Титан: Противостояние Рави Ивар

Глава 4. К северной границе

Еще понадобилось три дня общения с кузнецами, чтобы получить пригодные для использования образцы арбалеты. Убрав всё ненужные металлические украшения, сделав ложе из дерева, удалось максимально облегчить оружие. Теперь его вес едва ли превышал четыре килограмма, что несущественно для взрослого воина. С арбалетными болтами дела сразу пошли на лад: принцип укороченной стрелы лука кузнецы усвоили быстро. Короткие толстые болты должны были уверенно пробивать доспехи врага.

Для демонстрации пробивной силы арбалетного болта попросил железную пластину. Кузнец по имени Шам, не пожалел готовой заготовки под доспех, притащив незаконченную работу. На испытании, кроме Терса, кузнецов и моей гвардии, присутствовали всё воины во главе с Бордом.

– Борд, позови своего лучшего лучника,– окликнул я военачальника. Из рядов воинов, по знаку командира, выбрался рослый парень с вьющимися волосами. Лук он себе подобрал по размеру, почти двухметровый. Отмерив от установленного на пне доспеха тридцать шагов, прочертил линию на земле.

– Стреляй отсюда по доспеху, попробуй пробить его,– указал кудрявому на черту на земле, откуда следовало вести стрельбу.

Лучник стал у черты, натягивая лук. Стрела звонко ударила в доспех и сломалась. Подойдя поближе, я продемонстрировал лишь небольшую выемку в самом доспехе и сломанную стрелу с затупленным кончиком.

– Вот на что способна стрела против доспеха. А чтобы убить противника, ей надо пройти через доспех и поразить врага. Теперь посмотрим, что может арбалет.

Чтобы взвести арбалет, пришлось приложить серьезное усилие. Короткий арбалетный болт был вдвое толще и короче стрелы. Трехгранный наконечник угрожающе уставился в сторону предполагаемого врага.

Спустить болт удалось не сразу: спусковой крючок немного заедало. С глухим хлопком тетива послала болт в сторону доспеха. Звон был посильнее, укрепленный доспех сорвало, и он покатился по земле. Подбежав, еле сдержал ликующий крик: пробив переднюю сторону доспеха, болт застрял с тыльной части, наконечник торчал наружу. Стараясь говорить ровным голосом, поднял и продемонстрировал доспех воинам:

– А вот, что с врагом делает арбалет в умелых руках! – Про умелые руки польстил конечно, трудно промахнуться с тридцати шагов по ростовой мишени. После меня стрелял Терс: первым выстрелом промазал, но вторым попал точно в цель, превращая доспех в дуршлаг. Потом стрелял Борд, за которым каждый из моей гвардии тоже приложился по доспеху. Кузнец Шам и его коллеги не могли скрыть своей радости, видя действие арбалетного болта.

– Шам, назначаю тебя старшим оружейником Берлина. Собери всё необходимое и приступайте к изготовлению арбалетов. Нужно каждый день делать не меньше пяти арбалетов, времени у нас мало. Терс,– подозвал правителя Берлина,– сделай указание кузнецам и ремесленникам: железо тратить только на арбалеты, стрелы, подковы и остальное оружие. Всё, что касается котлов, мисок, сохи и прочих вещей – может подождать. И надо обеспечить кузнецов достаточным количеством железа и дерева, чтобы их работа не останавливалась даже ночью.

– Понял, Макс Са, не лучше их собрать в одном месте и приставить воинов, чтобы никто не мог отлучаться?

Я с уважением посмотрел на Терса: молодой, а как замашки, как у покойного Александрова. Тот тоже считал, что коммунистический субботник – лучшее изобретение человечества.

– Как считаешь нужным, это твои люди. Для меня важно, чтобы каждый день изготавливалось не менее пяти арбалетов. Часть из них будут тренировочными, остальными надо вооружить пехотинцев. Лучники пусть занимаются своими тренировками, а арбалетчиком может стать даже неопытный воин. И раз ты предлагаешь собрать их в одном месте, распорядись, чтобы их нормально кормили.

– Мы завтра поедем в Мехик? – догнал меня в спину вопрос Терса.

– Планы изменились: опасно оставлять Берлин без тебя или меня. Не исключено, что у сатанистов есть лазутчики среди наших людей. Если мы оба уедем, они могут воспользоваться этим и захватить власть.

– Это мудрый слова, Великий Дух,– упавшим голосом признался Терс, осознав, что участвовать в рейде ему не придется.

– Я возьму с собой Борда, не хочу, чтобы гарнизон в Мехике стал стрелять в меня, приняв за врага. Мы выступим утром, пусть Борд и десяток всадников будут готовы. Со мной поедут Баск и Богдан, остальных оставлю здесь, чтобы тренировались с твоими воинами.

– Хорошо, Макс Са,– Терс подозвав одного из своих охранников, жестикулируя отдавал указания. Сопровождаемый Богданом с братьями,– сегодня была их вахта,– направился в порт. Встреченные по пути берлинцы уступали дорогу, вслед мне благоговейно шелестело: «Великий Дух».

