Десятая жертва Шекли Роберт

Глава 14

За те два года, что они не виделись, Нора почти не изменилась – такая же невысокая, с хорошей фигурой, миловидным личиком и гладкими, коротко подстриженными волосами, как у девушек с рекламных плакатов парикмахерских. У нее была небольшая, но аккуратная квартирка. Нора предложила ему пива.

– Как же ты попал сюда, Хэрольд? У тебя ведь была такая хорошая работа на фабрике синтетического мяса. Я никогда не предполагала, что ты можешь ее бросить.

У старого Клэймора никогда не было лучшего специалиста по обогащению искусственного мяса жиром. Эту работу приходилось проделывать вручную, так как оборудование было ветхим и все время ломалось, а автоматическая линия жирообогащения вообще никогда толком не работала. Отремонтировать машины не было никакой возможности, потому что ближайшая мастерская располагалась в Олбани. Хэрольд целыми днями простаивал возле конвейера, обрабатывая прямоугольные куски мяса, которые проезжали мимо на загаженной мухами ленте. Каждый кусок мяса имел размер шесть кубических дюймов и весил ровно один килограмм. Все куски были одинакового розового цвета. После Хэрольда куски мяса направлялись дальше по конвейеру к структуралистам.

– Если говорить правду, то не я бросил работу, а она меня, – сказал Хэрольд. – Знаешь, что сделал со мной старый Клэймор? Со мной, лучшим на фабрике жирообогатителем? Решил на некоторое время перестать обогащать жиром искусственное мясо и посмотреть, вызовет ли это жалобы. Якобы слишком дорого ему обходилось обогащать те желатиновые куски натуральным жиром. Хотя он и придает им какой-то вкус. Вот меня и уволили. А как ты сама знаешь, работу сейчас в Кин-Уэлли не найдешь.

Нора кивнула.

– Кто-кто, а я-то прекрасно знаю. До того, как приехать сюда, я по двенадцать часов в день работала в магазине Симмонса в Лейк-Плэсиде и еле-еле сводила концы с концами.

– Фреда Симмонса уже нет, – сообщил ей Хэрольд. – Упал в один из старых карьеров. Теперь магазин перешел к его сестре.

– Нельзя плохо говорить про покойников, – вздохнула Нора, – но он был ужасный скупердяй. Хэрольд, но ты зачем сюда приехал?

– Общественность города поручила мне проверить, как ты тут себя ведешь.

– А серьезно?

– Мне нужны деньги. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, смогу ли я тут немного подработать.

– Охотой?

– Ну, если ты считаешь, что легче ограбить банк…

– Забудь про это. Тут разрешено убийство, но ограбление считается преступлением и карается очень строго.

– Я просто пошутил, – успокоил ее Хэрольд. – Я не имею в виду ограбление банка. Забыл тебе сказать – на Сэма Кэнзайла, который гулял с дочкой Бергера, накинулась стая диких собак и разорвала его на клочки.

– Всегда приятно услышать новости из дома. А как вы там сейчас развлекаетесь?

– Ночная жизнь мало чем отличается от той, что была до твоего отъезда. Пьем кофе в кафе у мисс Симпсон. Иногда, когда на душе становится паскудно, я влезаю на старый террикон, насыпанный когда-то шахтерами. Мне кажется, что сейчас это самое достойное для человека место – вершина кучи мусора, которую создал сам вместе со своими соседями.

– Говорят, тот террикон радиоактивный.

– А все остальное разве не радиоактивное, черт возьми? Говорят, что радиация когда-нибудь на нас скажется, если какая-нибудь зараза раньше не сведет в могилу.

– С тобой всегда так ужасно весело, – сказала Нора. – Именно поэтому я и уехала из Кин-Уэлли. Там мне никогда не было весело, и люди разговаривали только о грустном.

– Тебе надоели разговоры про смерть? – удивился Хэрольд. – Надо же, а я-то полагал, что уж в Охотничьем Мире этого добра навалом.

