Бык и копье Муркок Майкл
– Драгоценность? Амулет?
– Нет. Куда больше. – Калатин стал рыться в своих бумагах и вещах, пока не нашел мешочек из чистой гладкой кожи. – Он водонепроницаем, – сказал он, – и должен тебе пригодиться.
– Так что тебе нужно? Волшебную воду из источника?
– Нет, – тихо и тревожно произнес Калатин. – Ты должен принести мне слюну Гофанона, кузнеца-сида. Вот в этом мешочке. Бери его. – Из-под плаща он вытащил тот прекрасный рог, который пустил в ход, чтобы отогнать псов Кереноса. – Возьми и его. Чтобы разогнать собак, трижды подуй в него. Шесть раз – и ты пошлешь их на врага.
Корум взвесил на ладони украшенный накладками рог.
– Должно быть, это в самом деле могущественная вещь, – пробормотал он, – если похож на тот, что у Переноса.
– Когда-то этот рог принадлежал сиду, – сказал Калатин.
Через час Калатин отвел его к дальнему краю холма, где все так же размещалась естественная бухточка. В ней покачивалось маленькое парусное суденышко. Калатин дал Коруму карту и магнитный компас. Корум заткнул рог за пояс и повесил оружие за спину.
– Ах, – сказал волшебник Калатин, сжимая голову дрожащими пальцами, – может, наконец мои желания исполнятся. Не пропади, принц Корум. Молю тебя, не исчезай.
– Ради людей Каэр Малода, ради тех, кто пал жертвой Фои Миоре, ради мира, скованного вечной зимой, который никогда не увидит весны, я попытаюсь выстоять, колдун.
Морской ветер надул парус, и суденышко понеслось по искрящейся воде, держа курс на запад, где когда-то лежал Лиум-ан-Эс и его прекрасные города.
На мгновение Коруму показалось, что он найдет Лиум-ан-Эс таким, каким видел его в последний раз, и все остальное, все события последних недель окажутся всего лишь сном.
Скоро и материк, и гора Мойдел оказались далеко за спиной, исчезли из виду, и теперь принца окружало только бескрайнее и ровное водное пространство.
Если бы Лиум-ан-Эс уцелел, он бы уже увидел его. Но прекрасного Лиум-ан-Эса тут больше не существовало. История, как он исчез под волнами, была правдой. Истинны ли рассказы о Ги-Бразиле? В самом ли деле этот остров – единственное, что осталось от земли? И не станет ли он, Корум, жертвой тех же видений, что опутали и других путешественников?
Корум вгляделся в карту. Скоро он получит ответ. Через час или два он доберется до Ги-Бразила.
Глава седьмая
Карлик Гофанон
Не та ли это была красота, от которой его предостерегала старуха?
Конечно, она была обманчива. Перед ним лежал всего лишь остров по имени Ги-Бразил. Корум не думал, что ему доведется увидеть землю, настолько напоминающую Лиум-ан-Эс. Легкий бриз наполнил парус, подогнав суденышко ближе к острову.
В самом ли деле ему тут не угрожает опасность?
Легкие волны с шуршанием набегали на белоснежный пляж, и ветерок шелестел зеленой листвой кипарисов, ив, каштанов и дубов. Мягкие очертания холмов скрывали собой тихие долины. Кусты цветущих рододендронов полыхали ярко-красными, пурпурными и желтыми соцветиями. Окружающий пейзаж, залитый мягким светом, излучал золотистое сияние.
Вид острова наполнил Корума глубоким покоем. Он знал, что может навсегда остаться здесь, лежать рядом с искристыми струями речной воды, гулять по душистым полянам, разглядывая оленей, белок и птиц, которые были совсем ручными.
Другой Корум, молодой, принял бы эти видения без всяких вопросов. Ведь когда-то тут лежали владения вадагов, напоминавшие этот остров. Но они остались лишь в снах вадагов, и сны эти тоже сошли на нет. Теперь он обитал в снах мабденов – Фои Миоре заполонили их. Не из этих ли снов и возник остров Ги-Бразил?
Так что Корум не без осторожности причалил к берегу и затащил лодку под укрытие кустов рододендрона, росших у самой прибрежной полосы. Он передвинул перевязь с оружием так, что мог мгновенно выхватить его, и двинулся в глубь острова, испытывая смутное чувство вины – вооруженный человек вторгся в этот спокойный мир.