Капитан Балт находился на палубе «Зерга»: судно снова стояло под погрузкой. Увидев меня, суровый капитан просиял, буквально скатываясь по сходням:

– Макс Са, неужели понадобился мой «Зерг»?

– Ты на погрузке, собираешься в Максель? – проигнорировал я вопрос Балта.

– В Максель сейчас опасно, сатанисты, наверное, лютуют. Нет, Макс Са, у меня груз шкур, ячменки и инструменты для продажи в Моско. Поплыву на остров Одос, тамошние язык наш понимают, да и дружелюбнее сатанистов, хотя сами почти черные.

– Одос? – Мне показалось, что это дежавю. Я уже встречал название Ондон вместо Лондона. Значит, и Одос – это трансформация слова «Родос»? Это стоило проверить, и располагалось неизвестное государство в сторону юго-востока, где по логике должен находиться Родос.

– Балт, ты должен выяснить, кто правит в Моско. Узнай, известны ли им имена Алолихеп, Максхэп? Если знакомы, постарайся попасть к их правителю и передай мои слова в точности.

– Что сказать им, Макс Са? – напускная веселость слетела с Балта, он напоминал хищника перед броском на жертву.

– Скажи им, что Великий Дух Макс Са, муж Алолихеп и отец Максхепа, требует выделить воинов. И привези этих воинов с собой в Берлин.

– А меня не сожгут за такие слова, Великий Дух? – в голосе Балта звучали сомнения.

– Если им знакомы имена Алолихеп и Максхеп, можешь смело передать мои слова правителю. Самое плохое, что с тобой могут случиться – тебе не дадут воинов и посоветуют покинуть их город.

– Я всё сделаю, плыть туда почти три недели, столько же обратно. Но постараюсь вернуться как можно скорее,– заверил меня Балт, довольный тем, что отделался одним поручением.

Полтора месяца плавания мне показалось многовато. Очевидно, что со времен Тиландера мореходные навыки Русов утрачены. В любом случае выбирать не приходилось: если этот Одос является Родосом, подаренным мной Алолихеп, то оставалась надежда на помощь. Алолихеп происходила из царской семьи, она ни за что не допустит захвата трона. Кроме того, она была мне беззаветно предана, души не чаяла, потому и покинула Максель, убедившись, что я не вернусь. Вот в чем не сомневался, так это в том, что она передаст всю информацию обо мне сыну и внукам. При нашей встрече Алолихеп помнила историю своего рода с пятого колена: вот что значит происхождение.

Остаток дня провел, подгоняя под себя доспехи, принесенные Бордом и Терсом. Богдан и Баск мучили представленных им лошадей, пытаясь сдружиться с животными. Ната всё эти дни проводила, лежа в большой деревянной кадке, отмокая от многомесячной грязи. Девушка за неделю расцвела, только стрижка под мальчика угнетала ее.

– Кушать будешь? – девушка только вышла из ванной, вытираясь куском чистой ткани, поданной служанкой.

– Нет, мне надо еще массу дел сделать, утром надо в путь.

– Я же еду с тобой? – как само собой разумеющееся констатировала девушка, облачаясь в чистые одежды.

– Это не прогулка, Ната, мы собираемся проникнуть на чужую территорию, захватить парочку пленных. Будет боестолкновение, мне врага бить или тебя охранять? – еле сдерживая раздражение, я пытался вылезти из очередного доспеха, но дотянуться до шнуровки на спине не получалось.

– Я помогу,– скользнув как кошка, Ната освободила ремни, помогая мне снять доспех.

– Спасибо,– буркнул, собираясь выйти во двор, где слышалось цоканье копыт.

– Еще рано,– улыбнулась Ната,– мы еще не поймали пленных и не допросили их.

Она рассмеялась с выражения моего лица:

– На каком языке будешь вести допрос, Макс? Ты знаешь немецкий? Или притащишь пленных сюда, чтобы я могла поговорить с ними? Видишь сам, что мое присутствие крайне желательно.

Аргумент был железный: какой смысл таскать пленного на расстояние двухсот километров, не имея возможности его допросить? А если попадется раненый, доживет он в пути до Берлина? Пожалуй, она права, ее присутствие в отряде желательно.

– Ты не умеешь ездить верхом,– сделал я слабую попытку возразить.

– С тех пор, как мы попали в Берлин, ты целыми днями занят. А всё это время училась ездить на лошади,– улыбнулась Ната.– Видишь, какая тебе хорошая девушка досталась?

– Хорошие давно мертвы,– брякнул со злости, что эта пигалица аргументированно меня положила на лопатки. Лицо Наты исказила гримаса боли, молча она ушла в спальню, не проронив ни слова.

"Дурак, полный кретин,– поставил мне диагноз внутренний голос.– Пошел ты на буй«,– не стал рассусоливать с ним, прекрасно осознавая собственную неправоту.