– Это действительно так. Но здесь смерть – развлечение, а дома – печальное и неинтересное событие.

– Ты права, моя дорогая.

Нора засмеялась и пошла на кухню.

Хэрольд встал с кресла и принялся разглядывать комнату. На стенах висели фотографии в рамках. Снимки родителей Норы, виды долины Уэлли и Лейк-Плэсида. А также портрет какого-то незнакомца – загорелого мужчины среднего возраста с уже обозначившейся лысиной. У него были суровые черты лица; он заговорщицки улыбался в объектив камеры.

– А это кто? – спросил Хэрольд, когда девушка вернулась в комнату.

– Джонсон.

– Действительно Джонсон. Как это я сразу его не узнал. Нора, черт возьми, кто такой этот Джонсон?

Девушка рассмеялась.

– Мой парень. Мы познакомились в Майами и приехали сюда вдвоем. Это его квартира. Вернее, была его.

– А чем он занимался?

– Он был Охотником. Очень хорошим Охотником. Его последняя Охота оказалась такой комичной. Джонсону выпало быть Жертвой, а тот, кто на него охотился, оказался индийцем. Не американский индеец, а индиец из Индии, представь себе только! Ведь у них в крови отвращение к убийствам. Правда? Такой смуглолицый толстяк в чалме. В чалме! Уму непостижимо! Джонсон сказал, что, если бы он заранее знал, что тот тип будет в чалме, он не стал бы даже тратиться на Наводчика.

– У твоего Джонсона было хорошее чувство юмора.

– Да, веселиться он действительно умел. А вот его трофеи.

Хэрольд подошел к стене. Там на отлакированных пластинках из черного дерева блестели четыре бронзовых диска. Каждый из них официально свидетельствовал, что их владелец совершил Убийство.

– А где же сейчас этот весельчак Джонсон?

– На Бут-хилле, местном кладбище. Его подстрелил какой-то очкарик из Портленда, штат Оклахома. Трудно поверить, правда?

– Точно. Слушай, Нора, нет ли у тебя чего-нибудь поесть? Деньги у меня есть, я заплачу.

– Мы сделаем гораздо лучше, – предложила девушка. – Я тут знаю одно местечко, где неплохо кормят, к тому же владелец этого заведения мне должен.

– За что? – поинтересовался Хэрольд.

– Оставь свои вопросы. Каждый зарабатывает на жизнь по-своему.

Внезапно она подбежала к нему и бросилась на шею.

– Хэрольд, я действительно рада тебя видеть!

Глава 15

Чтобы попасть в ресторан, нужно было пройти до конца извилистую улочку, вымощенную булыжником, свернуть в тупик и спуститься в подвал. Несколько посетителей в тирольских коротких кожаных штанах распевали тирольские песни. Играло цыганское трио. Небольшой пятачок для танцев освещался яркими красными лампочками. В зале было тесно, в воздухе плавали клубы дыма, слышались обрывки разговоров на пяти языках. Владелец забегаловки подмигнул Норе, провел их к столику рядом с танцплощадкой и даже прислал им бутылку вина.

Хэрольд был слишком голоден, чтобы вести беседу, и прямо-таки набросился на еду – чертовски вкусную маринованную рыбу под названием «севиче». Следующее блюдо – бифштекс из натурального мяса – он ел уже не так быстро, поэтому смог задавать вопросы.

– Слушай, Нора, а как платят за Охоту?

– Две тысячи долларов за вступление в клуб Охотников. Три тысячи – за первое убийство. Но это только начало.

– А потом?

– Сумма вознаграждения постоянно увеличивается.

– А если меня убьют?

– Правительство бесплатно похоронит тебя на Бут-хилле.

– Пять тысяч – деньги немалые.

– Это правда, но если ты умрешь – это навсегда.

– Согласен, – пробормотал Хэрольд. – Но человеку все равно приходится умирать, даже если он и не собирается никого убивать, но в этом случае ему никто не платит пять тысяч.

