота М. Г. Горшков, Главком войск ПВО маршал Советского Союза П. Ф. Батицкий. Совещание вел начальник Генерального штаба маршал Советского Союза М. В. Захаров.
Непосредственное исполнение операции «Дунай» возлагалось на командующего ВДВ генерала армии В. Ф. Маргелова, командарма 1-й танковой армии генерал-лейтенанта К. Г. Кожанова, командарма 20-й армии генерал-лейтенанта И. Л. Величко, командарма 38-й армии генерал-майора А. М. Майорова, командующего Группой советских войск в Германии генерала армии П. К. Кошевого, командующего Южной группой войск генерал-полковника К. И. Провалова, командующего Северной группой войск генерал-полковника И. Н. Шкадова. Координатором наземной части операции назначался командующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский. Моральный дух советских войск, участвующих в операции «Дунай», должно было обеспечивать Главное политическое управление во главе с А. А. Епишевым.
Переход войск границы Чехословакии был намечен на 23 часа 20 августа. День ввода войск — 21 августа. Сигнал «Ч» — «Влтава-666».
О поведении командующего ВДВ на этом совещании красноречиво рассказывает А. М. Майоров в книге «Вторжение»:
«Маршал А. А. Гречко обратился к генерал-лейтенанту Величко:
— Командарм, через 10 — 12 часов после «Ч» одной, а лучше двумя дивизиями вам следует соединиться с воздушно-десантной дивизией в районе аэродрома Рузине юго-западнее Праги...
В этот момент командующий ВДВ, генерал-полковник39 Маргелов, не всегда умеющий совладать со своим темпераментом, выпалил:
— Товарищ министр, воздушно-десантная дивизия вовремя... — Слова, похоже, не поспевали за возбужденной мыслью десантника, — все вдребезги разнесем к чертовой матери.
Гречко замахал на него рукой: дескать, погоди...
— Товарищ министр. Все семь дивизий готовы разнести в клочья любого противника!
— Спокойно, генерал. Конкретно о 98-й дивизии.
— Докладываю. С военно-транспортной авиацией все согласовано. Дивизия готова к высадке парашютным способом. После получения сигнала не более как через два часа.
— Утверждаю. Садитесь...
Гречко закрыл свою тетрадь. Я посмотрел на часы... Все мероприятие заняло меньше часа. Точнее, 43 минуты.
..Все двинулись к двери. И вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел Маргелова.
— Ну что, понял, Саша?
— Так точно, Василий Филиппович.
— А что понял? — осклабился воздушный десантник.
— Действовать надо решительно и твердо управлять войсками.
— Е... надо и фамилию не спрашивать — вот что надо!
Я остолбенел. В такое время и такой цинизм из уст прославленного героя войны».
Более служебные пути А. М. Майорова, назначенного на должность командующего Центральной группой войск в Чехословакии, и командующего ВДВ не пересекались.
День 18 августа 1968 года был насыщен до предела: комдивы 7-й и 103-й дивизий получили от командующего боевую задачу, и тут же заработала цепочка, ведущая от командиров соединений к частям и подразделениям. Приближалось время сигнала «Влтава-666», и Василий Филиппович в эти часы не находил себе места — слишком короткий срок был отпущен подчиненным для подготовки. Справятся ли они? Однако командующий ВДВ не опускался до мелочной опеки, а его спокойствие и выдержанность придавали уверенность всем, на чьи плечи ложилась судьба операции.
Об этих чертах командующего ВДВ вспоминал генерал П. Ф. Павленко:
«Обстановка всякий раз бывает конкретная, не похожая на теорию. В том и искусство командира, что он способен (или не способен) правильно оценить ее. У нас порой даже в высоких инстанциях преуспевали и вышли в чины сугубые теоретики, не способные, однако, практически командовать ни на войне, ни в мирное время. Я никогда не слышал от Василия Филипповича «классических» Формулировок замыслов, решений, как это преподается в академиях. Зато я много раз слышал его приказы и распоряжения как на учениях, так и в повседневной жизни — четкие, ясные и краткие, при которых подчиненный может проявить инициативу в способах выполнения задачи, замысел решения командующий уже "отложил" в своем уме.
...Когда штаб докладывал командующему расчет времени на подготовку к операции, важнейшим элементом он считал заботу о том, чтобы дивизия и полки имели достаточно времени на подготовку к десантированию. Ведь нередко встречаются случаи, когда старшие "инстанции" съедают львиную долю времени... Грош цена всем умным замыслам начальника, считал Маргелов, если командиры взводов и рот не имели времени на уяснение своих задач и доведение порядка действий до всех солдат».
Не случайно в одном из документов уже упоминавшейся «Особой папки» относительно идеологической подготовки операции «Дунай» делается неутешительный вывод: «Войну за умы чехов мы проиграли». Действительно, советская пропаганда заняла откровенно оборонительную позицию. А между тем на территорию Советского Союза постоянно вещали на нескольких языках народов СССР радиостанции «Свобода» и «Голос Америки». Не отставала от них и радиостанция «Европа». Эти широко известные «рупоры империалистической пропаганды» дополняли десятки подпольных радиостанций, располагавшихся в Австрии и в самой Чехословакии.
А ведь у солдат и офицеров Советской Армии сложилось твердое представление, что Чехословакия — верный друг и надежный союзник по социалистическому лагерю. Трудно было разобраться в происходящем. А каково было тем, у кого в памяти жила победная весна 1945 года? Неужели Злату Прагу, спасенную однажды от фашистской нечисти, придется вновь освобождать ценою пролитой крови?
Заметим при этом, что слова министра обороны: «Огонь открывать только с моего разрешения!» — давали прекрасный повод для безответных провокаций. В. Ф. Маргелов, передав распоряжение маршала А. А. Гречко командирам 7-й и 103-й дивизии, от себя пояснил: «Действуйте по обстановке».