До темноты провозился, прилаживая стремена, выкованные Шамом по моему эскизу. Поставив ногу в стремя, залихватски вскочил на своего черного жеребца, коня Терса, милостиво подаренного мне. Жеребец, гарцуя на месте, проявлял нетерпение. Отпустив повод, пришпорил, направляя его в ворота.

– Макс Са, стой! – Богдан рванул к своей лошади. Выскочив за ворота, пустил жеребца вскачь в сторону юга.

Богдан, привыкший к верховой езде, нагнал у меня уже в предместье. Поравнявшись, мы молча шли рысью, пока у меня с непривычки не заболела пятая точка. Молча, развернув жеребца, шагом направился обратно. Вернувшись, отдал повод конюху, присланному мне в услужение Терсом: что делать дальше с жеребцом, парень точно знает лучше меня.

С Натой мы помирились: великая сила ночной любви способна загладить даже серьезные обиды. Скрепя сердце пришлось согласиться с ее присутствием в отряде. От прежнего плана – провести рейд силами пятидесяти всадников – я отказался. Слишком большой отряд, чтобы скрытно действовать на чужой территории. Утром наш небольшой отряд насчитывал всего пятнадцать человек: мы с Натой, Богдан, Баск и Борд со своим десятком лучших всадников. Тепло попрощавшись со своей гвардией и озадачив Терса необходимостью изготавливать арбалеты днем и ночью, выдвинулись в путь. Проезжая мимо порта, не увидел судна капитана Балта на рейде. «Зерг» ушел в дальнее плавание, пользуясь утренним отливом.

До Мехика была неплохая дорога, проходящая через множество мелких поселений в пару десятков домов. По дорогам встречались повозки, крестьяне везли товар в столицу. Они загодя сворачивали в сторону и пропускали наш отряд. Со слов Борда, неоднократно бывавшего в Мехике, при неспешном продвижении рысью дорога занимала трое суток.

Первую ночь мы провели в небольшом постоялом дворе, где всего было две комнаты. В одной разместились мы с Натой, жадно поглощая жареную птицу типа фазана, приготовленную добродушным хозяином. Богдан, Борд и Баск расположились во второй помещении, разместив воинов в конюшне, где прозябала пара старых кляч хозяина. Не знаю, удалось ли им выспаться, но даже сквозь закрытые ставни до нас доносились звуки внимания, которые наши жеребцы оказывали клячам хозяина постоялого двора.

Не знаю, как в Макселе, но в Берлине заметил интересную особенность: все лошади всадников были жеребцами. Кобылы использовались для работы в поле, они тащили повозки и занимались другой сельскохозяйственной работой, в том числе пахотой. Не знаю, с чем связано такое гендерное неравенство, но не преминул подколоть Нату, получив в ответ удары по спине острыми кулачками.

Завтрак состоял всего из ломтя хлеба и пиалы парного молока. Выйдя на дорогу, хозяин долго благословлял нас, сжимая в руке полученную от меня полтину. Этого добра у меня хватало: два объемных кожаных мешочка из казны Берлина были засунуты за доспех, давя на живот.

Ближе к полудню остановились, дали лошадям отдых. Богдан отказался взять сменную лошадь, его животное больше других нуждалось в отдыхе. Крупная пена клочьями выбивалась из-под попоны, сползая к брюху.

Вообще наши жеребцы были отнюдь не мелкие, заметно превосходя в росте степные монгольские. Но до стати английских или арабских скакунов им было еще расти и расти. Расположившись у небольшого ручья в стороне от дороги, мы пустили лошадей пастись. Пока мы с Натой умывались, воины отвернувшись созерцали окружающую природу. Дисциплина в отряде Борда была на уровне: все молча делали каждый свое дело, не оглашая округу громкими разговорами. Именно соблюдение тишины позволило услышать, как по дороге навстречу нам идут люди.

Это оказалась семейная пара, мужчина и женщина в возрасте. Женщина тащила на себе тюк с вещами, а мужчина был обвешан утварью, как рождественская елка.

– Борд, что за странные люди? Куда они со своими вещами, выясни,– поручил я командующему. Выйдя из-за деревьев, Борд остановил необычную пару и вернулся через пару минут.

– Они из поселения в часе езды отсюда, староста выселил их, обвинив женщину в сглазе.

– И в чем проявился сглаз?

– Животные отказываются от еды, потом слабеют и умирают.

– Это не сглаз, а скорее всего заболевание. Так, продолжим путь, эту пару берем с собой, не хватало еще охоты на ведьм из-за падежа скота.

До меня доносились слабые возражения семейной пары, не желавшей возвращаться в деревню, но открыто спорить с Бордом они не решились. Понурив головы, мужчина и женщина двинулись обратно и скрылись из вида, пока мы седлали лошадей.

– Не убегут в лес?

– Не посмеют,– ответил Борд, затягивая подпругу и подставляя колено, чтобы я мог взобраться на своего жеребца.

– Больше так не делай, Борд, я хоть и Великий Дух, но не самодур, упивающийся властью.– Легко вскочив в седло, тронул поводья.– Нам пора, мне не терпится разобраться с ситуацией в деревне.

