Мушкетер поневоле Найтов Комбат

Глава 1. Утро 24-го февраля 2022 года и последующие события

Будильник! О черт! Спать хочу, но надо вставать. Нашарил его рукой, и дважды нажал на кнопку. Глаза еле открылись. Засиделся глубоко за полночь, внося изменения в присланный чертеж. Вечно как на придумывают, так хоть стой, хоть падай. Но, куда деваться! Завод стоит, заказов нет, а мои бывшие «заказчики» без работы не оставляют. Я с ними работаю уже 10 лет, вначале семь лет непосредственно у «них», затем удалось договориться и уехать из-за «санкций», которыми США их обложили, как волков в лесу, сплошные красные флажки. И вычислили мои счета. Удалось достаточно незаметно выехать в Россию, и через нее вернуться на завод. Здесь все налажено и настроено, немного теряешь на различных платежах, через несколько офшоров, но стабильно и более-менее безопасно. Тут, правда, обстановка несколько «напряженная», «нацики» распоясались, пока меня не было, «войнушку» начали, гражданскую. «Чемоданами» перебрасываются с друг другом уже 8 лет. Включил «автопоилку» с кофе, сходил умылся и сделал себе бутерброды. Звонок. Игорь.

– Привет, чё еще? Ты знаешь, у меня такой облом, тащиться в отдел совершенно в лом.

– Ты телевизор смотрел?

– Ты же знаешь, что у меня его нет.

– В тырнет залезь: Путин ввел войска.

– Куда?

– Куда-куда, к нам, разбабахал все аэродромы, уничтожено ПВО.

– Когда?

– Этой ночью. Все в хлам!

– А нам-то чего, в Роскосмос войдем.

– Так ведь дожить надо! Могилизацию объявили.

– Слушай, не смеши, я еще не проснулся. Меня-то это никаким боком, я – не военнообязанный, я же – москаль, как и ты. По месту прописки не живу, слава богу, с этой «рыбкой» у меня всё, мы в разводе. Слушай, давай я сегодня в отдел не пойду. Мне «Ким» прислал до фига работы, все это через пару недель закончится, а я больняк возьму на это время, скажи, что у меня ковид. Светка все сделает. Все равно денег не платят, голый оклад, пусть копится. Пошли все нафиг с этим Зелей. Уж лучше так, чем сосать лапу.

В общем, настроение мне с утра испортили. Не тем, что Путин ввел войска, говорят, что его просили об этом 8 лет назад, но тогда он откосил от этого дела. Я был в «творческой командировке» от завода в одной из стран Юго-Восточной Азии, неожиданно для всех ставшей ядерной и космической державой. Родился я в Питере, заканчивал 239-ю школу, затем был в Воен-Мех, с красным дипломом. Когда его получил, то оказалось, инженеры газогидромеханики нигде и никому не нужны. Все вакансии заняты. Перед самым носом, то место, на которое я планировал устроиться в «Антее», оказалось занятым чьим-то родственником. Немного пошабашил, около двух лет, затем переехал в Подмосковье, где три года отсидел в КБ, даже был немного повышен, а потом состоялось командировка на «Морской старт». Наши там сворачивали работу, где и познакомился с Игорем. Он трудился на «Южмаше», и сделал мне предложение, от которого было трудно отказаться. У них организовывалась «шарашка», причем, под «крышей». Вот такой «крышей»! Судя по всему, там так «заряжали», что все на все закрывали глаза. Я перевелся сюда, мне тут же подложили ту самую «рыбку», дескать, без этого никак. Надутых губ у нее тогда не было. Оформили фиктивный брак, через некоторое время я улетел в Пекин. А якобы супруга пошла делать себя «рыбой из мультфильма», на мои деньги. Отчисления ей составляли сущий мизер, по сравнению с тем, что платили там. А это был «взнос» за то, что меня туда взяли. В Хохляндии все примерно так и делается. Без откатов там не проходит. Но, подчеркиваю, в финансовом отношении все было просто отлично! Пока «общечеловеки» не поняли, что в мире родилась новая ядерная держава, «гравицапы» которой свободно достигают территории США с термоядерным зарядом. Тогда начались сложности, и пришлось уехать, почти полным составом, на «Южмаш». Третий год подряд снимаю «домик» в конце Криворожской улицы, пять-семь минут от проходной. График работы – полусвободный. Увидев губки якобы супруги, тут же навестил Красногвардейский ЗАГС вместе с ней, но прописку я сохранил. Первым желанием было вылететь домой, пока не поздно, но оказалось, что перевести деньги отсюда туда невозможно, а становиться опять нищим совершенно не хотелось. Я сбегал к ближайшему банкомату, который мне ответил, что он уже пуст, несмотря на ранний час. Отстояв в очереди в «Ощадбанке», снял примерно месячную норму на питание и проживание. Зашел к подружке, через нее оформил «больняк», чтобы не видеть никого в КБ. Люди там разные, представляю, что там творится. Плюс, к разработке «Циклона-4М» нас даже близко не подпустили, всё уже поделено, хотя там сидят… как бы так помягче сказать… далеко «неянгели». Но недавно назначенный главным Александр Кушнарев ликвидировал нашу «святую вольницу», приказав ходить в КБ. Пару лет мы туда ходили только выяснив, что в кассе есть «зряплата». Сейчас это делается автоматически, и зависит от времени регистрации пропуска на проходной. Работать можно и там, но есть некоторые проблемы с выносом-вывозом чертежей. Выносим их на флешках. Особой разницы нет.

Через 10 дней пропал Игорь, отзвонилась его супруга, сказала, что его задержала терроборона. Нашли российский паспорт. Час от часу не легче! Наши уже в Херсоне. Мы с ней пересеклись, она – местная. Я ей передал пару «левых» «симок», да и сам сменил обе на телефоне. Воспользовавшись легкой паникой в начале славных дел, сумел раздобыть пару автоматов «АК-74» и «АКСУ». И по пять магазинов к ним. Игорь «нашелся» в железнодорожной больнице. Крепенько избитым. После выписки они переехали ко мне, втроем, с ребенком. «Территориалы» их взяли на прицел, провели несколько обысков. Жить там стало совсем небезопасно. Через еще 10 суток мы оба получили извещения, что наши пропуска в КБ СБУ признала «недействительными». Нам было предложено уволиться.

– Я туда не пойду. – сказал Игорь.

– Мне тоже нет никакого резона там появляться. – сказал я.

– Ага, я вас обоих, подлецов, насквозь вижу, чуть что – отдуваться мне! – сказала Наталья, взяла наши заявления, и пешочком, без машины, пошла в КБ. Оба мы находились на больничном. Диагнозы разные, я, так еще и заразный. Она вернулась через три часа, поржала над нашими страхами, и передала нам письма Кушнарева. Когда мы их открыли, желание хохотать у нее прошло. В обоих конвертах, кроме официального письма главного, находились повестки из СБУ.

– Ты там не расписывалась за получение? – спросил ее Игорь.

– Нет, как ее, Жанна тишком передала.

– Слушай, Андрюха, а кто из наших знает, что ты живешь здесь?

– Достаточно многие.