Продираясь сквозь заросли кустов и пересекая поляны, он видел небольшие стада оленей, которые не проявляли никакого страха при виде его, а другие животные даже не скрывали своего любопытства и подходили почти вплотную, чтобы рассмотреть незнакомца. Корум подумал, что, вполне возможно, он, попав под власть заклинаний, воспринимает этот остров как нечто совершенно реальное, но в это было трудно поверить. Тем не менее никто из мабденов не вернулся отсюда, а многие путешественники вообще не могли найти остров, в то время как жестокие и неустрашимые Фои Миоре боялись даже ступить на него, хотя все легенды гласили, что когда-то они завоевали весь этот край, от которого ныне остался лишь этот кусок земли. Здесь много тайн, подумал Корум, имея в виду Ги-Бразил, но он не мог отрицать, что в мире нет лучшего места для отдыха усталой голове и измотанному телу.
Принц улыбнулся при виде ярких бабочек, порхающих в летнем воздухе, павлинов и фазанов, важно расхаживающих по зеленым лужайкам. При всей своей красоте пейзажи Лиум-ан-Эса не могли соперничать с островом. Однако тут не было и следа обитателей острова. Ни домов, ни развалин, ни даже пещер, в которых мог бы обосноваться человек. Может, именно поэтому снова появилась тень сомнения, омрачившая впечатление от этого рая. Тем не менее тут, конечно же, жило одно существо – кузнец Гофанон, который оберегал свои владения силой заклятий, наводивших ужас, ибо легенды гласили, что каждого посмевшего вторгнуться в пределы острова ждет смерть.
На деле же, подумал Корум, заклятия никак не давали о себе знать. Как и страхи.
Он остановился, чтобы посмотреть на небольшой водопадик, струившийся с известняковых скал. По берегам чистого ручья росла рябина, а в прозрачной воде резвились мальки форели и хариуса. При их виде он вспомнил, что проголодался. С первого же дня, как Корум очутился в Каэр Малоде, он питался довольно скудно и сейчас испытал отчаянное желание вытащить одно из своих копий и насадить на него какую-нибудь рыбу. Но что-то остановило его. Ему пришла в голову мысль – хотя и она могла быть всего лишь суеверием, – что если он поразит хотя бы одного из обитателей острова, то все живое на нем обратится против Корума. Он решил избегать убийств, если не считать надоедливых насекомых, сопутствовавших ему в путешествии по Ги-Бразилу; вместо этого он вытащил из сумки кусок сушеного мяса и на ходу стал грызть его. Теперь он поднимался на холм, держа путь к большому валуну, высившемуся на самом верху.
Чем ближе он подбирался к вершине, тем круче становился склон, но наконец он достиг камня. Остановившись, Корум прислонился к нему и огляделся. Он предполагал, что с этой высоты перед ним откроется весь остров, ибо он, без сомнения, одолел самый высокий холм в округе. Но, как ни странно, куда бы он ни глядел, моря не было видно.
Горизонт со всех сторон был затянут каким-то странным подрагивающим туманом – синим, с золотыми пятнышками. Коруму показалось, что туман висел вдоль береговой линии острова, хотя та была довольно изломанной. Но почему, приставая к берегу, он ничего этого не видел? Не этот ли туман скрывал Ги-Бразил от глаз многих путешественников?
Корум пожал плечами. День был жарким, и он устал. В тени большого валуна принц нашел камень поменьше, присел на него, вытащил из сумки фляжку с вином и, неторопливо попивая его, стал рассматривать долины, рощи и ручьи острова. Повсюду он видел одно и то же, словно пейзаж был разбит гениальным садовником. Корум пришел к выводу, что не все в диком ландшафте Ги-Бразила носит естественное происхождение. Местность куда больше напоминала огромный парк – такой, какие вадаги разбивали во времена своего расцвета. Может, именно поэтому животные тут такие ручные. Скорее всего, их жизни ничего не угрожает, и поэтому они доверяют таким смертным, как он, ибо не имеют опасного опыта столкновения с двуногими существами. Тем не менее ему пришлось снова вспомнить о тех мабденах, которые не вернулись отсюда, о Фои Миоре, которые, завоевав это место, покинули его и боятся вернуться.
Корума потянуло в сон. Зевнув, он растянулся на траве, закрыл глаза и стал медленно погружаться в сонное забытье, бессвязно размышляя о чем-то.
Ему снилось, что он разговаривает с юношей, тело которого было из золота и из которого каким-то странным образом росла большая арфа. И юноша, сухо улыбнувшись, стал играть на ней. Эту музыку слушала принцесса-воительница Медб, лицо ее было преисполнено ненависти к Коруму, и, подозвав какую-то сумрачную фигуру, оказавшуюся врагом Корума, она приказала убить его.
Проснувшись, принц продолжал слышать странную музыку арфы. Но она стихла, прежде чем он смог понять, в самом ли деле он слышал ее, или же она звучала лишь в его сне.