Пару мы нагнали через десять минут, Борд на ходу крикнул им, чтобы торопились, не хотелось задерживаться в деревне слишком долго.

Старостой оказался пузатый мужчина лет пятидесяти, с редкой бороденкой и вороватыми глазенками. При виде нашего отряда его глазки заметались, а угодливый язычок сыпал комплименты по поводу состояния наших коней и экипировки.

– Ты почему выгнал из деревни мужчину и женщину? – не отвечая на его приветствие, ледяным голосом вогнал старосту в ступор.

– Она ведьма! Ведьма, из-за нее вся наша скотина умирает,– неожиданно фальцетом заголосил мужчина.

– Покажи мне животных,– я спешился, передав поводья Богдану.

– Макс Са! Может, казнить его? – прогудел Богдан, закидывая топор на плечо.

– Макс Са? Великий Дух Макс Са? – староста опешил. Прежде чем я успел среагировать, бухнулся на колени, обнимая мои ноги.

– Покажи животных, потом поговорим,– освободил ноги и пинком придал ускорение главе поселения.

Годовалый теленок лежал на боку, язык свесился, из уголка пасти стекала розовая слюна. Животное умирало, его шумное дыхание слышалось за десяток метров. Всё брюхо теленка облеплено клещами с красными маленькими головками. Насекомых была добрая сотня только на одной стороне живота: на бедрах их виднелось заметно меньше. Мои познания в зоонозах были нулевые, но здесь всё очевидно: животное умирало из-за странных красноголовых клещей.

– Ведьма, говоришь? Сглазила, говоришь,– не сдержавшись, отвесил звонкую оплеуху старосте, под взглядами пары десятком местных.– Посмотри на своего теленка, он у тебя весь в клещах! За животными надо ухаживать, мерзкая ты тварь!

Присев у теленка, попробовал вытащить клеща. Голова осталась в теле, а лопнувшее тело было полно крови.

– Смотрите: это клещи, они очень опасны для домашних животных и для человека. Их надо убирать сразу, прежде чем они напьются крови и их голова уйдет глубоко в шкуру. Проверяйте своих животных каждый день, но берегите и свои руки от укусов.

Оглянулся по сторонам, чтобы найти подходящий инструмент для извлечения клеща. Взгляд упал на тлеющие угли: сорвал веточку и дождался, пока кончик загорится. Народ придвинулся ближе, заинтересованный моими движениями. Выбрав одинокое насекомое, задул пламя на веточке и раскаленным кончиком нажал на тело клеща. Прошла пара секунд. Паразит, съежившись, отпал от теленка.

– Именно так удаляйте клещей, не касаясь их руками,– закончил демонстрацию, отряхивая руки.

– А ты запомни,– обратился к скулящему старосте,– если еще одного человека выгонишь из деревни, будешь повешен на дереве у своего дома.

Провожали нас всей деревней. За час, что мы посвятили обеду, многие жители успели избавить своих животных от клещей.

К вечеру третьего дня, миновав крупное поселение, мы вышли к предгорьям: от снежных шапок, сиявших при вечернем солнце, несло прохладой.

Впереди виднелся довольно крупный городок, левым краем прилепившийся почти к отвесной скале.

– Мехик,– торжественно произнес Борд, показывая пальцем. Мы подошли к границе владений Руссов.

За городской стеной начинались вражеские территории, куда завтра мы выйдем в рейд.

Глава 5. Мехик

Мехик, по сути, был огромной заставой, имевшей крепостную стену длиной в триста метров. Эта стена с одной стороны вплотную примыкала к отвесной стене северо-восточных отрогов Альп. С юго-запада крепостную стену омывало озеро, почти сразу переходящее в болота – со слов горожан, непроходимые для человека.

Остаток вчерашнего дня посвятил знакомству с братом Терса: Гуран был совсем молодым парнем лет восемнадцати. Его реакция на живого Макс Са удивила даже меня. Парень, грохнувшись на колени, отказывался подняться, пока я силой не принудил его.

– Макс Са! Макс Са, какое счастье! – это было всё, чего удалось добиться от Гурана в течение первого полчаса.

Чуть позже, успокоившись, брат Терса обстоятельно поведал про свое пребывание в крепости и ситуацию с племенами к северу от Мехика. Между горожанами и жителями окрестных племен установились товарообменные отношения. Дикари приносили свежее мясо, выделанные шкуры, прося в обмен железные ножи. В Мехике работали два кузнеца, в болотах была найдена железная руда плохого качества. Ее качества вполне достаточно, чтобы клепать небольшие посредственные ножи, ценившиеся среди дикарей. Гарнизону и горожанам даже особо не приходилось трудиться: за один такой нож приносили до пяти туш оленей.

– Гуран, ничего необычного не заметил среди дикарей?

Парнишка задумался, после минутной паузы уверенно сказал:

– Два раза был среди них человек со светлой кожей – светлее, чем у дикарей. Мне показалось странным, что он всё время щупал камни, из которых сложена стена. И еще,– Гуран остановился и показывая рукой на север, пояснил: – Один из дикарей говорил, что в десяти днях пути в той стороне живут светлые люди. У них есть ножи, но они их дают только тем, кто остается жить с ними.