– Это – плохо. Наташ, нам надо будет уехать к твоей бабушке. У Андрюхи украинский паспорт есть, а я тогда поленился его сделать.

– А российский? – спросила Наташа.

– Я его не сдавал, и не хотел, чтобы в нем была отметка о браке, у меня же он был фиктивным.

– Да, в этом случае мы тебя подставим. Вот что, завтра днем мы постараемся уехать. Вот наш адрес. Это не очень далеко, это – моя двоюродная бабушка. Там Игорешку искать никто не будет. Спишемся.

Они действительно уехали днем и к вечеру я получил СМС, что они добрались до места без приключений. А я остался в городе. В финансах я не нуждался. Списался с «Кимом», тот нормально прореагировал на то, что я больше «на фирме» не работаю. Я получил еще одно задание, требовалось достаточно много чего считать, на следующий день капнули деньги, так что, жизнь продолжается! Дергаться было бессмысленно, выезд лиц мужского пола был запрещен. Наступление наших войск постепенно остановилось, кое-где они даже отошли. Ближайшие части находятся 115 километрах отсюда, на другом берегу Днепра. Так как «Ким» звал к себе, то я решил найти способ выбраться за границу и куда-нибудь перебраться. В Питер или Париж. Даже нашел себе преподавателя по французскому, пожилую даму, живущую не так далеко, которой были очень нужны деньги. Через три месяца я уже вполне освоил этот курс молодого бойца. Но, за это время я «накопил» четыре повестки на могилизацию, первую из которых мне вручили на «Юконе», автозаправке в нескольких сотнях метров от дома, мне вручили первую повестку, которую я благополучно сжег через 15 минут. Я владею обоими руками примерно одинаково. Расписался левой, стал реже выходить из дома, в общем попал в осаду. А тут еще с продовольствием некоторый напруг начался, сократили выдачу денег на руки, чтобы почаще выглядывали и попадались на глаза «оборонщикам». Когда заговорили о «контрнаступлении» на юге, списался с Натальей. Выяснилось, что у бабушки задержаться не удалось, они перебрались на самый запад Киевской области в Цезарьевский заказник. Но есть некоторые проблемы: требуются запчасти к машине и кэш. Кэш удалось раздобыть, большой авторынок был рядышком, бросил все в машину, и по правому берегу, не заезжая в крупные города, через восемь часов был уже у них. Рядом с селом Нежиловицы находился декорационный полигон Киевской киностудии. Там, естественно, пусто, тем более, что это – частная собственность человека, который сейчас живет где-то в Европе. Ну, само-собой, пришлось проставляться сторожам. Выпивка завершилась потоком пьяного откровения, где я, естественно, не мог сказать, что хочу домой, в Питер. Сказал, что много бы дал, чтобы оказаться в Париже, и забыть все это, что произошло здесь. Да блин горелый, все везде перекрыто!

– Да есть тут один путь, вон там дальше – ведьма живет, только не ко всякому она выходит. Ты, главное, ее не зови, она сама придет, да будь готов к тому, что назад дороги не будет. В два часа появляется. Приглянешься ей, желанье сполнит, нет – только седины наберешься.

Я, естественно, только рассмеялся.

– Где, в каком месте?

– Да не сегодня, прием у нее по понедельникам, говорят, тринадцатого числа.

Я вытащил календарь, и установил, что ждать всего два дня. Была суббота, 11 июня. Понятно было, что старик меня разыгрывает, на слабо берет. Но, от него зависело: сколько времени я тут проведу. И благополучно или нет. Следующий день мы с Игорем потратили на то, чтобы восстановить подвеску и тормоза на их автомобиле. А вечером старик мне напомнил, что мы забились с ним на две бутылки.

– Приемный день у нее вот-вот настанет, в полночь. Но так как ты можешь не вернуться, то выставляй сейчас. А я Гоше, прямо сейчас деньги отдам за два пузыря. – залез в карман, и отсчитал гривны. Я при них, и под пару стопариков, собрал в рюкзак все, что было необходимо. Дурить, так дурить. Ну, и чуть загодя до полуночи отправился на заброшенную часть полигона в церковь с перекошенным деревянным крестом. Минут десять скучал, затем, чтобы напрасно времени не терять, разложил на найденной небольшой доске закуску, поставил бутылочку французского коньяка, пару стопок. Проверил под мышкой «Стечкин», с этим стариком я знаком всего ничего, оружия я не показывал. В рюкзаке сзади лежит «АКСУ» с пятью полными магазинами. Ждем, голубчиков! Я ведь не говорил старому, что в Корее я прошел очень неплохую школу таэквон-до. Стреляю вполне прилично, и с детства занимался фехтованием на саблях, плавал, бегал, занимался пятиборьем. Но ровно в полночь через открытую дверь вошла старушка-божий одуванчик. Вошла и крестом себя осенила. Какая же она ведьма? Потом воздух понюхала, а тут коньяком пахнет.

– Хто пожаловал-то? С миром, али как?

– Присаживайтесь, милая, отведайте коньячку!

– В храме христовом не сидят! Али ты католик?

– Нет, не католик.

– А чего ховаешься?

– Война идет, сам-то русский, а несколько лет назад мне украинский паспорт выдали, теперь в армию хотят забрать, чтоб я в своих стрелял, а они в меня. Не хочу.

– А чего ты хочешь?

– Вот, выпей для начала, божий человек, закуси, а там, глядишь, и доверю тебе маленькую тайну своих желаний.

Выпить бабулька уважала, для этого, видимо, и пришла. И закуска ей понравилась, повторили.

– Хороший коньяк?

– Нравится он мне, и ты мне нравишься. Другой бы голосил во весь рот, а ты спокойно говоришь. Возьми меня за руку.

Я протянул руку, а ее рука прошла через мои пальцы. Я усмехнулся слегка, но остался сидеть на месте. Тут же киношники долго забавлялись, видать их рук дело.

– Забавно! – сказал я, – Ну, в этом случае, я хочу пить этот коньяк не здесь, а во Франции. Все, что нужно у меня с собой. Еще стопочку?

– Не откажусь. – Фокусы у киношников работали на все сто. Рюмка-то настоящая, и коньяк в ней сам наливал. Коньяк исчез.

– Ну, не велика просьба, вот только пути обратно в это место и в это время уже не будет. Это ты понимаешь?

– Ох, милая, если бы ты знала, как они меня достали этим временем и этим местом, я об Украине говорю.

– Тогда встань лицом к двери, и смотри! – сама она подошла к ней и провела по косяку рукой.

– Вещички свои не забыл?

– Все с собой, кроме машины.

– Дверь приведет тебя туда, куда ты хочешь. – отражения едва светящихся красных дверей вытянулись дугой. Я понял, что за дверью меня можно будет атаковать, но все равно шагнул за нее. Дверь слева не шевелится, справа никого не было, вдруг «гармошка» светящихся дверей двинулась навстречу, и мне поджало желудок к позвоночнику. Звуков не было, прошло довольно много времени, минут пятнадцать или больше, «двери» стали растягиваться обратно, через пару секунд я оказался на лесной дороге. Причем странности начались сразу!

