Амулет Безумного Бога Муркок Майкл

«Как уже было поведано, Дориан Хоукмун, последний из правителей Кельна, сумел устоять перед Черным Камнем и дать отпор Гранбретании, отстояв город Хамадан. Обратив в бегство армию своего заклятого врага барона Мелиадуса, Хоукмун вновь отправился на запад, к осажденному Камаргу, где его ожидала невеста – дочь графа Брасса Иссельда. Вдвоем с неунывающим Оладаном, зверочеловеком с Булгарских гор, Хоукмун верхом двинулся из Персии к Кипрскому морю, в надежде сесть там на корабль, идущий в Камарг.

Однако они заплутали в Сирийской пустыне и, едва живые от усталости и жажды, свернули к зеленым холмам, на склонах коих мирно паслись овцы, – и наткнулись на развалины древнего Сориандума…

Тем временем, в Европе набирала мощь зловещая Империя Мрака, а где-то в неведомых краях Рунный Посох источал свою силу, менявшую судьбы столь несхожих между собой людей…»

Из «Летописи Рунного Посоха»

ГЛАВА 1

СОРИАНДУМ

Вековая пыль лежала на руинах города, на его выветрившихся камнях, осыпающейся кладке стен, на полуразвалившихся башнях. Трава пробивалась в щели меж растрескавшихся плит мостовой, и дикие овцы паслись прямо на улицах, а пестрые южные птицы свили гнезда в капителях колонн с осыпавшейся мозаикой. Город, некогда исполненный мощи и величия, ныне был тих и безмятежен.

Белесый утренний туман струился под ногами, ветер тоскливо завывал на пустынных улочках, и безмолвие нарушал лишь приглушенный стук копыт лошадей, которых всадники вели в поводу мимо покрытых патиной времени башен и развалившихся стен, заросших желтыми, алыми и лиловыми цветами.

Перед ними был Сориандум – город, покинутый жителями.

Путники и их кони, покрытые густым слоем пыли, походили на ожившие статуи, выкрашенные в бурый цвет. Они шли неторопливо, потрясенные красотой мертвого города.

Первый был строен и высок ростом. Он шагал хоть и усталой, но легкой походкой, выдававшей в нем закаленного в боях воина. Длинные волосы выгорели на солнце, а в светлых, словно выцветших, глазах таилось безумие. Однако более всего взгляд любого, кто посмотрел бы на этого человека, привлекал бы тусклый черный кристалл, что красовался у него во лбу прямо над переносицей. Это было дел рук ученых магов Гранбретании.

Имя этого несчастного было Дориан Хоукмун, герцог Кельнский. Властители Империи Мрака, замыслившие подчинить себе весь мир, лишили его унаследованных от отца земель, и Хоукмун поклялся отомстить гранбретанцам – самому могущественному народу на истерзанной войнами планете.

Следом за ним брело существо с длинным луком и колчаном со стрелами за спиной. Из одежды на нем были только бриджи и высокие сапоги из мягкой кожи. Да и зачем ему одежда, если он с ног до головы зарос жесткой рыжей шерстью? Ростом Оладан, сын колдуна и великанши, был по плечо Хоукмуну.

Отряхнувшись от пыли и песка, Оладан сказал:

– В жизни не видел города прекраснее. Но почему он обезлюдел? Как могли жители покинуть столь чудесное место?

Хоукмун потер камень во лбу – как всегда, когда бывал озадачен.

– Может быть, заразная болезнь… Кто его знает. Будем надеяться, что зараза – если это она виновата – выкосила всех подчистую. Потом я поразмыслю над твоим вопросом, а сейчас мне слышится плеск воды. Вода, друг мой Оладан, это как раз то, что нам нужно в первую очередь. Во вторую очередь нам нужна еда, в третью – сон, а уж размышления – в четвертую…

На одной из площадей они обнаружили стелу из голубовато-серого камня с рельефным изображением пловцов. Из глаз каменной девы в небольшой бассейн под стелой струилась ключевая вода.

Утолив жажду, Хоукмун провел мокрыми ладонями по запыленному лицу и уступил место Оладану. Потом он напоил лошадей.

Достав из седельной сумки истрепанную карту, которую ему дали в Хамадане, он водил по ней пальцем, пока не наткнулся на слово «Сориандум». Вздохнув с облегчением, он улыбнулся:

– А мы не так уж сильно отклонились. Сразу за холмами течет Евфрат, а за ним, примерно в неделе пути – Тарабулас. Отдохнем здесь денек и двинемся дальше.

– А перед отъездом вам захочется осмотреть город, это как пить дать, – ухмыльнулся Оладан. Он побрызгал на грудь водой и поднял с земли лук и колчан. – Вы говорили, что во вторую очередь нам нужна еда. Я тут неподалеку приметил хорошего барана. Скоро вернусь. Сегодня на ужин у нас будет жареная баранина.