Рядом с Гураном шел молчаливый Акрам, совмещавший в себе функции градоначальника и командующего гарнизоном. На минуту мне показалось, что при упоминании людей со светлым цветом кожи его лицо исказила гримаса. Но это могло быть из-за освещения: солнечные лучи заставляли жмуриться и меня. То, что странный «дикарь», щупавший камни, был лазутчиком, не оставляло сомнений. Его выдавал цвет кожи и отсутствие интереса к ножам – главной ценности для дикаря. Пробуя камни на прочность, проверяя качество раствора, лазутчик мог собирать информацию для предстоящего штурма.

Мехик, при всей немногочисленности своего гарнизона, был серьезным препятствием для атакующих. Четырехметровую стену наскоком не преодолеть, для этого нужны лестницы. В самой стене было устроено два небольших узких прохода, закрывавшихся тяжелыми дубовыми дверями. Двери, забираемые изнутри мощными засовами, открывались в сторону предполагаемого врага. В стену были встроены шесть башен-площадок для стрельбы с узкими прорезями. В целом, при нормальной обороне стена могла сдержать кратно превосходящие силы противника. Левый торец стены упирался в гранитную скалу высотой под сотню метров. С той стороны обойти крепость невозможно.

Меня беспокоила часть стены со стороны озера. Потомки немцев вполне могли уметь плавать. Да и непроходимость болот основывалась на парочке несчастных случаев. Вспомнилась документальная хроника Первой Мировой войны: английские поля колючей проволоки и рвы с водой немцы преодолевали, используя вязанки хвороста. Здесь можно было использовать этот опыт, чтобы пройти болота. Вопрос заключался лишь в том, как далеко тянутся топи.

– За озером – там, где начинаются болота, надо устроить дозорный пост.

Борд и Гуран молча кивнули: если Макс Са говорит, не надо возражать, просто следует выполнять указание. До Акрама эта мудрость еще не дошла.

– Зачем же? Болота невозможно пройти,– в голосе местного командира и градоначальника промелькнуло еле уловимое раздражение. Не успел я ответить, как вмешался Борд, жестко осадив Акрама.

– Макс Са не спрашивает твоего мнения. Он говорит – мы слушаемся и выполняем!

Голос Борда отразился болью в висках: вчерашний приезд долго отмечали ячменкой с обильным застольем. Встретили меня по-царски: отвели лучшие комнаты, столы ломились от угощений. Богдан и Баск, нависая за моей спиной, вчера не давали гостям приблизиться ко мне во время застолья. Сейчас снова оба следовали по пятам, готовые в любой момент покарать провинившегося. Акрам метнул взгляд на моих телохранителей, на насупившегося Гурана и сурового Борда.

– Слово Макс Са, слово Великого Духа для меня свято,– поспешил исправить свой промах градоначальник,– но болота непроходимы, многие воины утонули, пытаясь пройти их.

– Для меня они проходимы, Акрам, и для любого, кто последует за мной. Среди наших врагов тоже могут оказаться умные люди. Мы будем считать, что нам не угрожает опасность, а враг может ударить в спину. И больше не смей мне возражать,– добавил, чувствуя, что Борд и Гуран ждут от меня этих слов. Побледневший Акрам, путаясь в словах, старался убедить в своей преданности и исполнительности. Чем больше он старался, тем больше меня не покидало ощущение, что градоначальник что-то скрывает.

– Что ты знаешь о Акраме? – спросил Борда, улучив момент, когда нас не могли услышать.

– Хороший воин, у него две жены, одна из наших, вторая – дикарка, из племени охотников, которые закупают ножи. Ты хочешь убить его? – вопрос Борда вверг меня в ступор.

– Нет, Борд, пока не вижу причины. Но мне он не нравится, словно он что-то знает и не говорит. Понаблюдай за ним, он ведет себя, как проворовавшийся бюджетник во время ревизии.

Борд половину не понял, но переспрашивать не рискнул. Кивнув головой, показал жестом растопыренные пальцы: «Возьму в оборот».

Обойдя всю стену, мы поднялись на башни, где несли службу воины. Слух о моем возвращении не миновал никого из жителей Мехика: все норовили украдкой прикоснуться. Эту особенность заметил еще вчера. Сияющий Гуран поведал, что существует поверье среди Русов Мехика: докоснувшийся до Великого Духа получает часть Его Силы. Никогда не верил в приметы и суеверия, поэтому охотно сам трогал окружающих и давал прикоснуться к себе: с меня точно не убудет.

На каждой из башен стояло по одной пушке: внешне оружие сияло, но меня сильно напрягало случившееся в порту во время выстрела. Баси говорил о самом опытном пушкаре,– запамятовал его имя,– находившемся в Мехике.

– Нарм, он сейчас отдыхает, дежурил ночью,– ответил на мой вопрос Акрам, ставший невероятно предупредительным после моего замечания.