Этот жестокий кошмар напугал его. Никогда раньше ему не снились такие сны. Ему пришло в голову, что, возможно, он начинает осознавать опасности, таящиеся на этом острове. Может, в этом и была сущность сновидения – оно заставляло человека вглядываться в самого себя и творить собственные страхи, куда более худшие, чем те, что исходят от кого-то другого. И с данной минуты ему придется воздерживаться от сна, если у него хватит на это сил.
И тут принцу показалось, что он продолжает спать, ибо издалека донеслись знакомые звуки собачьего лая. Псы Кереноса. Неужели они последовали за ним на остров, преодолев вплавь все эти мили морского пространства? Или они уже поджидали его на Ги-Бразиле? Их лай и взвизгивание все приближались, и он коснулся рога за поясом. Корум обвел взглядом окружающее пространство в поисках собак, но на глаза ему попалось лишь стадо удивленных оленей, возглавляемое огромным самцом. В несколько прыжков они пересекли поляну и исчезли в лесу. Не их ли преследовали псы? Нет. Псы так и не появились.
Корум заметил еще какое-то движение в долине по другую сторону холма. Он подумал, что, наверное, там тоже гуляет олень, но тут обратил внимание, что это существо передвигается на двух ногах и движется какимито странными прыжками. Оно было высоким и грузным, и незнакомец нес с собой какой-то предмет, который поблескивал, когда на него падали лучи солнца. Человек?
Корум увидел, что за спиной человека среди деревьев мелькнула белая шкура. Затем еще одна. Из рощи высыпала свора примерно из десятка псов с красными настороженными ушами. Собаки преследовали добычу, которая была им куда более знакома, чем олень.
Человек – если это в самом деле был человек – стал взбираться по каменистому склону холма, держа направление на большой водопад, но это не помешало собакам упорно идти по его следу. Склон стал почти отвесным, но человек продолжал карабкаться по нему – а собаки продолжали преследовать его. Корума изумила их стремительность. И снова что-то блеснуло. Корум заметил, что человек повернулся, и блестящий предмет оказался оружием, которое он тащил, чтобы отразить нападение. Но Корум не сомневался, что жертва этих псов долго не протянет.
И только сейчас он вспомнил о роге. Корум торопливо поднес его к губам и одну за другой издал три долгие протяжные ноты. Они четко и ясно разнеслись по долине. Остановившись, псы закружились на месте, словно вынюхивая след, хотя жертва была прямо перед ними.
Затем псы Кереноса затрусили в обратный путь. Корум засмеялся от радости. В первый раз он одержал победу над этими дьявольскими животными.
Похоже, что человек в дальнем конце долины услышал этот смех и посмотрел в его сторону. Корум помахал ему, но человек не ответил.
Как только псы Переноса исчезли, Корум двинулся по склону к тому, кого спас. Он быстро спустился по одному склону и стал подниматься на следующий. Он узнал этот водопад и скальный выступ, где незнакомец остановился, намереваясь вступить в бой с собаками, но теперь его нигде не было видно. Не стоило и сомневаться, что он не мог ни подняться выше, ни спуститься. Корум был в этом уверен, поскольку на ходу не спускал глаз с водопада и ясно видел его.
– Эй, там! – закричал Принц в Алом Плаще, взмахнув рогом. – Где ты там прячешься, друг?
Водопад продолжал безостановочно струиться по скальной плите, и Коруму ответило лишь журчание падающей воды. Он осмотрелся по сторонам, приглядываясь к каждой тени, к каждому камню и кусту, но, похоже, человек в самом деле стал невидимкой.
– Где ты, незнакомец?
Ему ответило лишь слабое эхо, но и оно тут же стихло в шипении и бульканье воды, пенившейся в каменной чаше.
Корум пожал плечами и повернулся, не без иронии подумав, что этот человек более пуглив, чем животные на острове.
И вдруг, словно из ниоткуда, на него обрушился тяжелый удар по затылку, и Корум, вытянув руки, чтобы смягчить падение, полетел лицом в заросли вереска.
– Значит, незнакомец? – произнес низкий мрачный голос. – Значит, называешь меня незнакомцем?
Рухнув на землю, Корум тут же перекатился, стараясь выхватить меч из ножен.
Человек, который сбил его с ног, выглядел мускулистым и огромным. Должно быть, в нем было не менее восьми футов роста и добрых четыре фута в размахе плеч.
На нем были полированный металлический нагрудник, блестящие металлические рукавицы, инкрустированные золотом, и железный шлем, прикрывавший голову, украшенную черной кустистой бородой. В своей чудовищной лапе он держал самый огромный боевой топор из всех, которые Коруму доводилось видеть.
Вскочив на ноги, Корум выхватил меч. Принц подозревал, что перед ним стоит тот, кого он спас. Но, похоже, это огромное создание отнюдь не испытывало к нему благодарности.
– С кем мне придется драться? – с трудом выдохнул Корум.
– Ты будешь драться со мной. С карликом Гофаноном, – ответил гигант.
