Первая жертва Шекли Роберт

20

Рейс 461 из Атланты задерживался уже на целый час, и Луэйн Добрей почти кипел от злости. Сейчас он с головой ушел в Охоту, что, как он и предвидел, вытянет из него все соки, а кузина Джекинс — студентка последнего курса Беннингтонского университета — в последнюю секунду решила приехать к нему на каникулы.

Визиты Джекинс всегда приходились на самое неудобное время. В прошлом году она также решила приехать в последнюю минуту, и Луэйн знал наверняка, что она поступила так, чтобы заставить его лишний раз понервничать, поспешно договариваясь о комнате для нее. Тогда это выбило его из колеи, и Убийство вышло такое неудачное, что его критиковали не только газеты, а и всегда относившееся к нему с симпатией «Охотничье Шоу», телепередача, в которой ведущий Гордон Филакис обозвала его случайной вивисекцией, добавил, что Луэйн действовал с изяществом кобылы, упавшей на крота.

Впрочем, так оно и было, потому что Жертвой был мужчина в очках с толстыми линзами, а Луэйн попытался срубить ему голову на скаку, однако тот погиб лишь потому, что кобыла Охотника испугалась и упала на Жертву. Луэйн не любил вспоминать этот случай. С тех пор его стали преследовать неудачи.

Сначала он было решил послать вместо себя в аэропорт Сузера, своего Наводчика, но ему пришла в голову мысль, что Джекинс может обидеться и пожаловаться его матери. Мать Луэйна, которая после смерти мужа жила одна в Шароне, штат Коннектикут, получила в наследство все семейное состояние, и сын полностью от нее зависел.

Сара Добрей не принимала философии Охотничьего Мира. Она неоднократно утверждала, что убивать друг друга должны лишь бедняки, а жизнь богатых людей — слишком большая ценность, чтобы приносить ее в жертву. Однако Луэйн как либерал был убежден, что кто-угодно имеет право убивать кого-угодно, все равно, богатого или бедного.

Лучшей подругой Сары Добрей была Эллен Джоунз, мать Джеки. Если она дома расскажет, что он был так занят Охотой, что не мог сам ее встретить… Ну, может, ничего и не случится, но зачем рисковать такой важной вещью, как деньги?

Вот поэтому он и сидел в зале ожидания аэропорта, куря сигареты одну за другой, до тех пор пока в ясной голубизне карибского неба не показался самолет. Он снижался, оставляя за собой темный шлейф выхлопов.

А вот и Джекинс. Двадцатилетняя стройная девушка среднего роста с короткими, модно подстриженными блестящими волосами, симпатичным личиком и тонкими малиновыми губками.

— Луэйн, дорогой, как хорошо, что ты меня встретил! Мне страшно хотелось снова тебя увидеть!

Нельзя сказать, что она сильно любила Луэйна, просто ей всегда нравилось в Охотничьем Мире, особенно во время Сатурналий. К тому же у Луэйна была прекрасная квартира как раз рядом с Центральной площадью.

— Как я рад, Джекинс! — Он всегда называл ее полным именем. — Если ты не против, дорога, мы сразу же поедем домой. Понимаешь, я как раз сейчас охочусь… Твой багаж привезут позже.

Тридцатичетырехлетний Луэйн Добрей был среднего роста с пепельными волосами и тонкими, почти незаметными бровями. Его отец, удачливый биржевой маклер из Нью-Хэвена, штат Коннектикут, бросив дела, стал известным на Эсмеральде Охотником, который имел на своем счету двенадцать убийств до того, как какой-то сопляк, переодетый официантом, не пригвоздил его автоматной очередью к столу, уставленному итальянскими блюдами.

Сара, мать Луэйна, светская дама, гордившаяся тем, что в ее жилах течет одна восьмая ирокезской крови, осталась в Шароне заправлять семейными финансовыми делами и держать антикварную лавку. Ей всегда хотелось этим заниматься. У Луэйна была шикарная квартира в Эсмеральде и небольшая вилла за городом. Ему было доступно все, о чем лишь только может мечтать мужчина, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы.