Он уселся в седло и направил коня к разрушенным городским воротам.

Не теряя времени даром, Хоукмун разделся и погрузил кисти в прохладную воду. Постанывая от удовольствия, он вымылся и достал из седельной сумки чистую одежду – шелковую рубашку, подаренную владычицей Хамадана Фроброй, и синие расклешенные бриджи из хлопка. Радуясь возможности отдохнуть от доспехов из кожи и стали, которые он, опасаясь погони, носил даже в пустыне, Хоукмун оделся в чистое и обул легкие сандалии. Вряд ли преследователи сумеют добраться сюда, а сам город, похоже, не таит в себе опасности… Единственной уступкой недавним страхам был меч, оставшийся у Хоукмуна на бедре.

Расседлав коня, он улегся в тени полуразрушенной башни, привалившись лопатками и затылком к стене, и стал ждать Оладана с добычей. Миновал полдень. Вскоре Хоукмуна одолел сон, но через час тревога, не покидавшая его душу, разбудила его.

Куда запропастился Оладан? Много ли времени нужно меткому стрелку, чтобы убить одного-единственного дикого барана? Уж не попал ли карлик в беду? Но откуда здесь взяться опасности? Может быть, Оладан убил барана, но ему не хватило сил взвалить добычу на коня, и он решил отдохнуть часок-другой?

«Нечего рассуждать, надо идти к нему на помощь», – решил Хоукмун.

Оседлав коня, он проехал по улицам, миновал пролом в окружавшей город стене и поднялся на холм. Конь будто обрел прежние силы, коснувшись копытами травы, и Хоукмун пустил его легким галопом.

Он догнал стадо овец, бредущее за крупным, упитанным вожаком – очевидно, тем самым бараном, о котором говорил Оладан. Но маленького горца поблизости не было.

– Оладан? – закричал Хоукмун, озираясь. – Оладан!

Но ответом ему было лишь слабое эхо.

Нахмурясь, Хоукмун пришпорил коня и направил его на соседний, более высокий холм, в надежде увидеть с вершины своего друга. Овцы бросились перед ним врассыпную; упругая трава заглушала топот копыт.

На вершине Хоукмун натянул поводья и огляделся, прикрыв ладонью глаза, но Оладана не увидел.

Обернувшись к городу, он уловил движение на восточной стороне площади, где бил ключ. На самом ли деле заметил он человека, прячущегося в тени домов, или это обман зрения? Если Оладан возвратился другой дорогой, почему он не ответил на зов Хоукмуна?

В душе всколыхнулся страх, но Хоукмуну по-прежнему не верилось, что в городе скрывается враг.

Он поворотил коня, спустился по склону, перемахнул через разрушенную до основания стену. Копыта глухо простучали по пыльным улицам. Выкрикивая имя друга, Хоукмун въехал на площадь. Но снова ему отвечало только эхо, и на площади он не встретил маленького горца.

Хоукмун сдвинул брови. Он чувствовал чужое присутствие в городе.

Он вновь развернул коня, как вдруг откуда-то сверху услышал слабый шум. Звук этот показался ему знакомым, и он поспешил задрать голову, окидывая взглядом небеса. Несколько мгновений спустя он отыскал глазами черную точку, и вскоре на солнце заблестел металл, и Хоукмун отчетливо расслышал шум огромных бронзовых крыльев и треск мотора. Сердце его учащенно забилось.

С небес прямо на него опускался орнитоптер, похожий на гигантского орла, выкрашенного в синий, красный и зеленый цвета. Несомненно, машина эта принадлежала Империи Мрака.

Теперь он понимал, почему так и не дождался Оладана. Где-то в Сориандуме таятся воины империи. Вероятно, они узнали Оладана и поняли, что их злейший враг Хоукмун также находится где-то поблизости.

ГЛАВА 2

ГЬЮЛАМ Д'АВЕРК

Пока еще у Хоукмуна оставалась надежда, что его не заметили люди, сидящие в орнитоптере, и он поспешил укрыться в узком проулке.

Выходит, гранбретанцы следовали за ним по пятам, иначе как еще можно объяснить, что они пришли за ним сюда, в этот мертвый город посреди пустыни.

Хоукмун спешился и обнажил свой длинный меч. Без доспехов он чувствовал себя уязвимым и потому поспешил найти укрытие.

Орнитоптер завис прямо над башнями Сориандума. Должно быть, сейчас пилот пытается отыскать Хоукмуна, которому король-император Хеон поклялся отомстить за предательство. И пусть барон Мелиадус погиб под Хамаданом, но это не помешало королю послать за герцогом Кельнским еще кого-то из своих слуг.