Глава 2. «С волками жить – по волчьи выть»

Во-первых, я наступил в конское дерьмо. Многие читатели его и в глаза никогда не видели. Здесь же дорога была странной: у нас на дороге две или четыре колеи от колес. Здесь ярко выраженных три колеи и следы копыт. Во Франции я бывал, неоднократно. Лошадей видел на каком-то параде в Париже, но французы ездят на авто! «Пежо», «Рено», «Ситроен». Автомобили у них неплохие. И дороги, хайвэи через всю страну, с платными участками. Ни одного отпечатка автомобильных шин не было. По проселкам я там тоже ездил, возвращался домой в арендованном «Пежо-609», пропустил поворот на Женеву, пришлось 70 км проехать, прежде, чем появился съезд с платного участка. Вполне приличная дорога назад, мимо великолепного старинного замка, буквально прилипшего к скале. Еще помню Анси, с его старинными улочками и тяжелыми воротами в каждом доме.

Вот в этом кафе на левом берегу речки Тиу (дом-корабль повернут носом на нас, озеро и река зимой замерзают, Тиу – это французская «Нева», естественный водосброс озера д’Анси) я впервые понял, что приезжать в эту страну требуется со знанием французского языка, по-другому – никак, вплоть до отказа в обслуживании. А еще, что яд, по-английски, это – рыба, по-французски. «Пойсон». Зажег фонарик, приключения начались в 02.00, здесь тоже еще ночь, я рассмотрел во что вляпался, увидел эту «дорогу», покрытием которой была трава и пыль, понял, что тут что-то не так, и свернул в лес. Благо, что конские «какашки» не сильно пахнут и легко отваливаются от подошвы. Немного отойдя от дороги, я последними словами обругал «ведьму», «ведь не этого ада я просил!». Скинул рюкзак, достал оттуда «АКС», подсумок с тремя магазинами, присоединил один из них к автомату, а подсумок повесил на ремень. Туда же, на ремень, я повесил «копаный» НР-40, номерной и в отличном состоянии. Дослал патрон в патронник, и поставил на предохранитель. Передернул затвор «АПС», щелкнул предохранителем, и отправил его обратно в кобуру подмышку. Ни коврика, ничего у меня с собой не было, собирался я посидеть в кафе на берегу Сены, и вообще думал, что это розыгрыш, а сижу на пеньке в каком-то лесу, сам не знаю где. Хорошо еще недопитую бутылку «Реми Мартин» с собой забрал, но без рюмашек. Глотнув из горлышка ароматную жидкость, я сделал первую ошибку: сказывалось отсутствие боевого опыта. Я решил, что утро вечера мудренее, поэтому снова включил фонарь и, найдя небольшую полянку среди кустов, забрался туда, положил под голову рюкзак, под правую руку – автомат, закрыл глаза, решив отдохнуть, а с утра двинуться на разведку. Поспать толком не удалось, в лесу было много разного зверья, в том числе, волков, лис и кабанов, каких-то оленей, больших и маленьких. Спал в полглаза, уши – торчком, просыпался от любого шороха. Больше устал, чем отдохнул. Как только чуть посветлело, сел, пересчитал запасы еды. Хлеба не было, четыре вакуумных упаковки с нарезкой различных колбас, в качестве закуски. Полная бутылка коньяка, 0.7 литра, и граммов 250–300, чуть меньше половины, во второй. Полторы пачки сигарет, здесь я совсем промахнулся, три зажигалки, все газовые, правда, запасной баллон есть. Лаптоп с зарядкой, 11 тысяч долларов и полторы тысячи Евро. Пять карточек на все случаи жизни. Несколько запасных маек, трусов и носков. 150 патронов к автомату, две полных обоймы и пять пачек 9х18 к «Стечкину». Даже если меня арестуют за хранение, то у меня отговорка: прибыл с территории Украины, где идут боевые действия. И вообще, «Консула мне! Консула!». Да и тюрьма во Франции выглядит несколько симпатичнее, чем окопчики под Ингульцом с дождиком из «Градов» и шестидюймовок. Шенгенская виза есть в обоих паспортах. Переживу. Долго решал куда деть автомат, потом все-таки перебросил его через левое плечо, перецепив карабин на заднюю антабку АКС-74У. Откинул приклад, пару раз попробовав приложиться. Ничего так, не цепляется. Если это странности только этой дороги, то отправлю его в рюкзак, а пока не определился – пойду так, с готовностью, по меньшей мере, дать предупредительный. Я, конечно, забавлялся вместе со всеми в страйк-бол, но вояка из меня тот еще. Служил я всего полгода, в самых спокойных войсках РВСН. Ладно, потопали. Положив кусочек твердокопченой колбасы за щеку, двинулся вперед. Это я завтракаю так. Вышел на дорогу, все еще раз внимательно осмотрел, и сделал вторую ошибку: двинулся прямо по дороге, нет, чтобы свернуть на обочину и продвигаться параллельно ей. Шел я долго, самолеты над этой местностью не летали. Машины не ездили, люди мне не встретились. Заскучал, расслабился, единственной здравой мыслью было, что повернул не в ту сторону. Хотя, шел на запад, теперь иду на север. Солнце у меня справа.