Глава восьмая
Копье Брийонак
Несмотря на угрожающую ему опасность, Корум недоверчиво улыбнулся:
– С карликом?
Кузнец-сид уставился на него:
– Да. И что тут смешного?
– Вижу, на этом острове стоит опасаться людей обыкновенного роста!
– Не понимаю твоих слов. – Прищурившись, Гофанон взял на изготовку топор и принял боевую стойку.
И только сейчас Корум заметил, что глаза противника были точно такими же, как его собственный единственный глаз, – миндалевидными, желтовато-пурпурными, и что строение черепа у так называемого карлика было более тонким, чем показалось с первого взгляда из-за густой бороды. Да и лицо его многими чертами напоминало лицо вадага. Тем не менее во всем остальном Гофанон никак не походил на соплеменников Корума.
– Есть тут, на Ги-Бразиле, другие такие же, как ты? – Корум пустил в ход чистый вадагский язык, а не диалект, которым пользовалось большинство мабденов, и Гофанон, открыв рот, изумленно застыл на месте.
– Я тут только один такой, – на том же языке ответил кузнец. – Я так думаю. Но если ты принадлежишь к моему народу, почему натравил на меня своих псов?
– Это не мои псы. Я Корум Джаелен Ирсеи и принадлежу к расе вадагов. – Левой, серебряной рукой он поднял рог. – Это то, что управляет собаками. Рог. Они подумали, что их зовет хозяин.
Гофанон чуть опустил топор.
– Значит, ты не из слуг Фои Миоре?
– Вот уж нет. Я воюю с Фои Миоре и их сторонниками. Эти псы уже не раз нападали на меня. От их новых атак меня спас рог, который я одолжил у мабденского волшебника.
Корум прикинул, что пришло время вложить меч в ножны, и ему оставалось лишь надеяться, что кузнец-сид не воспользуется этой возможностью раскроить ему череп.
Гофанон нахмурился и поджал губы, обдумывая слова Корума.
– Как давно псы Кереноса появились на твоем острове? – спросил Корум.
– В этот раз? День – не больше. Но псы бывали тут и раньше. Похоже, они единственные, кто не поддается безумию, которое охватывает всех остальных обитателей мира, стоит им ступить на этот берег. А поскольку Фои Миоре испытывают к Ги-Бразилу неиссякаемую ненависть, они без устали посылают на остров своих слуг – преследовать меня. Часто я предвижу их появление и принимаю меры предосторожности, но в этот раз я слишком рано успокоился, поскольку не ждал, что они так быстро вернутся. Я подумал, что ты какое-то новое создание, какой-то охотник – как гулеги, прислужники Фои Миоре, о которых мне известно понаслышке. Но теперь сдается мне, что когда-то я слышал сказку о вадаге со странной рукой и всего одним глазом, но тот вадаг умер еще до появления сидов.
– Ты не называешь себя вадагом?
– Сиды – так мы называем себя. – Гофанон окончательно опустил топор. – Наши народы связаны родством. Вадаги как-то посещали нас, и мы тоже бывали у них. Но это было, еще когда существовал доступ к Пятнадцати плоскостям, до последнего Пересечения Миллиона сфер.
– Ты из другой плоскости. Но как ты попал сюда?
– Разрушилась стена между мирами. Из провала появились Фои Миоре. Они пришли из ледяных земель Лимба. Так появились и мы – чтобы помочь народу Лиум-ан-Эса и их вадагским друзьям – и вступили в бой с Фои Миоре. В те дни, давным-давно, была чудовищная битва, шли всеобщие войны. Ушел под воду Лиум-ан-Эс, погибли все вадаги и большинство мабденов, также был уничтожен и мой народ, сиды, и, хотя резня постепенно стала затихать, мы уже не могли вернуться в наш мир. Мы решили, что все Фои Миоре уничтожены, но потом они вернулись.
– И вы не смогли одолеть их?
– В одиночку у меня не хватило сил. В физическом смысле этот остров – часть моей плоскости. Здесь я могу спокойно жить, если не считать собак. Я стар. Еще несколько сот лет – и я умру.
– А я слаб, – сказал Корум. – И все же я дерусь с Фои Миоре.
Гофанон кивнул. Затем пожал плечами.
– Это потому, что ты раньше не воевал с ними.
– И все же почему они не появились на Ги-Бразиле? Почему мабдены не возвращались с острова?
– Я попытался прогнать отсюда мабденов, – сказал Гофанон, – но их маленькая раса обладает неустрашимостью. Их отчаянная отвага приводила к тому, что они гибли ужасной смертью. Когда мы поедим, я расскажу тебе еще больше. Согласен ли ты быть моим гостем, брат мой?
– С радостью, – ответил Корум.
– Тогда идем.