– Не думай, что эти деньги даются легко, – предупредила Нора. – За Охоту хорошо платят, потому что она притягивает туристов и способствует процветанию Охотничьего Мира. Однако уровень смертности среди Охотников-новичков чрезвычайно высок. Обычно счастье улыбается тем, кто занимается этим постоянно.

– Но ведь когда-то им пришлось начинать, как и мне сейчас.

– Ты прав.

– Говорят, сюда приезжают люди со всего мира, чтобы убивать тех, кого они даже не знают. Это правда?

– Да. Хотя звучит как-то дико. Я прочитала интересную теорию в одном журнале. Там шла речь о так называемом «синдроме Охотничьего Мира», хотя я так и не поняла, что это такое. А может, это называется «Охотничий способ мышления». Там говорилось, что жажда убийства возникла в результате перенаселения планеты.

– Какая чушь! Я всегда считал, что мир терпит лишения от опустошения или недонаселенности – или как это там называется?

– Это если сравнивать с количеством населения сто лет тому назад. Но сейчас слишком многие хотят поделить между собой то, что осталось от Земли. А этого наследства на всех не хватает. Все чего-то хотят, никто не производит ничего нового, денег не хватает, большинство даже никуда не ездит. Исключение составляют разве что Охотники.

– Значит, есть смысл стать одним из них. Пять тысяч долларов – бешеные деньги. Думаю, чтобы получить их, я готов убить кого угодно. Если он идет на это по собственному желанию, как и я. Так что я не против.

– А если он убьет тебя? – спросила Нора.

– Мою смерть можно будет считать издержками профессии.

– Разве можно называть убийство профессией?

– А почему бы и нет?

– Профессия убивать людей… Пять тысяч за особь. Одно скверно – тебя тоже могут убить. Но для развлечения не так уж и плохо.

…После ужина Хэрольд проводил Нору домой.

Возле дверей она спросила:

– А ты не хотел бы пожить у меня, Хэрольд?

– Я и не надеялся, что ты мне это предложишь.

– Тебе не хватит денег на гостиницу. У меня пустует одна маленькая комната. Ты можешь поселиться там. Я дам тебе ключ от квартиры. Можешь приходить когда угодно.

– С удовольствием переберусь к тебе, – согласился Хэрольд. – Я заплатил в гостинице за один день, так что сегодня переночую там. Присмотрю за своими вещами и еще раз вымоюсь. А завтра переберусь к тебе.

Девушка протянула ему ключ.

– Хэрольд, меня часто не бывает дома. Ну, ты сам понимаешь…

– Не беспокойся, Нора. Что бы ты ни делала, я не собираюсь тебя осуждать. По пути сюда я убил собаку, продырявил одному типу плечо, а скоро буду заниматься еще худшими вещами. Такие вот дела.

– Не спеши становиться Охотником. Смертность среди новичков действительно очень высока.

– Все равно когда-то надо начинать.

– Ты прав, – грустно кивнула девушка.

Глава 16

Майк Альбани вылез из белого «Ламборджини» с откидным верхом, приветливо помахал рукой привлекательной соседке, которая катала в коляске трехлетнего малыша, и подошел к дверям своего дома. По привычке он несколько раз обернулся – все знают, что семьи погибших Жертв часто пытаются отомстить Наводчику, хотя это и противоречит гражданскому и моральному кодексу. Не заметив ничего подозрительного, он быстро отворил дверь и проскользнул внутрь.

Его жена Тереза смотрела телевизор. Как раз передавали «Хронику марсианской колонии» – передачу, которая ежедневно транслировалась с Марса, принималась антеннами Земли и показывалась по кабельному телевидению. Терезу ужасно волновали подробности повседневной жизни в экзотических местах. Терпения у нее было хоть отбавляй. Могла часами сидеть в саду и наблюдать, как растут помидоры.