На небольшом повороте кто-то солому просыпал. Я особо на дорогу и не глядел. Краем глаза увидел, что солома волной зашевелилась, и из-под нее выскочила веревка, я попытался отпрыгнуть в сторону, но правую, нижнюю в прыжке, ногу она успела обхватить. Меня дернуло и перевернуло вверх ногами, но рукоять автомата я не выпустил, левая рука пошла под коробку, щелчок предохранителя. Ищу глазами противника. Бля… У меня чуть челюсть не отвалилась, когда из кустов неподалеку вылезли четыре фигуры в широкополых шляпах, кожаных штанах, с широким матерчатым поясом, с немаленькими ножичками с гардами в руках, и у одного было кремневое ружьё, за поясом пистолет. Северный пушной зверек, а меня раскачивает, и я вишу вниз головой. Огонь! Очень неудобно, но тремя очередями по три патрона я их уложил. Дал левую ногу, чтобы завращало, и осмотрелся. Больше никого. Зубами зажал ремень автомата, чтобы не упал, сбросил темляк с ножа, и руками ухватился за брюки и ногу, сложился пополам, выплюнул ремень изо рта, и дотянулся правой рукой до натянутой веревки. Левой вытащил нож и рассек им веревку снизу. Нож я уронил, но удалось не сорваться вниз в момент, когда ноги пошли туда. Спрыгнул, успев подхватить автомат. Нож, гад, воткнулся лезвием вверх, но чуть в стороне от меня. Беру «группу пехоты» на прицел, и на полусогнутых быстро с ними сближаюсь. Трое холодненьких, а один еще живой, но не жилец, бедро пробито, артерия повреждена, а жгутов у меня нет. Хватаю его за здоровую и тащу в кусты, затем туда же приволок и остальных. Пока я волохал первого, он сознание потерял еще на дороге. Собрал упавшее оружие. Спросил на четырех языках пленного, откуда он. Ответил на французском, со странным акцентом, что сам он из Байоны, лес называется «дес Англе», «Английский», принадлежит королю Франции, дорога ведет в город Бьяриц, и сами они не разбойники, а «рекрутеры» короля. Это они таким образом пополняют армию. Из огня, да в полымя! Там от одних сбежал, здесь вляпался, ведь от судьбы не убежишь! Местность называлась Гасконь, я сразу вспомнил д’Артаньяна и его друзей, застенки Бастилии и кардинала Ришелье с "пистолями". Шел 1611 год от рождества Христова. Францией «правит» 10-х летний король Людовик XIII, у меня так вторая бутылка коньяка называется. Идет «очередная война», в ходе которой Франция станет первой «Великой державой». Одно хорошо! Россия в этой войне была союзницей Франции. Но на этом не стоит заострять чье-то внимание. А иду я точно не туда, куда следует. Похоже, что мне в обратную сторону, и из леса сейчас выходить не стоит. Пленный окончательно потерял сознание и «уходит за радугу». Я нашел в кустах четыре «торбаза», с хлебом, вином, кусками жареной свинины или кабанчика. Двадцать семь монет разного достоинства, кажется они назывались «пистоли», но точно не уверен. Но предварительно нашел место крепления веревки, и убрал ее. Подобрал и сунул в рюкзак все гильзы. Съел кусок мяса с хлебом и запил его вином из фляги. Затем начал раздевать ребятишек. Требовалось переодеться, в моих джинсах и маечках здесь не походишь. Местность – гористая, отроги Пиренеев. Нашел подходящую яму, снял дерн саблей, сложил туда тела, и хорошенько их засыпал. Затем столкнул туда довольно большой булыжник. Собрал все, и двинулся вниз по ручью. От него я теперь не мог отойти: особенности ношения здешней одежды меня несколько шокировали: штаны, которые постирать практически невозможно, кожаные, они носили почти на голое тело, без трусов. Пришлось долго и упорно оттирать все песком. Спустился еще ниже, но ручей впадал в достаточно бурную реку, чуть поднявшись вверх обнаружил тропу. Сюда, видимо, рыбаки ходят, там омуток приличный. Эх, спиннинг дома оставил! Тропа вывела снова к той дороге, где меня высадила «ведьма», и там, где я повернул направо вниз. В этот раз я залег в кустах и решил просто понаблюдать: что и как. Ближе к вечеру я увидел открытую легкую коляску, со сложенным верхом, в которой сидела молодая девица в черном платье. В качестве конюха был какой-то мальчишка. До этого вверх и вниз проехало несколько телег с различным грузом. Черный цвет здесь, вообще-то, не популярен, у женщин, по крайней мере. Надо будет поискать, где живет эта вдовушка!

Ехали они не спеша, мне же приходилось иногда переходить на бег, но через два поворота, коляска затормозила и свернула с главной дороги налево. Перебежав дорогу, я скоро уткнулся в изгородь. Видно было поле и довольно большой дом. За ним – еще одно поле. Я прошелся вдоль забора, считая шаги, и высматривая место, откуда за имением можно нормально понаблюдать. Вечером перетащил к найденному месту теперь уже свои пожитки. Визуальное наблюдение показало: в имении находится всего семь человек: сама вдова, поп, семейная пара лет 45–50, но в барском доме они не живут, молоденькая девица 15–16 лет, паренек – сын семейной пары и подросток, который пока ходит, цепляясь за юбку матери. Поп приходит сюда только поесть, а живет в капелле за оградой, у него есть ключ от нижней калитки. То есть, вдова детей не имеет. Все хорошо, но есть нюансы: во-первых, требуется познакомиться, следовательно, меня должен кто-то представить. Второй момент: общество предельно сословное, и встречают здесь по одежке, а у меня вид пирата или разбойника с большой дороги, да еще и бородой зарос. Бритва была, а вот зеркальце я, скорее всего, потерял. Пришлось налегке возвращаться туда, где меня чуть не поймали «рекрутеры». Я его нашел, видимо выпало, когда вверх ногами здесь болтался. Уже собрался уходить, как снизу от Байона, появился всадник, а за ним – оруженосец на муле. Ехали они медленно, на подъем, и разговаривали на незнакомом языке. Ветер дул снизу, а так им до меня где-то 600–800 метров. Пришлось воспользоваться той самой веревкой в качестве «тарзанки». Они подъехали ближе, черный и красных атлас, белая рубаха, кожаный ремень, шпага, два пистолета в кобурах у седла, справа торчала рукоять кинжала. А у оруженосца прикрепленные к седлу алебарда и громадный мушкет. Всадника я выбил из седла, причем, нанеся ему удар в шею внешним ребром босой стопы, четко под челюстью, а оруженосца, застрелил из пистолета всадника. Добивать всадника не пришлось, шея была сломана либо мной, либо при падении на землю. Быстро переодевшись, и переодев дворянина, я оставил их обоих лежать на дороге, вложив ему в руку пистолет одного из рекрутеров. Так у меня появился конь, одежда, золотые «пиастры» и шпага, и какие-то письма на испанском. А Гугла нет! Три часа в лесу я пытался перевести эту тарабарщину. Очень сказывалось то, что я же учил разговорный французский по экспресс-программе, а здесь испанский, а они именно по грамматике и отличаются, слова похожи. Разобрал, что одно письмо – подорожная грамота, что кабальеро Андре Антонио Ханна Хомес Родригес Хонсалес де Сан-Хосе, направляется в город Сан-Хосе, для вступления в наследство в связи со смертью его последнего родственника. Этот самый Сан-Хосе находится на Балеарских островах. Ну, немного не доехал, конечно, и такая подорожная мне не слишком нужна. Но это повод для того, чтобы заехать познакомиться с дамой. И я чуть не лопухнулся! В самый последний момент я вспомнил, что в Испании протестантов практически нет, а попик – капеллан, но я находился уже совсем рядом с тем местом, где оставил трупы. Успел я вовремя. Здесь еще никто не появлялся, кроме хищников. Мул отбивался от наседавших волков, а сам застрял из-за алебарды между деревьями. Разогнав хищников, я закрепил ремнями тело оруженосца, я хотел назвать его Санчо, но увидел у него на шее католический крест и иконку-оберег, на обратной стороне там было начертано Хосе Мендес и что-то непонятное. Крестик я снял, потерялся в бою. Взяв под уздцы мула, тронулись обратно. Но проехали прямо, а не повернули направо, так к часовне ведет дорога, проезжать с отворотом на главной, через имение, я посчитал излишним.

Через несколько километров мы пересекли поле, и подъехали к капелле, из которой выходили все, проживавшие в имении.

– Капеллан! У меня убили оруженосца. Во имя господа нашего, упокойте его душу! – сказал я, спрыгивая с коня, и представляясь даме, – Кабальеро Андре Антонио Ханна Хомес Родригес Хонсалес де Сан-Хосе, прошу меня простить, мадам, что побеспокоил Ваш покой и Вашего капеллана. Нападавших было двое, в меня стрелял один, которого я убил, второй сумел удрать через лес, там крутые спуски, догнать его я не сумел. В любом случае, можете рассчитывать на мою шпагу. Он где-то рядом.

– Где это произошло? – спросил капеллан.