Больной вопрос — обеспечение связи (десантникам приходилось действовать в значительной оторванности от штаба ВДВ) — Маргелов решил, передав в группы захвата мощные автомобильные радиостанции. Сигнал о захвате аэродромов, поданный ими, — команда для летчиков военно-транспортной авиации на снижение.
Еще со времен подготовки к широкомасштабным учениям «Днепр» у Василия Филипповича сложилась прочная дружба с «летунами». Для обеспечения десантирования в Чехословакию привлекалось 440 самолетов Ан-12. Расчет на взлет был таков: два парашютно-десантных полка — один аэродром. 20 августа вся техника, грузы, боеприпасы двух воздушно-десантных дивизий были загружены в самолеты. В ночь с 20 на 21 августа в воздух поднялись первые «Аны», уносившие в Прагу и Брно разведывательные отряды. С небольшим отрывом со взлетных полос стартовали главные силы. Обратимся к воспоминаниям одного из участников этих событий:
«Аэродром, расположенный невдалеке от небольшого белорусского городка Поставы, гудел, словно улей. Уже были получены карты Брно, на которых красными кружками были заботливо обведены объекты, которые необходимо было взять под контроль. Солдаты моего взвода без сожаления отполовинивали "сухие пайки", беря в запас побольше патронов... Кто знает, как обернутся события... Я был назначен выпускающим и, когда захлопнулся люк, принялся за привычную работу: проверил, все ли гвардейцы зацепили карабины и т. д. и т. п. Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Стрелка на приборе стала колебаться: 1000 м, 2000 м... "Будем прыгать или приземляться?" — спросил я борттехника, на что тот только пожал плечами. Заглянул в иллюминатор — летим над облаками, рядом, словно в почетном эскорте, "ястребки". С высоты в несколько километров — резкий спуск — до 150 — 200... Сияющий шпиль на высотке, схожей с московской, и вдруг команда пилота: "Садимся!" Десантник в самолете — неповоротливый тюлень, тяжелый рюкзак под задницей, парашюты, основной и запасный. В голове номера "бортов", где мои упакованные СПГ-9, две "асушки" — артиллерия подвижной группы. Наш самолет на взлетной полосе первый. Командир полка получил доклад разведгруппы. Охрана разоружена, и началось то, что никогда не забудется. Чешский военный аэродром напоминал немыслимую круговерть. Из люков приземлявшихся самолетов выбегали люди, стремглав бросаясь к грузовым "бортам". Зашвартовать и загрузить технику в самолет дело сложное. Но и привести ее в боевое состояние — не менее трудная задача. На землю летели замки крепления, пряжки, тугие стягивающие ремни. А самолеты тем временем взлетали и поднимались, и над всем этим морем техники и людей барражировали краснозвездные истребители. Не прошло и часа, как подразделения 350-го гвардейского парашютно-десантного полка начали выдвижение а свои маршруты. Я поглядел на часы — 6.00 по московскому времени, и тотчас в радийной машине зазвучал гимн детского Союза».
Прикрытие 7-й воздушно-десантной дивизии осуществляли два полка истребителей-бомбардировщиков и два полка истребителей из состава 16-й воздушной армии. Десантирование 103-й воздушно-десантной дивизии обеспечивал два полка истребителей и один полк истребителей-бомбардировщиков. Подавить систему ПВО Чехословакии при таком многослойном перекрытии воздушных зон не составляло труда. Мастерство и мужество летчиков во много предопределили ход операции в Праге и Брно.
Безо всякого сомнения, основную задачу решала 7-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Генерал-майор Л. Н. Горелов в Праге ранее не бывал, но план города изучил словно свои пять пальцев. Была проведена тщательная подготовка командиров четырех подвижных отрядов, назначенных для захвата зданий Министерства обороны и Генерального штаба Чехословацкой народной армии, Министерства внутренних дел и Военно-политической академии телевизионного и радиовещательного центров, главпочтамта, телеграфа и госбанка.
Вспоминает командир 108-го гвардейского парашютно-десантного полка полковник Ш. X. Минигулов:
«Перед рассветом в четыре утра наш полк начал десантирование в 12 километрах от Праги, на одном из военных аэродромов. А за десять минут до нас на этом же аэродроме приземлился военно-транспортный самолет, на борту которого находились командир дивизии и разведывательная рота. Она захватила аэродром, отрезала его от внешнего мира, обеспечила десантирование основных сил полка и других частей дивизии. Мгновенно были оцеплены боевые самолеты, блокирован гарнизон, где располагался летный состав. Все произошло без единого выстрела. И, как говорится, пошло-поехало... Через каждые полторы минуты на аэродром приземлялись самолеты. То есть не успевал один добежать до конца посадочной полосы, как на нее садилась следующая машина. Люди и техника тут же разворачивались и мчались на Прагу».
Механизированный арсенал разведчиков был невелик, и командующий ВДВ, памятуя об этой стороне дела, распорядился: «Все, что будет у гвардейцев под рукой, — автобусы, грузовики, машины — использовать для быстрого выхода к объектам». Действуя подобным образом, десантники, по воспоминаниям Ш. X. Минигулова, захватили четыре главных моста через Влтаву, помещение клуба «231» (штаб-квартира оппозиционных сил), здание ЦК КПЧ, издательство «Руде Право», Министерство внутренних дел, главпочтамт, телецентр, национальный и государственный банки.
Под охрану были взяты советское посольство в Праге, залы. Воинские гарнизоны, размещавшиеся в столице Чехословакии, оказались блокированными, и крупных военных столкновений в ходе операции не произошло. Но небольшие бои и перестрелки все же были.
Во многом на столь бескровное развитие событий повлияла фраза, произнесенная министром обороны СССР А. А. Гречко в телефонном разговоре с генералом армии И.Г. Павловским, когда тот с группой десантников уже находился в кабинете министра обороны ЧССР генерала Дзура. «Иван, передай министру: избави бог его открыть огонь по нашим войскам». И Дзур отдал приказ огня не открывать.
