Десятая жертва Шекли Роберт

Глава 33

Служанка убрала со стола остатки обеда. Проследив за этой процедурой, Эмилио пошел за почтой. Она всегда лежала на изящном небольшом столике из красного дерева в центральном холле возле полой слоновьей ноги, в которой стояли зонтики. Эмилио бегло просмотрел конверты. Как всегда, пачка счетов. Это для Хуанито. Предвыборные листовки от различных политических кандидатов и проспекты новых ресторанов. В мусор. На столике лежало еще одно письмо в твердом ворсистом конверте кремового цвета. Оно выглядело официальным и каким-то европейским. Без обратного адреса.

Эмилио, служивший адъютантом Гусмана в карательном отряде смерти в старые добрые времена, а теперь исполняющий обязанности телохранителя, взял письмо мозолистыми пальцами. Должно быть, каким-то шестым чувством старый ветеран учуял опасность, потому что встряхнулся, как мокрый пес, прикусил нижнюю губу и только после этого понес письмо хозяину.

Дон Альфонсо сидел в старинном деревянном кресле в своей любимой оружейной комнате с тяжелой от похмелья головой и распухшим от постоянного нюхания кокаина носом. Он взял кремового цвета конверт и нахмурился. Затем при помощи штык-ножа вскрыл конверт и достал сложенный листок бумаги. Письмо оказалось коротким:

«Сим официально извещается о присвоении вам статуса Жертвы в Охоте № 23441А.

Желаем удачи.

Охотничий комитет».

– Эмилио! – заорал Гусман.

Эмилио прибежал из соседней комнаты, где терпеливо ждал, когда Гусман позовет его.

– Прочитай, – сказал Гусман, – и скажи, что все это значит?

Глава 34

Сидевший в машине Альварес поднял телефонную трубку.

– Откуда вы мне звоните?

– Из Морского аквариума, – ответила Мерседес. – До этого у меня не было никакой возможности добраться до телефона. Что там происходит?

– Пока все тихо. Фрамиджян в доме. Я видел его пару раз и уверен, что там есть кто-то еще. Только я пока не знаю, кто именно. Манитас сидит на телеграфном столбе и пытается рассмотреть, что делается внутри. Мы лазим туда по очереди. Слушайте, я без сигарет, а тут поблизости нет ни одного киоска. Долго нам еще тут торчать?

– Пока не узнаете, что происходит в доме.

– У меня вечером свидание. Я могу на него опоздать!

– Забудь о свидании. Багамская корпорация платит тебе достаточно за то мизерное время, в течение которого мы тебя используем. Будете наблюдать за домом до тех пор, пока не выясните, что там происходит.

Альварес повесил трубку и медленно выругался. И как это он забыл бросить в бардачок пару пачек сигарет? А как быть с Лолой Мартинес, которой он сегодня назначил свидание?

Вдруг краем глаза он заметил какое-то движение. Повернувшись, Альварес увидел женщину, направляющуюся в сторону дома Фрамиджяна. Альварес был уверен, что она пройдет мимо, но женщина подошла к двери.

«Кто она такая и что тут забыла?» – подумал Альварес.

Глава 35

– Бью восьмеркой, – сказал Фрамиджян.

Он со звоном положил карты на стол. Это звенела цепь, которая была пропущена через наручники и крепилась к ножке стола.

– Сукин сын! – воскликнул Поляк. – Как тебе удается все время меня обыгрывать?

– Я, приятель, родом из Майами, – сказал Фрамиджян. – А у нас в Майами самые лучшие игроки в джин-рамми. Но у вас тоже неплохо получается.

– Спасибо большое, – ответил Поляк. – Итак, я тебе уже должен четыре сотни.

– Шесть сотен, – уточнил Фрамиджян. – В последней сдаче мы удвоили ставки.

– Просто я засыпаю, – сказал Поляк. – Сколько я уже не сплю? Двадцать часов.

– А ваш молодой напарник надежный парень?

– Конечно. Просто он новичок. Не такой крутой профессионал, как я.

– Что ж, надеюсь, так оно и есть на самом деле. Только почему он не звонит? В этой игре, как я понимаю, наши интересы совпадают. Неужели вы думаете, что я целую вечность смогу водить за нос своих друзей, рассказывая неправдоподобную историю о мнимой болезни, которая приковала меня к постели?

– Именно таким неправдоподобным историям люди верят чаще всего. Поверь моему опыту, мне не раз приходилось брать заложников.

– Ну если вы так в этом уверены. – Фрамиджян пожал плечами. – Слушайте, а может, я дам вам взятку, и мы прекратим весь этот балаган? Миллион и сто тысяч. И вечная дружба Ицхака Фрамиджяна. Ну как?

– Заманчивое предложение, – ответил Поляк, – и я бы принял его с благодарностью. Но, увы, не могу.