– А как у тебя сегодня дела? – поинтересовалась она.

Альбани со вздохом опустился на стул. И куда только подевалась его блестящая самоуверенность?

– Подвез одного парня из аэропорта. Если он решит стать Охотником, то, возможно, возьмет меня Наводчиком.

– Прекрасно. А как там тот, которому ты сейчас помогаешь?

– Джеффрис? – Лицо Майка немного оживилось. – Сегодня он взял выходной. Говорит, что ему надо отдохнуть перед финальным этапом. А на завтра я придумал чудесную западню. Не волнуйся, Жертва от нас никуда не убежит.

– Что вообще представляет собой этот Джеффрис?

– Пока на его счету лишь одно удачное Убийство. Однако ходят слухи, что ему просто повезло – пуля попала в Жертву рикошетом.

Тереза вздохнула.

– Тебе действительно придется искать клиентов самому, так?

– Джеффриса я не искал. Он сам меня нашел. Придется пока поработать на этих неудачников, пока мне не попадется такой Охотник, который исполнит красивое Убийство. Тогда мы получим дополнительную награду. Пусть тебя это не волнует.

Тереза пожала плечами. Альбани налил себе бокал вина. Забот у него хватало, потому что дела действительно шли из рук вон плохо. Фортуна повернулась к нему спиной.

Тридцатишестилетний Майк Альбани был родом из Дорчестера, штат Массачусетс. Его отец – Джанкарло Альбани, итальянский эмигрант с Кастельмаре, – прежде чем переехать в Дорчестер, работал механиком в Провиденсе. У Джанкарло и его жены Марии было шестеро детей. Мать Майка работала в химчистке на соседней Непонсет-авеню. Братья и сестры Майка жили в различных концах Соединенных Штатов, но их уже осталось только четверо. Анжело погиб при попытке ограбить банк в Шайенне, штат Вайоминг, а Тито – в автокатастрофе возле водопада Сиу.

В раннем детстве у Майка проявился талант организатора мелких краж. Поэтому в Дорчестере, а потом и в Бостоне ему жилось неплохо, пока один из членов его банды – Бешеный Пес Лонниган – не попался на ограблении обувного магазина «Том Макэнн» в Бруклине и не заложил Майка, надеясь, что за это ему скостят срок. Об этом Майк узнал из надежных источников и вовремя смылся. В 2081 году он приехал в Охотничий Мир.

Некоторое время он перебивался случайной работой, а потом пошел в ученики к Луиджи Ванилли – старому, опытному Наводчику, родом из Сицилии. Когда Ванилли погиб от пули соседа, с которым постоянно ссорился из-за персикового дерева, которое росло на соседском дворе, а ветви склонялись через забор на его участок, Тереза получила в наследство всех клиентов отца, дом и белый «Ламборджини». Они с Майком давно уже встречались и скоро сыграли свадьбу.

Первый год самостоятельной работы принес Майку небывалый успех. Его второе Убийство занесли в Книгу рекордов. А потом ему посчастливилось работать с непревзойденным Убийцей – Хулио Санчесом из Коста-Рики. Через два года после приезда на Эсмеральду у Альбани было все, о чем только может мечтать человек.

А потом Санчеса подстрелили – рано или поздно это случается даже с талантливыми Убийцами, – и дела пошли все хуже и хуже. По городу поползли слухи, что Альбани утратил чутье и фантазию, которые делали его засады такими хитроумными. Кое-кто предполагал, что у него «наводческий срыв». Никто не хотел пользоваться услугами Наводчика-неудачника. Дела пошли настолько скверно, что Альбани приходилось ошиваться в аэропорту, предлагая свой талант новичкам.

В Охотничьем Мире взлеты и падения происходят с молниеносной быстротой. Альбани был готов на все, лишь бы снова подняться на гребень успеха. Пока его единственным клиентом был Джеффрис, но этот эксцентричный англичанин не подавал почти никаких надежд.