Проведя Джекинс в ее комнату, он вернулся в гостиную и сел за стол. Луэйну нравилось рассматривать свое оружие. Больше всего ему нравились три пистолета: «Уэбли-Мартин-303», двухствольная крупнокалиберная «Беретта», стрелявшая патронами от «сорокчетверки» и длинноствольный револьвер 22-го калибра. На столе у него лежали еще несколько пистолетов, остальные были спрятаны в навесном шкафчике из черного дерева. Воздух в комнате пах оружейным маслом.

В гостиную вошла Джекинс Джоунз. Она разлеглась на диване, высоко задрав ноги в чулках, и положила зажженную сигарету в пепельницу на журнальном столике. Луэйну было видно лишь копну черных волос и ноги в красных чулках, которыми она лениво покачивала, листая страницы купленного в самолете журнала мод.

Зазвонил телефон. Луэйн потянулся к нему, но Джекинс уже схватила трубку параллельного аппарата, который стоял на столике рядом с ней.

— Салли? Это ты, дорогая? Да, я только что прилетела! Да, чудесно! Разумеется, я буду на Охотничьем балу. Ты что оденешь?

Луэйн корчил страшные гримасы, показывая на телефон.

— Лучше поговорим потом, — сказала Джекинс. — Луэйн ждет звонка. До встречи.

Она повесила трубку и спросила:

— Теперь доволен?

— Извини, но мне должен звонить Наводчик.

— В этот раз ты Охотник или Жертва?

— Охотник. Моя жертва — Фред С.Хэррис.

— Что-то не слышала про такого.

— Он не местный. Приехал из Нью-Джерси. Это его третья Охота. Очень ловкий парень с седыми волосами. Насколько мне известно, он какой-то киношник. Мне удалось узнать, что его голыми руками не возьмешь.

— А Наводчик у тебя до сих пор Отто Спренглер?

Луэйн покачал головой.

— Нет. Он погиб во время штрафной «Отчаянной езды».

— Мне, наверно, никогда не понять этого обычая.

— Не все обычаи требуют объяснений.

— И кого же ты нанял в этот раз?

— Эда Сузера. Ты его знаешь. Толстяк с головой, похожей на арбуз. Он приехал сюда из Ки-Уэста.

Джекинс покачала головой.

— Похоже, я его не знаю, и он меня совершенно не интересует. А почему не Том Дрэймор? Ты всегда так его расхваливал.

— На этой неделе он очень занят.

— Даже для тебя? Что-то мне не верится, если считать, сколько ты платишь.

— Он не нуждается в работе. В последнее время ему очень везет. Я попытался его нанять, но его никогда не бывает дома, а на мои звонки он не отвечает. Скорее всего, он просто избегает меня.

— Но почему?

— Тебя здесь очень долго не было, Джекинс. Ты не видела моей последней Охоты.

— Ты как раз готовился к ней, когда я вернулась в Беннингтон. Что случилось? Ты же убил его, не так ли?

— Конечно. Иначе бы я сейчас не сидел с тобой, правда?

— Тогда в чем дело?

— Охотничьи Судьи назвали его неэлегантным убийством. Лишь потому, что я пристрелил Жертву.

— Но ведь это не противоречит правилам?

— Конечно нет. Все абсолютно законно. Они просто разозлились, что я прикончил его как раз перед Зданием Гостеприимности прямо под носом у туристов. Несколько иностранных турбюро отказались от контрактов. А я-то тут причем? Чего они еще ждали? Если они такие чувствительные, вообще не надо сюда ездить. Господи, разве это тайна, чем мы занимаемся в Охотничьем Мире?

— А за неэлегантное убийство существует какое-нибудь наказание?

— Нет. В Охотничьем Кодексе ясно сказано, что Жертву можно убивать где-угодно. Однако существуют требования стиля, а также ежегодная премия за лучшее убийство «Бойцу года» и Великая Расплата. Таких вершин мне никогда не достигнуть.

— Бедный Луэйн, — вздохнула Джекинс.