– Пошли за ним, надо узнать, можем мы рассчитывать на пушки или нет.

Один из воинов, мгновенно сорвался с места, торопясь привести Нарма. Осмотрев луки воинов в башне, пришел к неутешительному выводу: доспех такими стрелами не пробить. Вся надежда была на арбалеты, спешно изготавливаемые в Берлине, а также на пушки, если Нарм сможет вдохнуть в меня уверенность о целесообразности их применения. Со стены сопредельная сторона просматривалась метров на триста, дальше начинался лес.

– Твой предок Пабло был умным человеком. Место для крепости, чтобы обезопасить Берлин и окрестности, выбрал идеальное,– не удержался от похвалы.

Гуран просиял, любому приятно слышать, что его предок хорош, ведь часть славы достается и потомкам. Пока отвечал на вопросы осмелевших воинов, появился Нарм. Ожидал увидеть пожилого дядьку, раз он учил Баси и покойного Грама, но пушкарь был чуть старше Гурана. Его отец и дед, со слов парня, были потомственными пушкарями, а их предок, Мирн, работал непосредственно с Железным Уилом.

– Хорошее прозвище у тебя осталось Уильям,– не смог удержаться, чтобы не высказаться вслух. Интересно, а как прозвали Тиландера потомки, если его не забыли? Морским человеком или Водяным Змеем. На минуту я даже отвлекся, представив себе изумленные физиономии Лайтфута и Тиландера на оставленную о себе память среди потомков.

– Макс Са, пушки стреляют, только надо очень аккуратно сыпать правильную меру пороха. Я много раз говорил Граму, что большее количество пороха не делает выстрел лучше,– Нарм искренне был огорчен смертью своего ученика.

– Покажи нам, куда долетает ядро с крепостной стены.– Моя просьба обрадовала пушкаря. Он послал двоих воинов за порохом и пыжами. Семь ядер были сложены пирамидкой у пушки, ожидая своего часа. Нарм зарядил пушку вдвое быстрее Баси и Грама: парень не соврал, любовь к оружие читалась у него на лице.

– Великий Дух Макс Са, лучше немного отойти,– вежливо попросил Нарм, держа в руке тлеющий запал. Отойдя метров на двадцать по стене, для устойчивости присел: вдруг стена рухнет. Выстрел прозвучал довольно громко, ядро вспахало землю примерно в трехстах шагах, на самой границе леса. Это заметно лучше, чем дальность выстрелов в порту Берлина.

– Картечью стрелять не пробовал? – Нарм не знал, что означает это слово. Объяснив его значение, решил провести экспериментальный выстрел, собрав осколки камней вместо картечи.

Нужен был цилиндр, чтобы собрать такой заряд вместо кусков свинца или железа. Решил заменить куском ткани. Сделал мешочек, чтобы после выстрела он разорвался. Прошло около часа. И вот сделали второй выстрел, картечью. По тому, как задрожали ветви кустов на опушке леса и посыпалась листва с деревьев, можно было сказать с уверенностью: выстрел картечью был удачнее.

– Нарм, твоя задача сделать такие мешки, набить их острыми камнями, кусками шлака и обрезками железа. Для начала пойдет и такая картечь. Кроме этого, установи четкую меру пороха для выстрела. Наверное, придется сделать мерники, чтобы всё пушкари знали норму.

Еще около десяти минут объяснял Нарму унификацию порохового заряда: сам Нарм заряжал, определяя количество пороха «на глаз». Не уверен, что моя картечь сможет пробить доспехи, но травмы нанесет даже воину, закованному в броню. Гуран и Борд проявили живой интерес к разговору, в то время как Акрам проявлял явное беспокойство.

Поинтересовавшись у Гурана, с чем связано такое поведение, узнал, что сегодня после обеда должны были появиться дикари с тушами добытых животных. Появление этих гостей оказалось весьма кстати: некоторые из горожан умели неплохо изъясняться с ними. Приграничная торговля постепенно рушила языковые барьеры.

Обед мы провели втроем: мы с Натой и Гуран. Борд отказался, сославшись на необходимость отбора лучших воинов для предстоящего рейда на вражескую территорию. Узнав о вылазке, Гуран проявил весь свой дар убеждения, прося разрешения участвовать в экспедиции. Как я ни старался отказать, но не смог устоять против энтузиазма брата Терса.

– Хорошо, Гуран! Но если ты будешь лезть вперед, свяжу тебя и до конца экспедиции будешь привязан к седлу лошади,– пригрозил чрезмерно пылкому молодому воину.

– Макс Са, буду слушаться,– вскочив с места, пообещал юный принц, не скрывая радости.

После обеда мы с Натой остались одни. Богдана предупредил, чтобы мне доложили о появлении дикарей. Едва задремал, как меня тронули за плечо:

– Макс Са, Борд прислал воина, дикари уже здесь,– Богдан и Баск ждали ответа.

– Хорошо, идем! Посмотрим на них.