Альбани был нужен успех. Наводчикам за каждое Убийство платили не только клиенты, а – как и Охотникам – государство. С другой стороны, если Охотник погибал, с Наводчика брался штраф в размере выигрыша плюс десять процентов на судебные издержки. Поэтому сейчас Альбани ходил по лезвию бритвы. Трех предыдущих клиентов Майка убили. Каждая неудача увеличивала размер штрафа. Если Джеффрису повезет, Майку удастся отсрочить банкротство еще на некоторое время. А если англичанин проиграет, Майка снова оштрафуют, что приблизит его к окончательному краху.

Крах в Охотничьем Мире означал прохождение через формальную процедуру лишения гражданских прав, после чего человека провозглашали рабом, все его имущество переходило в собственность государства, а ему самому приходилось выполнять определенную правительством принудительную работу – например, убирать свинарники.

– Микеланджело, – внезапно сказала Тереза, – давай вернемся в Дорчестер.

Альбани покачал головой.

– Там меня до сих пор разыскивает полиция.

– Тогда поедем в какой-нибудь другой город в Америке.

– Чтобы влачить жалкое существование и голодать? Даже не говори мне про это! Просто мне нужно переждать тяжелые времена. Найти бы еще какого-нибудь Санчеса…

– Санчес был настоящим профессионалом, – согласилась Тереза. – Ты тоже тогда блистал. Но Санчеса убили. А после него появился этот Антонелли.

– Я не хочу слышать это имя!

– Майк, что же нам теперь делать?

– Джеффрис исполнит Убийство, и я снова окажусь на вершине славы. Или тот парень – Хэрольд – наймет меня, и мы еще ухватим счастье за хвост благодаря его способностям Убийцы.

– А если нет?

– Если ничего не выйдет, я воспользуюсь правом на самоубийство, и тогда все останется тебе.

– Опять пустые разговоры, – вздохнула Тереза. – Ты всегда обещаешь наложить на себя руки, когда у тебя депрессия.

– В этот раз я настроен решительно, – сказал Альбани, поднимаясь со стула. – Покончу с собой прямо сейчас. Кому тогда ты будешь жаловаться?

Хотя Тереза и подозревала, что все эти угрозы – чистой воды блеф, она испугалась.

– Нет, Альбани, – дрожащим голосом сказала она, – не надо выбирать право на самоубийство.

– Ладно, – ответил Майк, снова садясь на стул. – Я просто хотел показать, что забочусь о тебе.

Глава 17

«Дорогой Алан!

Вот наконец я и добрался до Охотничьего Мира, и меня чуть не убили в первый же день. Если не считать этого случая, то видел я тут не особенно много. Я-то думал, что здесь вооруженные люди бегают прямо по улицам, как в том старом фильме, снятом еще до официального разрешения Охоты. Кажется, он назывался «Десятая Жертва». Время от времени я слышу что-то похожее на стрельбу, но ни одного Убийства пока не видел. Наверное, не успеваю в нужное место в нужное время.

Сегодня случайно встретился с человеком, который вместе со мной летел из Майами. Его зовут Текс Драза. Если бы в Техасе остались ковбои, его можно было бы назвать ковбоем. Он именно из тех краев. Мы остановились поговорить, а потом зашли пропустить по стаканчику в один уютный ресторанчик под названием «Слоппи Джо», где на стенах развешаны фотографии известных людей, которые были его посетителями. Мы с Тексом заказали по «Зомби» – старинному напитку, который пили еще в двадцатом веке. Эта смесь различных сортов рома с добавлением некоторых химических веществ сразу бьет в голову.

Знаешь, сейчас весь город украшают, повсюду развешивают флаги, транспаранты и гирлянды. Ведь я попал сюда как раз накануне самого главного эсмеральдского праздника. Называется он Сатурналии. В этот день каждый старается одеться так, чтобы всех переплюнуть. Мужчины и женщины позволяют себе всякие вольности, так мне намекнул Текс. С нетерпением жду начала праздника. Интересно будет посмотреть.