— Я ведь не шучу. Ты же ничего не знаешь про мои первые убийства. Люди утверждали, что никогда не видели ничего лучшего. Тогда я использовал только пистолет 22-го калибра, и мог стрелять с обеих рук. Я укладывал своих Жертв на месте, прежде чем они соображали, кто в них стреляет. Мне предрекали самые высшие награды. Про меня писали в газетах и телевидение тоже не обходило вниманием. А потом, как будто сглазили. На тренировках я был не в худшей, чем обычно, форме. А вот в настоящих стычках меня как будто заклинивало — не мог попасть ни в голову, ни в сердце, и, черт побери, чуть сам не стал жертвой. Вот какие у меня сейчас неприятности, Джекинс. Но дело но во мне, а в семейной чести.

— Может, в этот раз тебе повезет.

— Очень надеюсь. Я уже хотел обратиться к психиатру. Ты первая, кому я это рассказываю. Иногда мне кажется, что я просто старею.

— Стареешь? В тридцать четыре года? Не говори глупости, запротестовала Джекинс, хотя мысленно отметила, что Луэйн действительно стал понемногу сдавать.

— Я не чувствую себя старым, — продолжал Луэйн, — но…

В этот момент зазвонил телефон. Схватив трубку, Луэйн что-то выслушал, ответил «Хорошо, Сузер» и положил ее на рычаг. Потом быстро надел специальный жакет с внутренними карманами для оружия.

— Мне надо бежать, — сказал он Джекинс.

— А мне с тобой можно?

— Нет. Увидимся потом.

— Возьми меня с собой, Луэйн! Я так давно тут не была и мне будет так приятно посмотреть, как ты охотишься. Может, я принесу тебе счастье.

— Наоборот, — возразил Луэйн. — Присутствие женщины на Охоте — плохая примета. Когда вернусь, все тебе подробно расскажу.

И он нетерпеливо отстранил ее от двери. Джекинс никогда не видела его таким нервным. Если и это Убийство окажется у него таким же плохим, настроение у него совсем испортится. Мужчины все такие.

21

Луэйн встретился с Сузером в кафе Блэйка в районе городского аквариума. Тот извинился за задержку, объясняя, что Жертва, мистер Фред С. Хэррис из Саммита, штат Нью-Йорк, провозился с обедом гораздо дольше, чем предполагалось, а потом спутал все карты, отправившись в отель поспать после еды. Но потом он снова появился, свежий и выбритый жизнерадостный толстяк с тоненькими усами, которые уже начинали седеть.

— И где он сейчас? — спросил Луэйн.

— В книжном магазине на противоположной стороне улицы. Он заглядывает туда каждый день. Хотя только один раз купил там книгу.

— Какую?

Вытащив из заднего кармана блокнот, Сузер сказал:

— Библию Охотника, издания 2091 года.

— Символично, правда? Как он вооружен?

Сузер перевернул страничку.

— У него при себе «Магнум Руджер Редхок ДА» 44 калибра в мексиканской кожаной кобуре под мышкой и «Торус» 85 модели, калибр 38, на бедре. К левой ноге также привязан длинный охотничий нож фирмы «Боуи».

— Ничего не скажешь, ты действительно все знаешь. Может, тебе даже известно, какого цвета у него трусы?

Сузер полистал блокнот.

— Наверно, где-то записано.

— Это мне не нужно, — сказал Луэйн. — Как он стреляет?

— Закрывает глаза и нажимает на спусковой крючок.

— Приятно слышать, — сказал Луэйн, то тут же помрачнел. — Однако, иногда таким стрелкам везет.

— Только не этому парню, — возразил Сузер. — Он — настоящая ходячая смерть. Он только и ждет, как бы его пристрелили. Предлагаю план А, прямое сближение. Сразу, как он выйдет из книжного магазина, следуй за ним. Пусть он увидит тебя уже возле Ферфакса. Тогда он повернет в переулок между Софрито и Мэйн, куда выходит дверь заднего хода ресторана Шульца. Он будет думать, что там устроит тебе засаду. Но попадет в нее сам.

— Убийство обещает получиться что надо, — сказал Луэйн, обращаясь, скорее, к себе, чем к Сузеру.