– В четверти лье от места схождения трех дорог, одна из которых привела меня сюда, святой отец.

– Там на них засаду оставляли, засада исчезла. Как звали Вашего оруженосца?

– Хосе Мендес, был католиком, но четыре года назад он вступил в армию его Величества Людовика, и стал кальвинистом.

– Там же могут служить и католики?

– Могут, но после ночи святого Варфоломея у них всех руки в крови выше локтей. Аминь! – сам я в это время отвязывал ремни, которыми привязал Хосе к мулу. Пожилой мужчина и кучер помогли уложить тело для таинства. Сам я прихрамывал, чтобы не показать полного неумения делать всякие «выкрутасы», полагающиеся в таких случаях.

– Что у Вас с ногой?

– Не слишком удачно спрыгнул с лошади, из-за этого не сумел попасть по второму подлецу.

Повторяя за всеми то, что они делают, дождался окончания отпевания, Жак принес носилки и они с двумя сыновьями унесли куда-то тело, получив за это пару монет. Капеллан получил за это золотой, и был на седьмом небе от счастья. В связи с наступившей темнотой, мне милостиво предложили отужинать и заночевать в доме.

Глава 3. Неуместные вопросы и отсутствие достойного общества

Но не все так просто! В дом меня пригласили, но там собрались все, кроме старшей женщины, и все вооружены. Они думают, что справятся. Начал капеллан, золотой он уже получил, теперь еще хочет поживиться.

– Господин Гонсалес! Не одному мне, нам всем кажется, что вы не нашей веры, совсем не испанец, и здесь со злым умыслом. Покажите свою подорожную, кабальеро.

– Пожалуйста. – я передал в руки «контроллера» свой «билетик». Тот внимательно прочел, передал его вдове.

– Мсье, пройдите, пожалуйста, к столу и распишитесь. Там есть пергамент и перо. – сказала она. Это я сделал запросто. Как только «расшифровал» подорожную, сразу попробовал изобразить на песке «свою» подпись. С этим вопросом у меня довольно свободно. Часто приходилось подписываться за всех, а так как подписывался стоя, то некоторые помарки были вполне уместны.

– Прошу, достопочтимая хозяйка. – грамотными здесь были только попик и хозяйка, остальные выполняли роль вооруженной стражи.

– Да, мсье Гонсалес, это ваша подпись, но почему вы совершенно не похожи на испанца? У вас светлые волосы и голубые глаза.

– Потому, что я – московит, Hanna – это имя моей матери, княжны Анны Белозерской. Которая вышла замуж в Москве за господина Гонсалеса, прибывшего с испанским посольством в Москву и… Из-за некоторых обстоятельств, главное из которых стоит перед вами, принявшего православную веру Антонио обручили с моей матерью. Жил я в нашем имении под Москвой, вырос, и начал служить в посольском приказе. Затем прибыл в Париж в свите князя Головина. По его поручению вступил в корпус герцога Бернгарда Саксен-Веймарского, для изучения новых строев. Два месяца назад получил вот это известие, с просьбой прибыть в Сан-Хосе для вступления в наследные права своего рода по отцу. Более наследников по мужской линии там нет. В Испанию я еду в первый раз.

Этот самый «испанец» вовсе не был похож на меня, я-то его видел со сломанной шеей, но его подорожная была подписана герцогом Бернгардом. Он, правда, еще не служит французской короне, но скоро все будут служить ей.

– Московия? А где это? – спросила вдова.

– Это на востоке, в шести месяцах езды отсюда. За Полонией, куда ездил стать королем Генрих III. Королем он там стал, но отказался жениться на старушке, которую ему сватали. И ему пришлось бежать

– Помню-помню, да-да, мне мой покойный муж об этом рассказывал. Так за кого сейчас воюет Московия?

– Она воюет с Полонией. Мы – союзники с Францией, поэтому нас сюда и прислали. Но, у нас такая же проблема, как и у французов: пресекся род Рюрика, царь Федор умер, не оставив потомства. Род Рюрика велик, мать моя из этого рода, но власть захватил патриарх Филарет, не нашего рода-племени, родственник первой жены Ивана IV Анастасии Романовны. Был убит царевич Дмитрий, а затем внезапно «умер» царь Фёдор, и тринадцать лет в России полное безвластие. Избрали было одного из суздальских Рюриковичей, царя Василия, который поднял восстание против Лжедмитрия, поляка, захватившего Москву и усевшегося на трон. Но он был бездетен. Прочили в цари его племянника, Михаила Скопина-Шуйского, но он был отравлен. Русско-шведские войска потерпели поражение под селом Клушино. А бояре тайно впустили в Москву польский отряд, опасаясь, что ее захватят сторонники Лжедмитрия II. Мы с матерью были вынуждены бежать на Белое озеро, в свою вотчину. В Москве боярская дума выбрала царем польского королевича Владислава Вазу. В Варшаве сейчас находится корона российская – шапка Мономаха, скипетр и «держава». Но я не из тех людей, кто его поддерживает. Нас сюда направил царь Василий, он был Рюриковичем, хоть и из захудалой ветви. Так что, я пока вернуться домой не могу. Ищу место и средства для существования, и жду, когда мать пришлет весточку в Париж, что можно возвращаться. Вот появилась надежда, что удастся стать землевладельцем в Испании. Но я хорошо знаю, что Испания и Франция не слишком дружат. И похоже, что через границу меня не пропустят.

– Такое может быть! И что будете делать?

– Если здесь не пройду, вернусь в Байонет, наймусь на корабль, который идет в сторону Карибских островов, и оттуда попаду в Сан-Хосе. Мне кажется, что я забыл свою трубку в переметной сумке.

Меня выпустили из дома, но со мной пошел Жан с сыновьями. Набив трубку, я поджег ее зажигалкой, чем очень удивил Жана, но он постеснялся попросить ее посмотреть. Из сумки я достал хлеб и остававшееся еще мясо, бутылку красного вина, вышел из конюшни и присел рядом коновязью. Ужинать в этом доме мне уже не хотелось. Один из мальчишек вернулся в дом. Двое остались стоять возле меня. Я предложил мальцу хлеб и мясо, а Жану – вина. Отказываться они и не подумали. Вышел из дома поп, подошел к нам.

– Мадам д’Эрвиль просит Вас к столу.

– Передайте ей большое спасибо, но я уже сыт, и нашел себе постель.

– Где-же?

– Возле своего коня. Я не люблю, когда меня так встречают, я – князь и кабальеро. Я в походе, поэтому обойдусь соломой. Вон в том старом стожке. – по-русски я добавил и направление, куда следует двигаться капеллану. Тот не понял последней фразы, повернулся и пошел ужинать. Может быть, конечно и не стоило так поступать, но существовала угроза того, что запутаюсь в «показаниях». Ушли и мои «охранники». Я перелил остатки коньяка в найденную в переметке небольшую бутылку местного производства. Здесь не делают коньяк, только арманьяк, да и бутылок такой формы у них нет. Светить ее не стоит. В переметной сумке испанца было много интересных и нужных вещей, нашлись и серебряные рюмки для коньяка. За последние десять суток я впервые сидел, облокотившись на теплую стенку и подложив под зад свернутый плед. Поэтому налил себе немного коньяку и закурил. Сигареты кончились давно, а курить то, что нашел у «рекрутеров» было невозможно. Испанец покупал более качественный табак.