Гофанон начал взбираться по скалам, двинувшись в обход каменного уступа, на котором он стоял, готовясь схватиться с псами Переноса, – и снова исчез. Но в ту же секунду его голова опять показалась.
– Вот сюда. Я обосновался тут, когда эти псы стали преследовать меня.
Неторопливо карабкаясь вслед за сидом, Корум добрался до уступа и увидел, что он огибает каменную глыбу, которая прикрывает вход в пещеру. Глыбу можно было передвинуть по выдолбленным желобкам, чтобы перекрыть вход, и, когда Корум вошел внутрь, Гофанон нажал на нее своим огромным плечом и поставил камень на место. Внутри пещера освещалась искусно выкованными лампами, стоящими в нишах по стенам. Мебель была простой, но хорошо сделанной, а пол покрыт ткаными коврами. Если не считать отсутствия окон, убежище Гофанона было более чем удобным.
Пока Корум отдыхал, развалившись в кресле, Гофанон хлопотал у плиты, готовя суп из овощей и мяса. Из горшков шел аппетитный запах, и Корум поздравил себя, что удержался от искушения пронзить дротиком рыбу в ручье. Мясо обещало быть куда более вкусным.
Гофанон, извинившись за скудость столовых приборов, поскольку вот уже несколько сот лет он живет в одиночестве, поставил перед Корумом огромный горшок с супом. Принц вадагов с благодарностью отдал ему должное.
Затем последовало мясо с тушеными овощами, а дальше наступила очередь самых вкусных фруктов, которые Корум когда-либо ел. И когда наконец он откинулся на спинку кресла, им владело чувство такого довольства, которого он не испытывал вот уже много лет. Он от всей души поблагодарил Гофанона, и, похоже, хозяин не знал, куда деться от смущения. Снова извинившись, он устроился в своем кресле и зажал в зубах какой-то предмет, напоминавший маленькую чашку, от которой отходил длинный стержень; поднеся к чашечке тлеющий уголек, Гофанон стал посасывать стержень. Скоро из чашечки и у него изо рта повалили клубы дыма, и Гофанон расплылся в довольной улыбке, лишь какое-то время спустя заметив удивление Корума.
– Обычай моего народа, – объяснил он. – Ароматические травы, которые мы сжигаем таким образом и вдыхаем дым. Это доставляет удовольствие.
Для Корума дым пахнул не особенно приятно, но он принял объяснение сида, хотя не воспользовался его предложением подышать дымом из чашечки.
– Ты спрашивал, – неторопливо сказал Гофанон, прикрыв свои огромные миндалевидные глаза, – почему Фои Миоре боятся этого острова и почему тут исчезают мабдены. Ну, ни к тому ни к другому я не имею никакого отношения, хотя рад, что Фои Миоре избегают меня. Давным-давно, во время первого вторжения Фои Миоре, когда нас призвали на помощь нашим вадагским братьям и их друзьям, мы с огромным трудом преодолели стену между царствами. В конечном итоге мы это сделали, но нанесли большой ущерб миру в собственной плоскости, в результате чего огромная часть нашей земли вместе с нами попала в ваш мир. К счастью, она оказалась в относительно незаселенной части королевства Лиум-ан-Эс. Тем не менее она сохранила свою индивидуальность – то есть принесла с собой сны сидов, а не мабденов, вадагов или Фои Миоре. Хотя, как ты, конечно, успеешь заметить, вадаги, будучи близкими родственниками сидов, могли без больших трудностей адаптироваться к ним. С другой стороны, мабдены и Фои Миоре вообще не могли тут выжить. Стоило им ступить на берег, как они начинали сходить с ума. Они попадали в мир своих ночных кошмаров. Их страхи многократно умножались, становились для них совершенно реальными, и они погибали от собственных снов.
– Нечто подобное и мне пришло в голову, – сказал Корум. – Когда сегодня утром я заснул, то почувствовал, что это может случиться.
– Верно. Даже вадаги порой испытывают то, что выпадает на долю смертных мабденов на Ги-Бразиле. Я пытался скрыть очертания острова туманными покровами, которые способен производить, но сквозь туман всегда можно пробиться. В результате мабдены находили остров и страдали на нем.
– Откуда пришли сами Фои Миоре? Ты упоминал ледяные земли.