— Все будет в твою пользу, — продолжал Сузер. — Прекрасный узенький переулок, свет прожектора, который будет бить ему прямо в глаза, и та маленькая неожиданность, которая будет ожидать его возле дверей. Все рассчитано до мельчайших подробностей. Какое оружие ты собираешься использовать?

— «Уайдли», — сказал Луэйн, вытаскивая автоматический пистолет из под мышки. — Тяжеловатый, правда. 51 унция, ствол шесть дюймов, и топорщится из под спортивной курткой, но стреляет чертовски точно, а в обойме четырнадцать патронов.

— А какие у тебя патроны?

— Девятимиллиметровые «винчестер магнум», я также беру «смит энд вессон» 59 калибра. Так, на всякий случай.

— Правильно, надо всегда иметь что-нибудь про запас, — согласился Сузер. — Смотри, он выходит!

Фред С. Хэррис вышел из книжного магазина и быстрым шагом пошел по Мэйн-стрит. Выхватив из кобуры «уайдли», Луэйн сжал его в руке и выскользнул из кафе. Он почти бежал, пока не оказался в двадцати футах от Хэрриса, и лишь тогда сбавил шаг. Приятно было ощущать в руке «уайдли» мощное, надежное оружие. Луэйн подумал, что такое оружие убивает наповал. Сняв пистолет с предохранителя, он загнал патрон в патронник. Хэррис как раз был перед глазами, Луэйну хотелось выстрелить, но было еще рано, слишком много народу вокруг, а за попадание в прохожих сурово наказывали.

Теперь Хэррис его заметил и вытащил пистолет, но ему было неудобно им пользоваться, поэтому он продолжал идти быстрым шагом, а потом побежал, так, что его седые волосы развивались по ветру. Он петлял словно заяц, чтобы между ним и Луэйном всегда были люди. Луэйн тоже бежал, чувствуя, как в висках стучит кровь, как усиленно выделяется адреналин и распространяется по всему организму, как это случается в те наиважнейшие моменты, когда весь мир вокруг тебя как бы замирает, и ты чувствуешь себя бессмертным.

Хэррис завернул в переулок, именно так, как и предсказывал Сузер. Сузер раскусил план Хэрриса. По плану он хотел заманить Луэйна в этот переулок, а потом заскочить через заднюю дверь в ресторан Шульца. В двери было сделано отверстие, как раз достаточное для того, чтобы просунуть в него дуло. Сама дверь была обшита стальными листами. Хэррис считал, что под прикрытием стальной брони он легко подстрелит незащищенного Луэйна в переулке. Эту идею ему, наверно, продал какой-нибудь придурковатый дисквалифицированный Наводчик. Лучше уж заплатить деньги, но иметь наилучшего.

Когда Луэйн заворачивал в переулок, Хэррис как раз побежал к двери. Он подергал за ручку, но дверь была заперта. Безусловно, Сузер про все подумал. Когда Хэррис нажал кнопку звонка, автоматично включился мощный прожектор, также установленный Сузером. Яркий свет ослепил Хэрриса, и тут до него дошло, что он в ловушке. Он вслепую пытался привести оружие в боевую готовность, когда Луэйн остановился, крепко сжимая пистолет обеими руками, и начал стрелять.

Хэррис выстрели один раз, не целясь. А потом оступился и упал назад на мусорный бак.

Луэйн — пребывая в состоянии крайнего возбуждения — выстрелил еще несколько раз, и только потом понял, что берет слишком высоко. Он сделал поправку, не прекращая стрельбы, и внезапно почувствовал, что делает это вхолостую: патронов совсем не осталось. Черт побери, он использовал всю обойму.

Луэйн стал рыться в кармане, ища патроны и обливаясь холодным потом. Как это его угораздило расстрелять все патроны сразу. Теперь Хэррис запросто мог его убить. Все, что ему оставалось сделать, так это выставить дуло из-за мусорного бака и выстрелить.

Однако Хэррис не шевелился. Когда Луэйн нашел обойму и зарядил пистолет, стало ясно, что Хэррис мертв и что Луэйн расколотил много окон по обе стороны переулка.