Я сполоснул лицо водой из медного таза и не вытираясь вышел из отведенного мне дома. Ната спала. Поручил ее охрану Баску: мы в своем городе, но осторожность не помешает.

Одна дверь в стене была открыта, группа из трех десятков дикарей принесла пять туш коз и двух оленей. Шел отчаянный торг, в основном посредством жестикуляции. Акрам был готов отдать два средненьких по качеству ножа, но дикари хотели три. Дикари, окружив градоначальника, что-то втирали ему на неизвестном мне языке. К моему удивлению, Акрам неплохо владел диалектом местных, бойко отвечая. Семеро воинов, вооруженных луками, стояли наготове за спиной своего командира. С ближайшей башни еще четверо лучников держали торговую площадку под прицелом.

Мое внимание привлек один из гостей: мелкими шажками отбившись от торгующихся, он незаметно углубился вглубь города. Показав Богдану на дикаря, шепнул:

– Похож на лазутчика, да и светлее он, чем остальные. Понаблюдаем за ним, но упускать его нельзя, мне он нужен живым.

Акрам заметил нас: прервав торг, устремился ко мне:

– Макс Са, дикари принесли мясо. Мы же можем торговать с ними?

– Конечно, желательно не обижать их, не надо делать из них врагов. Ты продолжай, Акрам, я просто понаблюдаю.

Окрыленный моими словами, градоначальник вернулся к дикарям, молча ожидавшим продолжения торга. Интересующий меня лазутчик тихонько прошел еще дальше, уже скрывшись за углом дома.

– Богдан, бери его в плен живьем. Только тихо, не надо привлекать внимание дикарей, не хотелось бы убивать кого-то. Или всех…

Бесшумно для своих габаритов Богдан стремительно исчез в переулке. Оттуда донесся сдавленный вскрик, заглушенный голосами дикарей и Акрама. Следовало спровадить покупателей, пока они не хватились потери.

– Акрам, уступи им, от их криков у меня разболелась голова.

Градоначальник без спора выложил три ножа: взвыв от радости, дикари похватали свою добычу и мгновенно ретировались через дверь, пока Акрам не передумал. На месте торга остались туши животных, лежащие на шкурах. Закрыв за ними дверь, воины закрыли массивный засов, возвращаясь к горе мяса. Акрам деятельно раздавал указания о дальнейшей судьбе мяса, поглядывая в мою сторону. Кивнул ему, одобряя действия: ему лучше знать, что делать с провизией.

Меня же интересовал лазутчик.

Вернувшись в свой дом, обнаружил пленного без сознания и стоящих рядом с ним Богдана и Баска.

– Богдан, просил же тебя аккуратно!..

Присев, пощупал пульс: сердце билось нормально. После нескольких оплеух, дикарь заморгал, приходя в сознание. Он рванулся встать, но мощная длань Богдана пригвоздила его к каменному полу.

– Ты понимаешь меня? – спросил я пленного, у которого на темени выросла угрожающих размеров шишка. Ошарашенно оглядываясь, пленный залопотал на непонятном наречии.

– Может, позвать Акрама? – Борд появился так бесшумно, что я вздрогнул от его голоса.

– Ему не доверяю, нужен кто-то другой.– Я уже собирался послать за парочкой воинов на стене, они тоже вступали в контакт с дикарями.

– Du verstehst mich? (ты понимаешь меня) – голос Наты звучал невероятно красиво, хотя слова были угловатыми, ломаными.

– Ich verstehe (понимаю),– вырвалось у пленного, но после этих слов он замолчал. Напрасно Ната пыталась добиться от него сведений, пленный упрямо мотал головой, лепеча на непонятном языке. Больше получаса пленный хранил молчание: не помогли ни просьбы, ни угрозы.

– Макс Са, дай мне потолковать с ним,– прогудел низким голосом Богдан, выведенный молчанием пленника.

– Он мне нужен живым, помни об этом,– предупредил гиганта, потянувшегося к съежившемуся дикарю. Потянул за собой Нату на улицу: ей не надо видеть меры физического воздействия.

– Богдан будет применять насилие? – голос девушки был ровный, но небольшая неприязненность прослеживалась.

– Умеренное,– успокоил Нату,– ему надо развязать язык, у нас под боком собирается армия, а мы не имеем никакой информации.

– В наше время делали не так,– грустно сказала девушка, шагая рядом,– тебя помещали в нейрокапсулу и получали все ответы без какого бы то ни было насилия.

– Без насилия? – усмехнулся.– Трудно представить худшее насилие, чем вторгаться в чужие мысли, воспоминания, видеть всё, что происходило с человеком. А как же личное пространство, уважение к человеческому достоинству. Что с правом не свидетельствовать против себя?

– Так поступают только с преступниками,– растерялась от моего напора девушка.

– Преступник – не человек? А если произошла ошибка? Законы каменного века намного гуманнее, чем законы твоего времени,– на этот аргумент девушка промолчала.

Дойдя до окраины Мехика, мы повернули обратно. Баск шел в пяти метрах сзади, готовый прийти на помощь. Но это был город моей империи, жители уважительно кланялись, уступали дорогу.