– Да, ледяные земли Лимба. Ты не знал о них из заклинаний вадагов? Эти места находятся между плоскостями – они полны хаоса, и в этом Лимбе изредка возникает какой-то разум. Вот это и есть Фои Миоре – создания Лимба, проникшие сквозь провал в стене между плоскостями и появившиеся в этом мире, где и пытаются обосноваться. После завоевания вашего мира они собираются превратить его в еще один Лимб, в котором они смогут выжить. Жить им осталось недолго. Они гибнут от своих болезней. Но все же, боюсь, проживут они достаточно, чтобы принести ледяную смерть всему живому, кроме Ги-Бразила, чтобы заморозить до смерти мабденов и всех животных этого мира, вплоть до мельчайших морских созданий. Это неизбежно. Скорее всего, кто-то из них – во всяком случае, Керенос точно – переживет и меня, но в конце концов собственные эпидемии истребят их. Практически весь этот мир, кроме земли, с которой ты только что прибыл, уже погибает под их правлением. И, думаю, произойдет это довольно быстро. Мы считали, что все они умерли, но, должно быть, они нашли укрытия – может, на краю мира, где всегда найдется лед. И теперь их терпение вознаграждено, не так ли? – Гофанон вздохнул. – Ну-у… где-то есть и другие миры… до них они не смогут добраться.
– Я хочу спасти этот, – тихо сказал Корум. – По крайней мере, хоть то, что от него осталось. Я поклялся сделать это. Поклялся помочь мабденам. И теперь я отправился на поиски их потерянных сокровищ. Ходят слухи, что у тебя есть одно из них, которое ты сделал для мабденов во времена их первой битвы с Фои Миоре.
Гофанон кивнул:
– Ты говоришь о копье Брийонак. Да, я его сделал. Это всего лишь обыкновенное копье, но в снах мабденов и Фои Миоре оно обладает огромной мощью.
– Так я и слышал.
– Среди всего прочего оно приручит быка Кринанасса, которого мы взяли сюда с собой.
– Это животное сидов?
– Да. Одно из самых больших. Он последний.
– Зачем ты искал это копье и вернул его на Ги-Бразил?
– Я не оставлял Ги-Бразил. Копье доставил сюда один из смертных, который явился исследовать остров. Я пытался успокоить его, когда он бредил, умирая, но он так и скончался в мучениях. Когда он умер, я забрал свое копье. Вот и все. Наверно, он думал, что Брийонак спасет его от опасностей острова.
– Значит, ты не отрицаешь, что оно может снова помочь мабденам?
Гофанон нахмурился:
– Не знаю. Мне нравится это копье. И я бы не хотел снова потерять его. Оно не так уж поможет мабденам, братец. Они обречены. Лучше всего принять это. Почему бы не позволить им спокойно умереть? Если к ним вернется копье Брийонак, они обретут ложные надежды.
– Это моя натура – у меня вера основывается на надежде, пусть даже она кажется ложной, – тихо сказал Корум.
Гофанон с симпатией посмотрел на него.
– Ну да. Мне говорили о Коруме. Я припоминаю сказания. Ты благородный человек. И грустный. Но чему быть, того не миновать. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы предотвратить это.
– Понимаешь, Гофанон, я должен попытаться.
– Да.
Огромный Гофанон поднялся с кресла и пошел в угол пещеры, скрытый темнотой.
Вернулся он, неся самое обыкновенное с виду копье. У него было отполированное деревянное древко, окованное железом. Нечто странное имелось только в кованом наконечнике. Как и лезвие топора Гофанона, он блестел ярче, чем обыкновенное железо.
Сид с гордостью показал Коруму копье.
– Мое род всегда был самым маленьким из родов сидов – и по численности, и по положению, – но у нас были свои знания. Мы умели обрабатывать металл способом, который можно было бы назвать магическим, то есть понимали, что у каждого металла, кроме явных качеств, есть и скрытые. Вот так мы и делали оружие для мабденов. Выковали несколько копий. Из всех сохранилось только одно. Сделал его я. Вот это – копье Брийонак.
Он протянул его Коруму, который в силу известных причин взял его левой рукой, серебряной. Копье прекрасно лежало в руке, оно было настоящим оружием войны, но если принц ожидал почувствовать в нем что-то необыкновенное, то его постигло разочарование.
– Просто хорошее копье, – сказал Гофанон. – Копье Брийонак.
Корум кивнул:
– Так и есть, если не считать наконечника.
– Плавить такой металл больше не будут, – сказал ему Гофанон. – Когда покидали наше измерение, мы немного его захватили с собой. Из него удалось выковать лишь несколько топоров, пару мечей – и это копье. Отличный, твердый металл. Он не гнется и не ржавеет.
– И у него есть магические свойства?
Гофанон засмеялся:
– Только не для сидов. Но Фои Миоре думают иначе. Как и мабдены. Поэтому, конечно же, у него есть магические свойства. И очень действенные. Да, я рад, что копье вернулось ко мне.
– И ты не можешь снова расстаться с ним?
– Думаю, нет.
– Но бык Кринанасса подчинится лишь тому, кто владеет им. Бык придет на помощь людям Каэр Малода в их битве – и, возможно, поможет уничтожить Фои Миоре.