Из дома вышла вдова, она, кстати, еще так и не представилась, и та самая девушка, которую я считал дочерью Жана. Направились они ко мне, пришлось встать, и поцеловать руку вдове.

– Мадам!

– Маргарита д'Эрвиль, вдова королевского прокурора Гаскони Этьена д'Эрвиля. Он пал в бою у Сан-Себастьяна пять лет назад. Aumnier[1] Эмиль сказал о вашей обиде за неуместные вопросы о Вашем происхождении. Прошу меня извинить, принц, поймите меня правильно, война с Испанией идет уже давно, сколько себя помню, мы воевали с испанцами. Моего мужа убили тоже они. Отца и мать бедной Эмилии убили испанские солдаты. Кто был тот человек, который стрелял в вас?

– Увы, испанец.

– И Вы хотите ехать туда?

– У меня есть приглашение принять наследство, мадам, пока у власти в моей стране полушвед-полуполяк Владислав, а фактически правит страной патриарх Филарет, я не могу вернуться на родину. Там меня ждет минимум ссылка, а скорее всего, просто отравят, как претендента на престол. Отец Филарета – практически безродный, но у него была очень красивая дочь, которую молодой царь Иван IV выбрал себе в качестве жены. Она давно умерла, но царь Фёдор был ее сыном. Фактически нарушаются все законы божьи, ведь передача трона происходит по женской линии. Филарет жаждет посадить на трон своего сына Михаила. Сколько мне предстоит скитаться – я не знаю. Имения и земли моего отца помогут мне пережить это смутное время, мадам.

– Причина, конечно, уважительная, мой принц. Но испанцы вас скорее убьют, чем отдадут вам хоть одно экю. Поверьте бедной вдове, я их слишком хорошо знаю. – она нервно сунула руки в карманы платья, затем вынула оттуда небольшую трубку и кресало.

– Я вышла покурить на свежем воздухе после ужина. У нас здесь замечательные вечера. Вон еще светятся снежные вершины гор, а у нас уже темно и сильно пахнет сеном и грибами.

Мне пришлось щелкнуть зажигалкой с катализатором и дать ей прикурить, затем прикурил сам и предложил ей коньяк. Я понял ее, ей не хотелось, чтобы я уехал. Живет вдалеке от города, вероятность здесь, то что называется, «подцепить» дворянина неудержимо катиться к минус бесконечности. Усадьбу за это время никто не посетил.

– Как у вас так быстро получается извлечь огонь? И почему пламя немного рычит? Покажите еще!

Я передал ей зажигалку, она повертела ее в руках, но не догадалась как извлечь пламя.

– Большой палец положите на выемку.

– Так?

– Так, и нажмите на нее.

– Ой! – зажигалка вылетела у нее из рук. Я ее поднял и передал ей снова. На этот раз она справилась с эмоциями.

– А что там горит? – стенки у этой зажигалки были металлическими.

– Жидкость, быстро испаряющаяся жидкость. В общем, газ, болотный газ. Он может быть и жидкостью, и газом, в зависимости от давления.

– Интересно! Вы заканчивали университет?

– Да.

– Так Вы еще и доктор? И в какой же области?

– Название вам ничего не скажет: в газогидродинамике.

– Вы ошибаетесь, Вы же сами сказали, что эта жидкость, гидро, может быть газом! Так, мой принц?

– В общем и целом, да, Вы правы, мадам.

– Можете называть меня Марго.

– Тогда я – Андре.

– Договорились, Андре. – и она подняла рюмку.

– Ваше здоровье! – сказал я по-русски.

– Что-что?

– Это по-русски, я пожелал Вам здоровья, Марго.

– Замечательный тост. – Она пригубила коньяк. – Ого! Интересный арманьяк, не хуже, чем у старого графа Монтескью. Гораздо более богатый букет! Чего к нему не хватает, так это кофе. Эмилия, сходите поставьте кофе, мы с господином Андре сейчас докурим и подойдем.

– Да, мадам. – Марго проводила ее взглядом, но не преминула посмотреть, не заинтересовался ли я девушкой.

– Моя воспитанница, бедная сиротка, хотя из хорошей семьи, но их имение разграблено, а из-за молодости ей пока не передают наследство. У самой меня детей не было. Замужем я была совсем недолго. Муж был гораздо старше меня и был вечно занят. Мне иногда казалось, что жену он завел больше из-за этого имения, чем для всего остального. Увы. Пройдем в гостиную? Прошу Вас! – и взяла меня под руку с правой стороны. С левой у меня висела шпага.

Воспитанницу Марго отослала спать, сказав, что кофе ей на ночь ни к чему, не уснёт.

– Вы меня заинтриговали, принц. Мне кажется, что вы состоите из сплошных достоинств. – сказала она, как только за воспитанницей закрылась дверь.

– Вы мне льстите, Марго. Да, у меня очень неплохое образование и кое-какой опыт в некоторых вопросах, но, по сравнению с парижским двором, я выгляжу эдаким «мужланом». У нас гораздо меньше уделяют внимания этикету.

– Совершенно с Вами согласна, но в этом есть свой шарм. Вы… Вы… – у нее не нашлось слов, чтобы описать всю ту неловкость, которую я допустил во время знакомства.

– Я – слон в посудной лавке, дорогая Марго. Как чего не сделаю…

– Вы – необузданный. Узду ведь приучают лошадей не выплевывать, а Вы плюете на эти условности, это же всего на всего рамки, в которые вас пытаются втиснуть, а у вас плечи шире этих «рамок». Вы просто гигант, из-за этого форма на Вас кажется тесной.

– Да, мадам, это самый большой размер, который удалось достать в корпусе герцога Бернгарда. Он любит, чтобы в его корпусе все ходили в придуманной им форме.

– Рози – прекрасно шьет, двадцать – двадцать пять су сделают ее счастливой.

– Кто это?

– Жена моего управляющего. Она – прекрасная рукодельница.

– Я воспользуюсь Вашим предложением.

– Вот и прекрасно. Погостите у меня. Вам это не повредит, вы же едете издалека?

– С севера Бельгии, Марго, уже два месяца.

– Тем более. Две декады назад опять были перетрелки на границе. Там неспокойно. А, кстати, Андре, а кто вам делал эти замечательные кресало?

– Это было в России и уже давно.

– Что такое Россия?

– Россия – это Московия, самоназвание.

– А вы знаете: как такое сделать?

– Немного «да», сам этим не занимался. Требуется прокисшее вино, точнее: винная кислота. И поташ.

– Всего на всего?

– Ну, еще и руки, без них ничего не делается. И станки. А главное: электродвижущая сила.

– Вот этот термин для меня не понятен.

– Я смогу это объяснить, но мне требуются кое-какие приборы. Хотя… Найдите мне перышко, маленькое.

Марго подошла к дивану, и довольно быстро вернулась.

– Такое или такое?