Текс рассказал, что во время Сатурналий устраиваются приемы, парады, регаты, спортивные состязания, танцы, а также «Передача эстафетной палочки» – это местное развлечение.

Эстафетная палочка – небольшой медный цилиндр с красной отметкой на боку. Внутри находится маленькая, но мощная бомба с часовым механизмом, которая может разнести в клочья кого угодно на расстоянии одного-двух футов. Никто не знает, когда именно бомба взорвется. Известно только, что это произойдет во время Сатурналий.

И знаешь, Алан, что с ней делают? Ты не поверишь – передают из рук в руки. Нечто похожее на «русскую рулетку», где вместо револьвера – бомба. Чем дольше человек держит ее в руке, прежде чем передать дальше, тем большую храбрость он проявляет. Туристы могут не брать эстафетную палочку, но большинство все равно это делает. Они похожи на туристов в одном из произведений Хемингуэя, которые бегали с быками наперегонки по улицам Памплоны.

Вчера вечером видел Нору. Она прекрасно выглядит. Живет в живописном районе рядом с центром города. Пока не найду себе постоянное жилье, поживу у нее. В том районе улицы такие узкие и запутанные, что машины там не ездят. Эсмеральда кажется старинным городом, все здания из камня и такие необычные, даже забываешь, что ее только недавно построили. Большая часть Эсмеральды была построена в последние семьдесят лет.

Город мне ужасно нравится. Улицы извилистые, расходятся под странными углами. Тут есть на что посмотреть. Эсмеральда – счастливый город, хотя нехорошо говорить так про место, предназначенное для Убийства, но это действительно так.

Я расспрашивал, какие требования предъявляются к Охотникам. Кажется, можно рискнуть. Скоро я приму участие в Охоте, только сначала не мешало бы немного оглядеться. Передай Калебу и всем остальным, что пришлю деньги, как только получу вознаграждение.

Пишу тебе, сидя за столиком в баре. Я только что увидел своего знакомого – он позавчера подвез меня из аэропорта. Он Наводчик, и его зовут Майк Альбани. Закончу письмо позже».

Глава 18

Альбани сидел на обитом красной кожей табурете и потягивал белое вино. На нем был модный блейзер синего цвета, серые фланелевые брюки и начищенные до блеска черные штиблеты. Когда Хэрольд подошел к стойке, на приятном загорелом лице Наводчика расцвела улыбка.

– Хэрольд! Рад тебя видеть! Надеюсь, тебе не приходится скучать на нашем маленьком острове?

– У вас тут очень хорошо. Мне ужасно нравится.

– А наша Охота тебе нравится?

– Интересно бы самому принять в ней участие, лишь бы только никто не убил.

– Опытный Наводчик поможет тебе остаться в живых. Что-нибудь выпьешь?

– Спасибо. Того же, что и у вас.

– Еще один стаканчик белого, Чарли! – крикнул Альбани бармену в белом кителе.

Хэрольд устроился на соседнем табурете.

– Вы сегодня не встречаете самолеты?

– Нет. Сейчас у нас праздничная горячка перед Сатурналиями. Большинство людей в эту пору теряют интерес к прекрасному искусству Охоты. Они заняты лишь тем, чтобы напиться, найти себе женщину, наделать как можно больше шума, чтобы было потом о чем рассказать соседям дома. Разумеется, ничего плохого тут нет, и я их ничуть не осуждаю. Но все равно мне жаль старого доброго времени.

– А как было раньше?

Альбани задумчиво улыбнулся. Достав из серебряного портсигара сигарету с золотым ободком, он прикурил и предложил Хэрольду.

– Возьми, попробуй. Смесь виргинского и турецкого табака с небольшой добавкой препарата для поднятия настроения «Кайф-32». Не вызывает никаких галлюцинаций и придает ощущение бодрости.