– Почему?

– Потому что я никогда не изменяю своим принципам, – с гордостью заявил Поляк.

– Ну почему же мне всегда так не везет, – вздохнул Фрамиджян. – Еще партийку сыграем?

– Конечно. Сдавай.

– Мне трудно сдавать в наручниках.

– Ничего, у тебя неплохо получается, – ответил Поляк.

Фрамиджян потянулся за картами и вдруг замер. Поляк тоже весь напрягся. Они услышали, как в замке поворачивается ключ.

– У кого есть ключи от твоего дома? – требовательно спросил Поляк.

– Ни у кого. Разве что…

Дверь распахнулась. В комнату вошла невысокая грудастая женщина в ярко-зеленом костюме и с рыжими волосами.

– Розалия! – воскликнул Фрамиджян.

– Я не могла больше выносить одиночества, – сказала Розалия. – Ты ведь знаешь, я до сих пор люблю тебя. Что это за тип?

– Так, приятель, – ответил Фрамиджян.

– Если это твой приятель, то почему ты сидишь в наручниках?

– Это у нас такая игра.

– Понятно, – ответила Розалия. – Ты что, не рад меня видеть?

– Розалия, крошка, я вне себя от радости. Ты ведь знаешь, что я все время просил тебя вернуться. Но, видишь ли, сейчас не очень подходящий момент. Тебе бы следовало сначала позвонить. Я тут – как бы тебе объяснить? – улаживаю одно дельце.

– В наручниках?

– Забудь ты про эти наручники. Мы просто играем в такую игру. А где Ханна?

– С моими родителями.

– Передай ей, что я ее очень люблю. Я закончу с этим делом, и тогда мы снова соберемся все вместе.

– Ты сказал, что, если я вернусь, мы начнем новую жизнь!

– Так оно и будет. Дай мне только закончить с этим делом.

– Но именно так все и было в прежней жизни!

– Розалия, почему бы тебе не прийти ко мне как-нибудь в другой раз?

Розалия не могла понять, что происходит с Фрамиджяном. Он вел себя как-то странно. Раньше он всегда говорил при ней о всех своих делах. Она посмотрела на сидящего напротив Фрамиджяна мужчину. Высокий, широкоплечий, с неприветливым лицом. Что-то в нем было необычное. Да, он выглядел слишком угрожающе. Потом перевела свой взгляд на наручники. Что это за игра у них такая?

Что-то здесь не так, решила Розалия и внезапно поняла, что эта мысль должна была прийти ей в голову еще пять минут назад.

Но лучше поздно, чем никогда.

– Ну ладно, было очень приятно познакомиться, мистер как-вас-там, – сказала Розалия. – Простите, что пришла так некстати. Вернусь попозже.

– Нет, вы никуда не пойдете, Розалия, – наконец принял решение Поляк. – Присоединяйтесь к нашей компании. В карты сыграем. Как насчет подкидного? Мы можем играть втроем.

– О чем это вы? – удивилась Розалия.

И тут она увидела в его руке пистолет.

С минуту все помолчали, выражая свое уважение оружию.

– Давайте сделаем так, – сказала наконец Розалия. – Я забуду обо всем, что тут видела. Я не сделаю ничего такого, что могло бы принести вред Фрамиджяну.

– Садись, Розалия, – приказал Поляк.

Розалия посмотрела на Фрамиджяна. Тот пожал плечами и слабо улыбнулся. Она перевела взгляд на Поляка. Он был похож на одного из тех негодяев, которые запросто могут пристрелить даже ребенка. Розалия подошла к креслу и села.

– Зря я не послушала свою мамочку, – пожаловалась она Поляку. – Она всегда советовала мне держаться подальше от Фрамиджяна. Говорила, что он умрет рано и не своей смертью. А я, такая дура, не послушала ее.

– Розалия, все будет хорошо, – сказал Фрамиджян.

– Ты играешь в подкидного? – спросил у нее Поляк.

– Нет, – ответила она. И вздохнула. А затем улыбнулась вымученной улыбкой. – Но я могу научиться.

Розалия была нервной женщиной, но отходчивой.

Глава 36

Зазвонил телефон. Фрамиджян снял трубку.

– Фрамиджян слушает, – произнес он согласно полученным инструкциям.

– Я хочу поговорить с другим парнем, – сказал Блэквелл.

– С каким еще другим парнем?

– С тем, который рядом с тобой.

– А кто вы?

– Я был с ним вчера вечером.

– Ах, с тем парнем! Видите ли, ваш друг ушел за пиццей, но сказал, что скоро вернется.

Блэквелл удивился. Неужели Поляк сошел с ума? Но тут он услышал глухой звук, как будто кого-то стукнули по голове, и тут же раздался голос Поляка:

– Как дела, малыш? Не пришил его?