И тем не менее страсти накалялись с каждым часом. Представьте себе картину. Раннее утро в Праге и Брно, открываются парикмахерские и кафе, позевывая, открывают жалюзи владельцы мелких лавочек, на улицах появляются дворники и первые прохожие, и — о боже! — у всех правительственных зданий — люди в комбинезонах, в шлемах без знаков различия, с оружием в руках. Чья армия? Когда она вошла? Недоумение и страх перемешались в сердцах у чехов, и ненависть к советскому руководству, посягнувшему на свободу и независимость страны, выплеснулась в хлестких лозунгах: «Ленин, вставай! Брежнев сошел с ума!», «Иван, езжай домой дрючить свою Машку и хлебать щи!»
Что ж, с русским языком у чехов проблем не было. Не имелось недостатка в Праге и Кошице масляной краски, которой незадолго до ввода в Чехословакию войск Варшавского договора неизвестные подонки прошлись по памятникам воинам-освободителям. Досталось бюсту Маршала И. С. Конева, не пощадили вандалы захоронения советских воинов, павших в боях за освобождение Чехословакии. Мертвые сраму не имут, а живые?
Операция по вводу союзных войск предусматривала «деликатную» задачу, которую предстояло решить командующему ВДВ. Десантники, действовавшие в Праге, должны были арестовать А. Дубчека, ряд членов ЦК КПЧ и чехословацкого правительства. Маргелов потребовал от комдива 7-й воздушно-десантной дивизии «действовать по отношению к Руководству ЧССР с чрезвычайной вежливостью и не бросаться понапрасну словами».
Разведрота дивизии и два взвода мобильного отряда, который возглавлял начальник разведки подполковник М. Серегин, перекрыли все улицы, прилегающие к зданию КПЧ, и взяли его под контроль, разоружив при этом охрану и нарушив телефонную связь. А. Дубчек находился в своем каби нете на втором этаже. Когда заместитель начальника политотдела подполковник М. Шишкин и старший лейтенант Б. Приталюк в сопровождении гвардейцев вошли в кабинет первого секретаря, в нем, кроме А. Дубчека, находилось еще 24 человека и среди них Й. Смрковский, Ф. Кригед, Й. Шпачек, Б. Шимон. Подполковник М. Шишкин громко поздоровался с присутствующими, в ответ — молчание. Нарушил его Ф. Кригель, вспылив: «Господа, что это за армия пришла?» М. Шишкин ответил: «Советская армия пришла для защиты социализма в Чехословакии. Прошу соблюдать спокойствие и оставаться на местах до прибытия наших представителей».
Спокойствие далось с трудом. Дубчек стал хвататься за телефоны, пытаясь связаться с послом в СССР С. В. Червоненко, а затем с самим Л. И. Брежневым. Пришлось вмешаться офицеру. Старший лейтенант Жаданов «в сдержанной форме отказал А. Дубчеку и обрезал телефон». Эти слова взяты из рапорта В. Ф. Маргелова министру обороны. Складывалась довольно затруднительная ситуация — все руководство КПЧ находилось в руках десантников, а люди из органов явно запаздывали. Этим воспользовались неугомонные Й. Смрковский и Ф. Кригель, которые выкрикивали из окон, что они схвачены, и пытались спровоцировать толпу к их освобождению. Это были самые напряженные минуты.
Воспользуемся еще раз воспоминаниями командира 108-го парашютно-десантного полка полковника Ш. X. Минигулова. «Александр Степанович, — обратился он к Дубчеку, — я командир воздушно-десантной части, мы десантировались сегодня. Вошли оказать вам помощь в подавлении контрреволюционного мятежа». Дубчек ответил, что в стране никакого контрреволюционного мятежа нет. И в это время с улицы раздалась очередь по окнам.
Только к вечеру началась эвакуация руководства КПЧ в здание советского посольства, а из него на аэродром в Рузине, где «под парами» стоял самолет, готовый к доставке членов ЦК и правительства в Москву.
О перевозке захваченных лидеров Чехословакии В. Ф. Маргелов докладывал А. А. Гречко так: «В первой группе были доставлены в советское посольство О. Швестка, Ф. Барбилек, О. Биляк, О. Павловский... Во второй группе... в бронетранспортере находились А. Дубчек и Ф. Кригель, напротив них сидели два наших офицера, в другом бронетранспортере Й. Смрковский и Й. Шпачек. При перевозке указанной группы на аэродром Рузине особенно возмущались Ф. Кригель и Й. Смрковский. Они требовали открыть люки и объяснить, куда их везут. В целом эвакуация членов ЦК КПЧ прошла быстро и без происшествий».
Оправившись от шока после ввода в Чехословакию войск социалистических стран, зарубежные «голоса» выплескивали на слушателей свидетельства невиданных «злодеяний», совершенных «бандитами Маргелова» в Праге и Брно.
«В эти трагические минуты, — вещали в эфир через радио «Свобода» известные путешественники Мирослав Зигмунд и Иржи Ганзелка, — мы обращаемся к общественности Советского Союза. Вы всегда называли нас самыми преданными из всего социалистического лагеря. Неужели вы верите, что мы — контрреволюционеры! Требуйте объяснения этого беспримерного вероломства ваших государственных деятелей, которые замарали честь советских людей... Мы просим вас, не замалчивайте эту страшную агрессию!»
Отсутствие правдивой информации в советской прессе дало прекрасный повод идеологическим и разведывательным службам Запада для того, чтобы преподнести события в самом неприглядном виде. Одна из инструкций спецслужбам США гласила:
«Делать упор на то, что ввод в Чехословакию войск пяти стран Варшавского договора свел на нет то смягчение, которое наметилось между Востоком и Западом. Под угрозу срыва поставлена судьба договора о нераспространении ядерного оружия. Курс советского руководства на насильственное подавление малейших проявлений самостоятельности создает военную угрозу вторжения в Румынию, Югославию, Албанию...»