Итак, он снова выиграл. Закрыв глаза, Охотник стоял совершенно неподвижно, пока напряжение и энергия вытекали из его тела. Когда он открыл их снова, в переулке уже кто-то был. Луэйн не сразу разглядел шляпу защитного цвета и голубой эмалированный знак Учетчика. Тот с блокнотом и карандашом склонился над баком, готовясь записать важные подробности про статус погибшего в Охоте.

— Сколько раз я в него попал? — поинтересовался Луэйн.

— Ни разу. На нем не царапины.

— Шутите. Он же мертвый, не так ли?

— Конечно, мертвый. Но не от твоей руки. Посмотри сам.

Луэйн подошел ближе. На лице Фреда С. Хэрриса из Саммита, штат Нью-Джерси, застыло выражение спокойствия, которое часто бывает у покойников.

Учетчик выпрямился.

— Скорее всего, он упал на бак с мусором и сломал себе шею. Люди просто не представляют себе, как легко сломать шею, упав спиной на цилиндрический предмет. Придется написать, что смерть произошла по естественной причине.

— Подождите! — выкрикнул Луэйн. — Вы не можете так написать в рапорте.

— Почему это?

— Потому что я не получу премию за Убийство.

— Я записываю лишь то, что вижу, — возразил Учетчик, держа в зубах огрызок карандаша.

Луэйн сунул пистолет в кобуру. Его рука полезла в карман и вытащила оттуда другое могущественное оружие — деньги. Учетчик жадно посмотрел на них, но покачал головой.

— Я не могу написать, что ты его убил. Крови нет. Меня про это могут спросить, и тогда неприятностей не избежать.

— Про кровь я позабочусь, — сказал Луэйн, вытаскивая «уайдли» и целясь в Хэрриса. — Он все равно ничего не почувствует.

— Слишком поздно, — возразил Учетчик. — Появились свидетели.

Мужчина пожилого возраста и крашеная блондинка, очевидно, его жена, в платье какого-то жутко яркого цвета уже стояли в нескольких футах от них, щелкая фотокамерами, снимая сначала труп, потом Луэйна с Учетчиком, а потом друг друга.

— Туристы, — сказал Учетчик. — Так надоели, но что бы мы без них делали?

Луэйн злобно смотрел им вслед, пока они не скрылись за углом. Тогда он насильно засунул несколько банкнот Учетчику в руку.

— Пишите что угодно, только не позорьте меня.

Учетчик кивнул, положил деньги в карман, на минуту задумался и написал: «Умер от перелома позвоночника, который получил, пытаясь спастись от неминуемой смерти от руки своего Охотника, мистера Луэйна Добрея».

Ничего особенного, но этого было достаточно, чтобы Луэйн получил стандартное подтверждение успешной Охоты. И причитающуюся награду он тоже получит. Но в свою квартиру Луэйн вернулся полностью разбитый и чувствуя отвращение к самому себе. Джекинс куда-то ушла. Он сидел в полутемной гостиной и предавался мрачным раздумьям. Как же он мог не попасть ни разу из четырнадцати выстрелов?

Он включил телевизор, чтобы послушать новости Охоты. Гордон Филакис, ведущий «Охотничьего Шоу» как раз делал обзор сегодняшних Убийств. Дойдя до Убийства Луэйна, он сказал: «Лишь потому, что Жертва поскользнулась, никто не заметил, как поскользнулся Луэйн Добрей. Может, в следующий раз Жертва не будет такой услужливой».

Со стороны Филакиса это было огромная подлость, и Луэйн раздраженно выключил телевизор. Черт возьми, просто ему не повезло. Луэйн решил, что своей следующей Охотой он раз навсегда докажет, чего он стоит. В следующий раз его Убийство будет отличатся изысканным стилем. Он рассчитает все до мелочей и не совершит не малейшей ошибки. Наймет самого лучшего Наводчика. Вопрос лишь в том, чтобы найти подходящую Жертву.