– А знаешь, Максим, ведь ты не соврал,– нарушила молчание Ната.– Ты говорил, что я буду жить как королева. Мы даже не в Макселе, а чувствую себя как небожительница. Боюсь представить, что меня ожидает в столице,– настроение Наты улучшилось.

Хотел ее подколоть, напомнив про подвал Патриарха, но не успел: Богдан, выйдя на улицу, усиленно махал руками. «Перестарался, убил!..» – мелькнула нехорошая мысль, но я ошибся.

– Он очень хочет говорить,– пряча улыбку, заявил гигант, едва я приблизился к нему,– и он немного понимает наш язык.

Вторая часть предложения Богдана мне не понравилась: одно дело наблюдать, и совсем другое – слышать разговоры воинов и градоначальника. Сколько секретов успел узнать лазутчик, какую информацию он успел передать Дитриху? Обуреваемый плохими предчувствиями, направился в дом, проклиная " христоверов", лишивших меня львиной доли военных возможностей.

Глава 6. Как всегда, дело в женщине

Пленный рассказал много: на его месте я бы сделал то же самое, не дожидаясь рукоприкладства Богдана. Левая рука дикаря была сломана в средней трети предплечья, а губы распухли так, что все фитоняшки, наверное, при виде его сошли с ума от зависти.

Дикаря звали Берт. Полукровка: мать из местных дикарей, а отец вел свое происхождение от немцев. Берт знал некоторые фразы на языке Русов. Но допрос пришлось вести на немецком, как ни хотелось мне оградить Нату от подобного зрелища. По мере рассказа пленного передо мной вырисовывалась очень неприятная картина: немцы вели разведывательную деятельность на протяжении уже нескольких месяцев. Небольшой отряд немецких воинов располагался в поселении дикарей племени Бано – в двух днях пешего хода от Мехико. Берт приходил в крепость не впервые. Кроме него, был еще один шпион, но в сегодняшней акции он не участвовал. Командовал немецким отрядом некий Ганс: по словам Берта, тот побывал в плену в Берлине и немного знал язык Русов. Именно ему пленник докладывал все результаты своих наблюдений.

Со слов лазутчика, Ганса очень интересовала численность гарнизона Мехика, прочность стен крепости, настроения среди воинов и их вооружение. Отряд самого Ганса насчитывал около трех сотен воинов и состоял из пятидесяти всадников и пеших воинов, вооруженных луками. Среди пеших воинов было десять человек, на вооружении которых имелся «топ». Из дальнейших расспросов удалось понять, что так дикарь называл ружье.

– Подожди, Ната, мне надо переварить полученную информацию. Триста воинов слишком мало, чтобы взять Мехик, даже при поддержке огнестрельного оружия. Либо пленник темнит, либо не владеет всей информацией.

Действительно, было от чего призадуматься. Идти в атаку тремя сотнями, в то время как Мехик защищает стена с установленными на ней пушками. Кроме воинов в городе проживало около полутора тысяч горожан, треть из которых вполне могут взяться за оружие. Слишком мало людей у штурмового отряда немцев, чтобы рассчитывать на успех. В Мехике находились на постоянной основе двадцать лучников, сорок пехотинцев и десять всадников. Это, не считая моего маленького отряда и пушкаря Нарма со своими учениками. Немцы либо сильно недооценивают силы Русов, либо сильно переоценивают свои возможности.

Даже если им удастся взять Мехик,– в чем сильно сомневаюсь,– их сил недостаточно, чтобы развить наступление на Берлин. Раненый у деревни Элтов говорил о Великой Армии, что собирается по приказу короля Дитриха. Как-то мало ассоциировалась у меня цифра «триста» со словосочетанием «Великая Армия». С другой стороны, это мог быть передовой штурмовой отряд, выдвинутый вперед. Такое вполне согласовывалось с тактикой нацистов времен Второй Мировой: элитные части захватывали плацдарм, а вермахт подтягивался позже.

– Ната, у меня подозрение, что немцам кто-то должен помочь попасть внутрь. Не верю, что этот передовой отряд собирается штурмовать в лоб. Давай, спроси его об этом, напирай на то, что нам известно о заговорщиках среди нас. Пусть поверит и выдаст их, если они имеются.

Девушка возобновила допрос после предварительной оплеухи Богдана. Голова пленного мотнулась так, что я испугался за целостность его шейных позвонков.

Периодически переводя сказанное Бертом, Ната продолжала терзать Берта. Но ничего ценного из пленника выудить не удалось. Всё время допроса у меня из головы не выходила мысль о градоначальнике Акраме: не вязалось его поведение в типичное для нормального человека. Он либо подторговывал, скрывая реальную ситуацию, либо был связан с дикарями как-то иначе.

«Жена! Его вторая жена – дикарка!» – от засвербевшей мысли в голове чуть не подскочил.

– Ната, спроси его про жену Акрама. Кто она, как появилась в крепости, из какого племени.