– Ни у быка, ни у копья не хватит сил, – серьезно сказал Гофанон. – Я знаю, что тебе нужно копье, Корум, но я повторяю – ничто не может спасти мир мабденов. Он обречен на смерть, как обречены Фои Миоре, как обречен я – и как обречен ты, разве что вернешься в свой собственный мир, ибо, как я подозреваю, ты не из этого.
– Да, думаю, я тоже обречен, – тихо сказал Корум. – Но я хотел бы вернуть копье Брийонак в Каэр Малод, потому что дал клятву и для этого отправился на поиски его.
Вздохнув, Гофанон забрал у Корума копье.
– Нет, – сказал он. – Когда вернутся псы Кереноса, мне понадобится все оружие, чтобы отбиться от них. Та свора, что сегодня набросилась на меня, без сомнения, все еще на острове. Если я перебью ее, явится другая. Мое копье и мой топор – это единственное, что спасает меня. А ведь у тебя есть рог.
– Я всего лишь одолжил его.
– У кого?
– У волшебника. Его зовут Калатин.
– Вот как. Я пытался прогнать с этих берегов трех его сыновей. Но они умерли, как и остальные.
– Я знаю, что тут бывало много его сыновей.
– Что им тут было надо?
Корум засмеялся:
– Они хотели, чтобы ты плюнул в них. – Он вспомнил о маленьком непромокаемом мешочке, который дал ему Калатин, и вытащил его из сумки.
Гофанон нахмурился. Но потом лицо его прояснилось, и он покачал головой, попыхивая чашечкой, которая продолжала тлеть у него в зубах. Корум попытался вспомнить, где он сталкивался с таким обычаем, но в последнее время в том, что касалось былых приключений, память подводила его. Принц предположил, что такова была цена за то, что он оказался в других снах, в иной плоскости.
Гофанон чихнул.
– Нечего и сомневаться – еще одно из их суеверий. Что они со всем этим делают? Цедят в полночь кровь животных. Собирают кости. Корни. До чего убогими стали знания мабденов!
– Так удовлетворишь ли ты пожелание волшебника? – спросил Корум. – Я вынужден просить тебя. На этом условии он мне и дал рог.
Гофанон погладил густую бороду.
– Мы дошли до того, что вадаг должен просить мабденов о помощи.
– Это мир мабденов, – сказал Корум. – И ты сам это сказал, Гофанон.
– Скоро он станет миром Фои Миоре. А потом вообще перестанет существовать. Ну ладно, если это тебе поможет, сделаю, что ты просишь. Я ничего не потеряю, но сомневаюсь, что колдун что-то приобретет. Дай мне мешочек!
Корум протянул его Гофанону. Тот снова хмыкнул, засмеялся, покачал головой и, сплюнув в мешочек, вернул его Коруму, который аккуратно уложил мешочек в сумку.
– Но на самом деле я искал копье, – тихо сказал Корум.
Он сожалел о своей настойчивости, тем более после того, как Гофанон сердечно предложил ему гостеприимство и с таким юмором ответил на другую его просьбу.
– Знаю. – Опустив голову, Гофанон уставился в пол. – Но если я помогу тебе спасти жизни нескольких мабденов, то, скорее всего, потеряю свою.
– Ты забыл то благородство, которое заставило тебя и твоих соплеменников первым делом отправиться сюда?
– В те дни у меня было куда больше благородства. Кроме того, вадаги, просившие о помощи, были нашими родичами.
– Значит, и я твой родственник, – напомнил Корум. Он ощутил угрызения совести, взывая к лучшим чувствам карлика-сида. – И я прошу тебя.
– Один сид, один вадаг, семеро Фои Миоре и толпа несчастных мабденов. Да, мало общего с тем, что я увидел, когда впервые оказался в этом мире. Как прекрасна была эта земля! Она была вся в цвету. Теперь она стала бесплодна, и тут ничего не растет. Пусть она умрет. Оставайся со мной на этом прекрасном острове, на Ги-Бразиле.
– Я уже обещал, – просто сказал Корум. – Всеми силами души я хочу согласиться с тобой и принять твое предложение, Гофанон, – если не считать одной вещи. Я уже обещал.
– Но я тебе ничего не должен, Корум.
– Я помог тебе отбить нападение этих дьявольских псов.
– А я помог тебе сдержать слово, данное мабденскому колдуну. Разве мы не в расчете с тобой?
– А разве обо всем надо говорить только как о долгах и сделках?
– Да, – серьезно сказал Гофанон, – ибо близится конец мира и в нем мало что осталось. Такие предметы могут идти только на обмен, чтобы сохранить равновесие. Я так считаю, Корум. Такое отношение не имеет ничего общего с продажностью – нас, сидов, вообще невозможно купить, – оно продиктовано необходимостью сохранять порядок. И что ты сегодня можешь предложить взамен копья Брийонак?