– Не смог. Но завтра мне представится такая возможность на вечеринке, которую устраивает Гусман.

– Где ты сейчас?

– В Коконат-Гров с одной дамочкой по имени Мерседес. Думаю, она тоже в этом деле замешана, так что мне надо ее проверить.

– Давай, – сказал Поляк. – Тебе все равно нечего делать до завтрашнего вечера. А я буду играть в подкидного с Фрамиджяном и Розалией.

– Кто такая Розалия?

– Жена Фрамиджяна. Нашла время мириться.

– Какой у нас план?

– Встречаемся в восемь у меня в «Немо». Там и обговорим все детали.

Глава 37

Блэйк и Коэлли подъехали к федеральному зданию пятого округа, расположенному на Флэгер-стрит, 346.

Сидевшая за секретарским столом мисс Эусташио нажала кнопку интеркома.

– Они здесь, сэр.

– Пускай зайдут, – приказал Дикерсон, пытаясь скрыть нетерпение.

Он положил свежий номер журнала «Коллекционер-антиквар» в ящик стола из железного дерева.

Предстояло серьезное дело.

Дикерсон был новым окружным директором оперативного отдела ЦРУ в Южной Флориде, и его владения простирались от Форта Лорендаль до Ки-Вест. Плотно сложенный, он всегда носил белые костюмы и панаму с загнутыми полями. Его агенты постоянно бились об заклад, роль какого героя пытается играть их шеф. Блэйк полагал, что он старается изобразить Уолтера Хьюстона из фильма «Сокровища Сьерра-Мадре», где Хэмфри Богарт чистит туфли Хьюстону и выпрашивает у того мелочь, а Хьюстон кидает ему серебряный доллар и велит больше никогда у него ничего не клянчить. А потом Богарт на этот доллар покупает лотерейный билет и на следующий день выигрывает деньги, которых хватает, чтобы отправиться в горы на поиски золота вместе с Тимом Холтом и Уолтером Хьюстоном, где его в конце фильма убивают индейцы, когда богатство было уже почти рядом.

Дикерсон действительно носил с собой серебряный доллар и иногда глубокомысленно подкидывал его на ладони, когда надо было принять важное решение, например, куда отправиться ужинать.

Никто не знал, пытается он подражать Уолтеру Хьюстону или нет, потому что никто не состоял с директором в достаточно дружественных отношениях, чтобы спрашивать его об этом.

Дикерсон не относился к тем людям, которые поощряют фамильярность.

– Что вам известно об Альфонсо Гусмане? – спросил он.

Дикерсон был новичком в этом оперативном районе. Его недавно перевели из Феникса, где он долго мучился, прежде чем запомнил длинный список испанских имен. А теперь здесь, в Майами, ему опять надо зубрить новые испанские имена, не говоря уже о гаитянских.

– Гусман – один из наших людей. Он служил в Национальной гвардии при Сомосе. У него до сих пор хорошие контакты с антисандинистскими отрядами в Центральной Америке. Он покупает для них оружие.

– С нашей помощью?

– Разумеется, сэр. Такова была политика вашего предшественника, сэр, мистера Брадфорда, а он получал приказы от кого-то из Белого дома. А что, сэр, у Гусмана какие-то неприятности?

– Это я как раз и пытаюсь выяснить, – сказал Дикерсон. – Только что мне позвонили из дома Гусмана.

– Сам Гусман, сэр?

– Нет, один парнишка. Он сказал, что звонил из телефонной будки. Разумеется, мы прослушиваем тот телефон. По крайней мере, мой предшественник установил там подслушивающее устройство, а у меня все никак руки не доходят, чтобы убрать его оттуда.

– И что сказал этот парнишка? – спросил Блэйк.

– Он хотел поговорить с тобой. Очевидно, один из твоих информаторов. Я сказал, что тебя нет на месте и что он может оставить свое сообщение мне.

– Мне не хотелось бы выглядеть невежливым, сэр, но никому не разрешается разговаривать с информаторами, кроме самих агентов.

– Если этот агент находится на месте. Почему ты не носишь с собой бипер?

– Я ношу, сэр, – сказал Блэйк. – Но я как раз покупал себе новый бипер. Дело в том, что «Фонсвифт» не записывал оставленные мне сообщения, и я решил перейти на «Фонотел». Наверно, Хуанито как раз и позвонил в тот момент, когда я на короткое время остался без бипера.

– Он не назвал своего имени, – сказал Блэйк.

– Наверняка это Хуанито, племянник Гусмана. Это мой единственный источник в доме. Не могли бы вы сказать, сэр, что он вам сообщил?