Командующий ВДВ сдерживал себя с трудом. Его солдат на улицах чешских городов поносили на чем свет стоит, разъяренные толпы лезли на десантников с кулаками, забрасывали их камнями, стреляли исподтишка. Захваченные радиостанции, вещавшие на частотах советских войск, исчислялись десятками. Гвардейцы же в ответ только крепче стискивали зубы. Лишь на пятый день пребывания войск в Чехословакии советские политорганы разродились листовкой. Называя командиров и солдат 7-й и 103-й гвардейских дивизий «политическими бойцами», В. Ф. Маргелов нисколько не ошибался. Комдивы Л. Н. Горелов и А. И. Яценко постоянно «ходили в народ», пытались наладить контакты с руководством Праги и Брно.
Труднее всего было удержать спокойствие в чехословацких воинских частях. Перед офицерами-десантниками предстала картина их полнейшего разложения. По сведениям контрразведки, в день 21 августа даже в частях постоянной боевой готовности — ПВО, авиации, связи — отсутствовала треть личного состава: то ли в увольнении находились, то ли в самовольной отлучке. Блокированные в своих гарнизонах воины Чехословацкой народной армии не ответили на подстрекательские призывы: «К оружию!» — и тем самым выбили важный козырь из рук националистического сопротивления.
Краткая хроника боевых действий десантников выглядела так.
21 августа (в ночь на 22-е). 2-я рота 108-го гвардейского парашютно-десантного полка была обстреляна одиночными выстрелами, при ответном огне выстрелы прекратились и больше не повторялись.
23 августа. Из здания телецентра был открыт огонь из автоматического оружия. В перестрелке были убиты 2 человека 8 солдат ранено. В Брно в перестрелке погиб один человек.
24 августа. Около часа ночи разгорелся бой возле здания Национального собрания и министерства сельского хозяйства. В ходе ликвидации очагов сопротивления было взято: 200 единиц различного оружия, 17 пулеметов, 30 ящиков боеприпасов.
25 августа. Разведрота 7-й дивизии обнаружила склад оружия и сдала его в комендатуру. Десантники подвергались обстрелам с крыш зданий и окон. Открывался огонь на поражение. 7-я гвардейская воздушно-десантная дивизия перешла в непосредственное подчинение генерала армии И. Г. Павловского.
26 августа. Персонал аэродрома в Рузине отказался обслуживать наши самолеты. В здании министерства торговли изъяли арсенал с оружием.
28 августа. Десантники взяли под контроль тюрьму. Перестрелка у Дома журналистов. Изъято 13 пулеметов, 81 автомат, 150 ящиков с обмундированием и снаряжением. Ночью в Праге в ряде мест велась перестрелка.
30 августа. Предприятия Праги и Брно приветствовали гудками возвращение членов ЦК КПЧ и правительства из Москвы.
В Брно — отдельные выстрелы. Частями 103-й дивизии были изъяты две радиостанции, 15 автоматов, 14 пулеметов, 40 000 патронов.
В докладе министру обороны СССР В. Ф. Маргелов уточнил, что всего двумя десантными дивизиями было захвачено 97 пулеметов, 150 винтовок, 23 гранатомета, почти 90 000 патронов, 14 радиостанций.
Не успели отгреметь выстрелы, как командующий ВДВ прилетел в Прагу. Последовали краткие распоряжения:
«Погибших солдат доставить на Родину и похоронить с почестями. Раненых — в стационарный госпиталь в Южной группе войск. Отличившихся представить к боевым наградам». Более 1000 воинов-десантников были удостоены орденов и медалей СССР, а «действия 7-й и 103-й гвардейских воздушно-десантных дивизий, выполнивших интернациональный долг по защите социалистических завоеваний трудящихся Чехословакии, получили высокую оценку Политбюро ПК КПСС, Советского правительства и министра обороны».
Эти строчки, взятые из приказа командующего ВДВ, совпадают с выводом, содержащимся в одном из документов «Особой папки»:
«В военном отношении операция по вводу наших войск в Чехословакию была проведена безукоризненно. Армия показала высокий уровень боевой готовности и великолепное профессиональное мастерство...»
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1968 года командующий Воздушно-десантными войсками Герой Советского Союза генерал армии В. Ф. Маргелов за умелое руководство соединениями, принимавшими участие в операции «Дунай», был награжден орденом Ленина. 12 сентября части и 7-й и 103-й гвардейских воздушно-десантных дивизий, передав охраняемые объекты чешской милиции, были выведены за пределы Праги и Брно и без раскачки принялись за боевую подготовку. Требования командующего ВДВ были такими: обустроить нормальный быт, подвести итоги действий, наладить надежную охрану складов с оружием и боеприпасами и готовиться к выезду на Родину. В этой связи представляют интерес воспоминания командира взвода Б. Акимова:
«Жизнь в Брно постепенно налаживалась. Меньше во взглядах чехов стало злобы, с улиц исчезли провокационные лозунги. Общими усилиями мы привели в порядок братское захоронение советских воинов. Немецкое, находившееся на другой стороне, — не тронуто. Ожила знаменитая ярмарка. Патрулируя улицы города, мы только облизывались: пиво вовсю лилось, но однажды не удержались, поменяли наши рубли на злотые. "Настоящее чешское!" — с восторгом произносил каждый, кому достался заветный глоток.
Наезд командующего ВДВ в наш 350-й гвардейский парашютно-десантный полк неожиданностью не стал. Мы знали, что Василий Филиппович в Праге и не преминет побывать в Брно. К этому времени полк полукругом располагался по горам, с которых город был виден словно на ладони. Немаловажная деталь: из Боровухи, места постоянной Дислокации, прибыл оркестр. Загремели марши и, конечно,
«Врагу не сдается наш гордый "Варяг"» — любимая мелодия В. Ф. Маргелова. С нее и начался строевой смотр. Эхо нашего многоголосого десантного хора настроило чехов на более миролюбивый лад. На импровизированной трибуне представители городских властей не жалели ладоней. Ведь известно: "Когда поют солдаты, спокойно дети спят..."