Когда он покидал Хамадан, герцог Кельнский, конечно, понимал, что путь будет трудным и опасным, но не ожидал, что неприятности начнутся так скоро.

Он направился к полуразрушенному темному зданию. Переступив через порог, он оказался в прихожей со стенами, облицованными светлым камнем, изукрашенным резьбой, отчасти скрытым под мягким мхом и цветущим лишайником. С мечом в руке Хоукмун поднялся по скользким от мха ступенькам винтовой лестницы в тесную комнатушку, освещенную солнечным лучом, падающим сквозь пролом в стене. Прижимаясь к камням, Хоукмун выглянул в пролом и увидел город и парящий над улицами орнитоптер, а в нем – пилота в маске Грифа. Пилот пристально смотрел вниз.

Неподалеку высилась башня из потускневшего зеленого гранита. Она стояла почти в центре Сориандума. Орнитоптер сделал над ней несколько кругов, и Хоукмун предположил, что пилот высматривает его за бойницами, но вскоре летательный аппарат опустился на плоскую, окруженную каменными зубцами крышу. Через отверстие в крыше навстречу пилоту выбралось несколько человек.

По тяжелым доспехам, длинным плащам и широким металлическим маскам – и это в такую-то жару! – Хоукмун узнал гранбретанцев. Но такова уж была извращенная натура этих людей, что ни при каких обстоятельствах они не расставались с тускло-желтыми масками, изображающими морды разъяренных кабанов со сверкающими глазами из прозрачного камня и загнутыми костяными бивнями, торчащими из-под раздутых ноздрей. Видимо, с этими страшными украшениями на лицах подданные Империи Мрака чувствовали себя увереннее.

Своей свирепостью Орден Вепря, воинов которого Хоукмун видел пред собой, прославился на всю Европу. На крыше стояли семеро Вепрей – двое поддерживали под руки высокого, стройного человека в более изящной, чем у остальных, маске из золота и бронзы. Один из тех, кто его поддерживал, был приземист и грузен, зато другой – настоящий великан с обнаженными руками и ногами, покрытыми необычайно густыми и длинными волосами.

«Что это с ним? – удивился Хоукмун, глядя на человека в маске из золота и бронзы. – Болен или ранен?» Было нечто неестественное в том, как он опирался на руки своих помощников.

Хоукмун догадывался, кто он: изменник Гьюлам д'Аверк. Когда-то этот француз был прославленным поэтом и архитектором, но задолго до нападения Гранбретании на его родину перешел под знамена короля-императора Хеона. Загадочный д'Аверк… и очень опасный, даром что прикидывается больным.

Предводитель Вепрей сказал несколько слов пилоту орнитоптера, и тот отрицательно покачал головой – по-видимому, он не обнаружил Хоукмуна. Зато он смог показать то место, где Хоукмун оставил коня. Д'Аверк – если это действительно был он – вяло махнул рукой одному из воинов. Тот исчез внизу и вскоре выволок рычащего, сопротивляющегося Оладана.

Хоукмун с облегчением наблюдал, как двое Вепрей тащат его друга к краю башни. Оладан жив – значит, есть надежда, что его удастся спасти.

Предводитель дал знак пилоту, и тот достал из кабины орнитоптера и передал воину-великану рупор в виде колокола. Великан приблизил рупор к прорези для рта в маске д'Аверка, и над безмятежным городом раскатился усталый, полный вселенской тоски голос:

– Герцог фон Кельн, мы взяли в плен твоего слугу и знаем, что ты в городе. Если до захода солнца ты не сдашься, твоему другу придется нелегко…

Теперь Хоукмун не сомневался, что человек под бронзово-золотой маской – д'Аверк. Да и с кем его можно спутать?

Великан вернул пилоту мегафон, затем он и его приземистый товарищ подвели хозяина к изъеденным временем каменным зубцам башни. Опершись на один из зубцов, д'Аверк застыл, глядя вниз.

Хоукмун с трудом поборол желание броситься туда. Он мог бы, наверное, подняться на башню – надо только выскочить через пролом, добраться по крышам домов до каменной осыпи, и вскарабкаться по ней до самого парапета. Но ведь его заметят, едва он покинет укрытие. Лучше бы дождаться темноты, но Оладана начнут пытать засветло…

Не зная, что и делать, Хоукмун тер пальцем свое рабское клеймо – Черный Камень во лбу. Если он сдастся, его убьют на месте или отвезут в Гранбретанию, а там его тоже ждет смерть, правда, ужасно медленная, мучительная смерть на глазах у глумливых садистов – властелинов Империи Мрака. Хоукмун подумал об Иссель-де, ждущей его в Камарге, о графе Брассе, которому он обещал помочь в борьбе с Гранбретанией, и об Оладане, маленьком зверочеловеке, спасшем однажды ему жизнь. Неужели он способен отдать друга на растерзание? Неужели его остановит голос рассудка, твердящий, что для борьбы с Империей Мрака последний герцог Кельнский куда нужней, чем какой-то горец? Нет, в таких делах Хоукмун не прислушивался к голосу рассудка. Но что проку лезть в петлю, если, пленив его, предводитель Вепрей не пощадит Оладана?