– Он сказал, что его дядя только что получил очень странное письмо. От какой-то группы, которая называет себя Охотничьим комитетом. Они сообщили Гусману, что тот избран Жертвой в какой-то там Охоте. Блэйк, ты что-нибудь об этом знаешь?

– Я слышал про Охотничью корпорацию, сэр.

– Какая-то воинствующая организация?

– Не совсем так, сэр. Они считают себя либералами, выступающими за легализацию убийства. Представители так называемого крайне левого анархистско-либерального движения в поддержку законного убийства. По крайней мере, у меня такие сведения. Если они, конечно, вообще существуют.

– Так существуют они или нет?

– Может быть, и нет. Сама мысль, что существуют какие-то Охотники, многим кажется просто бредовой. Но когда-то и существование мафии тоже ставили под сомнение. Кто мог представить себе кучку каких-то сицилийцев-деревенщин, контролирующих все крупнейшие профсоюзы в Соединенных Штатах, порты, грузовые перевозки, не говоря уже об игорном бизнесе и проституции? Кто мог поверить, что они заключали сделки с правительством США во время высадки союзников в Сицилии во время Второй мировой войны?

– Значит, ты думаешь, к Охотникам стоит относиться серьезно?

– Я уверен в этом, сэр. Те представители правоохранительных органов, которые утверждали, что мафии не существует, давно уже уволены на пенсию. Они показали себя неспособными к перестройке мышления.

– Как додо, – сказал Коэлли.

– Что? – переспросил Дикерсон.

– Вымершая птица, – смущенно ответил Коэлли, как ученик, которого застали за неподобающим занятием. – Я думаю, тут уместна подобная параллель.

Дикерсон посмотрел на Блэйка – тот пожал плечами.

– Коэлли не силен в аналогии, но он у нас самый лучший оперативник.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь, – сказал Дикерсон. – Итак, представим себе, что Охота действительно существует, хотя и нелегально, и что эти Охотники, кем бы они там ни были, действительно послали наемного убийцу, чтобы покончить с Гусманом. Но мы же не хотим, чтобы Гусмана убили, не правда ли, Блэйк?

– Абсолютно правильно, сэр. Нам необходимо продолжать снабжение контрас оружием. Они, конечно, ублюдки, но это наши ублюдки. И лучше всего снабжать их через Гусмана. Таким образом нам не надо создавать собственные группы контакта с партизанами и самим сбрасывать грузы в сельве. Мы покончили с такой практикой после фиаско в 1986 году, если вы помните, сэр.

– Конечно, помню, – ответил Дикерсон. – Я с самого начала был против такой практики.

– Я тоже, сэр, – сказал Блэйк. – Все это произошло из-за ошибок вашего предшественника, который неправильно понял чьи-то указания из Белого дома. Но такого больше не повторится. Самое главное для нас в настоящее время – не упустить Никарагуа и вообще не оступиться в Центральной Америке. Мы будем выглядеть очень глупо, если в день победы в столице Никарагуа окажется не наш кандидат.

– Мне об этом никто не говорил, – сказал Дикерсон. – Почему мне никто не прояснил обстановку заранее?

– Не было необходимости прояснять вам обстановку заранее, – сказал Блэйк.

– Но ведь я окружной директор!

– А вы знаете, сколько окружных директоров за последние десять лет оказались двойными агентами?

– Блэйк, если ты хочешь сказать…

– Ни в коем случае, сэр! Я просто хотел указать на то, что в последнее время отмечены случаи утечки важной информации, и теперь все данные сообщаются только тем, кому об этом полагается знать.

– Ладно. Ситуация постепенно проясняется. Наше оружие уходит партизанам через Гусмана.

Блэйк сделал движение головой, которое можно было принять за кивок.

– И в этот раз ожидается отправка довольно большой партии.

Теперь Блэйк два раза моргнул, что можно было посчитать за знак согласия.

– Но теперь в деле оказался замешан какой-то Охотник, – заметил Блэйк.

– Все указывает именно на это, – согласился Дикерсон.

– Раз вы прибыли сюда из Вашингтона, – сказал Блэйк, – то, может быть, в курсе нашей новой политики по отношению к Охоте?

– Может быть, – сказал Дикерсон.

Ему не хотелось признаваться, что он ни разу не видел своего нового шефа и даже не знал, как того зовут. Он лишь несколько раз получал от него инструкции по телефону, и то лишь после обмена сложными кодами, меняющимися каждый день. Дикерсон несколько секунд не мигая смотрел на Блэйка, и агенту стало не по себе. Наконец он сказал:

– Блэйк, ты ведь причисляешь себя к старой гвардии, воспитанной на идеологии, правда?

– Думаю, вы можете считать меня идеологическим агентом, – ответил Блэйк. – Да, у меня есть свои принципы, но я действую очень гибко. Действовать согласно обстановке – вот мой девиз!