Как командир знаменного взвода, я был причислен к лику особ, приближенных к комполка, и следовал за ним, внимательно вслушиваясь в то, что говорит ему командующий-
— Здесь поставить баню, здесь походный магазин, здесь
Колесов, устрой клуб. Я на фронте своих бойцов Чарли
Чаплином вдохновлял, а в ЮГВ — целый арсенал нашенских фильмов и водки...
Командир полка недоуменно пожал плечами, а командующий продолжал:
— Да, да, водки. Боевых сто грамм для гвардейцев выбить не получилось. А вот водка и коньяк в магазине будут как поощрение...
— Так откуда взять деньги?! — воскликнул комполка. — Я ж выполнил приказ — распорядился: денег с собой не брать.
— Вот тебе, Колесов, мой сертификат для начала, а начфина пошли с охраной в штаб дивизии. Я их, этих бумажек, в достатке привез».
Перед началом нового, 1968/69 учебного года, который в Вооруженных Силах СССР по заведенному правилу начинался 1 декабря, в Управлении ВДВ проходило расширенное совещание. Сохранились тезисы выступлений, написанные рукой командующего ВДВ В. Ф. Маргелова:
« — Высокая оценка, данная Политбюро ЦК КПСС, Советским правительством и министром обороны, не означает, что у нас нет нерешенных вопросов.
— Мы далеко не всегда будем иметь такой продолжительный срок для подготовки к действиям, поэтому должны работать над сокращением времени выхода к аэродромам и завершения подготовки к десантированию.
— В боевой подготовке... в 1969 году запланировать и провести одно тактическое ротное учение «Ведение боя в населенном пункте». Эти же учебные вопросы включить и в батальонные учения.
— Научить личный состав грамотно и уверенно пользоваться планами городов, учитывая опыт действий в Чехословакии, когда были сорваны и уничтожены дорожные указатели и таблички с названиями улиц, номерами домов. Практический опыт 7-й и 31-й воздушно-десантных дивизий в Чехословакии показал — наиболее целесообразной группировкой является усиленный парашютно-десантный батальон. Требую "сколачивать" это подразделение как основную боевую единицу.
— Учить офицеров штабов, особенно в первые часы десантирования, писать краткие и ясные донесения, а радистов — хорошо работать в условиях радиопомех».
Выводы, представленные в Министерство обороны: « — Иметь в ВДВ воздушный пункт управления командующего ВДВ на самолетах АН-12 (АН-24), оборудованных надежными средствами связи.
— Штаты шифроорганов штабов Воздушно-десантных войск — дивизий, полков необходимо пересмотреть в сторону их усиления личным составом и оснащения спецавтобусами.
— На базе существующего батальона связи ВДВ сформировать отдельный полк связи.
— Создать для ВДВ переносную, десантируемую в контейнере радиостанцию дальней связи с радиусом действия 3000 км.
— Размещение командного пункта ВДВ в Генеральном штабе нецелесообразно, поскольку создает трудности в управлении дивизиями.
Действия 7-й и 103-й воздушно-десантных дивизий еще раз убедительно подтверждают необходимость оснащения воздушно-десантных соединений боевой машиной ВДВ».
Главное — маневры
В воздушно-десантных операциях существует термин «живучесть десанта». Противники массового применения Воздушно-десантных войск для решения стратегических целей в современной войне делали упор именно на это звено, считая его наиболее слабым. Их логика была такова: десант уязвим как на взлете, так и при переброске по воздуху к району боевых действий. По причине сильного разброса на площадке приземления людей и техники вступление в бой десанта при огневом воздействии противника — неосуществимая задача. То есть иметь в таком виде Воздушно-десантные войска, в каком их представлял Василий Филиппович Маргелов, — не более чем блажь человека, который довел «показуху» до совершенства.
Что ж, была и «показуха», чтобы не ударить лицом в грязь перед теми начальниками, кто имел весьма смутное представление о Воздушно-десантных войсках, но от которых нередко зависела их судьба. Но главное — это повседневная боевая учеба, тяжелый солдатский труд, неимоверное напряжение ума и воли командиров. В. Ф. Маргелов отлично сознавал, что выверенные планы окажутся бездейственными, а сложная техника так и останется недвижимой, вооружение будет неизменно давать осечку, если в ВДВ допустить атмосферу бездушия, в которой восторжествует живучий армейский принцип: «День прошел, и слава Богу». В многочисленных воспоминаниях о десантнике № 1 нет ни одного упоминания таких слов, как «накачка» и «разнос». Командующий мог отпустить по адресу нерасторопного командира язвительное замечание, привести образное сравнение в оценке ленивого подчиненного, взорваться, когда к нему обращались за решением мелочных вопросов. Однако он никогда не опускался до скоропалительной раздачи взысканий. Требовательность в сочетании с заботой — неизменные принципы, которые исповедовал Маргелов и соблюдение которых он пытался сделать незыблемым правилом для командиров всех степеней.
Но главное, он обладал собственным видением перспектив применения десантных войск в тылу врага. При этом командующий ВДВ шел в ногу с развитием техники и вооружения, зачастую предвосхищал многие способы ведения боевых действий... Если в начале пятидесятых годов в действиях десантников доминировали ближний бой и оборона, в шестидесятых — начале семидесятых годов десант обрел статочную мобильность и способность противостоять танковым ударам, решать оперативно-стратегические задачи. Показательны в этом отношении учения, которые становились настоящими экзаменами на зрелость всех десантников от солдата до командира соединения.
В программе боевой подготовки десантников преобладающим стало слово «сколачивание». Процесс этот был длительным и начинался с индивидуального обучения солдата, а затем охватывал отделение, взвод, роту, батальон, полк. Венцом организаторской деятельности, проверки навыков и умения командного состава становились дивизионные тактические учения.
Можно вспомнить наиболее значимые учения Воздушно-десантных войск, которые стали важными вехами не только в биографии командующего, но и для всех Вооруженных Сил СССР.