Хоукмун закусил нижнюю губу и стиснул рукоять меча. Наконец он решился: встал в проломе и помахал блестящим мечом, держась одной рукой за стену. Д'Аверк медленно поднял голову.

– Прежде чем я поднимусь, ты должен отпустить Оладана, – крикнул Хоукмун. – Гранбретанцы – лжецы, и я не поверю тебе на слово. Отпусти Оладана, и я сдамся без боя!

– Может быть, мы и лжецы, – апатично произнес д'Аверк, – но не дураки. С какой стати я должен тебе верить?

– Я герцог Кельнский, – просто ответил Хоукмун. – В нашем роду не было лжецов.

Из-под кабаньей маски раздался язвительный смех:

– Герцог Кельнский, не суди по себе о сэре Гьюламе д'Аверке – он не столь наивен. Предлагаю компромисс.

– Ну? – устало спросил Хоукмун.

– Подойди к башне на выстрел «огненного копья», и я отпущу твоего слугу. – Д'Аверк нарочито закашлялся и сгорбился над парапетом. – Что скажешь?

– Какой же это компромисс, если ты сможешь пристрелить нас обоих, ничем не рискуя?

– Дорогой мой герцог, королю-императору ты нужен живым. Не надо лукавить: тебе это прекрасно известно. Да и мне не все равно, чем меня наградят: титулом принца за целого и невредимого Хоукмуна или, в лучшем случае, титулом барона – за мертвого. Разве тебе не говорили, что я дьявольски честолюбив?

Довод д'Аверка казался убедительным, но Хоукмун был наслышан о коварстве француза.

– Ладно, сэр Гьюлам, будь по-твоему, – сказал он со вздохом и присел, чтобы перепрыгнуть через узкую улочку на ближайшую крышу.

– Герцог Дориан, не надо! – закричал Оладан. – Пусть меня убьют! Моя жизнь ничего не стоит!

Спрыгнув на крышу дома, он упал на четвереньки. Ветхая кровля затрещала, но выдержала удар. Хоукмун выпрямился и осторожно двинулся к башне.

Оладан снова крикнул: «Не надо!» И попытался вырваться из рук дюжих воинов. Хоукмун шел вперед, не глядя на друга и словно забыв о мече, который он держал в руке.

Маленькому горцу удалось-таки вырваться. Он стрелой метнулся к противоположному краю крыши, следом с проклятьями помчались двое Вепрей. На краю Оладан задержался на мгновенье, затем перепрыгнул через парапет.

У Хоукмуна застыла в жилах кровь. Несколько секунд он стоял, не в силах поверить в случившееся, стиснув рукоять меча и устремив пылающий взор на д'Аверка и его воинов.

Заметив, что «огнемет» на носу орнитоптера поворачивается в его сторону, он пригнулся и бросился назад. Луч с громким шипением рассек воздух над его головой, обдав Хоукмуна жаром. Ухватившись за карниз, герцог Кельнский повис над улицей.

Висел он высоко, но, к счастью, чуть левее от него начинался ряд небольших барельефов, идущий наискось почти до мостовой. Но выдержит ли хрупкий камень человеческий вес?

Не раздумывая ни секунды, Хоукмун ухватился за ближайший барельеф. Камень крошился под пальцами и с треском выходил из стены, как гнилой зуб из десны. Хоукмун поспешил вцепиться в соседний барельеф. Он спускался, роняя каменное крошево, пока не решил, что может приземлиться, не сломав ног.

Он упал на четвереньки, вскочил и бросился бежать – но не в поисках укрытия, а к башне. Скорее наверх, отомстить за друга, погибшего по вине д'Аверка!

Он разыскал вход в башню и, перепрыгнув через порог, услышал клацанье металлических подковок по каменным ступеням. Хоукмун выбрал место на лестнице, где враги могли нападать только по одному.

Первым появился д'Аверк. Увидев Хоукмуна, он застыл на месте. Рука в латной рукавице потянулась к рукояти длинного меча.

– Напрасно ты не воспользовался дурацким подвигом своего дружка, – с презрением сказал торгаш в маске Вепря. – Придется все-таки тебя убить…

Он согнулся в три погибели от кашля и привалился к стене, сделав вид, что совершенно обессилел.

– Мой дорогой герцог Дориан, я вынужден просить прощения… Проклятая хворь, всегда напоминает о себе в неподходящую минуту. – Он с усилием поднял руку и ткнул пальцем в невысокого, крепко сбитого воина, что поддерживал его на крыше.