22

Испытания для Охотников проводились ежедневно с девяти до четырех в Отделении Охотничьей Академии невысоком бетонном здании, находившемся в тыльном торце здания. Нора настояла, чтобы провести Хэрольда до самой двери.

— Слушай, Хэрольд, — сказала она, — ты уверен, что тебе этого действительно хочется? Если ты пройдешь испытания, ты — Охотник, и обратного пути нет. Через несколько дней компьютер пришлет тебе имя твоего первого противника. Тебе не разрешат покинуть остров, пока ты его не убьешь, или он… сам знаешь.

— Я все знаю, Нора, — ответил Хэрольд. — Я приехал сюда охотится и зарабатывать деньги, и именно этим собираюсь заниматься.

— У меня тут есть несколько друзей. Я уверена, что мне удастся найти тебе место бармена. Здесь дают неплохие чаевые. У тебя все получится.

Хэрольд покачал головой.

— Не для того я столько сюда добирался, чтобы работать в баре.

— Я не хочу, чтобы тебя убили! — Она бросилась к нему на шею. В ее голубых глазах блестели слезы. Он обнял ее, а затем сделал шаг назад.

— Лучше жди меня дома. Когда все закончится, я сразу же вернусь. Сегодня мы идем на прием.

— На какой прием?

— Альбани сказал, Юбилейный бал Охотников. Якобы, очень-очень интересное мероприятие.

— Юбилейный бал? Это же самое главное торжество года! О, Хэрольд, как здорово! Но ведь мне нечего одеть.

— Что-нибудь найдешь. Увидимся позже.

Нежно поцеловав девушку, Хэрольд зашел в здание.

Чиновник по имени Бакстер помог ему заполнить анкеты. Бакстер, огромный пузатый мужчина, казалось, вот-вот был готов родить арбуз. У него были черные кучерявые волосы, а на носу поблескивали узкие очки для чтения. Когда Хэрольд закончил писать, он провел его через двери с надписью «Испытания Охотников», и дальше по коридору до большой комнаты, залитой флуоресцентным светом ламп, висевших на потолке. В дальнем конце комнаты виднелись ярко покрашенные двери с надписью «Вход в аттракционы».

— Тебе туда, — показал Бакстер. — Проходи через двери и иди по коридорам. Двигаться можно только в одном направлении, не заблудишься. Но как только туда зайдешь, возвращаться уже нельзя.

— А что я там должен делать?

— Что угодно, лишь бы защититься. Тебе понадобится вот это, — он снял с полки кувалду с длинной ручкой и протянул ее Хэрольду.

— Я встречу тебя возле выхода, если с тобой, разумеется, ничего не случится.

Хэрольд кивнул, взвесил в руке кувалду и посмотрел на двери.

— А что там такое?

— Там сам увидишь. Больше мне ничего нельзя тебе говорить.

— И это единственное оружие, которым мне можно пользоваться?

— Да.

— А когда я получу задаток?

— Сразу же после испытаний. Если ты окажешься раненым, но не настолько, чтобы тебя нельзя будет поставить на ноги, тебе оплатят лечение. Если ты погибнешь, деньги перейдут лицу, которого ты указал в анкете, как наследника.

Своей наследницей Хэрольд назначил Нору.

— Как часто люди погибают во время испытаний? — поинтересовался он.

— По мере необходимости, — ответил мистер Бакстер.

— Простите, не понял?

— Я имею в виду, как это надо статистике. Мы не рассматриваем отдельные испытания.

— Тогда что вы имеете в виду под статистикой?

— Тебе следовало бы прочитать нашу брошюру, — сказал мистер Бакстер. — Совет Охотничьего Мира устанавливает количество Охотников и Жертв, которые могут одновременно противостоять друг другу в нашем городе. Если позволить охотится в одно и то же время большому количеству людей, начнется хаос. Поэтому, меняя степень сложности Испытаний, мы контролируем количество игроков в зависимости от увеличения или уменьшения спроса на Охотников.

— Вроде бы понял, — сказал Хэрольд. — А какая ступень сложности сейчас?

— Ноль семьсот двадцать пять тысячных.