Хэрольд взял сигарету, прикурил, затянулся и тут же закашлялся. Потом затянулся еще раз, не очень глубоко. У дыма был странный пряный привкус, сначала не особенно приятный, но Хэрольд быстро к нему привык.

– Можно и не пускать дым в легкие, – сказал Альбани. – Можешь даже не вдыхать его. Активные частички попадают в кровяной поток через слизистую оболочку рта. Продукт абсолютно безвредный, не вызывает привыкания и, разумеется, официально разрешен для продажи. Впрочем, ты интересовался, как обстояли дела в старые добрые времена? Еще двадцать лет тому назад Охота считалась почти религиозным ритуалом. Каждый глава семейства хоть раз в году должен был принять в ней участие. Люди нанимали целые семьи Наводчиков в те времена, когда деньги можно было заработать намного легче, чем сейчас. Такие Наводчики становились собственной командой Охотника. Это было нечто большее, чем просто толпа служащих. Они были почти членами его семьи, несмотря на то что ему и приходилось им платить. Это немного напоминает обычай, имевший место среди знатных семей эпохи Возрождения, когда каждый состоятельный человек имел свой собственный почетный караул.

– Здорово, – заметил Хэрольд.

Альбани кивнул, а в его блестящих карих глазах засветилась грусть.

– Тогда у опытного Наводчика было столько работы, что он не мог справиться. Иногда он так много получал от своих клиентов, что сам становился Охотником.

– Разве это так дорого? – удивился Хэрольд. – Я думал, для этого надо лишь иметь оружие.

– Дорого обходится не сама Охота. Главное – не относиться к ней настолько серьезно, чтобы забывать обо всем остальном. Для большинства Охотников выступать лишь в этой роли довольно трудно. Необходимость работать где-то еще оставляет меньше времени на Охоту, заставляет жить по жесткому графику, человек срывается, попадает в ловушки и засады. И все из-за того, что надо работать! Мы в Охотничьем Мире не очень-то любим работать.

– А как же вы живете?

– Каждый год налоговое управление производит расчет, сколько бы получал каждый зарегистрированный Охотник, если бы уделял все время Охоте, и правительство выплачивает ему определенную сумму. Так называемый отрицательный налог на доход. Почти все его получают. Кроме того, за каждое зарегистрированное Убийство выплачивается премия.

– А как же правительство может себе такое позволить? Ведь оно, наверное, поддерживает таким образом половину населения!

– Все рассчитано до мелочей. Охота – главная приманка для туристов и основная статья доходов. Благодаря ей на Эсмеральду стекаются деньги, поэтому правительство делает все возможное для сохранения фондов поддержки Охотников и Наводчиков. К сожалению, это лишь капля в море, я по себе знаю.

– Правда? – удивился Хэрольд. – А вид у вас – как у преуспевающего человека.

– Надо же марку держать. Но сейчас я сижу на мели. Почти все деньги потратил на развлечения. К ним привыкаешь быстрее, чем к Убийству. Я предаюсь самому сильному из пороков – карточной игре.

– А разве вы не можете бросить играть?

– Наверное, нет. Во всем мире нет таких правил игры, как на Эсмеральде. Азартные игры на нашем острове не только разрешены, но иногда и обязательны.

– Правительство заставляет вас играть?

– Большинство из нас заставлять не приходится. Тяга к риску в крови каждого эсмеральдца.

– А что происходит с теми, кто проигрывает?

– Если они проигрывают слишком много, их ждет банкротство.

– А потом?

– Те, кто оказался полным банкротом, занимают места на самой нижней ступеньке социальной лестницы. У них нет денег, им никто не дает в долг, все их имущество переходит в собственность государства, а сами они становятся государственными рабами.

– Рабами? Не может быть! В наше время рабства не существует!

– Разве? – иронично спросил Альбани и повернулся к бармену: – Чарльз, расскажи мистеру Эрдману про рабство.

– С удовольствием, – радостно откликнулся тот.