– Экардо, окажи мне услугу…

Крепыш Экардо пружинисто шагнул вперед и вытащил из-за пояса боевой топор с короткой рукояткой. Другой рукой он обнажил меч.

– Спасибо, хозяин, – сказал он с довольным смешком. – Ну-ка, поглядим, как запляшет этот красавчик.

Он двинулся на Хоукмуна мягкой кошачьей поступью. Герцог Кельнский не шевелился, давая противнику возможность первым нанести удар.

Гранбретанец с диким воплем ринулся вперед. Лезвие топора со свистом рассекло воздух и зазвенело, встретив меч Хоукмуна. Ослабевший от голода и усталости, Хоукмун с трудом увернулся от короткого меча, ощутив прикосновение к бедру холодной стали, пропоровшей штанину.

Выскользнув из-под топора, его меч рубанул по маске, сломав бивень и оставив глубокую борозду. Экардо выругался и снова сделал выпад мечом, но Хоукмуну удалось схватить его за руку.

Прижав гранбретанца к стене, Хоукмун выкручивал ему руку, сжимавшую топор. Его собственный меч болтался на темляке. Едва не закричав от боли, когдав пах вонзился стальной наколенник, Хоукмун рванулся назад, увлекая противника за собой по ступенькам, развернулся, толкнул что было сил… Не устояв на ногах, Экардо растянулся на каменных плитах. Удар был столь силен, что содрогнулись стены башни.

Хоукмун перевел взгляд с бесчувственного тела на д'Аверка:

– Ну как, сэр, вам еще не полегчало?

Тот поднял изящную маску, и Хоукмун увидел бледное лицо и бесцветные глаза тяжело больного человека. Бескровные губы д'Аверка тронула улыбка.

– Я сделаю все, что смогу, сэр, – ответил француз.

Он стал спускаться по ступенькам. Вялости в движениях как не бывало – напротив, в них угадывались ловкость и собранность.

На сей раз поединок начал Хоукмун. Противник явно не ожидал выпада его меча, но все же успел парировать. За болезненной внешностью француза скрывалась превосходная подготовка.

Пожалуй, он не менее опасен, чем силач Экардо, подумал Хоукмун. А вдруг Экардо не убит, а только оглушен? Что, если он очнется до конца поединка?

Со стороны могло показаться, что между ним и д'Аверком нависло тускло-серое марево – так быстро мелькала в воздухе сталь.

Д'Аверк улыбался из-под маски, сдвинутой на темя; глаза светились радостью. Как будто он не сражался, а слушал волшебную музыку.

Слабея с каждой минутой, Хоукмун понимал – долго в таком темпе он не выдержит. Как ни искал он брешь в защите противника, тот казался неуязвим. Даже оступившись на выщербленной ступеньке, француз сумел отразить молниеносный удар и оцарапать Хоукмуну предплечье.

За спиной д'Аверка на узкой лестнице нетерпеливо топтались Вепри с обнаженными мечами.

Хоукмун быстро уставал. Вскоре он вынужден был перейти к защите, едва успевая отбивать смертоносную сталь, нацеленную то в его глаз, то в горло, то в грудь, то в живот. Он сделал один шаг назад, другой… и услышал позади себя стон. Экардо приходил в себя. Еще несколько минут – и Вепри расправятся со своим врагом.

Но неужели Хоукмун даст себя убить, не отомстив за верного Оладана? Он усилил натиск, и д'Аверк расплылся в улыбке, уверенный в своей скорой победе.

Забыв об Экардо, Хоукмун отпрыгнул и наткнулся спиной на чье-то плечо. Он резко повернулся, замахиваясь мечом… и едва не выронил его от неожиданности.

– Оладан!

Маленький человек занес меч Вепря над изуродованной маской.

– Да, я остался жив. Но почему – не спрашивай. Самому не верится.

Он с лязгом опустил меч на маску Экардо. Вепрь, успевший сесть, замертво растянулся на полу.

Больше друзьям не удалось и словом перекинуться. Хоукмун с трудом отразил очередной удар д'Аверка. Герцогу Кельнскому удалось-таки рубануть по наплечнику француза. Д'Аверк отскочил и поспешно опустил маску.

Внезапно Хоукмун понял, что лишился выгодной позиции после того, как спустился с лестницы, но было уже слишком поздно. Несколько воинов успели проскочить мимо д'Аверка.

Хоукмун с Оладаном бросились к дверям, но это мало что могло им дать. Минут десять они яростно сражались, прикончили двоих и ранили троих гранбретанцев, но силы их были не безграничны…

Глаза Хоукмуна застилала кровавая пелена, и, с трудом удерживая в руке меч, он пытался увернуться от разъяренных Вепрей. Где-то неподалеку раздался торжествующий крик француза: «Взять живыми!», и горячая сила металла сбила его с ног.