– Думаю, что ничего.
– Только этот рог. Рог, который отзовет собак, когда они набросятся на меня. Он для меня более ценен, чем копье. А копье – разве оно для тебя не более ценно, чем рог?
– Я согласен, – сказал Корум. – Но рог не принадлежит мне, Гофанон. Калатин всего лишь одолжил его мне.
– Я не дам тебе Брийонак, – с трудом, неохотно сказал Гофанон, – пока ты не отдашь мне рог. Это единственная сделка, которую я могу заключить с тобой, вадаг.
– И единственная, которую я не имею права заключать с тобой.
– Калатину больше ничего от тебя не надо?
– Я уже договорился с ним о сделке.
– И не можешь заключить другую.
Корум нахмурился и правой рукой коснулся шитой повязки на глазу, как делал каждый раз, попадая в затруднительное положение. Он был обязан Калатину жизнью. Когда Корум вернется с острова, неся с собой мешочек со слюной сида, он рассчитается с Калатином по всем долгам. И никто из них не будет в долгу друг перед другом.
Однако самым важным оставалось копье. Может, в эту минуту Каэр Малод отбивается от Фои Миоре, и единственное, что может спасти его, – это копье Брийонак и бык Кринанасса. Корум поклялся, что вернется с копьем. Он снял с плеча рог, на длинной перевязи висевший у бедра, и посмотрел на гладкую, испещренную пятнышками кость, на резные полоски, на серебряный мундштук. Такой рог принадлежал герою. Кто владел им до того, как Калатин нашел его? Сам Керенос?
– Я могу сейчас дунуть в рог, и собаки набросятся обоих, – задумчиво сказал Корум. – Я мог бы угрожать тебе, Гофанон, чтобы ты отдал мне Брийонак в обмен на свою жизнь.
– Ты мог бы это сделать, братец?
– Нет. – Корум опустил рог. А потом, даже не понимая, что уже принял решение, сказал: – Хорошо, Гофанон. Я отдам тебе рог в обмен на копье и, вернувшись на материк, попробую заново договориться с Калатином.
– Жаль, что нам приходится идти на такую сделку, – сказал Гофанон, протягивая ему копье. – Нарушит ли она нашу дружбу?
– Думаю, что нарушит, – сказал Корум. – А теперь мне пора, Гофанон.
– Ты считаешь меня неблагородным?
– Нет. Я не собираюсь упрекать тебя. Мне просто жаль, что нам пришлось вступить в такие отношения, что наше благородство в силу обстоятельств потерпело урон. Ты потерял больше, чем просто копье, Гофанон. И я тоже кое-что потерял.
Гофанон вздохнул. Корум вручил ему рог, на который не имел права.
– Я опасаюсь последствий, – сказал Корум. – Подозреваю, что, отдав тебе этот рог, я столкнусь не только с проклятиями мабдейского колдуна.
– По миру ползут тени, – сказал Гофанон. – И много странного скрывается под их покровами. Многое вынырнет из них – то, чего мы не видим и о чем не подозреваем. Пришло время зловещих теней, Корум Джаелен Ирсеи, и мы будем глупцами, если не испугаемся их. Да, мы низко пали. Наша гордость исчезает. Могу я проводить тебя до берега?
– Лишь до границ своего убежища? Почему бы тебе не отправиться со мной, Гофанон, и не вступить в бой со своим великим копьем против наших врагов? Разве такой поступок не вернет тебе гордость?
– Думаю, что нет, – грустно сказал Гофанон. – Как видишь, холод проник и в Ги-Бразил.
Часть третья
в которой заключаются новые сделки и приближаются Фои Миоре
Глава первая
Что потребовал волшебник
Когда Корум пристал к берегу в небольшом заливчике под развалинами замка Мойдел, он услышал шаги за спиной. Схватившись за меч, принц развернулся. Переход от покоя и красоты Ги-Бразила к этому миру вверг его в печаль и принес дурные предчувствия. Гора Мойдел, такая приветливая, когда он в первый раз снова увидел ее, теперь казалась мрачной и зловещей, и Корум подумал, что, наверно, сны Фои Миоре уже доползли до ее вершины или же просто эти места показались ему раньше куда приятнее по сравнению с темным замерзшим лесом, в котором он встретил волшебника.
Калатин стоял в своем синем плаще – высокий, среброголовый и обаятельный. В глазах его была тень тревоги.
– Ты нашел прекрасный остров?
– Я нашел его.
– И кузнеца-сида?
Корум вынул из лодки копье Брийонак и показал его Калатину.
– А что с моей просьбой? – Похоже, Калатина совсем не заинтересовало копье, одно из сокровищ Каэр Ллуда, загадочное оружие из легенд.