Это был лысый мужчина с огромным животом и плоским, как тарелка, лицом. Бармен вытер здоровенные красные руки о замызганный фартук в синюю и белую клеточку.

– Я расскажу вам все, как оно есть на самом деле. Видите кольцо? – Он протянул Хэрольду ладонь. – Это знак государственного раба.

На вид это было обычное кольцо из какого-то черного блестящего материала – возможно, эбонита – с блестящим камешком.

– Весной исполнится три года, как я стал рабом, – продолжал Чарльз. – Пять карточных долгов – вот как я сюда попал. Во время туристского сезона должен работать в этой гостинице. В остальное время проверяю грузы на государственной таможне.

Хэрольд не знал, что и сказать. Как можно расспрашивать раба, как тот относится к рабству? Было бы понятно, если бы он испытывал стыд. Но у Чарльза и мысли об этом не было. У Альбани тоже.

– В таком месте без рабства не обойтись, – сказал Майк. – Наши граждане только и делают, что развлекаются или ищут новые развлечения. Поэтому для обычной работы просто не хватает людей, некому поддерживать существующий строй. Тяжело даже найти желающих на некоторые должности в местном правительстве. Большинство его членов – тоже рабы. Рабство – единственный способ заставить людей заниматься серьезными вещами, такими, как охрана здоровья или строительство.

– Вот это да! – только и сказал Хэрольд.

– Рабовладельческая система всем по душе, – добавил Чарльз. – Можешь сколько угодно рисковать и развлекаться, не опасаясь, что тебя подстерегает какое-то несчастье, разве что убить могут. Самое страшное, что может произойти, – когда прокутишь все деньги и будешь вынужден сам зарабатывать себе на жизнь.

– Но даже в этом случае, – добавил Альбани, – это не навсегда. Естественно, рабы начинают с самой грязной работы или добывают в карьерах соль. Но если повезет, можешь подняться по административной линии. Рабы, которые являются членами администрации, зарабатывают кучу денег. Можешь представить, какие оклады они себе назначают. Поэтому государственный раб очень быстро может себя выкупить.

– Все это мне кажется довольно странным, – признался Хэрольд. – Хотя здесь и присутствует здравый смысл. Единственное, чего я никак не могу понять, – зачем богатым людям рисковать, принимая участие в Охоте?

– Для того чтобы это понять, надо обладать определенным складом ума, – сказал Альбани. – Думаю, со временем ты сам все поймешь. Многие из нас считают, что куда лучше быть хорошим Охотником, чем кем-либо иным.

– А что нужно, чтобы стать хорошим Охотником?

– Крепкие нервы и везение. Тут ничего не стоят всякие военные глупости, такие, как владение оружием, быстрая реакция, умение незаметно куда-то проползать и тому подобное. Главное в Охоте – уметь жить среди опасностей своей обычной жизнью.

– Тут у вас, наверное, полно всяких злодеев.

Альбани это не понравилось.

– Ничего подобного. Большинство Охотников составляют люди, стремящиеся досконально изучить человеческую психологию.

– Убедили вы меня или нет, но мне это все необходимо как следует обдумать, – сказал Хэрольд.

Зазвенел стоявший на дальнем конце стойки телефон. Чарльз взял трубку. Сказав несколько слов, он позвал Альбани. Тот подошел к телефону, поговорил несколько минут и вернулся.

– Я бы с удовольствием продолжил нашу дискуссию, но меня ждут дела. – Он посмотрел на часы. – Ровно через двадцать минут я должен быть в засаде. Но если нам по дороге, могу подкинуть.

– А где эта засада? – поинтересовался Хэрольд.

Он закурил еще одну сигарету с наркотиком, в голове просветлело, и на все стало наплевать.

– А, это за городом, на Кватранангских высотах, недалеко от Тюльпанового дворца и зоопарка. Очень живописная местность, если ты еще там не бывал.

– Поехали! – согласился Хэрольд.

Глава 19

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»