– Кладите оба. – я взял со стола небольшую стеклянную палочку, и поднес ее к перышкам. Они, естественно, не среагировали на нее. Удивленные глаза Марго смотрели на меня не понимающе. Затем я потер ее о шелковую тряпку и поднял оба.

– Как? Почему они прилипли?

– Это сделала та самая электродвижущая сила. Молнию видела?

– Конечно.

– Облака за счет трения могут накапливать ее и разряжаться на облака имеющие другой заряд или на землю, если она заряда не имеет.

– Мне говорили…

– Не имеет значения, что тебе говорили по этому поводу. Греки говорили, что это Зевс мечет их. Это не совсем так.

Марго уставилась на меня своими глазищами.

– Господи! А ты ведь мог просто проехать мимо. Господи, что я говорю?! Знаешь, как я устала носить черное? Я ненавижу этот цвет! Завтра я сниму траур, прошло пять лет, и я хочу праздника. Хочу видеть себя в белом, мне же всего 24 года, а выгляжу, как старуха. В горле пересохло. Я схожу принесу вина, Эмилия уже спит, в доме никого нет.

– Пойдем вместе, я принесу еще бутылочку из своих запасов.

Мы вышли на улицу, предварительно Марго вытащила из небольшого бочонка факел и попросила поджечь его. Я щелкнул зажигалкой, промасленная тряпка, вымоченная в китовом жире, треща и коптя разгорелась. Это – уличное освещение XVII века. Смешно, но факт. Попросил ее не входить в конюшню, а постоять на входе. С факела, иногда, падали горящие капли, долетая до земли. Вытащил бутылку «Людовика XIII», и мы пошли в винный погреб, это чуть в стороне отсюда.

– Не боишься ходить ночью? Лес ведь кругом, там зверья полно.

– Усадьбу строили еще англичане, вокруг нее изгородь, звери сюда проникнуть не могут. Жан хорошо следит за этим. Мой папа был королевским лесничим. Весь этот лес принадлежал раньше Джеймсу Второму, Стюарту, королю Англии, с 1453 года принадлежит наваррским и французским королям, но теперь лесничество на другой стороне леса. Король Наварры Антуан де Бурбон подарил это имение моему деду. А дедушка перестроил дом, почти полностью. Я старого дома не помню, есть одна картина, говорят, что это и есть тот самый охотничий домик короля. Не знаю, правда ли это, совсем не похож.

Она загремела ключами, я помог ей открыть небольшую, но тяжелую дверь. Юг Франции ценил толщину дверей! Воевали здесь беспрерывно, и дома напоминали миниатюрные крепости. Внутри находилось большое количество бочек и пыльных бутылок.

– Вот это, это – мое любимое. – Я аккуратно достал за донышко тяжелую керамическую бутылку, стараясь не стряхнуть с нее пыль веков. Куда уж нам уж, с нашим «стандартным» и «гостовским»!

Мы закрыли вход и через несколько минут были опять в гостиной. Но нас встречали удивленные глаза Эмилии.

– Мадам, я услышала, что открывались засовы, и очень испугалась!

– Ничего, девочка моя, мы просто сходили на винный двор. Хочу похвастаться тем, какое вино там хранится. Можешь и ты пригубить, чтобы спалось крепче. Мы теперь не так одиноки, мсье Андре принял мое приглашение немного погостить у нас.

– Я не одета, мадам.

– Ты выглядишь вполне прилично, – тут она выговорила какое-то незнакомое слово, я его толком не понял, больше догадался, – кацавейку не снимай, и сходи подбери волосы под чепчик.

Марго перенесла подсвечник на (у нас бы он назывался журнальный) столик, возле угловой кушетки, вошедшей Эмилии шепотом что-то сказала, встретив ее у дверей, та вновь исчезла, меня попросили помочь передвинуть кресло к столику. Он, оказывается, назывался китайским, я просто не смог ассоциировать услышанное с Китаем: поднебесный, селесте. Тут же выяснилось, что для извлечения пробок из винных бутылок у них существует странное приспособление с двумя лезвиями, прикрепленное к латунной овальной рукоятке, которое позволяет аккуратно вытащить пробку, чтобы использовать ее второй, и даже больше, раз. Но это требует физической силы. Марго вставила этот прибор в бутылку, проделала с ним какие-то манипуляции, и попросила меня вытащить пробку. И вот тогда я понял, для чего французы выжигают на боках пробки клеймо, чтобы эта пробка в следующий раз использовалась с таким же вином при разливе. Открывать «Людовика» не пришлось, старый херес «Де ля Фронтер», где-то 200-летней выдержки, тут никакого «Луи» не требуется. Эмилия, сделав глоток, смешно хлопала себя по щекам, говорила, что так вкус чувствуется лучше. Французы за столько лет совершенно не изменились. Они готовы часами обсуждать вкус, цвет, смаковать и тестировать еду и питье. Затем она раскланялась, поцеловала госпожу в щечку и ушла спать. И здесь, господа читатели, самый большой облом! Это XVII век, а не XXI, когда «деушки» стаскивают с себя трусики едва войдя в дом. Здесь нагота под страшным запретом, платья еще глухие с высоким воротом. Руки закрыты им по самое запястье. Женская чувственность под страшным запретом, и следит за этим тот самый капеллан. Франции еще только предстоит выйти победителем в борьбе со Священной Римской империей Габсбургов, разбогатеть и развратиться. Все это не было прелюдией к совместной постели. Мне только намекнули, что мадам хотела бы видеть меня рядом, что она одинока и полна нереализованной любви. Разговор пошел о той самой зажигалке, но я понимал, что сделать быстро ее не получится, и предложил другой способ сделать тоже самое, и этим добыть недостающее. Требовалось помещение неподалеку от ручья, съездить в соседний город, где работают цеховики, занятые покраской английской шерсти, есть несколько стеклодувов, имеются неплохие медники, кузнецы, ювелиры и таможенники. В общем, все специальности, которые мне требуются для создания зажигалки, которую захотят иметь все. С утра было обещано начать создание предприятия «Рога и копыта». Рога, правда, наставлять некому, но копытами я уже бью. Мне подставили щечку для поцелуя.

– Мсье Андре, я просто счастлива: у меня появился такой замечательный собеседник, и, возможно, настоящий компаньон. Спокойной ночи, дорогой Андре. Пройдемте, я вам покажу комнату для гостей, там все готово, Эмилия постелила вам во флигеле. Надеюсь, что и вам не жаль потерянного времени и вы забыли ту невольную ошибку, которую я допустила при встрече.

– Все было прекрасно, дорогая Марго. А Вас совершенно оправдывает близость к границе ваших владений и удаленность от города. – на этом мы и расстались.

Глава 4. Приступаю к созданию империи, но «баба Яга» – против!