ГЛАВА 3

НАРОД-ПРИЗРАК

Закованных в цепи пленников поволокли вниз по бесконечной лестнице, которая вела куда-то в темное подземелье на глубину не меньшую, чем высота самой башни.

Грубые руки стражников втолкнули их в помещение, которое когда-то служило погребом, но теперь превратилось в темницу. Оба ничком повалились на холодные влажные каменные плиты и лежали так, пока кто-то не принялся пинать их в бок, заставляя перевернуться на спину. Разлепив веки, Хоукмун увидел над собой Экардо в помятой маске, который застыл над ними с факелом в руке.

Казалось, изувеченное кабанье рыло скалится в злобном восторге. Между Экардо и волосатым великаном, которого Хоукмун видел на башне, сгорбился д'Аверк; его шея была обмотана широким парчовым шарфом. Он опирался на руку гиганта.

Д'Аверк притворно закашлялся, затем улыбнулся, глядя на двух пленников:

– Боюсь, господа, вскоре мне придется вас покинуть. Воздух подземелья мне вреден, хотя таким здоровым молодым людям, как вы, он не страшен. Впрочем, надолго вы здесь не задержитесь, самое большее на сутки. Я вызвал большой орнитоптер, чтобы отвезти вас обоих на Сицилию – там стоят лагерем мои основные силы.

– Вы захватили Сицилию? – спросил Хоукмун бесстрастным тоном.

– Совершенно верно. Империя Мрака времени зря не теряет. Не сочтите за бахвальство, но я… – д'Аверк откашлялся в шарф… – я герой Сицилии. В том, что остров покорен так быстро, – моя заслуга. Но особо гордиться нечем, у Гранбретании способных полководцев предостаточно. В последние месяцы мы одержали немало славных побед в Европе… Да и на Востоке…

– Но Камарг все еще стоит, – перебил Хоукмун. – Наверное, это раздражает короля-императора?

– Долго Камарг не продержится, смею вас уверить, – бодро возразил д'Аверк. – Мы уделяем этой маленькой провинции особое внимание. Кто знает, может быть, городишко уже пал…

– Пока жив граф Брасс, этому не бывать, – улыбнулся Хоукмун.

– Кстати, о графе Брассе. Я слышал, что он тяжело ранен, а его помощник, фон Виллах, погиб совсем недавно.

Хоукмун не знал, верить французу или нет. Новость ошеломила его, но он постарался этого не выдать. Неужели Камарг действительно вот-вот падет? Что тогда ждет Иссельду?

– Похоже, мои слова вас огорчили, – ухмыльнулся д'Аверк. – Успокойтесь, герцог. Когда Камарг сдастся, никто не будет обижен. Я попрошу эту провинцию в награду за поимку изменника Хоукмуна. А мои славные друзья, – он показал на Экардо и волосатого великана, – будут править в ней, если я заболею. Это очень достойные люди, я доверяю им все свои тайны и радости. Надо же как-то их отблагодарить. Наверное, я назначу Экардо управляющим, а Петера пожалую графским титулом.

Из-под маски великана донеслось урчание довольного зверя. Д'Аверк улыбнулся:

– С мозгами у Петера туго, зато силушки в избытке, а преданность свою он доказал. Пожалуй, он будет неплохой заменой графу Брассу.

Звеня цепями, Хоукмун гневно выкрикнул:

– Д'Аверк, ты хитрая бестия, но не дождешься от меня мольбы и слез. Погоди, настанет день, когда мы поменяемся ролями!

– Боюсь, вы слишком оптимистичны, герцог. Ну, ладно, лежите, отдыхайте, наслаждайтесь покоем. В Гранбретании вам этого не позволят.

Усмехнувшись и отвесив поклон, д'Аверк удалился. Хоукмун и Оладан остались лежать во тьме.

– Ах, – услышал вскоре Хоукмун голос друга, – после того, что нынче со мной приключилось, трудно поверить, что я жив… Не знаю, наяву это все или во сне…

– Что с тобой произошло, Оладан? Почему ты не разбился насмерть, прыгнув с башни?

– Разбился бы непременно, не подхвати меня призраки…

– Призраки? Шутишь?

– Ничуть. Из бойниц башни вылетели существа, похожие на призраков, подхватили меня и мягко опустили на землю. Они похожи на людей, но почти неосязаемы…

– Ты ушиб голову, когда упал, вот тебе и померещилось.

– Наверное, ты прав. – Оладан помолчал. – Но если так, то мне до сих пор мерещится. Посмотри налево.