Норвегия — северный сосед Советского Союза. Небольшая страна, напичканная военными базами и аэродромами, надежно сокрытыми шхерами и фьордами, занимала одну из ключевых позиций в стратегии НАТО. Лучшего плацдарма для нападения на СССР с севера не придумаешь. Во Второй мировой войне им воспользовался Гитлер. По его стопам шли и генералы Североатлантического блока. Демонстрация силы — вторжение натовских самолетов в воздушное пространство и военных кораблей в территориальные воды СССР — было делом обычным, и сигналы боевой тревоги часто звучали на наших аэродромах и морских базах.
В марте 1958 года, то есть через четыре года со дня своего вступления в должность командующего Воздушно-десантными войсками, В. Ф. Маргелов приказал комдиву 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал-майору А. А. Корещенко подготовить один усиленный полк для действий в условиях Заполярья. Уж кому-кому, а Маргелову со времен советско-финляндской войны были памятны трескучие морозы, умелые действия противника, отменно владевшего лыжами и со знанием дела использовавшего условия сложной местности. Поэтому помощь и советы командующего в подготовке полка к десантированию имел неоценимое значение.
Высадка десанта в Заполярье и совместные его учения с 122-й дивизией и авиацией Северного флота произвели на северных соседей внушительное впечатление. Гвардейцам Маргелова не стали помехой ни полярная вьюга, ни бездорожье, ни незнакомая местность. Задача по оседланию стратегически важных дорог, ведущих вглубь территории СССР и участков, которые «противнику» невозможно было миновать, была выполнена блестяще.
Поскольку части и соединения Воздушно-десантных войск обладали своего рода «экстерриториальностью», то есть жили и существовали по собственным законам, то в военных округах почитали их за «пасынков» и не жаловали особым вниманием. Редко упоминались они и в армейской прессе. Для того чтобы ликвидировать этот информационный голод, командующий ВДВ совместно с политуправлением принял решение организовать в каждой дивизии многотиражку. Эти газеты, конечно, не могли соперничать ни по формату, ни по объему материалов с окружными. Однако десантники, находя в них имена известных командиров, фотографии и заметки об однополчанах, о примерах отваги и мужества, даже после увольнения в запас хранили газетные листы как драгоценные реликвии. И уж конечно, редакции дивизионных газет трудились не покладая рук накануне войсковых учений.
Можно наверняка утверждать, что боевую готовность армий стран Варшавского договора в решающей степени определяли солдаты и офицеры советских Вооруженных Сил, а апофеозом большинства совместных войсковых учений и маневров являлись выброски десанта. Так было в 1963 году на полигонах Группы советских войск в Германии, а в следующем году — в Болгарии.
В свою очередную командировку В. Ф. Маргелов отправился в Германскую Демократическую Республику, где с 16 по 23 октября 1965 года проходили учения стран Варшавского договора под кодовым названием «Октябрьский штурм». В составе участников были воинские контингент армий ГДР, СССР и ЧССР. Польскую Народную Республику представляла Поморская воздушно-десантная дивизия которой командовал Э. Разлубирский. От самолета до парашюта все было советским, нашего «производства» была тактика действий польских десантников. Маргелов бы вполне удовлетворен — его идеи прочно прижились в армии дружеских государств. Да и дружба с польскими товарищами была не показушной. И по сей день в сквере перед курсантной казармой Рязанского института воздушно-десантных войск имени В. Ф. Маргелова растут голубые ели — символ памяти о совместной борьбе советских и польских воинов с фашистами, крепкой дружбы и взаимовыручкедесантников двух стран. Посадили деревья В. Ф. Маргелов, В. Ярузельский и М. Спыхальский. В конце сентября 1966 года В. Ф. Маргелов выехал на учения в Чехословацкую Социалистическую Республику. На завершающем этапе учений «Влтава» была введена «в сражение» воздушно-десантная часть национальной армии Чехословакии. Здешние воины также многое заимствовали из арсенала советских десантников, а то, что более половины офицеров национальной армии Чехословакии прошли обучение в военных училищах и академиях Вооруженных Сил СССР, особого секрета не составляло.
Учения «Родопы», проводившиеся в начале августа 1967 года на территории Болгарии, немногим отличались по сценарию от предыдущих. В. Ф. Маргелов впервые увидел в деле болгарских десантников. Перед самым отлетом на Родину командующий ВДВ, пожимая руку министру обороны Болгарии генералу Д. Джурову, сказал:
— Ждем Вас в Киеве ровно через месяц.
Все министры обороны стран социалистического содружества получили официальные приглашения на учения «Днепр», которые начались 24 сентября 1967 года и охватывали территорию Белорусского, Киевского и Прикарпатского военных округов. Если в ходе предыдущих учений отрабатывались оперативно-тактические задачи, то на учениях «Днепр» на повестке дня стояли вопросы стратегического плана, а главный их замысел состоял в проведении фронтовой наступательной операции. Руководителем учений являлся министр обороны СССР маршал А. А. Гречко. Условные противники были разделены на «северных» и «южных», и каждая сторона готовила свои «сюрпризы».
Воинам танковой дивизии предстояло форсировать водную преграду с ходу, без плавсредств. Это была впечатляющая картина. Тяжелые боевые машины выдвигались на берег и медленно сползали под воду. Полкилометра двигались на глубине три-четыре метра. Все 330 танков благополучно переправились на берег «противника» и ударили по нему из всех стволов. Но главное было еще впереди. В то время, когда в наиболее выгодных для обозрения точках шла деятельная работа по строительству наблюдательных вышек, в шта бе ВДВ готовились к проведению операции в необычном составе. В воздух должны были подняться две дивизии: 76-гвардейская (командир дивизии генерал-майор В. Ометов), 103-я гвардейская (командир дивизии генерал-майор М. И. Кашников). Обоим соединениям предстояло совершить десантирование со всей боевой техникой. Василий Филиппович, безусловно доверяя начальникам всех своих служб и офицерам штаба, взял на себя, пожалуй, самую ответственную работу: объяснить людям суть, цели и значимость пред, стоящих учений. Не было ни одного полка, ни одной отдельной части, в которой бы не побывал командующий.