Встают здесь рано, даже если до поздней ночи пьянствовали. Крепкий утренний кофе был подан Рози прямо в постель. Она же гоняла Эмилию, чтобы та не ленилась, а помогла ей убраться в столовой. Той кофе в постель не подавали. Я несколько шокировал всех, так как расспросил Жана как пройти к речке, в одном халате спустился туда, и выкупался под водопадом. Растерся полотенцем и приступил к зарядке, будучи в одних купальных шортах и легкомысленной маечке с глубокими вырезами. Я даже заметил, что и Марго не пропустила такое зрелище, не только мальчишки. Скоро это место станет моим основным местоположением. Чуть ниже по реке небольшая плотина с водяным колесом, рядом два каменных строения, к которым мы с Жаном и его старшим сыном и подошли после второго завтрака. На мельнице мололось не только зерно, но и была пороховая мельница. Я обратил внимание, когда заряжал пистолеты, что порох уже не порошком, а гранулами, то есть, смесь из порошков селитры, серы и угля смачивают водой, раскатывают как тесто и сушат, затем превращают в гранулы, но еще не создают глянец. ОК, этот процесс мы пропускаем, они уже это знают. Во втором строении находилось что-то вроде мастерской и стоял горн с наковальней, большое точило, в третьем – что-то вроде склада, куда сваливали все нужное и не нужное. Там я немного поковырялся и нашел большую часть того, что мне требовалось: одну медную сварную трубку, кран, как от самовара, несколько бронзовых болванок и три тяжелых чугунных спинки из довольно толстого чугуна. Гуд! То, что нужно.

– Жан, мне нужна небольшая бутылка с отвалившимся донышком и банка из стекла цилиндрической формы.

– Какой-какой формы?

– Вот такой.

– Есть кастрюлька такая, вон там висит. Даниэль, слазай, достань, да не расколоти! У него все из рук валится, мсье Андре! Дождется у меня.

– Даниэль, вон ту вон круглую медяшку захвати.

– Да, господин Андре.

У Жана был коловорот и несколько перовых сверл по дереву, но, чтобы прорезать довольно мягкую медь этого хватило. Точилом обровнял бутылку без дна, вставил ее в отверстие будущей крышки, отлично, можно закрепить любой разрезной шайбой. Лучше делать эту крышку из стекла, но для этого требуется в город.

– Даниэль, коляска есть, чтобы в город съездить с мадам д’Этьен?

– Есть, конечно.

– Запрягай. – сказал я и, захватив с собой все сделанное, я пошел наверх к дому. Поцеловал руку и подставленную щечку.

– Дорогая Марго, вы выглядите просто великолепно! Вам потрясающе идет это платье. – Надо было видеть покрасневшее ее, но очень довольное, лицо, – Почти все, что необходимо, я нашел внизу. Там конечно, требуется навести порядок, и кое-что отремонтировать, но места достаточно. Вот что нашли, это заготовки для будущей зажигалки.

– Она будет такой большой?

– Других готовых частей не было. Мы сейчас с Вами съездим в город, вы в нем лучше ориентируетесь, мне требуется кое-что приобрести, а кое-что заказать, и договориться о том, чтобы нам делали заготовки.

– Так ведь они начнут их сразу делать сами!

– Марго, если бы это было так просто, во всех домах они бы уже стояли. Стоять будут, но сделаны они будут здесь. Остальные будут их приобретать. Это я обещаю.

После недолгих сборов, мы тронулись втроем с Даниэлем в сторону города, но теперь в коляску было запряжено две лошади. На голове у Марго красовалась шляпка с букетиком искусственных цветов, и довольно большими полями, на глазах черная маска, украшенная вязью из бисера, под лифом – жесткий плотный корсет, поднявший ее грудь к уровню подмышек. Лиф спереди сплошной, а сзади застегивался на мелкие шарообразные пуговицы. Он имел довольно пышные оборки, закрывая пояса юбок, которых было не меньше четырех. Сверху разрезной модест, создававший над поясницей и ягодицами эдакий бантик, под ним сплошная нижняя юбка: фрипон, под ним еще пара сильно накрахмаленных легких юбок для создания объема и «линии». Выглядело это неплохо, но я сочувствую тем молодым и пылким людям, которые захотят добраться до «заветного»! Под оборками лифа юбки пристегивались к нему, нижние – к корсету. Благодаря такой конструкции весь час, что мы ехали в Байонет, бедная Маргарита напряженно сидела на самом кончике сиденья, вцепившись руками в два поручня, чтобы не помять это выдающееся произведение швейного искусства. Основной цвет платья был алый, верхняя юбка была сделана из более темного материала. Море различных кружев. В общем, пока я делал зажигалку, она одевалась и причесывалась. Терпела такие муки, что родить было бы проще, наверное. Но, после пяти лет ношения чуть ли не монашеской одежды ей хотелось «выглядеть». Она к этому готовилась. Еще я обратил внимание, что перед ней на стенке коляски была закреплена шпага почти без гарды, и небольшой пистолет. Но, штука это была почти бесполезная, его замок был фитильным, имелся небольшой очажок, с набором сухих щепок, которым можно было запалить фитиль. Колесцовые замки уже существовали, это изобретение Леонардо да Винчи, единственное из всех, имевшее практическое применение. Но стоимость такого механизма была «королевской», повышающей стоимость оружия в пять-семь раз. Испанец имел только один такой пистолет. Вот и приходилось нюхать запах тлеющего древесного угля всю дорогу. Тем не менее, поездка получилась спокойной, по меньшей мере по направлению к морю. Океан открылся после какого-то поворота, и более не исчезал до самого пикета на въезде. Стражники поприветствовали Марго и взглянули на меня.

– Мой компаньон: доктор Андре.

– Мы и глядим, как преобразилась наша скромница д'Этьен! Счастливого пути!

– Вот не могут не уколоть! А, пусть завидуют! – сказала она и положила мне на руку свою руку в тонкой кружевной перчатке. В первую очередь заехали в суконные ряды, где купили за несколько су целый мешок испанского пигмента для покраски шерсти в черный цвет. Затем посетили стеклодувов, которые через час грозились по медному образцу изготовить стеклянный и вварить туда ту самую бутылку. Брались и изготовить все это из более тонкого стекла с добавкой свинцовых солей. У провизора я приобрел несколько реторт, пробирок и притертых краников. Некоторые вопросы возникли с приобретением цинковой обманки, то, что предлагали несколько отличалось по качеству от необходимого, взяли чисто для пробы и двинулись к кузнецам, где пришлось чуть больше потратиться. На всякий случай я приобрел мягкое железо, болванку для вала будущего станка, несколько сверл по металлу, проверив их качество. Договорились о сотрудничестве, и сделали пару заказов. Затем к медникам, которым передали весь имеющийся запас цинковой обманки, и заказали там латунь с минимальным содержанием меди.

– Качество металла особого значения не имеет, я знаю, что будут трещины, Вы абсолютно правы, мастер, но мне нужно именно это. Договорились?

– Три экю, и по рукам.

– Но материал ведь полностью мой.

– Эх, ну хорошо, печь горячая, четыре ливра. Зайдите, как солнце к ратуше придет.

– И еще трубочки нужны, отожженные. Вот такие.

– Пятнадцать су.

– Это грабеж, там фунта нет по весу.

– Берите две.

– Договорились.

Оставалось найти самое сложное: мне требовалось то, что запрещено было ввозить в Старый свет. И я направился в порт, оставив Марго у магазинов с тканями. Нашел таможню, и пригласил их старшего выпить кофейку и закусить.