Повернув голову, Хоукмун не удержался от возгласа изумления. Неподалеку стояла человеческая фигура. Но сквозь нее, как сквозь матовое стекло, с трудом можно было разглядеть стену.

– Классический призрак, – заключил Хоукмун. – Странно, что он нам обоим…

Его перебил тихий, мелодичный смех:

– Я не мерещусь вам, чужеземцы. Мы – такие же люди, как и вы. Просто мы, жители Сориандума, существуем в иной форме.

– Так вы не покинули город?! – воскликнул Оладан. – Но как вам удалось перейти в эту иную форму существования?

Призрак снова рассмеялся:

– Контроль над психикой, научный эксперимент, ну и знание природы времени и пространства. К сожалению, яснее не объяснить, так как для достижения своей цели нам, помимо всего прочего, пришлось создать совершенно новый язык. Многое в нашей жизни изменилось, но представления остались прежними, и не сомневайтесь: мы можем отличить друга от врага.

– У вас есть враги? – удивился Хоукмун.

– Да, но об этом позже. – Человек-призрак поплыл вперед и навис над Хоукмуном. Молодой герцог Кельнский ощутил необычное прикосновение и обнаружил, что висит в воздухе. Призрак, казавшийся неосязаемым, обладал сверхчеловеческой силой.

Из тьмы появились еще двое. Один поднял Оладана, другой простер руку над головой, и ладонь засияла – неярко, но вполне достаточно, чтобы осветить подземную тюрьму. Теперь Хоукмун мог как следует разглядеть незнакомцев: высокие, стройные, с красивыми худыми лицами и огромными глазами, которые казались незрячими.

Его предположение, что обитатели Сориандума способны проходить сквозь стены, не подтвердилось – они опустились сверху, проникнув в темницу через отверстие в стене под потолком. Когда-то через это отверстие, скатываясь по наклонному туннелю, в погреб попадали мешки с провизией.

Несомые призраками, Хоукмун и Оладан медленно поднимались по туннелю и наконец увидели впереди сияние луны и звезд.

– Куда мы летим? – шепотом спросил Хоукмун.

– Туда, где никто не помешает снять с вас цепи.

У выхода из туннеля они остановились. Призрак без ноши отправился разведать, нет ли поблизости гранбретанцев. Вскоре он вернулся и дал знак следовать за ним. Хоукмуна и Оладана перенесли над безмолвным городом к трехэтажному зданию, которое сохранилось гораздо лучше остальных.

Через широкое окно на втором этаже призраки внесли людей в дом. В комнате с голыми стенами Хоукмуна и Оладана бережно опустили на пол.

– Что это за дом? – спросил Оладан. Он все еще не доверял своим чувствам.

– Наше жилище, – ответил призрак. – Нас осталось совсем мало. Мы живем веками, но у нас нет детей. Мы очень многое потеряли.

Через двери в комнату влетело еще несколько призраков, среди них были женщины. Их обнаженные тела, словно слепленные из густого тумана, были прекрасны. По телам и лицам Хоукмун не решился бы судить о возрасте хозяев города. Однако пока он смотрел на них, его охватило необыкновенное чувство покоя.

Один из них принес инструмент величиной с указательный палец. Звенья цепи, на которые он направлял этот инструмент, с треском разлетались. Вскоре с Хоукмуна и Оладана спали оковы.

Хоукмун сел, разминая ноющие мышцы.

– Спасибо, – сказал он. – Вы нас избавили от незавидной участи.

– Всегда рады помочь, – сказал низенький призрак. – Меня зовут Ринал. Когда-то я был главой городского Совета. – Улыбаясь, он шагнул вперед. – Наверное, вам покажется странным, что и мы надеемся получить от вас помощь.

– Буду счастлив оказать вам любую услугу, – с готовностью ответил Хоукмун. – Говорите, не стесняйтесь.

– Нам тоже грозит опасность от чужеземных воинов в уродливых звериных масках, – сказал Ринал. – Они хотят сровнять Сориандум с землей.

– Сровнять с землей? Но зачем? Город и так лежит в руинах, а здешние края не нужны Империи Мрака.

– Ошибаетесь. Мы подслушали разговоры этих людей и знаем, что Сориандум им нужен. Они хотят построить здесь огромное хранилище для сотен и сотен летающих машин, чтобы нести смерть и порабощение соседним странам.

– Понятно, – пробормотал Хоукмун. – Вот, значит, почему здесь бывший архитектор Гьюлам д'Аверк. Разумно. Строительный материал под рукой – надо только разобрать город по камешку. Место безлюдное, кругом пустыня – соседние государства и не заметят, как у них под носом враги построят базу для орнитоптеров. А потом Империя Мрака нанесет им внезапный и сокрушительный удар. Надо остановить гранбретанцев, иначе они такого натворят…

– Иначе мы погибнем! – воскликнул Ринал. – Нам не жить без этого города. Мы – его душа. Если город разрушат, то и мы…

– Но как их остановить? – перебил Хоукмун. – И чем могу помочь я? Вы – ученые, у вас, наверное, есть хитроумные механизмы, а у меня что? Только меч, да и тот остался у д'Аверка.