Необычность задачи состояла в том, чтобы наглядно продемонстрировать возможности воздушно-десантных войск сообразуясь с реалиями боевой обстановки, предотвратить гибель людей, которая при такой массовой выброске допускалась, но была вовсе не обязательной. Была у десантников и еще одна важная задача — повысить авторитет ВДВ в глазах руководства страны. «Не посрамите меня, — обращаясь к гвардейцам, сказал Маргелов, — зрителей на сей раз будет столько... Да еще каких!» Завершал командующий выступления своей привычной, расхожей армейской шуткой: «Война — ерунда, главное — маневры». Даже не раз услышанная из уст Маргелова, она неизменно вызывала оживление.
По замыслу министра обороны, штаб руководства учениями располагался в 150 километрах от Чернигова. Перед началом учений маршал А. А. Гречко и начальник Генштаба маршал М. В. Захаров решили заслушать доклады командующих родов войск, командующих военных округов и начальников служб Минобороны. На столь представительном совещании предстояло докладывать и командующему ВДВ. Как на грех, погода испортилась, и аэродром, на который должен был приземлиться вертолет с В. Ф. Маргеловым, заволок густой туман. Начальник штаба ВДВ генерал-майор А. Ф. Павленко и первый заместитель Маргелова генерал М. И. Сорокин занервничали. Каково же было их удивление, когда начальник контрольно-диспетчерского пункта доложил генералам: вертолет с командующим, несмотря на запрет всех полетов, минут через 40 — 50 будет на аэродроме. Что тут началось! Дважды Герой Советского Союза П. А. Таран, который присутствовал при этом рапорте, взорвался: «Я отдам пилота под суд! Разжалую его!» И тут из тумана вынырнула винтокрылая машина. Раздался всеобщий вздох облегчения.
Разговор В. Ф. Маргелова и П. А. Тарана воспроизводится в воспоминаниях П. Ф. Павленко:
«Уважаемый Павел Алексеевич, приношу Вам и всему летному начальству самые искренние извинения за причиненное беспокойство, — сказал Маргелов. — Поймите мое положение: я не мог не прибыть,не выполнить приказ. А командир вертолета очень толковый офицер, он заслуживает всяческой похвалы. И вылетел он лишь после того, как я подписал ему письменное распоряжение. Прошу вас ни в коем случае не наказывать — он поступил, как на войне...»
Генерал П. Ф. Павленко продолжает описывать события того дня.
«...Нас пригласили в зал, где Гречко и Захаров внимательно заслушали доклад Маргелова и наши добавления по деталям... Министр утвердил наши планы, сделав лишь замечание по району высадки десантно-штурмового полка на вертолетах (опытного формирования. — Б. К.). Мы были довольны, что так быстро удалось утвердить планы».
А в это время в исходном районе десантирования 357-го гвардейского парашютно-десантного полка, командовал которым полковник Н. Т. Примак, «вечный взводный» Николай Красницкий, выходец с Украины, морочил «салаг» — юных лейтенантов, выпускников 1967 года, мечтая о том, что как только он «оттарабанит» по плацу на смотре войск, сразу же махнет на Крещатик, «бо дивчата там дюже гарни и до офицеров охочи.
— А как же запрет командующего — в город в полевой форме ни шагу?
— А я и не в полевой вовсе. Вот, парадную в "асушку" упакую и...»
В. Ф. Маргелов, говоря перед учениями о зрителях, вовсе не преувеличивал. На этот раз их было действительно необычно много. Причем для членов Политбюро ЦК КПСС во главе с Генеральным секретарем Л. И. Брежневым и Советского правительства, делегаций от стран Варшавского договора была подготовлена внушительная наблюдательная вышка. Чины и гости рангами пониже, представители прессы расположились на вышке меньших размеров.
При описании событий, происходивших на обширных приднепровских просторах 28 сентября 1967 года, их очевидцы неизменно употребляли слово «впервые». Впервые в Рюкзаках десантника лежал не примитивный сухой паек — сухари да каша, а полноценный набор продуктов: мясные консервы, сгущенное молоко, галеты, пакетики с растворимым чаем, сухой спирт для быстрого приготовления пищи. Питание гвардейцев постоянно было предметом особой заботы командующего. Величайшим грехом тыловиков считал он любую задержку продовольствия или необеспечение солдат и офицеров горячей пищей в полевых условиях.
Впервые в практике десантирования боевых грузов и техники наряду с многокупольными парашютными системам применялись парашютно-реактивные системы. Стремительное снижение платформы на одном стабилизирующем куполе, несколько метров до земли — и мощная реактивная струя, сбивая скорость снижения до минимальной, плавно опускает груз. Срабатывают автоотцепки куполов, и боевая техника после нескольких несложных операций готова к действиям.
Впервые два полнокровных воздушно-десантных соединения находились в воздухе на военно-транспортных самолетах Ан-12, доказавших свою практичность и безотказность. Впервые авиация, сопровождающая и прикрывающая такую мощную группировку, действовала на всем протяжении полета десанта, подавляя наземные средства ПВО «противника», обеспечивала его безопасность и «расчищала» место для приземления. Минуты обработки истребителями-штурмовиками площадки приземления были впечатляющими. Но вот грохот разрывов стих, тройки самолетов переключились на барражирующий полет, а в воздухе показалась армада транспортных самолетов. И по сей день кадры, снятые кинематографистами на учениях «Днепр», даже у видавших виды десантников вызывают невольный восторг и гордость. Гвардейцы не подвели Маргелова.
Не испортил настроения командующему ВДВ и курьезный случай, произошедший среди гостей.
«Я находился в дикторской будке, — рассказывал генерал Н. Д. Павленко, — установленной сверху над правой вышкой, а Василий Филиппович, командующий военно-транспортной авиацией маршал Скрипко Н. С. стояли рядом с министром обороны и гостями на левой вышке и давали по ходу дела пояснения.