– Вся беда в том, что мы не можем удаляться от города, – сказал Ринал. – У нас было много надежных машин, но мы давным-давно спрятали их в катакомбах неподалеку от города. Сейчас нам нужна одна-единственная машина, но отправиться за ней некому. Эта задача по плечу только смертному. Возьметесь?

– Охотно, – ответил Хоукмун. – Объясните поточнее, как найти машину, и мы вам ее доставим. Только надо спешить, пока д'Аверк нас не хватился.

– Вы правы, медлить ни к чему, – согласился Ринал. – Но я обязан предупредить вас вот о чем. В ту пору, когда мы сочли нужным отказаться от машин, мы еще могли преодолевать небольшие расстояния. На всякий случай мы поставили в хранилище зверь-машину – жуткий механизм, способный отпугнуть любого постороннего. Но беда в том, что это металлическое страшилище не только пугает. Оно умеет убивать, и убьет любого человека не нашей расы, который отважится проникнуть на склад.

– Как же с ним совладать? – спросил Оладан.

– Я вижу только один способ, – вздохнув, сказал Ринал. – Надо сразиться со зверь-машиной. И уничтожить ее.

– Ясно, – улыбнулся Хоукмун. – Похоже, я попал из огня да в полымя.

Ринал протестующе поднял руку:

– Нет. Мы не настаиваем. Если считаете, что ваша жизнь слишком дорога, чтобы рисковать ею ради нас, – ступайте своей дорогой.

– Уехать, зная, что Сориандум будет разрушен, что ваша раса вымрет, а Империя Мрака зальет кровью многострадальный Восток? Никогда! Моя жизнь принадлежит вам, и я сделаю все, что в моих силах, хотя, боюсь, без оружия от меня мало проку.

По мановению руки Ринала один призрак выплыл из комнаты и вскоре вернулся с иззубренным в битвах мечом Хоукмуна и оружием Оладана: луком, колчаном со стрелами и мечом.

– Выкрасть ваше оружие было проще простого, – улыбнулся Ринал. – Но у нас найдется кое-что еще. – Он вручил Хоукмуну крошечное устройство, разрушившее его оковы.

– Эта вещица способна сломать любой замок. Надо только нацелить ее. С ее помощью вы попадете в главное хранилище, где механический зверь стережет машины Сориандума.

– Но которая из этих машин вам нужна? – спросил Оладан.

– Она совсем небольшая, размером примерно с голову человека, и напоминает нечто вроде восьмигранного кристалла на подставке из оникса. Вам не составит труда узнать ее по радужной окраске. Там имеется два таких устройства. Если удастся, принесите мне оба.

– И как же они действуют? – полюбопытствовал Хоукмун.

– Вернетесь – увидите.

– Если, конечно, вернемся, – безрадостно констатировал Оладан.

ГЛАВА 4

МЕХАНИЧЕСКИЙ ЗВЕРЬ

Немного подкрепившись вином и едой, которые призраки украли у воинов д'Аверка, Хоукмун с Оладаном принялись собираться в путь. Двое жителей Сориандума вынесли их за окно и бережно опустили на землю.

– Может быть, Рунный Посох защитит вас, – прошептал один из них на ухо Хоукмуну. – Я слышал, вы служите ему.

Хоукмун обернулся, чтобы спросить, кто говорит с ним, однако призраки уже исчезли. Герцог Кельнский нахмурился. Как-то раз ему уже доводилось слышать, будто он служит Рунному Посоху, но сам он придерживался иного мнения.

Пройдя несколько миль по холмам, Хоукмун остановился и завертел головой в поисках искомого ориентира – гигантской пирамиды из гранитных блоков, которую сложили несколько столетий назад предки нынешних жителей Сориандума. Вскоре он увидел ее. В лунном свете древний камень блестел как серебро.

– Теперь нам на север, – сказал молодой герцог. – Ищем холм, из которого брали этот гранит.

Через полчаса они отыскали нужный холм, будто рассеченный огромным мечом какого-то великана. Но трава, которой зарос карьер, делала его похожим на обычный овраг.

По упругому дерну Хоукмун и Оладан подошли к зарослям кустарника на дне оврага. Раздвинув кусты, они обнаружили узкое отверстие потайного хода. Этот ход привел их в просторную пещеру. Оладан зажег принесенный с собою факел, и мерцающее пламя осветило большой зал с квадратным полом и сводчатым потолком – зал, безусловно, созданный человеческими руками.