Ведя репортаж, я вдруг заметил на левой вышке какое-то необычное волнение: многие начали быстро, потом бегом спускаться по лестнице вниз и отбегать в сторону. Через несколько секунд на вышке остались только Гречко, Маргелов и Скрипко. На нашей вышке произошло почти то же... И тут я увидел, что сброшенная с самолета артиллерийская установка АСУ-57 летит стремительно к земле и каждому кажется, что она упадет именно ему на голову. Все замерли... И когда она шлепнулась впереди вышек примерно в ста метрах, все облегченно вздохнули. Началось обратное восхождение на вышки...»
За выброской техники и грузов началось десантирование Витебской дивизии. Тысячи куполов в воздухе, стрельба, взрывы на земле — такова картина этого дня. Дополняла ее именно видимая с вышек выброска десантников Псковской дивизии. Трибуны рукоплескали, хотя это был не парад, а учения.
Красницкии, лишенный боевой машины, действовал как заправский пехотинец. «Асушка» лежала искореженной, ствол напоминал столовый штопор. «Эх, плакало мое повышение! — вымолвил взводный, глядя на груду металла, — Не бывать мне и на Крещатике». Парадная форма была изодрана в клочья, а фуражка напоминала маслянистый блин.
«Боевые действия» десантников были стремительны, энергичны и обеспечили приземление посадочного десанта — дивизионной артиллерии и вертолетов, несущих на борту штурмовые группы, что было также впервые в практике маневров и учений Советской Армии.
«Мне довелось присутствовать на учениях, где действовал большой вертолетный десант ВДВ, — рассказывал писатель В. М. Понизовский. — Как назло, в это утро (29 сентября. — Б. К.) метеорологическая обстановка оказалась особенно сложной для вертолетов — низкий, отложной туман. Василий Филиппович Маргелов повел винтокрылые соединения сам. Сорок минут вертолеты пробирались в сплошном "молоке". И только у самого поля боя вынырнули на просматриваемую поверхность под косой дождь, под низкие облака».
Началась высадка десанта. Высший класс для экипажа — высадить солдат с подвесных лестниц, удержать машину в двух-трех метрах над землей. А для самих солдат? С оружием под бушующим от винта ветром, в кромешной тьме, поднятой не одной, а десятком машин. Коснулись подошвы земли — сразу в цепь и в атаку!
«Доктрина Маргелова» торжествовала и сработала на «отлично»: при такой массовой выброске и высадке — ни единой человеческой жертвы! Оценки Маргеловым собственных заслуг были чрезвычайно скромны. Командующий, подводя итог действиям десантников, в одном из интервью сказал:
«Руководители Коммунистической партии и Советского правительства сердечно поздравили воинов-десантников с отличным выполнением задачи... А она, к слову, была аналогичной той, которую получили 3-я и 5-я воздушно-десантные бригады в 1943 году. Но как не похожи эти два десанта по техническому оснащению! Словно между ними пролегли не двадцать четыре года, а целая эпоха».
Центральные газеты восторженно сообщали об учения «Днепр». «Известия» от 28 сентября 1967 года писали: «Нужно сказать, что десантники — воины беспредельного мужества и отваги. Они никогда не теряются, всегда находят вы ход. Десантники в совершенстве владеют различным современным оружием, владеют им с артистическим мастерством, каждый боец «крылатой пехоты» умеет вести бой один против ста.
За эти дни, проведенные на учении, нам пришлось увидеть много умелых действий не только отдельных солдат и офицеров, но и целых подразделений, соединений и штабов. Но, пожалуй, самое сильное впечатление осталось от Воздушно-десантных войск, которые возглавлял В. Ф. Маргелов. Их воины показали высокую выучку и такую смелость инициативу, что про них можно с ответственностью сказать — они достойно продолжают и умножают боевую славу отцов и старших братьев-десантников Великой Отечественной войны. Эстафета мужества и доблести в надежных руках».
Апофеозом учений «Днепр» стал величественный смотр. Именно смотр, а не парад, как предусматривалось вначале. Маршал И. И. Якубовский, которому было доверено его проведение, взглянув на взлетную полосу испытательного аэродрома КБ Антонова, расположенного близ Киева, сделал однозначный вывод: это не брусчатка Красной площади и даже не дивизионный строевой плац, и строевым шагом по бетонным плитам, держа равнение, не пройти. Пришлось срочно менять сценарий. Подразделения и части приступили к репетиции прохождения в колоннах на боевой технике.
Для высшего руководства страны, представителей братских коммунистических партий, министерств обороны стран Варшавского договора соорудили трибуну. На противоположной стороне лицом к ним выстраивались войска в сводных полковых «коробках» под боевыми знаменами. За личным составом в многокилометровых рядах стояла техника: танки, бронетранспортеры, САУ, артиллерия, зенитные комплексы и установки, специальные машины — грозное оружие, на которое Отечество не скупилось. Лозунг: «Все, что создано народом, должно быть надежно защищено» — стал жизненным правилом для воинов Вооруженных Сил СССР, ответом на заботу советского народа.
Перед самым началом смотра командующий ВДВ В. Ф. Маргелов обошел строй гвардейцев. Слова благодарности в его устах звучали в этот день особенно проникновенно.
Начальник управления кадров ВДВ полковник И. И. Григорьев и порученец с неизменными блокнотами записывали командующим — одних представить к правительственным наградам, других — на поощрение ценными подарками, солдатам, отличившимся на учениях, — отпуска. Наконец Маргелов подошел к строю 357-го гвардейского парашютно-десантного полка. Пожав руку командиру, спросил:
— Примак, где тот аспид, который самоходку в Политбюро швырнул? Красницкого ко мне!
Взводный отрапортовал с явной дрожью в голосе.
— Тысячи платформ, ну, словно пушинки приземлились.
А твоя возьми да и чуть не угоди в меня. Да ладно бы в меня...
Со мной рядышком сам Генсек и министр обороны стояли.
Читать бесплатно другие книги:
